"Бог Кальмар" - читать интересную книгу автора (Фоглио Фил, Поллотта Ник)

4

Следующие несколько часов Эйнштейны и лорд Карстерс провели, отвечая на вопросы местных констеблей, которые прибыли, чтобы разобраться, чем вызван переполох в музее. Полицейские ожидали, что это всего лишь еще один взломщик, встретивший свою судьбу в когтях больших кошек, и пришли в ужас, узнав о смерти ассистента профессора.

Под присмотром сонного полицейского врача Билли Оуэна вынесли из здания, и все присутствующие скорбно склонили головы, когда завернутое в простыню тело проносили мимо.

После этого музей тщательно обыскали для выяснения, не спрятался ли где-нибудь кто-то из убийц в масках, но здание оказалось чистым. Было уже четыре утра, когда последний полицейский покинул учреждение. Хотя и основательно вымотанные, все трое исследователей без слов сошлись на том, что спать сейчас было бы никак не возможно.

Тщательно заперев здание, Феликс и Мэри провели лорда Карстерса по вымощенной каменной плиткой дорожке к жилым помещениям, расположенным с тыльной стороны массивного здания. Пройдя прямиком на кухню, усталый проф. Эйнштейн заварил чай, в то время как Мэри молча достала из кладовой хлеб и сыр, а Карстерс, тоже не сидя без дела, накрыл на стол. Как только кружки наполнились горячим напитком, все расположились за столом и дали воцариться на некоторое время миру и покою.

Усталость притупила острые грани светскости лорда Карстерса, помешивавшего чай столовой ложкой, остальные же совершенно не замечали этого нарушения светских приличий.

– Мне показалось, что полиция как-то формально проводила опрос по поводу убийства, – заметил, наконец, лорд, испытывая потребность что-то сказать; все равно что, лишь бы нарушить затянувшееся молчание.

– Ну да, вы ведь член палаты лордов, – ответил проф. Эйнштейн, кладя в чай лимон. – А я – почетный член Скотланд-Ярда.

Подавляя зевоту, Мэри поставила на стол полупустую кружку.

– Со всей этой суматохой я только сейчас начинаю понимать, что бедняга Билли мертв. – Глаза ее затуманились, и по щеке скатилась слеза. Она смахнула ее салфеткой. – Он был добрым другом.

С тяжелым вздохом проф. Эйнштейн ссутулил плечи.

– Да, именно так, девочка. Ну-ну, дорогая, не плачь, Билли не захотел бы видеть слез.

– И верно, – шмыгнула носом Мэри.

– Он ведь, знаете, был валлиец, – пояснил профессор Карстерсу.

– Понимаю, – ответил лорд, вынимая из кармана огромный носовой платок и протягивая его Мэри. Та с благодарностью приняла его.

– Думаю, он бы понравился вам, лорд Карстерс, – прошептала Мэри, вытирая глаза.

Потерявший близких друзей во время Событий, Карстерс сунул руку в карман пальто и достал серебряную фляжку со своим фамильным гербом.

– Так поговорите же со мной о нем, – тут же предложил он, кладя фляжку на стол. – Расскажите мне все о Билли.

Профессор не возражал. Открыв фляжку, он щедро приправил свой чай крепким виски, и даже Мэри сделала то же самое. Глотнув из кружек, и профессор, и его племянница содрогнулись, но вскоре заметно расслабились.

Расстегнув накрахмаленный воротничок, проф. Эйнштейн шумно откашлялся.

– Ну, так уж вышло, что впервые я с ним встретился в Египте. Он носился с этой безумной теорией, будто древние пирамиды не были построены из огромных каменных блоков, которые ворочали тысячи рабов, а были отлиты из вещества, схожего по составу с цементом.

– В самом деле? – вскинул бровь лорд Карстерс. – Я знаю, что цемент изобрели римляне, но пирамиды появились за тысячи лет до того.

– Совершенно верно, – подтвердила Мэри между глотками. – Так или иначе, он был полон решимости воспроизвести технологию, и там, в пустыне, вокруг этого оазиса у него на каждом шагу булькал и пузырился какой-нибудь химический эксперимент.

– Вот как? – пригубил виски Карстерс. – И что дальше?

Проф. Эйнштейн подался вперед, не в силах сдержать улыбку при воспоминании о былом.

– Ну, и никто не потрудился предупредить об этом моих погонщиков верблюдов, так что когда из Афин привезли пиротехнику...

