"Спичка" - читать интересную книгу автора (Филлипс Сьюзен Элизабет)

Глава 24

Митч стоял на краю патио, глядя вниз сквозь темные стекла летных очков в серебряной оправе на уединенный клочок пляжа. На спине его бледно-голубой трикотажной сорочки выступило напоминавшее заплату пятно пота, а серые спортивные брюки за время длительного перелета изрядно помялись. Но, наблюдая за двумя женщинами внизу, игравшими в волнах прибоя, он меньше всего думал о свежести своей одежды.

Тело Пейджи с ее полной, бросающейся в глаза грудью было более чувственным, но Митча почему-то привлекли стройные, безукоризненные формы Сюзанны. Капли воды бриллиантами переливались на ее плечах, груди и на ровном плоском животе. Вода, скатываясь со спины, наводила глянец на маленькой прелестной попке.

Он знал, что подсматривать не следовало бы, но вид ее тела настолько захватил его, что отвернуться оказалось выше сил. Не возжелай жены партнера своего, шепнул ему внутренний голос. Но он возжелал жену партнера своего, причем уже давно.

Митч не мог точно определить, в какой момент их знакомства, продолжавшегося уже несколько лет, дружба перешла в любовь, а привязанность — в желание. Не было такого мгновения, указав на которое, он мог бы заявить: «Вот оно! Именно сейчас я понял, что Сюзанна Фальконер — та женщина, которую я искал всю жизнь». Он и не помышлял влюбляться в нее. Ведь это так хлопотно. Так неудобно. Это категорически противоречило его моральным принципам. Но один лишь вид Сюзанны наполнял его таким пронзительно-сладостным чувством, какого не вызывала в нем еще ни одна женщина.

И лишь сейчас, когда фарс ее брака наконец закончился, к этому чувству перестал примешиваться гнев. Все эти годы, бывая рядом с ней, он был вынужден сдерживать свои эмоции. Ни разу ничем не выдал он себя. Но когда услышал о происшедшем, внутри что-то сломалось. Ему захотелось хорошенько встряхнуть Сюзанну — за ее глупость, за потерянные ею годы терпеливого ожидания. Захотелось трясти до тех пор, пока не останется ничего, что делало ее рабыней чувств, которые она питала к Сэму Гэмблу.

А сейчас ему же придется ее утешать. Придется стать добрым старым Митчем, похлопывать ее по спине и притворяться, будто печалится вместе с ней. Придется строить из себя сочувствующего и понимающего друга, в то время как ему вовсе не хочется прикидываться другом, а хочется выбить чечетку и заорать: «Скатертью дорожка!»

И еще ему хотелось, чтобы она тоже сделала кое-что. Чтобы посмотрела ему в глаза и сказала: «Слава Богу, все позади. Теперь у нас с тобой появился шанс».

Но Сюзанна никогда не допускала подобных вольностей, и он знал, что ждать ему нечего, — может, когда-нибудь в будущем, если это вообще возможно.

Последний поворот событий в «Сисвэл» еще больше все осложнил. Вспомнив о кризисе, возникшем столь внезапно, он стал прикидывать, что будет делать, если она еще не готова к возвращению и не поедет с ним.

Пейджи глянула в сторону коттеджа, и ход его мыслей прервался. По тому, как застыло ее тело, он догадался, что она заметила его, но отворачиваться не стал. Сюзанна продолжала резвиться в волнах, и он понял, что сестра не поделилась с ней новостью о появившемся наблюдателе. Раз Пейджи ничего не сказала, то и он будет молчать. И он продолжил наблюдение.

Поднявшись с пляжа в патио, Сюзанна изумилась, увидев мужской затылок и плечи, возвышавшиеся над одним из стоявших в патио стульев. Повернувшись, Митч заулыбался, и на металлической оправе его очков засверкало солнце, когда он стал подниматься ей навстречу.

— Ба, никак это леди, что исчезла из «Сисвэл»!

— Митч! Что ты здесь делаешь?

— Да вот, случайно пробегал мимо и решил зайти.

Сюзанна бросилась было к нему, но вспомнила, что на ней ничего нет, кроме пляжного полотенца. Потуже затянув его, она наклонилась и чмокнула его в подбородок, поросший несвойственной ему ухарской щетиной.

Он на мгновение коснулся рукой ее поясницы:

— Я беспокоился о тебе. Прошло уже три недели.

Неужели это было так давно? Сентябрь сменился октябрем, а она даже и не заметила.

— И ты приехал так далеко только потому, что беспокоился?

К ее удивлению, уголки его губ сжались в легкой гримасе огорчения.

— Ты могла бы и позвонить, Сюзанна. Тебе следовало бы знать… — Он прервался, отвлеченный чем-то позади нее.

