"Спящая красавица" - читать интересную книгу автора (Марголин Филипп)

Глава 10

Прошло три дня с тех пор, как Эшли Спенсер потеряла мать. На четвертый день лучи утреннего солнца хлынули сквозь оконное стекло комнаты в общежитии и разбудили девушку. Некоторое время она лежала неподвижно, прислушиваясь. Что-то изменилось, что-то было не так. Отсутствовал привычный шум, разноголосая суета, с которой начиналось каждое утро. Все, связанные с футбольным лагерем, разъехались по домам. Одна Эшли по-прежнему оставалась в общежитии, потому что никто не мог решить, куда определить ее. Джошуа Максфилд все еще разгуливал на свободе. Но ей не хотелось здесь находиться. Слишком свежи страшные воспоминания, слишком много пустых комнат.

Детектив Берч навел справки о родственниках, которые могли бы забрать Эшли, но выяснилось, что Терри и Норман были единственными детьми у своих родителей, тоже давно отошедших в мир иной. Берч заикнулся о приемной семье. Но от одного лишь упоминания с Эшли случилась истерика. Тогда вмешался Генри Ван Метер. Он сказал, что девочка может остаться в общежитии или же переехать в его особняк. И в том, и в другом случае она может считать академию своим домом до тех пор, пока не решит, что ей делать дальше.

Эшли села на кровати и потерла опухшие глаза, стараясь прогнать сонливость. Прямо перед ней, на стене, красовался прилепленный клейкой лентой плакат. Там был запечатлен знаменательный момент из футбольной истории: ликующая Брэнди Частейн срывает с себя майку, забив победный гол в игре против Китая в финале Кубка мира. Этот плакат специально оставила Салли. И еще один – с портретом Миа Хэмм, любимой футболистки Эшли. Салли и сама хотела остаться в общежитии, но родители забрали ее домой. Теперь она звонила каждый день, но Эшли все равно скучала по ней.

Эшли задумчиво смотрела на победно улыбающуюся Частейн. Та выглядела очень сильной, уверенной в себе, непобедимой! Прежде Эшли тоже иногда ощущала себя такой. Она вспомнила прошлогоднюю игру против "Уилсона" за Портлендскую межшкольную лигу. Был момент, когда она метеором пронеслась с мячом через поле и изготовилась забить победный гол. Все шло отлично, пока Эшли не поскользнулась. Вратарь "Уилсона" на миг застыла как вкопанная и сразу выпрямилась, думая, что угроза миновала.

Когда Эшли почувствовала, что сейчас упадет, она в последнюю секунду подбросила мяч кверху. В следующий момент она спиной шлепнулась наземь, подтянув однако подбородок к груди и впившись напряженным взором в летящий мяч. И по сей день Эшли не понимала, как у нее хватило сметки и хладнокровия выдвинуть бедро и произвести довольно некрасивый удар. Мяч, неожиданно скакнув мимо ошеломленной голкиперши "Уилсона", угодил прямо в сетку. И вот теперь, в комнате общежития, Эшли заново пережила это ощущение абсолютного восторга и счастья от достигнутой цели и – впервые после смерти матери – улыбнулась. Опомнившись, осадила себя, но что-то в ней изменилось. Она по-прежнему скорбела, но уже сознавала, что не хочет умирать. Она устала от жалости к себе самой, а кругом было столько дел, требовавших ее участия. Ну, хотя бы позаботиться о похоронах матери. Эта последняя мысль привела ее в отчаяние. Эшли поняла, что сломается, если не будет бороться. Чтобы собраться с силами, она сделала глубокий вдох, и в нос шибанул тошнотворный запах застарелого пота.

Девушка невольно сморщилась. До сего времени запах собственного грязного тела не беспокоил ее. Все равно не было ни сил, ни желания мыться. Но сейчас он вдруг породил отвращение. Эшли уставилась на свое отражение в зеркале над комодом. Выглядела она ужасно. Осунувшаяся, с немытыми и нечесаными волосами, с чернотой под глазами.

Душ находился в общей женской умывальной, возле лестницы. Эшли вспомнила, что у двери ее комнаты круглосуточно дежурит приставленный к ней для охраны полицейский. Она надела тренировочный костюм, собрала туалетные принадлежности и, поздоровавшись с полицейским, побрела по коридору.

Горячий душ сыграл свою благотворную роль. Но Эшли не стала долго им наслаждаться. Ей казалось, что будет неправильным блаженствовать, когда отец и мать мертвы. Вина перед ними мешала ей предаваться невинным удовольствиям. Но она не могла не испытать наслаждения от ощущения чистоты и гладких, промытых, расчесанных волос.

Эшли вернулась в комнату. Едва она успела переодеться в шорты и свежую футболку с эмблемой Эйзенхауэровской средней школы, как в дверь робко постучали. Все по-прежнему ходили вокруг Эшли на цыпочках.

