ГЛАВА 6

– Чье тело? – автоматически спросил я.

– Никто не знает, – ответил Кен. – Кэри только что приехал, сразу после меня. – Мы разговаривали через барьер, так как полицейский заявил, что я, как неуполномоченное лицо, не могу войти. – Я его уполномочиваю, – серьезно сказал Кен. – Я здесь работаю, и он мне очень нужен.

Полицейский немного поколебался, быстро огляделся вокруг и, не увидев поблизости ни одного вышестоящего чина, позволил мне войти, как бы не заметив этого. Я прошел с Кеном и присоединился к группе людей, окруживших Кэри Хьюэтта, который взглянул на меня невидящими глазами и не пытался опротестовать мое присутствие.

Он был одет по-воскресному небрежно: в клетчатую рубашку и свитер – в отличие от его строгой рубашки с галстуком под белым медицинским халатом. Он утратил былую авторитетность и теперь превратился в чем-то обеспокоенного и озадаченного человека. «У него, наверное, не было времени побриться, – подумал я, увидев его лицо, покрытое серой щетиной, – да и позавтракать не успел, потому и выглядит осунувшимся и голодным». Это новое потрясение заметно состарило его.

– Я не представляю себе, кто мог оставаться в здании так поздно, – говорил он. – Когда мы уходили, мы все заперли, как обычно. И проверили, все ли вышли. Если же кто-то и был внутри, то это не наши.

– А может, это сам поджигатель, – высказал предположение один из стоявших рядом людей. – Часто негодяи попадают в ими же подстроенную ловушку.

Как я потом выяснил, это был полицейский в обычной одежде, но мне его никто не представил, и я так и не узнал его имени. Терпимое отношение Кэри к моему присутствию повлияло на отношение ко мне остальных. Позднее он даже заметил, что рад за Кена, что у него есть друг, который может его поддержать, и сокрушался о своем одиночестве.

В это время внутри обгоревшего здания работая патологоанатом. Но передвигаться нужно было очень осторожно, так как стены в любой момент могли завалиться от самого легкого прикосновения. Позднее я выяснил, что обгоревший труп нашли в той части, которая раньше служила аптекой.

Тело было изуродовано до неузнаваемости, даже его пол пока не определили.

– Похоже, тело нашли еще вчера вечером, – тихо сказал мне Кен. – Но, поскольку было уже темно, да и место небезопасно, решили оставить все как есть до утра и уже при дневном свете во всем как следует разобраться. Поэтому тут установили патруль и вернулись утром, незадолго до моего приезда. Черт его знает, что творится!

– Могло бы быть и хуже, – сказал я.

– Что ты имеешь в виду?

– Там мог оказаться один из вас. Кто-нибудь из ваших сотрудников мог потревожить поджигателя, и он поспешил бы от него избавиться.

– Да уж. – Но это предположение было для него не ново. – Если в боксах остаются пациенты, то кто-нибудь из нас обычно остается дежурить на ночь. Скотт вчера целый день присматривал за кобылой, да и я несколько раз заходил к ней. Мы с Белиндой навестили ее вчера, вернувшись из Стрэтфорда, а потом еще раз перед сном. Оба раза мы видели полицию, но я решил, что они здесь дежурят, потому что здание небезопасно. – Кен вдруг замолчал, словно подумав о чем-то другом. – Скотт должен быть здесь с минуты на минуту.

– Так с кобылой все в порядке?

– Плюнь три раза через левое плечо.

Мы с Кеном решили проверить, как чувствуют себя обе пациентки. Они, казалось, спали, мирно стоя в своих боксах, живые и выздоравливающие.

– А с этой что? – спросил я, подойдя к соседним воротам.

– У нее что-то с легкими. Дисфункция на вдохе при физической нагрузке: одна сторона глотки парализована. У крупных лошадей это часто встречается. Я вставил распорку, чтобы поддерживать эту часть глотки постоянно открытой, это значительно облегчит ей дыхание. Мы бы еще вчера отправили ее домой, но тренер сказал, что ему некогда будет за ней присматривать, и попросил оставить ее до завтра. Слава Богу, с ней не было никаких проблем.

– Ты оперировал ее здесь, в больнице?

– Конечно.

– Под полным наркозом?

– Да. Операция была довольно длительной, что-то около пятидесяти минут. Я оперировал ее в среду утром. Она была предварительно записана на операцию недели за две. Это не срочный случай.

– А те лошади, что погибли, требовали неотложного хирургического вмешательства?

Он подумал и покачал головой:

– Один жеребец скончался уже здесь, в боксе, от сердечного приступа, который случился после успешной операции на коленном суставе. Там не было ничего сложного: тридцатиминутная артроскопия. Я вынул у него из колена осколок отколовшейся кости.

– Скончался здесь? Кен кивнул.

– Это был ценный жеребец. Мы все делали с особой тщательностью. После операции Скотт оставался здесь всю ночь, заходил к нему постоянно, следил за монитором. Он скончался совершенно неожиданно, еще за минуту до этого с ним было все в порядке.

– Ты в этом никак не можешь быть виноват.

– Скажи об этом его владельцу. Когда жеребец умер, он был здесь, в этом вся беда.

– Это произошло на глазах у Скотта?

– Нет, не думаю. Честно говоря, по-моему, Скотт уснул, хотя клянется, что нет. Но трудно не спать всю ночь, если ничего особенного не происходит. К тому же он проработал весь день. Когда я уходил, он не спал, а это было вскоре после того, как я заглянул к лошади – где-то около одиннадцати. В пять утра Скотт позвонил мне весь в панике, однако полагаю, что жеребец к тому времени был уже мертв около часа. Мы сделали аутопсию, но, – он пожал плечами, – не обнаружили никаких промахов. Его сердце просто остановилось.

