"Неправое дело" - читать интересную книгу автора (Варгас Фред)

III

Луи Кельвелер уселся на сто вторую скамью в одиннадцать. Венсан уже сидел там и листал газету.

— Что, больше заняться нечем? — спросил Луи.

— Наклевываются две-три статьи. Если там что-то выгорит, — сказал он, не глядя на дом напротив, — репортаж мой?

— Само собой. Главное, держи меня в курсе.

— Само собой.

Кельвелер достал из пакета бумагу и книгу. Осень была нежаркой, и он никак не мог приспособиться к работе на этой скамье, еще мокрой после ночного дождя.

— Что переводишь? — поинтересовался Венсан.

— Книжку про Третий рейх.

— С какого языка?

— С немецкого на французский.

— И хорошо заплатят?

— Прилично. Ты не против, если я посажу Бюфо на лавку?

— Вовсе нет, — ответил Венсан.

— Только не тревожь его, он спит.

— Я еще не настолько чокнутый, чтобы заводить разговор с жабой.

— Порой говоришь одно, а делаешь другое.

— Ты-то с ним часто болтаешь?

— Постоянно. Бюфо в курсе всех дел, он настоящий сейф, хранитель скандальных историй. Слушай, сегодня кто-нибудь подходил к лавочке?

— Это ты мне или жабе?

— Жаба утром спала, значит, тебе.

— Понятно. Никто не подходил. По крайней мере, с половины восьмого. Кроме старой Марты. Мы перекинулись парой слов, и она отчалила.

Венсан достал ножнички и вырезал статьи из стопки газет.

— Ты теперь как я? Все вырезаешь?

— Ученик должен подражать учителю до тех пор, пока тому не надоест и он не вышвырнет его вон. Для ученика это знак, что теперь он и сам может стать учителем, верно? Тебя это, часом, не раздражает?

— Ничуть. Ты мало внимания уделяешь провинции, — сказал Кельвелер, проглядывая стопку газет Венсана. — Здесь все слишком столичное.

— Времени не хватает. У меня же нет, как у тебя, целого батальона подручных, которые доставляют свежие новости со всех концов Франции, я же не такой патриарх Потом и у меня будет своя агентура. Что за люди на тебя работают?

— Парни вроде тебя, женщины вроде тебя, журналисты, активисты, любопытные, бездельники, ищейки, судьи, хозяева кафе, философы, легавые, продавцы газет, торговцы жареными каштанами, торговцы…

— Понятно, — перебил Венсан.

Кельвелер поглядывал то на решетку вокруг соседнего дерева, то на Венсана, то по сторонам.

— Потерял что-нибудь? — спросил Венсан.

— Вроде того. И кажется, в одном месте потерял, а в другом нашел. Ты точно помнишь, что никто не подходил сюда утром? Ты не уснул над своими газетами?

— После семи утра я больше не засыпаю.

— Да ты герой.

— В провинциальной прессе, — упрямо твердил Венсан, — одна уголовщина, с этим далеко не уедешь. Варятся в собственном соку, мне это не интересно.

— Вот и заблуждаешься. Предумышленное убийство, клевета на соседа, какой-нибудь ложный донос могут привести к большой куче дерьма, где зреют мерзости крупного масштаба и общие сговоры. Лучше заниматься всем без разбора. Я специалист широкого профиля.

Венсан что-то проворчал, а Кельвелер отошел посмотреть решетку у дерева. Венсан был прекрасно знаком с теориями Кельвелера, а среди них — с теорией правой и левой руки. «Левая рука, — рассуждал Луи, подняв ладони и растопырив пальцы, — недоразвитая, неловкая и нерешительная, следовательно, она порождает спасительный сумбур и сомнения. Правая же рука — твердая, уверенная, ловкая — проводник человеческого гения. Она — воплощение мастерства, порядка и логики. А теперь, Венсан, слушай внимательно. Стоит тебе отклониться вправо хотя бы на два шага, прибавляется уверенность и суровость, замечаешь? Шагни еще правее, и тебя уже неумолимо влечет совершенство, а дальше непогрешимость и нетерпимость. Вот ты уже — лишь половина человека и резко кренишься вправо, не сознавая всей прелести смятений и с тупой жестокостью отвергая добродетель сомнения; ты можешь и не заметить, как это произойдет, не воображай себя неуязвимым, будь начеку, у тебя, в отличие от собак, две руки». Венсан улыбнулся и пошевелил руками. Он научился отыскивать людей с креном в ту или иную сторону, но его интересовала только политика, тогда как Луи брался за любые дела. А пока что он стоял, опершись о дерево, и разглядывал решетку.