Сюзанна повернула голову, чтобы выяснить, в чем дело, и, к своему неудовольствию, увидела Пейджи, стоявшую на краю патио с обернутым вокруг бедер пляжным полотенцем и с обнаженной грудью, коричневой, как у таитянских женщин с полотен Гогена.

— Так, так, так, — сказала Пейджи. — Мистер… Блэк, если не ошибаюсь?

— Блейн, — поправил Митч. Некоторое время он смотрел ей в лицо, затем медленно наклонил голову, и стало очевидно, что он демонстративно уставился через свои темные очки на ее грудь. — Пейджи, вы прекрасно выглядите.

Сюзанна смутилась. А потом подумала, чего, собственно, ей смущаться. Эти двое оба были профессионалами. Митч определенно знает, что делает, ну и Пейджи — должна же она пустить в ход свои собственные штучки.

Пейджи посмотрела на Сюзанну, явно ожидая поддержки. Сюзанна подняла бровь.

Ты сама в это влезла, сестра моя. Сама и выбирайся!

Она увидела, что Пейджи приходит в смятение. Митч упрямо не отводил глаз. Тут Пейджи деланно зевнула, словно все это настолько скучно, что и говорить не о чем.

— Ужасно хочется пить, — сказала она. — Пойду, пожалуй, приготовлю чего-нибудь выпить.

Сюзанна едва сдержала желание зааплодировать сестре за ее задиристость. Пейджи поняла, что проиграла сражение, но она пала сражаясь.

Однако у Пейджи в запасе оказался еще один выстрел:

— Вам действительно лучше было бы пойти поплавать с нами, мистер Блейн, а не стоять здесь и шпионить. Там бы вы чувствовали себя куда более клево!

Самодовольно посмотрев на сестру, она исчезла в коттедже. Сюзанна круто повернулась к Митчу:

— Так ты шпионил за нами?

Он медленно снял солнцезащитные очки и сложил дужки.

— «Шпионил» — это не совсем точное слово.

— А как сказать поточнее?

— Просто вроде как наблюдал.

— Не верю! Митч, как ты мог до этого опуститься?

— Ах, да брось ты, Сюзанна. Успокойся, прошу тебя. — Он сунул очки в карман рубашки. — А что бы ты сделала, будь ты здоровым гетеросексуальным мужчиной, внезапно наткнувшимся на двух хорошеньких голых дам, резвящихся в воде?

Она поняла, что он имеет в виду, но, не испытывая в данный момент особой симпатии к представителям сильного пола, уступать не собиралась.

— Никакая я для тебя не хорошенькая, да и не женщина вообще. Я — твой партнер по бизнесу!

— Пра-авильно. Но для партнера по бизнесу у тебя чертовски…

Он замолчал, наткнувшись на один из ее самых охлаждающих взглядов — тех самых, что пять лет назад она имела в запасе для любого, кто решался просить, чтобы «Сисвэл» вовремя оплачивала свои счета.

Он испытующе смотрел на нее некоторое время, потом озорной блеск в его глазах постепенно стал меркнуть. И опять она увидела, как едва заметно опустились уголки его рта.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Сюзанна пожала плечами, потом села на один из стульев с камышовым сиденьем, надежно придерживая пляжное полотенце руками. Кончиком пальца она провела по яркой полосе на ворсе полотенца.

— Ты знал, Митч?

Он прошелся взглядом по оштукатуренной стене и глянул вниз на море.

— Знал о чем?

— О Сэме и Минди? О других?

Митч повернулся к ней, и бриз взметнул его волосы. Он кивнул.

Сюзанне показалось, что ее предали вновь.

— О неверности Сэма знали все, ведь так? Все, кроме меня!

— Я бы не сказал, что все, но…

Медленно поднявшись со стула, она посмотрела на него:

— Мы же друзья. Почему ты не сказал мне?

Не сводя с нее изучающего взгляда, он ответил:

— Я полагал, что тебе это известно.

Она почувствовала приступ тошноты. Значит, вот какого Митч о ней мнения! Неужели и все остальные смотрели на нее как на какое-то бесхребетное существо, закрывающее глаза на похождения Сэма?

— Разве ты так плохо меня знаешь?

— В том, что касается Сэма, я тебя вообще не знаю.

Сюзанну задело, что он, похоже, осуждает ее.

— Ты винишь меня, да?

— Сэм — один из величайших провидцев в нашем бизнесе, но в личных взаимоотношениях — это всем известно — он по большей части неудачник. Не могу только понять, почему ты была так удивлена. С чего бы это, Сюзанна?

Все ее существо пронизала боль. Казалось невероятным, что Митч нападает на нее.

— Я не звала тебя сюда и не желаю, чтобы ты лез в мою жизнь!

Он посмотрел на нее, и уголки его рта сжались еще плотнее. И внезапно в нем что-то будто прорвалось.