* * *

Рассвет уже начал окрашивать небо. Сидя за кухонным столом, трое собеседников все еще смеялись, продолжая нетрезвый разговор, при этом лорд Карстерс делал слабые попытки остановить профессора с племянницей, желая перевести дух. Однако Эйнштейн и Мэри не унимались, твердо решив превзойти друг друга по части баек о злоключениях Уильяма Оуэна.

– ... и вот, когда бедняга Билли пытается читать запретную книгу, раздается гром средь ясного неба и их обоих поражает молния! – закончил драматичным тоном профессор. – Естественно, мандарина тут же убило, но Билли уцелел, потому что так и не снял с себя шлем конкистадора!

Лорд Карстерс расхохотался так, что расплескал приправленный виски чай и чуть не упал со стула.

– И что, он н-никак не по-пострадал? – сумел наконец выдохнуть он.

– Ничуточки, – заверила его Мэри, раскачиваясь на стуле; пустая фляжка со стуком упала на стол. – О, к нему с неделю после этого прилипали металлические опилки, а так ничего.

– Валлиец, знаете ли! – закончили все в один голос.

На этот раз смех получился негромким, быстро сойдя на нет. Снова наступило продолжительное молчание. Слышалось лишь легкое потрескивание углей в камине, да где-то на улице заржала лошадь, а потом залаяла собака.

Профессор, вздохнув, вытер салфеткой слезы смеха.

– Уильям Генри Оуэн был хорошим работником и отличным другом, – тихо произнес он. – И мне лично будет его очень не хватать.

Соглашаясь с ним, Мэри и лорд Карстерс высоко подняли кружки. Профессор поддержал их жест.

– За Билли, – провозгласили они и допили то немногое, что еще оставалось на дне. Затем все трое бросили кружки в камин, и те разлетелись вдребезги, словно разбитые мечты.

В наступившей после этого тишине проф. Эйнштейн вытер салфеткой мокрый стол и неуклюже сунул сырую тряпку в карман.

– Думаю, несколько часов сна – это то, что нам сейчас нужно. Оставайтесь, пожалуйста, Бенджамин. У нас есть роскошная комната для гостей, и мы можем послать в клуб за вашими вещами.

Не в состоянии удержаться, лорд со вкусом зевнул.

– Спасибо, сэр, – устало пробормотал он. – Думаю, так будет разумней всего. Этот чай, знаете ли... Очень крепкая штука.

– Именно так, юноша! Именно так.

До крайности смущенная, Мэри потянула дядю за рукав.

– Его нельзя туда, – прошептала она, – комната для гостей уже сколько недель не проветривалась!

– Чепуха, – заявил Карстерс, снисходительно усмехнувшись. – В моем нынешнем состоянии неудобно спать будет, только если постель загорится.

– Как скажете, Бенджамин, – пробормотала она, чувствуя себя без всякой заметной причины совсем маленькой девчонкой. – Тогда разрешите пожелать вам спокойной ночи.

К горлу Карстерса подступили нежные слова, но, взглянув на профессора, он оставил их при себе, ограничившись лишь ответным пожеланием спокойной ночи. Нетвердо поднявшись со стула, проф. Эйнштейн проводил лорда в комнату для гостей, в то время как Мэри побрела по коридору к своей комнате. Сон слетел к эмоционально выжатым людям на быстрых крыльях, и боги были добры к ним, так как спали они без всяких сновидений.

Утром лорд Карстерс проснулся, чувствуя себя на сто процентов лучше. Постель была превосходной, а несколько минут физических упражнений разогнали кровь в жилах и прояснили сознание.

Пристанище оказалось более чем сносным. О, да, ботинки не были начищены, и его не ожидал свежий номер «Таймс», но эти мелкие соображения развеивались твердым знанием, что Мэри здесь же, под одной с ним крышей.

Однако во рту у него стоял вкус дохлой полевки. Что за помрачение на него нашло – испортить доброе ирландское виски английским утренним чаем! Брр.

На туалетном столике его ждал тазик с теплой водой, рядом стоял один из его дорожных саквояжей, доставленный из клуба. Превосходно! Приведя себя в порядок, лорд сбежал по лестнице, предвкушая встречу с Мэри. Он прошел на кухню, где уже были разведены все пары, и застал там полную женщину, которая бодро месила тесто для хлеба.

– Доброе утро, ваша светлость! – пропела кухарка. – Завтрак ждет в столовой. Вы проходите, а я мигом принесу вам чашечку отличного чаю.

