"Жизнь взаймы" - читать интересную книгу автора (Гладкий Виталий Дмитриевич)

Глава 22

Тимошкин приехал с утра пораньше – еще не было и семи.

– Сегодня у меня много дел, так что извините за столь ранний визит, – сказал он Паленому, который не успел ни побриться, ни принять душ, а потому был несколько раздражен.

– Идите на кухню, – сказал Паленый. – И включите там чайник. Не мешало бы позавтракать, но кроме холодных закусок, другой еды в доме нет. Ничего, перебьемся. Подождите меня, я скоро…

Он остался один. Маргоша и Антошка из соображений безопасности переехали в городскую квартиру, расположенную в хорошо охраняемом доме, где жили только большие шишки. Так пожелала Анна Григорьевна.

Это решение было немного странным, – загородный особняк теперь охранялся как атомная электростанция – но Паленый спорить не стал. Он уже привык к тому, что Анна Григорьевна не всегда поступает, сообразуюсь с целесообразностью и здравым смыслом; по крайней мере, в отношении своей семьи и "мужа" в частности.

Пока Паленый наводил марафет, Тимошкин поджарил яичницу с беконом, нашел в холодильнике не очень свежую колбасу, маринованные огурцы, увядшую зелень и баночку красной икры.

– Не жалко? – спросил он с подковыркой, выкладывая икру в розетку.

– Нет. Пока нет, – подчеркнул Паленый.

– То есть?..

– Все зависит от того, с какими вестями вы пожаловали.

– С паршивыми, – признался капитан. – Запихивать икру обратно в банку или как?

– Ешьте. Все равно пропадет. Стоимость икры я вычту из вашей премии.

– Вот так всегда… – Тимошкин деланно пригорюнился. – Кто самый несчастный и нищий в милиции? Это даже не вопрос, а констатация факта. Конечно же, опера. За год четыре пары обуви как корова языком… А шузы сейчас не дешевые.

– Волка ноги кормят.

– И то верно. Но все равно от понимания этой аксиомы жить и служить не легче.

– Что это вы прямо с утра начали плач славянки?

– Расскажу – и вам захочется пустить слезу.

– Тогда прежде нужно позавтракать, чтобы не перебить аппетит плохим настроением.

– Умные слова и вовремя сказанные, – откликнулся капитан. – Прошу за стол! – сделал он эффектный жест рукой.

Паленый вынужден был отдать должное кулинарным способностям Тимошкина. Яичница получилась восхитительной. Капитан даже украсил блюдо зеленью.

– Сразу видно холостяка, – улыбаясь, сказал Паленый.

– Яичница для одиноких мужчин – настоящая панацея. Быстро, дешево и сердито.

– А как насчет пяти капель для улучшения пищеварительных процессов?

– Когда я отказывался? – задал Тимошкин риторический вопрос. – Только мне бы чтонибудь покрепче. Нужно взбодриться, а то я спал сегодня всего ничего – от силы три часа.

– Что так?

– Ловили террористов… – Капитан кисло улыбнулся. – Это у нас теперь идея фикс. После того, как взорвали вашу машину, все менты стоят на ушах, работают сутками. А тут еще приезд начальства из Москва… В общем, неделька выдалась "веселой".

– Надеюсь, нашу семью не винят в этом переполохе? – не без умысла спросил Паленый.

– Надежды юношей питают… – Тимошкин вздохнул. – Стражи порядка и законности готовы съесть вас без хлеба и соли. Посудите сами – в городе больше года не было ЧП подобного рода. Ну, иногда постреливали… не без того. Но это все мелочи, рутина, обычные разборки, даже без трупов. А тут сначала снайпер, а затем целая бригада бандитов очутилась в морге. Лучше бы они сбежали.

– Не понял… Почему?

– Потому что появился "чеченский" след. А это сейчас для органов сильнейший раздражитель. Могут запросто турнуть и генерала, и прокурора, и еще кого-нибудь за компанию. Недосмотрели, проворонили, и все такое прочее. Никаких денег не хватит на взятки вышестоящим товарищам. Тем более, что подобные вещи на жестком контроле у администрации президента.

– Наконец до меня дошло. Не появись в деле жмурики чеченской национальности, ваши коллеги представили бы происшествие как бандитскую разборку районного масштаба (что в общественном сознании уже стало болезнью, не тяжелее насморка) или, например, наезд на бизнесмена, в котором замешаны только местные отморозки. Не так ли?

