"На полголовы впереди" - читать интересную книгу автора (Френсис Дик)

Глава 19

В начале седьмого я уже был на ногах, и не почему-нибудь, а главным образом из-за боли в спине. Эмиль ничего не имел бы против, если бы я опоздал, потому что мало кто из пассажиров завтракает так рано, но я решил, что, пожалуй, мне станет лучше, если я пойду в вагон-ресторан. Я снял жилет и рубашку, чтобы умыться и побриться, и, насколько мог, постарался разглядеть в зеркало устрашающего вида кровоподтек, который занимал немалую часть моей спины. Все же лучше, чем по голове, подумал я смиренно. Во всем нужно видеть хорошую сторону.

Я надел чистую рубашку и запасной чистый жилет и решил, что сегодня по крайней мере один служащий компании "Ви-Ай-Эй" не станет чистить туфли, хоть на них и остались следы ночной прогулки. Взамен этого я причесался.

Для своего последнего выхода Томми выглядит вполне прилично, решил я.

Еще не рассветало. Я прошел по спящему поезду на кухню, где Ангус не только бодрствовал, но и во всю глотку распевал шотландские баллады. В воздухе стоял чуть кисловатый аромат свежевыпеченного хлеба. По-видимому, тесто за ночь хорошо поднялось.

Эмиль, Оливер, Кейти и я накрыли на столы и поставили в вазочки свежие цветы, а потом, когда небо за окнами уже заголубело, принялись разливать кофе и разносить сосиски и бекон. Поезд на четверть часа остановился на станции Норт-Бенд – это была наша последняя остановка перед Ванкувером.

Дальше его путь лежал вдоль ущелья, которое всезнающие пассажиры называли каньоном Фрейзера, с удовольствием добавляя, что впереди еще будут Адские Врата.

Рельсы как будто жались к отвесной скале. Если выглянуть из окна возле кухонной двери, можно было видеть прямо внизу под собой стремительный поток, несущийся между каменными стенами, – желто-коричневую стремнину, изборожденную пенными бурунами. Я с удовлетворением отметил, что поезд пробирается по этому замечательному произведению инженерного искусства с должной осторожностью, почти ползком. Стоит слишком быстро выехать на такой поворот – и вполне можно вылететь в пустоту.

Я нес в дальний конец ресторана корзинку с хлебом, когда из салон-вагона появился Мерсер Лорримор. Хотя Кейти была рядом, он обратился ко мне и спросил, не могу ли я принести к ним в вагон горячего чая.

– Конечно, сэр. А хлеба?

Он рассеянно взглянул на корзинку:

– Нет. Только чаю. На троих.

Он кивнул, повернулся и ушел. Кейти удивленно подняла брови и беззлобно заметила:

– А женщина для него не человек.

Эмиль неодобрительно покачал головой, услышав про частный заказ, но проверил, правильно ли я, по его мнению, держу поднос, и я, покачиваясь от толчков поезда, отправился выполнять поручение.

Запирающаяся дверь вагона Лорриморов была открыта. Тем не менее я постучался, и из дверей гостиной, занимавшей заднюю часть вагона, появился Мерсер.

– Проходите, пожалуйста, сюда.

Я прошел туда. Мерсер, в костюме и галстуке, жестом показал мне, чтобы я поставил поднос на кофейный столик. Бемби не было. Шеридан в джинсах, кроссовках и просторной белой майке с надписью на груди "Гони волну!", сидел, развалившись в кресле.

Я обнаружил, что, глядя на Шеридана, с трудом заставляю себя сохранять любезное выражение лица. Я не мог думать ни о чем, кроме кошек. Вид у него был, как и вчера, какой-то отсутствующий, словно он решил ни о чем вообще не думать.

– Мы сами нальем, – сказал Мерсер. – Приходите через полчаса за подносом.

– Хорошо, сэр.

Я оставил их и вернулся в вагон-ресторан. Мне пришло в голову, что причиной того ледяного холода, который сковывал Бемби, и были, наверное, эти кошки.

За время моего отсутствия в ресторане появились Нелл и Занте.

– Господи, какой у вас мрачный вид! – воскликнула Нелл, но потом, опомнившись, спросила уже более сдержанно:

– Э-э... что сегодня на завтрак?