— А, черт!

В два громадных прыжка преодолев расстояние между ними, он обхватил ее своими по-медвежьи большими, сильными руками.

Она так нуждалась в его утешении, и более всего ей хотелось простить его. Обвив руками талию, она прижалась щекой к его груди, словно ища защиты, и услышала, как бухает его сердце.

— Я любила его, Митч, — прошептала она. — Я любила его и не хотела ничего знать.

Он сильнее притянул ее к себе, поглаживая ладонями полотенце на ее спине.

— Знаю, милая, — пробормотал он слегка охрипшим голосом. — Все наладится.

Двигавшийся в такт словам колючий подбородок царапал ей висок. Его пальцы, пробравшись выше края пляжного полотенца, коснулись ее кожи. Она закрыла глаза, получая от одного его присутствия такое успокоение, какого Сэм никогда ей не давал. И тут что-то изменилось. Его тело стало напрягаться. Мускулы на руках окаменели, и она почувствовала, что прибежище превратилось в место заключения. В голове предупреждающе звякнули колокольчики. Его нога прижалась к ее бедрам, словно он силился развести их. Ей никогда еще не доводилось осознавать его огромной силы, никогда не приходилось ощущать, какая от него может исходить угроза. Да ведь это Митч, сказала она себе. Это всего лишь Митч. И тут он своими ручищами принялся мять ее полотенце.

— Митч! — Она вырвала полотенце, одновременно отодвинувшись от него.

Он отпустил ее так внезапно, что Сюзанна споткнулась. Она подхватила полотенце, не дав ему упасть, и привела себя в порядок.

— Митч, в чем… — Но, подняв на него глаза, тут же позабыла, о чем хотела спросить.

— Да, Сюзанна? — спокойно сказал он.

Он выглядел, как всегда, уверенным и невозмутимым. Она почувствовала себя глупо. Что с ней происходит? Митч не представлял ни малейшей угрозы. Или это тоже наследие, доставшееся от Сэма, — чувство, что от всех мужчин исходит опасность?

— Не желает кто-нибудь перекусить? — Пейджи подошла, держа в руках поднос с сыром, черными маслинами и крекерами.

У Сюзанны разболелась голова, и она была благодарна сестре за вторжение. Извинившись, она пошла в коттедж принять душ.

Пейджи — из чистого коварства, в этом Сюзанна была уверена, — настояла, чтобы Митч остался у них в коттедже на ночь. Этим вечером она превзошла самое себя, приготовив крупные креветки, обжаренные в масле с травами, плов, греческий салат и изумительно свежий, теплый хлеб. Митч не скупился на комплименты, и щеки Пейджи разрумянились. Никто из них не обращал особого внимания на Сюзанну.

Когда перешли к яблочному кобблеру, сдобренному мороженым, Митч рассказал, как однажды Янк потерял свой новый «порше» на ярмарке. У него это получилось так забавно, что Сюзанна расслабилась. Напряжение между Сюзанной и Митчем рассеялось, и вскоре они уже наперебой рассказывали Пейджи разные истории про Янка.

Когда они принялись расписывать привычку Янка путать, своих подружек, Пейджи заявила, что это уже слишком.

— Таких недотеп не бывает.

Сюзанна и Митч, посмотрев друг на друга, рассмеялись.

Но после обеда, когда Митч завел разговор о ее возвращении в Калифорнию, приподнятое настроение Сюзанны улетучилось. Она понимала, что не может остаться здесь навсегда, она и так отсутствовала слишком долго, однако мысль о возвращении перевернула в ней все вверх дном.

— Я не готова к этому. Пока не могу вернуться.

Митч нахмурил брови, словно собираясь что-то добавить, но вместо этого сделал глоток кофе и спросил у Пейджи что-то насчет острова. Между ними вновь возникло напряжение.

В течение следующих двух дней Митч и Пейджи непрестанно изводили друг друга насмешками, и у Сюзанны появилось желание отшлепать их обоих. Митч регулярно заговаривал о возвращении Сюзанны, но она отказывалась обсуждать эту тему. Он начал намекать, что в «Сисвэл» возникла какая-то новая проблема, но Сюзанна только отмахнулась от него. Все последние шесть лет она посвящала себя только делам компании. Пусть на некоторое время этими делами займется кто-нибудь другой!

На третий день Митч уже не мог откладывать отъезд.

— Сюзанна, ты так нужна нам там, в Калифорнии, — опять, в который раз, повторил он, передавая свой чемодан водителю джипа, который должен был отвезти его на полевой аэродром в Хоре. — Поехали со мной. Мы сможем успеть на следующий самолет.

У нее опять возникло чувство, будто он чего-то недоговаривает.

