"По рукоять в опасности" - читать интересную книгу автора (Френсис Дик)ГЛАВА 12Утром я созвонился с главным инспектором Рейнольдсом. Он промямлил что-то не очень внятное и попросил перезвонить ему снова через десять минут. Я так и сделал, и тогда он смог ответить на мои вопросы. Сестра Нормана Кворна – миссис Одри Ньютон, вдова, проживает по адресу улица Минтон Террас, дом № 4 в Блоксхэме, в Оксфордшире. Назвал Рейнольде и номер телефона миссис Одри Ньютон. Я от всей души поблагодарил его, а он просил, если я узнаю что-нибудь новое, сообщить ему об этом. – К примеру: где умер Норман Кворн? – спросил я. – Что-нибудь в этом роде. Я обещал Рейнольдсу, что выполню его просьбу, если, конечно, мне повезет. Используя мобильный телефон, по которому я всегда звонил из дома в Кресченте, я набрал номер миссис Одри Ньютон и застал ее дома. Она подтвердила, что приблизительно неделю тому назад хотела переговорить с сэром Айвэном Вестерингом, но он не отозвался на ее звонок. Она допускала, что он мог не хотеть говорить с ней, но сэр Айвэн был так любезен и великодушен, что взял на себя расходы на похороны ее брата. Вот миссис Одри Ньютон и решила, что теперь, когда ее брат уже никому не причинит новых бед и неприятностей, как никто не причинит их и ему, она может передать сэру Айвэну то, что оставил у нее Норман. – А что он оставил? – спросил я. – Какой-то список, очень коротенький. Но сам Норман сказал, что это очень важно. Я откашлялся. У меня вдруг перехватило горло, я спросил, не передаст ли миссис Ньютон этот список не Айвэну, а мне. Немного подумав, она ответила, что передаст этот список леди Весгеринг. – Она была так добра ко мне в тот день, вы помните, когда сэр Айвэн опознал тело Нормана, – добавила миссис Ньютон. Ее голос при этом дрогнул. Я тут же согласился и сказал, что приеду к ней вместе с леди Вестеринг, и миссис Ньютон по моей просьбе объяснила мне, как найти ее дом в Блоксхэме. Моей матери предложение миссис Одри Ньютон не понравилось. – Поедем, прошу тебя, – сказал я. – К тому же поездка поможет тебе хоть немного отвлечься... – И я повез мать на северо-запад от Лондона в машине Айвэна. Мы приехали вскоре в большую деревню или что-то вроде маленького городка. Улица Минтон Террас оказалась рядом очень маленьких домиков с черепичными крышами. Дверь дома № 4 нам открыла полная женщина, которую мы видели в приемном зале морга при опознании тела Нормана Кворна. Она пригласила нас в дом. Заметно нервничая, женщина предложила угощение: херес и маленькие пирожные на круглых белых салфетках, вышитых тамбуром и пахнущим кедром, чтобы отпугивать моль. Миссис Ньютон, простая, честная женщина, стыдилась своего брата, которым прежде гордилась и восхищалась. Мы выпили почти весь херес и съели почти все пирожные, пока миссис Ньютон объясняла, как и почему Норман оставил этот листок бумаги у нее. – Я ненадолго приехала в Вонтидж и остановилась у него. Я иногда гостила у Нормана, ведь у меня, кроме него, никого нет... не было, а у него никого, кроме меня. Он никогда не был женат. В тот день он собирался уезжать на отдых, он всегда проводил его в одиночестве, и я тоже готовилась к отъезду домой. Она умолкла и взглянула на нас: все ли нам понятно. Мы кивнули. – Норман должен был уехать на такси на железнодорожную станцию Дидкот, но кто-то, по-моему, с пивоваренного завода, заехал за ним, – продолжала миссис Одри Ньютон. – Мы оба случайно оказались в это время возле окна на лестничной площадке верхнего этажа, когда к воротам подъехал автомобиль. – Она нахмурилась. – Норману появление этого автомобиля очень не понравилось. Странно, но, вспоминая теперь об этом, я почти уверена, что Норман чего-то испугался, хотя тогда мне это и не пришло в голову. Я думала, кроме пивоваренного завода, других интересов у него нет. Да, мне казалось, что пивоваренный завод – это его жизнь. И смерть тоже, подумал я. – Норман сказал мне, – продолжала снова миссис Ньютон, – что ему лучше уйти, но вдруг вынул из внутреннего кармана своего пиджака конверт, и я увидела при этом его заграничный паспорт, потому что он, как обычно, хотел провести отпуск в Испании. Да, так вот – этот конверт он прямо-таки втиснул мне в руки и сказал, чтобы я обязательно