Фильчаков ВладимирТот, кто отражается в зеркале

Владимир Фильчаков

Тот, Кто Отражается В Зеркале

Fortis imaginatio generat casum.(1)

Мишель Монтень. "Опыты", кн.1

Ну еще бы я не поехал! Хоть и чувствовал, что меня могут надуть. Двадцать пять тысяч долларов за неделю неизвестно какой "необременительной" работы! Да и кто бы не поехал? Любой поехал бы. Потому что шанс все-таки есть. Есть шанс, что тебя не облапошат как последнего простака, а честно заплатят. И пусть шанс этот мизерный... Разве не всегда так бывает - чем меньше шансов, тем больше надежд?

Самый настоящий замок. Серый камень, башни с бойницами, ров с водой, подъемный мост. Не хватало зловещей грозы, мрака и грохота грома, чтобы настроить меня на соответствующий лад - сияло солнце, пели птички и замок выглядел вполне прилично. Такси въехало в ворота, шины прошелестели по гравийной дорожке вокруг бассейна с золотыми рыбками. Широкая лестница с балясинами, белая, чистая. Перед дверьми важный дворецкий в ливрее, сразу поспешивший навстречу. Церемонные приветствия. Чемодан, подхваченный ловкими руками невесть откуда взявшегося слуги. Огромный гулкий вестибюль, снова лестница, переходы, коридоры... - Ваши комнаты, сэр.

Именно комнаты, да! Гостиная, кабинет, спальня, ванная, туалет. Что-то вроде номера люкс в отеле, из тех, что стоят две-три сотни долларов в сутки. Мебель в стиле ампир или как там его, я в этом не разбираюсь. Огромное зеркало в золоченой раме. Кровать размером со стадион. И я не преминул на нее завалиться прямо как был, в дорожном своем костюме. Банально, да? Ну и что? Кому из нас, выросших в полунищете, никогда не хотелось вот так упасть на такую огромную кровать? И еще. Подумалось - если и будут надувать, то красиво. Дворецкий посмотрел равнодушно, сказал: - Ужин в восемь часов. И ушел.

А я, оказывается, устал. Тяжесть в веках, сонливость. А почему бы не поспать? И поспим! До ужина еще два часа. И я уснул. Проснулся от взгляда. Открыл глаза... На меня смотрело самое очаровательное существо, какое я когда либо видел. Светловолосая девушка, завернутая в кисею. - Вы кто? - поинтересовался я. - Привидение?

- Привидение, - с готовностью согласилась девушка. - Но тише, умоляю вас! И оденьтесь, пожалуйста, я отвернусь.

Я посмотрел на себя. Лежу под одеялом. Я пошевелился и обнаружил, что на мне надето что-то вроде пижамы. Странно. Кажется я вроде бы не раздевался? И пижаму сроду не надевал... Встал, с удивлением посмотрел на свою одежду, аккуратно разложенную на низком столике.

- Да поторопитесь же! - нетерпеливо сказала девушка. - Разве вас не ввели в курс дела?

- Нет, представьте себе. - Я почувствовал раздражение. Посмотрел на часы. Шесть часов. Сколько же я спал? Полминуты, что ли? А девушка достала откуда-то из недр своей кисейной накидки сотовый телефон, набрала номер и сказала: - Жертва еще не готова. Да. Минут пять-семь. Хорошо. Я замер с одной надетой штаниной. - Кто это жертва?

- Кто, кто... Вы, кто же еще. Да, зря вас не ввели в курс дела, я же говорила, что нужно было сообщить сразу... Так. На надувательство это уже не похоже. Что еще за шутки?

- Какие шутки? - раздраженно сказала девушка в ответ на мои мысли. - Никаких шуток. Сегодня Черная Месса, и вы будете принесены в жертву, вот и все. Да одевайтесь же вы скорей!

- Послушай, детка, - сказал я, повязывая галстук и с сожалением думая о том, что в кармане брюк нет пистолета, который надо было обязательно взять с собой на всякий случай. - Послушай, детка, хватит шутить. И вообще, шла бы ты отсюда подобру-поздорову, а? Не до знакомства с тобой мне. Девчонка передернула плечами, недовольно поморщилась.

- А я говорила, что надо предупредить. Все себя так ведут. Только ведь меня никто не слушает. А уйти - я уйду. Только ведь без меня вы дороги не найдете, и граф гневаться будет, если Месса хоть на минуту задержится. Впрочем... - она задумалась на минуту. - Такого случая еще не было. Месса, это вам не собрание какое-нибудь, на нее не опаздывают. Ну, вы готовы?

Собственно говоря, испугаться по-настоящему я еще не успел, хотя в голове и крутились мысли про сатанистов, заманивающих с помощью различных приманок свои жертвы. В моем случае приманкой оказались двадцать пять тысяч долларов, обещанных мне за неделю "необременительной" работы. Ну да, что может быть обременительней быстрой смерти под ножом маньяка-сатаниста? Девушка нетерпеливо топнула: - Так вы идете или вас придется тащить?