Стараясь выглядеть не таким мрачным, я протянул ей меню. Занте заявила, что съест все, что ей дадут.

– Джордж говорил вам, что мы опаздываем? – спросил я Нелл.

– Нет. У него была закрыта дверь. Разве? Намного?

– Часа на полтора. – Не дожидаясь ее вопроса, я пояснил:

– Нам пришлось ночью остановиться в Камлупсе, чтобы починить рацию Джорджа, а потом ждать там, чтобы пропустить вперед "Канадец".

– Пожалуй, надо всем сказать. Когда мы прибываем в Ванкувер?

– Я думаю, около одиннадцати тридцати.

– Хорошо. Спасибо.

Я чуть не ответил "всегда пожалуйста", но вовремя удержался. Томми не мог бы так ответить. Но глаза Нелл все равно смеялись. Именно этот момент выбрала Кейти, чтобы пройти мимо меня с подносом – вернее, не пройти мимо, а толкнуть меня как раз в то место, где было особенно больно.

– Ох, извините, – сокрушенно сказала она.

– Ничего.

По раскачивающемуся вагону нелегко пройти, не толкнув кого-нибудь. Тут уж ничего не поделаешь.

В ресторан вошел Филмер и сел за столик, ближайший к кухне, – обычно пассажиры старались этого столика избегать. Вид у него был такой, как будто он плохо спал ночь.

– Эй, вы! – резко сказал он, когда я оказался поблизости, – очевидно, решил отбросить притворную любезность.

– Да, сэр?

– Кофе мне, – сказал он.

– Хорошо, сэр.

– Сейчас же.

– Хорошо, сэр.

Я передал заказ Занте Симоне, которая сердито вынимала из духовки противень с сосисками, всем своим видом выражая протест против всего на свете, взял кофейник и на подносе понес его Филмеру.

– Зачем мы останавливались ночью? – отрывисто спросил он.

– По-моему, чтобы починить рацию, сэр.

– Мы останавливались два раза, – сказал он тоном обвинителя. – Зачем?

– Не знаю, сэр. Наверное, главный кондуктор сможет вам объяснить.

Мне пришло в голову – интересно, что бы он сделал, если бы я сказал:

"Ваш человек Джонсон чуть не пустил под откос поезд вместе с вами"? И тут я сообразил, что его расспросы, возможно, вызваны беспокойством: он хотел услышать, что не случилось ничего опасного. Похоже, мой ответ доставил ему некоторое облегчение, и я с трудом устоял перед искушением лишить его этого удовольствия, сказав, что рацию кто-то вывел из строя, – сидевшие за соседним столиком тоже прислушивались к нашему разговору, а нагонять на всех уныние и страх не входило в мою задачу. Вот нагнать уныние и страх на кое-кого одного – дело другое...

Все остальные, по-видимому, заметили, что ночью мы подолгу стояли, но особых жалоб никто не высказывают. Никто ничего не имел против того, чтобы пропустить "Канадец" вперед. Царившие во всем поезде хорошее настроение и дружеская атмосфера помогали не обращать внимания на подобные мелочи. Пусть путешествие близится к концу, но пока еще за окном простирается необыкновенной красоты ущелье, вызывающее восторженные восклицания, а впереди Ванкувер и последние скачки, которые обещают стать эффектным финалом. Так они и говорили: замечательное путешествие, просто замечательное.

Примерно через полчаса я пошел назад, в вагон Лорриморов, за подносом и чашками. Я постучал в дверь, но никто не ответил. Тем не менее я прошел в гостиную.

Мерсер стоял посреди нее с растерянным видом. Он осунулся, и видно было, что он чем-то потрясен.

– Сэр? – произнес я.

Только теперь он заметил меня.

– Мой сын, – сказал он.

– Сэр?

Шеридана в гостиной не было. Мерсер был один.

– Остановите поезд, – сказал он. – Мы должны вернуться назад.

"О господи", – подумал я.

– Он вышел... на площадку... чтобы посмотреть на реку... – с трудом выговорил Мерсер. – А когда я выглянул... его там не было.

Дверь на площадку была закрыта. Я прошел мимо Мерсера, открыл ее и вышел наружу. Как он и сказал, там никого не было.

