"Особый агент" - читать интересную книгу автора (Кулаков Сергей Федорович)3 мая, ночьОн издали увидел темно-зеленый «Ауди-80», идущий в первом ряду на средней скорости по Мясницкой со стороны Тургеневской площади. Роман вышел из арки и медленно двинулся к угловому бордюру. На ходу достал сигарету из пачки, прикурил – вовсе не потому, что от волнения захотелось глотнуть порцию никотина. Просто в случае засады можно швырнуть горящую сигарету в лицо противнику и выиграть драгоценные доли секунды для отступления. Мелочь, казалось бы, но подобные мелочи не раз спасали жизнь шпионам всего мира. «Ауди» замедлил ход и остановился возле Романа. Роман уже убедился, что в салоне, кроме водителя, никого нет. Он открыл переднюю дверцу и, держа сигарету так, чтобы ее можно было щелчком послать в лицо водителю, заглянул внутрь. За рулем сидел молодой человек лет двадцати пяти. Ничем не примечательное лицо, но глаза быстрые, цепкие, и руки на баранке узловатые, сильные. – Я Филипп, – сказал он глуховатым баритоном. – Садитесь на заднее сиденье. Роман кивнул, захлопнул переднюю дверцу, отбросил окурок за ненадобностью и сел на заднее сиденье. Кажется, пока все идет без неожиданностей. Филипп сразу тронулся с места, набирая скорость. – Где находится аэродром? – спросил Роман, на всякий случай убедившись, что непосредственно за ними никто не едет. – За Ярославлем, – поглядывая на Романа в зеркало заднего вида, сказал Филипп. – Ближе не нашлось? – Ближе не нашлось, – без выражения ответил тот. – Вас так ищут, что товарищ майор едва смог пробить и этот. – Понятно, – кивнул Роман. – Нелегко пришлось товарищу майору? – Нелегко, – отозвался Филипп. Кажется, неплохой парень, решил Роман. Он перевел взгляд на объемистый рюкзак из черной синтетической ткани, стоявший возле него на заднем сиденье. – Это ваше снаряжение, – сказал Филипп, увидев в зеркало, куда он смотрит. – Здесь все необходимое. – Посмотрим, – проворчал Роман, развязывая тесемки рюкзака и бесцеремонно вытряхивая все содержимое на сиденье. – Может, забыли чего, так не поздно будет вернуться. Краем глаза он видел смеющиеся в зеркале глаза Филиппа, которому явно понравилась его хулиганская выходка. Хороший парень. Не зануда. И то, что в этой ситуации он способен расслабляться, говорило о счастливой универсальности характера, столь необходимой разведчику. Изредка поглядывая вперед, чтобы все время держать под контролем маршрут следования, Роман начал перебирать «подарки» Дубинина. Что это за самый большой сверток? Ага, пятнистый, утепленный комбинезон для наблюдения. Хорошая вещь, и, главное, по погоде, которая еще ой как далека от курортной. Пара легких прочных ботинок – тоже из арсенала спецназа. Теплые носки, пятнистое кепи…Так, с экипировкой полный порядок. Затем он осмотрел лежавший в пластиковом футляре бинокль. Отличная вещь. Легкий, небольшой, и при этом увеличение – двадцать пять раз. Плюс автоматическое определение расстояния до выбранного объекта. Линзы не дают бликов, даже если в них отразился солнечный луч. Лучшего и желать нельзя. Так, три пачки галет, миниатюрные пластиковые баночки с мясным пюре, шоколад. Этого запаса хватит как минимум на двое суток. Но, надо полагать, более суток на все про все не потребуется. Хотя за шоколад спасибо, он, как известно, поднимает настроение даже в самых беспросветных ситуациях. А что в этой небольшой коробочке? Ну, слава богу, в спешке не забыли главное. Пять ампул с бесцветной жидкостью, без всякой маркировки, по два «кубика» каждая. Пенатол натрия, или «сыворотка правды», с помощью которой без ненужного кровопускания и, что самое ценное, без особых временных затрат можно развязать язык кому угодно. Здесь же в коробочке лежали пять одноразовых шприцев – радость наркомана. Все уложено плотно, не брякнет, не звякнет, и при любом способе передвижения ампулы не разобьются. Нож в чехле. Простой, без стреляющей рукоятки, без кусачек и зазубрин, но крепкий и острый. Компас. Карта местности. Упаковка кубиков сухого горючего. Фляга. Коробок туристических, не гаснущих на ветру, спичек. Пакетик с бинтом, ватой, йодом, антибиотиками. Пачке сторублевых купюр Роман невольно улыбнулся. Судя по банковской ленте, все те же десять тысяч – и ни копейкой больше. – А где пистолет? – спросил он Филиппа, который молча наблюдал за его действиями. – Держите. Филипп передал ему пистолет, затем кобуру. Роман понял, почему пистолета не было в рюкзаке. Парень по-своему был хитер – или выполнял установку Дубинина – и все это время «прокачивал» поведение Романа. Если бы тот стал вести себя неадекватно, то славный паренек Филипп хладнокровно всадил бы в него пару пуль, благо пистолет он держал наготове. А ведь как душевно улыбался при этом! Талантливый малый, далеко пойдет. Но, с другой стороны, раз он до сих пор не сделал попытки каким-то образом нейтрализовать Романа, имея в руках оружие, – а ведь иногда Роман, отвлекаясь на осмотр снаряжения, по несколько секунд за ним не присматривал и, следовательно, подставлялся под выстрел (по крайней мере, внешне это выглядело так), – это достаточно убедительно говорило о том, что Дубинин по-прежнему играет на его стороне. Роман быстро осмотрел пистолет. Стандартный «ПМ», не новый, побывший в употреблении не один год. Но вполне надежный, смазанный, досмотренный. Боевое оружие, одним словом. Две полные обоймы, одна в рукоятке, другая в кармашке на кобуре. Он оттянул для интереса затвор. Так и есть: патрон сидел в патроннике. Глянул в зеркало – на него смотрели смеющиеся глаза Филиппа. Ладно, проехали. У каждого своя работа. – Чего-то не хватает? – как ни в чем не бывало спросил Филипп. Роман посмотрел в окно. Кольцевую они проехали минут пять назад и теперь на хорошей скорости шли по Ярославскому шоссе. Филипп ждал ответа, поглядывая в зеркало. – Все в порядке, – сказал Роман, укладывая вещи, с каждой из которых он теперь был знаком лично, в рюкзак. – Хорошая работа. – Спасибо, – улыбнулся Филипп. – Я старался. Роман тоже улыбнулся. Этот парень нравился ему все больше. – Давно знаешь Дубинина? – Третий год. Я у него практику проходил еще на курсах. Потом он взял меня к себе стажером. – Ясно, – кивнул Роман. – Где срочную служил? – Рязанская воздушно-десантная… – Десантура, значит? – Так точно. – Повоевать довелось? – Пять с половиной месяцев в Чечне. – Почему