"На тайной службе Ее Величества" - читать интересную книгу автора (Флеминг Ян)

13. Принцесса Руби?

"Уважаемый Сейбл Базилиск, на место прибыл благополучно, — на вертолете, если уж говорить все как есть. Я здесь — на пике Глория, на высоте 10.000 футов над уровнем моря, где-то в Энгадине. Весьма комфортабельное местечко. Отличный обслуживающий персонал, состоящий целиком из лиц мужского пола разных национальностей и высочайшей квалификации секретарши графа по имени фрейлейн Ирма Бунт, которая сообщила, что она родом из Мюнхена.

Сегодня утром имел плодотворную беседу с графом, в результате чего он выразил пожелание, чтобы я задержался здесь на неделю для завершения первого проекта его генеалогического древа. Надеюсь, что в течение этого времени вы сможете без меня обойтись. Я предупредил графа о том, что у нас много работы со странами Британской Содружества. Несмотря на то, что он сильно занят какими-то исследованиями — похоже, на общественных началах — аллергических заболеваний и причин, их вызывающих (у него здесь 10 пациентов — все англичанки), граф согласился встречаться со мной ежедневно, надеюсь, что вместе нам удастся проследить пути миграции рода де Блевилей из Франции и последующего переезда семейства Блофелдов из Аугсбурга в Гдыню. Я предложил завершить наши исследования коротким визитом в Аугсбург, дабы выполнить ту работу, о которой мы говорили, но он еще не сообщил мне о своем решении.

Пожалуйста, передай моей кузине Дженни Брей, что к ней может приехать один из друзей ее покойного мужа, который, очевидно, служил, с ним в полку ловат-скаутов. Он нашел меня сегодня во время обеда, приняв за другого Хилари. Ничего себе совпадение!

Условия для работы превосходные. Здесь мы в полном уединении, надежно изолированы от этого сумасшедшего мира горнолыжников. Очень разумно, что после десяти вечера девушки расходятся по своим комнатам, такое строгое расписание избавляет их от соблазна бесцельно слоняться и сплетничать. Как мне кажется, они все очень милые создания, хотя и не блещут умом; такое впечатление, что их собирали по всему Соединенному Королевству.

А теперь самое интересное. Уши графане имеют мочек! Неплохая новость, не правда ли?! Выглядит он очень представительно — статная осанка, благородный профиль, седина и очаровательная улыбка. Его стройная фигура также указывает на знатное происхождение. К сожалению, из-за слабого зрения и сильного солнца на этой высоте, он вынужден носить темно-зеленые контактные линзы. Орлиный нос немного портит деформированная ноздря) что, как мне кажется, можно было бы легко исправить, сделав косметическую операцию. Он говорит на безукоризненном английском, голос звонкий, веселый.

Уверен, что работу мы закончим успешно. А теперь к делу. Очень бы хотелось, чтобы ты связался с издателями Готского альманаха, может быть, они помогут нам ликвидировать некоторые проблемы в родословной. Вдруг отыщут какие-нибудь следы. Будут новости — телеграфируй. Имея такие бесспорные доказательства — мочки ушей, — нисколько не сомневаюсь в том, что мы на верном пути.

Пока все.

Искренне… Хилари Брей.

P.S. Пожалуйста, не говори ничего моей матери, а то будет беспокоиться за мою безопасность среди этих вечных снегов! Этим утром, однако, здесь произошел ужасный случай. Кто-то из обслуги, кажется какой-то югослав, поскользнулся рядом с желобом для бобслея и пролетел по нему до самого низа! Жуткое дело. Вероятно, завтра его будут хоронить в Понтресине. Не послать ли нам что-нибудь вроде венка?

Х.Б."

Бонд перечитал письмо несколько раз. Да, оно может дать массу зацепок руководству операции «Корона». В частности, намек на то, что им следует узнать имя погибшего в бюро записи актов гражданского состояния в Понтресине. Край конверта Бонд незаметно пометил — впрочем, он был уверен, что письмо вскроют, снимут с него копию и лишь потом отправят по адресу. Конечно, его могут и просто уничтожить. Хотя маленькая хитрость — упоминание о Готском альманахе — может удаться. Этот геральдический источник до сих пор не упоминался. Он несомненно возбудит интерес Блофелда.

