"Хэдон из Древнего Опара" - читать интересную книгу автора (Фармер Филип Хосе)

7.

Назавтра проводились церемонии последних похорон. Хотя Хэдону вовсе и не хотелось совершать жертвоприношение Хевако, но все же пришлось. От него этого ожидали, но было еще нечто более важное: если бы он не позаботился о пролитии крови быка для того, чтобы напоить погибшего соперника, за ним бы постоянно стала охотиться душа Хевако, и неудачи и ранняя смерть стали бы его уделом. У Хэдона не хватило бы собственных денег, чтобы приобрести хорошего быка, но поскольку ему очень скоро предстояло стать королем, не составило труда получить кредит.

И действительно, многие горели желанием дать ему денег, хотя было очевидно, что они ждали от него благосклонности после того, как он займет трон. Хэдона осаждали люди, жаждавшие его расположения, молившие его о справедливости, которую он не был в состоянии дать им, и просто желавшие прикоснуться к нему, ибо это могло принести удачу, а также верившие, что дотронувшись до него, они исцелятся от болезней. Хэдон удалился в бараки, но шум преследовал его…

Пришли официальные представители, которым предстояло подготовить победителя Игр к предстоящим церемониям. Они рассказали, как он назавтра должен будет пройти во дворец, в какую одежду облачиться, какие произнести традиционные слова и сделать жесты.

Мокомгу, гофмейстер королевы, также сообщил ему о том, какие ограничения будут наложены на него на ряд грядущих лет.

— Прошу прощения за свои слова, — сказал Мокомгу, — но ты юноша девятнадцати лет, у которого совсем нет опыта в управлении чем бы то ни было, оказался один на один с могущественной империей Кхокарса. К счастью, твою жену с пяти лет обучали умению руководить, и она, конечно же, осуществляет контроль за всем управлением, кроме дел, связанных с армией, военным флотом и техникой. Но что ты знаешь о находящихся у власти влиятельных лицах и об оппозиции, о проблемах в армии, военно-морском флоте, в строительстве дорог, фортов, правительственных зданий и храмов Ресу?

Хэдон был вынужден признать, что ему ничего не известно об этих вещах.

— Для овладения тонкостями правления, потребуется по меньшей мере десять лет, а еще есть, конечно же, и политика. При дворе существует много сильных группировок, и ты должен понимать, что они хотят и каковы их мотивы, и ты должен принимать решения, простые решения сложных вопросов, и все это для блага империи.

Хэдон, онемевший от ответственности и осознания своей невежественности, просто кивнул.

— Минрут может давать советы, но вовсе не обязан делать это, — сказал Мокомгу. — Однако он не тот человек. который любит бездействовать, и он, без сомнения, даст тебе возможность воспользоваться его мудростью и опытом. С другой стороны, ты не обязан следовать его советам.

Мокомгу сделал паузу, засмеялся и продолжил:

— У тебя есть преимущество на старте. Ты можешь читать и писать так же, как любой дающий благословение клирик. Нами правили короли, которые вступали на трон неграмотными, а умирали полуграмотными. Но мы попытались узнать о тебе как можно больше и выяснили, что ты, несмотря на бедность и отсутствие средств на учителей, самостоятельно выучил азбуку и арифметику. Это знак честолюбия и ума. Авинет было приятно слышать это и нам тоже. Однако кое-кто этому не обрадовался, эти люди предпочли бы иметь короля, который, будучи не в состоянии читать отчеты, зависел бы от того, кто мог это сделать.

— Хевако читал с трудом, — сказал Хэдон. — Что если бы он стал победителем?

— Авинет совсем не обязана благосклонно отнестись к победителю, — сообщил Мокомгу. — То, что она не объявила о своем намерении отказаться от тебя после последнего номера соревнований, означает, что ты ей приятен. Ты нравишься ей, она полагает, что ты очень красив, имеешь задатки великого воина и отменные мужские достоинства.

— Что она подразумевает под этим? — спросил Хэдон.

— Наша разведывательная служба опросила всех женщин, с которыми ты был в постели, — рассказал Мокомгу. — Все они сообщили, что ты великолепен. Конечно, это условие не обязательно, поскольку королева может иметь любовников, если только пожелает. Но она восхищается тобой, и ей также нравится, что у тебя хороший характер.

«Имея в виду, что у него слабый характер», — подумал Хэдон. У Авинет свои методы, его краткая встреча с нею продемонстрировала это.