пять с половиной? – Ранен был. В бедро… Пустяки. Но после госпиталя дослуживал дома. – Почему к нам решил? – Нескучно живете, товарищ капитан. – По мне судишь? – Нет… – заметно смутившись, пожал плечами Филипп. – Вообще, нравится мне это… – Романтика? – Да нет, не то чтобы романтика… – Рисковать любишь? – Ответственную работу люблю, – серьезно ответил Филипп. – Такую, чтобы, кроме меня, никто больше не мог ее сделать. Понимаете? – У-гу… – помолчав, кивнул Роман. – Понимаю. А то, что за эту ночную поездку тебя в случае чего по головке не погладят, тебе майор Дубинин сказал? – Сказал. – И что? Не боишься навсегда загубить карьеру? – Есть маленько, – улыбнулся Филипп. – Зачем же тебе все это? – улыбнулся и Роман. – А вам – зачем? На это Роман не нашелся что ответить. Да, наверное, оно и не нужно было, этот улыбчивый парень, похоже, сам все отлично понимал. В салоне на какое-то время наступило молчание. Ровно гудел мотор, навстречу неутомимо неслась темная лента шоссе. Вот она, наша смена, думал Роман, глядя на проплывающие дорожные знаки. Ничего, нормальные ребята. Ерунда это, что молодежь ныне мельчает и не та, что раньше. Стариковское брюзжание. Во все времена это говорится, и во все времена находятся те, кто не боится брать на себя ответственность любого уровня. – Притормози на пару минут, – сказал Роман. – Пи-пи захотели, товарищ капитан? – Что ж я, не человек? Филипп остановил машину у обочины, выключил фары. Роман вылез из машины, сделал несколько шагов в сторону, к темнеющему леску. Сзади открылась дверца – Филипп тоже вышел из машины. Судя по звуку шагов, пошел за ним следом. Последняя проверка, думал Роман, стоя спиной к нему, и лишь по неясной тени, которую напряженно ловил скошенным вниз и назад взглядом, отслеживал каждое его движение. Сейчас, когда обе руки заняты и поза самая беззащитная, он уязвим как никогда. Более удобного момента не придумать. Труднее всего было заставить себя исполнить то, для чего он попросил остановить машину. Но при некотором усилии Роману удалось сделать это. Поливая какое-то деревцо, он незаметно косился на Филиппа, но глаз на затылке не было, и когда тот зашел за спину, в темноту, Роман совсем потерял его из виду. Теперь вся надежда была только на слух, обострившийся до предела, и на рефлексы, наработанные годами тренировок и службы. Хрустнула ветка под ногой Филиппа. Рука Романа чуть дрогнула, струя прошуршала мимо дерева. Какое-то время Филипп не издавал ни звука. Так и мерещилось, что он достал из-за пазухи пистолет и целит ему в спину… До судороги в лопатках хотелось оглянуться, но Роман знал, что этого делать нельзя. Во-первых, резкое движение может испугать парня, и он дернет спусковую скобу неожиданно для себя. Во-вторых, искушенный слух Романа все же пока не уловил ни одного подозрительного звука, связанного с извлечением и изготовкой к стрельбе автоматического оружия. Хотя достать пистолет и снять с предохранителя можно было еще в машине, когда Роман шел к лесу. И незаметно держать его затем у бедра. С дороги надвигался гул приближающейся тяжелой машины. Идеальный момент для выстрела. Невыносимо хотелось оглянуться. Хотя бы на пол-оборота… Нельзя. Можно все испортить. Еще пару секунд выждать – потом… В свете озаривших придорожный лес мощных фар Роман на мгновение увидел падающую на деревья и стремительно укорачивающуюся тень Филиппа. И руки у него были опущены, опущены! Многотонный грузовик наскочил, прогудел – и снова установилась тишина. Тоже момент неплохой – на перепаде шумов трудно различать звуковые нюансы… И тут до слуха Романа донеслось довольно-таки громкое журчание. Филипп жизнерадостно рокотал и, скорее всего, не догадывался, какие мгновения пережил только что его многоопытный пассажир. «Чертова наша работа, – думал Роман, застегиваясь и медленно возвращаясь к машине, чтобы Филипп не торопился и сделал свои дела как следует. – Так сам себя скоро подозревать начнешь. Хотя шлепнуть он меня имел возможность стопроцентную… Значит, мы в самом деле едем на аэродром. Что и следовало доказать». – Ну что, поехали? – спросил он, когда Филипп вышел из леса, беззаботно ему улыбаясь. – Поехали, – кивнул тот, садясь за руль. Роман сел на переднее сиденье. – Тут удобнее, – сказал он Филиппу, когда тот вопросительно на него посмотрел. – Ноги можно вытянуть, откинуть спинку… – А я думал, вы поспите на заднем сиденье. Езды еще часа два. Вот и рюкзак под голову можно положить… – Да я уж выспался на сегодня. Посижу, подумаю. – Как знаете… Филипп дал газу, разгоняя машину до крейсерских ста двадцати. Роман устроился поудобнее. – Радио работает? – Да. – Включим? – Как хотите. Мне веселей будет. Роман включил радио, нашел волну «hard-rock» и вскоре с головой погрузился в грохочущие композиции «Deep Purple», «Metallica», «AC/DC» и прочих достойных представителей своего любимого музыкального жанра. Филипп чуть удивленно покосился на него, но ничего не сказал. Видимо, понимал, что у каждого свой способ релаксации. Так и покатили дальше, сопровождаемые неистовым ревом инструментов и мощными голосами лучших рок-исполнителей западного мира. Странно, наверное, это выглядело на ночной, ухабистой русской дороге, среди волнистых равнин и печальных рощиц. Но эта странность особым образом действовала на нервную систему, заряжая ее какой-то куражливой бодростью, столь необходимой перед выполнением сложного и тяжелого задания. Роман полузакрыл глаза и буквально пропитывался гремящими звуками, чувствуя, что прошлое будто уходит куда-то прочь и он снова становится молодым и легким, готовым к чему угодно, без оглядки и страха. Проверив Филиппа, он позволил себе расслабиться и будто впал в транс, достигая с помощью музыки полного отрешения. Кто знает, что ждет его впереди? А нервная система не прощает перегрузки, и если вовремя не спускать пар и не погружаться в спасительную бездумность, она может запросто и необратимо «крякнуть». Наверняка Филипп хорошо знал всю эту нехитрую премудрость, поскольку, хотя музыка и была явно не по нем, он ни жестом не выразил своего неприятия, понимая, что Роман сейчас не просто решил развеять дорожную скуку. Он лишь тихонько хмурился, когда из динамиков вырывался особо варварский грохот, но стоически терпел и молча гнал машину вперед. Впрочем, Роман его долго не мучил. Где-то через час, испытывая