Там только свистел ветер. Начищенные медные поручни шли вокруг площадки на высоте пояса, а обе дверцы по сторонам были крепко заперты.

По правой стороне пути время от времени попадались такие места, где человек мог беспрепятственно упасть с тридцатиметровой высоты прямо вниз, в жуткую пенящуюся на порогах реку. Там таилась смерть. Мгновенная смерть. Я вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь. Мерсер стоял, пошатываясь, – и не только от толчков поезда.

– Присядьте, сэр, – сказал я, взяв его под руку. – Я скажу кондуктору. Он знает, что делать.

– Мы должны вернуться назад. – Ноги его подкосились, и он сел. – Он вышел туда... а когда я выглянул...

– Вы сможете подождать, пока я схожу к кондуктору?

Он тупо кивнул:

– Да. Поскорее.

Медлить я не стал – растерянность и потрясение, которые испытывал Мерсер, передались и мне, пусть и не отягощенные другими его горестными переживаниями. Полчаса назад по виду Шеридана никак не похоже было, что он намерен броситься вниз со скалы; правда, мне еще не приходилось видеть людей, которые собираются это сделать, так что откуда я мог знать? Может быть, это предвещал его отсутствующий взгляд, если бы только кто-нибудь сумел правильно его истолковать.

Я быстрым шагом прошел через все вагоны, только через ресторан шел не спеша, чтобы никого не переполошить. Когда я добрался до купе Джорджа, его дверь была все еще закрыта. Я постучал. Ответа не было. Я постучал снова, посильнее, и тревожно позвал: "Джордж!"

Из купе донеслось какое-то ворчание. Я без дальнейших церемоний открыл дверь и увидел, что он все еще лежит на койке одетый, еще не совсем проснувшись.

Я закрыл за собой дверь, присел на край койки и сказал ему, что мы потеряли одного пассажира.

– В каньоне Фрейзера? – переспросил он, с трудом сел и, скривившись, схватился за голову. – Когда?

– Думаю, что минут десять назад.

Протянув руку к рации, он выглянул в окно, чтобы сориентироваться.

– Знаете, возвращаться бесполезно. Если он упал в воду с такой высоты. А вода в реке холодная как лед, и видите, какое быстрое течение... И водовороты.

– Но его отец хочет вернуться.

– Ну еще бы.

Диспетчер, с которым на этот раз ему удалось связаться, находился в Ванкувере. Джордж объяснил, что сын Мерсера Лорримора... да-да, того самого Мерсера Лорримора... что его двадцатилетний сын упал из хвостового вагона Скакового поезда в каньон Фрейзера где-то между Адскими Вратами и точкой в двух-трех километрах от Йэля.

Мерсер Лорримор хочет остановить поезд и вернуться назад, на поиски сына. Он, Джордж Берли, должен получить указания из Монреаля. Диспетчер, изрядно ошеломленный, судя по голосу, велел ему оставаться на связи.

Я подумал, что теперь у нас уже не осталось никаких шансов доехать до Ванкувера без происшествий. Исчезновение Шеридана было настоящей катастрофой, и пресса, конечно, встретит нас в Ванкувере совсем не по тому поводу, как предполагалось.

– Пожалуй, я лучше пойду к Мерсеру, – сказал я.

Джордж осторожно кивнул:

– Скажите ему, что я приду переговорить с ним, как только получу указания из Монреаля, а? – Он потер рукой подбородок. – Придется ему простить мою щетину.

Вернувшись в вагон-ресторан, я увидел, что Нелл все еще сидит с Занте. Я шепнул Нелл:

– Отведите Занте в их вагон.

Она вопросительно взглянула на меня, но выражение моего лица ее нимало не успокоило. Тем не менее ей удалось увести Занте с собой, ничуть ее не встревожив. Я прошел впереди них через салон-вагон, через переходную площадку и снова постучал в незапертую дверь вагона Лорриморов.

Мерсер вышел в коридор из спальни, которую занимал с Бемби, – весь серый, с запавшими глазами, и по лицу его можно было безошибочно сказать, что случилось какое-то несчастье.

– Папа! – воскликнула Занте, протискиваясь мимо нас. – Что с тобой?