– Мисс Спенсер? – раздался голос охранника.

– Да?

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась его голова.

– Тут какой-то мистер Филипс хочет вас видеть. Говорит, он ваш адвокат.

Эшли не знала никакого мистера Филипса и была уверена, что у нее вообще нет адвоката, однако обрадовалась новизне, вносимой посетителем в ее существование. Полицейский отступил на шаг, пропуская в комнату незнакомого молодого человека. Он был примерно того же роста, что и Эшли, стройный, худощавый, с голубыми глазами и взлохмаченными светло-русыми волосами. Хотя посетитель был в строгом деловом костюме и белой рубашке с галстуком, Эшли подумала, что он вполне сошел бы за старшеклассника.

– Мисс Спенсер, я Джерри Филипс. Ваш адвокат.

Филипс протянул свою визитную карточку. Поколебавшись, Эшли все же приблизилась и взяла ее. Адвокат сделал жест в сторону стула:

– Можно мне присесть?

– Да, конечно.

Эшли села на кровать и стала изучать визитку. Джерри Филипс взгромоздил на колени кейс.

– Прежде всего хочу выразить свои глубочайшие соболезнования по поводу смерти ваших родителей. – Молодой адвокат опустил голову, и Эшли увидела, как он тяжело, с усилием сглотнул. – Моя мать умерла несколько лет назад, а отец скончался незадолго... до гибели вашего отца. Поэтому я хорошо представляю, что вам пришлось пережить.

Теперь настала очередь Эшли испытать неловкость.

– Я соболезную, – пробормотала она.

Филипс грустно улыбнулся.

– Похоже, это стало вступительной фразой для множества людей, с которыми я встречался с момента папиной кончины. Уверен, вы тоже слышали ее много раз. – Он смущенно усмехнулся. – Я ведь и сам только что ее произнес.

Эшли начинала испытывать нетерпение. Адвокат казался приятным человеком, но ей не хотелось ни обсуждать смерть своих родителей, ни выслушивать рассказы о его утрате.

– Мистер Филипс, какова цель вашего визита?

– Да, вы правы. Мне следует перейти к делу. Ваши родители когда-нибудь упоминали имя моего отца, Кена Филипса?

– Нет, по-моему.

– Он тоже был адвокатом. В последние годы он почти отошел от дел и проживал в городке Баулдер-Крик, в центральной части Орегона. Ваши мать и отец были из тех клиентов, чьи дела он еще продолжал вести. Папа составил для них завещания.

– О!

– Я подумал, что вам следует узнать о состоянии ваших финансовых дел.

Эшли вдруг осознала, что понятия не имеет, на что собирается жить и сумеет ли платить за жилье, когда оставит академию. Пока были живы родители, она могла позволить себе роскошь ходить в школу, играть в футбол и развлекаться, не задумываясь о расходах. Теперь все изменилось.

– И еще одно. – Филипс снова смутился. – Я говорил с детективом Берчем. Он сказал, что вашу маму уже можно похоронить. – Филипс умолчал, что производилось вскрытие. Он не хотел, чтобы девушка представляла, как ее мать лежит на холодном металлическом столе, а посторонний человек надрезает ее плоть и бесстрастно фиксирует свои страшные находки, делая выводы о причинах смерти. – Я могу отдать все необходимые распоряжения.

– Да, если вам не трудно, – облегченно отозвалась Эшли, чувствуя благодарность, что кто-то снимет с нее это бремя.

– Договорились. – Филипс вынул желтый блокнот, сделал пометки, потом достал какие-то бумаги. – Нам сейчас не обязательно вникать во все детали. Мы сделаем это, когда вам будет удобно. Могу только сказать, что при разумной умеренности в расходах вы будете неплохо обеспечены. Вы наследуете кое-какие сбережения, а кроме того, оба ваших родителя имели страховки на хорошую сумму. При экономном употреблении этих средств вам должно хватить на некоторое время. Когда уладим прочие дела, могу предложить вам финансового консультанта.

Эшли хотелось узнать, сколько денег она унаследовала, но она не решалась спросить. Не надо, чтобы Филипс думал, будто она жадная, и вообще выходило как-то нехорошо, что она извлекла прибыль из смерти родителей.

– Вам также следует подумать насчет продажи дома, – продолжил Филипс.

Эшли горестно вздохнула.

– Это тяжело. Мне самому пришлось продавать отцовский дом, и я очень переживал. Ведь я там вырос.

– Я знаю, что придется с ним расстаться.

– Сейчас на рынке хорошие цены. Вместе со страховкой и другими деньгами средства, вырученные от продажи дома, неплохо вас обеспечат.

Эшли вытерла ладонью слезу. Филипс встал и протянул ей носовой платок. Он заметил стакан на ее ночном столике.