– Э-э, благодарю вас, мисс... э-э... – запинаясь, произнес он и развел руками, не зная имени.

– Катрина, сэр, – тут же назвалась она, шлепая тесто в кастрюлю.

– Спасибо, Катрина, – улыбнулся лорд Карстерс. – А есть ли шанс получить вместо чая кофе?

Кухарка сделала почтительный книксен.

– Разумеется, ваша светлость, – ответила она, оставляя тесто подниматься, после чего деловито загремела чем-то в кладовой.

Услышав голоса, доносящиеся из-за раздвижных дверей, лорд Карстерс толкнул створку в сторону и оказался в столовой. Склонясь над длинным столом, профессор и Мэри о чем-то совещались, глядя в какие-то бумаги, по виду – расписания поездов и пароходов.

– Доброе утро, юноша! – энергично поздоровался проф. Эйнштейн, отрываясь от бумаг. – Как вы себя чувствуете?

Влекомый манящим запахом, Карстерс подошел к буфету, снял крышку и обнаружил под ней блюдо с копченой селедкой.

– Великолепно, сэр, – ответил он, беря двойную порцию... нет, тройную. Приподняв крышку еще одного блюда, лорд обнаружил холодные яйца и гренки. Ну точь-в-точь такие, бывало, готовила мамина кухарка! Как это по-домашнему.

Основательно загрузив тарелку, лорд Карстерс занял место за столом напротив дяди и племянницы.

– И вам доброе утро, мисс Эйнштейн, – улыбнулся лорд, пристраивая салфетку. – Надеюсь, вам хорошо спалось?

– Учитывая обстоятельства, да, – мило улыбнулась в ответ Мэри. – Благодарю вас.

Карстерс поискал взглядом чашу для ополаскивания пальцев, и, не увидев ничего похожего, решил, что сойдет и так. Богатый опыт путешественника приучил его обходиться без всяких удобств.

– И какие же у нас планы на сегодня, профессор? – спросил он, подступаясь к горе еды.

– Мы отправляемся через час, юноша, – сообщил профессор из-за проспекта пароходной компании. – Так что вы уж, пожалуйста...

Задержав на полпути тяжело нагруженную вилку, лорд Карстерс тщательно прожевал, проглотил и воскликнул: – Превосходно!

Вошла Катрина с чистой чашкой и дымящимся кофейником. Аромат был божественный, и все трое исследователей налили себе по кружке.

– Вы надолго уезжаете, профессор? – спросила Катрина, убирая со стола грязные тарелки. – Если да, то в этом году прислуга могла бы приступить к весенней уборке немного пораньше.

Уже вернувшийся к изучению расписания, профессор покосился в сторону кухарки.

– Что? О, да, вероятно, на несколько недель.

– И куда на этот раз, сэр? – с любопытством спросила Катрина, закрывая крышку сахарницы от настырных мух.

Опустив пароходный проспект, проф. Эйнштейн ответил ей очень выразительным, долгим, суровым и холодным взглядом.

На Катрину этот спектакль не произвел ни малейшего впечатления.

– А, снова тайны, – хихикнула она и скорым шагом покинула столовую, закрыв раздвижную дверь толчком крутого бедра.

– Так куда же мы направляемся, сэр? – спросил лорд Карстерс, щедро намазывая маслом ломтик поджаренного хлеба. Он к этому времени уже умял половину стоящего на столе «фермерского набора»; как говаривал его отец, чем лучше ешь, тем крепче спишь.

– Мне казалось, что без карты и браслета мы в совершенно безвыходном положении.

– Полнейшая чушь, юноша, – возразил проф. Эйнштейн, распихивая какие-то бумаги по внутренним карманам сюртука. – Сначала мы отправимся во Францию; нет, моя дорогая – это что касается твоего вопроса, – я думаю, лондонский паром отпадает. Мы должны избегать очевидных шагов. Эти слуги Бога Кальмара и так уже чересчур много о нас знают, раз напали прямо здесь, в музее.

– Главное – осторожность, – с большим трудом выговорил Карстерс, старательно жуя.

– Совершенно верно, юноша, – согласился проф. Эйнштейн, обводя огрызком карандаша указанное в расписании время. – Мы отправимся в десять тридцать поездом Южной железной дороги до Саутгемптона, а оттуда отплывем полуденным паромом.