– Так.

– Да, не повезло вам…

– Не иронизируйте. У вас есть шанс еще раз проверить свое везение. – Тимошкин полез в карман и достал оттуда какую-то бумагу. – Вам нужно завтра в десять ноль-ноль явиться по указанному адресу в кабинет номер двести восемнадцать. Иметь при себе паспорт… – Он осклабился. – И сидор с харчами и сменным бельем. Ладно, шучу. Насчет сидора. А в остальном все верно.

– Моя подпись в получении повестки нужна?

– Нет. Родина вам все еще верит… хе-хе…

– Действительно, эта новость могла испортить аппетит… На кой я им нужен?

– Спросите у них. А вообще, это обычная практика. Вашу семью – и вас в частности – и так особо не кантовали. Будь на вашем месте какой-нибудь небогатый бедолага, он уже стоптал бы пару башмаков, мыкаясь по кабинетам следователей.

– Спасибо, утешили.

– Пожалуйста.

– И что вы так не любите богатых людей?

– А за что их любить?

– Ну как за что – они помогают стране выбраться из той ямы, куда ее затащили политики, трудятся день и ночь…

– В кабаках и казино, – подхватил Тимошкин. – А что касается ямы, так они сначала помогли политикам всех нас туда спихнуть, а теперь нарезают вокруг нее круги, изображая, что ищут вожжи, дабы вытащить глупый народ на свет ясный. На самом деле им на нас наплевать. Извините! – спохватился капитан. – Опять забыл, с кем говорю…

– Так ведь ваши речи – чистая правда.

– Самокритика?..

– Ни в коей мере. Констатация факта. Вот такие мы нехорошие. – Паленый криво улыбнулся.

– Только не нужно заниматься самобичеванием. На это не хватит и суток. А времени у меня в обрез.

– Насчет самобичевания вы ошибаетесь. В мои годы пора уже знать, что собой представляет homo sapiens. Вот вы, например.

– А что я? Со мной все просто. Я отношу себя к разряду примитивных.

– Не прибедняйтесь. Впрочем, это ваше личное дело. Я о другом. Сейчас вы изображаете из себя борца с несправедливостью. Но появись у вас шанс разбогатеть, – например, стать олигархом – и куда денутся ваши благородные порывы. Уж поверьте мне.

– Верю… – Тимошкин сокрушенно вздохнул. – Я такая же жадная и беспринципная сволочь, как и все остальные. (Ладно, пусть не все, но многие). Только нахожусь я в самом низу пирамиды. Уж не знаю, хорошо это или плохо.

– Не переживайте. У вас еще есть шанс подняться к сияющим вершинам…

– И стать законченным негодяем, – подхватил капитан. – Нет уж, увольте. Хочу остаться в своем болоте… хе-хе…

– Тогда прошу в гостиную, чтобы там закончить наш разговор.

Паленый встал.

– Да, нужно торопиться… – Тимошкин с озабоченным видом посмотрел на свои наручные часы.

В гостиной капитан первым делом закурил. Его примеру последовал и Паленый.

– Ну, что там у нас? – нетерпеливо спросил Паленый.

Он почему-то ждал, что Тимошкин достанет из кармана очередную дискету. На которой будут записаны все ответы на интересующие его вопросы.

Но Паленый ошибся. Капитан принес информацию в устном виде.

– С кого из ваших корешей… хе-хе… начнем? – спросил Тимошкин.

– Думаю, что с тех, кто чист и пушист.

– Тогда это, по идее, Елизавета Бражник-Меликян. Дама, конечно, уникальная, дела за ней числятся серьезные, но только с точки зрения налоговой инспекции. Поэтому насчет чистоты и пушистости у нее большие проблемы. Однако, она никоим образом, настолько мне удалось раскопать, не связана с теми, кто катит на вас бочку.

– А катят?

– Ну. Да еще какую.

– Продолжайте.

– Кто главный закоперщик в этой компании, пока сказать не могу. Может быть, Щуров, а возможно, кто-то другой. Но я так думаю, что он заведует, так сказать, силовой составляющей группы. В этом деле Щуров как рыба в воде.

– Откуда вам это известно?