Я промолчал, а девчонка снова топнула и принялась набирать номер. Я рванулся к ней и выбил телефон из рук. И тут двери в спальню открылись и на пороге возникли два здоровенных парня в черных трико. На головах у них были черные платки, такие же платки скрывали нижние части лиц. Парни молча подошли ко мне, железными пальцами взяли меня под локти и потащили к выходу. Я даже не сопротивлялся - по той силе, с которой они сжимали мои локти я понял, что мне с ними не справиться. Вот когда стоило пожалеть, что в свое время не удосужился изучить какое-нибудь из восточных боевых искусств. На меня навалилась слабость и я позволил увести себя. Меня провели по коридору, спустили по узкой лестнице в подвал, втолкнули в огромное ярко освещенное множеством факелов помещение и повалили на огромный дубовый стол. Как я успел заметить, никаких пентаграмм и перевернутых крестов, только в беспорядке повсюду расставленные факелы. И когда меня начали привязывать к столу, я по-настоящему испугался. По всему выходило, что это никакая не шутка. А когда я увидел мужчину в красном трико и маске, мой страх перерос в панический. Мужчина начал что-то монотонно говорить на непонятном языке, и тогда я закричал. Мне заткнули рот какой-то тряпкой, я бился в путах и вдруг увидел занесенный надо мной огромный нож... Внезапная слабость... Нож вонзается мне в грудь... Дикая боль... Свет меркнет...

Липкий пот покрывал мое лицо. Я вообще был весь мокрый. Дышать было нечем. Грудь сильно болела. Я разлепил глаза и ничего не увидел.

- Хм, - мысленно сказал я себе. - А жизнь после смерти вовсе не миф?

Что-то лежало у меня на лице, стесняя дыхание. Я поднял неимоверно тяжелую руку и откинул это что-то. Одеяло! Сразу стало видно спальню. Я лежал под одеялом абсолютно голый. Протянул руку к столику, нашел часы. Семь часов. Я зачем-то пощупал пульс на запястье. Пульса не было! "Батюшки, подумал я. - Этого только не хватало!" Пульса не было и на шее! Ну вот, допрыгался. А сердце-то хоть стучит? Сердце стучало. Слава Богу! Теперь и пульс нашелся, и на руке, и на шее. Живой, кажется. Это уже что-то. В дверь постучали.

- Войдите, - сказал я и не услышал своего голоса. - Войдите! - повторил я хрипло.

Вошла та самая девушка, только одетая в темно-зеленое платье почти до пола. - Здравствуйте, - сказал я как можно язвительнее.

- Угу, - отозвалась барышня, без приглашения присаживаясь на край кровати. - Почему вы спите?

Я подумал и сказал:

- Хочу. Барышня кивнула с таким видом, что будто она так и думала. - Меня зовут Яора, - сказала она после долгого молчания. - Владимир, - ответил я. Подумал и добавил: - Очень приятно. - Бросьте, - поморщилась Яора. - И совсем вам не приятно. - Это почему же? - осторожно поинтересовался я.

- Мне бы было неприятно, если бы я спала, а вы влезли ко мне в спальню.

- Так почему же вы влезли?

- Ага, значит вам все-таки неприятно? - она капризно надула губки, потом звонко рассмеялась. Мы снова помолчали. Я с интересом разглядывал ее и ждал продолжения. - Ладно, я пойду? - неуверенно спросила она.

- А... Э... Как вас там... Яора... А зачем же вы приходили?

- Как зачем? Познакомиться. Вот. Познакомились. - в голосе ее слышалась глубокая тоска. - Я пойду... - Подождите! Подождите! Я сейчас оденусь, вы только отвернитесь. - Зачем? - Что зачем? - Зачем отворачиваться? - Ну... Как же? Я, так сказать, голый...

- Да? Голый... Понятно. А отворачиваться все-таки зачем? - Я стесняюсь... - Ааа... Простите. Да, конечно, я отвернусь.

Я быстро оделся, сел рядом с ней и вдруг понял, что решительно не знаю, что ей сказать. Она, похоже, тоже не знала. - Эээ... А что вы делаете в этом замке? - наконец спросил я. - Понятия не имею, - тоскливо отозвалась она. - А вы? - Хм, я тоже не имею. Работаю. - Вот и я. Работаю. - Давно? - Не помню, - с нажимом сказала она. - Давно. Может быть. А вы? - А я только что приехал. - А я все хочу уехать... Только никак не могу. - Почему? - Если бы знать...

Неожиданно для самого себя я обнял ее за талию. Она не вздрогнула, не напряглась, сидела равнодушно, уставившись в одну точку. Я опустил руку. Это все равно, что обнимать манекен. - Почему вы убрали руку? Я пожал плечами. Как она не понимает?

Она взяла мою руку и положила себе на талию. "Мужчина есть мужчина, - подумал я. - Его и манекен возбудить может." Я притянул ее к себе. Через минуту я забыл о манекенах. Она целовалась потрясающе! Платье сползло с нее как бы само, а я пожалел, что совсем недавно оделся...

Потом я вдруг почувствовал страшную усталость. Долгий переезд на поезде, потом на такси, потом дурацкий сон про собственное убийство, потом эта необыкновенная девушка... Словом, я уснул.

