"Дверь в преисподнюю" - читать интересную книгу автора (Абаринова-Кожухова Елизавета)

ДEНЬ ЧEТВEPТЫЙ

После столь бурной ночи требовался отдых, и ничего удивительного, что гости королевского замка проспали почти до полудня. Исключение составили только господа Беовульф и Грендель: уже на заре один из них отбыл к себе в замок праздновать победу над князем Григорием, а другой — в свою хижину, дабы увековечить события последних дней в какой-нибудь вдохновенной балладе или даже поэме.

Около полудня король Александр дал своим гостям — Василию, Надежде, Чумичке и Кузьке — небольшой поздний завтрак, плавно переходящий в ранний обед. Как ни торопился Дубов отбыть поскорее, что называется от греха подальше, но приглашением короля, еще не знавшего о ночных событиях в Белой Пуще, пренебречь было никак нельзя.

Поскольку главным делом, занимавшим последние три дня умы и короля Александра, и Чаликовой, было людоедство, то оно и стало темой застольного разговора. Василий, успевший еще до завтрака осмотреть места происшествий и опросить королевских слуг, делился выводами:

— Пока что мне трудно сказать, выбирал ли Херклафф своих жертв по каким-то ему одному известным признакам, или ел всех подряд, без разбора. Однозначно можно судить лишь насчет последнего, четвертого случая, который, к счастью, был неудачным. Но если первых двоих — Касьяна и Диогена — он съел без особых премудростей, то в эпизоде с донной Кларой возникают некоторые вопросы.

— Да-да, — подхватил Александр, — мы никак не могли взять в толк, как это ему удалось исчезнуть из спальни, запертой изнутри?

— Чудеса, да и только! — чуть не подпрыгнул Кузька.

— Черное колдовство, — проворчал Чумичка. — Попадись он мне только, я ему покажу, как порочить наше ремесло. Из-за таких, как он, к нам, честным колдунам, никакого доверия!

— Думаю, объяснение не столь сложное, — заметил Дубов. — В комнате донны Клары осталась открытой форточка, и вот через нее-то господин Херклафф и улетел, превратившись в сову или летучую мышь. Так что и здесь все можно объяснить по логике, отнюдь не исключая и элементов колдовства.

— Да, но как же тогда с событиями нынешней ночи? — вступила в беседу Чаликова. — Ведь Херклафф просто исчез в темном углу, а не улетел в окно. Не испарился же он в самом-то деле?

— Такие не испаряются, — хмыкнул Чумичка. — Я другого боюсь — как бы он не вернулся сюда за колдовским стеклом. Он же весь дом к чертям разнесет!

— A что, это очень ценная вещь? — спросил король.

— Еще какая! Правда, я толком не знаю, как с ним обращаться, но это стекло дает обладателю огромную власть. Ясно, что Херклафф ни за что не смирится с его потерей.

— Постойте! — выкрикнул Кузька, да так пронзительно, что все вздрогнули, а Надя даже пролила вино на Уильяма, который терся об ее ногу. — Я вспомнил, — продолжал домовой уже обычным своим голосом, — мне одна кикимора сказывала, только я решил, что это выдумки. Будто бы колдовской христал в стародавние времена разрезали на две половинки, и каждая из них имеет силы несметные. А тот, кто их обе к себе приберет, так и вообще заделается самым могучим человеком на всем белом свете.

— То-то у него одна сторона такая ровная, — припомнил Чумичка.

— И наверняка Херклафф, обладая одной половиной, не прочь бы заполучить и вторую, — заметила Надя.

— A может, вторая у него? — предположил король.

— Не думаю, Ваше Величество, — учтиво возразил Дубов. — Если бы Херклафф обладал обеими половинами кристалла, то не он служил бы князю Григорию, а наоборот.

— Знаю я его подлую суть, — заявил Чумичка. — Когда у него была одна половина, то он наверняка искал вторую. A уж теперь и вовсе озвереет!

— Ну ладно, будь что будет, — фаталистически вздохнул король.

В дверь постучали, и на пороге возник Теофил:

— Ваше Величество, прибыл посланник из Белой Пущи и просит его принять.

Александр чуть заметно поморщился:

— Ну ладно, примем, раз просит. Только ведь он уже на прошлой неделе приезжал.

— Это другой, — учтиво возразил слуга. — Князь Длиннорукий. Тот, что раньше был градоначальником в Царь-Городе.

— Вот как? — удивился Александр. — Видал я этого князя года три тому назад, когда гостил у брата Дормидонта, только уж не больно он мне в тот раз приглянулся.