– Ну, мне пока почти ничего неизвестно. Так, догадки, некоторые факты… Однако опыт – великое дело. И он подсказывает мне, что Щуров среди ваших противников не на последних ролях. Мы раскрыли инкогнито еще одного бандита – из тех, кого вы отправили вперед ногами. Им оказался некий Сарычев. Одиозная личность. В свое время он начинал вместо со Щуровым, но затем его посадили на пять лет за разбой с отягчающими обстоятельствами. Дали ему по минимуму, понятно по какой причине – Щуров смазал кое-кому лапу. А после отсидки где только Сарычева не носили: и в Чечне, и в Абхазии, и в Приднестровье… Естественно, на противной стороне.

– Короче говоря, Сарычев – "дикий гусь".

– Верно. Наемник. Но вот какая нечистая сила принесла его в наш город – это вопрос.

– Приехал навестить старого друга.

– Как бы не так. Они расстались не очень хорошо. Нет, не побили горшки, но все же…

– Вы говорили, что Щуров помог Сарычеву избежать большого срока…

– Это факт. Однако, насколько мне известно, Щуров обещал Сарычеву, что вообще вытащит его на свободу. Но почему-то не сделал этого.

– И по какой причине?

– Трудно сказать. Я как-то не интересовался подробностями тогда, а сейчас… В общем, иных уж нет, а те далече. Скорее всего, Щуров боялся, что Сарычев сковырнет его с теплого бригадирского местечка. Сарыч (это его кличка) не праздновал никого, был патологически жесток и неуправляем.

– Если это так, то приезд Сарычева в город вызывает, по меньшей мере, даже не один вопрос, а целый ворох, – с неожиданно прорвавшейся в голосе тревогой сказал Паленый.

– Возможно и так.

– Но тогда получается, что он приехал по мою душу. С какой стати?

– Вот и я об этом. Всю эту банду очень встревожило ваше появление в городе. Это уже факт. Почему? На этот вопрос ответить вы не можете, потому как ничего не помните.

– Не могу. Не помню.

– Знаете, я покопался в вашем розыскном деле…

– Что, даже такое есть? – удивился Паленый.

Тимошкин ухмыльнулся.

– Естественно, – ответил он. – Ваша жена здорово взяла за глотку весь горотдел милиции. Никого не искали с такой тщательностью, как вас.

– Ну и что в конечном итоге?

– В конечном итоге вы сами объявились. Но соль в другом: за день до исчезновения – этот момент отметили почти все ваши знакомые и сослуживцы – вы были как с креста сняты. Видимо, что-то вас сильно тревожило. А парнишка с заправки – той, что за городом, – так вообще был на вас сильно обижен.

– Почему?

– Он что-то там завозился, и вы на него наорали, притом совсем не в парламентских выражениях. Потому он вас и запомнил очень даже хорошо.

– Наорал?..

– Что, не похоже на вас? Все объяснялось просто – вы куда-то сильно спешили. На двадцатом километре автотрассы вас остановили сотрудники нашего доблестного ГИБДД. Понятное дело, при помощи радара.

– Неужели был составлен протокол? – удивился Паленый.

– Александр Игнатьевич, вы плохо подумали об автоинспекторах. С вашими деньгами – и какой-то протокол. Конечно, нет.

– Но как тогда?..

– Как они раскололись? Случайно. В их команду затесался новенький, сержант, вот он по простоте душевной и поведал оперу, что видел вас на шоссе, и что ваша машина шла с большим превышением скорости.

– Он что, и про взятку рассказал?

– Ну, парень-то не совсем дурак… В этом вопросе он держался стойко – как оловянный солдатик.

– А как тогда сержант объяснил, почему я остался безнаказанным?

– Никак. Правда, и ушлый опер не стал акцентировать на этом внимание. У него были другие задачи. Поборами на дорогах должна заниматься служба собственной безопасности.

– Куда же я ехал?

– Это, конечно, вопрос. Но только не в командировку.

– Почему вы так думаете?

– Вы не взяли с собой никаких документов, в том числе и командировочного удостоверения.

– А зачем директору фирмы командировочное удостоверение? По-моему, это необязательно.

– Таков порядок, вы просто забыли. Ведь нужно как-то списывать командировочные расходы. Правда, вы ехали на личном транспорте и, возможно, всего на один день. Но и тут есть закавыка. Вы не предупредили, что уезжаете, свою секретаршу.

– Разве я всегда ее предупреждал?

– В том-то и дело, что всегда. Она пользовалась у вас большим доверием.