— И что еще выяснили ваши шпионы? — спросил Хэдон. Он почувствовал, что ему стало тепло, в действительности — даже жарко.

— Что ты интересный собеседник, пьешь очень умеренно, легко приспосабливаешься, усердный труженик, ответственный, хотя временами предаешься юношеским шалостям, способен понести наказание, если оно заслужено, короче говоря, хоть тебе всего лишь девятнадцать, ты имеешь задатки достойного человека. И прекрасного короля. Ты, безусловно, великолепный атлет, но сейчас все обстоит не так, как в старые времена. Мускулы и хорошая скорость стоят на самом последнем месте в списке необходимых для занятия трона качеств.

— Также Авинет было приятно узнать, что ты преданный сторонник Кхо, в отличие, я должен добавить, от ее собственного отца. Хотя, конечно же, она сперва испытывала некоторые сомнения из-за твоего родства с Квазином. Однако королеву убедили, что ты не виноват в том, что ты в родстве с насильником жриц и убийцей охранников храма. Кроме того, мы выяснили, что ты не любишь Квазина. Да и кто его любит?

— Есть ли еще что-то, что вам не известно обо мне? — спросил Хэдон.

— Очень немногое, — ответил Мокомгу.

«Не смотри столь самодовольно, — подумал Хэдон. — То, кем я был, еще не гарантирует того, кем я стану».

На следующий день после службы, происходившей в огромной дубовой роще, высоко на склоне Кховота, жрицы совершили над Хэдоном ритуальный обряд купания. Его намазали душистым бальзамом и надели на него шляпу из перьев орла-рыбы, килт из таких же перьев и сандалии из шкуры священного гиппопотама. Поскольку он был членом Тотема Народа Муравья, на груди Хэдона красовалось стилизованное изображение головы муравья, нарисованное красной краской. Затем юношу провели по Дороге Кхо вслед за хранящим молчание оркестром музыкантов к открытой могиле. Здесь ему показали его золотую корону, которая лежала на дне могилы. Хэдону пришлось спрыгнуть в могилу, поднять корону и выкарабкаться обратно. Пока он проделывал все это, жрица говорила нараспев:

— Помни, хоть ты и король, что все, и короли и рабы, неминуемо окажутся здесь!

Затем, держа в одной руке корону, он шел вслед за оркестром, который громко играл военные марши. Хэдона сопровождали жрецы и жрицы, гвардейцы с копьями, гофмейстер королевы и его персонал, а также толпа любопытных.

Процессия шествовала по дороге; на всем пути победителя Игр радостно приветствовали зрители, некоторые восторженно осыпали его лепестками цветов. Хэдон почувствовал, как оцепенение его тает от тепла ликования. Оказавшись перед огромными воротами стены, окружающей Внутренний Город, он постучался в них короной, требуя от лица победителя Игр, чтобы их открыли. Ворота открылись, Хэдон вошел и вскоре уже поднимался по широким, крутым ступеням, которые вели в крепость. Наверху он вновь постучал и потребовал, чтобы его впустили. Ворота цитадели отворились.

Теперь герой стоял в огромном тронном зале с высоким куполообразным потолком и выкрикивал заранее установленные слова, которыми выражалась мысль о том, что Минруту следует оставить трон и позволить победителю Игр занять его рядом с верховной жрицей и королевой двух морей. Однако не предполагалось, что Минрут в тот же момент на самом деле оставит трон. Его роль состояла в признании права Хэдона на трон. До того, пока тремя днями позже не совершится свадебная церемония, Хэдон официально не являлся королем.

Минрут, улыбаясь, будто он в восторге от церемонии, ответил ему, и именно в тот миг Хэдон осознал, что все идет не по плану. Его насторожил полный ярости взгляд Авинет и застывшие, бледные лица придворных.

— С радостью, о Хэдон, я сойду с этого места, которое накладывает столь утомительное бремя обязанностей и славы, славы, в которой больше свинца, чем золота. И моя дочь желает, чтобы молодой и красивый мужчина, энергичный юноша правил вместе с ней и доставлял ей удовольствие, как она столь часто говорила мне.

Здесь он бросил ядовитый взгляд на Авинет, которая свирепо смотрела на него.

Но то, что хочу я, король, и то, что желает Ресу и Кхо, зачастую не одно и то же. И мы, смертные, должны покоряться словам, которые произносятся божествами.