Когда я проснулся, Яоры рядом не было. Я нашел часы. Восемь часов. Я вспомнил об ужине. Кажется дворецкий говорил, что ужин будет в восемь часов. Когда это было? Сегодня? Вчера? Позавчера? Да и было ли вообще?

Я оделся, привел себя в порядок и вышел в коридор. Никого. И где, интересно, тут столовая? - Я провожу вас, сэр, - неожиданно сказал кто-то за спиной. - Вы меня напугали! - выдохнул я.

- Извините. Следуйте за мной. - Дворецкий обогнал меня, неторопливо пошел по коридору.

Огромная столовая на первом этаже. Невероятных размеров камин. Тяжелый дубовый стол, точь-в-точь такой, к какому меня привязывали во время мессы. Стулья с высокими спинками. Столовое серебро. На одном конце стола сидели четверо: Яора и трое мужчин. Мужчин я узнал, несмотря на то, что раньше я видел их в масках - это были двое моих провожатых и тот, который меня убивал. Я склонился в ироническом поклоне. - Здравствуйте, господа.

На меня посмотрели, кивнули. Я отодвинул стул, сел, принялся за еду. Покончив с салатом, промокнул губы салфеткой и сказал: - Ну-с, никто не хочет познакомиться? За спиной у меня бесшумно возник дворецкий:

- С вашего позволения я представлю вам гостей. Госпожа Мария (это про Яору-то!). Господин Валентин (тот, который вонзал в меня нож). Господин Александр (это один из конвоиров). Господин Павел. Господа, позвольте представить вам господина Владимира. Мы церемонно раскланялись. - Значит все вы гости, - сказал я. - А где же хозяева?

Мне никто не ответил. Не слишком словоохотливые собеседники. Я посмотрел на Яору-Марию. Та ничем не показала, что знает меня больше чем просто по имени.

Бесшумные слуги подали новое блюдо. Сдается мне, это были устрицы в вине. Вот чего никогда не ел, так это устриц. В вине. Без вина, впрочем, тоже. Куча всяких вилок возле тарелки. Какой из них пользоваться? Издержки совкового воспитания. Господа за столом довольно ловко управлялись с устрицами, и скоро и я научился этому искусству, подражая им. Честно говоря, устрицы мне не очень понравились. Могли быть и лучше.

Молчание за столом меня угнетало, и я сделал вторую попытку завязать разговор:

- Может быть господа все же соизволят сказать мне, где хозяева этого дома? Господа не соизволили. Я отодвинул вазочку с мороженым и сказал:

- Дорогие друзья, вы совершенные невежи! Поверьте, я никогда еще не встречал столь плохо воспитанных людей. Да полноте, господа ли вы? Вы, скорее всего - товарищи. Дворецкий! - Да, сэр?

- Впредь подавайте еду мне в комнату. Я не желаю делить трапезу с этими людьми. - Слушаю, сэр.

Я встал и окинул взглядом стол. Моя речь не произвела никакого впечатления. То есть решительно никакого, словно все, что я только что сказал, я сказал самому себе, мысленно. Я невежливо хмыкнул и отправился к себе, недовольный собой. Я вел себя по-дурацки. Не следовало этого говорить, совсем не следовало.

Скинул пиджак, подошел к зеркалу и стал себя разглядывать. Занимался этим я довольно долго, корчил рожи, отражение послушно корчило рожи в ответ. Потом вдруг появилось такое чувство, что что-то здесь не так. Долго я не мог понять, в чем дело, даже отходил от зеркала, бродил по комнате, благо размеры ее позволяли бродить по ней, не слишком утруждая себя поворотами. Потом вдруг понял, что именно было не так - зеркало. Всегда вроде бы оно было мутноватым, тусклым, а сейчас стекла не было видно, словно оно стало таким чистым, что почти исчезло. Или не почти? Я протянул руку, коснулся стекла и поразился - оно оказалось теплым. Словно я прикоснулся не к стеклу, а к руке другого человека. И тут произошло невероятное - изображение начало отставать от меня! Сначала совсем чуть-чуть, потом все больше и больше. Наконец оно сухо сплюнуло в сторону и сказало:

- Ну, чего уставился? - Да так... - только и нашел что сказать я.

- Ты никогда не думал, что в зазеркалье не дает попасть не стекло, а Тот, Кто Отражается В Зеркале? Он-то тоже хочет попасть в свое зазеркалье. Принеси стул. - Что? - Стул, говорю, принеси. Я сесть хочу. Я тупо повиновался на ватных ногах. Сели. - Ну? - сказало отражение. - Что ну? - Я говорю, хочешь попасть в зазеркалье? - Зачем?

- Ну вот. Как зачем? Зазеркалье же! За-зер-каль-е. Разве не интересно?

- Интересно.

- Ну так давай, лезь.

- Куда?!

- Бог мой, сюда, куда же еще?

- А ты не будешь мешать?

- Постараюсь. Попробуй.