примерно такие же ощущения, как после бассейна, душа Шарко и массажа сразу, он выключил радио и дальше уже сидел тихо, изредка покуривая в приоткрытое окно. Когда переезжали Волгу, он увидел далеко внизу, на темной речной глади, идущий против течения пароходик. На корме дрожал будто от непомерных усилий слабый огонек, большая река стремилась снести пароходик вниз, но он упорно карабкался вперед. «Куда он идет на ночь глядя, зачем? Не так ли и мы, – подумал Роман, – бредем в темноте, не зная толком, куда и для чего?» Так, хватит, сказал он себе. Отдохнули – и будет. Не до философии. Куда прикажут – туда и пойдет, вот и весь сказ. Размягчаться сейчас не время. Скоро аэродром – самое время «подтянуть гайки». – Далеко еще? – спросил он Филиппа. – Тридцать верст, – мгновенно ответил тот, даже не глянув на реку. Километров через двадцать он свернул с трассы налево. Здесь уж дорога пошла совсем дрянная, и надо было все время быть начеку, чтобы не оставить в очередной яме всю подвеску, а заодно уж и самих себя. Филипп, привычный к этим ямам, как всякий русский водитель со стажем, ловко лавировал среди них, заслужив не одно одобрительное восклицание Романа. У деревни с пугающим названием «Погост» они свернули налево. Дорога была здесь не то что плохая – невозможная. Какая-то узенькая, разбитая донельзя грунтовка, по которой ехать можно было самое большее пятнадцать километров в час – как на велосипеде. Но Филипп невозмутимо вел машину дальше. Ни разу при этом он не посмотрел в карту, из чего Роман заключил, что он либо бывал здесь раньше, либо обладает хорошей памятью и держит весь маршрут в голове. Наконец они остановились. – Приехали? – спросил Роман, ничего не видя, кроме деревьев и кустов, освещенных тусклой луной. – Приехали, – подтвердил Филипп. – Здесь пройти пешком метров триста. Дороги нет, только тропинка. – Ну, пройти так пройти. Роман вышел из машины, вытащил рюкзак, надел на спину. А прохладно нынче на дворе. Он глянул в холодные точки звезд над головой. Черт, неужели придется прыгать? В эдакую холодрыгу? – Ну что, показывай дорогу, – обратился он к Филиппу, бодро попрыгав, чтобы утрясти рюкзак. – Дальше вы пойдете сами, – как бы виновато сказал Филипп. – Я поэтому заехал с другой стороны аэродрома, чтобы никто не увидел машину. И меня… Так приказал товарищ майор. – Ясно, – кивнул Роман. – Все правильно. Мы не должны рисковать напрасно. Куда идти? – А вот, – Филипп махнул рукой вдоль лежащего справа от дороги поля. – Видите, тропка? – Да, вижу. – Вы идите прямо по ней, до лесополосы. Пересечете лесополосу – и выйдете на аэродром. Идите к ангару, он там один, сразу найдете. Там вас будет ждать пилот, Юрий Васильевич. Скажите, что вы от Дубинина. Дальнейшие инструкции получите от него. – Все понятно, Филипп. Спасибо за доставку. – Да не за что… – смущенно улыбнулся Филипп. – Дай-ка мне номер своего мобильного. – Записывайте. – Да я уж лучше запомню. Диктуй. – Двести тридцать, восемьдесят, семьдесят пять. – Все, есть. Ладно, прощай. Они обменялись рукопожатием. – Может, еще увидимся, – сказал Роман. – Может… Я надеюсь! Удачи вам. – Спасибо. Роман махнул рукой и по указанной тропинке направился к лесополосе, с дороги казавшейся густым, непроходимым лесом. Сзади послышался гул мотора. Филипп развернулся и, не мешкая, покатил обратно. Хорошего помощника подобрал себе Дубинин, с теплым чувством подумал Роман. Возможно, еще поработаем вместе. Он неторопливо шел по тропинке, пересекающей по диагонали поле, покрытое нежными зеленями. Тропка была твердо утоптана, что говорило о ее частом использовании. Наверное, где-то неподалеку расположен поселок, откуда пилоты напрямки ходят на аэродром. Роман всматривался в темнеющую стену лесополосы и чутко прислушивался к ночным звукам. После того как затих вдали «Ауди» Филиппа, тишина установилась абсолютная. Ветра не было вообще, и звук шагов, как ни мягко ступал Роман, отчетливо разносился по полю. Никаких звуков, говоривших о наличии поблизости аэродрома, Роман пока не уловил. Но это его не пугало. Похоже, аэродром был совсем небольшим, и Дубинин специально остановил на нем свой выбор, чтобы максимально обезопасить вылет Романа. В самом деле, кому придет в голову проконтролировать все мелкие и частные аэродромы, удаленные от Москвы на три сотни километров? Во-первых, это проблематично, и даже у «черных», имеющих высоких покровителей в правительстве, вряд ли есть возможность перекрыть все транспортные капилляры (артерии-то перекрыты ими наверняка). Во-вторых, они «потеряли» Романа совсем в другой стороне и, скорее всего, ищут его сейчас где-то в районе столицы и в самой столице. Хотя, конечно, не стоило недооценивать их аналитический потенциал. Подходя к лесополосе, Роман чуть-чуть замедлил шаг. Не то чтобы он опасался подвоха. После устроенной Филиппу проверки он всецело доверился Дубинину. Но место было незнакомое, темное, удобное для засады, и он машинально приготовился к любой неожиданности, устроив пистолет так, чтобы иметь возможность без промедления выхватить его и открыть огонь. Тропинка подошла к лесополосе и, немного петляя, повела его дальше. Теперь Роман увидел, что это не лес, как до последнего момента он опасался, а действительно узкая, метров в сорок, полоска деревьев, какой обычно окружают поля, чтобы ветер не выдувал почву. Если бы дело было днем, он бы определил это издали. Но в темноте все сливалось в одну сплошную черную массу, и только сейчас, пройдя с десяток метров, он увидел впереди, совсем рядом, какой-то просвет. Просвет оказался, по выходе из лесополосы, большим ровным полем. Справа, метрах в семидесяти, Роман увидел приземистый и широкий деревянный сарай. Над ним горел небольшой прожектор. Наверное, это и был тот самый «ангар», о котором говорил Филипп. Роман двинулся к ангару, на ходу осматривая то, что довольно смело именовалось «аэродромом». Обычное поле, правда, с широкой, непривычно ровной после автодорог гравийной полосой посередине. Ни тебе «рулежек», ни проблесковых маячков, ни сложной разметки. Туда ли вообще обратился Дубинин? Сначала Роман не обнаружил ни одного самолета, но, подойдя ближе к «ангару», заметил стоящие за ним старенький, облупленный «АН-18» и кукурузник – легендарный «небесный тихоход». Похоже, это был аэродром так называемой сельской авиации, в обязанности