"Ноктюрн пустоты" - читать интересную книгу автора (Велтистов Евгений Серафимович)Глава семнадцатаяМы проговорили всю ночь. Мария рассказывала о странствиях, я - о своих злоключениях. В наш сбивчивый разговор то и дело вклинивалось прошлое, от которого теплее становился мир. – А помнишь, как мы с тобой познакомились, как танцевали и сразу решили пожениться? - Мария тихонько рассмеялась, погладила меня по голове, словно маленького. – Ты была пестрая осень. Как давно все это было… – Я до сих пор люблю то платье. - Она вздохнула, улыбнулась воспоминаниям. - А за тобой ходил все время твой Вилли. Я ужасно злилась… – Да, тебе привет от Аллена… – Как он? Не заскучал?.. Не могу представить, как можно жить в таком одиночестве, жить без моря, леса, путешествий, ресторанов… – Ему сейчас не до ресторанов… Я рассказал Марии свой последний разговор с другом. В углу на тумбочке едва слышно попискивал пустотой космоса включенный радиоящик. От жены я не скрыл, что жду важных сведений. Она обняла меня, уткнулась головой в грудь. – Знаешь, - шепнула она, - я всегда боялась твоих репортажей. Они страшные, будто их делал сверхчеловек… А ты - настоящий… – Значит, репортер тоже человек. Сейчас быть человеком не модно, - отшутился я. - Признаюсь тебе, что когда-то я относился к твоей работе, как к увлечению обычными тряпками, а потом понял, что ты творишь прекрасное! Прости, что не сказал тебе это раньше… – А я знаю каждый твой шаг. По газетам. Я все поняла после того мальчика… Как его звали? – Джино. – С ним все в порядке? – В порядке. – Но почему ты, ты и ты? – Что "ты"? – Почему именно ты отвечаешь за всех? – За кого? – Тогда за мальчика, теперь - за этот нелепый небоскреб? – Случайно получилось. Теперь - за город. Мари, я должен помочь людям… – Так всю жизнь… И куда только смотрит полиция? – Полиция смотрит на нас с тобой. Чтобы мы сегодня отдохнули… – Твой Боби не такой, как другие… Почему он сказал, что у нас отличный парень? Откуда он знает про нашего Эдди? Я рассказал, что Эдди на днях звонил мне. Ну… и Боби… словом, он присутствовал при разговоре. Но не упомянул о том, что именно Эдди, его радостный звонок побудил меня остаться в Большом Джоне. Мария несколько раз заставляла повторить нашу беседу, пока я не успокоил ее: – У тебя действительно самостоятельный, заботливый сын. – И у тебя. - Она вздохнула. - Я очень беспокоюсь за него. – Не беспокойся, сейчас он спит. – Все равно я боюсь. - Она упрямо тряхнула головой. И я беспокоился, но вслух не признался, молча улыбнулся Марии. У нас замечательный сын, не такой, как другие. Оглянись вокруг, Мария, продолжал я про себя, сколько на ослепленных рекламой улицах слоняется темных личностей. Они еще мальчики и девочки - эти юные наркоманы, бродяги, хипари, потенциальные преступники. Их пустые глаза выражают разрушение личности, крах детской мечты о силе и всемогуществе. Я не идеализирую сына, наоборот - виню себя в том, что он избалован и эгоистичен, но его самоутверждение в жизни - порыв здоровой юности. Если бы только не дурацкий миллион, за которым он гоняется на колесе фортуны… Повезет ли ему? За стенами и окнами нашего номера царила величайшая суматоха. Я представлял, как идет эвакуация людей из небоскребов, как заседают час за часом многочисленные советы и комиссии, как прибывают на аэродром полицейские, солдаты и люди секретной службы, как тысячи машин устремляются в ночь из проклятого Чикаго, едва ползут по переполненным улицам, сталкиваются друг с другом, застревают в километровых пробках. Страх темными дождевыми тучами завис над Чикаго. В такую ночь чувствуют себя нормально только личности, творящие разбой и насилие. Разумеется, об этом сообщалось по телевизору. Но нам было уютно без дребезжащего экрана, телефонных звонков, криков и выстрелов. Я никогда не чувствовал с такой остротой прежде, что у меня есть друг, верный друг - моя Мария. – А как они будут жить без нас? - сказала, глядя в потолок, Мария. – Кто они? – Наши дети. – У нас один Эдди. – Да. И ты его очень избаловал. "Избаловал… Я уже об этом думал. Надо было завести кучу детей. Меньше бы бродяжничали…" – Даже купил персонального слона. – Да, купил. – Ты его не продавай. Эдди не последний наш сын. И потом - у него тоже появятся дети. Как они будут без нас? – Без нас? – До чего вы, мужчины, тупы. - Мария вздохнула. - Ничего не понимаете сразу… Я что хочу сказать: если эти бандиты угрожают нам, взрослым, что же они сделают с нашими детьми, когда