сохранила его у себя, а он потом пришлет за ним... Но, конечно, так никого и не прислал. Я вспомнила о конверте совсем недавно, когда делала уборку в доме Нормана, уже после похорон. Я тогда подумала: что там внутри? Потом вернулась к себе домой, сюда, вскрыла конверт, а там какой-то маленький списочек. А что, если, думаю, это что-то важное для пивоваренного завода? Надо бы отдать список сэру Айвэну. Сэр Айвэн был так добр ко мне, помог похоронить брата! А ведь Норман похитил у завода все деньги... До сих пор не могу поверить в это! Я улучил момент и вклинился в поток слов миссис Ньютон. – А сейчас конверт здесь, в этом доме? – спросил я. – Да, совершенно верно, – подтвердила она, кажется, еще не дослушав моего вопроса. – Норман сказал мне, чтобы я взяла такси, то, которое он заказал для себя, когда оно приедет, конечно, и дал мне денег, чтобы хватило доехать до самого дома. Он был такой щедрый! Ах, я бы никогда не допустила его до беды, если бы он был жив! – Да, конечно, миссис Ньютон, мы понимаем вас, – перебил я. – Так вы вскрыли конверт только на прошлой неделе?... – Да, совершенно верно... – И позвонили тогда же сэру Айвэну... – Но поговорить с ним мне так и не удалось. – Этот список, что был в конверте, у вас? – Да. – Миссис Ньютон подошла к буфету и взяла конверт из выдвижного ящика. – Надеюсь, я поступаю правильно, – сказала она, передавая конверт моей матери. – Час назад звонил один человек с пивоваренного завода, спрашивал, не осталось ли у меня каких-нибудь бумаг Нормана. Я сказала, только маленький списочек, а этот человек сказал, что пришлет за ним кого-нибудь сегодня же после полудня. Я взглянул на часы. Двенадцать. Полдень. – Ты никому не говорила, куда мы едем? – спросил я у матери. – Только Лоис. – Мой вопрос вызвал у матери некоторое недоумение. – Я сказала ей, что мы едем в Блоксхэм повидаться с одной леди и к ленчу нас не будет. Таковы женщины, подумал я, переводя взгляд с матери на миссис Ньютон и обратно. Ни одна из них не задумывается над тем, к каким последствиям может привести то, что они говорят. – На пивоваренном заводе, – обратился я к миссис Ньютон, – мне сказали, что они не знают вашего имени, не знают даже, что у Нормана Кворна была сестра. – Как это не знают, – сказала миссис Ньютон, чрезвычайно удивленная тем, что услышала от меня. – Норман иногда брал меня с собой на праздничные вечера, которые устраивало правление завода. Он очень гордился тем, что его назначили финансовым директором. – А кто звонил вам оттуда сегодня? – Десмонд Финч. – Ее лицо исказила легкая гримаса. – Неприятный человек. Кто-кто, а уж он-то знает меня. Я взял у матери конверт и извлек из него листок бумаги, который оказался, как и говорила миссис Ньютон, кратким списком, состоящим из двух колонок. Одна колонка из шести строчек содержала серии цифр, а другая – тоже из шести строк – какие-то собственные имена или названия. Я спрятал листок обратно в конверт, который оставил открытым. Наступило молчание, показавшееся мне слишком долгим. Надо было как можно скорее что-то придумать. Наконец я сказал миссис Ньютон: – По-моему, вам необходимо уехать на уик-энд куда-нибудь на побережье. Затем я обратился к матери: – А еще лучше, если ты поедешь вместе с миссис Ньютон. Тебе полезно будет провести несколько дней вдали от дома. – Я никуда не хочу ехать, – сказала мать, изумленная тем, что я предложил ей. – Ма, я так редко прошу тебя о чем бы то ни было, – настаивал я. – И сейчас ни о чем бы не просил, если бы это не было так важно. А вам, миссис Ньютон, – обратился я к хозяйке дома, – я обеспечу проживание в отеле высшего класса, если вы согласитесь сразу же собраться в дорогу, захватив с собой все, что понадобится вам на несколько ближайших дней. – Но это так неожиданно, – заколебалась она. – Согласен. Но часто лучше всего бывает то, что делаешь экспромтом, под влиянием минуты, ведь так? Миссис Ньютон покачала головой, но послушалась меня и ушла собираться в путь. – Из-за чего такая спешка? И что вообще происходит? – спросила меня мать, когда уже хозяйка дома не могла нас услышать. – Не волнуйся. