"Рожденные в завоеваниях" - читать интересную книгу автора (Фридман Селия С.)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Верховный Светлейший Патриарх планеты Кейегга, находившейся под властью Бракси, покачал головой.

— Да, мы хотим обсудить эти проблемы, — твердо сказал он. — Но с вами — нет.

Смотревший на него браксан пришел в ярость, не столько от упрямства Патриарха, сколько от его очевидной веры в то, что такое поведение является абсолютно допустимым.

— Послушайте, я — представитель кайм’эра, они послали меня, чтобы решить эти проблемы. Я — официальный посол Холдинга.

— Вы — официальный посол кайм’эра, — поправил его Патриарх. — Однако вы не являетесь послом правителя Холдинга.

В отчаянии браксан еще раз повторил:

— Но в Холдинге нет единого правителя.

Патриарх задумчиво сцепил пальцы.

— Вы понимаете, что я хочу сотрудничать с вами в этом вопросе. Кейегга признает абсолютный суверенитет Бракси над своими землями и народом. Но о тарифах, о которых идет речь, я должен говорить с человеком, обладающим реальной властью, или с его представителем.

— Холдингом управляет группа людей, общее мнение которых — закон, — овладев собой, попытался еще раз объяснить посол. — Когда встала проблема Кейегги, кайм’эра обсудили возникшие вопросы и решили отправить посланника, чтобы помочь справиться с трудностями. Этот посланник — я, — он говорил медленно, как обычно делают люди, предполагающие, что если собеседник не понял сразу, то он или дурак, или плохо слышит. — Я представляю правящее большинство и они проголосовали за.

— Голосование — не существо, голосование — не человек. Голосование, уважаемый лорд, — величина относительная, она зависит от удачи и обстоятельств. Вы можете отвечать за мысли кайм’эра, когда они решали это вопрос? Можете ли вы утверждать, что завтра они не переменят решение? И, через день — опять, если им так заблагорассудиться? Законы, регулирующие голосование и так очень сложны. Можете вы с уверенностью утверждать, что те, кто поддерживает Кейеггу всегда будут присутствовать на обсуждении нашего вопроса? Не можете. Никто не может гарантировать такое. Сасо собой разумеется, что мы требуем большей надежности?

— Подчиненные планеты не «требуют» ничего от Холдинга, — раздраженно бросил посол.

— Они требуют, если им присвоен статус авокура — полностью добровольное подчинение, когда не проявлялось нежелания сотрудничать, при условии мгновенной ассимиляции — я цитирую закон о завоеваниях. Хотите назову параграф?

— В этом нет необходимости, — рявкнул посол. — Я прекрасно понимаю разделение по классам, и знаю, чего вы добиваетесь. Значит, это ваше последнее слово?

Патриарх кивнул с неколебимым спокойствием.

— Передайте кайм’эра, что мы с радостью примем посланника их руководителя и намерены решить вопрос с тарифами так, чтобы удовлетворить запросы обеих сторон, отдавая дань уважения Бракси и учитывая статус нашей планеты.

Браксан нахмурился, но кивнул, развернулся и быстро покинул помещение. И только оставшись в одиночестве Патриарх показался менее внушительным, и возможно менее уверенным в себе. Он медленно подошел к одной из сторон висящего в воздухе зала для аудиенций в так называемом «парящем» дворце, отданном кейегганским особам королевской крови, и посмотрел вниз на свой мир и свой народ.

— Правильно ли я поступил? — спросил он вслух. Патриарх вспомнил импульсивного молодого браксана, который много лет назад нашел его.

— Бракси придет сюда, — предупредил браксан Патриарха. — И ее мощь повернется против вашей независимости. Ограниченная технология Кейегги не сможет этому противостоять. Если вы будете сопротивляться, то навлечет на себя страшные разрушения и, не исключено, что и порабощение Кейегги. Но если вы решите покориться и сделаете это вполне определенным образом, то можете спасти свой народ от страданий и даже частично сохранить автономию.