Бонд позвонил в колокольчик и отдал письмо для отправки. Затем вернулся к своей работе, которая поначалу состояла в том, что он должен был пойти в ванную комнату, захватив с собой пластмассовую полосу и ножницы, и отрезать от полосы два дюймовых кусочка. Этого хватит для него и, как он надеялся, для Руби — они найдут этой пластмассе применение. Затем с помощью фаланги большого пальца в качестве приблизительной мерки он разметил оставшиеся восемнадцать дюймов на отрезки по дюйму каждый, чтобы было видно — он пользовался полосой как линейкой. Только закончив все это. Бонд вернулся к письменному столу и стал вырисовывать следующие сто лет рода де Блевилей.

К пяти часам так сильно стемнело, что Бонд встал из-за стола и потянулся, собираясь пойти включить свет. Прежде чем закрыть окно, он еще раз выглянул на улицу. На веранде никого не было, поролоновые подушки со складных стульев были уже убраны. Со стороны канатки все еще раздавался скрип шестеренок и роликов подъемника, скрип этот был частью звукового фона всего рабочего дня. Вчера подъемник остановили около пяти вечера, и сейчас кресла должны были вот-вот замереть там, где их застала темнота, теперь они могли немного отдохнуть от дневного нескончаемого кругового движения. Бонд закрыл двойную раму, пересек комнату, подошел к термостату и установил его на делении 70^o . Он только собрался протянуть руку к выключателю, как услышал очень тихий стук в дверь.

Бонд понизил голос:

— Войдите!

Дверь открылась — это была Руби. Дверь она быстро закрыла за собой. Руби приложила пальчик к губам и жестом показала на ванную комнату. Бонд, весьма заинтригованный, последовал за ней и прикрыл дверь. Затем включил свет. Лицо Руби пылало.

— Пожалуйста, простите меня, сэр Хилари, — умоляющим голосом прошептала она. — Но мне очень нужно было с вами поговорить, хотя бы минуточку.

— Пожалуйста, Руби. Но почему в ванной?

— А разве вы не знаете? Ах да, наверное, не знаете. Вообще-то это секрет, но вам я, конечно, скажу. Вы же меня не выдадите?

— Конечно нет.

— Видите ли, во всех комнатах установлены микрофоны. Я, правда, не знаю — где. Мы иногда собираемся вместе, ну чтобы немного поболтать. Так вот — мисс Бунт всегда все известно. Мы думаем даже, что у них есть что-то вроде телевидения. — Она хихикнула. — Мы раздеваемся всегда в ванной комнате. Иначе возникает какое-то неприятное ощущение. Как будто за нами все время наблюдают. Вероятно, это как-то связано с курсом лечения.

— Наверное, вы правы.

— Дело в том, сэр Хилари, что я чрезвычайно заинтересовалась тем, о чем вы говорили сегодня во время обеда, ну что мисс Бунт, может быть, герцогиня. Неужели такое действительно возможно?

— Конечно, — произнес Бонд беззаботным голосом.

— Я так расстроилась, что не могла сказать вам свою фамилию. Видите ли, видите ли, — зрачки ее расширились от возбуждения. — Моя фамилия Виндзор!

— Вот это да, — сказал Бонд. — Как интересно!

— Я знала, что вы так скажете. Знаете, в моей семье всегда шли разговоры о том, что мы отдаленно связаны с королевской семьей!

— Вполне понятно, — задумчиво произнес Бонд, выглядел он при этом человеком весьма рассудительным. — Мне бы хотелось поработать с вами. А как звали родителей? С них, пожалуй, и начнем!

— Джордж Альберт Виндзор и Мэри Потто. А это вам о чем-нибудь говорит?

— Ну конечно, чрезвычайно важно имя Альберт, — Бонд почувствовал себя беспородной собачонкой. — Видите ли, у королевы Виктории был супруг. И звали его Альберт.

