"Мой милый плут" - читать интересную книгу автора (Дункан Элис)

18

И вот настало утро того дня, на который был назначен праздник методистской церкви городских общин Розуэлла и Арлетты, и утро это выдалось просто прекрасным.

Пушистые легкие облачка крошечными клочками ваты висели в сияющей бездонной синеве летнего неба. Легкий ветерок приятно освежал согретую солнцем кожу.

Одри и Айви мыли на кухне посуду после завтрака. Лестер седлал лошадей, а Чарли стоял на ступенях веранды и наслаждался погодой.

Солнечный день как нельзя лучше гармонировал с настроением Чарли. Душа его была преисполнена надежд на лучшее. На то, что они с Одри вскоре поженятся. На то, что у него начнется новая жизнь – здесь, на этой вот ферме. И наконец-то у него появится семья. Настоящая семья.

Ну а пока его будущая жена мыла на кухне тарелки, Чарли решил новым, хозяйским глазом окинуть окружающий мир. В желудке приятной тяжестью лежал плотный и вкусный завтрак, сердце Чарли переполняла любовь, и потому взгляд его оказался не только хозяйским, но и весьма благодушным.

Итак, что же видел перед собою будущий фермер Чарли Уайлд?

Во-первых, бесконечную прерию, сливающуюся на горизонте с аквамариновой синькой неба. Маленькие вкрапления зелени в общую весьма унылую картину – яблоневый сад, небольшие лужайки да еще вдали – полоска берега Кэлоун-Крик, поросшего сочной травой, при взгляде на которую Чарли невольно улыбнулся.

Да, пейзаж здесь был совсем не похож на тот, к которому привыкли глаза Чарли за годы жизни в Джорджии Но все равно – ему по сердцу была эта земля, он готов был уже полюбить ее – за то лишь, что встретил здесь Одри.

Чарли посмотрел на небо и счастливо улыбнулся.

Прекрасный сегодня денек!

Он запрокинул голову, и яркое солнце тут же облило ее своими жаркими лучами. Чарли прикрыл глаза и теперь вместо красок впитывал в себя звуки – шепот ветерка, шелест листвы в саду и пение птиц, которым вторил из своего стойла музыкальный Герцог.

Прекрасный денек! И просто великолепное местечко!

Чарли готов был полюбить этот мир всем сердцем.

Может быть, полюбить его так же, как он любит Одри.

Впрочем, нет. Любовь к Одри – вещь совершенно особенная, совершенно отдельная, и ставить рядом с" нею нельзя ничего.

Перед мысленным взором Чарли проплыли ландшафты его родной Джорджии – богатые зеленью, бурлящие, кипящие жизнью и оттого немного суетливые. Нет, что и говорить, Джорджия – роскошный край, но все же…

Но все же, судари мои, и здесь богатейший край. Край еще не раскрытых возможностей, край, у которого все еще впереди, чего не скажешь о той же Джорджии. И недолго еще прозябать в неизвестности таким городкам, как Розуэлл. Вот увидите, господа, пройдет совсем немного времени, и Розуэлл станет одним из крупнейших американских городов. Таким же, например, как теперь Сан-Антонио. Во всяком случае, в этом городе есть уже даже свой духовой оркестр, и, без лишней скромности заметим, – неплохой оркестр, джентльмены!

Ну хорошо, хорошо. Может быть, сравнивать Розуэлл с Сан-Антонио – это уж слишком… Ладно. Сравним его с… с Альбукерке, например. И скажите теперь, чем это Розуэлл хуже Альбукерке? Ничем, ничем и еще раз ничем. А какие здесь люди!..

Здесь Чарли не мог не перескочить мыслями к своей Одри.

Она – настоящий ангел! Чудо! С нею он будет счастливейшим из людей. Чарли и не думал, что когда-нибудь встретит в своей жизни человека, который так близко станет принимать его заботы. И не только принимать, но и решать их быстро, энергично и ловко – так, как это продемонстрировала вчера Одри.

Тут лучезарная улыбка сползла с лица Чарли, и оно стало серьезным. В эту секунду он поклялся богу, что, как только они с Одри поженятся, он расскажет ей всю правду – и о неудавшемся ограблении в Арлетте в том числе.