Он крепко обнял ее и повел в гостиную. Ни мне, ни Нелл не было слышно, что он ей шептал, но мы оба слышали, как она резко сказала:

– Нет! Не мог он этого сделать!

– Чего он не мог сделать? – тихо спросила меня Нелл.

– Шеридан выбросился с задней площадки в каньон.

– Вы хотите сказать... – в ужасе спросила она, – что он... погиб?

– Вероятно, да.

– О, черт! – вырвалось у Нелл. Вот именно, подумал я.

Мы вошли в гостиную. Мерсер каким-то механическим голосом спросил:

– Почему мы не остановились? Нужно вернуться назад.

Но по тону, каким это было сказано, я понял, что он уже не рассчитывает и даже не надеется найти Шеридана живым.

– Сэр, главный кондуктор на связи, ждет указаний, – сказал я.

Он кивнул. В общем-то он был разумный человек. Достаточно посмотреть в окно, чтобы понять – возвращаться бесполезно. Он понимал, что выпасть с площадки случайно практически немыслимо. Судя по тому, как он держался, он, безусловно, был уверен, что Шеридан бросился вниз сам.

Мерсер сел на диван, по-прежнему обнимая Занте, которая присела рядом и положила голову ему на плечо. Занте не плакала. Вид у нее был серьезный, но спокойный. Эта трагедия для нее началась не полчаса назад – она длилась всю ее жизнь. Занте потеряла брата еще тогда, когда он был жив.

– Нам идти, мистер Лорримор? – спросила Нелл, имея в виду себя и меня. – Могу я сделать что-нибудь для миссис Лорримор?

– Нет, нет, – ответил он. – Останьтесь. – Он с трудом проглотил комок, стоявший у него в горле. – Вы должны знать, что мы решим... что сообщить всем остальным... – Он беспомощно потряс головой. – Мы должны принять какое-то решение.

В этот момент пришел Джордж, сел в кресло возле Мерсера, опершись руками о колени, и сказал, что для него это очень-очень прискорбно.

– Мы должны вернуться назад, – сказал Мерсер.

– Да, сэр, но не весь поезд, сэр. Монреаль говорит, что поезд должен следовать в Ванкувер по графику.

Мерсер начал было возражать, но Джордж перебил его:

– Сэр, Монреаль говорит, что они уже подняли на ноги все местные власти в районе каньона, чтобы они искали вашего сына. Они говорят, что предоставят вам и вашей семье транспорт для возвращения туда, как только мы прибудем в Ванкувер. Вы же видите, – он взглянул в окно, – места здесь безлюдные, а? Но часто бывает, что кто-нибудь работает на реке. Вдоль каньона, совсем близко к нему, проходит дорога, а по другую его сторону – еще одна железнодорожная линия. Там есть городок, который называется... э-э.. – Он кашлянул. – Хоуп *. Он у южного конца каньона, а? Там, где река становится шире, а течение – медленнее. Мы сейчас совсем недалеко от него, вы увидите. Монреаль говорит, что если вы будете находиться в Хоупе, то сможете попасть на место, как только появятся какие-нибудь новости.

– Как мне туда добраться? – спросил Мерсер. – Есть какой-нибудь встречный поезд?

– Есть, – ответил Джордж, – но он ходит только раз в день. Это "Суперконтиненталь". Отправляется из Ванкувера в четыре часа дня и проходит через Хоуп в семь.

– Не годится, – сказал Мерсер. – А какое до него расстояние?

– Километров сто пятьдесят.

Мерсер задумался:

– Я найму вертолет.

"Нет никакого смысла быть богатым, – подумал я, – если не уметь извлекать из этого пользу".

Рассуждая о том, как лучше всего вернуться на место, Мерсер почувствовал себя лучше, это было заметно. Джордж сказал ему, что наш поезд пойдет намного быстрее, как только мы минуем каньон, и что мы прибудем в Ванкувер через два с половиной часа. Они стали обсуждать, как нанять вертолет; автомобиль уже должен был ждать Мерсера на вокзале. Нелл сказала, что "Мерри и компания" все организуют, как они уже организовали автомобиль. Никаких проблем, ей только нужно связаться по телефону со своим офисом. Джордж отрицательно мотнул головой, но сказал, что передаст, что нужно, по рации через Монреаль. Он достал блокнот и записал номер телефона компании и сообщение, которое нужно туда передать: "Организуйте вертолет, Нелл будет звонить из Ванкувера".