те вырастут? Я молчал. – Ты думал об этом, Джон? – Да. Наши дети будут смелее и сильнее. - Я рассмеялся. – Если присмотреться к тебе, то тебе вовсе не до смеха. – Остался один шаг. Очень важный. Ты понимаешь? – Понимаю. – Возможно, наши внуки и не вспомнят эту историю. Но она научит людей многому. Спи спокойно, Мария. – Спасибо. - Она поцеловала меня, успокоилась. Боби надежно охранял наш покой. Он понимал: будущее миллионов перепуганных людей во многом зависело от тишины и покоя одной комнаты в Большом Джоне. Я слушал дождь. – Дождь, - сказала Мария, проснувшись. – Да, дождь и ветер. Это Чикаго, - подтвердил я. – Противный город. – Скоро мы улетим отсюда. – Хотела бы знать, какая погода будет там, куда мы прилетим? – Хорошая. Знаешь, - предложил я Марии, - когда это кончится, давай бросим все и вернемся домой. – А Эдди? - Она строго взглянула в мои глаза. – И Эдди, конечно. – Он не захочет. – Давай попробуем! - предложил я. - А? – Что именно? – Бросим модные тряпки, самолеты, поезда, корабли, камеры, пленки, телевизоры, мотоциклы… И заживем, как все люди. Она смеялась счастливым серебристым смехом. – И ты решишься на это? Ты, Джон Бари… – Решусь. К черту все телекатастрофы, к черту всемирные новости и моды… Я, Джон Бари, даю слово человека!.. Ты согласна? – Давай, Джонни, попробуем… Глаза ее сияли. Никогда я не видел Марию такой красивой. – Счастлива? - догадался я. Она откинулась на спину. Волосы рассыпались по подушке. – И откуда ты все знаешь? Под утро мы задремали, но почти тотчас я вскочил. Взял потрескивающую рацию, перенес в гостиную. Осторожно прикрыл двери. Сначала просто сидел на диване в ожидании вызова. Но Аллеи молчал. И я начал тихонько надиктовывать сценарий репортажа. Финал приближался, не стоило терять времени зря. Я, Джон Бари, должен был выйти в эфир первым. В девять проснулась Мария. Мы позавтракали в номере. Прошли уже все сроки. Я сидел как истукан перед приемником, к телефону не подходил. Мария отвечала всем, что я на съемках, и записывала имена. Боби в списке не значился. "Ну что ж ты, Аллен! - твердил я про себя. - Неужели подведешь единственный раз в жизни? Ты, друг…" Я представлял, какая на него свалилась адская работа, и нервничал: получится ли? Его голос раздался около двух часов дня. – Жолио, извини, пожалуйста, за задержку. - Аллен говорил очень устало. - Пришлось немного повозиться… Ты хорошо слышишь меня? – Я слушаю тебя, Вилли! - кричал я во весь голос. – Теперь можешь не волноваться. Дело сделано. (Я чувствовал, что Аллен улыбается, и сразу успокоился.) Запиши номера машин. Эти штуки в багажниках. Они в разных концах города. Одна, как я догадываюсь, в вашем доме. – Понял тебя! Я записал номера четырех машин. – Слушай дальше, - чуть возбужденно продолжал Аллен. - Вызови банк информации. Там нужные снимки. Районы города, где стоят машины. Точнее, стояли. Возможно, машин уже нет. Поэтому я расшифровал номера. Извини, Жолио, на это ушло несколько лишних часов. Но игра стоила космических свеч! Надеюсь, Чикаго раскошелится хотя бы на одну свечку… – Ты молодчина, Вилли! - вопил я. - В честь тебя будет фейерверк! Мария стояла рядом. – Скажи, что я его целую. – Мария целует тебя! - крикнул я. – Что? Какая Мария? - Аллен растерялся. – Она рядом, она прилетела… – Ах, Мария, - рассмеялся мой друг. - Чмокни ее, пожалуйста, за меня! – С удовольствием! - Я тотчас исполнил поручение, и Аллен слышал все. - Извини, пожалуйста, Вилли! – Счастливчики! - сказал он грустно. - Ну, пока… Снимки уничтожь, информацию в банке сотри. Привет, ребята… Мы с Марией стояли обнявшись. Неожиданно она всхлипнула. – Ты что? – Мне не верится… - Она покачала головой. – Что не верится? – Что такое может случиться… – Может! Обязательно может! - крикнул я. - Ты знаешь, он ведь гений! Дуреха, ты многое потеряла, выйдя замуж за меня!.. Сейчас сама все увидишь… Я набрал номер банка информации, номер кода, заказал снимки. Буквально через минуту печатная приставка к телевизору зажужжала и оттиснула четыре больших листа. Я схватил их. Они были похожи на рентгеновские фотографии. Только не внутренностей человека, а внутренностей города - домов, улиц, больших предметов. На крошечных контурах четырех автомашин стояли кресты. Их отметил Аллен. И еще была представлена общая карта города с четырьмя крестиками. На всякий случай. Мой друг Аллен, как я и надеялся, сработал за службу безопасности Америки. Боби явился почти мгновенно. Осторожно взял снимки. Долго