Итак, Чарли стоял на солнышке и философствовал, Лестер запрягал лошадей, а на кухне тем временем шел свой разговор между теткой и племянницей.

– Пока ты моешь тарелки, я прочитаю тебе письмо, Одри. А потом вытру посуду.

Поскольку слуховой рожок Айви лежал без дела на краю стола, Одри не стала себя даже утруждать ответом.

– Пэнси пишет, что приедет на сегодняшний праздник, – продолжила тем временем Айви. – Письмо я получила только сегодня утром – нашла его перед завтраком под входной дверью.

– Вот как? Обычно она не приезжает на такие праздники! – крикнула Одри, обернувшись через плечо, и заметила нахмуренные брови Айви. – Что случилось, тетушка!

– Да вот она пишет, что приедет и сделает нечто такое, после чего мы навсегда забудем о том, как смеяться над нею, и никогда не забудем сегодняшний день.

– Ничего не понимаю. Ерунда какая-то! И потом, разве мы смеемся над тетушкой Пэнси? – Айви тем временем взяла со стола свой рожок, и Одри уже не приходилось кричать.

– Да кто вообще способен понять то, что несет моя сестрица Пэнси? – сердито пророкотала Айви. – Ведь она просто выжившая из ума старая дура.

– Ну-ну, тетушка Айви, не горячитесь, – укоризненно улыбнулась Одри. – Тетушка Пэнси всего на десять месяцев старше вас.

– Нет, она старая дура, – упрямо возразила Айви. – Ты послушай только, что она еще пишет: “Я вовсе не собираюсь слушать эту идиотскую музыку, которую будет играть ваш хваленый оркестр”.

– Ну, знаете! – вспыхнула Одри. – В таком случае вы абсолютно правы, тетушка Айви. Тетушка Пэнси и в самом деле просто выжившая из ума старуха!

Но вот часы пробили десять раз, и Лестер подкатил к крыльцу в коляске, вымытой до блеска. Одри и Айви принялись укладывать в нее свое печенье, предназначенное для благотворительной распродажи, а Чарли, забравшись внутрь коляски, заботливо укрывал каждую корзинку плотным полотенцем – для того, чтобы уберечь печенье от дорожной пыли.

Затем они с Лестером помогли забраться в коляску своим дамам. Чарли поддержал при этом руку Одри, а Лестер – руку Айви, которая в другой своей руке держала слуховой рожок, заново украшенный цветами и ленточками.

– Ну что, все на месте? – спросил Чарли, с довольным видом обозревая собравшуюся компанию.

– Все на месте, можем трогать, – улыбнулась ему в ответ Одри.

– Тогда вперед!

Чарли улыбнулся ей, подмигнул Лестеру, тот легонько стегнул коня вожжами, и коляска тронулась в путь.

– Ну наконец-то! – сердито посмотрел на Фермина Смолла Гарланд и сграбастал со стола свой пистолет.

– Как договаривались, – неприязненно ответил Фермин. – Сказал, что отпущу вас сегодня, и держу слово. Только говорите потише, пока Вальдо спит.

– Хей! – окликнул Гарланд своего дружка Лютера, который продолжал сидеть, тупо уставившись на свой “кольт”. – Сунь пушку в карман, Лютер, и пошли отсюда.

Перед тем как покинуть офис шерифа, Гарланд погрозил Фермину своим тощим пальцем.

– А вообще-то так нечестно, Фермин. Ты должен был заплатить нам больше. Мы же не договаривались о том, чтобы сидеть целую неделю в твоей вонючей камере. Сколько времени мы потеряли! А ведь время – оно, сам знаешь, деньги. Особенно для нас.

– Заткнись, Гарланд! – оборвал его Фермин Смолл. – Ничего я вам больше не дам. Мне и так еще надо платить и за бобы, и за огурцы, и за селедку.

– Ну, это уж не наши проблемы. Кто же виноват в том, что ты уродился таким идиотом? Разве что твои родители. Но помни: ты наш должник!

– Заткнись! – повторил Фермин Смолл. – Заткнись и проваливай прочь из моего города!

– Из твоего города? Ха-ха!

Гарланд подхватил Лютера под руку и вместе с ним выскочил на улицу.