Приняв эту информацию без каких-либо внешних проявлений, лорд Карстерс набросился на идеально приготовленную копченую селедку. И спросил чуть более индифферентным тоном, чем было бы естественно:

– А Мэри будет сопровождать нас?

– Боюсь, что нет, – ответила она, вытирая рот салфеткой. – Кто-то должен оставаться здесь, чтобы охранять музей. Мы не можем быть уверены, что бандиты забрали все, что им было нужно, а я знаю музей лучше, чем кто-либо другой. Разве не так, дядя?

Проф. Эйнштейн кивнул, складывая карту.

– Совершенно справедливо. Они каким-то образом сумели пройти мимо кошек, и одно это достаточно серьезно беспокоит меня. Настолько, что представляется благоразумным, чтобы кто-то из нас остался. Для прикрытия тылов, так сказать.

– Но сэр! – ошеломленно воскликнул лорд Карстерс, роняя вилку. – Женщина, одна, без защиты?

Мэри хладнокровно извлекла из-под стола на обозрение карманный «Адамс-32». Ствол хорошо смазанного оружия заблестел в утреннем свете.

– Одна, но прошу заметить, не без защиты, – проворчала она сурово.

– И к тому же отличный стрелок, – с гордостью добавил проф. Эйнштейн, засовывая в разные карманы новые бумаги. – Даже намного лучший, чем я.

Странным образом взволнованный, лорд Карстерс открыто смотрел на вооруженную женщину.

– Тогда я буду с нетерпением ожидать дня нашего возвращения.

Убирая револьвер в кобуру, Мэри многозначительно помолчала, прежде чем бросить ответный взгляд, более дерзкий и искренний.

– А я, сэр, буду горячо молиться, чтобы этот день настал побыстрее.

При этом обмене романтическими репликами Феликса Эйнштейна чуть не стошнило, потребовалось приложить все силы, чтобы удержаться. Господи, сделай милость, сохрани меня от страданий юношеской любви.

* * *

В быстрой последовательности мужчины закончили завтрак, умылись, оделись, вооружились и погрузились в поджидающую их одноконную карету. Лорд Карстерс даже не удивился бы, снова увидев Дэвиса. Но кучер был другой – тощий малый с вислыми усами, и лысый, как яйцо-пашот. Когда исследователи садились в кэб, кучер лишь коснулся головного убора в знак приветствия, без намека на какие-то особые узы товарищества.

Интересно.

Когда кэб, гремя колесами по булыжной мостовой, завернул за угол, Мэри Эйнштейн стояла на улице и смотрела, как он исчезает в потоке оживленного лондонского уличного движения. Она постояла несколько минут, а затем вернулась в музей. Тщательно заперев железные ворота, она, прежде чем уйти в дом и запереть входную дверь, повесила на решетку ограды написанное от руки объявление.

Проходивший мимо и насвистывавший нечто немелодичное трубочист случайно взглянул на объявление и остановился как вкопанный. «Закрыт на весь период...»? Такие объявления во время войны вешают. До чего же чудно.

На вокзале было оживленно: шум, толчея, франты и оборванцы бок о бок в одной толпе; голосистые лотошники продавали пирожки с мясом, а уличные мальчишки ныряли в сточные канавы и визжали от радости, находя оброненную монету.

– Что вы сейчас сказали? – снова проревел профессор Эйнштейн, с громким стуком роняя на пол чемодан.

– Все билеты проданы, – повторил клерк в зарешеченном окошке билетной кассы. – Вам придется отправиться следующим поездом, в четыре сорок.

– Н-но это слишком поздно, – заикаясь и чуть ли не в смятении вымолвил профессор. – Мы же не успеем на паром через пролив!

– Это не мои трудности, приятель, – спокойно ответил кассир, уже глядя мимо исследователей. – Следующий, пожалуйста!

Сдерживая стоящих в очереди одной своей массой, лорд Карстерс угрожающе навис над окошком.

– Послушайте, сэр, я член палаты лордов, наверняка что-нибудь можно сделать.

– Сожалею, милорд, – пожал плечами кассир. – Но сделать ничего нельзя, будь вы хоть самой королевой. «Все билеты проданы» то и означает – Все Билеты Проданы.

Поскольку Карстерсу было не привыкать иметь дело с представителями низших классов, он беспечно достал из внутреннего кармана сюртука бумажник и помахал в воздухе пачкой пятифунтовых банкнот.