Теперь о том, что ты, Хэдон, вне всякого сомнения, уже слышал. Недавно к нам сюда из Пустынных Земель, расположенных за горами Саарес, пришел человек. Это Хинокли, единственный оставшийся в живых член экспедиции, которую несколько лет назад я послал для исследования берегов великого моря, плещущегося за Пустынными Землями, на самом краю мира. В то время, как ты проявлял свою героическую доблесть в Играх, он пришел к нам, к моей дочери и ко мне. И он поведал о том мучительном путешествии, о людях, умерших от болезней, съеденных львами, ставшими жертвами нападения на них огромного животного с носом в виде рога, бокьулъикадета, от огромного с серыми клыками кампо, об утонувших. Но причиной гибели большинства участников той экспедиции послужили стрелы, которые пустили в ход дикие племена. Те стрелы, которыми пользуются наши враги, а мы не можем: Кхо запретила нам применять нам это оружие, что ставит наших людей в очень невыгодное положение.

— Будь осторожен, отец, — вставила Авинет. — Ты ступаешь на опасную почву!

— Я всего лишь говорю правду, — отреагировал Минрут. — Будь так, как могло бы быть, экспедиция достигла бы огромного моря, которое с севера окружает мир.

Он сделал паузу и громко произнес:

— А на его побережье они неожиданно встретили самого великого бога Саххиндара!

Хэдон почувствовал, как благоговение вытеснило в нем возникшую ярость. Саххиндар, Сероглазый Бог, Бог-Стрелец. Саххиндар, Бог растений, бронзы, самого времени. Саххиндар, изгнанный бог, лишенный милости сын Кхо. И люди видели его!

— Они не только видели его, но и говорили с ним! Они пали пред ним на колени и поклонялись ему, но он велел им встать и вести с ним себя запросто. И он вывел из расположенных вблизи деревьев троих людей, смертных, прятавшихся в зарослях. Среди них была высокая женщина такой красоты, что и помечтать нельзя, с золотыми волосами и глазами, как у богини, глазами цвета фиалки. Сначала наши люди подумали, что это сама Лахла, богиня луны, поскольку у Лахлы золотые волосы и фиалковые глаза, если можно верить словам жриц. Не правда ли, Хинокли, она была похожа на Лахлу?

Он заговорил с толстым низеньким человеком лет тридцати пяти, который стоял с краю толпы.

— Пусть меня поразит Сама Кхо, если я лгу! — воскликнул Хинокли пронзительным голосом.

Придворные вокруг отступили назад, но Хинокли стоял спокойно.

— А не было ли ее имя похоже на Лахлу? — спросил Минрут.

— Она говорит на непонятном языке, О Король Королей, — отвечал Хинокли. — Ее язык звучит чудно. Но на мой слух ее имя звучит как Лалила.

— Лалила, — произнес Минрут. — Луна в новой фазе на нашем языке, хотя она сказала, что на ее языке это означает что-то другое. Красавица заявила, что никакая она не богиня. Но известно, что боги и богини лгут, когда спускаются вниз к смертным. В любом случае, богиня она или просто женщина, она признавала Саххиндара своим господином. Это правда, Хинокли?

— Это правда, О Король Королей.

— Тогда она не богиня, Отец, — сказала Авинет. — Ни одна богиня не склонит свою голову перед простым богом.

Минрут, с исказившимся лицом, вскричал:

— Все меняется! И я считаю важным, что эта женщина дьявольской красоты является луной в новой фазе. Ее имя, возможно, — предзнаменование. В любом случае, эту женщину сопровождали двое других людей — ее ребенок, дочь с такими же золотыми волосами и глазами цвета фиалки, как у матери, и человечек по имени Пага.

— Прошу прощения, господин, его имя — Паг, — сказал Хинокли.

— Я так и сказал, Пага, — отрезал Минрут.

Хинокли пожал плечами, а Хэдон, который бегло говорил на нескольких языках, все понял. Язык кхокарсан не имел слогов, оканчивающихся на —г, а потому обычно кхокарсане произносили имя в соответствии с правилами своего родного языка. У них также отсутствовал и такой слог, как —па; открытые слоги, начинающиеся на п-, ограничивались слогами пе, пи, пое. Но такой слог кхокарсанам было легче призносить.

— Этот Пага — одноглазый калека, второй глаз ему выбила камнем какая-то женщина со сволочным нравом, — продолжал Минрут, поглядывая на свою дочь, чтобы уловить ее реакцию. Авинет только хмурилась.