Патриарх думал над этим долго и напряженно. Молодой человек показал ему карты и планы сражений и наконец абсолютный правитель гордой планеты согласился, что да, у них очень мало шансов предотвратить захватнические действия Бракси, и цена, если они все-таки попытаются, будет слишком высокой. Наконец Патриарх согласился подчиниться. Молодой лорд — его звали Затар — советовал Патриарху, какие хитрые дипломатические маневры использовать, чтобы не попасть в загребущие лапы жадных кайм’эра и командующих армией, которые предпочли бы завоевать Кейеггу и разграбить, чем допустить мирную ассимиляцию.

Его народ процветал. Все вышло гораздо удачнее, в этом Патриарх не сомневался, чем если бы Бракси сломила их систему в случае отказа подчиниться. Да, Кейегга многим обязана лорду Затару и Патриарх обещал отплатить за услугу, если когда-то у него появится такая возможность. И теперь, очевидно, время пришло. «Сопротивляйся этим кайм’эра, — сказал Затар. — И твердо стой на своем, требуй своих прав! Тебя не покорят. Поверь мне».

Поверить браксану? Патриарх вздохнул. Ну, этот, во всяком случае, выглядит лучше большинства браксанов, поэтому у Кейегги есть шанс. Но в душе Патриарха росли сомнения, он робел, слыша, как шаттл посла взлетает с посадочной площадки перед дворцом.

— Я хочу нарушить мир.

Молчание.

— Чума ослабила их, Торжа. Если мы предпримем наступление сейчас, когда они меньше всего ожидают, мы можем нанести им значительный урон!

Молчание. Затем Торжа тихо произносит:

— Это приходило мне в голову, Анжа.

Наконец, офицеры Военной Границы собрались все вместе. Во главе стола сидел Херек, по обеим сторонам от него — его заместители и капитан подразделения истребителей. Каждый командир привел с собой тот же набор подчиненных, и таким образом переговорная комната, несмотря на большой размер, оказалась битком набита людьми.

Херек поднялся со своего места.

— Командиры Великой Войны! — обратился он к офицерам. — Во-первых: разрешите мне поблагодарить вас за то, что пришли. Мое соединение получило задание, которое касается вас всех. Нас просят перебраться в мирную систему и провести акцию против одной из планет Холдинга. Не для того, чтобы подавить зарождающееся восстание, — пояснил он. — Не для того, чтобы отмстить за какое-то зло, совершенное против наших правителей, нашей расы или нашего флота.

Все перечисленное считалось законными основаниями для проведения боевых действий, и Херек не хотел, чтобы собравшиеся поняли его превратно. Они должны знать правду.

— Кейегга под Бракси является авокуром Холдинга; это добровольно вступивший в Холдинг субъект, который следует защищать от военного и политического насилия, — продолжил Херек. — Во время последней размолвки с теми, кто готов уничтожить их экономику, кейегганцы попросили нас поговорить с браксинским правителем. А если точнее, с главой Холдинга — или его представителем.

После этого заявления последовали смешки, но быстро стихли.

— Но главы у Холдинга нет, — заметил один из командующих.

— Вот именно. Поэтому кейегганцы отказались обсуждать решение вопроса, и нам приказали разобраться с этим делом. Командиры… — он сделал глубокий вдох, собираясь с силами. — Я не намерен начинать действия против Кейегги.

Публика начала роптать — недоверие, тревога, конфронтация. Тем не менее, когда Херек внимательным взглядом обвел людей, уставившихся на него во все глаза, то обнаружил, что некоторые из них спокойны и задумчивы. Их это заявление не удивило, по крайней мере, не больше, чем его самого недавно. Недовольство уже долгое время нарастало среди офицеров Границы. «И как это использовать?» — думал Херек.

— Послушайте меня, друзья, — попытался объяснить он. — Судьба предоставила нам шанс, который, может, никогда больше не представится. Кейегга выступила с требованием в рамках прав авокура; и Бракси должна или уничтожить планету, или удовлетворить ее требование. Что случится, если мы поступим, как нам приказано? Кейегга падет, другие авокуры задрожат и жизнь покатиться своим обычным чередом. Мы продолжим работать на группу людей, которые не могут объединиться ради единой цели, и, таким образом, пострадает Война. Люди, что отдают нам приказы, сами никогда не появляются здесь — нет, их браксанская кожа слишком бела для того, чтоб ее подпалили — но они загонят нас в угол, или похоронят под нагромождением административной шелухи, пока спорят между собой над тем, кто заслуживает большей прибыли за то, что делаем мы.