– Это нормальное явление?

– Не совсем. Такое может случиться после тяжелой физической нагрузки. Лошади иногда гибнут в стойлах после скачек.

– Ты составил перечень, о котором я тебя просил?

– У меня не было ни минутки свободной.

Он отвел глаза от пациента, который выжил, и погрузился в тягостные раздумья о тех, что погибли. Он выглядел подавленным, как никогда прежде.

– В чем была твоя ошибка?

Он порывисто посмотрел на меня, сник и тихо сказал:

– Ни в чем.

– Что-то же было не так.

Мне показалось, что он собирался уже кивнуть, но решил еще раз все взвесить. Я сказал:

– Почему бы тебе просто не рассказать мне обо всем?

Кен грустно посмотрел на меня и пожал плечами.

– Первый случай… – неуверенно начал он, еще не решив окончательно, стоит ли рассказывать. – Я потом долго думал… Может, я прозевал… Но это невозможно… Во всяком случае, не может быть, чтобы смерть наступила от этого, он должен уже давно выйти из организма.

– Что, Кен? Что должно было выйти?

– Атропин, – сказал он.

Я понял, почему Белинда была так уверена, что я не смогу во всем разобраться с точки зрения ветеринарии. Для меня «атропин» – было словом, которое я слышал прежде, но не удосужился узнать, что оно означает.

– Это что, яд? – спросил я и понял, что Кен засомневался, сможет ли он объяснить мне все.

Но он терпеливо ответил:

– Он может воздействовать на организм как яд. Это белладонна. Но, с другой стороны, он все же используется в медицине. Он снимает мышечное напряжение, устраняет судороги.

– И может вызвать остановку сердца? Кен покачал головой.

– Определенная его концентрация в организме лошади может вызвать илеус.

Я с недоумением посмотрел на него.

– Прости, он может остановить продвижение пищи в кишечнике. При определенной концентрации атропина кишечник перестает работать и переполняется жидкостью и газами, а это вызывает жуткие боли. При подобных симптомах мы срочно оперируем животное. Но никаких внешних признаков непроходимости или заворотов обнаружить не удается. Во время операции можно выпустить газы, опорожнить толстую кишку, как я и сделал это в прошлый раз, и все… Потом зашить. Кишечник начнет работать нормально, как только атропин прекратит свое действие. Однако произошло другое. Они обе умерли под наркозом.

– Обе!

– Я не уверен.

В этот момент, так некстати, появился Скотт и окликнул Кена, чтобы тот подошел к полицейскому и попросил пропустить его за барьер. Кен ушел и вернулся не только со Скоттом, а еще с двумя ветеринарами: Оливером Квинси и Люси Амхерст, живыми доказательствами того, что новости распространяются со скоростью света даже по воскресеньям и даже до завтрака.

– Вы ведь знаете Питера? – представил меня Кен двум своим коллегам. Те безразлично кивнули. В данный момент их волновало лишь то, кто погиб во время пожара.

Оливеру Квинси разболтал об обнаруженном трупе его приятель, работавший в полиции. Квинси тут же позвонил всем сотрудникам клиники. Не успел он договорить, как появились еще двое: Джей Жарден и Айвонн Флойд. За ними следом шла Белинда, расстроенная, что узнала новость не от Кена, а от Айвонн.

Стоило мне один раз разобраться, кто из них кто, и больше я уже не путал их. В отличие от Ронни Апджона, обладателя безликой внешности, все ветеринары отличались выразительными чертами лица.

Посовещавшись, они двинулись к центральному входу. Мы с Белиндой и Скоттом шли следом. Из приемной в кабинет были принесены стулья, и там состоялось небольшое собрание. Не было лишь Кэри Хьюэтта: он остался снаружи, с представителями официальных властей. Его коллеги решили, что он немногим мог бы им помочь, и начали без него.

Люси Амхерст потребовала объяснений, что же происходит. Но, конечно, никто не смог этого сделать.

– У нас лошади гибнут чаще, чем на мясокомбинате, – возмущенно говорила она. – Теперь эти разборки с поджогом, а тут еще труп вдобавок. Это, черт возьми, не смешно.

Люси была приятной женщиной среднего возраста, с практичным складом ума. У нее были здоровые, чистые ногти, крепкое телосложение сельской женщины и приходящая с возрастом благосклонность к пони-клубам в глазах.

Она уселась в кресло за письменным столом, будто имела на это первоочередное право. Все относились к ней с уважением, как к старшей, если не по возрасту, то по продолжительности работы в фирме. Она остановила на мне свой начальственный взгляд и сказала:

– Простите, мы знаем, что вы друг Кена, что вы помогали ему, и что Кэри относится благосклонно к вашему присутствию, но, мне кажется, вы могли бы рассказать о себе поподробнее. Мы просто не знаем вас, понимаете? Нам вовсе не хотелось, чтобы посторонние слышали, о чем мы говорим между собой.

– Я полностью вас понимаю, – сказал я нейтрально. – И, конечно, уйду, если вы так решите. Но, э-э-э, возможно, я сумел бы помочь вам кое-что прояснить.

– Вы что, частный детектив? – Она нахмурилась: эта мысль пришлась ей не по душе.

– Нет, но так или иначе, мне приходится проводить расследования. Моя работа и заключается в том, чтобы прояснять ситуации.

– Он государственный служащий, – сухо сказала Белинда. – Какой-то там секретарь.