которой входило обрызгивание полей ядохимикатами и разбрасывание удобрений. Роман, рассчитывавший хотя бы на аэроклуб, слегка растерялся от столь скудного выбора летных средств. «На чем же мы полетим? – подумал он. – Если на „АНе“, то еще ничего, хотя, коли судить по внешнему виду, он вряд ли способен подняться в воздух. А если на кукурузнике? Это ж сколько мы телепаться-то будем?» Он подошел к ангару сбоку и некоторое время стоял в тени, под стеной, слушая, что происходит внутри. Но внутри было совершенно тихо. Если кто-то там и находился, то никак не давал о себе знать. А что, если там попросту никого нет? Нравы в провинции вольные, это тебе не капитализированная Москва. Дал пилот согласие Дубинину, а потом выпил по случаю да и забыл к такой-то бабушке все, что обещал днем… Роман толкнул дощатую дверь и вошел в ангар. Справа было просторно и пусто, видимо, место предназначалось для того, чтобы ставить на ремонт самолеты. Слева было что-то вроде конторки. Там громоздились какие-то ящики и бочки, на полу лежали детали и покрышки. У стены, возле окна, стоял длинный стол, напоминавший верстак. На нем ярко горела настольная лампа, освещая сваленные в кучу приборы и инструменты. Но ни одного человека поблизости не наблюдалось. – Есть кто живой? – спросил негромко Роман, всматриваясь в дальние, темные углы ангара. В углу, за столом, что-то заскрипело и заворочалось. Роман шагнул ближе, заглянул за стол. На широкой лавке – без малого диване – лежал какой-то человек и, судя по позе, крепко спал. Его невинно повернутая к Роману спина, обтянутая старенькой, но форменной летной тужуркой, мерно вздымалась и опадала. – Тук-тук-тук! – сказал Роман не без сожаления. Человек всхрапнул на вздохе, затих и медленно повернул к нему круглое, помятое со сна лицо. – Здравствуйте, – улыбнулся Роман. Тот что-то пробормотал, с трудом поднимаясь с лавки. – Юрий Васильевич? – спросил Роман. – Ну… – сонно мигая, ответит тот. – Я от Дубинина. Юрий Васильевич прочистил горло, потер ладонью красную лысину и вдруг милейшим образом улыбнулся. – Здравствуйте, – он поднялся и протянул Роману сильную руку. – А я вас ждал, ждал, да вот задремал маленько. Целый день поля облетал, – умаялся. Как добрались? – Спасибо, хорошо. – Чайку, может? – Спасибо, но нет времени. Хотелось бы сразу к делу. – Понимаю, – сгоняя с лица остатки сна, кивнул Юрий Васильевич. – Мне Дубинин все изложил. Так что, если не возражаете, вылет через пятнадцать минут. – Не возражаю, – повеселел Роман, усомнившийся было в том, что он вообще куда-либо полетит. – Маршрут вам известен? – Так точно, – четко уронил Юрий Васильевич, обнаруживая этой короткой, привычной фразой свою бывшую принадлежность к военной службе. – Я заранее проработал его по карте. Хотите посмотреть? – Обязательно. Юрий Васильевич открыл ключом один из ящиков стола и достал из него карту, испещренную линиями и значками. Он расстелил ее на столе, отрегулировал головку настольной лампы, чтобы свет ровно ложился на всю карту, и короткими жестами начал показывать Роману, где они находятся и куда предстоит лететь. – Насколько я понял, вас интересует вот этот объект? – указал он точку, которую Роман идентифицировал как интересующую его военную часть. – Этот. – Так, – кивнул Юрий Васильевич. – Понятно. Но должен вас предупредить: подлететь к нему вплотную я не смогу. Это полк ВВС ПВО стратегического назначения. В бытность свою военным летчиком мне доводилось летать в тех краях – и должен отметить, что аппаратура в этой части всегда новейшая и служат в ней лучшие офицеры. Оно и понятно – рядом граница, так что в случае военной угрозы подобные части призваны первыми обеспечить безопасность страны. – Значит, они засекут нас задолго до того, как мы приблизимся? – спросил Роман. – Точно так. Там такие пеленгаторы – пол-Европы под контролем держат. – Как же быть? – Да ничего, пускай видят, что мы летим. Кроме нас в воздухе различных объектов хватает, так что наше появление их не удивит. – Но до известных пределов? – Вот именно. Если мы приблизимся к части более чем на двадцать километров, естественно, мы попадем под подозрение и нам прикажут изменить курс. – А если курс не менять? – Пиши пропало, – добродушно улыбнулся Юрий Васильевич. – Выпустят на нас пару «МиГов» – и поминай как звали. Или заставят приземлиться на свой аэродром, что для вас, как я понимаю, нежелательно. – Совсем нежелательно, – подтвердил Роман. – Стало быть, надо держаться подальше. – А поблизости нигде нельзя приземлиться? – Ближайший от части аэродром вот здесь, – ткнул пальцем в карту Юрий Васильевич. – Далековато. – Километров восемьдесят. Лесом, по незнакомой местности вы будете добираться от него до части дня два. А как я понимаю, времени у вас и так мало. – Значит, парашют? – обреченно спросил Роман. – Именно. Мы полетим петлей, вот так, – палец Юрия Васильевича протянул по карте линию, которая сначала пошла чуть ниже Выборга, затем плавно завернула вверх и, пройдя недалеко от точки, означающей военную часть, повернула обратно. – Это – предел, дальше которого я продвинуться не могу без риска быть сбитым или принудительно посаженным на их аэродром. – Значит, примерно в этом месте мне придется прыгать? – уточнил Роман. – Да, вот здесь наиболее удобное место для десантирования. До части отсюда километров двадцать – двадцать пять – как приземлитесь. Я буду идти на небольшой высоте, не больше тысячи метров, и постараюсь «высадить» вас как можно более аккуратно. – Ясно. На каком самолете мы полетим? – На «Аннушке», конечно. А вы что думали? На кукурузнике вас в эдакую даль повезу? Вы не смотрите, что «Аннушка» с виду неказиста. Мотор только что из капремонта, тянет, как зверь. За два часа домчим. – Ну, домчим так домчим… Юрий Васильевич? – Да? – Надеюсь, майор Дубинин объяснил вам важность этой задачи? Я хочу сказать… Ваше появление в тех местах, то есть поблизости от интересующего меня объекта, может привлечь к вам внимание спец– служб. Вы подумали, как объясните им этот немного странный полет? Конечно, будем надеяться, что все обойдется, но могут прижать – и нешуточно… – Все понимаю и все продумал в подробностях, – очень серьезно сказал Юрий Васильевич. – Я ведь вас сброшу и приземлюсь на этом аэродроме, – он показал точку возле Питера. – Там у меня закадычный дружок работает, служили вместе