Херек наклонился вперед, его глаза горели.

— У нас есть возможность все изменить. Подумайте: что случится, если мы не пойдем против Кейегги, как нам приказано? Сила Холдинга всегда базировалась на его непреклонности, стемлении разрушить все, что стоит у него на пути. Что случится, если эта сила будет скомпрометирована? Бракси должна или принять требования кейеггианцев, или столкнуться с последствиями! И каковы эти требования? Они хотят, чтобы один человек стоял во главе Холдинга — а этого, не сомневаюсь, все мы желаем в итоге.

Это было для всех больным местом. Нынешняя система, спланированная так, чтобы способствовать конкуренции среди браксанов, сказывалась на военных. И по большей части эти люди были простолюдинами. Их культура никогда не чтила и не преклонялась перед олигархией кочевников, что в древности, во время становления Бракси, предпочитали примитивную сталь открытиям цивилизации. Браксинцы предпочитали иметь во главе абсолютного монарха, который объединит Бракси, а затем покорит Вселенную. Не было ни одного человека в зале, который не мечтал бы о времени, когда Имя предводителя может вдохновлять и оберегать в битве. Херек ясно видел это в глазах присутствующих и знал, что теперь может ими манипулировать.

— Командиры, мы ничем не рискуем! — возгласил он. — Если мы будем действовать сообща, просто откажемся идти в систему Кейегги, нас никто не сможет тронуть! Тот же самый закон, что защищает права авокура, запрещает нам идти на такую планету, пока не возникло прямой угрозы Холдингу. А такой угрозы нет. Даже кайм’эра должны это понять. Мы будем оправданы.

— Остается только Смерть по Прихоти, — пробормотал кто-то.

— Нет, ее нет, — улыбнулся Херек.

Командир по имени Даров с недоумением посмотрел на него.

— Любой кайм’эра Холдинга имеет право подвергнуть смерти любое лицо, по любой причине, при условии, что это лицо не является представителем браксинского высшего класса. Имеется в виду браксаны, — Даров обвел взглядом собравшихся. — А большинство из нас таковыми не являются.

Поднялся жуткий шум. Херек прикрикнул на офицеров и заставил их замолчать:

— Командиры! Послушайте, что я вам скажу. Процитированный закон больше не дйствует! Или, правильнее будет сказать, существует, но не касается нас.

Эта поразительная новость заставила их замолчать.

— С каких это пор? — спросил один офицер.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил другой.

— А вот что: какое-то время тому назад, совсем недавно, кайм’эра Затар ввел закон, в соответствии с которым командиры на Военной Границе являются неприкосновенными для Смерти по Прихоти. После долгих дебатов кайм’эра приняли этот закон. У меня есть копия… — Херек показал им копию эдикта и передал его по кругу. — Взгляните на него. В Холдинге есть только один человек, который на самом деле знает, что такое война. Он был здесь, среди нас, он рисковал своей головой вместе со всеми нами. Он знает, что нам нужно для победы. С тех пор, как он покинул Границу, он работал, пытаясь освободить нас от политики, что замедляет эффективность нашей работы. Вот это, командиры, является доказательством его работы. А сколького еще он сможет добиться, если система… будет, скажем так, упрощена?

Херек подождал, пока все не ознакомятся с эдиктом. Он знал, какое потрясение они испытывают. Он сам его испытал, когда впервые услышал это. Хотя ни одного командира приграничного флота никогда не казнили без веских оснований, все равно угроза существовала. Законы давали браксинцам ясно понять, что в глазах браксанов они — не больше, чем дерьмо, населяющее тысячу планет. Этот шаг Затара давал военным независимость, большинство из них никогда не знали ее. Это укрепляло их ощущение собственной значимости. И говорило о том, что один человек — один кайм’эра — ценит Войну выше, чем собственное удовольствие и прихоти.

Мудрено тут не удивиться!

— Вы видите, — наконец нарушил молчание Херек. — Судьба подбросила нам идеальное орудие. Путем простого бездействия мы заставим Холдинг действовать, без риска для нас самих. Кайм’эра консолидируют власть в одном человеке и мы узнаем ту войну, на которую вел когда-то войска сам Харкур.