Я медленно встал. Отражение осталось сидеть. Было от чего свихнуться! Я подошел, протянул руку. Стекла не было! - Смелее, смелее, - подбодрило отражение.

Теперь зеркало было не зеркалом, а дверью в другую комнату, как две капли воды похожую на первую. И я шагнул за порог.

- Поздравляю, - сказало отражение, протягивая руку. - Никогда не хотел пожать руку самому себе?

- Хотел, - соврал я, пожимая руку. Ирреальное зрелище!

- Ладно, ты тут поброди, а я побуду с другой стороны. Для равновесия.

- Угу, - сказал я. И он вышел на ту сторону. Победно улыбнулся.

- Как давно я ждал этого!

- Чего этого?

- Этого. Того, что найдется болван, который поменяется со мной местами. - Он засмеялся, а у меня похолодело в животе, словно я наелся льда. Я бросился к зеркалу, но и он тоже метнулся навстречу и в плоскости стекла мы столкнулись. Я пытался пересилить его, но тщетно.

- Не говорил ли я тебе, что в зазеркалье не дает попасть не стекло, а Тот, Кто Отражается В Зеркале? - пропыхтел он. - Пусти, - сказал я, вернее, хотел сказать.

- Не пущу. - Отозвался он и снова победно улыбнулся. А я вдруг непроизвольно повторил его улыбку!

- Хорошо, хорошо, - сказал он, скалясь, а я шевелил губами, беззвучно повторяя за ним. - Ну вот, теперь ты вошел в роль и я могу уйти.

Он повернулся ко мне спиной. Неведомая сила развернула меня и заставила идти к двери. Я открыл дверь и вышел в коридор, просунул голову назад и подмигнул. Дверь закрылась. Никакого коридора не было! Была темнота и пустота. Я хотел повернуться, но не смог. И тут до меня дошло наконец, что же случилось. Я стал Тем, Кто Отражается В Зеркале!

Это открытие нужно было переварить! Но мне не удалось сделать это как следует - я почувствовал, что медленно, но верно растворяюсь в темноте. Последней мыслью было: "Вот влип, так влип!"

Не знаю, сколько прошло времени, может час, может день, мне же показалось, что несколько секунд, те самые, когда я растворялся в темноте и пустоте несуществующего зазеркалья. Раздался стук в дверь и женский голос произнес: - Господин Владимир!

Меня круто развернуло, перед глазами возник край двери, я заглянул в комнату через щель и произнес: - Господин Владимир! Ага, его нет.

Я открыл дверь настежь, вкатил в комнату тележку с тряпками, ведрами и швабрами, тяжко вздохнул и подошел... подошла к зеркалу. Это была горничная, пришедшая убирать мои комнаты! Она долго вертелась перед зеркалом, а мне приходилось добросовестно повторять ее ужимки. Причем как я ни силился воспротивиться неведомой силе, поднимающей мои руки, ноги, растягивающей мое лицо в глупой улыбке глупой деревенской девушки, у меня ничего не получалось. Я был Тот, Кто Отражается В Зеркале! А в данный момент - горничная.

Потом я долго кружил по комнате, смахивая пыль мягкой щеточкой, потом вышел в спальню, оставив дверь открытой, и здесь произошло нечто странное - моя правая рука некоторое время продолжала махать щеточкой, а левая половина застыла как парализованная, потом я еще больше сместился влево и совсем застыл, хотя продолжал слышать, как девушка ходит по спальне, напевая себе под нос незамысловатую песенку. Так продолжалось минут пять, потом меня снова дернуло, на этот раз вправо, краем глаза я увидел дверной проем и в глубине гостиной проклятое зеркало, а потом снова застыл. И я понял! Никакого зазеркалья не существует! В зазеркалье есть только то, что отражает зеркало и только тот, кого оно отражает. Стоило девушке выйти из поля "зрения" зеркала, и я застывал, а стоило вернуться, я начинал двигаться. Бог мой, подумал я, ведь как только она уйдет, я снова растворюсь в темноте и пустоте и перестану существовать до тех пор, пока кому-то не вздумается войти в гостиную и отразиться в зеркале! "Останься, - твердил я умоляюще, останься, прошу тебя, не уходи так скоро!" И девушка словно послушалась она не спешила, раз двадцать бросала свою щеточку, подходила к зеркалу, вертелась перед ним, и я уже начинал любить ее лицо, неправильное, не очень красивое, простоватое и бесхитростное, но такое милое сейчас, сейчас, когда я понял, что стоит ей уйти - и я перестану существовать...

Но все-таки конец настал. Постелив на кровать свежее белье, девушка выкатила свою тележку и закрыла дверь... "Нет! - орал я мысленно. - Я не хочу! Я не хочу растворяться! Оставьте меня!" И что-то произошло. Я не растворился как в прошлый раз, более того, мне показалось, что я могу двигать одним пальцем. Я принялся старательно двигать им в темноте неотражаемого коридора и у меня получилось!