в начале восьмидесятых на Дальнем Востоке. Он содержит на паях с компаньоном частный аэроклуб, учит богатеньких буратин самолеты водить. Ну, так я к нему в гости и слетаю. Я, кстати, ему звонил, он обещал поделиться подержанными деталями. Тут не докупишься, цены бешеные, а он подарит за ненадобностью – клиент у него богатый, денег на ремонт не жалеет. Чем не повод, чтоб слетать? – А почему ночью? – Так днем я здесь работать должен. Сейчас работы невпроворот, куда же днем отлучаться? Только ночью и есть время. И детали, опять же, срочно нужны… – А крюк здесь почему сделали? Почему не летели прямо к аэродрому? Ведь так намного ближе? – Так приборы барахлили, – прищурился Юрий Васильевич, – вот малость в сторону и взял. Хорошо, что вообще за кордон не улетел. Техника-то древняя, вот и приходится круги наматывать… – Верю! – засмеялся Роман. – Ну что, по коням? – По коням, – кивнул Юрий Васильевич, натягивая на голову форменную фуражку, правда, без кокарды. – Мне только водички набрать на дорожку, – сказал Роман, доставая флягу из рюкзака. – И переодеться. Пять минут. – Да вон вода в бачке, наливайте. У нас славная водица, родниковая, на весь район знаменитая. Я пока пойду к самолету, а вы тут готовьтесь… Он вышел, взмахом руки как бы предоставив к услугам Романа весь ангар со всем хранившимся в нем добром. Роман налил полную флягу воды, достал комбинезон и мигом переоделся. Форма пришлась как раз впору, не мала, не велика, то, что нужно. Ботинки сели идеально – хоть день в них иди без отдыха, ног не натрешь. Даже кепка была родного, пятьдесят седьмого размерчика. Похоже, Дубинин, прежде чем подбирать снаряжение, не поленился заглянуть в его личное дело, где, помимо других ценных сведений, указывались также все физические параметры агента, в том числе и размеры одежды, – как в военном билете, но только гораздо подробнее, со всеми нюансами телосложения. Или это Филипп по поручению Дубинина так постарался? В таком случае – низкий ему поклон. Роман уложил в рюкзак свою куртку – подарок Вероники – джинсы и ботинки. Гражданская одежда еще понадобится на обратном пути. Он уже собрался выходить из ангара, как вдруг совершенно неожиданно зазвонил телефон. Резкая трель пугающим эхом разнеслась по ангару. Роман впопыхах не сразу нашел трубку, – оставил ее в куртке, а куртку уже засунул в рюкзак, пришлось все спешно доставать, шепотом ругаясь на нетерпеливого абонента. Кому среди ночи приспичило? Дубинин не станет лишний раз выходить на связь. Это опасно, да и Филипп наверняка ему все подробно доложил. Понятно же, что в случае нестыковки на аэродроме Роман позвонил бы Дубинину сам. Или это Леня не удалил номер и по какой-то причине решил позвонить, не дожидаясь утра? Чушь. Леня был примерным семьянином и ночью предпочитал мирно спать под теплым боком своей жены. И от номерка опасного по совету Романа поспешил избавиться – он был еще тот перестраховщик. Но больше-то никто этот номер и не знает. Разве что ошиблись? Роман наконец вытащил мобильник и глянул на светящийся экран. Ну, конечно, как он сразу не догадался! Вероника-джан, собственной персоной. Естественно, раз она купила этот телефон, то не могла не знать его номер. За всеми этими делами он как-то совсем выпустил ее из виду. А зря. Так можно и засыпаться на ровном месте, – в нашем деле нужно помнить абсолютно все. Стыдно, стыдно, товарищ шпион… – Алло? Рома?! Это ты?! – закричала Вероника. – Я, я… – стараясь говорить потише, ответил Роман. – Что случилось? – Как это – что? – возмутилась Вероника. – Я с таким трудом отвязалась от своего муженька, примчалась домой – а тебя и след простыл. Даже записки не оставил. Ты где вообще? Погулять вышел? Или как? – Скорее – или как, – попытался отшутиться Роман. – Негодяй! – брякнула Вероника. Похоже, ей было не до шуток. Да к тому же девушка явно перебрала. – Перестань, солнышко, – Роман не хотел ее обижать – как-никак она очень ему помогла. – Просто возникло одно дело. Пришлось срочно ехать… – Среди ночи? Кому ты гонишь? Небось уже к какой-то бабе побежал! – Да какие бабы? Успокойся! – Ты обиделся, да? – вдруг всхлипнула Вероника. – Обиделся? Из-за мужа, Рома? Тебе было не– приятно? – Да не в том дело… – Хочешь, я его брошу? Ну, хочешь? Ты думаешь, я из-за денег с ним, да? Из-за денег? Да в гробу я их видела, эти его деньги! Если бы ты знал, как мне противно, когда он до меня дотрагивается… – она уже рыдала навзрыд. – Старая сволочь! Ты думаешь, он меня купил, да? Купил?! Так вот, я не продаюсь, чтоб ты знал. Ты только скажи – и я брошу его в тот же день! – Да не нужно никого бросать… – проклиная все на свете, и в частности мобильную связь, пытался успокоить ее Роман. – Ты перевозбудилась, вот и все… Ляг, поспи – утром станет легче… – А-а, ты все-таки обиделся… И решил отомстить мне. Ты думаешь, я глупая и ничего не понимаю? А я, между прочим, училище закончила, да! Между прочим, педагогическое, и кое-что в психологии просекаю. – Ну тем более… – мучился Роман. – У тебя нервный срыв, и тебе нужно отдохнуть… – Козел ты! – отрезала с ненавистью Вероника. – И все вы, мужики, – козлы! – Полностью с тобой согласен. Ты только не волнуйся и ляг в постель… – Но ты мне позвонишь? Завтра… – снова беспомощно всхлипнула она. – Прости, завтра не смогу. Много дел, правда… – А послезавтра? – Постараюсь. В общем, как смогу, так сразу… – Обещаешь? – Стопудово! – Я тебя люблю, чтоб ты знал! А ты меня не дождался. – Еще раз извини, не хотел тебя обидеть. Все, зайка, целую… Пока… Дверь ангара открылась, на пороге возник Юрий Васильевич. Судя по выражению лица, его несколько озадачили последние слова Романа. – Мой агент… – пояснил Роман, отключая мобильник и пряча глаза. – Были срочные новости, вот, позвонил… – Понятно, – кивнул Юрий Васильевич. – Хорошая штука, эти телефончики. С виду посмотреть – детская игрушка. А по сути – целая радиостанция. Прогресс! – Да уж… – кисло улыбнулся Роман. – Ну что, можем выдвигаться? – Так точно, у меня все готово. Роман вскинул рюкзак на плечи, вышел из ангара. Юрий Васильевич выключил настольную лампу и запер дверь на замок. – А сторожа нет, что ли, Юрий Васильевич? – спросил Роман удивленно. – На кой он? – отмахнулся тот. – Чем ему зарплату-то платить? Сигнализация есть – и хватит охраны. Да тут кого бояться? В округе все наперечет, сюда не полезут. А