— Не может быть! — Руби прикрыла ладошкой рот.

— Но, конечно, над этим придется еще поработать. Откуда вы родом? Где родились в Англии?

— Я из Ланкашира. Мокамбе-бей, там ловят креветок. Но и домашней птицы полным полно.

— Так это потому вы так сильно любите цыплят?

— О, нет, — ее несколько озадачило высказанное Бондом предположение. — В том-то как раз и дело, у меня была аллергия на кур. Я просто на дух их не переносила. Все эти перья, постоянно что-то клюют, возятся в грязи, дурно пахнут. Я ненавидела их. От курятины у меня мгновенно появлялась сыпь. Просто ужас. И конечно, мои родители выходили из себя, ведь они у меня занимаются разведением домашней птицы в больших количествах. А я, как считалось, должна была помогать им чистить кормушки. Ну вы знаете все эти места, где занимаются массовым производством птицы. И вот однажды в газете я увидела объявление — это такая специальная газета для птицеводов. В объявлении говорилось о том, что лица, страдающие аллергией на домашнюю птицу, — там было какое-то длинное латинское название, — могут пройти курс ре… ре… ну, в общем, лечения в одном из швейцарских институтов, занимающихся исследованиями в этой области. Притом — на всем готовом, и в придачу десять фунтов в неделю на карманные расходы. Похоже, конечно, на одно из тех мест, где людей используют в качестве подопытных кроликов, пытаясь, скажем, найти способ, как избавиться от насморка.

— Понимаю, понимаю, — ободряюще сказал Бонд.

— Словом, я обратилась по указанному адресу, и мне оплатили проезд до Лондона, где я встретила мисс Бунт, которая устроила нечто вроде экзамена. — Она хихикнула. — Одному богу известно, как я проскочила его. До этого я дважды не могла получить аттестат зрелости. Но она сказала, что Институту как раз такие и нужны. И вот уже два месяца, как я здесь. Тут не так уж плохо. Только много всяких строгостей. Зато граф полностью вылечил меня. Теперь цыплят я просто обожаю. — В ее глазах вдруг появилось умиление. — Наверное, это самые прекрасные, самые восхитительные птицы в мире.

— Да, это божественно прекрасные создания, — сказал совершенно заинтригованный Бонд. — А теперь о вашей фамилии. Я приступлю к работе немедленно. Но где же нам поговорить? По-моему, за вами здесь постоянно следят. Как же нам остаться наедине? Единственное место — это моя или ваша комнаты.

— Вы имеете в видуночью ? — Большие голубые глаза расширились от испуга, возбуждения и девичьего восхищения.

— Да. Это единственный выход. — Бонд храбро шагнул к ней и крепко поцеловал в губы. Затем неуклюже обнял. — Знаете, вы мне страшно нравитесь.

— О, сэр Хилари!

Но она не оттолкнула его. Просто стояла, как большая красивая кукла, пассивная, что-то там соображающая и желающая во что бы то ни стало стать принцессой.

— Но как вы отсюда выберетесь? Здесь все строго. И охрана без конца ходит по коридору. Правда, — по глазам было видно, как она что-то прикидывала в уме, — моя дверь рядом с вашей. Я живу в третьем номере. Если бы мы нашли способ, как выбраться отсюда.

Бонд достал из кармана одну из пластмассовых полосочек, которые он нарезал, и показал ей.

— Я знал, что вы находитесь где-то рядом. Инстинктивно чувствовал. (Вот скотина!) В армии я кое-чему научился. Такие двери вполне можно открыть, стоит только вставить эту полоску в дверной проем перед замком и нажать. Защелка отойдет. Вот, возьмите, у меня есть еще. Но только спрячьте ее. И обещайте никому об этом не говорить.

— О, вы малый не промах! Конечно, обещаю. А как вы все-таки думаете, есть ли хоть какая-нибудь надежда, я имею в виду Виндзоров? — Теперь она обвила его шею руками, ведь она обнимала волшебника, и большие голубые глаза призывно уставились на него.