Не помню, сколько часов я восстанавливал подвижность всего тела, но наконец настал момент, когда я смог открыть дверь и подойти к зеркалу. Никто не отразился в мутноватом стекле. Правильно, ведь я - Тот, Кто Отражается В Зеркале, а в гостиной никого не было. Я прикоснулся к стеклу невидимой рукой - оно было твердым и холодным, каким и должно было быть. Я уныло побродил по своему зазеркалью, открывал двери в кабинет и ванную, закрывал их, оказываясь в пустоте, посидел на стульях, в креслах. Тело-то слушалось меня, но я его не видел. Я был невидимкой, я не отражался в зеркале, я не существовал. Вздор! А как же "Сogito, ergo sum"? (2) А никак. То есть еще как как! Я существую, раз мыслю! Не может же пустота мыслить! Значит что-то от меня осталось? У меня есть мозг, который, собственно, мыслит, значит есть и черепная коробка, в которую этот мозг помещен, голова, шея, плечи и все остальное. Только невидимые. Нет, почему же невидимые? Видимые! Еще как видимые, особенно когда кто-то входит в комнату...

Меня вдруг швырнуло за дверь, я тут же открыл ее с той стороны и вошел в гостиную. Бог мой, это был сам я! - Привет, - сказал я, точнее - он. - Как дела? "Сволочь ты, - попытался сказать я. - Пришел поиздеваться?"

- Ну, не ругайся, - миролюбиво сказал он, принес стул и уселся напротив меня. Излишне говорить, что я проделал то же самое. - Не ругайся, не нужно. Пойми меня. За сто с лишним лет мир сильно изменился. Мне нужно привыкнуть, прежде чем я уйду отсюда... "Сто лет?!"

- Ну да. Что-то около ста десяти. Да-да, именно столько я был Тем, Кто Отражается В Зеркале, прежде чем ты... Ну ты меня понимаешь. Ну, не грусти, может быть тебе повезет больше чем мне. Как дела-то? "Паршиво. Да ты и сам знаешь. Вспомни себя."

- Да уж, хорошего мало. Ну ты извини. Не держи зла. Подумай о том, что когда-нибудь тебе придется точно так же облапошить какого-нибудь простака...

Он еще что-то говорил, а во мне закипало бешенство. Сидит, разглагольствует, снисходительно посмеивается, чувствует, что я не могу и пальцем пошевелить против его воли... Пальцем? А вот мы попробуем! И я попробовал. И у меня получилось, в точности как тогда, в темноте. Палец слушался меня! У него палец тоже шевелился в ответ, а он не обращал на это внимания. А зря! Я торжествующе улыбнулся, что вышло как раз во-время - он говорил что-то насчет того, что за многие многие годы заточения в зеркале я стану мудрым, почти как он, а тело мне наверняка достанется превосходное, он уверен, ведь ему же досталось мое, а то, что за это время все мои друзья и любимая ("дружище, у тебя есть любимая?") умрут - неизбежно, и к этому мне следует отнестись с философским спокойствием. Он и не заметил, что эта улыбка принадлежала не ему. Я попробовал двигать руками и ногами, причем так, чтобы не возбуждать до поры его подозрения, и у меня снова получилось. Я был готов к действию, а он сидел спокойно, расслабленно, ни о чем не подозревая и продолжал разглагольствовать. Я долго выбирал момент, и, наконец, когда он откинул голову назад и засмеялся, я рванулся к нему, проскочил сквозь стекло и схватил его за руку. Он был так ошеломлен, что не сопротивлялся, а я заломил ему руку за спину, поволок к зеркалу, втолкнул в проем. Он наконец пришел в себя, бросился к стеклу... Мы долго боролись, он - пытаясь выбраться из зазеркалья, я - пытаясь его не пустить. Наконец он сдался, лицо его исказилось, в глазах блеснули слезы. "Это не я сволочь, а ты" - пронеслось у меня в голове.

- Ну, ну, - сказал я, задыхаясь. - Не ругайся. Не нужно. Пойми и меня, в конце концов. Я просидел там несколько часов, но мне они показались вечностью. А мне не нужна вечность в зазеркалье. Прости. И прощай.

И я взял стул, он сделал то же самое, и мы с диким криком швырнули свои стулья в зеркало, и зеркало разбилось. Я с остервенением топтал крупные осколки, и они ломались на мелкие, и меня становилось много... Потом я остановился, отдышался, поднял маленький осколочек, и на меня глянули оттуда наполненные дикой ненавистью глаза. В дверь постучали. - Войдите! Вошел дворецкий. - Я слышал шум, сэр. Что-то случилось? - Зеркало, - ответил я. - Оно разбилось.

- Я пришлю горничную, она уберет осколки. А потом вам поставят новое зеркало.

- Не нужно. Пусть будет как есть. Да, вот еще что. Из ванной тоже уберите зеркало. Да побыстрее! - Слушаю, сэр... Он ушел, а я подумал, что всех зеркал в моей жизни мне не убрать...