чужих у нас не ходит, больно далеко от города. Они подошли к самолету. Боковая дверца-люк была приглашающе открыта. – Прошу! – пропустил Романа вперед Юрий Васильевич. – Садитесь, где вам больше понравится. Хотя впереди трясет чуть меньше. Роман с сомнением посмотрел на изрядную вмятину в борту, вздохнул и полез в салон. Скудно горевшая лампочка освещала три ряда двухместных кресел. Вопреки некоторому скепсису Романа, внутри было довольно комфортно. – А у вас тут неплохо, – усевшись в ближнее к кабине пилота кресло, сказал он Юрию Васильевичу. – Даже очень уютно. – Да ничего, – закрывая за собой люк, отозвался тот. – Я начальство катаю когда, так они довольны. А как выпьют, так вообще песни начинают петь… Он достал из ящика объемистый брезентовый рюкзак и поставил возле Романа. – Ваш парашют. Не волнуйтесь, проверен не один раз. Я лично сегодня уложил. Модель классическая, «купол». Не «крыло», конечно, но для дела годится. – Да мне «крыло» и ни к чему, – заметил Роман. – Некогда будет птицей парить, скорей бы до земли добраться. А я вас не разорю? Вернуть ведь не смогу. – Бросьте, – махнул рукой Юрий Васильевич. – У меня этого добра – целый шкаф. Лет пять назад, еще до меня, тут был кружок парашютистов. Потом, конечно, зачах – где ж столько топлива наберешься? Но парашюты остались. Теперь иногда начальство, как раздухарится, прыгает. Они ж все пьяные – десантники. Ну что, летим? – Летим, – улыбнулся Роман. Он уж не стал расспрашивать старого летчика, откуда тот знаком с Дубининым и почему выполняет столь необычное поручение. Все-таки ночной выброс диверсанта близ стратегического объекта – не шутка, и как бывший военный Юрий Васильевич должен был хорошо это понимать. И тем не менее он готов сотрудничать и лишних вопросов, как отметил Роман, не задает. Даже имя у него не спросил, – «вы» да «вы». Какие-то старые делишки, ведомые только двум-трем человекам в управлении. Такие вот тайные сотрудники, вольные или невольные, существуют повсеместно под самыми различными личинами. И то, что Дубинин умеет их использовать максимально верно, лишний раз свидетельствовало, что Слепцов не случайно взял его к себе в помощники. – Вы пока можете поспать, – сказал Юрий Васильевич перед тем, как скрыться в кабине. – Тут добрых два часа лету. А потом я разбужу… – Хорошо, – отозвался Роман, пристегиваясь. – Как только наберем высоту, я сразу отключусь. Юрий Васильевич кивнул, ушел за переборку и сел в кресло пилота. Роман со своего места видел только край его седого затылка. Юрий Васильевич снял фуражку, потер лысину и надел наушники. Послышалось щелканье тумблеров – и почти сразу Роман ощутил мелкую вибрацию корпуса. Раздался постепенно нарастающий шум, самолет задрожал сильнее и вдруг резво покатил вперед. Поглядывая в иллюминатор, Роман проводил взглядом проплывающий по левому крылу ангар. Самолет бежал все быстрее и быстрее. Луч прожектора над ангаром остался позади. По бокам плотно сомкнулась ночь. Освещая дорогу мощной фарой, самолет разгонялся до взлетной скорости. Ощутимо потряхивало – гравийная полоса была довольно бугристой. Роман уже ничего не видел в иллюминатор, лишь по нарастающей скорости догадывался, что сейчас они взлетят. Вот его вдавило в кресло – «Аннушка», как ласково называл Юрий Васильевич свой «АН», успешно поднялась в воздух и начала плавно набирать высоту. Теперь Роман видел в окне какие-то редкие огни, быстро пропадавшие позади. «Аннушка» мерно гудела, забираясь все выше в холодное звездное небо. Роман отстегнул ремень и сел свободнее. Вскоре самолет выровнялся и пошел на одной высоте. Далеко внизу плыли неясные огни. Юрий Васильевич был, конечно, прав. Самое лучшее сейчас для Романа – погрузиться в сон. И дорога не так тянется, и сил не мешает набраться перед походом по лесу. Все равно тут ни рожна не видать. Куда летишь – туда? – не туда? – бог его знает. Если на земле есть возможность без труда контролировать направление движения, то здесь это делать гораздо сложнее. Можно, конечно, сесть в кабину, на место второго пилота, и, сверяясь по навигационным картам, худо-бедно получать представление о том, в какую сторону идет самолет. Но не хотелось висеть над душой у милейшего Юрия Васильевича, да и в ориентирах этих поди еще разберись среди ночи. К тому же Юрий Васильевич летун бывалый, захочет обмануть и завезти прямиком к врагу – завезет, и не заметишь, как ни пыжься. Так что самое лучшее сейчас – наплевать на сомнения и – баиньки. До сих пор не сдали, авось и дальше не сдадут. Под ровный гул самолета Роман прикрыл глаза и потихоньку начал дремать. Спать не очень хотелось. На квартире Вероники он отоспался неплохо – спасибо Михаилу Петровичу, свезшему ее из дома. Так бы вряд ли она дала ему валяться без дела на диване – мигом бы занятие нашла. Забавная девица. Слезы, обиды, какие-то пылкие заявления. Молодость, молодость… Роману скоро исполнялось тридцать семь лет – возраст вполне зрелый. Как говорится, давно не мальчик. Все эти страсти были уже для него далеки – остались где-то в прошлом, и тем более он был благодарен Веронике за то, что она считала его способным на эти студенческие чувства, вроде ревности или обиды, и таким образом позволяла ему причислять себя к людям молодым. Хотя что тут удивительного? По сравнению с Михаил Петровичем он еще – юноша, так что ее можно понять… Затем Роман начал вспоминать подробности своего побега из дома Полякова, подумал о том неуклюжем парне, Славе, разносчике газеты «Рынки столицы». Добрался ли он до своего друга? Вдруг где-то по дороге перехватили «черные»? Запытают ведь до смерти. И сказать он им ничего путного не скажет, и отпустить они его не отпустят. Хоть бы этот дурачок все сделал правильно, по инструкции. Не ровен час, поехал к себе на квартиру, за документами, не поверив угрозам Романа. Вот и сцапают, как кошка мышку. И шлепнут, не задумаются. Как шлепнули Люсьена… Самолет тряхнуло раз, другой. Роман повернул голову к проходу – и вдруг увидел, что из хвостовой части к нему идет Люсьен, живой, здоровый, только почему-то подстриженный наголо. – Привет, – удивленно сказал ему Роман. – А что это у тебя с прической? – Это? – ухмыльнулся Люсьен, и Роман с ужасом заметил, что у него нет ни одного зуба. – Да в морге подстригли, хотели делать трепанацию черепа. Потом посмотрели, что я живой, – выпустили. – Так