Как правило, британцы не имеют ни малейшего представления о служебных рангах. Однажды специального уполномоченного, этого ужасно строгого господина, который сам назначал на руководящие должности знатных господ, спросили, в каком отеле он работает и как скоро может вызвать такси. Ветеринары, правда, не интересовались моими способностями в машинописи и стенографии, но решили, что это и есть то, чем мне приходится большей частью заниматься.

– Сыщик, – презрительно фыркнул Джей Жарден.

Люси Амхерст оценивающе посмотрела на меня.

– В сложившейся ситуации мы не сможем вам заплатить.

– Это будет моим свадебным подарком Кену и Белинде.

Она едва заметно улыбнулась и начальственно окинула взглядом присутствующих:

– Если он хороший сыщик, почему бы нам не принять его предложение? Бог свидетель, нам в самом деле есть в чем разобраться. А если он так ничего и не выяснит, все равно хуже не будет.

Присутствующие пожимали плечами. Никто не проявил особого энтузиазма. Я просто тихо остался, и больше к этому вопросу не возвращались.

Джей Жарден, специалист по крупному рогатому скоту, был невысоким, худощавым, уверенным в себе молодым человеком, совсем недавно окончившим ветеринарный колледж. Его речь настолько изобиловала суперсовременной технологической терминологией, что иногда даже его коллеги просили разъяснений. Он был самым молодым в коллективе, и мне показалось, что коллеги его не особенно любили.

– Кэри тянет резину, – возмущался он. – Нам просто необходимо отвести место для лаборатории. Вы сами это знаете. Я звонил ему вчера вечером, но он до сих пор ничего не сделал. Я предложил взять это на себя, но он сказал, что сам все уладит.

– У него и так полно забот, – вступилась за Кэри Люси Амхерст.

– Я могу привести три или четыре довода в пользу того, что нам необходимо арендовать помещение. Если мы не сделаем лабораторию, мы потеряем клиентов, неужели он этого не понимает? Мне и так постоянно приходится повторять тесты, а отсрочка никому не понравится. Кэри слишком стар, чтобы справляться со всем, это очевидно.

Присутствующие отнеслись к его словам по-разному: от откровенного неприятия (Люси), до беспокойства (Айвонн Флойд).

– Ему ведь шестьдесят? – тревожно спросила Айвон.

Она была примерно моей ровесницей и, наверное, считала, что шестьдесят лет – это возраст дряхлого старика, но мой отец в пятьдесят шесть был всего лишь четыре года как на пенсии, и я хорошо знал, что он еще неплохо соображает. Возможно причиной нерешительности Кэри был не только возраст, но и психическая усталость от серьезных утрат. Многие люди, с которыми мне приходилось сталкиваться, заболевали после перенесенного стресса.

У тридцатилетней Айвонн Флойд было на руке обручальное кольцо. И ее женственность подчеркивала роскошная копна почти черных волос. На шее и на висках вились кудряшки. Даже в этот ранний час, несмотря на столь чрезвычайные обстоятельства, заставившие сюда приехать, ее глаза были аккуратно подведены, а губы накрашены. Когда она закидывала ногу на ногу, из-под юбки выглядывал край отделанного кружевом нижнего белья.

Оливер Квинси не отводил глаз от ее ножек, то ли из вожделения, то ли просто от рассеянности. Из всех присутствующих он спокойнее всего воспринял происшедшее. Хотя казалось, что, как ветеринар, специализирующийся на лошадях, он должен был одним из первых разделить беспокойство Кена, а на самом деле был единственным, кто не падал духом.

– Назовите четырех любимых животных женщины, – пошутил он.

– Перестань, Оливер, – одернула его Люси. – Не до этого.

– Так забавно! – настаивал он. – Это всех нас подбодрит.

Он был невысокого роста, темноволосый, полноватый человек средних лет – этакий пончик, от которого в большей степени, чем от других присутствующих, исходила положительная энергия. Он привносил в общение особые тепло и уют, что, конечно, располагало к нему клиентов.

– Любимые животные женщины, – сказал он с расстановкой, – это норка – в шкафу, ягуар – в гараже, тигр – в постели и осел, который за все это платит.

«Превосходно», – подумал я, но никто не засмеялся.

– Я это уже слышала неделю назад, – вздохнула Люси.

А Белинда строго его одернула:

– Как ты можешь шутить, когда совсем рядом лежит труп какого-то несчастного.

– Этот несчастный, возможно, попал в им же подстроенную ловушку.

Я понял, что Белинда и Оливер не ладили, и решил, что это из-за обычной ревности Белинды к любому, кто отнимал время Кена.

Айвонн взволнованно сказала:

– Что же будет, если вся фирма развалится? Все посмотрели на нее и тут же отвели глаза, так, будто она высказала вслух то, что волновало всех.

На мгновение в комнате воцарилось молчание затем Люси заявила твердо:

– У нас есть вагончик. Купим новое оборудование. Здание застраховано, все мы живы. Кроме того, клиника уцелела. Кэри сам говорил об этом. Фирма и не собирается разваливаться.

– Если так, я согласен, – непринужденно кивнул Оливер.

– Ты о чем? – спросила Люси.

– Я согласен возглавить «Квинси и партнеров». Я здесь старше всех. Никто из нас не хочет потерять работу. Мы знаем всех наших клиентов. И если Кэри свалит, мы будем продолжать работать без него, со мной в качестве старшего партнера.

– Он не собирается сваливать, – огорченно заметила Люси.

Остроумный Джей Жарден парировал:

– В таком случае мы можем сами его свалить. Скажем, что он стар и потерял наше доверие. Кстати, неплохая идея.