– Похоже, я намеревался что-то проверить… возможно, какую-то важную информацию…

– Скорее всего. И это место находилось где-то вблизи города. По крайней мере, не на большом расстоянии. Из всего вышесказанного выходит, что вы намеревались возвратиться к вечеру. Что касается самой информации, то она была очень важна (и опасна, как теперь стало ясно). Притом настолько, что вы не обмолвились о ней даже своим самым близкими и доверенным людям – жене и секретарше.

– Тогда почему я оказался за тридевять земель от города?

– Не знаю. Наверное, вас захватили и увезли. Зачем? Можно строить разные догадки, но мы не будем заниматься этим бесполезным делом. Нам бы для начала узнать, откуда ноги растут во всей этой истории.

– То есть, выяснить, кто нанял киллеров.

– Это в первую голову. То, что ваши враги сильно обеспокоились, вполне понятно. Вы для них фантом, шок, выходец из того света, карающий меч. Ведь нанятые ими убийцы отрапортовали (и даже деньги за это получили), что отправили вас в мир иной. Вы отсутствовали в городе длительное время и все думали, что опасаться больше нечего. И тут вы появляетесь, как снег на голову. Ведь они еще не знали, что у вас амнезия. Вот все и зашевелились, как гадючье гнездо весной.

– Боюсь, что на главного заказчика нам никогда не выйти.

Паленый не хотел говорить Тимошкину, что он тоже кое-что предпринял. В душу человеку не заглянешь, да и кто мог дать гарантию, что капитан не соблазнится и не продаст Князева со всеми потрохами тому, кто предложил за это большие деньги.

– Нет ничего такого тайного, чтобы в конечном итоге оно не стало явным, – парировал Тимошкин. – Изречение старо, как мир, но работает до сих пор. Рано или поздно кого-нибудь да расколем.

– Лучше бы пораньше, – хмуро заметил Паленый.

– Ага, – осклабился капитан. – Для вас это важнее всего.

– А для вас?

– Хотите, чтобы я сказал, что мое дело – сторона?

– Нет, я так не думаю…

– И правильно. И не думайте. Потому что это расследование может оказаться для меня последним. Я проверил предупреждение Шимона (есть у меня и другие источники информации) и убедился, что он был прав. Теперь я даже когда ложусь спать, кладу ствол под подушку.

– Я вам уже говорил – откажитесь. Мне не хочется, чтобы ваша смерть была на моей совести.

– Ваша совесть меня волнует меньше всего. Я останусь в деле до конца. Хотя бы потому, что оно чертовски интересно для меня, как для профессионала. Ну и, кроме всего прочего, я имею шанс поправить свое финансовое положение, что для полунищего мента отнюдь немаловажно.

– Тогда продолжим разбор полетов, – решительно предложил Паленый, который испугался, что разговор в подобном русле может завести их в такие дебри, откуда нельзя будет выпутаться.

– Следующий в нашей "коллекции" типов Георгий Тривуш…

"Жорж-винокур…", – про себя отметил Паленый; он с трудом вспомнил, как зовут этого "благодетеля" пьющего населения города и его окрестностей. Фамилия Тривуш только раз или два мелькнула в досье на Щурова.

– …Владелец ликероводочного завода, акционер многих предприятий, имеет собственную конюшню, играет на бегах. Очень богат, но старается держаться в тени и не афишировать размеры своего состояния. Короче говоря – темная лошадка. Уж не знаю, почему вы в чем-то его заподозрили.

– Интуиция, – коротко ответил Паленый.

– Не знаю, что за ней стоит, но я пока бессилен как-то связать господина Тривуша с нашим делом.

– Пусть его. Следующий.

– Никита Сергеевич Бережной. Холост, – вернее, разведен – гуляка и мот, владелец казино, аквапарка и нескольких магазинов. Играет на бирже, имеет какие-то связи с нефтяным бизнесом, ну и что-то еще – по мелочам. В общем, рисковый мужик, прожигатель жизни, но в делах, как ни странно, удачлив. Ваш большой друг. По крайней мере, был таким. Тоже как будто чист. Но это по предварительным данным.

"Ник… Что-то этот "друг" нос к нам не кажет после барбекю, даже не позвонил ни разу. А должен был, особенно после нападения…"

– Остался Семен Маркович, – только и сказал Паленый капитану в ответ на его вопрошающий взгляд.