ты живой? – А то! – А зубы где? – Черти вырвали… – прошептал Люсьен. – Какие черти? – холодея, спросил Роман. – Настоящие, с рогами. Как я на тот свет попал, они на меня скопом накинулись и давай зубы рвать. – Так ты ж говоришь, что ты живой! – Да ни черта я не живой… Ты что, не видишь? Люсьен приблизил к нему искривившееся лицо и вдруг заплакал так, что слезы потоком потекли по его лицу. И зубы у него полезли вперед острые, вурдалачьи. – Убил ты меня, вот что… Убил и бросил. А за это я тебя сейчас загрызу. «Ребром ладони по кадыку…. Ребром ладони по кадыку…» – лихорадочно твердил себе Роман. Но руки окаменели и не хотели подниматься. А зубы Люсьена были все ближе, и Роман уже с омерзением увидел, как по ним сочится слюна и вместе со слезами течет по подбородку. И на месте глаза вдруг оказалась огромная кровавая дыра, сквозь которую видно было стену, почему-то ослепительно белую… Он попытался достать пистолет, но никак не мог найти его возле себя. Люсьен уже склонился над ним, обдавая тяжелым запахом, оскалился сильнее… Роман весь просто обмяк от ужаса, не в силах шевельнуть– ся, и лишь пытался что-то сказать в свое оправдание… Но Люсьен его не слушал. Он ухватил Романа за плечо, зарычал, брызгая слюной, Роман вскрикнул – и проснулся. – Приснилось что? – спросил Юрий Васильевич, снимая руку с его плеча. – Да… – потряс головой Роман. – Ерунда. Где мы? – Уже недалеко. Через двадцать минут будем на месте. Я подумал, вам нужно собраться. – Да, да, спасибо. Что-то я заспался не ко времени. – Так и хорошо, – улыбнулся Юрий Васильевич. – Хоть отдохнули. Ладно, я в кабину, а то у меня автопилот не очень надежный. – Угу… Роман потянулся, прогоняя остатки кошмара. Это к вопросу, что снится разведчикам? Да вот то и снится – вспомнить тошно. Ладно, за дело. Самолет был чуть наклонен вправо. Согласно плану, Юрий Васильевич заходил на большую петлю. Роман придвинул к себе парашютный рюкзак, быстро, но тщательно его осмотрел. Моделька, конечно, древняя, но вполне рабочая. По-своему она понадежней нынешних новомодных спортивных моделей, которые требуют немалых профессиональных навыков. А тут дернул за колечко – и лети себе вниз помаленьку, слегка регулируя полет стропами. Не открылся первый парашют – что в принципе большая редкость, – дергай второе кольцо, запасной уж точно не подведет. Он надел на себя парашют, затянул подвесные лямки. Нож закрепил на поясе, чтобы в случае зависания на ветках сразу перерезать стропы. В нагрудные карманы положил компас и карту. Все, готово. Из кабины вышел Юрий Васильевич, окинул взглядом Романа, удовлетворенно кивнул. – Тут лесок жидкий, – сказал он успокаивающе. – Деревца невысокие, так что на ветках висеть не будете. Но зато камней много, так что под ноги смотрите повнимательнее. – Хорошо, – кивал Роман, внимательно слушая советы Юрия Васильевича. – Понял… – Ну, еще пять минут. Присядьте на дорожку. – И то верно. Юрий Васильевич снова ушел в кабину. Самолет выровнялся. Роман понял, что они идут по отрезку, на котором ему предстоит десантироваться. Он сел на край кресла, упираясь в спинку парашютом, и тщательно прикинул свои действия. Прыгать с парашютом ему не доводилось уже года два, но все помнилось отлично. Да и как было забыть, если эти самые прыжки когда-то были отработаны до полного автоматизма. Курсантов Высшей школы ГРУ муштровали так, что порой начисто забывался страх высоты и думалось только о том, в какой миг надо потянуть кольцо, сверяясь со стрелкой высотомера, и как следует управлять стропами или – в обращении с «крылом» – клапанами, чтобы попасть точнехонько в такой-то квадрат. Отрабатывали и затяжные прыжки, и групповые, с приземлением и на лес, и на воду, и на горный рельеф, и на городской, летом, зимой, в дождь, в пургу, в туман, – и вдобавок все это дублировали в ночных условиях. Самая большая проблема ночных прыжков – это, конечно, полная слепота. В темноте сверху ничего не разобрать, точку соприкосновения с землей видишь лишь в последнюю секунду, и за это короткое время нужно успеть оценить уровень опасности и принять адекватные меры. Ведь даже чуть подвернутая нога может стать серьезным препятствием к выполнению задания. Не говоря уже о более тяжелой травме. Тогда уж забудь о задании и думай о том, как тебе вообще выйти из этого леса. Бывало, что и не выходили… Но Роман надеялся, что все пройдет благополучно. Уж больно необходимо ему было добраться до этого генерала Беляева. А затевалось что-то не просто нехорошее, а страшное – он чувствовал это всеми своими потрохами. Внутри аж звенело, когда он вспоминал «черных» людей и их безжалостную, методичную ярость. Здесь было что-то не так. Работающие за деньги наемники так себя не ведут. Они не лезут под огонь – у них задача выполнить заказ и остаться в живых. Иначе какой смысл зарабатывать деньги? А в действиях «черных» просматривался фанатизм. И какая-то необъяснимая, но хорошо прочувствованная Романом вседозволенность. Это говорило о том, что за ними стояла громадная и обладающая реальной властью структура, которая с легкостью брала на себя ответственность за действия убийц и готовилась пойти в своих деяниях дальше – много дальше. И ядром этой структуры были не чеченские сепаратисты, нет. И уж точно не западные спецслужбы. Тут было нечто совершенно другое, гораздо более масштабное и опасное. Тут чувствовался родной размах – тот самый, от которого не раз пылала Россия от края до края. И если это не остановить в зародыше, то последствия могут быть ужасны. Вот почему Роман верил в свое удачное приземление. Ведь коль существует на земле высшая справедливость, которая обязательно проявляется в исключительных случаях, то исключительнее случая не найти. Ну, а если он ошибается, то – не поминайте лихом и прими, господи, мою грешную душу. Аминь. – Готовы? – спросил Юрий Васильевич. – Готов, – кивнул Роман. – Мы идем на высоте девятьсот метров. Видимость хорошая. Советую сразу открывать парашют. – Понял вас. Так и сделаю. – Ну тогда – с богом. Юрий Васильевич открыл люк. В салон ударила тугая, холодная струя воздуха. Роман сунул кепку в карман. Сейчас бы не помешал теплый шлем. Ну да ничего, лететь недолго, выдержим. Он подошел к двери, уперся руками в борта. – Время! – прокричал Юрий Васильевич, с трудом преодолевая шум ревущего двигателя. Роман кивнул, сбросил