— Ну да, его же Дормидонт заключил в темницу как агента князя Григория, — сказала Надя. — A он сбежал и тут же подался к своему покровителю.

— Все это понятно, но зачем же такого сюда присылать? — покачал головой король. — Ну что же, господа, не желаете ли собственнолично побывать на посольском приеме и полюбоваться на нового посланника?

— Я нет, — тут же отказался Василий. — Как боярин и доверенное лицо царя Дормидонта я просто обязан буду вцепиться в бороду этому негодяю и изменнику. A это уже нарушение всякого дипломатического этикета…

— Я тоже не пойду, — пробурчал Чумичка. — Он мне, анафема, все дело испортил.

— Позвольте мне сопровождать Ваше Величество, — вызвалась Надя. -Кажется, мой статус этому никак не противоречит.

Действительно, даже на этом дружеском обеде Чаликова была одета все в тот же темный камзол с беретом — для большинства обитателей замка она до сих пор оставалась пажом по имени Перси.

— Дозволяю и повелеваю! — с этими словами король поднялся из-за стола, небрежно накинул горностаевую мантию, валявшуюся на кресле, и величественной походкой направился к дверям. — Подождите меня здесь, -обернувшись, сказал он гостям. — Думаю, это ненадолго. Перси, не забывай о своей обязанности.

— Извините, Ваше Величество. — Надя подбежала к Александру и на ходу подхватила королевскую мантию. Замыкал сию процессию Уильям, торжественно семенивший с гордо поднятым пушистым хвостом.

— Не нравится мне, что здесь появился этот пройдоха князь Длиннорукий, да еще так скоро, — покачал головой Дубов, оставшись втроем с Чумичкой и Кузькой. — От него любых гадостей впору ждать.

— Хотел бы я узнать, кто его сюда прислал, — заметил Чумичка.

— Свято кресло пусто не бывает, — невесело усмехнулся Василий. -Мы-то думали, что уберем князя Григория — и все. A вместо него какой-нибудь другой упырь к власти придет, и еще неизвестно какой, может быть, хуже Григория.

— Значит, не вернуться мне больше к бабке на печку, — горестно заохал Кузька. — Эх-ма, стало быть, так и останусь бездомным домовым…

— Боюсь, не приехал ли он сюда по наши души, — покачал головой Дубов.

— Ничего, ежели что, на ковре улетим, — беспечно махнул рукой Чумичка.

Однако Василий был настроен куда серьезнее:

— Ну, мы-то улетим, а каково придется королю, когда упыри пронюхают, что он нас укрывал? A что будет с Беовульфом, с Гренделем? Им-то здесь жить, не нам.

— Да рази ж это жисть? — снова вклинился Кузька. — Болота, сырость. То ли дело в избе, у деда с бабкой…

— Что же делать? — забеспокоился Чумичка.

— Надо кончать с этим вурдалачьим гнездом! — рубанул Василий.

— Легко сказать, — протянул Кузька.

— A легко ли было уничтожить князя Григория? — возразил Дубов. — A вот ведь получилось же. Теперь, когда Григория нет, нужно ковать железо, пока ситуация не стабилизировалась. — Поняв, что последние слова не очень-то понятны собеседникам, он пояснил: — В общем, пока они там еще не очухались. Вот тут и надобно пускать в прорыв законного наследника.

— A, вот ты о чем, — сообразил Чумичка. — Да нет, снять чары со Змея Горыныча мне пока что не по силам. Этот Херклафф так их заколдовал, что даже я ни черта понять не могу.

— A если с магическим стеклом?

— Так ведь им надобно знать как пользоваться.

— Ну ладно, стало быть, нужно делать ставку на княжну Марфу, -подытожил Василий. — Пусть она и не прямая наследница престола, но все же законная представительница Шушковского рода.

— Это которая лягушка, что ли? — хмыкнул колдун. — Не больно-то я в нее верю.

— A ведь это истинная правда, — подхватил Василий, — и Надя получила тому подтверждение от самого Херклаффа. Марфу, в отличие от Ольги и ее товарищей по несчастью, он превратил так, что ее расколдовать как раз можно. Ежели, конечно, действовать с умом.

— Так ведь тут вроде бы Иван-царевич нужен, — припомнил Чумичка.

— Есть у нас с Надей на примете и Иван-царевич, — улыбнулся Василий. — Ну, положим, не совсем царевич, но что-то вроде. Некто господин Иван Покровский.

— A годится ли «что-то вроде»? — усомнился колдун.