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, – прямо сказал я. – Только сделай то, о чем я прошу, ма. – А как быть с одеждой? У меня с собой ничего же нет! – Купишь там что-нибудь. – Ты и правда эксцентричный, Александр. – Не больше, чем надо. Я прибегнул к помощи своего мобильного телефона и набрал номер пейджера Криса и передал ему сообщение: «Это Ал. Срочно позвони мне». Не прошло, наверное, и полминуты, как мой аппарат заверещал. – Это Крис. – Где ты? – Возле дома Сэртиса. – А он где? – Я видел его пять минут назад. Он тут осматривал своих лошадей. – Мне нужен шофер и приличный автомобиль, комфортабельный. Это по силам «Юнгу и Аттли»? – Нет проблем. – Повторяю: машина должна быть комфортабельной. В ней поедут три женщины. – Понял. Когда и где? – Вчера. Черт с ним, с Сэртисом. Шофер должен приехать в Ламборн, туда, где находится конюшня, принадлежащая Эмили Кокс. Я встречу его там. – Срочно? – Ультрасрочно. – Приступаю. Моя мать от волнения стиснула ладони: – Что ультрасрочно? – У тебя нет случайно булавки? Мать так взглянула на меня, словно усомнилась втом, здоров ли я. – Так есть или нет? Ты всегда держала ее в несессере. Мать достала из сумочки дорожный несессер размером с кредитую карточку. Она возила с собой этот несессер на всякий случай в силу многолетней привычки. Сейчас мать, ни слова не говоря, извлекла из несессера булавку и протянула ее мне. Я, как обычно, был одет в джинсы и свитер. Взяв у матери булавку, я положил конверт в карман джинсов и приколол булавкой, чтобы он случайно не выпал, а потом натянул свитер так, чтобы он прикрывал карманы. – А бумага? – спросил я у матери. – У тебя найдется какой-нибудь листок, на котором можно рисовать? Она нашла у себя письмо от каких-то знакомых. Я взял конверт от этого письма, полностью раскрыл его и на чистой внутренней стороне шариковой авторучкой матери нарисовал девять маленьких портретов: среди них Десмонда Финча, Пэтси, Сэртиса и даже Тобиаса Толлрайта. Я успел закончить эту работу до появления миссис Ньютон. Когда она быстро сошла вниз по лестнице, неся в руках дорожную сумку, ее настроение показалось мне праздничным. Я показал ей листок с нарисованными на нем лицами. – Кто в тот день приехал за вашим братом? Может быть, кто-то из тех, кто нарисован здесь? – спросил я. Мой вопрос ничуть не удивил ее. Она пристально всмотрелась в нарисованные мной портреты. – Вот кто, – твердо сказала она, уверенно показав пальцем на одно из лиц. – Вы уверены? – Вполне. – А теперь – в путь. Миссис Ньютон заперла свой дом, и мы поехали в Ламборн. – Зачем мы едем в Ламборн? – спросила меня мать. – Мне необходимо поговорить с Эмили, – сказал я. – А по телефону разве нельзя? – Нельзя. Насекомые мешают. Жучки. Была пятница, время ленча. Если Эмили уехала на скачки, дело могло бы немного усложниться. Но нет: Эмили оказалась дома, у себя в офисе и читала какие-то документы, обсуждая их со своим секретарем. Сильнее удивить ее, чем в этот раз, я уже не смогу, сказала она. Впрочем, она легко согласилась, чтобы я приготовил ленч и налил вина ее нежданным гостям, однако наотрез отказалась присоединиться к «бегству Святого семейства из Египта», резонно заметив, что она не Моисей. Я вывел Эмили в гостиную и там объяснил ей взрывоопасность нынешней ситуации. – Ты преувеличиваешь, – сказала Эмили. – Надеюсь, что так. – Я, во всяком случае, не испугалась. – А я – наоборот, – сказал я. Эмили удивленно уставилась на меня. – Эм, если бы кто-то стоял сейчас у тебя за спиной и грозил, что перережет тебе горло, если я не застрелюсь, и я поверил бы ему, то тогда... – Что тогда? – Тогда (только без излишней патетики, – сдерживал я себя), тогда я застрелился бы. – До этого не дойдет, – после долгого молчания сказала Эмили. – И слава Богу. Но Эм, послушайся меня, так надо. – А как быть с моими лошадьми? – У твоего главного жокея есть домашний телефон. Позвони ему. – Откуда? – Пока не знаю, – сказал я. – Но откуда бы ты ни звонила, пользуйся только мобильным телефоном. – По-моему, все это ужасно глупо. . – Знаешь, Эм, как бы я хотел сейчас быть в Шотландии и писать свои картины, – сказал я, – но я здесь. И прыгаю через пропасть, которой никто, кроме меня, кажется, не видит. Ей Богу, клянусь тебе, меня очень заботит твоя безопасность. – Ал... – Из груди Эмили вырвался долгий, покорный