— Определенно сказать ничего не могу, — сказал Бонд твердо, стараясь вернуть себе хотя бы часть былой репутации. — Но сейчас же посмотрю в книгах. До вечернего коктейля не так много времени. Но обещаю, что посмотрю. — Он запечатлел еще один долгий поцелуй и, как отметил про себя, чрезвычайно сладостный поцелуй, на который она чувственно прореагировала, чем слегка успокоила его совесть. — Пока это все, крошка, — его правая рука соскользнула вниз по ее спине, он бодренько хлопнул ее по попочке. — Сначала надо тебя вывести отсюда.

В его спальне было темно. Они постояли у двери, прислушиваясь, как дети, играющие в прятки. В здании стояла полная тишина. Он приоткрыл дверь, еще раз шлепнул ее по попке, и она была такова.

Бонд немного подождал. Затем включил свет. Его келья ожила. Он подошел к столу и взял в руки «Словарь английских фамилий». Виндзор, Виндзор, Виндзор. Ага! Вот они! В то время как он вчитывался в колонки, набранные мелким шрифтом, его мозг, разведчика-профессионала, вдруг посетила одна важная мысль. Прекрасно. Итак, сексуальные извращения, просто секс в чистом виде представляют для агентов чуть ли не основную опасность. Равно как и стремление к обогащению. Ну а как же быть с положением в обществе? А как рассматривать самый худший из пороков — снобизм?

Пробило шесть. У Бонда появилась ноющая головная боль, результат изнурительного чтения справочников, напечатанных мелким шрифтом, не говоря уже о кислородном голодании, естественном на такой высоте. Нужно пропустить стаканчик, а лучше три. Он быстро принял душ, привел себя в порядок, позвонил охраннику и отправился в бар. Собрались еще не все, Виолетта сидела в одиночестве за стойкой, и Бонд присоединился к ней. Ему показалось, что она обрадовалась, увидев его. Виолетта пила «Дайкири». Бонд заказал ей еще одну порцию, а себе взял двойной бурбон со льдом. Отпил большой глоток и поставил тяжелый широкий стакан на стойку.

— Вот это то, что нужно. В самый раз. Пока вы там вальсировали на склонах, грелись на солнышке, я трудился как раб день-деньской.

— Кто же это вальсировал! — Ирландский акцент только усилил ее законное возмущение. — Пришлось отсидеть целых две лекции, все утро пропало — такая скучища. А после обеда я должна была ликвидировать хвосты по домашнему чтению. И так прилично отстала.

— А что входит в домашнее чтение?

— Да всякая ерунда по сельскохозяйственной тематике. — Она подозрительно взглянула на него своими темными глазами. — Мы, знаете, ли, не должны никому рассказывать о том, как нас лечат.

— Ну хорошо, — беспечно сказал Бонд, — давайте поговорим о чем-нибудь еще. Откуда вы родом?

— Ирландия. Юг. Недалеко от Шеннона.

Бонд выстрелил наугад. — А — картофельные края.

— Правильно. Как я там всех ненавидела. Ничего, кроме картошки, не едят. Ни о чем, кроме как о видах на урожай картошки, не говорят. А сейчас мне очень бы хотелось вернуться обратно. Смешно, не правда ли?

— Дома, наверное, обрадуются.

— Еще бы! А приятель мой как будет рад! Он занимается оптовой торговлей! Я сказала, что никогда не выйду замуж за человека, который имеет что-нибудь общее с этой черной, грязной, жуткой работой с картошкой. Посмотрел бы он на меня теперь.

— А что такое?

— Здесь я стала настоящим специалистом по картофелю. Изучала самые последние научные методы, знаю, как добиться рекордного урожая, ну там химикалии и прочее. — Она испуганно прикрыла рот рукой и быстро огляделась. Бросила взгляд на бармена. Испугалась, что кто-то услышит эту совершенно невинную болтовню. Она улыбнулась с видом гостеприимной хозяйки. — А теперь расскажите мне, над чем вы сейчас работаете, сэр Хилари.