— Сгодится, — уверенно отвечал Василий. — Вот ведь Грендель вроде и не совсем волк, а князя Григория таки загрыз!

— Ну, может быть, — не стал спорить Чумичка, — а все ж сомнительно.

Вдруг Кузька, последние несколько минут к чему-то старательно прислушивавшийся, конспиративно приложил палец к губам и указал в сторону двери.

— Ну, чего там? — невольно понизил голос детектив.

— Нас кто-то подслушивает! — страшным шепотом ответил домовой.

— Сейчас поглядим. — Чумичка встал из-за стола, бесшумной походкой подошел к двери и резко ее распахнул. Тут же раздался дикий визг и быстро удаляющийся топот.

— Ну, и что же там? — спросил Василий.

— Кажется, наш старый друг Соловей-разбойник, — с некоторым удивлением ответил Чумичка.

— Должно быть, он тут вместе с Длинноруким, — сообразил Дубов. — Да уж, ну и делегацию они сюда прислали — беглый градоначальник да беглый душегуб!

— Не по нраву мне все это, — покачал головой Чумичка. — Чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше.

Тронная зала гляделась подстать всему королевскому замку — обширная, неуютная и весьма запущенная. На стенах красовались засиженные мухами портреты предыдущих правителей и изрядно поеденные молью штандарты и знамена. Но, наверно, главным украшением залы являлось старинное полотно, на котором королевич Георг собственноручно осушает местные болота. Однако из-за толстого векового слоя пыли и копоти о содержании этой чудесной картины можно было судить лишь со слов самого короля. Каких-либо боевых трофеев, обычных для подобных помещений, здесь не было по причине отсутствия славных битв с соседями. Да, собственно, кроме королевского трона, здесь больше ничего и не было. И, естественно, короля Александра на нем.

Александр тяготился официальными приемами — впрочем, учитывая географическое и политическое положение Новой Ютландии, таковые случались не особо часто.

Король восседал на высоком престоле темного резного дерева, в меру скрипучем и слегка покачивающимся из-за неравномерных ножек, и рассеянно слушал одетого в траурно-черный камзол князя Длиннорукого. A посланник из Белой Пущи разливался соловьем:

— Эти негодяи, мерзавцы, подонки, на кого они подняли свою подлую длань? На самого князя Григория, правителя законного и справедливого, непрестанно пекущегося о благе подданных своих! Да попадись мне эти нечестивцы, да я их саморучно задушу, в рог скручу!..

Александру не без труда удалось вклиниться в словесный поток князя:

— Передайте мои искренние соболезнования и сочувствия, — тут он мимолетно глянул на пажа, тот утвердительно кивнул, — дружественному народу Белой Пущи.

— Передам, непременно передам, — подхватил Длиннорукий. — Подумать только, такая беда, такое горе свалилось… Ах да, — спохватился посланник, — я ведь тоже должен передать Вашему Величеству вот это вот послание.

Князь извлек из-за пазухи запечатанный свиток и с поклоном преподнес его Александру. Тот небрежно сломал печать и углубился в чтение.

— Стало быть, это письмо от барона Альберта? — спросил он, пробежав написанное.

— Так точно, Ваше Величество, — подобострастно закивал Длиннорукий. — Он бы ни за что не решился обратиться напрямую к Вашему Величеству, но пока не избран новый правитель Белой Пущи…

— Да я все понимаю, — перебил король. — Ответ будет готов сегодня, чуть позже… Что с тобой, Уильям?

— Какой Уильям? — слегка опешил Длиннорукий.

— Да кот, — охотно пояснил король. — Должно быть, добычу учуял. Если бы не он, давно бы нас мыши отсюда выжили.

И действительно, Уильям, только что перед этим смиренно лежавший, свернувшись клубочком на коврике подле трона, неожиданно вскочил, навострился и стремглав выскочил из залы.

— Ну так что же, князь, у вас ко мне все? — проводив кота долгим взором, спросил Александр.

— Все, Ваше Величество. Или нет, — спохватился Длиннорукий, — Новая Ютландия всегда поставляла мухоморы ко столу, — тут князь непритворно вздохнул, — незабвенного князя Григория, и Его Сиятельство барон Альберт не хотел бы этот обычай прерывать…

— A, ну насчет этого — к Виктору, — с облегчением сказал король, -мухоморами он заведует. И вообще хозяйскими делами. Слуги вас к нему проводят.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — раскланялся Длиннорукий. Король лишь едва кивнул. — Эй, Петрович, да где же ты? — раздался уже из коридора голос посла. — Вечно тебя искать надобно.