вздох. – Зачем тебе это? Зачем! Вечный вопрос. Вопрос, на который нет ответа. Почему мне не безразлично, что – хорошо, а что – плохо? Отчего одни люди преступают Закон, а другие стоят на страже Закона? Что заставляет этих других рисковать собственной жизнью? Эмили быстро вышла из гостиной и оставила меня разглядывать картину, которую я подарил ей, ту самую, где я пытался изобразить не просто игру любителей гольфа в непогоду, но стойкость человеческого духа. Впрочем, разглядывал я ее недолго. Отколов конверт Кворна от кармана своих джинсов, я снял картину с гвоздя, на котором она висела, повернул тыльной стороной к себе и втиснул конверт между холстом и рамой в левый нижний угол, так что конверт там засел надежно и никто бы не увидел его. Снова повесив картину на гвоздь, я вышел из гостиной на кухню проверить, как обстоят дела с ленчем. Моя мать и миссис Ньютон не походили на двух подружек, но были подчеркнуто вежливы друг с другом и вели беседу о том, как сажать герань. Я слушал их рассеянно, почти не воспринимая того, что слышу. Их слова доходили до моего сознания как бы сквозь пелену умопомрачения. В любую минуту в домик в Блоксхэме мог вломиться или уже вломился кто-то с пивоваренного завода... «Косо срезанные стебельки надо погрузить в удобрение, – говорила в эту минуту миссис Ньютон, – а потом посадить в торфяные горшочки, полные компоста». На подъездную дорожку въехал большой автомобиль, остановившийся напротив окна кухни. Шофер, одетый в темно-синий морской китель, плоское кепи с глянцевым козырьком и черные кожаные перчатки, вылез из машины. Он разглядывал дом Эмили, словно желая убедиться, что не ошибся и приехал куда надо. Я вышел из дома к шоферу. – Куда я должен ехать? – спросил шофер. – Хорошо бы в Торбей. Найди приличный отель с видом на море, чтобы они были довольны. – Они? – Да, моя мать, моя жена и сестра того человека, что украл деньги пивоваренного завода. Надо поместить женщин в безопасное место. – Безопасное от Сэртиса? – И других бандитов. – Твоя мать и жена могут узнать меня. – Без парика, румян, косметики, белых оборок? Вряд ли. Крис Юнг улыбнулся. – Как устрою женщин в отеле, позвоню, – сказал он. – Кто ты сегодня? – Аттли. Когда я вернулся на кухню, Эмили, приготовив для себя сандвич, говорила по телефону со своим главным жокеем: – Я уезжаю на уик-энд... Нет, я позвоню вам... – Затем последовали указания относительно лошадей. – Завтра в Фонтвелле очень напряженные скачки. Я переговорю с владельцами... Еще несколько фраз, и Эмили с недовольным видом положила трубку. – Ну, дорогие мои, – беспечным тоном заговорил я, глядя на всех трех женщин, – не будем терять времени. – И все же – почему мы должны куда-то ехать? – спросила моя мать. – Я в самом деле не понимаю, в чем дело. – Хм... Эмили знает... Дело в том, что... Ну, в общем, все вы знаете, что такое заложники. Это могучее средство воздействия. У меня есть основания опасаться, что кого-то из вас могут захватить и тогда мне придется делать то, о чем даже думать противно. Вам лучше для безопасности пока что спрятаться. Понимаю, это кажется неправдоподобным и мелодраматичным, но так надо, чтобы потом не пришлось ни о чем сожалеть. А теперь – в путь. Наслаждайтесь отдыхом. Да, вот еще что: никому, повторяю, никому ни слова о том, где вы находитесь, и пользуйтесь только мобильным телефоном Эмили, если вам надо будет кому-то позвонить. Стать заложником – дело малоприятное. – Типун тебе на язык, – весело огрызнулась Эмили, не переставая жевать свой сандвич. Моя мать и миссис Одри Ньютон казались испуганными, но слова Эмили и тон, которым они были сказаны, похоже, немного успокоили их. – Надолго мы едем? – спросила моя мать. – До понедельника или вторника, – сказал я. А может, до среды или четверга. Я и сам не имел об этом понятия. Я обнял мать, поцеловал Эмили и пожал руку миссис Ньютон. – Шофера зовут мистер Аттли, – сообщил я женщинам. – Можно просто Си-Вай, – сказал шофер, весело подмигнул мне, и был таков. Сидя в машине Айвэна на автостоянке торгового центра, я попытался дозвониться до Маргарет Морден. Она была на какой-то встрече, так, во всяком случае, ответили мне в ее офисе. Нет, передать ей срочное сообщение невозможно, встреча