– Подлая идея, – сказал Кен. – Кэри создал эту практику. Это его дело.

– Но это нормально, – возразил Оливер. – Молодой пастух всегда избавляется от старого быка.

– Старик на это не пойдет, – уверенно возразил Скотт, – вот увидите.

– Вы хороший ассистент, – сказал ему Оливер, – но вам придется выбирать – оставаться или уходить.

– Мы все останемся. И останемся с Кэри, – заявил Скотт.

Оливер перевел свой бесстрастный взгляд со Скотта на Кена.

– «Квинси и партнеры», – сказал он, – не сможет работать с ненадежным хирургом. Так что прости и все такое.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Люси раздраженно спросила:

– Это что, очередная шутка?

Оливер мог вызывающе рассмеяться и сказать им, что в гробу их всех видел, но он этого не сделал.

– Кто владелец клиники? – спросил я. Головы присутствующих дружно повернулись в мою сторону. Все были удивлены, что я оказался таким разговорчивым.

– Кто был владельцем сгоревшего здания? – повторил я. – Кто получит страховку?

– Банк, – растерянно ответила Люси. – В основном.

– Банк, – подтвердил Кен. – Мы брали кредит, когда строили оба здания. У них остаются наши закладные. И каждый из нас ежемесячно отчисляет часть зарплаты в их погашение.

– Организатором всего этого много лет назад был Кэри, – сказала Люси. – Из всех нас я одна работала тогда с ним. Когда мы только начали сотрудничать, он держал практику у себя на дому. Потом его жена умерла, и он решил переехать… А почему вы спрашиваете?

– Я просто хотел узнать, не был ли кто-нибудь заинтересован в том, чтобы клиника сгорела.

Они задумались. Было ясно, что их волновала в основном забота о больных животных, а вовсе не Финансовая сторона дела. Грубо говоря, даже Оливер Квинси не мог спланировать свое повышение ради денег.

Люси заговорила первой.

– Нам придется расспросить Кэри, – с облегчением сказала она. – Он все еще наш руководитель.

Тем не менее зерна сомнения были посеяны. Закат карьеры Кэри казался неизбежным Квинси и Жардену, вероятным – Айвонн Флойд, невозможным – Люси Амхерст и подлым – Кену. Но слова произнесены, их не возьмешь обратно. Они могут стать губительными для их партнерства, разрушить его изнутри.

Кена ждала мрачная перспектива. Теперь я понимал, чего он боялся все это время. Он не мог постоянно рассчитывать на поддержку Кэри, а другие его непременно предадут. После такого постыдного изгнания, которое ему угрожало, ни одно более-менее уважаемое заведение не возьмет его на работу.

Мне вспомнилась шутка, ходившая в министерстве: непригодность человека к дипломатической службе определялась как «получивший отказ в Лаосе». Каждая страна имеет право отказываться от дипломата, которого в нее направляют. Никто не поехал бы в Лаос добровольно, ибо это было все равно что похоронить свою карьеру. Лаосу приходилось брать то, что давали. Получить же распределение в Лаос и оказаться отвергнутым означало полный крах и потерю дипломатического лица. Перспективы в работе, соответственно, нулевые.

В комнате воцарилась тишина. В то время, как пятеро партнеров сидели, задумавшись о своем будущем, на пороге появился Кэри собственной персоной.

– А, вы все здесь… – сказал он, не обращая внимания на атмосферу, царившую в комнате. – Полиция приглашает всех в вагончик. У них там что-то вроде черезвычайного совета. Я, конечно, пытался им втолковать, что это помещение необходимо нам для приема посетителей, но они меня не послушали.

Его голос был голосом бесконечно уставшего человека. Потерянный, безразличный взгляд… «Интересно, – подумал я, – как бы он повел себя, если бы узнал, о чем тут говорили его коллеги: ушел бы в себя или открыто скорбел над собственным поражением? Трудно представить».

Во главе с Кэри его партнеры и средний медицинский персонал побрели через асфальтированную площадку к вагончику.

Кен шел последним. Я пристроился рядом и заставил его замедлить шаг.

– Полиция может не пустить меня со всеми, – сказал я. – Если что, я вернусь в кабинет и подожду тебя там. Дело принимает серьезный оборот. Ты должен, не откладывая, рассказать мне все до мельчайших подробностей.

– Все с самого начала было достаточно серьезно, – возразил он.

– В таком случае, сейчас развязка приближается.

Он сглотнул, и острый кадык совершил путешествие вверх-вниз по его длинной шее.

– Ладно, – согласился он.

Белинда оглянулась, подождала, пока мы не поравнялись с ней, и демонстративно сунула свою Руку в ладонь Кена. Нужно отдать ей должное, она все еще безгранично ему доверяла и была уверена, что им предстоит идти по жизни вместе, вот так, Рука об руку.

Мы вошли в вагончик, где сидел констебль и записывал фамилию каждого, предлагая после этого присесть на один из стульев, стоявших вдоль стен. Я назвал свою фамилию, сел, как и все остальные, и решил постараться как можно дольше не высовываться.

Старший детектив – мужчина средних лет, говоривший с местным акцентом и производивший впечатление здравомыслящего и надежного человека, изъявил желание узнать, кто в четверг, перед пожаром, последним ушел из клиники.

Айвонн Флойд сказала, что в семь часов вечера, когда она уходила домой, Кэри еще работал у себя в кабинете.

– В семь часов? – переспросил представитель закона. – Вы что, всегда уходите в это время?

– По понедельникам и четвергам с пяти до семи мы принимаем мелких животных. Мой день – четверг.