– Я позвоню из поезда, – сказала Нелл.

Джордж встал.

– Тогда я пошел, мистер Лорримор. Мы сделаем все, что возможно. – Он выглядел грузным, неповоротливым и был небрит, но Мерсеру присутствие Джорджа придало сил, и он был ему благодарен. – Передайте мои соболезнования миссис Лорримор.

Поднос с пустыми чашками все еще был на кофейном столике, куда я его поставил. Я забрал его и спросил, не нужно ли принести чего-нибудь еще, но Мерсер отрицательно покачал головой.

– Я разыщу вас, – сказала Занте, – если им что-нибудь понадобится.

Тон у нее был деловой, совсем взрослый – она казалась намного старше, чем за завтраком. Нелл бросила на нее быстрый сочувственный взгляд и вместе с Джорджем и мной вышла в салон-вагон. Джордж поспешно направился на свой пост возле рации, а Нелл с тяжелым вздохом принялась размышлять, что сообщить остальным пассажирам.

– Это испортит им весь конец путешествия, – сказала она.

– Не думаю.

– Вы циник.

– Это со мной бывает.

Она покачала головой, словно сочтя меня неисправимым, отправилась в ресторан и сообщила пассажирам ужасную новость, которая, как и следовало ожидать, их поразила, но не слишком опечалила.

"Бедная Занте!" – воскликнула Роза Янг, а миссис Ануин сказала: "Бедная Бемби".

Выражения сочувствия заняли секунд десять, хотя потом все утро многие то и дело повторяли с тайным наслаждением: "Какой ужас".

Джулиуса Аполлона Филмера в ресторане уже не было, а мне хотелось, чтобы он сидел здесь, – тогда я смог бы наблюдать за тем, как он будет на это реагировать. Смирится ли он с тем, что судьба лишила его возможности давить на Мерсера, или решит, что Мерсер все равно согласится пожертвовать лошадью, чтобы спасти репутацию покойного? Боюсь, что Филмер может ошибиться, подумал я.

На этот вечер в ванкуверском отеле "Четыре времени года" был назначен прием с коктейлями: большие скаковые шишки Ванкувера должны были принимать владельцев. Несколько человек с тревогой спросили, состоится ли прием.

– Безусловно, – мужественно ответила Нелл. – И прием, и скачки.

Никто, даже я, не оказался настолько циником, чтобы сказать: "Так хотел бы Шеридан".

Я помог убрать ресторан после завтрака, вымыть посуду и упаковать все в ящики, чтобы отправить обратно в Торонто той компании, которая нас обслуживала. Когда мы закончили, я узнал, что Нелл собрала с пассажиров чаевые, предназначенные для официантов, и Эмиль, Кейти и Оливер поделили их на четыре части. Эмиль, улыбаясь, сунул мне в руку пачку денег.

– Я не могу их взять, – сказал я.

– Мы знаем, что вы не официант, – возразил Эмиль, – и знаем, что вы не актер, но вы их заработали. Они ваши.

– И мы знаем, что вы проработали все это утро, хотя видно было, что у вас что-то с рукой, – сказала Кейти. – Да еще я вас толкнула. Простите меня.

– И нам всем досталось бы куда больше работы, если бы не вы, – сказал Оливер. – Поэтому мы решили, что хорошо бы сделать вам подарок.

– Вот это он и есть, – сказала Кейти, указывая на деньги.

Они молча ждали от меня слов благодарности.

– Я... я не знаю... – Я вдруг обнял и расцеловал Кейти. – Ладно. Я куплю на них что-нибудь на память о вас. На память о нашем путешествии.

Большое вам всем спасибо.

Они радостно рассмеялись.

– Все было здорово, – сказала Кейти, а Эмиль иронически добавил: Только бы не каждую неделю так.

Я пожал руки Эмилю и Оливеру. Снова расцеловал Кейти. Обменялся рукопожатием с Ангусом. Чмокнул Симону в подставленную щеку. И еще раз окинул их взглядом, чтобы как следует запечатлеть в памяти.