происходит за городом, и до понедельника застать миссис Морден не удастся. И даже в понедельник она занята целый день. Вот так. Тобиас, помнится, говорил, что улетает на уикэнд в Париж и будет у себя в офисе не раньше вторника. Я ненавидел уик-энды. Своих у меня, в общем -то, не было. Они проходили как-то незаметно, ничем не отличаясь от всех прочих дней недели. Я работал, независимо от того, наступил ли уик-энд или нет. А пока что я сидел в машине, раздумывая над тем, что делать дальше, и от неожиданности чуть не подпрыгнул на сиденье, когда в руке у меня зазвонил телефон. Это был Сам. Приятная неожиданность. – Ты где? – спросил он. – Где-то в машине. Одному Богу известно, где. – А Вивьен? – Уехала на уик-энд с подругами. – Так если ты сейчас один, то давай ко мне, выпьем чего-нибудь. – Вы в Лондоне? – Разумеется, в Лондоне. – Буду у вас через часок. Я подъехал к столичной резиденции графа Кинлоха на Чесхэм-плэйс и припарковался в метре от парадного входа. У Самого на столе был только эль. Признак, что у дяди Роберта хорошее настроение. – Достойные вчера были похороны, – заметил дядя Роберт, до краев наполняя стаканы. – Душа Айвэна, надеюсь, ни в чем не упрекнет нас. – Да. После долгого молчания дядя Роберт спросил: – Что у тебя на уме, Ал? Я медлил с ответом, и дядя Роберт, настаивая, сказал: – Я догадываюсь, что значит твое молчание. Объясни, в чем же все-таки дело. – Хорошо, – начал я, решив как можно нагляднее представить дяде Роберту возникшую ситуацию. – Представьте себе высокую стену и вдоль каждой ее стороны – тропу, уходящую куда-то вдаль. Я по одну сторону этой стены, а Пэтси и кое-кто еще – по другую. И все мы движемся в одном направлении, чтобы найти один и тот же горшок с золотыми монетами в конце нашего пути. При этом мне не видно, что делают они, а им не видно, что делаю я. По обеим сторонам стены на этом пути немало ям, и никто не застрахован от ошибок. Дядя Роберт, слушая меня, хмурился. – Вчера, после похорон Айвэна, миссис Конни Холл, ближайшая соседка Айвэна и матери, рассказала мне, что в ту ночь, когда Айвэн умер, она видела его очень расстроенным. И где! Возле дома, на улице, он искал в мусорных мешках коробку из-под салфеток, на которой был записан нужный ему номер телефона. Он так и не смог найти эту коробку. Миссис Холл рассказала об этом еще и Пэтси, так что теперь мы, то есть я и Пэтси, одновременно стартовали по разные стороны стены. Мать сказала мне, – продолжал я после небольшой паузы, – что номер телефона, который искал Айвэн, записала на выброшенной потом коробке она. Это номер телефона одной женщины, которую мы встречали в Лестершире. Мать совсем забыла про этот телефон, до того ли ей было в эти дни, и только вчера вспомнила, что Айвэну звонила какая-то женщина. Трубку сняла мать, потому что Айвэн был в это время в ванной. Эта женщина просила, чтобы Айвэн позвонил ей, и назвала номер своего телефона. Та женщина, которую мы встретили в Лестершире, – сестра Нормана Кворна. Я не знал ее имени и позвонил на пивоваренный завод. Там могли знать, как ее зовут. С моей стороны это была ошибка. – Почему? – спросил Сам. – Потому что мой звонок стал кое для кого сигналом тревоги. – Тревоги? – Да. Сразу же возник вопрос: зачем это мне вдруг понадобилось выяснять имя сестры Нормана Кворна и номер ее телефона? Я думаю, теперь по ту сторону стены, где находится Пэтси, строят разного рода догадки и опрашивают доносчиков. Дядя Роберт сидел неподвижно, внимательно слушая меня. – Сегодня утром, – продолжал я, – мне стало известно имя этой женщины и ее адрес. Мне сообщили эти данные в полиции Лестершира. Это они нашли тело Нормана Кворна. Ну а затем мы с матерью поехали к сестре Кворна, потому что миссис Одри Ньютон – так зовут эту женщину – сказала мне по телефону, что у нее остался какой-то список, который передал ей брат. Она хотела отдать список Айвэну, но была согласна, чтобы за ним приехала леди Вестеринг. – Я сделал несколько глотков из своего стакана. – Кто-то из тех, что по ту сторону стены, – а кто, я могу лишь догадываться. – спрашивал миссис Ньютон, не оставил ли ей брат каких-нибудь бумаг, прежде чем отправился за границу. Да, сказала она, оставил какой-то маленький список и больше