— Что ты там делаешь? — спросил Венсан.

— Видишь, что-то там белеется на решетке?

— Да вроде.

— Ты бы не мог мне это поднять? А то мне с моей коленкой не присесть.

Венсан со вздохом встал. Он никогда не спорил с Кельвелером, мастером рассуждать о сумбуре, и не собирался спорить теперь.

— Возьми платок, кажется, оно воняет.

Венсан покачал головой и вручил Луи драгоценную находку в обрывке газеты, потому что платка у него не было. Затем снова уселся на лавку и взял ножницы, не удостоив Кельвелера взглядом, — всякой любезности есть предел. Однако краем глаза он наблюдал за тем, как Луи разглядывает находку со всех сторон.

— Венсан?

— Что?

— Сегодня утром был дождь?

— С двух часов ночи ни капли.

Венсан когда-то начал свою карьеру с метеопрогнозов для местной газеты и всегда внимательно следил за погодой. Он много знал о том, почему вода падает на землю, а почему остается на небесах.

— Так сегодня утром никто не проходил, ты уверен? Может, кто-нибудь пса выгуливал?

— Ты заставляешь меня десять раз повторять одно и то же. Единственная живая душа, которую я видел, была Марта. Ты за ней ничего не заметил? — прибавил Венсан, склонился над газетой, потом принялся ножницами чистить ногти. — Кажется, ты вчера ее видел?

— Да, вчера в кафе сыграл партию на волынке.

— Ты ее провожал?

— Да. — Кельвелер сел, по-прежнему разглядывая находку в газете.

— И ты ничего не заметил? — немного сердито спросил Венсан.

— Скажем так, она была не в лучшем виде.

— И все?

— Да.

— Неужели все? — воскликнул Венсан. — Ты читаешь лекции об архиважности мелких бытовых преступлений, носишься со своей жабой, по полчаса разглядываешь всякий мусор, который нашел под деревом, а в Марте, которую знаешь двадцать лет, ты ничего не заметил. Браво, Луи, молодец!

Кельвелер тут же впился в него глазами. Поздно, подумал Венсан, ну и черт с ним. Зеленые глаза Луи в обрамлении темных ресниц, будто подведенные тушью, из туманно-мечтательных превращались в пронзительно-колючие. Рот тут же сурово сжимался, и обычная мягкость мгновенно улетучивалась, будто стайка воробышков. В такие минуты его лицо напоминало чеканные профили на медалях, вряд ли способные вызвать улыбку. Венсан тряхнул головой, словно отгоняя осу.

— Рассказывай, — бросил Кельвелер.

— Марта уже неделю ночует на улице. Их комнатки отобрали, хотят сделать шикарные однокомнатные квартиры-студии. Новый хозяин их всех вышвырнул.

— Почему она мне ничего не сказала? Разве их не должны были предупредить заранее? Да убери ты свои ножницы, порежешься.

— Они попытались отстоять свои каморки, а их выселили.

— Но почему она мне ничего не сказала? — повторил Луи громче.

— Потому что у нее есть гордость, потому что ей стыдно, потому что она боится тебя.

— Ну а ты, придурок? Ты мне сказать не мог? Да уймись ты с этими ножницами, мать твою! Еще не все ногти вычистил?

— Я сам только позавчера узнал. А тебя было не найти.

Кельвелер уставился на находку в газете. Венсан искоса наблюдал за ним. Красивый мужик Луи, но не сейчас, когда он такой сердитый, задрал нос и выпятил подбородок. Злость никого не красит, а Луи и подавно с его трехдневной щетиной и пристальными, будто подведенными глазами наводил страх. Венсан ждал.

— Знаешь, что это за штука? — спросил наконец Кельвелер, протягивая ему обрывок газеты.

Его черты вновь обрели подвижность, взгляд смягчился, губы разжались. Венсан осмотрел находку. Ему было совсем не до того, ведь он обругал Луи, а такое случалось не часто.

— Без понятия, что это за дерьмо, — ответил он.