Часы показывали девять. Вот только которые сутки пошли с тех пор как я приехал в этот замок? Мне казалось, что далеко не первые. И тут вдруг мне в голову пришла невероятная мысль, которая давно должна была прийти, но почему-то не пришла: откуда в пригороде сибирского города мог взяться средневековый замок? Причем не скоропалительное творение взбесившегося с жиру "нового" русского, а настоящий, с замшелыми камнями, истинно старинными воротами, подъемным мостом, с той самой стариной, подделать которую невозможно? Да и мебель в замке не вчера сделана. Итак - откуда же? И вообще - что я здесь делаю и кто мой работодатель, в конце концов? И кто эти люди, так называемые гости, то агрессивные, то молчаливые? Дворецкий, черт возьми, типично английский чопорный слуга, великолепно вышколенный, старомодный, словно вырванный из прошлого века... Горничные и слуги с деревенскими, но отнюдь не сибирскими лицами... В то же время все прекрасно говорят по-русски и другого языка как будто и вовсе не знают...

В дверь постучали и я вздрогнул. Нервы расшалились. Я обнаружил, что продолжаю стоять на осколках зеркала. Наверное это горничная пришла убирать. Но это оказалась вовсе не горничная, а господин Валентин в красном трико, но на этот раз без маски. Он нерешительно остановился на пороге, покосился на осколки.

- Что вам угодно? - довольно сурово спросил я. Валентин смутился, но не думал уходить и мне пришлось пригласить его сесть. Тут же в дверь снова постучали, это оказалась горничная, я махнул рукой - не сейчас! - и она ушла. - Ну-с? - я снова повернулся к Валентину. - Чему обязан?

- Видите ли... - нерешительно сказал он. - Я пришел... - Он вдруг замолчал и на лице его появилась мука, словно ему кто-то велел прийти сюда и что-то говорить, а вот что говорить, а, главное, зачем - не объяснил. Я пожал плечами, подождал минуту - он молчал, глядя мимо меня.

- Послушайте, - сказал я наконец. - Если вам нечего сказать мне, зачем вы здесь? - Мне есть что сказать, только я не знаю... - С чего начать?

Он отрицательно покачал головой. Меня он начал раздражать, и я стал думать о том, как бы повежливее выпроводить его, когда он вдруг сказал:

- Это трико... - он указал на свою ногу. - Вам оно ничего не напоминает?

- Еще бы! - я вздохнул. - Напоминает.

- Вот и мне тоже. - И он снова замолчал.

- Послушайте, - раздраженно сказал я. - Или вы объясните зачем пришли, или...

- Да, да, я объясню, - заторопился он. - Минутку, дайте мне собраться с мыслями.

Я снова пожал плечами, устроился поудобнее в кресле. Вообще все происходящее не должно было мне нравиться, но, почему-то, нравилось. Меня забавляло приключение с зеркалом. Особенно когда я вспоминал, какой страх охватил меня, когда я понял, что застрял в зазеркалье как джинн в бутылке. Вообще-то я человек реалистический, всякие там потусторонние штучки, магия, полтергейсты и телекинезы для меня всегда были как зеленые человечки кто-то там их видел, но существуют ли они на самом деле? - скорее всего нет. А тут... Что же это было? - Галлюцинация, - неожиданно сказал Валентин. - Что, простите? - Галлюцинация, - повторил Валентин. - Вы спросили, что это было, я ответил. - Я что, думал вслух? - А? Не знаю. Наверное. Я услышал. - Галлюцинация, говорите? Интересная мысль. - Вот вы вспомните, как вы здесь оказались?

- Как, как... Сайт в интернете... Заработок... Необременительная работа... Приезжайте... Адрес... - И вы поехали.

- И я поехал. Вот сейчас вдруг понял, что это было глупо. Но тогда почему-то это не казалось мне глупым. Мне очень нужны деньги.

- Всем нужны деньги, - он кивнул. - Не так уж это было и глупо. Вполне возможно, что вам заплатят. Даже очень возможно.

- Постойте! - я даже привстал. - Этот замок... Картинка была на сайте! Так что же, это все - галлюцинация? - Вся наша жизнь - чья-то галлюцинация.

- Вот как? А вот например, моя жизнь - это чья галлюцинация?

- Не знаю, - Валентин пожал плечами, поднял на меня глаза. - Но не думаю, что ваша. Я был потрясен. Вот так-так... - Ну и чья же тогда?

- Не знаю, - повторил он. - Это трудно установить. Можно, но трудно. Вам это надо?

- Надо, представьте себе. Если я кому-то снюсь, то мне хотелось бы знать - кому. - Не снитесь, - поправил он. - Сон - это совсем другое.

- Понимаю. И все-таки обидно - почему это моя жизнь не плод моей собственной галлюцинации?

- Ну, во-первых потому, что ваша жизнь - плод галлюцинаций большого числа людей. Другое дело, что влияние многих на вашу жизнь достаточно мало, и только один-два человека могут оказывать на нее достаточно сильное воздействие, причем вовсе необязательно, что это близкие вам люди, вы можете их даже и не знать. А во-вторых, если ваша жизнь была бы плодом только вашей галлюцинации, ваши желания исполнялись бы с пугающей быстротой. Ну, а поскольку этого не происходит... - ведь не происходит же? - вот видите... - Как-то это... унизительно.