— Скоро, — поспешно ответила она. — Я не задержусь тут надолго.

— Когда? Черт побери, Сюзанна…

Тут быстро вмешалась Пейджи, ринувшись в спор, словно медведица, защищающая своего детеныша. Используя тактику, которая явно была ее собственного изобретения, она оперлась своим маленьким тельцем о крупный торс Митча, одарив его самой распутной из своих улыбок.

— Пока, Митч! Загляни, как только решишь, что ты достаточно мужествен, чтобы нырять со мной голышом.

Вместо того чтобы проигнорировать поддразнивание Пейджи, он улыбнулся. На мгновение задержав взгляд на Сюзанне, он ухватил Пейджи за затылок и припал к ее губам в демонстративно долгом поцелуе.

Увидев, как язык Митча проскальзывает в рот сестры, Сюзанна отвернулась. Она догадывалась о силе его сексуальной натуры, скрывавшейся за неисчерпаемыми запасами синих костюмов, но наблюдать за ее проявлениями было неловко.

Митч отодвинулся и шлепнул Пейджи пониже спины:

— Держи это для меня в постоянной готовности, моя баранья котлетка! Когда-нибудь мой запас интересных дел будет исчерпан и я вернусь к твоему предложению.

Дружески чмокнув Сюзанну в щеку, он забрался в джип. Прикрыв глаза рукой, Пейджи смотрела вслед удалявшемуся автомобилю.

— Митч Блейн действительно мужчина что надо.

Сюзанна впервые не услышала цинизма в отзыве сестры о мужчине. Она подавила укол ревности, вызванный налаживающимися отношениями Пейджи и Митча, в то время как в ее дружеских узах с ним, кажется, появились непонятные признаки натянутости.

— Мне следовало бы поехать вместе с ним, — с усилием произнесла она. — Не знаю, что со мной творится. Не могу же я оставаться здесь вечно!

Пейджи успокаивающе обняла сестру за плечи:

— Дай себе еще немного времени.

Но время не помогало. Прошла следующая неделя, но при одной мысли о возвращении в Калифорнию сердце Сюзанны начинало прыгать. Однажды в полдень она стояла на каменном стоке и мыла посуду после завтрака, пока Пейджи ходила в деревню. Вытирая половник, она сказала себе, что в самое ближайшее время должна что-то предпринять. Было бы нечестно продолжать навязывать Пейджи свое общество. Она впервые стала подумывать о том, чтобы оставить «Сисвэл» и перейти в другую компанию. С головой уйдя в горестные мысли, она не услышала, как к коттеджу подкатил джип.

Янк терпеть не мог путешествовать. Он вечно терял билеты, куда-то пропадали посадочные талоны. Он получал не свой багаж и, казалось, всегда оказывался сидящим рядом с плачущим младенцем. Временами он настолько погружался в свои мысли, что пропускал объявление о посадке и самолет улетал без него. В результате в «Сисвэл» стало действовать неписаное правило никогда не пускать его в командировку одного. Но Митчу не удалось извлечь Сюзанну, а послать Сэма они не могли. Это означало, что миссию должен исполнить Янк.

Его компаньоны были бы изумлены, узнай они, насколько четко он смог совершить сложное путешествие на остров Наксос. Они все еще не понимали, что Янк, если захочет, способен функционировать чертовски хорошо. Просто по большей части ему этого не хотелось.

Выбравшись из джипа, остановившегося перед коттеджем, Янк выполнил в уме точный перевод валют и дал водителю на чай ровно пятнадцать процентов, отсчитывая драхмы и располагая их аккуратными столбиками на ладони. Покончив с этим занятием, он аккуратно положил бумажник в карман, дабы исключить возможность его потери, и поднял чемодан. Чемодан был сделан из кожи и имел монограмму из двух букв «Я». Подарила ему этот чемодан на тридцатилетие одна из бывших подружек. Позже бухгалтер сообщил, что она записала стоимость чемодана на одну из кредитных карточек Янка.

Направляясь по дорожке к коттеджу, он привел в порядок свои мысли и стал настраиваться на задачу возвращения Сюзанны. Это было дело, которое ему очень не хотелось завалить. Слишком важным оно было для них всех.

Сюзанна открыла дверь, едва он постучал. Она появилась перед ним такая измученная и грустная, что Янку захотелось обнять ее, но он, естественно, этого не сделал. Он вспомнил вдруг все свои чувства к ней, начиная с того вечера, когда Сэм привел ее в клуб Хоумбру.

— Янк! — От изумления Сюзанна раскрыла рот.

Она заглянула ему за спину, чтобы увидеть, кто его привез. Он почувствовал, как она сжалась, испугавшись, что это мог быть Сэм.

— Привет, Сюзанна! — Он посмотрел, как она, наклонив голову, вновь пытается заглянуть ему за спину. — Я один.

