"Филозоф" - читать интересную книгу автора (Салиас Евгений Андреевич)XVЧрез несколько минут после отданного приказания горница в Карповом доме преобразилась как бы в сказке. Вереница слуг прошла перед глазами сидящих, и каждый что-нибудь принес. Пред Галкиным, который, смущаясь и раскаиваясь, сидел около проезжего сановника, уже был накрытый скатертью стол, а на нем фарфор, хрусталь, серебро, разные холодные яства и разнородные бутылки вина. Когда все было уставлено, едва помещаясь на столе, сияя и блестя, лакей внес большой канделябр о пяти розовых свечах. Камердинер, по которому стрелял Галкин, остался один в горнице и, став у порога с салфеткой, выговорил шутливым голосом: – Ле супе леверси! – Чучело гороховое! – рассмеялся проезжий, весело принимаясь прежде всего за швейцарский сыр. – Что ж. Опять не так? – отозвался лакей фамильярно. – Ну, так скажем… Ле супе лесерви. А по-моему, «леверси» лучше. Не так, что ли? скажите. – Скажите. Это, братец, всякий учитель, коему деньги платят – откажется, – отозвался барин. – Так тебя до светопреставления и обучать все одному слову. Убирайся! Мы теперь такую беседу поведем, при которой тебе быть не подобает. Лакей тотчас вышел тихо, затворив за собою простреленную дверь, и невольно тряхнул головой, поглядев на дыру. – Ну-с, господин встречный-поперечный, – заговорил сановник. – Чокнемся! За ваше здравие и путешествие. Кушайте еще и ответствуйте… Как вас звать? По порядку. Имя ваше крестное, так сказать… – Алексей, – отозвался офицер. – Что? Вот как! Славно! Ну, а по батюшке? – Григорьевич… – Что-о? Что вы? Балуетесь, что ли? – удивился проезжий, откидываясь на лавке и прислоняясь к стене. – Нет-с. Да что ж вам тут кажется чудесного? Алексей Григорьевич – самое простое наименование. – Простое-то простое. Да не здесь, при мне, на Московской дороге, в этой избе… Да еще после нашего стрельбища. Чуда нет, а диво есть. – Виноват, не понимаю… – А фамилия? – Галкин. – Галкин! Час от часу не легче… Тоже птица. Скажи на милость! Вот так финт! Галкин? – Да-с. Фамилия несколько смешная для других. Но я привык. – Ничего нет смешного. Мало ли эдаких, так сказать, птичьих фамилий: Воронов, Сорокин, Воробьев, Грачев, хоть бы и Орлов. – Да-с. Все эти прозвища, конечно, все одно. Только не Орлов. А уж особливо теперь. – Почему же это… теперь? – Потому, что в наши времена проявились графы такие… Орловы. – Точно, но ведь они тоже по птице орлу прозываются, как и вы по птице – галке. – Орел и галка! – рассмеялся Галкин. – Сходствия мало. – Немного. Но обе – птицы. – Сказывается, видать, птицу по полету. Уж я бы никак не мог стать графом Галкиным. Смеяться бы стали еще пуще. – Нет. Перестали бы совсем, дорогой мой, – улыбаясь добродушно, сказал незнакомец. – Вот и с Орловыми было то же. Говорили все, что очень смешно выходит: дворянин Орлов, да вдруг граф… А теперь все привыкли. Да и они-то сами привыкли, что графы… Сдается, будто и родились таковыми, и никакой перемены не было. – Нет-с. Сами-то Орловы много изменились, как все сказывают, – заметил Галкин. – Были товарищами в гвардии, каких мало. Золотые парни. А ныне сама гордость. Увидят Орловы радугу на небе – сторонятся или нагибаются, опасаются, шапкой бы не зацепить. Незнакомец разразился громким и веселым хохотом. – Это вы так сами надумали? Или слышали? – воскликнул он. – Слыхал. Да, эта притча к ним подходящая. Они страсть как горделивы и самомнительны стали. – Нахалы! Зазнались!.. Вот что! А вы с ними знаетесь? – Нет-с. Даже и не видал никогда. – И не любопытствовали поглядеть? – Да зачем же? Что же мне в них любопытного? – А вот тогда знали бы верно и лично – правду ль про них зависть болтает. – Так, просто повидать случая не было. А пойди я к ним в Петербург… знакомиться, мол, пришел с вами… Так ведь выгонят. – Беспременно выгонят! – опять рассмеялся незнакомец. – А хотите, я вас познакомлю с Алексеем Григорьевичем? – С Орловым? – Ну, да. – Очень вам благодарен. На что же он мне? – Как на что? Пригодится может во всяком деле, по службе, к примеру. – Нет… Прежде, пожалуй, я бы и рад был, – грустно вымолвил Галкин. – А теперь моя жизнь так обернулась, что я, может быть, до Питера не доеду и пулю себе в голову всажу. – Вишь стрелок какой… Ну, сказывайте мне теперь… Отчего вы такой горячий и своенравный да гордый? К примеру сказать… Сейчас тут вот пришел лакей проезжего боярина не из последних – просить горницы уступить. А вы по нем из пистолета. Могли убить, и могло вам за это быть нехорошо. Ну-с, как же таким горячкой на свете жить? Вы завсегда такой? – Нет-с. Никогда я ничего подобного и во сне не видал, не только не делал… А это все приключилось от московских моих бедствий. – Каких таких бедствий? В карты проигрались? В Москве, говорят, что ни дом, то азартник живет… Какая же беда? Говорите. Вы мне полюбились, и я вам помогу, чем могу. А могу немало… Так сказать, все могу… Говорите по душе… – Увольте. Неохота. Это дело не такое, чтобы… чужому человеку, встречному, на дороге сказывать. Хотя я вижу, вы человек богатый, а по видимости, и знатный, но в моем деле вы помочь не можете. Никто не может. Один Господь тут властен. – И царица помочь бы не могла? – Ну, это другое дело… Захоти царица, так, пожалуй бы, сейчас повершила все в мою пользу… – Стало быть, не один же Господь властен в этой вашей беде, а и человеки властны… Царица ведь тоже человек. Ну, вот вы мне поведайте ваше горе. Может быть, я вам помогу. – Нет-с. Вы не можете. Да и притом, извините меня, но я все-таки еще не имею чести знать, с кем я беседую и чей хлеб ем. – Как меня, тоись, звать? – Да-с. Вы не изволили мне себя назвать. – Зовут меня так же, как и вас. Имя то же и отчество то же. А фамилия тоже по птице, только не по галке. Вот вы и догадайтесь… – Вас звать Алексей Григорьевич? – Да-с. А фамилия по птице. – Воронов или Сорокин? – Нет. И не Воробьев, и не… Ну, да что вас пытать – Орлов мне имя. Галкин вытаращил глаза, потом двинулся и конфузливо встал из-за стола. |
||
|