ничего. Дядя Роберт ждал, не скажу ли я что-то еще, но я молчал. Тогда он сам спросил меня: – А что это за список? – Мне кажется, этот список – указательный столб на пути к горшку с золотыми монетами. Без него просто бессмысленно искать этот горшок. Сам застыл от удивления. – Те, что по другую сторону стены, узнают теперь, что список у меня. Раз уж вы спросили, что у меня на уме, так я скажу: я думаю о том, как бы, минуя возможные опасности, отыскать украденные деньги. – Но, Ал... – Им известно, что я умею прятать ценности. Я имею в виду рукоять церемониальной шпаги принца Карла-Эдуарда. – Это моя вина, жаль, что все так получилось. Не надо было мне говорить об этом с Айвэном, когда Пэтси могла нас слышать. – Теперь уже ничего не изменишь. – Ты надежно спрятал этот список? – Полагаю, что да. – Если я правильно тебя понял, ты считаешь, что одного этого списка уже достаточно, чтобы выйти на украденные у завода деньги? – Не исключено, что так оно и есть. – Но, разумеется, Пэтси захочет получить эти деньги, чтобы завод снова прочно стоял на ногах. – Дело в том, – вздохнул я, – что завод выкарабкается и без этих денег. Между прочим, в какой-то мере благодаря и моим усилиям. Казна постепенно снова пополнится, пенсионеры завода получат компенсацию, бедные несчастные вдовы смогут больше не экономить пакетики для заварки чая, завод сумеет нанять тех работников, которых пришлось уволить, и фирма станет такой же преуспевающей, какой была прежде. Вот почему нет гарантий, что Пэтси или кто-то другой, найдя украденные деньги, захочет использовать их для погашения долгов завода. Сам испуганно смотрел на меня. – Теоретически, – сказал я, – через год или два года процветания завод может быть снова ограблен. – Ал!... – Тогда заводу придет конец, потому что вторично кредиторы ни на какие уступки не пойдут. – Но не думаешь же ты, в самом деле, что Пэтси до такой степени нечестна и коварна? – Пэтси, может быть, и нет, но Сэртис... Люди часто рубят сук, на котором сидят. – Неужели Сэртис так глуп? – Достаточно глуп, чтобы продолжать запугивать меня. – Но Пэтси! Просто не верится... Дядина доброта мешала ему видеть людские пороки. – У Пэтси есть люди, преданные ей, люди, восхищающиеся ею и во всем послушные ей. Это Десмонд Финч, Оливер Грантчестер и кое-кто еще, лезущие из кожи вон, только чтобы угодить ей. Взять хоть бы Лоис, горничную матери. Пэтси нашла ей это место, и Лоис прониклась доверием к Пэтси, но вчера, мне кажется, начала догадываться, что за улыбкой ее благодетельницы прячется змеиное жало. Однако у Лоис уже вошло в привычку отчитываться кое в чем перед Пэтси, и я думаю, что сразу Лоис от этой привычки не избавится, так что мне лучше пока не появляться в доме Айвэна. – Но должна же Пэтси понимать, что ты заинтересован в процветании пивоваренного завода, – сказал дядя Роберт, у которого, похоже, поведение Пэтси не укладывалось в голове. – Двенадцать лет она уже таит обиду на меня. Все эти годы она боялась, что я займу ее место в сердце Айвэна. Теперь-то она знает, что такая опасность ей не грозила. Но я уверен, что она легко поддастся внушению, будто я пытаюсь найти миллионы пивоваренного завода в своих корыстных целях. – Нет, Ал, не может быть! – Почему нет? Трезвонит же она всем и каждому, что это я украл «Золотой кубок короля Альфреда». Не знаю, верит ли она сама в это, но не сомневаюсь, что убедить ее в моей алчности нетрудно. – Но кто оказывает на нее такое влияние? – Тот, кто заинтересован в этом, кто жаждет направить ее злую волю против меня. Достаточно слегка отвлечь внимание – и фокус удался: следите за моей правой рукой, а тем временем я левой вытаскиваю из вашего кармана бумажник. – Почему бы тебе самому не сказать все это Пэтси? – хмурясь, спросил дядя Роберт. Мне стало смешно. – Не далее как вчера я похвалил ее за все, что она сделала, чтобы достойно похоронить отца, так она моментально заподозрила меня в сарказме. В ее глазах я подлый и злой негодяй, что бы я ни сделал, все – подозрительно. – Я пожал плечами. – Впрочем, я привык к этому. Но как раз сейчас дело усложнилось. – Она идиотка. – Сама она так не считает. Дядя Роберт опять наполнил наши стаканы. – Как бы мне не опьянеть, – сказал я. – Джеймс