— Один?

Он кивнул.

Она нахмурилась:

— Но кто-нибудь проехал с тобой хоть часть пути?

— Весь путь я проделал в одиночку.

— Всю дорогу до Греции?

— Могу я зайти, Сюзанна? И если это не доставит тебе особых хлопот, я очень хотел бы чего-нибудь выпить.

— Конечно. — Она отступила, пропуская его, но, прежде чем закрыть дверь, не удержалась и еще раз внимательно осмотрела окрестности.

— По-моему, у нас есть греческое пиво, — сказала она. — Но… почему ты здесь, Янк?

— Приехал забрать тебя, — просто ответил он. — Приехал отвезти тебя домой.

Солнце светило прямо в глаза Пейджи, поэтому поначалу она решила, что стоявший в патио спиной к ней человек — это Митч. Ее пронизало предвкушение удовольствия при мысли об очередном туре сексуальной дуэли с этим сладострастно-пуританским мистером Блейном. Но тут она увидела, что мужчина, глядевший в сторону моря, гораздо стройнее Митча и даже повыше его — что-то около шести футов и четырех-пяти дюймов.

Когда он повернулся, у нее даже дыхание перехватило. Невероятно привлекательный человек! Его каштановые волосы, разделенные пробором, были аккуратно подстрижены. Черты лица необычайно острые: скулы как лезвия, тонкий прямой нос, изящно вылепленные губы — портрет довершали светло-карие глаза, широко расставленные и совершенно неотразимые. Он был одет в повседневную угольно-черную рубашку и спортивные брюки с перепончатым поясом, а в руке сжимал почти пустую бутылку греческого пива; запястье украшали золотые часы на кожаном ремешке. В общем и целом он являл собой чрезвычайно соблазнительный кусочек мужской плоти.

Сделав к нему шаг, она остановилась, почувствовав в позвоночнике укол беспокойства. Мужчина смотрел на нее как-то странно, словно разделял на элементы и изучал каждый элемент в отдельности — радужку глаза, локон на щеке, подбородок, грудь. Он перевел взгляд на вторую грудь, рассмотрел ее с величайшей сосредоточенностью и опустил глаза ниже, на бедра. Вместо того чтобы обидеться, она, как ни странно, почувствовала себя польщенной.

— Мне повернуться, чтобы вы смогли рассмотреть и остальное?

— Не стоит, если только вы сами этого не желаете. — Голос был глубоким и мягким, словно исходил из морских глубин.

Дверь коттеджа распахнулась» и вышла Сюзанна со стаканом ледяной воды. Она казалась напряженной.

— Пейджи, ты уже вернулась? А я и не слышала мопеда.

— Я только что подъехала. — Пейджи сняла с багажника полосатый пакет с продуктами, купленными на рынке, и опять с любопытством уставилась на гостя.

— Знакомься, Пейджи, это Янк Янковский. Янк, это моя сестра Пейджи.

Пейджи едва не поперхнулась. Так это и есть Янк? Это и есть тот полусонный гений, о котором Сюзанна и Митч рассказывали всякие байки? Сюзанна что, слепа или просто выжила из ума?

Пейджи принялась оценивающе разглядывать Янка.

— Ничего удивительного, Сюзанна, что тебя так прельщает большой бизнес. У тебя не найдется еще припрятанных партнеров мужского пола?

Сюзанна посмотрела на нее непонимающим взглядом.

Пейджи, вновь переключив внимание на Янка, заметила, что его взгляд погружается в себя. Он принялся обшаривать карманы, бормоча что-то нечленораздельное, а затем — не сказав никому ни слова — прошел мимо них и исчез в коттедже.

Пейджи следила за ним с изумлением.

— Ради Бога, да что это с ним…

— Он работает над чем-то. У него это случается постоянно. — Сюзанна, сделав глоток воды, отставила стакан. Ее рука слабо подрагивала. — Пейджи, не дай ему увезти меня.

— О чем это ты?

— Янк приехал, чтобы отвезти меня обратно. Я… я еще не готова.

Пейджи посмотрела на нее с любопытством:

— Ну так и не уезжай! Я уже говорила, что ты можешь оставаться здесь сколько пожелаешь.

— Ты его не знаешь. Уж коль он настроится на что-то, его невозможно от этого отвлечь. Он вроде Сэма, но немного другой. Он такой деликатный. Добрый. Ну, это трудно объяснить.

— Это же смешно, Сюзанна. Не может же он забрать тебя, если ты этого не захочешь.

Сюзанну ее слова не убедили.

— Вот уж не думала, что он приедет сюда. Янк никогда не путешествует один. Он не может управляться с вещами.