— С собой он нес огромных размеров топор, изготовленный из какого-то железа, которое значительно прочнее любого известного нам. Пага говорит, что это изделие, сделанное из упавшей звезды, которой он придал форму топора, предназначалось для героя по имени Ви. Этого Ви сейчас уже нет в живых, но он являлся отцом ребенка, чье имя звучит как Абет. Перед своей смертью он передал топор Паге и велел ему хранить его при себе до тех пор, пока тот не встретит человека, достойного такого дара. Но топор…

— Не отклоняйся от сути, отец, — резко оборвала его Авинет.

— Мы не должны сердить верховную жрицу Кхо, — промолвил Минрут, закатывая глаза. — Очень хорошо. Сам Саххиндар приказал моим людям взять Лалилу, дитя Абет и Пагу в этот город. Саххиндар велел, под страхом страшного наказания, хорошо заботиться о них и проследить за тем, чтобы их приняли как почетных гостей. Он не смог прийти с ними, поскольку у него дела повсюду, но что за дела — он не сообщил. Но Саххиндар обещал когда-нибудь прибыть сюда, чтобы убедиться в том, что Лалила и остальные были приняты с почетом. Когда это случится, он не сказал. Но боги выполняют свои обещания.

— А как же, — громко задала вопрос Авинет, — запрет Кхо? Осмелится ли Саххиндар вернуться на землю, откуда сына изгнала его великая мать?

— Саххиндар сказал, что ему ничего не известно о подобном запрете, — с явным удовольствием сообщил Минрут. — Итак, видимо, жрицы сказали нам неправду.

Авинет насторожилась:

— Осторожно, отец!

— Минрут продолжал:

— Или, что наиболее вероятно, они неправильно поняли предсказателей. А, может быть, Кхо, будучи женщиной, передумала. Она смягчилась и не имеет ничего против того, что ее сын ходит среди людей, которым он преподнес столь грандиозные дары во времена наших древних предков.

Но на обратном пути с группой случилась беда. На нее напали дикари, вооруженные стрелами, теми самыми стрелами, которые Кхо запретила использовать нам, ее избранникам. Наши люди сели в челнок, который они обнаружили, но дикари убили многих с берега, а затем устроили преследование на лодках. Лодка, в которой находились Лалила, ребенок и коротышка, перевернулась, и последнее, что видели люди в другой лодке, — как несчастные барахтались в воде. Из тех, кому удалось ускользнуть, в живых остался лишь Хинокли. Это правда, Хинокли?

— Пустынные Земли ужасны, О Король, — выпалил Хинокли.

— Очень печально, что тебе придется вновь путешествовать по ним. Но считай, что тебе повезло. С тебя следовало бы содрать шкуру за то, что ты бросил людей, ответственность за безопасность которых была возложена на тебя Саххиндаром. Однако я король милосердный, и после консультаций с моей дочерью решил, что тебе следует повести полную риска экспедицию, поскольку лишь тебе одному известно, где находится Лалила. Или находилась.

— Я благодарю короля и королеву за их милосердие, — проговорил Хинокли, хотя его вид отнюдь не выражал благодарности.

Благоговение Хэдона стало сменяться растущим гневом. Он точно не знал, что имеет в виду король, но, как казалось ему, в основном уже догадался. И не мог понять, почему Авинет, по всей видимости, поддерживает отца.

— Что все это значит?! — вскричал он. — Почему древняя церемония была прервана этим рассказом, сколь бы ни был он занимателен?

Раздался крик Минрута:

— До тех пор, пока ты не сядешь на этот трон, будешь говорить только тогда, когда тебя об этом попросят!

— Если говорить коротко, это означает. что наш брак откладывается до тех пор, пока ты не приведешь обратно эту женщину и не принесешь топор из Пустынных Земель, — произнесла королева. — Это не моя затея и не мое желание, Хэдон. Я бы предпочла, чтобы ты как можно скорее оказался на этом троне и в моей постели. Но даже верховная жрица должна подчиняться голосу Кхо.

Минрут заулыбался:

— Да, даже верховная жрица! Древним обычаем можно пренебречь, когда так велит Кхо!

— Могу ли я говорить? — спросил Хэдон, глядя на Авинет.

— Можешь.

— Правильна ли моя догадка о том, что меня выбрали руководить этой экспедицией?

— Ты быстро соображаешь, Хэдон. Ты прав.

— И я не стану твоим мужем до тех пор, пока не вернусь сюда с этой женщиной, топором и, полагаю, с ребенком и человечком, поскольку Саххиндар отдал распоряжение, что их также следует доставить в Кхокарсу в целости и невредимости?