их разглядывал. А когда я протянул листок с номерами машин, мне показалось, что на какое-то мгновение глаза шефа полиции увлажнились. – Спасибо, Бари. - Он двумя руками крепко сжал мою ладонь. - Я этого не забуду! – Снимки верните. – Обязательно. Он направился к выходу, но я окликнул его. – Боби, может, мне присоединиться? Он обернулся, хлопнул себя по лбу. – Извините старого дурака, Бари… Конечно! Пойдемте… Вы разрешите? - спросил он Марию. Я взял камеру, кивнул растерявшейся жене. – Подожди немного. Ладно? Мы поднялись на сотый этаж. Шеф одним движением руки освободил комнату от присутствующих. Он вызывал людей поодиночке. Советовался. Отдавал распоряжения. Командовал в рацию. Словом, работал. Чисто внешне это была обычная полицейская операция, но я тщательно фиксировал каждое слово, каждый жест, выражение лиц, имея в виду важность цели. Уточнение районов, где зафиксированы машины. Готовность оперативных групп, укомплектовка их специалистами. Проверка местонахождения объектов. Обеспечение безопасности захвата. Через несколько минут начали поступать короткие доклады. Боби слушал их с закрытыми глазами. Я понимаю, что он ждет главного: есть ли машины с названными номерами? Докладывал дежуривший по городу сержант: – "Шевроле" КЛ 17-91 белого цвета находится на указанном месте, шеф! Боби вытер пот со лба. – Спасибо, сержант. Не своди с него глаз. Молодец, что позвонил мне лично. Боби обернулся, показал молча большой палец, бормотнул: "Он сорвал очко", - что значило: быть ему лейтенантом! И снова углубился в переговоры. Информация Аллена оказалась безупречной. Все четыре машины стояли там, где их выудил из космоса Аллен: в самом центре Чикаго, именуемом Луп. (Луп - "петля". Здесь, в единственном районе, деловом, застроенном гигантскими небоскребами центре, сохранилась старая дребезжащая петля надземки, которую чикагцы называют "чертовой грохоталкой".) Итак, "Шевроле", два "Форда" и "Ситроен" затерялись среди тысяч машин. Летающая платформа в первую очередь прочесала район Лупа, и можно было предположить, что машины с адским грузом в багажниках легко ускользнули от проверки, а теперь встали на заранее предназначенные места - возле самых крупных небоскребов. Кто мог знать, что именно эти машины представляют смертельную угрозу! В гараже Большого Джона был припаркован среди других оставшихся машин "Форд" с бомбой. Боби вызвал помощников: – Операцию назначаю на пятнадцать тридцать. Всем выехать одновременно. Груз доставить в помещение полиции. Здесь останется дежурить Гари. Начальники групп исчезли. Боби подошел ко мне. Лицо его было задумчивое, а глаза - лукавые. Кажется, он позволил себе чуть расслабиться. – Что бы ты хотел сейчас, Бари? – Я? Ничего… Побыстрее кончить съемку… – А я бы хотел, чтобы ты стал самым, самым знаменитым… Я рассмеялся: – У меня есть имя! – Я обещал удвоить гонорар… Все это, конечно, не то… Я очень хочу, сынок, чтоб ты был счастлив. Я никогда еще не видел полицейских, произносящих такие речи, буркнул в ответ: – На службе не полагается быть счастливым… В половине четвертого мы, группа в восемь человек во главе с шефом, спустились в гараж, вышли из лифта с видом туристов. Тотчас из ниш возникли фигуры, бросились к машинам с пассажирами. Наша группа проследовала к серому "Форду" 447878. Номер был указан Алленом. – Сигнализация! - негромко сказал шеф. Быстрые руки ощупали жестяную оболочку машины, словно футляр с драгоценностями. – Багажник! Осторожно вскрыт багажник. Я успеваю протиснуть объектив между согнутыми спинами, чтобы запечатлеть объемистый саквояж. Щелкают замки. Внутри саквояжа - большая металлическая труба. – Тихо! - шипит Боби. - Проверить радиацию! Счетчик отчетливо щелкает, но Боби глядит на стрелку презрительно. – Ти-хо! Теперь, когда все затаили дыхание, слышен легкий перестук. Внутри трубы словно работает маленький домашний будильник. – Всем отойти! - командует шеф. - Кроме Вейса и Бари. Я снимаю крупно руки специалиста, отвинчивающего на трубе, как на термосе, обычную крышку и отделяющего часовой механизм. – Кончено, шеф! - Вейс прячет механизм с проводами в сумку. – Пошли! Боби закрывает саквояж и сам несет тяжелый груз к лифту. Помощники стараются ему помочь, предостеречь от опасности… Но Боби есть Боби - отмахивается от всех медвежьей лапой: "Заткнись!.. Подожди!.. Рыба на крючке!.. Снимай, Бари! Все". В разных районах Чикаго на оцепленных переодетыми полицейскими улицах происходит то же самое. |
|
|