Детектив посмотрел на ее выглядывавшие из-под юбки кружева, перевел взгляд на длинные ноги и решил во чтобы то ни стало завести собаку. Потом он неохотно взглянул на Кэри, предлагая ему подтвердить слова коллеги.

– Да, – устало согласился Кэри. – В четверг выдался долгий утомительный день. Маляры все время мешали работать. Утром во время операции погибла лошадь. Я помогал Айвонн во время приема, потому что у нас недавно уволилась медсестра, потом меня ждало много телефонных звонков и бумажной работы. Я ушел уже после восьми. Но сначала я проверил все комнаты и убедился, что в помещении никого не осталось. Потом я вышел сам и запер входную дверь снаружи. После этого я вернулся к зданию клиники, которое было закрыто, однако в окнах кабинета горел свет. Я прошел дальше к боксам, где обнаружил Скотта, осматривавшего трех лошадей, находившихся там в то время. Я попрощался со Скоттом и уехал домой.

– А что было после этого, сэр?

Кэри удивленно посмотрел на детектива:

– Вас интересует, что у меня было на ужин?

– Нет, сэр, не совсем. Я имею в виду, как вы узнали, что здание горит?

– А, понятно. Мне позвонили люди, которые живут через дорогу, рядом с обувным магазином. Они сказали, что уже вызвали пожарную машину.

Детектив кивнул, будто уже это слышал, и спросил, кто из нас Скотт. Тот представился – широкоплечий, стройный, сплошной сгусток энергии.

– Скотт Сильвестр, квалифицированный ветеринарный фельдшер.

– Специализируется на крупных животных, – уточнил Кэри.

– Сэр, вы видели на территории лечебницы еще кого-нибудь после того, как господин Хьюэтт ушел?

Скотт сказал, что больше никого не было. Он позаботился о своих подопечных, сделав все необходимые приготовления на ночь, и отправился в кабачок «Красный лев», стоявший неподалеку у дороги, выпить пивка. День выдался гадкий: погибла лошадь. Уже перед самым закрытием кто-то вбежал в паб с криком: «Ветлечебница горит». Скотт не мешкая побежал туда, но пожарные приехали раньше.

Детектив спросил, у кого были ключи от сгоревшего здания.

– У всех нас, – ответил Кэри. – А еще у секретаря-референта и у уборщиц, конечно.

Детектив вздохнул, словно набираясь тепения.

– Когда приходят уборщицы?

– Каждый день в восемь часов.

– Так они… э-э-э… Они что, пришли сразу после вашего ухода?

– Что? – не сразу сообразил Кэри. – Да нет, они приходят в восемь утра.

Детектив сделал для себя заметку, я предположил, для того, чтобы не забыть проверить, не пропал ли кто из уборщиц. В аптеке клиники были медикаменты, предназначавшиеся для продажи. Проворовавшуюся уборщицу можно было вычислить с помощью списка имевшихся в продаже медикаментов. Но подобная кража вовсе не обязательно должна была повлечь за собой пожар.

– А проверить, не пролез ли поджигатель через окно, невозможно? – спросил Кэри.

Детектив кивнул.

– Скажите, сэр, а внутренние двери запирались? – спросил он.

– Только аптека и лаборатория, – ответил Кэри, покачав головой. – Остальные двери могли быть прикрыты, но мы редко запирали их на замок. В четверг, когда я уходил, были заперты только аптека и лаборатория.

– А какие были замки: с защелкой или без? Кери задумался.

– По-моему, без.

– А ключи теперь с вами?

Кэри кивнул и извлек связку ключей, еще более увесистую, чем у Кена. У него также на каждом ключе висел номерок, и по просьбе детектива он показал ему те ключи, о которых шла речь.

– Без защелок, – кивнув, констатировал детектив.

– А какая разница? – спросил Кэри.

– Видите ли, сэр, – последовало терпеливое объяснение, – когда деревянная дверь и косяк сгорают, сам замок часто остается целым. Он падает на пол и может даже не расплавиться, понимаете?

Все кивнули.

– Только что наши эксперты обнаружили в сгоревшем здании замок, который, по их мнению, лежал в том месте, где была раньше дверь в аптеку. Это замок без защелки, и он находится в положении «открыто».

Вся важность этого сообщения словно чугунной плитой свалилась на голову присутствующих.

– Сэр, мы хотели бы взять у вас на время ключи, чтобы убедиться, что это именно тот замок.

Кэри, не сказав ни слова, вручил ключи старшему детективу. Тот молча передал их констеблю, показав необходимый ключ, и попросил отнести его экспертам, подождать, пока те сопоставят его с замком, и принести обратно. Констебль взял связку и вышел, а детектив спросил, у кого еще были ключи от аптеки.

– У всех нас, – ответил, вздыхая, Кэри.

– Включая секретаря? Кэри кивнул.

– И убощиц?

– Мы должны были поддерживать помещение в идеальной чистоте, – сказал, оправдываясь, Кэри. – Каждый шкаф закрывался на отдельный замок. От них у секретаря и убощиц ключей нет.

– Шкафы были стеклянные? Кэри кивнул.

– Эксперты говорят, что в том месте было много расплавленного стекла. Огонь уничтожил все. Крыша, упав, довершила дело. Пожарные выкачали помпами из развалин тонны воды. Определить, какие медикаменты находились в аптеке, не представляется возможным, а следовательно, мы не сможем узнать, чего не хватает, в том случае если была совершена кража. Поэтому я попрошу каждого из вас составить список медикаментов, находившихся в аптеке. Если мы обнаружим названные препараты где-нибудь в другом месте, нам будет от чего оттолкнуться в нашем расследовании.