– Когда-нибудь еще увидимся, – сказал я, и они ответили "да", хотя все мы знали, что вряд ли это случится. Я пошел прочь по тряскому коридору, унося с собой Томми, обреченного на бесследное исчезновение, и ни разу не оглянувшись назад. Я всегда старался не оглядываться назад – слишком это печально.

В спальных вагонах повсюду укладывались и ходили друг к другу прощаться – двери всех купе были открыты настежь. Только дверь Филмера была закрыта.

Нелл у себя в купе, тоже с открытой дверью, собирала вещи.

– Что у вас с рукой? – спросила она, складывая одну из своих прямых юбок.

– А что, заметно?

– Было очень заметно, когда Кейти налетела на вас со своим подносом.

Вас всего перекосило.

– Ну да, но ничего серьезного нет.

– Я пришлю к вам врача.

– Не говорите глупостей.

– Я думаю, Мерсер теперь не выставит свою лошадь на скачки во вторник, – сказала она. – Какая жалость. Все этот Шеридан, будь он проклят.

"Как уместно здесь это. библейское выражение", – подумал я.

– Занте говорит, – сказала Нелл, укладывая юбку в чемодан, – что вы были очень добрые ней в Лейк-Луиз. Вы действительно что-то ей сказали о вреде чрезмерного самомнения? Она говорит, что многое поняла.

– Она повзрослела за сегодняшнее утро, – заметил я.

– Верно.

– Если мы полетим на Гавайи, – сказал я, – вы сможете ходить в саронге и с веткой гибискуса за ухом.

Она перестала укладываться.

– Пожалуй, это будет плохо гармонировать с папкой, – сказала она рассудительно.

Из своего купе вышел Джордж и сказал ей, что если она хочет позвонить, то сетевой телефон сейчас работает. А я отправился к себе и переоделся в выходной костюм Томми, а форменную одежду уложил в сумку. Может быть, путешествие и кончается, подумал я, но моя настоящая работа – нет. Еще много чего нужно сделать. Может быть, Филмер и болен, но на пловцов нападают как раз больные акулы, и под поверхностью воды, может быть, все еще скрывается треугольный спинной плавник.

Нелл вышла из купе Джорджа и подошла к моей двери.

– Вертолета не нужно, – сказала она. – Шеридана уже нашли.

– Быстро.

– По-видимому, он упал на рыбоход.

– Вы шутите.

– Нет, правда. – Она сдержала смешок, который сейчас был бы неуместен. – Джордж говорит, что рыбоходы – это такие лестницы длиной в сотни метров, которые устраивают на реке, потому что лососи не могут плыть вверх на нерест, когда течение слишком быстрое, а оно стало там намного быстрее после того, как обрушилась в воду огромная скала и перегородила часть русла.

– Этому можно поверить, – сказал я.

– Какие-то люди работали в нижней части рыбохода, – сказала она, – и Шеридана принесло к ним водой.

– Мертвого? – спросил я.

– Еще как.

– Пожалуй, вам надо сообщить об этом Мерсеру.

Она поморщилась:

– Сделайте это вы.

– Не могу. Разве что Джордж.

Джордж согласился доставить эту хорошую плохую весть и поспешил в хвост поезда, чтобы успеть вернуться на свой пост к тому времени, когда мы прибудем на вокзал.

– Вы знали, что Эмиль, Кейти и Оливер решили поделиться со мной своими чаевыми? – спросил я Нелл.

– Да, они советовались со мной, как я считаю, правильно ли это будет.

Я надеюсь, вы согласились? – спросила она с внезапным беспокойством. – Они сказали, что вы замечательно работали, и хотели отблагодарить вас. Они были так довольны, что это придумали.

– Да, согласился, – ответил я, испытывая облегчение оттого, что мог так ответить. – Я сказал им, что куплю что-нибудь на память о них и о нашем путешествии. Так я и сделаю.

Она успокоилась.

– Я должна была вас предупредить. Но, кажется... обошлось. – Она улыбнулась. – Кто вы такой на самом деле?

– Счастливый человек, – ответил я.

– Фу!

– Я стараюсь этого не показывать, только оно так и прет наружу. Босс грозится меня за это уволить.

– А кто ваш босс?

– Бригадный генерал Валентайн Кош.

Она в недоумении заморгала глазами:

– Никак не могу понять, когда вы говорите правду.