— А по-моему, еще как может! — Пейджи, забавляясь, покачала головой. — Не могу поверить, что он и тот растяпа, о котором вы с Митчем рассказывали всякие истории, — один и тот же человек. Сюзанна, он же невероятно сексуален!

Сюзанна, казалось, была слегка огорошена.

— Ну, он здорово изменился с тех пор, как мы организовали компанию. Сейчас-то он выглядит получше, чем когда я впервые увидела его. Все те женщины, что были у него за эти несколько лет, привели его в божеский вид. Полагаю, это происходило так постепенно, что те, кто общается с ним постоянно, почти не заметили изменений.

— Что ты имеешь в виду под «божеским видом»?

— Они покупали ему одежду и выкинули то кошмарное тряпье, что он носил. У него была ужасная стрижка ежиком, прямо как в пятидесятые годы, и еще эти безобразные темные очки со стеклами, словно донышки от бутылок из-под кока-колы. Его подружки почистили его, организовали ему гардероб и заставили носить контактные линзы — вот так. Но это только внешний лоск. Янк остается все тем же Янком. И потом, — она слегка поежилась, — иногда с ним бывает просто жутко.

Это была первая фраза из всего сказанного Сюзанной, которая хоть что-то прояснила для Пейджи.

Пейджи пригласила Янка, как и Митча, остаться переночевать и приготовила ему восхитительный обед. К чести Янка, он сумел поддерживать беседу на протяжении почти всего обеда, отключившись лишь один или два раза. Когда посуда была вымыта, он попросил Сюзанну проводить его на пляж.

Она принялась возиться с пробкой, заталкивая ее в бутылку с вином, которую они не допили.

— Давай сходим завтра. Сегодня я немного устала.

— А мне очень хочется побывать на пляже именно сейчас, — спокойно сказал он.

— Уже поздно, Янк. И там крутой спуск.

— Сейчас полная луна. Будет хорошо видно.

Сюзанна бросила на Пейджи умоляющий взгляд, и в сестре взыграли материнские инстинкты. Она отложила мочалку для мытья посуды и тронула Янка за руку.

— Бродить по пляжу — это моя специальность. Если будете хорошо себя вести, я, возможно, даже разрешу вам поласкать мои прелести за скалами.

Руки Сюзанны замерли на пробке, когда она увидела, как губы Янка расплылись в медленной, сонной улыбке, казавшейся почти гипнотической. Пейджи права. Янк превратился в невероятно привлекательного мужчину, а она этого и не заметила.

Пейджи сплела свои пальчики с его пальцами и подтолкнула к двери.

— Не жди нас, — бросила она через плечо. — Я не дам ему вернуться, пока не проделаю с ним все, что запланировала.

Несмотря на браваду, Пейджи почувствовала себя неуютно, едва коттедж скрылся из виду и они остались вдвоем. В Янке было нечто мистическое — словно ему было ведомо то, чего не знают другие. Ей совсем не улыбалось робеть перед Янком, но как взять контроль над ситуацией, она не знала.

Луна освещала их путь, сияя серебром на суровых скалах, когда они спускались по тропе к пляжу. Ночь выдалась теплой и безветренной, и волны мягко накатывали на берег. Пейджи подошла к самому краю пляжа, притворяясь зачарованной этими безбрежными водами; на самом же деле она пыталась не обращать внимания на то, что Янк совершенно открыто ее изучает.

Его пристальный взгляд вызывал у нее все большую неловкость. Тогда она обратилась к своим старым штучкам:

— Вам говорили, что вы невероятно сексуальны?

— Да.

— Сюзанна полагает, что вы чертовски рассеянны.

— Знаю.

— И это не раздражает вас?

— А по-вашему, должно раздражать?

— Откуда мне знать? Если вам нравится жить так, чтобы все считали вас странноватым, то, по-моему, это никого не касается.

Янк тихо рассмеялся.

Его веселость обозлила Пейджи. Он хочет показать ей, что понимает нечто такое, о чем она даже не догадывается. В отместку она, ухватившись за край своей спортивной майки, принялась стягивать ее, обнажая грудь.

— Пошли плавать!

Он схватил ее за руки, остановив их движение на удивление крепким захватом.

— Нет, мне бы не хотелось, чтобы вы передо мной раздевались.

— О Господи, еще один! Сначала Митч, а теперь и вы. Кто вы? Парочка буддистов или что-то в этом роде?

— Возможно, Митч тоже из тех, кто понимает. Совращение любого из нас было бы ошибкой с вашей стороны. Во всяком случае, сейчас.

— С чего это вы возомнили себя богом? Почем вам знать, что для меня ошибка, а что нет?

— Просто я знаю, и все. Во время обеда я совершенно отчетливо представил, чем все это может обернуться. Разумеется, если нам очень, очень сильно повезет.

— Что и чем может обернуться? О чем это вы?