– Коль уж речь зашла о Ее Величестве, вы случайно не коллекционируете портреты членов королевской семьи? У меня тут несколько дюжин лишних – мог бы презентовать вам.

Уставясь на сумму, равную его полугодовому жалованью, кассир вытер непроизвольно стекшую на подбородок слюну.

– Не сойти мне с этого места, да для такого джентльмена как вы, я бы в лепешку расшибся, – шумно вздохнул он. – Но ответ прежний и честный: «нет». Все места забронированы контингентом Королевских инженерных войск.

При этих словах проф. Эйнштейн встрепенулся.

– Ну конечно! – радостно воскликнул он. – За мной, юноша. Мы едем.

Увлекая за собой сбитого с толку лорда Карстерса, профессор сошел с забитой народом платформы и направился к голове длинного поезда. Во всех вагонах, в каждом окне были видны мрачные, орущие друг на друга личности. Лорд Карстерс начал было задавать вопрос, но его слова утонули в оглушительном шипении паровоза, смешавшемся с громкой речью пассажиров и возгласами поторапливающего их кондуктора.

– Не беспокойтесь, юноша, я устрою нам места, – уверенно заявил профессор, когда пронзительный свист пара стих. – Пойдемте-ка, поговорим с машинистом.

– А какой смысл? – спросил лорд Карстерс. – Машинист не занимается размещением пассажиров.

Так и излучая таинственность, Эйнштейн снисходительно хмыкнул.

– А вот сейчас увидите.

В открытой кабине локомотива машинист с помощником деловито проверяли показания шипящих манометров и тикающих датчиков, в то время как мускулистый кочегар безостановочно подхватывал на совковую лопату уголь из черной горы антрацита в задней части кабины и отправлял его в пышущую огнем топку под пыхтящей машиной.

Немного подождав из вежливости, пока на них обратят внимание, проф. Эйнштейн дипломатично кашлянул, а затем громко постучал львиной головой серебряного набалдашника трости по железному листу пола.

– Да? И какого дьявола вам надо? – неприветливо бросил седой машинист, стирая грязной головной повязкой пот со лба.

Помощник машиниста глянул на Эйнштейна и Карстерса с открытой враждебностью, в то время как сосредоточенный на своей нескончаемой работе кочегар вообще не повернул головы в их сторону.

– Здравствуйте. Видите ли, сэр, – произнес профессор располагающе дружелюбным тоном, – дело в том, что нам с другом крайне важно поспеть на пароход в Саутгемптоне и поэтому необходимо сесть на этот поезд.

Чуть поодаль вдоль состава шел смазчик, касаясь колес длинным носиком масленки. Кондуктор уже закрывал двери вагонов перед отправлением.

– А мне-то что до того, господин хороший? – проворчал машинист и потянул за рычаг, выравнивая нарастающее давление в поршнях. Из сплетения железных труб на стенке машины со свистом вырвался белый пар, затянув кабину горячим туманом.

– Ну-у, – протянул проф. Эйнштейн, странными движениями потирая руки, словно они онемели, – я просто думал... – Профессор взялся правой рукой за левый локоть, одновременно стряхивая невидимую пыль с лацканов. – Нет ли чего такого... – он провел ладонью по волосам и поправил воображаемый галстук-шнурок, – ...чем вы могли бы помочь нам, заблудившимся путешественникам из далекой страны.

Профессор произнес еще лишь половину всего этого вздора, а машинист с помощником уже заулыбались. К концу же они просто сияли от удовольствия.

– Ну конечно же! Никаких проблем! – радостно воскликнул машинист. – Хоть в служебном вагоне вместе с поездной бригадой езжайте, хоть оставайтесь здесь с нами. Будет довольно сильно продувать, но у меня тут есть, чем согреться, поделимся с вами.

– Спасибо, это было бы замечательно, – с улыбкой поблагодарил профессор. Загородив обзор Карстерсу, Эйнштейн секунд тридцать обменивался рукопожатием с машинистом.

– Хватайте чемоданы, юноша, – громко распорядился профессор Эйнштейн, ставя ногу на ступеньку металлической лесенки. – Не первый класс, конечно же, зато общество, я думаю, вам покажется куда как более интересным.

– Вы все тут франкмасоны, что ли? – прошептал лорд Карстерс, передавая в кабину коричневый кожаный «гладстон». Как ему смутно помнилось, он читал статью в «Газетт», которая, кажется, намекала, будто большинство представителей технических профессий, архитекторов и ученых принадлежит к этому тайному обществу.