— Да так, кое-что по геральдике, по просьбе графа. Ну вроде того, о чем мы говорили за обедом, наверное, вам это показалось ужасно скучным.

— Ну нет. Я бы так не сказала. Мне было страшно интересно все, о чем вы говорили с мисс Бунт, Видите ли, — она понизила голос и произнесла следующую фразу в поднятый стакан, — моя фамилия О'Нил. А они были почти королями Ирландии. Как вы думаете… — Она кого-то заметила за спиной Бонда и тут же произнесла как ни в чем не бывало: — Я никак не могу правильно развернуть плечи. Когда пытаюсь это сделать, просто не могу устоять на ногах.

— Боюсь, что в горных лыжах я ничего не смыслю, — громко сказал Бонд.

В зеркале, висящем над баром, появилось отражение Ирмы Бунт.

— А, сэр Хилари. — Она пристально посмотрела на него. — Но вот и вы уже немного загорели. Идемте! Посидим немного. Бедняжка Руби вон совсем одна.

Они смиренно проследовали за ней. Бонда забавляло то, с каким удовольствием девушки потихонечку нарушали правила распорядка. Типичный образец сопротивления правилам строгой дисциплины и властному руководству этой отвратительной матроны. Но ему следует проявлять осторожность, хотя подобные беседы весьма полезны. Неплохо бы привлечь девчонок на свою сторону. Он должен разузнать все их имена и адреса, хотя бы потому, что граф этого никак не хочет и всячески препятствует. Он должен все вынюхать, именно вынюхать. И Руби к этому подключить, пусть поработает на него. Бонд сел рядом с ней, как бы невзначай коснулся ее плеча.

Прошли еще один круг коктейлей. Бонд расслабился — бурбон делал свое дело. Головная боль, обручем охватывавшая всю голову, локализовалась в области правого виска.

— А не сыграть ли нам снова в эту игру? — задорно произнес он.

Послышался хор одобрительных голосов. Из бара принесли стакан и бумажные салфетки. Подошли другие девушки. Бонд пустил по кругу сигареты. Девушки глубоко затягивались, время от времени давясь дымом. Атмосфера всеобщего ликования, веселья, казалось, подействовала даже на Ирму Бунт. Восторг рос по мере того, как ажурный узор на салфетке все разрастался. «Осторожно!» — «Тише, Элизабет!» — «Ай-ай! Получилось!» — «Вон в том уголке есть еще место».

Бонд сидел рядом с Бунт. Он откинулся в кресле и предложил девушкам продолжать игру самостоятельно. Затем повернулся к фрейлейн.

— Между прочим, мне тут пришло в голову, что неплохо бы спуститься по канатке в долину, когда будет свободное время. Как я понял из разговоров, Санкт-Мориц расположен на другом краю долины, никогда там не бывал, очень бы хотелось туда съездить.

— Увы, уважаемый сэр Хилари, это против правил нашего учреждения. Наши гости, как и обслуживающий персонал, не имеют доступа к канатной дороге. Она предназначена только для туристов. А мы здесь варимся в собственном соку. Мы — как бы это сказать — мы как бы отрешились от мира. Живем почти в монастыре. Да так и лучше, правда? Так нам никто не мешает заниматься своими исследованиями.

— О, как я вас понимаю, — выразительно произнес Бонд. — Но ведь я вряд ли могу считать себя здесь пациентом. Нельзя ли в моем случае сделать исключение?

— Я думаю, что это было бы ошибкой, сэр Хилари. И я уверена, что вам понадобится все ваше время для того, чтобы выполнить свои обязательства перед графом. Нет, — это уже прозвучало как приказ, — тысячу извинений, но, боюсь, то, о чем вы просите, даже обсуждению не подлежит. — Она взглянула на часы и хлопнула в ладоши. — А теперь, девушки, время ужина. Пошли! Пошли!

Первая попытка преследовала цель прощупать противника, посмотреть на его реакцию. Следуя за Ирмой Бунт в столовую. Бонд еле сдерживал себя — его так и подмывало врезать ей с правой ноги, влепить как следует по плотной выпирающей заднице.