говорит, что напоить тебя допьяну – единственный способ выиграть у тебя в гольф. Однако сейчас у меня были дела поважнее гольфа. Лучше оставаться трезвым, подумал я. Я отказался от предложения дяди Роберта переночевать у него и вместо этого снял номер в маленьком отеле, каких в Лондоне, наверное, сотни. В таких отелях останавливаются туристы. На ужин я съел гамбургер и потом отправился бродить по ярко освещенным улицам среди молодых людей с рюкзаками за спиной. Ничто не объединяло меня с ними. Я чувствовал себя старым. Мобильный телефон был при мне, я позвонил Крису и поговорил с ним, сидя возле фонтанов и бронзовых львов Трафальгарской площади. – Я дома, – сказал Крис. – У моих пассажирок комнаты с чудесным видом на море. Они в отеле в Пэйгнтоне, в Девоне. – Как называется отель? – «Редклифф». Твоя мать не захотела остановиться в отеле «Империал» в Торки, потому что бывала там с сэром Айвэном. «Редклифф» примерно в трех милях оттуда, в окрестностях Тортея. Все женщины, по-моему, остались вполне довольны. Говорили между собой о всяких покупках. – У моей матери нет при себе чемодана. – Это я заметил. Что я должен делать дальше? Продолжать слежку за Сэртисом? Самая бесполезная работа в мире искать твоих четверых бандитов. С залами для тренировки боксеров ему не везет. И вообще, имею ли я представление, сколько их в юго-восточной части Лондона? Увы, нет, ответил я. – Получишь двойную плату, если походишь за Сэртисом весь уик-энд, – пообещал я. – Отлично, – сказал он. – Ты делаешь успехи. Смеясь, Крис заверил меня, что если даже Сэр-тис все время будет глазеть из окон своего дома – чего он, конечно, делать не станет, – то редко когда увидит перед ними одну и ту же персону. Перед глазами у него будут велосипедисты, служащие муниципалитета, производящие замеры на дороге, домашние хозяйки, ожидающие автобуса, пожилые джентльмены, прогуливающиеся с собачками, любители пива, сидящие возле пивнушки, и люди, ремонтирующие автомобили. Бритоголового или секретаршу Сэртис не увидит ни разу. Коневодческая ферма Пэтси и Сэртиса находилась на окраине деревни южнее Хангерфорда. Сам я там никогда не бывал, но хорошо представлял себе это место по рассказам Криса. После разговора с Крисом я пытался дозвониться домой к Маргарет Морден, но там никто не отвечал. Утром я позвонил ей еще раз и теперь успешно. – Сегодня суббота, – запротестовала она. – У меня вечно суббота. – Ну, разве что дело стоит того, чтобы заниматься им в такой день. – Как вы отнесетесь к нескольким цифрам и именам, которые Норман Кворн передал своей сестре? Чуть помедлив, Маргарет спросила: – Вы говорите о маршрутах и местах назначения? – Думаю, что да. – До понедельника мы все равно ничего не узнаем. Черт бы побрал эти уик-энды, подумал я. – Я не могу отменить или перенести встречи, назначенные на понедельник, – продолжала Маргарет. – Раньше вторника ничего не получится. – Тобиас сказал, что улетает в Париж и до вторника в своем офисе не появится. – В понедельник утром, – сказала Маргарет, – я должна быть в офисе Тобиаса, где встречусь с очень важными банкирами. Скажем, в десять часов во вторник возле банка? Вы принесете эти цифры? Я поневоле согласился, хотя такая отсрочка казалась мне бесконечной и бесконечно опасной. Впереди, как скучная бескрайняя пустыня на черно-белой фотографии, маячил уик-энд, и оттого звонок дяди Роберта в начале второй половины дня стал для меня настоящей отрадой. – Ты где? – спросил он. – В маленькой Венеции, глазею на узенькие лодочки и думаю о том, как бы сесть в одну из них. Чепуха. Думал я о горах. Туда бы! Да заняться бы, живописью! Ах, как там хорошо! – Я говорил с Пэтси, – заявил дядя Роберт. – Кто кому позвонил, вы ей или она – вам? – спросил я. – Она мне. Впрочем, какое это имеет значение? Пэтси хотела узнать, где ты. – И что вы ей сказали? – Сказал, что не знаю. Ал, она говорила со мной так, как будто ее подменили, как будто она вдруг прозрела. Я сказал ей, что ты все время не жалел усилий для ее блага и для блага пивоваренного завода и что она недооценивала тебя, что ты никогда не пытался посеять рознь между ней и ее отцом, а совсем наоборот и что все эти годы она была очень несправедлива к тебе. – А она что