Принимая саквояж с туалетными принадлежностями, Эйнштейн изобразил шок.

– Лорд Карстерс, вы ведь не можете не знать, что правительство Ее Величества объявило общество франкмасонов вне закона и что членство в этом запрещенном ордене карается тюремным заключением?

Машинист с помощником закивали в знак согласия.

– А ведь и правда, профессор, – ответил Карстерс, изо всех сил стараясь сохранить на лице серьезное выражение. – Извините, ошибся.

Проф. Эйнштейн украдкой лукаво подмигнул лорду. Скрывая улыбку, лорд Карстерс продолжил переправлять в кабину многочисленные чемоданы и сумки, и едва он с этим справился, как кондуктор объявил отправление.

– Следующая остановка – Саутгемптон! – раздался победный клич профессора.

Темноту большого холодного каменного зала разрезал лишь свет единственной масляной лампы, которая была подвешена к засаленной потолочной балке.

Все пространство каменного пола занимали фигуры в балахонах; стоя на коленях, они монотонно нараспев тянули какие-то слова, раскачиваясь из стороны в сторону и не сводя глаз с худого мужчины, возвышавшегося над ними. Кроваво-красный балахон предводителя был богато украшен, а голову увенчивала сложного рисунка корона, которую он постоянно поправлял, продолжая при этом изучать вполне современную карту Центральной Европы.

– Да, – процедил сквозь зубы Верховный Жрец, проводя костлявым пальцем кривую линию по яркой цветной поверхности бумаги. – Это мне нравится. Замечательно! Лучшего места для смертельной ловушки и быть не может.

Толпа при этих словах прекратила песнопение.

– Реки, о любимый жрец, мы внемлем словам твоим! – выкрикнула женщина в балахоне, и толпа согласно загудела.

– Так слушайте же внимательно, братие, – повелел жрец. – Слушайте и повинуйтесь, во имя Бога Кальмара.

Больше не раскачиваясь, толпа замерла, внимая вождю.

– Воспользовавшись порталом, первая группа будет ждать «Восточный экспресс» в Милане. Затем, смешавшись с пассажирами, они сядут на поезд «Итальянский центральный», следующий в Рим, – жестко рубил жрец. – Они ничего не должны предпринимать до тех пор, пока поезд не проследует город Кодого; тогда они должны встать и убить всех в поезде.

– Всех? – озадаченно переспросил кто-то. – Даже женщин и детей?

– Враги наши могут изменить внешность, – рассудительно заметил жрец. – Ни одного оставшегося в живых – это гарантия нашего успеха.

Бормоча клятвы повиновения, люди в балахонах затрясли головами. О, мудрейший, Верховный Жрец Бога Кальмара.

– Одновременно, – продолжал жрец, поправляя корону, – вторая группа будет ждать момента, чтобы взорвать динамитную бомбу на Апеннинском мосту. – Его палец ткнул в карту. – Взрыв уничтожит опоры, когда по мосту будет проезжать «Центральный экспресс», и сбросит поезд и всех уцелевших пассажиров с высоты четырехсот ярдов в ледяные воды реки По.

– Но, Святейший, – перебил субъект с забинтованным носом, – разве нам не следует напасть немедленно, и если мы потерпим неудачу, отправить еще одну группу, а потом, если нужно, – еще одну?

– Мы утопим осквернителей в своей крови! – выкрикнул какой-то возбужденный фанатик.

Верховный Жрец улыбнулся своим присным. Ах, они ведь такие дети, неискушенные в порочных путях мира сего.

– План, достойный восхищения, – сказал он. – Но нет. Если мы потерпим неудачу, наша дичь может упорхнуть – сойдут с поезда и отправятся дальше каким-нибудь иным маршрутом, чем серьезно осложнят нашу задачу убить их. Нет. Наша величайшая сила в тот момент будет в их иллюзии отсутствия угрозы. Кроме того, долгое ожидание убаюкает их, внушив ложное ощущение безопасности, так что, когда мы ударим, они будут захвачены врасплох!

Эта хитроумная стратегия вызвала среди поклонников Бога Кальмара одобрительное бормотание.

– Им никак не уйти, – самодовольно ухмыльнулся Верховный Жрец, проводя костлявыми пальцами по карте Италии. – С той минуты, как они сядут в «Итальянский центральный», профессор Эйнштейн и лорд Карстерс покойники!