Фермин Смолл смотрел вслед удаляющимся бандитам и размышлял о том, как прекрасна была бы его жизнь, если бы только не этот мерзавец Чарли Уайлд. Так, как Чарли Уайлда, Фермин еще никого в своей жизни не ненавидел.

– Ах ты, мудрец-пудрец, на трубке игрец, чтоб тебя! Тут Фермин обнаружил, что сам себя запер изнутри в тюремной камере. Он принялся отпирать дверь и уронил на ногу тяжеленную связку ключей. Зарычал от боли и обложил проклятиями – кого, как вы думаете? Ну разумеет-ся, Чарли Уайлда. Этого человека Фермин Смолл готов был обвинить во всех своих несчастьях. Даже если бы сейчас пошел дождь, то и в нем Фермин Смолл обвинил бы этого негодяя Чарли Уайлда.

Мистер Топпинг заметил подъезжающий экипаж Хьюлеттов, стоя на высоком церковном крыльце рядом со своей женой. Когда же коляска подъехала и остановилась, преподобный с супругой уже стояли внизу, раскрывая объятия навстречу дорогим гостям.

– Добро пожаловать! Добро пожаловать! – радостно воскликнул преподобный. – Очень рад видеть вас. Все музыканты уже собрались и ждут вашего появления в парке, мистер Уайлд.

– Ах, что за джентльмены ваши музыканты! – мечтательно добавила миссис Топпинг. – Что за джентльмены!

За словом “джентльмены” явственно слышалось другое – “мужчины”.

– Всем так нравится здесь, мистер Топпинг! – сказал Чарли, обращаясь к священнику.

– А мы в свою очередь счастливы, что вы появились в наших краях, – ответила за мужа Эвстазия Топпинг и слегка покраснела.

Чарли вежливо поклонился и, осторожно пожав руку миссис Топпинг, сказал:

– Я очень рад снова видеть вас, миссис Топпинг.

– Хочу надеяться, что вскоре вы начнете посещать наши воскресные службы.

– Благодарю вас, мэм. Непременно, мэм.

– Я очень рада! Я всегда чувствовала, что вы глубоко верующий человек, мистер Уайлд.

– Д-да? – Чарли не смог скрыть своего удивления. Вот уж чего за ним точно никогда не водилось, так это пристрастия к религии.

– Ну разумеется, мистер Уайлд, – в свою очередь удивилась миссис Топпинг. – Достаточно посмотреть на ваших музыкантов, и сразу становится ясно, что их руководителем может быть только глубоко порядочный и верующий человек.

– Вот как, – засмущался Чарли и отвел глаза.

– Конечно, мистер Уайлд, конечно! Да вот взять хотя бы мистера Уотли и мистера Олдена. Они посещают храм каждое воскресенье, а теперь еще и согласились давать уроки музыки для детей из нашей воскресной школы.

“Ну и ну! Вот тебе и Джордж! Вот тебе и Фрэнсис!» – подумал Чарли.

– А мистер Льюис! Вчера он перековал мистеру Топпингу его лошадь – хотя время было уже позднее, и мистер Льюис имел право отказаться. И можете себе представить? Он не взял за свою работу ни гроша.

– Рад слышать такое про Харлана и горжусь им, – ответил Чарли.

– А мистер Джилберт помогал нам чинить школьную крышу. Теперь, я слышала, его приглашают работать в банк, а разве могут пригласить работать в банке непорядочного человека?

– Да, мэм. Уверен в том, что вы абсолютно правы, мэм.

Господи, до чего же хорошо-то жить вот так – в покое, среди доброжелательных милых людей – и самому слыть между ними человеком порядочным и честным!

Тут в разговор включилась Одри, не желавшая отставать от миссис Топпинг и сгоравшая от нетерпения похвастаться своим дорогим Чарли.

– А вы знаете, Эвстазия, Чарли тоже дает уроки музыки. Хомеру Полю и Солнечному Глазу. – В голосе Одри было столько гордости, что Чарли не выдержал и улыбнулся.

Миссис Топпинг окинула Чарли ласковым взглядом, а сам Чарли вдруг немного занервничал. Сказать по правде, он надеялся, что о его учениках не будет знать никто в Розуэлле. Да и весь этот разговор начинал утомлять Чарли. Он с тоской посмотрел через плечо продолжающей щебетать миссис Топпинг и в эту минуту, как по волшебству, получил свободу.