— Это, к моему сожалению, истинная правда.

— Но почему выбрали меня? Неужели ты не могла … ?

— Не я! Это было предложение моего отца, а я ответила нет! Но затем он сказал, что это дело касается не только простых смертных, в нем участвуют и божества. А потому мы совершили восхождение на склон Кховота в Храм Кхо и там имели беседу со жрицами-предсказательницами.

— Как нам следует поступить? — спросили мы. — Что желает Сама Кхо, если конечно, Она желает, чтобы хоть что-то было сделано?

— Итак, мы прошли в пещеру, где жрица несла свое дежурство и откуда из-под земли исходило опасное дыхание огня. Жрица села на треугольный табурет и принялась вдыхать пары; в это время мой отец и я, в масках, сидели в углу на холодном твердом камне. Очень скоро прорицательница заговорила странным голосом, и свет, казалось, наполнил пещеру. Мы с отцом прикрыли глаза руками, поскольку тот, кто увидит Кхо в Ее славе, ослепнет, и слушали Ее прерывистый голос. И Она сказала, что величайший герой земли должен немедленно отправиться на поиски колдуньи с моря и ее дочери и маленького одноглазого человека и топора. Герой должен, не мешкая, расстаться с любой женщиной, не должен жениться и не вести никаких дел. Голос сообщил, что женщина и топор могут принести в страну зло или добро, или и то и другое вместе, но все же отправиться на поиски ее и топора необходимо.

— Она ничего не сообщила о твоем возвращении, сказала лишь то, что герой должен сразу же пуститься в путь. Также Она ничего не поведала о Саххиндаре.

— Хэдон некоторое время хранил молчание, охваченный благоговением, затем вымолвил:

— И когда это было, О Королева?

— Прошлой ночью, Хэдон. В то время, как ты спал, взяв с собой в постель золотую корону победителя и, без сомнения, мечтал обо мне, мой отец и я спешили подняться вверх по склону грозного Кховота.

— Но почему решили, что я — величайший герой страны ? — спросил он.

— Этот вопрос вряд ли нуждается в ответе, — проворчал Минрут.

— Но ты, Король, — победитель предыдущих Игр, ты сидишь на троне, ты вел своих солдат на взятие мятежного города Сакавуру и ты столь жестоко разгромил клемкаба, что нам теперь платят дань — по крайней мере на побережье — и именно ты умертвил голыми руками черного леопарда из Сивудаву, который разорял все вокруг. Без сомнения, герой, о котором говорила прорицательница, — это ты.

Минрут озадаченно посмотрел на него, а потом разразился смехом.

— Ты, Хэдон, несомненно, хитер и когда-нибудь станешь великим королем. Если пройдешь сквозь Пустынные Земли и не пострадаешь при этом, так тому и быть. Нет, Хэдон, я старею, и все мои подвиги совершены уже давно. Люди и божества наибольшее значение придают новым ярким деяниям, а не старым и приевшимся. Когда-нибудь ты сам это поймешь, Хэдон. Может быть. Но не пытайся оттянуть таким образом свой отъезд, как гласит басня о лисице, которой удалось выбраться из капкана.

— Эти новости уже сейчас печатаются и будут доставлены во все города империи. В настоящий момент глашатаи сообщают их жителям Кхокарсы.

— Когда я должен отбыть? — спросил Хэдон.

Авинет поднялась, по ее щекам катились слезы.

— Прямо сейчас, Хэдон.

Она спустилась со ступенек и протянула ему руку.

— Поцелуй ее, Хэдон, и помни, что ты получишь всю меня, когда вернешься. Я буду горевать по тебе, но я обязана подчиниться голосу Кхо. Все смертные, даже королевы, должны ей повиноваться.

Хэдон опустился на колено и поцеловал руку королевы. Потом он поднялся и обнял ее мягкие белые плечи и прижался к теплой груди и поцеловал Авинет в губы. В толпе произошло замешательство, послышался шепот, а со стороны Минрута раздалось странное рычание.

— Любой другой мужчина умер бы на месте, если бы только я не сказала, что разрешаю ему обнять себя. Но ты человек, которого я люблю и ты достоин меня. А потому торопись уехать отсюда и поспеши сюда вернуться, Хэдон. Я буду ждать.

— Голос не сообщил ничего о его возвращении! — выкрикнул Минрут, но Хэдон уже удалился. В те минуты он чувствовал себя счастливым.