– Это безнадежно, – возразила Люси.

– И все-таки попытайтесь.

Мне пришел в голову быстрый способ получить ответы на некоторые вопросы, но я решил позднее поговорить об этом с Кэри. «Если я сейчас привлеку к себе внимание, – подумал я, – меня могут быстренько выставить за дверь, а гораздо интереснее остаться».

Люси спросила:

– А правда, что труп нашли в аптеке?

– Да, его нашли в той зоне, – подтвердил полицейский.

– Что значит – в той зоне?

Детектив, казалось, взвесил все «за» и «против», стоит ли отвечать, и наконец решился:

– Часть внутренних стен рухнула под тяжестью упавшей крыши. И аптека как таковая больше не существует.

– О Господи, – воскликнула Люси.

– А тело погибшего сильно обгорело? – поинтересовался Джей Жарден.

– Эксперты все еще над ним работают, сэр.

– И сколько же времени понадобится, чтобы определить, чей это труп? – снова спросил Джей.

– Трудно сказать, сэр. – Короткая пауза. – Иногда тело так и не удается опознать.

– Но ведь исчезновение человека рано или поздно обнаружится? – спросила Люси.

– Бродяги, бездомные, беглые, нелегальные эмигранты – таких людей, мадам, никогда не встретишь в списках пропавших.

–А-а…

– Я хотел бы спросить, – продолжал детектив, – не знаете ли вы кого-нибудь, кто был бы в обиде на всех вас или на кого-нибудь конкретно? Вы никого не увольняли в последнее время? Не получали ли вы угрожающих писем? Не пытался ли кто вас запугать? Не были ли вы вовлечены в судебные тяжбы? Не было ли в истории вашей практики людей, которые считали бы вас ответственными за гибель своих питомцев? Нет ли среди ваших знакомых таких, кого можно назвать неуравновешенным или одержимым?

– Ого, – вставила Айвонн. – Да таких половина всего человечества.

Оливер Квинси многозначительно посмотрел на Кена и сказал:

– У нас тут в клинике недавно погибло несколько лошадей, и владельцы на ушах.

– Подробнее, сэр.

Слово взял Кэри и объяснил, как тяжело лошади переносят наркоз. Детектив делал пометки.

– Никто из бывших владельцев не пытался вам угрожать?

Кэри покачал головой.

– Если бы это было дело рук бывших владельцев, – выдавил из себя Кен, – они бы сожгли клинику, а труп, обнаруженный в ней, был бы моим трупом.

Никто не засмеялся.

– Они не угрожали вам, сэр, – детектив справился со списком присутствующих, – Кеннет Макклюэр, хирург, специализирующийся на лошадях?

– Это я. И никаких угроз я не получал. Никаких, имеющих отношение к пожару.

– Но какие-то угрозы все-таки были?

– А, просто они говорили, что никогда не обратятся ко мне в будущем, и всякое такое.

Детектив явно придавал подобным угрозам большее значение, нежели Кен. Но в одном Кен был прав: если бы дело было в нем, то красного петуха пустили бы в клинику и сгорел бы в ней он. Детектив пробежал взглядом по своим заметкам и после короткой паузы спросил Кэри:

– Когда вы перед уходом проверяли дверь аптеки, она уже была заперта?

– Да, – ответил Кэри, – я же сказал.

– Совершенно верно, сэр. Но меня интересует, кто именно ее закрыл. Скажите, это вы сами закрыли ее накануне?

Кэри покачал головой.

– Аптеку закрыла я, – сказала Айвонн. – Я, как обычно, закрыла ее после окончания приема.

Детектив с сожалением взглянул на ее ножки, но тут же взял себя в руки, вздохнул и потер пальцами переносицу.

– А кто закрыл лабораторию?

– Кажется, я, – откликнулся Джей Жарден. – У меня там были кое-какие тесты, и я не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось. – Он засмеялся. – Но, полагаю, результаты мне уже узнать не удастся.

– Похоже на то, сэр, – сказал детектив и прокашлялся. – В котором часу вы покинули территорию лечебницы?

Джей Жарден возмущенно уставился на него.

– Вы что же, предполагаете, что это я устроил пожар?

– Я пытаюсь ясно представить себе картину, сэр.

– Ах, да, – Жарден все еще выглядел обиженныМ. Я запер лабораторию, когда уходил. Это было где-то около четырех. Меня вызвали к больной корове. Что-нибудь еще?

– Я хотел бы точно знать, где каждый из вас находился в течение всего вечера, – детектив перевернул страничку в своем отрывном блокноте – Начнем с господина Хьюэтта. Прошу вас, сэр.

– Я уже сказал, что ушел после восьми и поехал домой.

– Где вы живете, сэр?

– Неужели это так важно? – возмутился Кэри. – Ведь и в самом деле, не можете же вы предполагать, что это кто-то из нас поджег здание.

– Мы пока не можем сказать, кто его поджег, сэр, но нужно постараться исключить как можно большее количество людей.

– Ну да, понимаю. Я живу в пяти минутах отсюда.

– В пяти минутах езды?

– Естественно.

– И вы провели весь вечер со своей женой? Детектив был достаточно наблюдателен, чтобы заметить скрытую реакцию всех присутствующих, и уже был готов к ответу Кэри.

– Моя жена умерла.

– Простите, сэр. Так, значит, вы оставались в одиночестве?

– Надо полагать, да. Я поужинал, послушал музыку, почитал газеты. Я не назвал бы это одиночеством, но если вас интересует, был ли со мной еще кто-нибудь, то нет.