Волшебницей, разумеется, опять оказалась Одри.

– Чарли – превосходный педагог! – сказала она. – Однако я думаю, что нам с Чарли пора пройти в парк Интересно посмотреть на сцену, которую обещал сколотить мистер Унтермайер, да и музыканты, наверное, заждались своего руководителя.

– Конечно, Одри, конечно. Идите, посмотрите на сцену. Не знаю, как католики, – не без яда заметила миссис Топпинг, – но мы-то, методисты, слово свое всегда держим.

Направляясь вместе с Чарли в сторону парка, Одри заметила на прощание:

– Полагаю, что на празднике у католиков тоже будет сколочена сцена. Вы же знаете, Эвстазия, какой ловкач этот отец Бернардо!

Когда они отошли немного подальше, Чарли переспросил громким шепотом:

– Ловкач?

– Н-ну… – замялась Одри. – Я вообще-то имела в виду это слово в э-э-э… широком смысле. Не в отрицательном.

Чарли немного подумал и снова спросил:

– А разве у этого слова есть положительный смысл? Одри остановилась, покраснела и сказала, опустив глаза:

– Прости, Чарли. Я, конечно же, не имела права так говорить о священнике. Это ужасно.

– Да почему же ужасно, Одри? Лично я не вижу здесь ничего ужасного, – успокоил ее Чарли.

Он с удовольствием подкрепил бы свои слова поцелуем, но, согласитесь, не мог же он сделать это здесь, возле церкви, у всех на виду!

– Спасибо, Чарли. Я знаю, ты настоящий джентльмен.

Чарли смущенно покачал головой Да какой он джентльмен! Так, музыкант, обыкновенный музыкант, да к тому же еще и сбившийся с пути праведного. Хотя, что и говорить, слышать о себе такое всегда приятно.

– Я просто хотела сказать, что отец Бернардо на лету схватывает любую хорошую идею, – продолжала Одри. – И считаю, что это вовсе неплохо. Нет, это в самом деле очень хорошее качество.

– Да-да, конечно.

– Ах, мистер Уайлд!

Раздавшийся возглас заставил Одри и Чарли остановиться. Потом они дружно обернулись на голос.

Это была миссис Чавес. Она спешила к ним, взволнованно прижав руки к груди.

– Ах, мистер Уайлд!

Миссис Чавес не сказала больше ни слова – просто подбежала и заплакала, уткнувшись головой в грудь Чарли. Он окончательно смутился и хотел было просить Одри, чтобы та в очередной раз помогла ему обрести свободу, но в это время миссис Чавес наконец оторвалась от его груди и выпрямилась. Чарли немедленно отступил на шаг назад.

– Ах, мистер Уайлд, как я вам благодарна. – Миссис Чавес снова протянула руки, но Чарли был теперь недосягаем, и поэтому она заключила в свои объятия Одри.

Одри бросила через плечо миссис Чавес удивленный взгляд на Чарли, но тот молчал.

– Он спас жизнь моей дочери, мисс Одри, – снова закончила миссис Чавес.

Одри успокаивающе погладила миссис Чавес по плечу и сказала.

– Ну что вы, что вы, миссис Чавес! Успокойтесь! Потом Одри еще раз посмотрела на Чарли, словно желая убедиться в том, что ее не разыгрывают. Однако лицо Чарли оставалось непроницаемым, и Одри вновь переключила свое внимание на рыдающую миссис Чавес. Послышался другой женский голос:

– Одри! Мистер Уайлд!

Одри отпрянула от плачущей миссис Чавес и обернулась.

Чарли тоже повернул голову и увидел спешащую к ним миссис Поль. Первым желанием Чарли было бежать отсюда поскорее и без оглядки, но он не тронулся с места. В конце концов, если Одри не бежит и готова мужественно встретить это новое испытание, – что ж, значит, и он сумеет это пережить.

Одри удалось наконец избавиться от объятий миссис Чавес, и та, всхлипнув на прощание еще разок, отошла в сторону, не переставая промокать глаза белым носовым платком.

А освобожденное миссис Чавес место немедленно оккупировала миссис Поль. Чарли с опаской заметил, что и у нее глаза были на мокром месте.