- Унизительно? Ну, не более, чем допущение, что всей вашей жизнью управляет Бог. - Бог - это совсем не унизительно.

- Может быть. Кому как. - Послушайте, а что ВЫ здесь делаете?

- Я? - задумался Валентин. - Если бы знать. Боюсь, я - плод вашей галлюцинации. - А остальные? - И остальные тоже. Может быть. Впрочем, я не уверен. - А можно ли воздействовать на чужие галлюцинации? - Попробуйте. Только будьте осторожны, умоляю вас.

Он снова надолго замолчал, потом вдруг вскинул голову, огляделся, пробормотал какие-то извинения и вышел.

- Какие-то у меня недоделанные галлюцинации, - сказал я себе. - Хотя нет, я не прав. Вот эта комната, да и замок вообще - вполне доделанная и устойчивая галлюцинация. Только вот моя ли? Это несправедливо - мои галлюцинации недоделанные, а чьи-то - доделанные. Да ну! Все вздор! Какие галлюцинации! Бред какой-то! Обидно как-то чувствовать себя плодом галлюцинации. Хотя... Если разобраться...

Но разбираться не хотелось. Хотелось спать... Да, вот уснешь и что-нибудь стрясется, и обязательно неприятное.

Однако ничего неприятного не произошло. Не произошло вообще ничего. Я проснулся ранним утром, подошел к окну, больше похожему на бойницу, посмотрел наружу. Светло. Тепло. Лето, словом. Пришла неожиданная мысль: а какое сегодня число?

- Дворецкий! - позвал я, потом увидел на стене шнурок звонка, позвонил. Дворецкий явился через полминуты.

- Сэр?

- Какое сегодня число?

- Пятнадцатое июля, сэр.

- Я так и думал. Спасибо. - Я действительно так и думал. Я приехал сюда двенадцатого, и прошло уже три дня. - А теперь отведите меня к хозяину. Или к хозяйке. - Следуйте за мной, сэр.

Вот так легко? Какого же черта он не сделал этого раньше? Хм, а я его об этом просил? Мы прошли по лабиринту коридоров, лестниц, переходов, мимо многочисленных дверей (я подумал, что даже под страхом смерти не запомню дорогу) и оказались перед массивной резной дверью трехметровой высоты, в которую дворецкий осторожно постучал. Никто не отозвался. Тогда дворецкий сказал:

- Ладно, не будем ломать комедию. Входите! Да входите же! Вы хотели видеть хозяина, и вы его видите перед собой. - Вы?! - Да. А что, не похож? - Не очень. - Ну, это не существенно. Входите же!

Я повиновался. Мы вошли в запущенную, запыленную комнату, огромную, как зал для танцев. Всю обстановку составляли два глубоких кресла, в которые мы уселись друг против друга. - Вас удивляет обстановка? - спросил хозяин. - Немного. - Сами виноваты. - ??? - Ну конечно. Эта комната - плод вашего воображения.

- Вот как... Знаете, мне кажется, что мое воображение что-то не очень. Гости, например. Они какие-то странные... Теперь еще эта комната.

- Да нет, с воображением у вас все в порядке, - улыбнулся хозяин. Даже более чем, я бы сказал. Этот замок - очень удачно получилось. Да и гости тоже. - А вы? - осторожно поинтересовался я.

- Я? Нет, тут не вы постарались. - Он усмехнулся. - Впрочем, вы тоже приложили ко мне руку, на самом деле я немного не такой, может быть даже совсем не такой. Вы сделали меня чопорным, английским каким-то, наверное так выглядел Бэрримор из Баскервиль-холла.

- Послушайте... Но вот эта дурацкая черная месса... Ее тоже я придумал?

- Нет, тут накладочка вышла. Вы уж не сердитесь.

- Да я не сержусь. Хотя грудь до сих пор болит. А история с Яорой? - Какой Яорой? Ах, Яора... Ее зовут Мария, кстати. Это вам подарок. В качестве утешения.

- А этот... Который отражается в зеркале?

- А, он глупец. То, на что вам потребовалось несколько часов, он осилил только через сто лет. Не обращайте на него внимания. Только впредь будьте поосторожнее и не заходите в зазеркалье. Впрочем, трудно сказать, с какой стороны зеркала находится зазеркалье. Кстати, стоимость зеркала придется вычесть из вашего жалованья, вы уж не обессудьте. - Так мне все-таки заплатят? - А вы сомневались? Заплатят. - А дорогое ли зеркало?

- Ну, если его продавать на аукционе, да еще с тем, кто в нем отражается, думаю, тысяч на пятнадцать долларов оно потянет. - Вот это да!

- А вы думали, - улыбнулся хозяин. - Но с вас мы возьмем по остаточной стоимости, с учетом амортизации, - он засмеялся. - Тысячу долларов.

- Спасибо. Знаете, у меня отлегло от сердца. - Не сомневаюсь, - он снова засмеялся. - А когда я смогу получить расчет?

- Хм, - сказал он, - я ошибся. Я полагал, что следующим вашим вопросом будет "А в чем же заключается моя работа?" Вы более меркантильны, чем я думал. - Вас это огорчает?