— Уже горячо. Продолжай.

— Что-то бесформенное, пожеванное… Мне плевать, Луи. Честное слово, плевать.

— Но что ты еще скажешь?

— Ну, если с натяжкой, это напоминает то, что оставалось в моей тарелке, когда бабушка готовила мне свиную ножку в панировке. Я ее терпеть не мог, а она думала, это мое любимое блюдо. Бабушки порой такие чудные.

— Не знаю, — сказал Кельвелер, — у меня их не было.

Он бросил бумаги и книгу в пакет, находку в газете сунул в один карман, а жабу в другой.

— Забираешь свиную ножку?

— Почему бы и нет. Где мне Марту найти?

— Последние дни она пристроилась под навесом, позади дерева сто шестнадцать, — проговорил Венсан.

— Я сматываюсь. Постарайся сделать фото клиента.

Венсан кивнул и стал смотреть вслед уходящему Кельвелеру. Тот шагал уверенно, не спеша, немного покачиваясь, с тех пор как повредил на пожаре колено. Венсан взял бумагу и записал: «Не было бабушек. Узнать, как насчет дедушек». Он записывал все, потому что перенял у Кельвелера привычку интересоваться всем, кроме уголовных преступлений. Трудно было что-либо разузнать об этом парне, он мало говорил о себе. Известно, что он родом из Шера, только что это дает.

Венсан даже не слышал, как старая Марта плюхнулась на скамейку.

— Ну как, клюет? — спросила она.

— Господи, Марта, ты меня напугала. Не ори так.

— Ну, как твой ультра, клюет?

— Пока нет. Но я терпеливый. Я даже почти уверен, что узнал его, но люди стареют.

— Надо все записывать, малыш, много записывать.

— Я знаю. Ты знала, что у Луи не было бабушек?

Марта только рукой махнула.

— Ерунда, — пробормотала она, — Луи может заиметь столько родственников, сколько захочет, так что… Его послушать, так у него их мильон. Иногда это какой-то Талейран, он про него так часто говорит, а еще… как там его?… ну, мильон, короче. Он говорит, что даже Рейн ему родня. По-моему, это он хватил через край.

Венсан улыбнулся:

— Но о его настоящих родственниках ни слуху ни духу.

— Ну и не болтай с ним об этом, нечего людям надоедать. Ты всего лишь ищейка, дружок.

— Думаю, ты что-то знаешь.

— Заткнись! — огрызнулась вдруг Марта. — Талейран его дедушка, усек? Мало тебе?

— Марта, неужели ты в это веришь? Ты даже не знаешь, кто такой Талейран. Он умер сто пятьдесят лет назад.

— А мне наплевать, ясно? Если Талейран переспал с Рейном, чтобы заделать Людвига, значит, им это было нужно, и это их дело. А на остальное мне плевать! Слушай, меня это бесит, чего ты вообще к нему прикопался?

— Черт побери, Марта, вот он, — быстро шепнул Венсан, сжав ее руку. — Вон тот мужик. Ультрареакционист, засранец гребаный. Притворись старой шлюхой, а я пьяницей, он нас не вычислит.

— Не боись, я свое дело знаю.

Венсан привалился к Марте на плечо и натянул на себя край ее шали. Человек выходил из дома напротив, зевать было некогда. Под шалью Венсан достал фотоаппарат и сделал снимок сквозь растянувшиеся от сырости вязаные петли. Потом человек скрылся из виду.

— Получилось? — спросила Марта. — Щелкнул его?

— Кажется, да. До скорого, Марта, я пошел за ним.

Венсан, пошатываясь, побрел по улице. Марта улыбнулась. Хорошо у него получается пьяный забулдыга. Надо сказать, что в двадцать лет, когда Людвиг подобрал его в каком-то баре и вытащил оттуда, он быстро спивался, так что он знает в этом толк. Славный парень Венсан, да и кроссворды хорошо разгадывает. Но лучше бы он перестал копаться в прошлом Людвига. Восхищение порой до добра не доводит. Марта поежилась. Ей было холодно. Не хотелось сознаваться в этом, но она замерзла. Нынче утром продавцы выгнали ее из-под навеса. Господи, куда бы податься? Вставай, старушка, не то отморозишь зад на сто второй лавочке, пошевеливайся. Марта болтала сама с собой, такое бывало нередко.