Детектив кивнул, сделал пометки и перешел к следующей фамилии в своем списке.

– Миссис Амхерст.

– Мисс, – поправила Люси.

Детектив внимательно посмотрел на нее, как бы формируя основу, от которой он собирался отталкиваться, задавая ей вопросы. «Хороший следователь, – подумал я. – Очень опытный».

– Итак, в четверг вечером, вы… – спросил он лаконично.

Она ответила прямо, без заносчивости Жардена.

– Я ушла вскоре после полудня, так как во второй половине дня у меня было около четырех вызовов, последний – к больной овце, на пригорке над Бердлифом. Оттуда я ушла, когда уже начало смеркаться, скажем, где-то около семи, и заглянула к владельцам бассет-хаунда, которого оперировала утром. С ним было все в порядке. Я выпила с хозяевами чаю и ушла домой. На время не посмотрела.

– Вы живете одна?

– Я живу с сестрой, но она сейчас путешествует.

– Итак, в тот вечер…

– То же, что и у Кэри, только в моем случае вместо музыки был просмотр телепередач.

Она с улыбкой попыталась предугадать его следующий вопрос:

– Только не спрашивайте меня, какую программу я смотрела, я вам все равно не отвечу. У меня ужасная привычка, если я устану, засыпать прямо в кресле.

– Как далеко отсюда вы живете?

– Чуть больше мили. В Риддлзкомбе.

Я с интересом помотрел на нее. Риддлзкомб – это деревенька, в которой мы жили с матерью и в которой Иглвуды до сих пор держали конюшню. Я даже не думал, что это так близко от Челтенхема. Наверное, детям все расстояния кажутся гораздо большими, чем взрослым. Детектив снова заглянул в свой список.

– Миссис Флойд.

– Да, – откликнулась Айвонн, сменив положение своих обольстительных ножек. – Как я вам уже сказала, я ушла домой в семь.

– А домой – это…

– Я живу на Пейнсвик-Роуд. Примерно, две мили отсюда. Муж уезжал по делам, но дети были дома.

– Э-э… Сколько лет вашим детям?

– Они не мои. Это дети мужа. Пятнадцать и шестнадцать. Мальчики. Как и все в их возрасте, постоянно слушают поп-музыку и жуют жвачку. – Обобщение сделанное ею в последних словах, вызвало на лицах присутствующих первые за все утро улыбки.

– И они смогут за вас поручиться?

– Поручиться! – Айвонн с ухмылкой посмотрела на детектива. – Они делали домашние задания. Как можно делать уроки в то время, как у тебя в наушниках гремит миллион децибелл, ума не приложу, однако находиться в тишине они не могут. У них у каждого своя комната. Когда я прихожу, я всегда поднимаюсь наверх и говорю, что я дома. Они машут мне рукой. Мы с ними прекрасно ладим.

– Итак, мадам, вы, должно быть, спустились, приготовили поесть и весь вечер были, можно сказать, одни?

– Так оно и было. Я прочитала свежие письма и журнал, посмотрела по телевизору новости. Потом позвонил Оливер и сказал, что в лечебнице пожар. Я подхватилась, побежала наверх и сказала мальчикам, что ухожу. У них к тому времени уже были включены видики. Естественно, они хотели пойти со мной, но я им не разрешила, потому что было уже поздно, а у них на следующий день –контрольная. Я велела им отправляться спать, ну а меня, соответственно, на прощание обозвали дерьмом.

Детектив и не пытался подавить свою глупую улыбку.

– Оливер Квинси, специалист по крупным животным, – назвал он следующую фамилию.

– Это я, – откликнулся Оливер.

На него, как и на Люси, некоторое время был обращен созерцательно-изучающий взгляд.

– Сэр, в четверг вечером…

– Значит так, в тот день я чертовски устал. Утром погибла эта кобыла, будь она неладна, и нужно было сделать заключение о смерти, а это, я вам скажу… Потом мы провозились с оборудованием, но так и не обнаружили никакой ошибки. В конце концов я просто валился с ног, да все прилично устали. В тот день меня пригласили на празднование годовщины регби-клуба, но меня просто тошнит от костюмов, торжественных речей и прочей мишуры. Поэтому я отправился в паб, перекусил и выпил пару кружек пива.

– Вы расплачивались кредитной карточкой?

– Нет, наличными.

– Вы женаты, сэр?

– Мы с женой живем каждый своей жизнью.

В его голосе было нечто, противоречащее внешнему спокойствию и напоминающее о безжалостности, с которой он собирался выжить Кэри.

– Сэр, как вы узнали, что здание горит?

– Это я позвонил ему, – сказал Кэри. – Он долго не отвечал, но был первым, к кому мне удалось дозвониться. Я всегда считал Оливера своей правой рукой. Понятно, что я решил связаться сначала с ним и попросить его сообщить всем остальным.

Все опустили глаза. Типичный случай «и ты, Брут!» в развитии. Бедняга Кэри!

– Когда я пришел домой, телефон звонил, – подтвердил Оливер, стараясь не смотреть на своего Цезаря. – Я позвонил Айвонн, Люси и Джею и сообщил им, но к другим так и не дозвонился.

– Я был в пабе, – сказал Скотт. Детектив кивнул и посмотрел в список.

– Господин Макклюэр, – пришла очередь Кена.

– Я был со своей невестой, Белиндой, которая находится здесь, и ее родителями в ресторане. Питер тоже был с нами.

– Белинда Ларч, квалифицированный ветеринарный фельдшер? Питер Дарвин, помощник?

Мы оба молча кивнули.

– И вы втроем весь вечер были вместе, с родителями мисс Ларч? В ресторане?