– Ах, Одри! Мистер Уайлд! Я просто не знаю, как мне вас благодарить! Мой Хомер совершенно переменился. Он теперь ждет не дождется, когда же наступит понедельник или четверг, чтобы ехать к вам на урок. Он так хочет стать похожим на вас, мистер Уайлд!

Чарли очень хотелось сказать миссис Поль всю правду, а именно: “Дорогая миссис Поль! Не лучше ли вам поискать для своего сына другого наставника – почестнее, чем я?”

Разумеется, он не сказал этого вслух.

Миссис Поль тем временем продолжала, захлебываясь от волнения:

– Одри, я и вам благодарна – за то, что вы разрешаете Хомеру приезжать к вам на ферму, чтобы брать эти уроки. У нас-то самих в доме, сами знаете, не повернуться. И младшие все время путаются под ногами.

– Не стоит благодарности, Гленда. Ваш Хомер – славный мальчик. Готова поручиться, что уж он-то никогда не пойдет по кривой дорожке. А то ведь знаете, как это бывает – втянется паренек в дурную компанию, и поминай как звали… – Одри влюбленно посмотрела на Чарли и закончила: – Но вашему Хомеру это не грозит, я уверена.

Миссис Поль вытащила из кармана цветастый платок и приложила его к покрасневшим глазам.

– Надеюсь, что вы правы, Одри, – сказала она. – И все это благодаря замечательному учителю Хомера, мистеру Уайлду.

– Ну что вы, мэм, – начал Чарли, но миссис Поль тут же перебила его:

– И еще я очень рада за вас. Вы с Одри будете самой лучшей парой на свете!

– Спасибо, Гленда, – ответила Одри. – Я так счастлива…

– И я, – присоединился Чарли к своей невесте. – Миссис Поль наконец покинула их, и Чарли вместе с Одри смог продолжить путь к Кэлоун-парку.

Чарли хотел надеяться, что на этом пути его не подстерегают новые встречи, но он ошибся.

Новый голос – на сей раз низкий, мужской, раздался сзади:

– Мистер Уайлд!

Обернувшись, Чарли и Одри увидели отца Бернардо, который спешил к ним, подобрав рукой края сутаны.

– О боже! Только бы он не узнал, что я назвала его ловкачом, – испуганно прошептала Одри.

– Не бойся, не узнает, – успокоил ее Чарли.

Однако по виду Одри было заметно, что она продолжает сомневаться в том, что ее святотатство останется тайной. Во всяком случае, она нервно прикусила нижнюю губку.

– Мистер Уайлд! Как хорошо, что я вас встретил! Улыбка на лице отца Бернардо стала еще шире и добродушнее. Чарли ответил улыбкой на улыбку и приветственно вскинул руку:

– Как поживаете, отец Бернардо? Очень рад встрече.

– Добрый день, мисс Адриенна.

– Добрый, отец Бернардо. Просто прекрасный день для праздника, не правда ли? – И Одри осторожно пожала протянутую отцом Бернардо руку.

– Хотел поздравить вас с предстоящей свадьбой, – сказал священник. – Вы берете в жены достойнейшую женщину, мистер Уайлд. И красивую, хотелось бы мне добавить.

– Я тоже так считаю, отец Бернардо.

– А вам достался в мужья просто замечательный мужчина, мисс Одри. Весь город только и говорит о том, как мистеру Уайлду удалось спасти жизнь маленькой дочке миссис Чавес, и о том, что он столько времени жертвует на то, чтобы учить музыке Хомера Поля и этого индейца… как его? Ну да, Солнечный Глаз! Сами знаете, хорошие новости быстро разносятся. Впрочем, и плохие тоже.

“Что он имел в виду, когда заикнулся о плохих новостях? – подумал Чарли. – Неужели опять Фермин Смолл мутит воду?”

На секунду в сердце Чарли проник холодок, но тут же растаял, и к Чарли вернулось его прежнее благодушное настроение.

– Он у меня замечательный, правда, отец Бернардо? – крепко сжала Одри руку Чарли.

– Вне всякого сомнения, мисс Одри. И его друзья ни в чем ему не уступают. Знаете, буквально вчера я говорил с мистером Джилбертом, и он рассказал мне, что только благодаря вам, мистер Уайлд, удалось сохранить ваш замечательный оркестр.