вниз свой рюкзак и сразу же прыгнул сам. Лицо словно ожгло ледяной водой. Показалось, что бухнулся в полынью. Но вслед за тем ощутилось стремительное падение. Комбинезон рвало и трепало, как будто норовя содрать с тела. Скальп натянулся до рези в глазах. Роман нащупал на груди кольцо, но дергать его чуть повременил. Если открыть купол сразу, то может далеко отнести от рюкзака, который летит к земле намного быстрее парашютиста. Но и медлить нельзя. Высота небольшая, чуть замешкаешься – и будет поздно… Роман досчитал до пяти и рванул кольцо. За спиной захлопал куполок вытяжного парашюта, еще пара секунд – и его сильно дернуло вверх. Как будто на трамплине подбросило. На самом деле это раскрылся основной купол и резко остановил его пикирование. Роман разобрал стропы, одновременно осматриваясь по сторонам. Оп-па, вон черным шаром полетел вниз его рюкзак. Ладно, далеко не улетит, найдем. Глянул назад. Уже на изрядном удалении уплывали огоньки «Аннушки». Вот самолет, отчетливо видный на звездном небе, два раза качнул крыльями. Это Юрий Васильевич заметил раскрывшийся купол и пожелал удачи Роману. Удачи и вам, дорогой товарищ. Спасибо за доставку и доброе отношение. Роман отвел взгляд от уменьшающегося силуэта «Аннушки», подобрался и начал со всем вниманием вглядываться вниз. Теперь ни о чем постороннем думать нельзя – только о приземлении. Как и следовало ожидать, внизу была сплошная чернота. Что-то мелькало, но что именно – различить было трудно. По расчетам Романа, он должен достичь земли секунд через десять – пятнадцать. Самое время раскрыть глаза шире… Он не увидел, скорее почуял в стороне крупную темную массу. Это была крона дерева. Значит, земля рядом. Роман глянул вниз – на него надвигался какой-то большой серый предмет. Он инстинктивно поджал ноги. Громадный валун, на который он налетал, прошел под ним, задев вершиной подошву левой ноги. В следующий миг Роман неловко ударился обеими ногами о землю и упал на бок, перекатываясь через плечо. Сверху на него и на валун мягко опустился холодный купол парашюта. Пару секунд Роман лежал неподвижно, переводя дыхание и прислушиваясь, нет ли где в теле острой боли. Кажется, обошлось. А про камушки-то Юрий Васильевич был прав. Еще чуток – и налетел бы на валун. И как бы все было тогда – сказать трудно. Он выбрался из-под купола, окончательно убедившись, что приземлился благополучно, отстегнулся от лямок и начал собирать в кучку парашютную ткань и стропы. Задача-минимум выполнена: он на месте. Теперь надо было переходить к задаче-максимум. Роман положил собранный парашют на тот самый камень, о который едва не расшибся, и начал поиски рюкзака, отходя от парашюта, который хорошо был виден издалека благодаря белому цвету, все более расширяющимися кругами. Ночь была ясная, свежая, но не очень холодная. В своем комбинезоне Роман чувствовал себя вполне сносно. Часы показывали двадцать минут шестого. Наступало утро, небо уже светлело, и можно было сразу определить, где восток. Теперь он вполне отчетливо различал деревья вокруг и рассеянные повсеместно камни. Чего-чего, а этого добра тут хватало. Иные были величиной с легковой автомобиль – торчали из мшистой земли гранеными, хищными лбами, – и Роман невольно порадовался тому, что приземлился столь успешно. Примерно в сотне метров от валуна Роман нашел свой рюкзак. Тот упал на сосну, сбил несколько веток и завис на нижней развилке. Роман легко достал его и вернулся к валуну. Первым делом он проверил коробочку с ампулами. Хоть он и запаковал ее в сверток из своей одежды, все же имелось опасение, что при падении с километровой высоты хрупкие склянки могут разбиться. Все ампулы были целы. Поролоновая подушка с плотными гнездами надежно защищала их от внешних повреждений. Роман быстро проверил остальное содержимое рюкзака. Полный порядок, все долетело в целости и сохранности. Теперь следовало позаботиться о парашюте. После недолгих поисков Роман нашел естественное углубление под огромным камнем – настоящей скалой. Он запихал туда парашют и забросал его землей, мхом и мелкими камнями. Если не искать специально в этом месте, то пройдешь мимо – и ничего не заметишь. Затем он достал карту, компас и определился, в какую сторону ему следует идти. Если считать, что Юрий Васильевич высадил его именно там, где указывал изначально, то, придерживаясь направления строго на запад, скоро он должен добраться до речки. От речки до части – шестнадцать километров. Если река недалеко, то есть в пределах трех-четырех километров, то за полных четыре часа можно дотопать до объекта. Лес здесь негустой, рельеф больше пологий, проблем с передвижением не возникнет. Иди себе между сосенок и камней да покуривай в удовольствие. Прогулка, одним словом, а не задание. Становилось все светлее. Роман достал сухой паек, съел две галеты, баночку консервов и плитку шоколада, сунув пустые упаковки под соседний камень. Вряд ли его будут искать, но явные следы своего пребывания оставлять в любом случае не следует. Равно как и мусорить в лесу. Глотнув воды из фляжки, он затянул рюкзак и двинулся в путь, решив, что покурит на ходу. Чем скорее доберешься до объекта, тем больше соберешь сведений для планирования дальнейших действий. К реке он вышел даже быстрее, чем рассчитывал. Не прошел и двух километров – очутился на берегу каменистой быстрой речушки. Спасибо Юрию Васильевичу, высадил максимально близко к объекту. Роман достал карту, чтобы определить, где находится мостик через реку. Она была хоть и неширокой, метров семь шириной, но довольно глубокой, а лезть в воду без крайней нужды не хотелось. На карте, которой снабдил его Дубинин, было видно, что мост расположен за крутым поворотом, немного ниже того места, куда вышел Роман. Он прошел берегом вниз по течению метров пятьсот и за поворотом действительно увидел узенький бревенчатый мостик. Приятная и весьма значимая деталь. Значит, он в самом деле находится именно там, где предполагал. И если до реки у него еще оставались сомнения – чужая душа – потемки, а Дубинина он почти не знал, не говоря уж о Филиппе и Юрии Васильевиче, – то теперь они окончательно пропали. Переправившись на другой берег, Роман определил направление уже относительно этого мостика – то есть реального и точного ориентира – и не слишком быстро, но в хорошем походном темпе двинулся дальше. |
||
|