— Они пошлют другие войска, — послышался протест из зала. — С Йерренского фронта, или тех, что охраняют границы с другой стороны владений Холдинга. Любой может справиться с одной планетой.

Херек довольно улыбнулся. Если они спорят о деталях, то главный вопрос уже решен.

— Йерренский флот никуда не сдвинется, — заверил он офицеров. — Флот с другой границы слишком далеко, чтобы сыграть какую-то роль в этом деле. К тому времени, как он доберется до Кейегги, Холдинг станет уже закачается.

— Ты точно знаешь, что флот не пошевелится? Тот фронт не славится героями, — заметил один из командиров.

— Флот не сдвинется с места, — подтвердил Херек. — Я получил эту информацию из достоверного источника.

Что могли сказать на это командиры? Им предлагали мечту — независимость, уважение. Им предлагали статус, которого не получал ни один простолюдин с тех пор, как власть захватили браксана. Все это — за простое бездействие. Что они могли сказать, кроме одного слова: «да»?

— Это будет Затар? — спросил кто-то. Только Затар был приемлемой кандидатурой, он участвовал в Войне. Рассказы о его подвигах внушили уважение этим людям, даже благоговейный трепет. И именно он давал им свободу. — Никто другой?

— Это будет Затар, — улыбнулся Херек. — Гарантирую.

— … но это не наш стиль. Я имею в виду нарушать договор.

— Это не наша традиция — но должно ли это стать непреложным правилом? Торжа, они слабы. Они запутались. Внутри Холдинга возникла какая-то проблема и приграничный флот отказывается подчиняться приказам. Ты сама была командиром флота. Ты все понимаешь! Если система командования не функционирует должным образом…

— Я знаю. Но мы не можем этого сделать, Анжа.

— Это будет совершенно неожиданно.

— Да.

— Это даст нам большое преимущество, Торжа!

— Не сомневаюсь. Но есть вещи, которые мы просто не можем сделать. И это, как не прискорбно, одна из них.

— Потому что это будет похоже на их обычные уловки?

— Потому что это будет тем, чего мы так старались избежать. Подумай об Основании, Анжа. Подумай, что это означает. Шанс начать снова — шанс сделать все правильно, установить нашу систему ценностей. Национальная гордость азеанцев — одна из таких ценностей. Мы не можем от нее отказаться просто потому, что «момент удачный».

Принц оглядывал свои владения. На фоне золотистого неба, в долине внизу выделялся огромный город, раскрашенный оранжевыми полосами заката. С вершины горы принц видел далеко, до Ору-Хани на западе, и вдоль горной цепи на север и на юг. Повсюду в долинах росли тсамаки, вьющиеся по земле они делали ее сочно-оранжевой и сладкий запах вялящихся плодов поднимался выше белого как молоко замка над плодородными равнинами. Вскоре плоды будут готовы к обработке, их концентрированный сок забродит и его смешают со смолой и наркотическими препаратами. И получится самое крепкое — и эффективное — вино, лучший сорт в Холдинге.

Но хотя принцу следовало бы радоваться, на душе у него было муторно. Этой весной поля атаковал новый паразит, и принц обратился к Бракси за помощью. Случившееся нельзя было назвать неожиданностью. На планету приезжали миллионы людей, причем приезжали и уезжали регулярно, и большая их часть появлялась, чтобы вкусить плодовых богатств, предлагаемых Седанкой-Мураам, и поэтому, наверняка, инопланетные насекомые и бактерии появлялись с туристами.

Но помощь пришла не сразу. Половина урожая была потеряна к тому времени, как приехали специалисты — непростительная отсрочка, по мнению принца. И только недавно до него дошли слухи о причине, и хотя это были только слухи, они очень сильно его обеспокоили. Неужели частные войны кайм’эра на самом деле настолько ужасны, что они готовы саботировать лучшие тсамаки в Холдинге? Неужели есть человек, который преднамеренно сдерживал ксеноботаников так долго, чтобы любимый сорт вина браксанов исчез навечно? Кайм’эра Джанир вложил деньги в эти поля, а Кисил — в поля принца Отомы. Неужели правда, что разногласия между этими людьми оказались достаточной причиной, чтобы сделать Седанку-Мураам бесплодной?