- Мне все равно.

- Тогда ответьте когда я смогу получить расчет, а потом - в чем заключается моя работа.

- Отвечаю: расчет вы можете получить хоть сейчас, а в чем заключается ваша работа - я не скажу. Ну, не делайте такие большие глаза. Это вам знать не нужно. Здесь как раз такой случай, когда много будешь знать - скоро состаришься. Шучу. Но знание помешает работе, которая не закончится даже с вашим отъездом. Так что даже и не просите. Я не скажу вам это и после того, как вы получите деньги. Но догадываться вы можете, это ваше право. В принципе вы свои двадцать пять тысяч уже отработали, так что я могу отсчитать их вам тут же, не сходя с места.

- Будьте добры.

- Пожалуйста. - Он достал из внутреннего кармана ливреи толстую пачку банкнот, протянул мне. - Двадцать пять тысяч, получите и распишитесь. Насчет платы за разбитое зеркало я пошутил.

- Спасибо. Где расписаться?

Он засмеялся и я понял, что это тоже была шутка.

- Когда я могу уехать?

- Уехать? - он, казалось, растерялся. - Ах, уехать! Да хоть сейчас. Проводить вас к выходу?

- Да, пожалуйста. Хотя... Подождите. Сколько мне будет стоить десяток маленьких зеркал?

- Зачем вам?

- Небольшой сюрприз для Того, Кто Отражается В Зеркале.

Он долго смотрел на меня, не понимая, потом до него дошло и он засмеялся.

- Нисколько. Фирма дарит вам их. Я пришлю вам горничную. А сейчас позвольте проводить вас в ваши комнаты. Или, все-таки, к выходу?

- Можно один вопрос?

- Давайте.

- К чему все это?

- Вы неправильно ставите вопрос, - он улыбнулся. - От чего все это? - вот как нужно ставить вопрос. Не ОТЧЕГО, а ОТ ЧЕГО - почувствуйте разницу. И попробуйте ответить сами. Пойдемте.

В моей гостиной поставили новое зеркало. Я попросил об этом. Оно оказалось немного новее прежнего, лет этак на сто. Когда рабочие ушли, я подошел, посмотрел на свое отражение. Оно нахмурилось.

- Все еще злишься на меня? - спросил я. Он не ответил. - Перестань. Я уезжаю. Но у меня для тебя есть подарок. - Я показал на стопку зеркал, лежащих на столе.

"Не понимаю".

- Сейчас поймешь.

Я открыл дверь в коридор и повесил на стене первое зеркало. Он с интересом наблюдал за моими действиями. В конце коридора я повесил второе зеркало, так, чтобы в нем отражалось первое. Так, вешая зеркала на заранее вбитые гвозди, я вышел на парадную лестницу, ту самую, с балясинами. Здесь я укрепил последнее зеркало, заглянул в него.

- Ну, как тебе подарок?

"Спасибо!" - пронеслось в моей голове его восхищение. - "Теперь у меня есть весь мир!"

- Ну, про весь мир это слишком сильно сказано, но теперь у тебя немного больше, чем было раньше.

Он улыбнулся. Мы пожали друг другу руки через стекло, я подхватил свой чемодан, уже стоящий на лестнице и пошел к выходу. И я уже знал, что никакого замка в сибирском лесу нет, и стоит мне оглянуться назад, я не увижу ничего, кроме деревьев; я оглянулся-таки, но увидел не только деревья, но и старую-старую избушку, вросшую в землю, покосившуюся, почерневшую от времени - этакое таежное зимовье за сотни верст от ближайшего жилья; и никаких дорог вокруг, не говоря уж о такси, хотя могли бы и проводить по-человечески, как встретили, работодатели несчастные!

А хозяин был прав - не К ЧЕМУ все это, а ОТ ЧЕГО. Я знал, от чего. От той тоски, что охватывала меня каждое утро, когда приходилось просыпаться, от той безысходности, которая проглатывала меня ежедневно, от жуткого, испепеляющего желания исправить то, что произошло, и от сознания своего бессилия и невозможности что-либо изменить... И от того чувства, что хочется куда-то сбежать, где-то спрятаться и от сознания того, что никуда не убежишь и не спрячешься...Везет не только везунчикам, но и тем, кому перед этим фантастически не повезло. Мне, наконец, повезло. Нет, конечно же, эти двадцать пять тысяч долларов не исправят того, что было, но они позволят начать новую жизнь, в которой, возможно, уже не будет той тоски... Или будет? Да и повезло мне вовсе не из-за денег...

Я достал из чемодана плащ, перекинул его через руку - так, на всякий случай, - зашвырнул тяжелый чемодан в кусты и зашагал куда глаза глядят. Что ж, будем галлюцинировать дальше. И отражаться в чьем-то зеркале. Лишь бы зазеркалье оказалось достаточно большим. В конце концов, не все так уж плохо. Бывали же такие моменты, когда галлюцинация по имени Жизнь мне нравилась...

(1) Сильное воображение порождает событие. (2) Я мыслю, значит существую. Рене Декарт.