От слов священника Чарли покраснел как рак. Увидев это, Одри поспешила подхватить Чарли под локоть и сказала:

– Да, в некотором роде Чарли – спаситель оркестра. А теперь посмотрите только, отец Бернардо, он совсем смутился от ваших слов.

– Одри, – сдавленным голосом пробормотал Чарли.

– Ничего, мистер Уайлд, ничего, – покачал головой отец Бернардо. – Я уверен, что вы с честью сумеете пережить вашу славу, которую, безусловно, заслужили. Ведь вы настоящий герой, мистер Уайлд. Да-да, герой. А их так мало в наше время. Особенно в наших краях. Мы все очень, очень рады тому, что вы теперь среди нас.

Отец Бернардо ласково улыбнулся и пошел своей дорогой.

Одри посмотрела ему вслед и вздохнула.

– Знаешь, мне он больше не кажется ловкачом, Чарли. Они пошли дальше и на этот раз достигли цели без новых приключений. Наконец-то Чарли увидел лица друзей и радостно улыбнулся.

– Пойду к ребятам, – сказал Чарли.

При мысли о том, что Одри сейчас уйдет и он останется один, ему вдруг сделалось невыносимо грустно, и он спросил на прощание:

– Скажи, где ты будешь сидеть. Сегодня я буду играть “Лесной квикстеп” только для тебя одной.

Как ни банальна была сама по себе эта фраза, по лицу Одри было заметно, что она польстила ей.

– Я сяду в первом ряду прямо посередине, Чарли. Вместе с тетушкой Айви. Это просто чудесно, что ты будешь играть специально для меня.

Она поднялась на цыпочки и поцеловала Чарли в щеку – на глазах всего города и на глазах бога, поскольку дело было возле самой церкви. Чарли захотелось подхватить Одри на руки и поцеловать в губы, но он сдержался. Герою подобает быть сдержанным.

“Какой замечательный день, – подумала Одри. – Ведь сегодня мы с Чарли объявим о нашей помолвке. О господи, до чего же хорошо!”

С этими мыслями она вернулась к коляске и помогла тетушке Айви вытащить из нее корзины с печеньем, предназначенным для распродажи. Душа Одри ликовала.

Но куда делась вся радость Одри, куда испарилось ее ликование, когда она услышала за спиной резкий голос тетушки Пэнси:

– А, вот вы где! А я уж подумала, что вы от меня прячетесь.

Айви не услышала голос сестры и продолжала возиться с печеньем. Одри…

Одри, услышав тетушку Пэнси, нахмурилась. Не очень это, конечно, по-родственному, но она вовсе не была рада такой встрече. Уж слишкем тетушка Пэнси отличалась от своей сестры.

– Как поживаете, тетушка Пэнси? – сдержанно поздоровалась Одри, не проявляя ни малейшей радости.

– Плохо, плохо поживаю, хотя это, как я понимаю, вас совсем не волнует, – сварливо ответила тетушка Пэнси. – Проклятый ревматизм совсем замучил. К тому же меня пытались ограбить пять недель тому назад, а этот идиот-шериф до сих пор не желает арестовать мерзавцев, которые хотели сделать это.

Доброе сердце Одри мгновенно растаяло. Она подошла к тетушке Пэнси и ласково обняла ее за плечи.

– Вы хотите сказать, что уже известно, кто были те грабители? И шерифу это тоже известно? – спросила она.

– Да, и шерифы Арлетты и вашего городишки все знают, но ничего не делают, – с сарказмом ответила Пэнси. – Но сегодня я заставлю этих бездельников пошевелиться. Клянусь, я это сделаю.

– О господи, – вздохнула Одри и вернулась к коляске, чтобы помогать тетушке Айви. Само собой, тетушка Пэнси и не подумала включиться в работу. Она стояла и смотрела на то, как возятся с корзинками ее сестра и племянница.

– И много эти разбойники у вас взяли? – поинтересовалась Одри, неся к церковным дверям тяжелую корзинку.

– Ничего они не взяли, – сердито пробурчала в ответ тетушка Пэнси. – Я подстрелила одного из них, они испугались и удрали.