– Так сказать, на закуску… – Тимошкин хитро улыбнулся. – Это еще тот тип. По идее, у вас с ним не должно быть ничего общего…

– Верно. Он ведь банкир, а наша фирма работает совсем в другой области. Семен Маркович всего лишь приятель, и даже не мой (так мне кажется), а моей жены.

– Я не об этом. Если трое вышеуказанных товарищей мало светились в криминальной хронике и на них почти не имеется компромата, то жизнь Семена Марковича в бизнесе заслуживает целого детективного романа.

– Кто бы спорил… – буркнул Паленый.

– Но мы оставим за кадром его многочисленные столкновения с законом. Это для нас не суть важно. Главное другое – где-то за полгода до вашего исчезновения вы с Семеном Марковичем побили горшки. То есть, сильно разругались. После чего в вашем доме появилась вооруженная охрана. Симптоматично, не правда ли?

– Почему мы разругались?

– Спросите у самого себя. В этом вопросе царит абсолютный мрак. Но до недавнего времени он не числился в друзьях-приятелях Анны Григорьевны. Это точно.

– И когда они снова "подружились"?

– После того, как Семен Маркович дал вашей жене кредит. То есть, ровно пять месяцев и двадцать два дня назад.

– И это весь его "криминал" по отношению к нашей семье?

– Если бы… – Лицо капитана помрачнело. – В нашей картотеке это, конечно, не отражено, но есть сведения, полученные мною оперативным путем, что на ваш бизнес идет атака.

– Знаю. Со стороны некоего ООО "Генезис".

Тимошкин скептически ухмыльнулся.

– Это все, что вы знаете? – спросил он, усаживаясь поудобней.

– Все. Но и этого достаточно, чтобы здорово обеспокоиться. Но не более того. Это финансовые разборки, они к криминалу не относятся. Бизнес – это прежде всего жесткая конкуренция.

– Вот именно – прежде всего. Кто спорит. Но сие определение лежит в области теории. На самом деле не все так безоблачно, как всем кажется. Это к слову. Что касается ООО "Генезис", то вам нужно бы поинтересоваться КТО его учредитель и ОТКУДА у общества миллионы, которые оно использует для этой самой конкуренции.

– Ну и?..

– Учредителем этого ограниченного во всех отношениях (кроме финансовых возможностей) общества является… Семен Маркович!

Паленый опешил. Его на некоторое время даже переклинило. Но потом он вспомнил, кто таков этот "друг семьи" и сказал:

– Позвольте, но ведь Семен Маркович – владелец самого крупного в городе банка. Вернее, главный его акционер и управляющий. Насколько мне известно, он прикупил восемьдесят процентов акций. А может, и больше. Зачем ему это ООО? Только известное имя паскудить.

– Не скажите. Только я не очень точно выразился. Номинальным владельцем "Генезиса" числится некий Саульский Борис Александрович. Но! – Тимошкин с многозначительным видом поднял вверх указательный палец. – До недавнего времени он работал в банке Семена Марковича и считался его подлипалой. Ничтожная, бестолковая личность – так характеризуют Саульского почти все его бывшие коллеги. Такому нельзя доверить не то что миллионы, но даже полушку.

– А откуда вам известно, что он получил кредит именно в банке Семена Марковича?

– От верблюда, – сердито ответил Тимошкин. – Вы совсем плохого мнения о нашей "конторе". Мы ведь тоже кое-что умеем. И располагаем некоторыми возможностями. А если более конкретно, – не буду от вас скрывать – то меня просветил на сей счет мой старый дружбан из управления по борьбе с организованной преступностью.

– Вы что, так прямым текстом ему и сказали, кем интересуетесь?

– Александр Игнатьевич, я что, похож на лоха? – с укоризной спросил Тимошкин.

– Вроде нет. Но конь на четырех ногах, а все равно спотыкается.

– Нет, в вашем деле спотыкаться – себе дороже. Я попросил неофициальную справку на добрые два десятка фирм и ООО. Кстати, у моего друга нет привычки лезть в чужие дела и расспрашивать, зачем да почему. Собственно говоря, и я такой же. А вот поделиться информацией – это святое дело.

– Даже если она носит сугубо конфиденциальный характер?

– Другой информации нам не нужно. Другая информация в газетах и на телевидении. А у нас только ДСП – для служебного пользования. И то не всем, не всегда и строго дозировано.