Праведный гнев нахлынул на принца. В ночи над его головой светила звезда Кейегги, она только что проявилась на небе и принц посмотрел на нее. Эта планета потребовала соблюдения своих прав. И хотя кайм’эра угрожали ей, военные отказались вступать в дело. Неслыханно! Но такие вещи становились возможными… Не исключено, союзу принцев удастся чего-то добиться. И если в Холдинге появится истинный правитель, то наконец будет к кому обращаться за справедливостью, ни какой-нибудь подкаблучник кайм’эра.

«Да, — мрачно подумал принц. — Пришло время Седанке-Мураам сделать так, чтобы нас услышали. Поговорю-ка с остальными».

— Планеты поднимаются, одна за другой, протестуя против кажущейся анархии. Некоторые из них, несомненно, искренно желают «лучшего для Холдинга». Для остальных это вопрос экономики, политики, традиций… стабильная монархия пойдет на пользу каждой планете и колонии, которая теперь страдает от причуд и прихотей нынешнего режима, и они это знают. И приграничный флот не станет вмешиваться. Кайм’эра заставят действовать, это лишь дело времени. Более эффективное правительство, Торжа, означает более эффективную политику военных действий. Мы должны атаковать — мы должны остановить их…

— Но мы должны делать это в рамках системы, Анжа. Или мы вообще ничего не сможем сделать.

Ламос, командующий наземными силами, прибыл по указанному адресу. Вскоре после его прибытия дверь снова открылась и силуэт, который он хорошо помнил, появился в проеме.

— Ты хорошо выглядишь, — войдя, сказал ему Затар, используя речевой режим легкого веселья.

Ему и в самом деле стало забавно. Жизнь на Гарране не только заставила Ламоса сбросить лишний вес, но также дала попробовать и новые удовольствия, которые существовали лишь там, где завоевывали и покоряли новые территории. Ламос стал другим человеком — человеком, которого больше не интересует только удовлетворение запросов плоти. Древняя браксанская кровь, которая текла в его жилах, несмотря на плохое начало, наконец нашла удовлетворение в битве. Не в звездной Пустоте, где человек так погружен в управление машинами, что ему на самого себя просто не остается времени, а в реальных сражениях. Сражениях на поверхности планет. Меж кровью и грязью, насилием и грабежами Ламос наконец обрел себя.

— Я говорил, что кое-чем тебе обязан, — сказал он Затару. — Готов расплатиться по долгу.

— Расскажи мне про свое влияние среди офицеров твоего флота.

— Все зависит от того, что тебе требуется. Командирам нравится, что среди них есть браксан — при условии, что он не угрожает их ценной неофициальной иерархии, сложившемуся порядку подчинения. Я кое-что сделал, чтобы облегчить им жизнь, и, когда придет время, они отдадут мне должное, не сомневайся. Так чего ты хочешь?

— Ты знаешь о деле Кейегги? — спросил Затар.

— Это означает, что за этим стоишь ты?

Годы могли научить Ламоса выглядеть и действовать, как браксан, но потребуются столетия, чтобы он понял, что есть такт.

— Твой флот призовут следующим, — не среагировал на провокацию Затар. —Дисциплинарная акция против Кейегги, и, может, еще нескольких планет.

— А-а, — произнес Ламос, затем, улыбаясь, спросил: — А какое отношение к этому имеет Курш?

— Курш?

— Нынешняя наша цель. Планета высоких технологий с пятью колониями, решительная и независимая… Ты, наверное, про нее слышал? — Ламос поразился, когда Затар замотал головой, да так резко, чтотрудно было поверить в его искренность. — Кайм’эра, со всем уважением к тебе, у моего флота есть другие дела, более важные, чем выполнение роли межзвездной полиции на территории, к которой мы даже не приписаны. Мы планировали эту операцию с Куршем много жентов. Не могу представить, чтобы кто-то от нее отказался. И ради чего? Чтобы шлепнуть по слабеньким ручонкам, тянущимся к Холдингу? Знаешь ли, мы не приграничный флот.

— Ты гарантируешь это? — спокойно спросил Затар.

— Конечно, — глаза Ламоса заблестели. — За определенную цену.