– Не желаете воды?

– Все в порядке. Просто очень горько, когда...

Эшли закусила губу. Филипс потупил взгляд.

– Итак, – произнес он, – я позабочусь о погребении. Не хотите ли назначить удобное вам время встречи, чтобы обсудить финансовые дела?

– Любое подойдет, – печально промолвила Эшли. – У меня нет особых дел, кроме похорон.

– Есть у вас какие-то вопросы ко мне? – спросил Филипс.

– Пока нет. Я позвоню вам по поводу встречи. И спасибо, что пришли.

– Это моя работа, – тепло улыбнулся Филипс и встал. – Увидимся.

– Обязательно, – отозвалась Эшли.

Как только закрылась дверь за Джерри Филипсом, Эшли вдруг поняла, что умирает с голоду. Последние несколько дней она почти ничего не ела. Пока работала школьная столовая для футбольного лагеря, кто-то приносил еду в ее комнату, но она едва клевала, оставляя большую часть на тарелке. Комендантские обязанности Лоры Райс тоже закончились вместе с прекращением работы лагеря. Перед отъездом она навестила Эшли, чтобы попрощаться и выполнить поручение старика Генри, который приглашал Эшли завтракать, обедать и ужинать в особняке Ван Метеров.

Натянув кроссовки, Эшли побежала через студенческий городок к особняку. Ее телохранитель-полицейский на расстоянии следовал за ней. Утро выдалось чудесное. На ясном голубом небе проплывали пушистые облачка, воздух был свеж и наполнен пением птиц, запахом роз и сосновой хвои. Но красота утра казалась Эшли пыткой. Каждая поющая птица, каждый божественный аромат и каждый яркий цветок напоминали ей об утрате.

Донеслось жужжание газонокосилок, а вскоре взору открылся и сам особняк. Бригада садовников подстригала траву, подравнивала кусты, ухаживала за цветниками. Чтобы добраться до кухни, Эшли пришлось пройти мимо бассейна и внутреннего дворика, мощенного плиткой. Над шезлонгами и столиками со стеклянными столешницами раскинулись большие зонтики. Дальше, за освинцованным стеклом, виднелась парадная столовая. Комната обшита темными деревянными панелями, а над отполированным до блеска дубовым столом, вокруг которого можно усадить целую футбольную команду, свисала хрустальная люстра.

Эшли постучала в дверь кухни, и ей открыла женщина в клетчатой рубашке с короткими рукавами, свободных брюках цвета хаки и фартуке. Женщине было лет сорок, в ее каштановых волосах пробивалась седина.

– Я Мэнди О'Коннор. Кухарка мистера Ван Метера, – представилась она. – А вы, очевидно, Эшли. Входите.

– Спасибо.

Кухня была огромная, с большой плитой и приспособлениями, над которыми висели на крючках медные кастрюли, сковороды и другая кухонная утварь. С одной стороны стоял стол, уже накрытый для двоих.

– Садитесь, а я пока кое-что доделаю. Что вам приготовить? Могу взбить омлет, испечь блинчики или поджарить яичницу с беконом и тостами. Что предпочитаете?

Эшли изголодалась, и от одного только упоминания о пище у нее потекли слюнки.

– Бекон, яичницу-болтушку и тосты было бы замечательно.

– Молоко? Кофе? Апельсиновый сок? Чай?

– Пожалуйста, апельсиновый сок и молоко.

Эшли села за стол, где обнаружила экземпляр утренней газеты. Крупный заголовок оповещал о кризисе на Ближнем Востоке, но ниже помещалась информация об объявлении в розыск Джошуа Максфилда. Эшли перевернула газету, чтобы не видеть этой заметки, и стала искать сообщения на спортивные темы. На последней странице была статья о летней серии игр в футбольной лиге. В прошлом году Эшли играла в составе команды-победительницы. Юная футболистка начала читать статью, но дошла лишь до половины, когда пришлось прерваться.

Дверь, соединяющая кухню с внутренними покоями, открылась, и шаркающей походкой в помещение вошел Генри Ван Метер. На сей раз он был без трости, и каждый шаг определенно давался ему с трудом. Увидев Эшли, он улыбнулся.

– Добро пожаловать, мисс Спенсер, – произнес он слегка заплетающимся языком. – Вы составите мне компанию за завтраком?

Эшли встала.

– Это так любезно с вашей стороны, мистер Ван Метер. Спасибо, что пригласили меня.

– Последние несколько дней вы постоянно в моих мыслях.

Миновала целая вечность, прежде чем Генри добрался до стола. Эшли выдвинула для него стул, и старик медленно, с усилием на него опустился.

– Мне как обычно, Мэнди, – отдал распоряжение Ван Метер. Потом взглянул на спортивный раздел в газете, который ранее читала Эшли.