Король встал с трона:

— Ну что же, Перси, идемте. Похоже, дорогие гости нас уже заждались…

В сопровождении Перси-Чаликовой король вышел из тронной залы, но в коридоре, ведущем к его покоям, они стали свидетелями весьма странной картины: навстречу им очертя голову несся какой-то плюгавый и плешивый мужичонка и при этом дико визжал.

— В чем дело, любезнейший? — учтиво остановил его Александр. — Как я понимаю, вы и есть тот самый господин… м-м-м… господин Петрович, коего разыскивал князь Длиннорукий?

Петрович прекратил визжать и заозирался по сторонам, пока его блуждающий взор не остановился на Уильяме, который с самым невинным видом сидел на полу возле одной из дверей и облизывал толстую белую лапу.

— Вот этот… вот этот вот… он на меня набросился, чуть не разорвал на куски… — залопотал Петрович, указывая дрожащей рукой на кота.

— Ну что вы, сударь, — расплылся король в доброй улыбке, — это же совершенно невинное создание, не способное и мухи обидеть. Иди сюда, мой маленький.

Петрович шарахнулся в сторону, когда Уильям потрусил к своему хозяину. Ловко вскарабкавшись прямо по мантии, кот удобно устроился на плече Александра и сладко замурлыкал. Надя посторонилась, и Петрович, окинув диким взором короля и его кота, поплелся прочь по коридору. Чаликова заметила, что его штаны сзади разодраны и кое-где сочится кровь, заметная даже на малиновой материи.

— Ну и помощничек у князя Длиннорукого, — покачал головой Александр, входя в свои покои. Дубов, Чумичка и Кузька, все еще занятые обсуждением насущных вопросов, поспешно вскочили.

— Садитесь, господа, — махнул рукой король. — Впрочем, особо долго засиживаться вам не придется. Конечно, я хотел бы, чтобы вы погостили у меня еще хотя бы несколько дней, но князь Длиннорукий привез мне послание от барона Альберта из Белой Пущи… — Александр развернул свиток и зачитал: -"…Просим также Ваше Величество, буде появятся в пределах Вашего королевства оные злодеи боярин Василий и колдун Чумичка, виновные в погибели князя Григория, выдать их для законного суда и примерного наказания". Ну и то же самое насчет Беовульфа и Гренделя. Так что сами понимаете… Я, конечно, отпишу барону Альберту, что никаких боярина Василия и Чумичку не ведаю, но ясно, что оставаться тут вам опасно. И для вас, и для меня.

— Как, разве князь Григорий погиб? — запоздало изумился Дубов. — Я должен немедля сообщить об этом царю Дормидонту! Но поверьте, Ваше Величество, я не имею к его смерти никакого…

— Верю, верю, — с хитроватой усмешкой перебил Александр. — Ну конечно же, все это злобные наветы, однако в лапы барона Альберта и его подручных я вам все же попадаться не советовал бы.

— Мы поедем теперь же! — решительно заявила Надя.

— Сядем на ковер — и только нас и видели, — добавил Чумичка.

— Лучше вечером, — предложил Александр, — когда стемнеет. A до того вернее бы вам побыть в моих покоях, чтобы Длиннорукий ненароком вас не увидел.

— Так вы что же, на ковре-самолете лететь собрались? — вдруг вскочил Кузька. — Я ни на каком ковре не полечу! Да я ж там задохнусь…

— A я вас и не отпущу, — заявил Александр. — Вы же, помнится, грозились мне дымоходы почистить.

— Ну, было дело, — нехотя согласился Кузька.

— Ну вот. Доселе вы были домовым, а отныне я назначаю вас, как это… A, замковым! — засмеялся Александр. — Так что соглашайтесь, Кузьма Иваныч, не прогадаете.

— Эх, да чего уж там, — почесал в голове Кузька. Он был весьма польщен, что сам король величает его по имени-отчеству, однако виду не подавал. — Хоть лучше бы у бабки на печке… — Привычно вздохнув, домовой надолго умолк.

— Ваше Величество, вы сказали, что послание пришло от барона Альберта, — прервал затянувшееся молчание Василий. — Он что же, теперь заступил на место князя Григория?

— Да нет, подписался он как глава тайного приказа, — еще раз глянул король в послание, — но не сомневаюсь, что теперь у них идет настоящая грызня. Дорого бы я дал, чтобы узнать, что там творится и чем это чревато для моего королевства!

— Это очень просто, Ваше Величество, — рассмеялся Василий и небрежно вытащил из кармана золотое яблоко — то самое, которое накануне обронили при бегстве осквернители его свежей могилы.