Кайм’эра поднял одну руку и показал кольцо, сидящее на указательном пальце.

— Планета, — Затар снял драгоценность, предлагая ее Ламосу. — Симпатичная планетка, недвижимость как раз рядом с Военной Границей. Ты, вероятно, с ней знаком. Я внес кое-какие улучшения, — добавил Затар.

— Я навсегда покинул эту часть Холдинга, — Ламос взял кольцо. — Но, несомненно, планетка ценна в коммерческом плане. Я прослежу за местонахождением своего флота, — поклонился он Затару.

(Честь нации — равно гордость нации. Давайте никогда не нападать исподтишка, как делали мучители наших предков, говорить слова, только чтобы потом оправдать их действиями. Давайте встретим наше будущее с национальной гордостью, которая станет священной, поэтому независимо от искушения, независимо от цены, мы сами никогда не уподобимся нашим мучителям, и наше общество да не уподобиться их обществу!)

— У нас нет выбора, — официально заявил Йирил. — И что более важно, у нас нет времени. Кайм’эра, мы спорим уже много дней — и с каждым днем Холдинг становится слабее, его власть и его имидж. Есть только один путь, открытый нам, и очень мало вариантов, из которых можно выбирать. Поэтому ради блага Бисалоса я намерен требовать немедленного решения этого вопроса. Если хотите, можете голосовать за разрушение, но вы должны сознавать, что делаете. Кайм’эра, руководствуясь своим правом кайм’эра Бисалоанского Холдинга под Бракси/Алдоусом, я представляю следующий вопрос на обсуждение: кайм’эрат должен выбрать из своих рядов одного человека, который станет действовать как номинальный правитель Холдинга, и этот человек должен получить реальную власть, чтобы он мог в этой роли действовать по-настоящему эффективно. Учитывая настоятельную необходимость в таком человеке, мы должны сделать это безотлагательно. На эту роль я предлагаю Затара, сына Винира и Ксивы, и признаю, что он — единственный среди нас, кто способен немедленно навести порядок в Холдинге, причем без особого ущерба.

Установилась тишина, Затар поднялся и, как того требовала традиция, покинул Зал. И тут же начались споры и очень жаркие.

Хотя вопрос, по правде говоря, был надуманным.

Анжа стояла одна в куполе для наблюдения. Она послала гневный ментальный импульс к звездам. «Я потеряла его!» Она скользнула ментальным щупом по планете и прошла сквозь нее, потом ее ментальный щуп пронесся мимо полудюжины кораблей-разведчиков и вошел в мыслительнные потоки какой-то колонии. Ее поиски напоминали желание раненого воина успокоиться, созерцая несчастья других. «Мы были так близки к победе! Мы могли выиграть эту проклятую войну! — и наконец, самая главная боль: — Теперь я никогда до него не доберусь. Его привяжут к Бракси цепями…» Анжа проплыла сквозь множество сознаний, подслушивая мысли одного и затем переходя к другому. Так далеко впечатления были туманными, но само действие успокаивало, словно напоминало ей, что другие тоже страдают, другие тоже знали потери и горечь отчаяния. Инстинктивно Анжа стремилась к более знакомым сознаниям, людям, ментальное состояние которых в тот момент походило на ее собственное. Она вчитывалась в их сознание — и это ее тревожило.

«… потерян для меня навсегда, мой любимый… Как бы мне хотелось вернуть тебя к жизни!»

«… пустота, и боль, и страстное желание… Я все еще хочу, но только тебя…»

«… когда пара расходиться, что остается? Ради чего жить?»

Потрясенная Анжа убрала свой ментальный шуп из этой незнакомой области и ограничила свои мысли только собой. Она боялась повторить попытку. Что это значит — мысли, которые притягивали Анжу, не руководствовались амбициями или досадой на проигрыш, а говорили о разрушенной связи с любимым? Она так долго жила со своей навязчивой идеей, что прекратила о ней задумываться. Азеанцы заключают союз на всю жизнь, неужто и с Анжой это произошло? Неужели один-единственный азеанский инстинкт в конце концов все-таки оказался в ней истинным? Проявился нормаьно, как у обычных азеанцев? Хаша! Если дело обстоит именно так…

— Я подумал, что ты можешь быть здесь, — проговорили за спиной.