– Понятно… Значит, Семен Маркович помог учредить это ООО и отвалил Саульскому многомилионный кредит за здорово живешь, как я понимаю.

– Именно. Кредит без обеспечения и под смехотворные проценты. Такие вещи в банковском деле, конечно, случаются, но обычно тянут за собой массу вопросов, имеющих однозначный ответ – кто-то из банковских работников (притом высокого ранга) имеет в этом деле прямую выгоду. А поскольку Семен Маркович лично визирует выдачу кредитов, то вывод напрашивается сам по себе.

– Хорошо, допустим Семен Маркович со товарищи решил нашу фирму разорить. Чтобы потом скупить все авуары за бесценок и занять наше место на рынке. Но зачем тогда ему нужно устранять нас физически? Ведь это для него большой риск. Вдруг что-то пойдет не так, и подельники сдадут его со всеми потрохами.

– А вот это как раз и есть гвоздь программы. Возможно, вся интрига кроется в вашем прошлом, про которое вы, к сожалению, ничего не помните. К вам еще никто не подходил с какими-нибудь намеками или предложениями?

– Увы. Полное молчание. Даже удивительно.

– Странно…

– Да…

Ничего странного в этом Паленый не видел. Но он не мог все рассказать Тимошкину. Паленый понимал, что его враги пребывают в растерянности и теперь мечутся в разные стороны, пытаясь найти выход из сложного положения.

Интересно, ему – то есть, Князеву – поверили, что у него амнезия? Может, да, а возможно, и нет. Но даже если поверили, то никто им не мог дать гарантий, что в один прекрасный день к нему не вернется память и тогда кое-кому может не поздоровиться.

– На сегодня у меня все, – поднимаясь, сказал Тимошкин. – Извините, спешу. Спасибо за завтрак.

Паленый немного поколебался, но все же сказал:

– Есть еще один мутный человек…

– У нас светлых можно по пальцам пересчитать, – ухмыльнулся капитан. – Кто он?

– Она. Это женщина… – И Паленый назвал фамилию Лилии Вячеславовны.

– А эта подруга каким боком к вам прислонилась? – удивленно спросил Тимошкин.

– Вы знаете ее? – в свою очередь удивился Паленый.

По выражению лица капитана он понял, что тому хорошо была известна пассия Князева. Откуда?

– Еще как знаю…

На простоватой физиономии Тимошкина в одно мгновение промелькнула целая гамма чувств – от ностальгических воспоминаний до легкой брезгливости.

– Я помню ее с той поры, когда работал в райотделе, – продолжал капитан. – Мне приходилось курировать некоторые злачные места и гостиницу, где собирались прожигатели жизни и путаны. Линек тогда ходила в первых красавицах.

– Линек?..

– Это ее прозвище.

– Она что… была проституткой?

– Не совсем так. Ну, ясное дело, мужики у нее были, бой-френды… хе-хе… Но она отдавалась не за деньги. Линек искала богатого жениха. Шустрая особа.

– Нашла? – небрежно спросил Паленый.

– Не интересовался.

Сказать капитану, не сказать?.. Сказать ему, что Линек была любовницей Князева, или нет? Сказать – не сказать… Нет, не буду говорить! – решил Паленый. Посмотрим, что он раскопает. Проверим квалификацию.

– Ну что же, тогда до свидания… – Паленый протянул Тимошкину руку.

– Встретимся послезавтра, – сказал капитан. – Если, конечно, не появится что-нибудь интересное… У меня запарка по основной работе. Нужно связать кое-какие концы.

– Договорились.

– И не забудьте, что завтра вам нужно быть к десяти в управлении.

– Не забуду.

– Постарайтесь не опаздывать. Высокое начальство любит показушную точность…

Когда за Тимошкиным закрылась дверь, Паленый закурил, постоял некоторое время в грустной задумчивости, затем вышел во двор. Там вовсю светило солнце, где-то неподалеку кудахтали куры (а это еще откуда? – удивился Паленый; вряд ли в богатых дачах и особняках кто-нибудь занимается птицеводством; но факт оставался фактом), чистое голубое небо стремительной белой линией чертил след реактивного самолета, в верхушках деревьев тихо шептался с листьями легкий залетный ветерок…

Благодать, думал Паленый. Живи – не хочу. Только вот беда – к сожалению, жизнь недолгая и конечна. А под оптикой снайпера она и вовсе становится мизерно короткой.