Он рукой погладил ее щеку с той величайшей нежностью, какой ей еще не приходилось встречать ни в одном из знакомых мужчин, и она заглянула ему в глаза, такие же мудрые и страдальческие, как у Христа на иконе, выставленной в дешевой лавочке.

— Пейджи, какое-то время вам не следует предлагать себя никому. По крайней мере в сексуальном смысле. Это очень важно.

Она ладонью отбросила его нежную руку:

— Я буду «предлагать себя» кому захочу! Господи, да вы и вправду чокнутый! С этого момента занимайтесь только своими чертовыми делами, понятно? И вообще, пошли бы вы на… мистер. Вот именно, вы правильно меня поняли.

Он улыбнулся ей доброй грустной улыбкой и, отвернувшись, стал смотреть на волны.

Сюзанна улеглась в постель задолго до того, как Янк и Пейджи вернулись с пляжа. Сама мысль о еще одном разговоре насчет возвращения была ей невыносима. Взбивая подушки, она вспомнила поразившую ее реакцию Пейджи на появление Янка. Сексуальная пикировка сестрицы с Митчем совсем не удивила ее — Митч был невероятно привлекательным мужчиной, — но Пейджи, казалось, пленил Янк.

Закрыв глаза, она попыталась расслабиться и уснуть, но веки то и дело сами собой поднимались. Чтобы отвлечься, она принялась размышлять, каково было бы отдаться Янку. Но сколько ни старалась, единственным, что ей удалось нарисовать в своем воображении, был Янк, отвлекающийся в самый ответственный момент.

И тут, к своему вящему стыду, она почувствовала приступ желания. Впервые ей пришло в голову, что впредь придется учиться жить с несбыточными сексуальными желаниями. Она была чувственной женщиной, и сексуальные желания отнюдь не собирались оставлять ее только из-за того, что у нее больше нет мужа, который мог бы их удовлетворять. В то же время она и представить себе не могла, что когда-нибудь опять сможет создать в себе тот глубокий эмоциональный настрой, который необходим ей для сексуальных отношений.

В голове Сюзанны возник образ Сэма, нависающего над ней в момент, когда они отдаются друг другу. Это видение причиняло столь острую боль, что она прикусила губу. «Не думай об этом, — приказала она себе. — Подумай о чем-нибудь другом!» И стала думать об унылых, лишенных секса годах, что ждут ее впереди. Потом вновь попыталась «представить себя с Янком, но картина не складывалась. Ее место заняла другая, где она вдвоем с Митчем. Успокоив себя тем, что от фантазий особого вреда не будет, она позволила себе снять с него черные спортивные трусы, в которых он уходил на пляж. Представив его формы и размеры, она почувствовала, как в конечностях разливается приятная слабость. Она позволила ему поднять себя и уложить на синее шелковое покрывало. Она вызвала в воображении запах, который был неотделим от него, — запах накрахмаленной рубашки и чистой кожи. Тело налилось расслабляющей тяжестью.

Тяжело вздохнув, она зарылась лицом в подушку. Как только глаза закрылись, в сознании возник рот Сэма. Рот Сэма — жесткий и решительный, шепчущий вечную молитву из слов вероломной любви.

На следующее утро она поднялась очень рано, все еще немного не в себе после кошмарной ночи. Держа босоножки в руке, чтобы не шуметь, она тихонько направилась к двери, рассчитывая исчезнуть прежде, чем проснется Янк. Позже она приготовится к встрече с ним, но никак не сейчас.

— Сюзанна?

Увидев, что Янк уже не спит, она в отчаянии тяжело вздохнула. Его волосы были взъерошены; он натянул помятые брюки, что были на нем вчера. Больше ничего на нем не было. Лишь сейчас она поняла, что никогда раньше не видела Янка без рубашки. Его грудная клетка была настолько худой, что ее вполне можно было бы назвать костлявой, если бы не упругость плоти, делавшая его худобу привлекательной.

— Собираюсь в город, — сказала она, торопясь уйти, пока он не остановил ее. — Думаю купить какую-нибудь сдобу к завтраку.

— Да не надо нам никакой сдобы. — Он подошел к кухонному столу, выбрал из вазы с фруктами персик посочнее н впился в него зубами. Медленно прожевав, он стал рассматривать персик, словно видел его впервые. — Для тебя, Сюзанна, будет лучше, если ты примиришься с мыслью поехать со мной обратно сегодня после обеда.

— Сегодня после обеда? Это невозможно!

— Ты бы предпочла дождаться завтрашнего утра?

— Нет, я…

— Тогда сегодня после обеда. — Он сделал это заявление со зловещей решимостью.

— Янк, я не хочу возвращаться. Пока не хочу. Не дави на меня!

— Но кто-то же должен давить! Митч меня разочаровал. Это он должен был на прошлой неделе привезти тебя назад.