Анжа обернулась.

— Тау! Ты меня напугал, — слеза катилась по щеке, женщина быстро вытерла ее. Руки у нее сильно дрожали. — Я пыталась убедить себя, что невозможно иначе. Но я не смогла, — негодование вновь накатило на Анжу. — В любом случае, что они о себе возомнили? Я годами служила им, а они связывают мне руки на пороге триумфа! Они и их проклятая честь… Я могла бы закончить Войну!

— Они — твой народ, — тихо сказал Тау.

— Нет у меня никакого народа, — с горечью ответила Анжа. — Несколько человек здесь и Торжа. Может быть, Торжа. Но Азеа? — вся ее боль хлынула наружу, прошлая жизнь вдруг стала бессмысленной. — Мы могли выиграть, — она грустно засмеялась. — У Затара новый титул — притиера. Знаешь, что это означает? Происходит от слов «прише» — «то, чего ждали» и «тиера» — «тот, кто правит». Причем корень в названии медленно действующего яда и в названии этого титула один и тот же. Очень подходит, не правда ли?

— Все равно еще остались способы сражаться, — сказал доктор.

— Я думала об этом. Я просмотрела все свои альтернативы и каждая из них означает государственную измену. Тау, я предана очень малому количеству людей. Торжа эр Литз — одна из них. Она поверила в меня, когда не верил никто, и рисковала собственной репутацией, чтобы отправить меня на Границу. Я не могу предать ее, независимо оттого, как сильно мне этого хочется. Да и большая часть экипажа за мной не пойдет. Они верят в меня, но служба Азее важнее. Они готовы нарушать устав и установленные правила, но не станут нарушать все. А одна я это сделать не могу.

— Совсем необязательно одна, — Тау был напряжен, не меньше самой Анжи. — Ты права насчет большинства экипажа, и поэтому — самого корабля. И определенно права насчет Азеи. Мир продлится до тех пор, пока Бракси не консолидирует власть, а затем может оказаться слишком поздно. Война больше не служит твоей цели, — тихо сказал ей Тау. — Возможно, ей послужит другое.

— Я никогда не ожидала услышать от тебя… — пробормотала Анжа.

— Ты забываешь, откуда я пришел! Ты забываешь, что прежде чем оказаться приписанным к тебе, я отказался от жизни. Я согласился служить тебе, потому что верил: ты сломишь Холдинг. Я до сих пор верю в это. Я и еще несколько человек. Твои экстрасенсы преданы не Империи — они преданы только тебе. Выбирай план действий, Анжа, и найдутся те, кто последуют за тобой.

— Это уже обсуждалось? — с вызовом бросила она.

— Не раз.

— Никогда в моем присутствии.

— Цена телепатии. Люди предполагают, что ты и так узнаешь.

Удобная ложь. Правда заключалась в том, что если бы она когда-либо услышала такие вещи, то посчитала бы их государственной изменой. До этой минуты.

Анжа посмотрела на звезды. Есть ли способ? Не добраться до Затара, это больше не было желанной целью, и если Анжа будет за нее держаться, то она разрушит ее. Каждое намерение командира звездного флота был сосредоточен на Затаре, и теперь Анжа ощущала боль потери. Но Бракси все еще можно разрушить. Не руками Звездного Контроля. Азеа лишилась этого, когда Анжу заставили подписать последний договор. Но, не исключено, что собственными усилиями командира.

— Дай мне время, — пробормотала она. Она воспринимала, как должное, что Бракси падет перед «Завоевателем»; теперь ей следовало отбросить эту мысль, как и многие другие. Что она может сделать, дабы сломить Холдинг — что может сделать группа людей, дабы самую великую нацию воинов победить?

«Будет достаточно, Затар, если я разрушу эту нацию. У тебя есть твой народ, и живи, чтобы им править. У меня народа нет. И за исключением разрушения Бракси, цели у меня тоже нет. Только ты…»

Она потрясла головой, пытаясь отделаться от этой мысли. Но жажда была столь сильна, что ей долго придется терпеть ее.

«Я сфокусируюсь на Бракси, — пообещала себе Анжа. — Должен быть способ…»