Чумичка взял одну из тарелок, оставшихся от завтрака, вытер ее рукавом и положил яблоко:

— A ну-ка, яблочко золотое, покажи нам барона Альберта!

Яблочко само собой покатилось по тарелочке, и на ней показалось сначала смутное, а потом все более проясняющееся изображение апартаментов князя Григория. Во главе стола с умным видом восседал барон Альберт и что-то говорил, а остальные — воевода Селифан, два почтенного вида упыря, господин Каширский и Анна Сергеевна Глухарева — внимательно его слушали.

— Узнать бы, о чем они говорят, — заинтересовалась Надя.

— Насколько мне известно, такое устройство способно передавать только изображение, но не звук, — с сожалением заметил Василий.

— Я догадался! — прервал молчание Кузька. — Недаром эти проклятые гробокопатели во время похорон что-то себе на листки черкали. Должно быть, потом они прикладывали написанное к тарелке и таким способом передавали свои донесения в Пущу.

Чумичка снисходительно слушал эту беседу, а сам поглядывал на причудливую морскую раковину, лежащую на отдельной полочке над столом. Перехватив взгляд Чумички, Александр пояснил:

— Ее привез с собой королевич Георг — будто бы, если приложить к уху, то можно услышать шум его родного Варяжского моря.

— A мы ее попробуем приспособить к тарелочке, — предложил Чумичка. -Вы дозволите, Ваше Величество?

— Да ради бога, — махнул рукой король.

Колдун осторожно снял с полки раковину и приложил ее боком к тарелке. Однако изображение оставалось «немым».

— Ну конечно же, — хмыкнул Чумичка, — это уж было бы слишком просто. — Сделав несколько быстрых движений над тарелкой и прошептав какое-то мудреное заклинание, он добавил уже громче: — Ну, говори!

И тут же из раструба раковины послышались голоса — не очень ясные, но разобрать, о чем идет речь, можно было без особого труда.

АЛЬБЕРТ: -…И последнее — что будем делать с теми девками, что мы набрали для отсылки к султану в гарем?

BOEBOДA: — Как это что? Туда и отослать, и дело с концом!

ПЕРВЫЙ УПЫРЬ: — К тому же они и сами туда так рвались.

АЛЬБЕРТ: — Это мы с вами знаем, что они рвались. A вы попробуйте это объяснить их мужьям, родителям, братьям… Они же все равно будут уверены, что мы их захватили и отправили насильно.

ВТОРОЙ УПЫРЬ: — Барон, что вы предлагаете?

АЛЬБЕРТ: — Предлагаю с отправкой, скажем так, не торопиться. Сейчас лучше народ не злить.

АННА СЕРГЕЕВНА: — Не согласна! Мы их ловили, гонялись, хватали, подвергались насилию — и все наши труды коту под хвост?!

ПЕРВЫЙ УПЫРЬ: — И потом, кого же мы тогда к султану отправим?

АЛЬБЕРТ: — Вот Анну Сергеевну и отправим — она одна целого гарема стоит. A в придачу господина Каширского, все равно от них тут никакой пользы.

КАШИРСКИЙ: — A меня-то зачем?..

АЛЬБЕРТ: — Султан давно просил прислать ему приличного евнуха. Ну ладно, шучу. A вот это уже кроме шуток — мне докладывали, что по окрестностям замка поползли слухи, будто не заезжие злодеи загубили князя Григория, а мы с вами.

ВТОРОЙ УПЫРЬ: — Что? Да как такое возможно?!

АЛЬБЕРТ: — Да, да, мы с вами, и будто бы из-за того, что князь мешал нам воровать народное добро…

— A и вправду, не очень-то удрученными они выглядят, — заметил Александр.

— Каков бы там ни был князь Григорий, но он по праву считался сильной и недюжинной личностью, — раздумчиво сказала Надя, — а эти… Они же теперь всеми средствами будут цепляться за власть и наверняка натворят кучу всяких бед — и даже не по злому умыслу, а просто по слабости, по глупости да по трусости. Во всяком случае, исторический опыт позволяет такое предполагать.

— Значит, наша задача — остановить их, пока не поздно, — подытожил Василий.

Поздним вечером от крыши королевского замка отделился ковер-самолет, на поверхности которого сидели три человека. Понемногу набирая ход, он взял направление на северо-восток — именно таким путем, огибая с севера княжество Белая Пуща, оставшееся без князя, можно было к утру добраться до Царь-Города. Но те, кто был на ковре, знали — скоро, совсем скоро им еще предстоит сюда вернуться.