– Вы ведь должны были играть сегодня?

Эшли удивилась, что ему об этом известно. Она кивнула. Хозяин похлопал ее по тыльной стороне ладони. Рука его была холодной.

– Вы еще будете играть. Вы молоды, поэтому так тяжело переживаете эту трагедию. Вам кажется, вы будете скорбеть до конца дней. Но время залечит боль, поверьте. Я тоже переживал трагедии и боль. Ницше сказал: то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Я на собственном опыте убедился в справедливости этого изречения. Сильный выживает, а вы сильная.

– Откуда вы знаете? – спросила Эшли.

– Есть один непреложный закон. Жизнь продолжается, хотим мы этого или нет. Я был ранен на войне, в ногу. Тяжело ранен. Пришлось ее ампутировать.

Глаза Эшли расширились. Генри засмеялся.

– Вы поражены. Да, правую ногу, ниже колена. Сейчас-то врачи творят чудеса с протезами. Но в те времена... – Генри покачал головой. – Можете представить двадцатидвухлетнего парня, оставшегося без ноги? Чего мне было ждать от будущей жизни? Какая девушка меня полюбит? – думал я. Я останусь вечным калекой, объектом жалости. Но, проснувшись однажды утром, я принял факт, что я – человек без ноги. Есть люди со слабым зрением, у других плохая координация движений или слабоумие – ну а я одноногий. Что ж, значит, так тому и быть. С тех пор я никогда не позволял своему горю возобладать надо мной. Я отверг жалость к себе. Когда я вернулся домой, то стал ухаживать за самой красивой и талантливой девушкой и женился на ней. Я развил бизнес, заложенный моим отцом, побывал во многих странах, вместо того чтобы, забившись в нору, оплакивать свою несчастную долю. – Генри постучал себе по виску. – Это вопрос силы воли. Человек должен выковать волю, крепкую как железо. Это единственный способ одолеть жизнь, которая порой бывает очень жестокой и неуступчивой.

Слова Генри задели Эшли за живое. Она вспомнила, как совершенно по-иному почувствовала себя сегодня утром, когда заставила себя встать с постели. Выбраться из комнаты, где погребла себя заживо, и сделать нечто самое простое и обыденное, например принять душ.

Миссис О'Коннор поставила перед ней тарелку с поджаристым беконом и дымящейся яичницей, намазанные маслом тосты. Перед Генри оказалась миска овсянки. Эшли сделала глоток апельсинового сока и с жадностью набросилась на еду. Старик с улыбкой наблюдал за ней.

– Вы думали над тем, чем займетесь дальше? – спросил он.

– Я собиралась продолжать образование, – ответила Эшли. – Конечно, если удастся. – Несмотря на заверения Филипса, она была не очень уверена в устойчивости своего финансового положения.

– А, колледж. Ну, об этом вам не следует беспокоиться. Я видел ваши оценки, юная леди. Знаю и о ваших спортивных перспективах, позволяющих вам получить соответствующую стипендию для обучения.

Эшли удивилась.

– Это ведь моя академия. Разумеется, ее деканом состоит моя дочь, – произнес он, словно Кейси находилась в полном здравии и продолжала исполнять служебные обязанности, – но я в курсе всего, что там происходит. Поэтому о том, что касается колледжа, не беспокойтесь. Я спрашиваю о вашей жизни. Чему вы собираетесь посвятить себя?

Обрушившаяся на Эшли трагедия отучила ее загадывать дальше чем на день вперед. Будущая жизнь представлялась ей такой же далекой, как африканские джунгли.

– Не знаю. Меня интересовала медицина. Я мечтала путешествовать, – промолвила она.

– Путешествия! Это очень важно. Повидать мир, набраться жизненного опыта! Те путешествия, что я совершил, – лучшие воспоминания моей жизни.

Перед мысленным взором Эшли возникли пирамиды Египта и заснеженные вершины Гималаев.

– А где вы бывали?

Генри начал рассказывать, но его прервал стук в наружную дверь, и в кухню с решительным видом шагнул детектив Берч.

– Мистер Ван Метер, Эшли, у меня для вас хорошие новости. Его схватили.

– Джошуа Максфилда? – уточнил Ван Метер.

Берч кивнул.

– Часть информации по делу пустили в общенациональных новостях. Полиция штата получила сигнал от одного из жителей и накрыла Максфилда в мотеле. Завтра он должен предстать перед судом в Небраске. Если суд даст согласие на выдачу, то уже к концу недели подозреваемый окажется в тюрьме у нас, в Орегоне.

Пока Джошуа Максфилд пребывал на свободе, Эшли постоянно терзал страх. Теперь, зная, что он под стражей, она почувствовала облегчение. Но радости не ощутила. Ее мать и отец мертвы, и никакие действия властей в отношении Джошуа Максфилда не вернут их.