сказала? – Что хотела бы встретиться с тобой. Ал, поговори с ней. По крайней мере, начало уже положено. – Вы имеете в виду, чтобы я позвонил ей? – спросил я. – Да. Это был бы первый шаг с твоей стороны. Она сказала, что будет дома всю вторую половину дня. У тебя есть ее телефон? – Дядя продиктовал мне номер Пэтси. – Не верится мне что-то... – сказал я. – Дай ей шанс, – взмолился дядя Роберт. – В конце концов, не убудет же от тебя. – Оливковая ветвь стоит того, чтобы за нее ухватиться, – сказал я. Через десять минут я позвонил Пэтси. Тон у нее, и правда, был совсем другой, в этом Сам не ошибся. Пэтси говорила со мной так, будто оправдывалась. Сказала, что мой дядя устроил ей настоящую выволочку за то, что она считала меня своим врагом. И вот теперь она хочет наладить отношения между нами. Что было – то было, сказала Пэтси, но в дальнейшем мы сумеем прийти к взаимопониманию. – Взаимопониманию? Какому? – спросил я. – Ну... не будем больше враждовать. Я согласился на перемирие. Не могу ли я прийти к ним в гости, спросила Пэтси. Спросила робко и неуверенно, как будто боялась моего отказа. – Куда? – спросил я. – Ну... сюда. – Куда – сюда? – К нам домой, – сказала она и назвала деревню, где находился ее дом. – Ты в самом деле приглашаешь меня? – спросил я. – О Александр, твой дядя убедил меня, сколь предвзято я к тебе относилась. Почему бы нам не уладить все именно сейчас? Я сказал Пэтси, что буду в шесть тридцать. После разговора с ней я передал сообщение на пейджер Криса. Вскоре он отозвался. – Ты по-прежнему около дома Сэртиса? – спросил я его. – Угадал. – Есть интересные новости? – Никаких. – Пэтси пригласила меня чего-нибудь выпить. – Чего же? Беладонны? Аконита? Джина с поганками? – А вдруг это искренне?... – Она не бывает искренней, ты сам говорил мне об этом. Я и в самом деле не знал, как быть. – Думаю, надо принять ее приглашение, – сказал я. – Неудачное решение. – Я возьму тебя с собой. Наряд «секретарши» у тебя далеко? – В машине. Мешок номер пять. – А что в номерах один, два, три, четыре? – Я засмеялся. – Бритоголовый, принадлежности мистера Юнга. Принадлежности мистера Аттли. – А в данный момент? – В спортивном костюме сижу в машине, взятой напрокат, и разглядываю карту. – Я прихвачу «секретаршу» по пути в половине седьмого, будь наготове. – Идет. Несколько часов я провел, раздумывая над тем, верить или не верить мне в добрые намерения Пэтси. Предлагают ли мне мир или заманивают в какую-нибудь ловушку? И все же я пойду к Пэтси и возьму с собой Криса, решил я. Надо же когда-то и где-то начать мирные переговоры... Вечером я отыскал на карте деревню, которую назвала мне по телефону Пэтси, и приехал туда, когда уже стемнело. Недалеко от дома Пэтси и Сэртиса «голосовала» на дороге длинноногая фигура в черных колготках. Я притормозил возле этой фигуры, и Крис нырнул ко мне в машину, обдавая меня запахом дорогих духов и хихикая. – Есть новости? – спросил я. – Полчаса назад Сэртис и его миссис вышли из дома, сели в машину и куда-то тронулись. Я поехал в своей машине следом за ними и как раз собирался звонить тебе, как вдруг они свернули в ворота какого-то дома в полумиле отсюда. Там в саду горят среди деревьев волшебные фонари, а возле дома несколько автомобилей. Похоже, собралась какая-то веселая компания. Присоединишься к ней или начнешь с дома Сэртиса? – С дома, – сказал я. Вдвоем – Крис на шаг сзади – мы подошли к двери дома Сэртиса. Я позвонил. Мне открыла молодая женщина, рядом с которой стояла Ксения, как всегда, непримиримая, а чуть-чуть позади – двое детей поменьше. – Миссис Бенчмарк ждет вас, – сказала молодая женщина, когда я назвал себя. – Она просила передать вам свои извинения. Когда она говорила с вами, то забыла, что ее и мистера Бенчмарка пригласили в гости. Это не очень далеко отсюда. Вам надо проехать мимо бара, он останется с правой стороны от вас, и тогда вы обязательно найдете, где это. Там все украшено фонариками. Миссис Бенчмарк сказала, чтобы я сразу позвонила ей, как только вы приедете, и она встретит вас там. Поблагодарив эту женщину, мы с Крисом вернулись в машину. – Что скажешь? – спросил я. – Не вешай носа. Мысленно я не вешал носа. Но, как говорится, вытащили нос – хвост увяз. |
||
|