Кош, подумал я. Кошки. Какая отрезвляющая мысль.

– Только сейчас, – медленно произнес я, – мне. пришла в голову одна ослепительная идея.

– Да, это по вас, пожалуй, видно.

Время, подумал я. Очень мало времени.

– Вернитесь на землю, – сказала Нелл. – Вы где-то витаете.

– У вас случайно нет при себе расписания международных авиарейсов?

– Есть у меня на работе, и не одно. Что вас интересует?

– Рейс из Лондона в Ванкувер на завтра.

Она удивленно подняла брови, зашла в купе Джорджа, переговорила по телефону и снова вышла.

– Рейс "Эйр Канада" вылетает из Хитроу в пятнадцать часов и прибывает в Ванкувер в четыре двадцать пять.

– Считайте, что я вас расцеловал.

– Это значит, что для пассажиров вы все еще официант?

Все это время пассажиры толклись в коридоре.

– Хм-м, – задумчиво произнес я. – Пожалуй, да. Еще два дня. До конца.

– Ладно.

Вернулся Джордж и сообщил, что все трое Лорриморов восприняли новость о Шеридане спокойно. Они поедут в отель, как и было запланировано, и все организуют оттуда.

– Бедные, – сказала Нелл. – Какая ужасная история.

Я спросил Джорджа, что он собирается делать. Он сказал, что, конечно, вернется в Торонто, и, вероятно, поездом, как только будут закончены все расследования по линии "Ви-Ай-Эй", что должно произойти завтра. Я спросил, не может ли он остаться на скачки и вернуться во вторник вечером. Он сказал, что не уверен. Я зашел вместе с ним к нему в купе и уговорил его, и, когда поезд, замедлив ход, вползал на вокзал Ванкувера, он уже усмехаются по-прежнему.

Колеса поезда перестали вращаться. Прошло почти ровно семь суток с тех пор, как мы отправились в путь. Пассажиры выходили из нашего отеля на колесах и кучками стояли на перроне, все еще улыбаясь и оживленно беседуя.

Зак и остальные актеры, прощаясь, переходили от кучки к кучке. У них были дела в Торонто, и остаться, чтобы посмотреть скачки, они не могли.

Зак увидел меня в окне и снова быстро поднялся в вагон.

– Не исчезайте, – сказал он. – Если вам вздумается подзаработать сочинением детективных сценариев, дайте мне знать.

– Ладно.

– Пока, приятель, – сказал он.

– Пока.

Он снова спрыгнул с поезда и с развевающейся на ветру шевелюрой зашагал к зданию вокзала. Донна, Пьер, Рауль, Мейвис, Уолтер и Джайлз следовали за ним, как метеориты за кометой.

Я ждал, когда пройдет Филмер. Он вышел один, с мрачным, решительным видом. На нем был плащ, в руках – портфель, и тратить время на любезности он не стал. Походка у него была такая целеустремленная, что это мне не понравилось, а когда Нелл подошла, чтобы о чем-то его спросить, он ответил ей, едва повернув голову и не останавливаясь.

Когда он скрылся из вида, я выпрыгнул на перрон и оказался рядом с Нелл, которая тщательно отмечала проходящих мимо нее пассажиров на листке, лежавшем в ее папке. Заглянув ей через плечо, я обнаружил, что это список тех, кого нужно было специальным автобусом доставить в отель "Четыре времени года". Как я с облегчением увидел, против фамилии Филмера тоже стояла галочка.

– Это все, – сказала наконец Нелл и посмотрела в сторону последнего вагона. – Кроме Лорриморов, конечно. Пойду-ка помогу им.

Я снова поднялся в вагон, чтобы забрать вещи, и через окно увидел, как мимо прошла печальная маленькая процессия: Мерсер с высоко поднятой головой и грустным видом, Бемби с непроницаемым лицом, горестная Занте, сочувствующая Нелл. Подождав, пока они не отойдут подальше, я пошел вперед через весь поезд. Он был тих и пуст – болельщики разошлись, угрюмого повара центрального вагона-ресторана не было видно, в сидячих вагонах не слышно было пения, двери опустевших купе были открыты настежь, исчез и китаец-повар с его вечной улыбкой. Я снова спустился на перрон и пошел вперед, мимо багажного вагона, где получил свой чемодан, и мимо вагона для лошадей, из окна которого выглядывала Лесли Браун – дракон был все еще на своем посту.