— Я вам не какой-то там груз! Послушай, Янк. Одна только мысль встретиться с Сэмом… я просто не вынесу этого!

— Конечно же, вынесешь. Ты очень сильная, Сюзанна. И ты сама должна постоянно напоминать себе об этом.

Она вовсе не чувствовала себя сильной. Она чувствовала себя маленькой девочкой со связкой лопнувших воздушных шариков, намотанной на пальцы.

— Быть вынужденной ежедневно по десять раз на дню сталкиваться с Сэмом — это несколько больше, чем я сейчас в состоянии вынести.

— Компания нуждается в тебе.

Она швырнула босоножки на пол. Заскользив по полу, они ударились о ножку стула.

— Да забудь ты о компании! Меня начинает тошнить, когда я слышу о ней. Если верить в евангелие от Гэмбла, то «Сисвэл» чуть ли не важнее христианства! Но меня на это больше не купишь. Господи, мы делаем всего-навсего компьютер. Машину. И не более того. — Она указала на потолок. — Посмотри! И небо не обрушилось на меня. Я богохульствую, а ничего не происходит!

Янк смотрел на нее с таким напряжением, словно лицезрение ее бурного эмоционального взрыва вконец измотало его. Он бросил косточку персика в корзину.

— «Сисвэл» — это уже давно не три подростка в гараже. Это компания, где работает очень много людей, которым нужно оплачивать свои счета и кормить семьи.

— Я за это не отвечаю. Все эти люди не на моей ответственности.

— Нет, и на твоей тоже. Ты нужна «Сисвэл».

— Я не самая незаменимая из партнеров, и ты это прекрасно знаешь.

— Ты последняя, кого можно заменить. Удивляюсь, как ты сама еще не поняла этого. С самого начала ты была единственной среди нас, кто всегда был способен видеть всю картину в целом. Остальные видели лишь ее фрагменты.

— Но это же смешно. Митч видит ее целиком.

— Он видит лучше меня. Может, лучше, чем Сэм. Но вместе с деловой подготовкой Митч усвоил кое-какие предубеждения, которых у тебя нет. И потом, Митч и Сэм, хотя и заряжают друг друга энергией, фактически не понимают друг друга. Если ты не будешь при них переводчиком, они даже поговорить как следует не смогут.

Для Янка эта речь была довольно длинной. Он уставился в пространство перед собой, и она было решила, что он исчерпал себя. Но он просто ненадолго прервался, чтобы привести в порядок еще не высказанные мысли.

— Тебя не отнесешь ни к провидцам вроде Сэма, ни к маркетинговым стратегам наподобие Митча. Ты не можешь конструировать, как я. Но зато ты понимаешь людей, и ты единственная, кто не дает нам выбиться из колеи. Если бы не ты, «Сисвэл» уже давно затерялась бы в хаосе. У тебя дар поддерживать порядок.

Та часть ее натуры, что еще не погрузилась в страдание, была благодарна Янку за то, что он такого высокого мнения о ней. Его похвала представляла для нее нечто большее, чем любые комплименты, которые она когда-либо получала как от Сэма, так и от Митча.

— Митч хочет, чтобы ты возвратилась, когда будешь готова это сделать, Сюзанна. Он сказал мне вполне определенно, что я не должен заставлять тебя возвращаться.

— Я свободная личность, — сказала она тоном, который ей самой казался уверенным. — Ты и не можешь меня заставить.

— Возможно. Но свобода относительна. У меня есть информация, которую Митч приказал мне не разглашать. Если ты узнаешь, в чем дело, то возвратишься немедленно.

Хотя Сюзанна и поняла, что Митч от нее что-то скрывал, она впервые серьезно встревожилась:

— Что за информация? О чем ты говоришь!

— Это очень серьезно, Сюзанна.

— Разве ты не решишься сделать это для меня? Если ты знаешь что-то, я тоже должна знать, расскажи мне. Не важно, что говорит Митч.

— О, я намерен рассказать тебе. Я был весьма удивлен уверенностью Митча, что он может запугать меня подобным образом.

— Что случилось, Янк? О чем ты?

Янк подошел к окну и несколько секунд настороженно смотрел наружу. Затем повернулся к Сюзанне:

— Через несколько дней после твоего отъезда Сэм начал обрабатывать наш совет директоров и сколачивать лобби.

— В этом нет ничего необычного. Сэм всегда обрабатывает совет для каких-нибудь дел.

— Но сейчас у него совершенно иная цель!

У Сюзанны от мрачного предчувствия засосало под ложечкой.

— Что ты имеешь в виду? Что он сделал?

— Сожалею, Сюзанна, что должен сказать тебе об этом, но Сэм пытается убедить совет продать «Сисвэл».