– Верно, – сказал Кен. – Мы уже собирались уходить, когда Люси позвонила мне.

Люси кивнула.

– Когда мы собрались здесь, я поняла, что Кена нет. Я вспомнила, что он в тот вечер был на дежурстве, и позвонила ему на портативный телефон из кабинета в клинике. Это что, так важно?

– Что-то важно, что-то нет, – ответил наш склонный к философским рассуждениям детектив, – мы еще не знаем.

Он заглянул в список.

– Господин Джей Жарден.

Джей, единственный из присутствующих, противился допросу.

– Я уже говорил вам.

– Да, сэр. Не могли бы вы продолжить, начиная с визита к больной корове?

С нескрываемым раздражением Джей сквозь зубы процедил, что после этого он отправился домой и провел время со своей девушкой, которая живет у него.

Его ответ был записан без каких-либо комментариев. И, похоже, на этом наше заседание подошло к концу. Тут как раз и констебль подоспел с ключами. Он тихо сказал что-то на ухо своему начальнику, так тихо, что, наверное, один только Кэри, сидевший ближе всех, мог что-то услышать.

Старший детектив кивнул, повернулся и вручил связку ключей ее хозяину. Затем, окинув взглядом наши любопытные лица, он сообщил, что ключ от аптеки подошел к найденному замку. Так как никто в этом и не сомневался, эта новость не произвела большого фурора. Кэри, засуетившись, сказал, что дверь как будто была заперта, когда он ее проверял, но у него было столько других забот, что теперь он не уверен…

– Но я закрывала ее, – повторила Айвонн. – Я-то в этом уверена. Я всегда это делаю.

– Не принимайте близко к сердцу, мадам. В том, чтобы сделать дубликат, нет ничего сложного. И, откровенно говоря, у вас на руках так много ключей, что у предполагаемого взломщика не было бы особых проблем с тем, чтобы изготовить копию всей связки.

В воцарившейся тишине он позволил себе профессиональный совет:

– Если вы собираетесь отстраивать здание, сэр, я бы на вашем месте подумал об электронных замках. По крайней мере, такой ключ в ближайшей лавочке не подделаешь.

Ему и констеблю нужно было идти. Кэри встал и вышел вместе с ними, оставив присутствующих погруженными в тягостные раздумья.

– Я точно ее закрыла, – растерянно проговорила Айвонн, – я всегда это делаю.

– Ну, конечно, закрыла, – успокоил ее Оливер– – Это так похоже на Кэри – не помнить, проверял он или нет. Я об этом и говорю. Он свое отработал. Чем скорее мы ему скажем, тем лучше Он встал, потягиваясь. – Нечего тут сидеть и ждать у моря погоды. Я, например, собираюсь пойти поиграть в гольф. Кто на дежурстве?

– Кэри, – сказала Люси, – и Кен.

– В таком случае, будем надеяться, что воскресенье выдастся спокойным, – без капли юмора сказал Оливер.

Не задерживаясь, он вышел из вагончика, а вслед за ним – его главный сторонник Джей. Остальные так и сидели, озадаченные в той или иной мере, медленно приходя в себя. У Скотта после временного бездействия снова включился его внутренний моторчик, и он сообщил, что собирается провести день у озера: будет готовить свой катер к сезону водных лыж. Он порывисто вышел из вагончика и пошел через парковочную площадку. Мы услышали звук заводимого мотора и увидели, как Скотт выехал через ворота на своем мотоцикле.

– Он всегда ездит на мотоцикле? – спросил я.

– У него нет машины, – ответил Кен.

– Он качает гири, – вставила Люси. – У него такие мускулы, что вам и не снилось. Крепыш – не то слово!

– Он хороший фельдшер, – добавил Кен. – Ты ведь видел его в работе.

Я кивнул.

– К тому же верен Кэри, – одобрительно продолжала Люси. – Я бы, конечно, не смогла жить так, как он, однако он, похоже, вполне счастлив.

– А как он живет? – поинтересовался я.

– В парке автофургонов, – ответила Айвонн. – Скотт говорит, что не любит постоянства Но он славный парень. Однажды мы поехали с мальчиками к нему на озеро, так он несколько часов кряду провозился с ними: учил кататься на лыжах.

Люси кивнула:

– Его не поймешь.

– Не женат? – спросил я.

– Он женоненавистник, – заявила Белинда, и две другие женщины согласно кивнули.

– Нам тоже можно отправляться домой, – предложила Айвонн, – Оливер прав, нечего здесь делать.

– Пожалуй, – невольно согласилась Люси. – Как это все печально!

Обе женщины медленно пошли к воротам. Белинда сказала Кену, что им пора ехать в Тетфорд, потому что ее мать ужасно готовит, и она должна сама приготовить воскресный обед.

– Поезжай, дорогая, – Кен замялся. – Я только хочу обсудить кое-что с Питером.

Белинда, задрав нос, ушла, недовольно бросив на прощание, чтобы мы не опаздывали. Кен с нежностью помахал ей и целеустремленно направился в кабинет.

– Значит, так, – сказал он, усаживаясь за письменный стол, и потянулся за листом бумаги. – Никаких секретов, никаких недоговорок, но прошу тебя не использовать то, что ты услышишь, против меня.

– Ни в коем случае.

Он, должно быть, услышал в моем голосе больше доверия, чем ожидал, потому что озадаченно посмотрел на меня и сказал:

– Ты ведь знаешь меня менее трех дней.

– М-мм… – Я сделал двусмысленный жест головой и подумал о его отце и моей матери и о том, что я ей обещал.