– Пока, – сказал я ей.

В первый момент она посмотрела на меня, как на незнакомца, и только потом узнала. И Калгари, и Ленни Хиггс – все это было трое суток назад.

– А, да... До свиданья.

Поезд должен был отъехать задним ходом, чтобы отвести вагон с лошадьми и конюхами на боковой путь, откуда их по шоссе доставят в Выставочный парк. Мисс Браун, по-видимому, должна была их сопровождать.

– Желаю выиграть на скачках, – сказал я.

– Я никогда не играю.

– Ну, тогда желаю просто повеселиться.

Она бросила на меня такой взгляд, словно это был какой-то непристойный намек. Я помахал рукой нашей непреклонной хранительнице, миновал локомотив, где в крохотном окне высоко вверху виднелся темный силуэт машиниста, и вошел в вокзал.

Лорриморам не дали спокойно уйти – их окружили люди с блокнотами, фотоаппаратами и срочными заданиями редакций. Мерсер держался вежливо. Нелл выручила все семейство и усадила в автомобиль, а сама села в длинный автобус, поданный для владельцев. Я подождал поодаль, пока они все не уедут, а потом взял такси, поехал в отель "Хайетт", взял себе номер и позвонил в Англию.

Дома, в Ньюмаркете, бригадного генерала не было. Чей-то голос сказал, что я могу попробовать поискать его в Лондоне, – в его клубе, и сообщил уже знакомый мне номер. Я позвонил в бар "Хоббс-сандвич", где, к моему облегчению, мне сказали, что он как раз только что подошел к стойке, чтобы взять свою первую за вечер порцию сильно разбавленного виски.

– Тор! – воскликнул он. – Где вы?

– В Ванкувере. – Мне был хорошо слышен звон стаканов и говор. Я представил себе темные дубовые панели, увешанные портретами джентльменов в бакенбардах, пышных париках и маленьких крикетных шапочках, все это показалось мне каким-то очень далеким, не только в пространстве, но и во времени.

– Хм-м... – сказал я. – Не могу ли я позвонить вам снова, когда вы будете один? Разговор будет довольно долгий. Но только хотелось бы поскорее.

– Это срочно? – Довольно-таки срочно.

– Не кладите трубку. Я поднимусь в свою спальню и попрошу переключить разговор туда. Подождите.

Я стал ждать. В трубке несколько раз щелкнуло, потом снова прозвучал его голос, на этот раз без всякого звукового сопровождения:

– Хорошо. Что случилось?

Я говорил, как мне показалось, очень долго. Когда я замолкал, он хмыкал себе под нос, давая мне знать, что слушает, а под конец сказал:

– Вы просите совсем немногого. Всего лишь чуда.

– Есть рейс "Эйр Канада" из Хитроу завтра в три часа дня, – сказал я.

– У них будет весь понедельник и весь вторник, чтобы раздобыть эту информацию, потому что, когда во вторник в Ванкувере только одиннадцать утра, в Англии уже семь вечера. И они могут выслать ее по факсу.

– При том условии, – сказал он сухо, – что в Жокейском клубе, в Выставочном парке, есть факс.

– Я проверю, – сказал я. – Если нет, я его раздобуду.

– А что думает обо всем этом Билл Бодлер? – спросил он.

– Я еще с ним не говорил. Сначала нужно было договориться с вами.

– Какой ваш номер телефона? – спросил он. – Я об этом поразмыслю и перезвоню вам через десять минут.

– "Думай, прежде чем действовать"?

– Так надежнее всего, если только на это есть время.

Он размышлял не десять минут, а двадцать, и я уже не находил себе места от нетерпения. Когда телефон зазвонил, я сделал глубокий вдох и поднял трубку.

– Попробуем, – сказал он. – При условии, конечно, что Билл Бодлер согласится. Если мы за это время не сможем получить информацию, возможно, придется все отменить.

– Хорошо.

– А если не считать этого, – сказал он, – то неплохо сработано.

– Спасибо штабным, – отозвался я.

Он рассмеялся:

– Лестью вы повышения в чине не добьетесь.