– Боже милостивый, – снова вздохнула Одри. Впрочем, то, что тетушка Пэнси сумела отбиться от воров, ее нисколько не удивило – она достаточно хорошо знала, на что способна ее родственница. Более того, Одри смутно подозревала, что это приключение даже доставило тетушке Пэнси определенное удовольствие. Во всяком случае, ей ничего не стоило подстрелить человека.

Конечно, все это ужасно. Край буквально наводнен бандитами, которые нападают на беззащитных женщин и порядочных джентльменов. Однако и тетушке Пэнси палец в рот не клади. Случись что, и она будет действовать не хуже любого гангстера. Даже фору ему еще может дать.

Наконец и Айви заметила сестру и улыбнулась Пэнси, не получив, правда, ответной улыбки.

– День добрый, Пэнси, – проговорила Айви, поднося к уху слуховой рожок, украшенный лентами. – Отличный сегодня денек, верно?

– Хм-м-м, – неопределенно промычала Пэнси, с отвращением рассматривая рожок. – Какого черта ты так разукрасила свою трубу, Айви?

Лицо тетушки Айви стало таким растерянным, что сердце Одри сжалось. Нет, все-таки Айви была права, когда говорила о том, что ее сестра – совершенно несносная женщина. Глупая, бессердечная корова. Да-да, корова! И Одри, не задумываясь, сказала бы это вслух, если бы только они не стояли перед входом в храм божий.

Одри поджала губы и сухо ответила:

– Это я украсила рожок, тетушка Пэнси. Нам кажется, что так лучше. Да и все в Розуэлле считают, что это красиво.

– Врут, – отрезала Пэнси. – Я всегда знала, что в Розуэлле живут одни лгунишки. Да и чего еще ждать от такой дыры?

“Интересно, чем это занюханная Арлетта лучше Розуэлла, который тетушка Пэнси так высокомерно именует дырой?” – подумала Одри.

Вслух же она ничего не сказала, лишь посмотрела на тетушку Пэнси. Она умела смотреть на людей вот так – надменно и презрительно, и это настолько хорошо удавалось Одри, что под таким взглядом тушевался и чувствовал себя букашкой даже Фермин Смолл, несмотря на то, что был на голову выше Одри и на него вообще трудно было кому-либо смотреть свысока.

Успех был полным. Одри торжествующе заметила, что тетушка Пэнси чувствовала себя под этим взглядом неуютно и через пару секунд поспешила отвести глаза в сторону.

Айви тем временем отошла от нанесенной ей обиды, и к ней вернулся дар речи.

– Тебя одна только могила исправит, Пэнси, – сказала она. – Конечно, пирожки ты умеешь печь отлично, но в остальном осталась такой же дурой, как в детстве.

Одри отметила про себя, что голос тетушки Айви звучит напряженно и в нем чувствуется едва сдерживаемая ярость. Да, в таком состоянии Одри давненько уже не видела добрую, мягкосердечную тетушку Айви.

– Дурой? Как в детстве? – скрипучим голосом переспросила Пэнси. – Это мне нравится! Кто бы уж говорил, только не ты, Плакса! Знаешь, почему ты глухая, Айви? Да потому, что, как только ты родилась, ты принялась вопить и вопила так, что у тебя лопнули барабанные перепонки. Слава богу, что они не лопнули у всех остальных!

– Это все от нервов, – возразила Айви. – Просто у меня, в отличие от некоторых, тонкая нервная система. Ну что же, Пэнси Хьюлетт, пусть я глухая, но зато мой родной брат не сбежал от меня в другой город. Это он от тебя сбежал!

Одри не поняла, ахнула при этом тетушка Пэнси или нет, потому что громко ахнула сама.

– Как ты смеешь? – возмутилась Пэнси.

– Как я смею? Да вот смею, и все тут. К тому же все мои слова – святая правда, и ты прекрасно знаешь об этом, Пэнси Хьюлетт! Ведь даже папа – наш бедный папа! – не мог выносить тебя дольше чем пять минут. Как только ты в дверь – он сразу же пытался сбежать из дома!

– Не было такого!

– Было!

Одри совершенно растерялась и не знала, что ей делать. На всякий случай она решила встать так, чтобы оказаться между сестрами. Одри помнила, что именно так поступал ее собственный отец, когда хотел предотвратить возможную драку.

Тут, по счастью, появился мистер Топпинг, привлеченный необычным шумом. Одри перевела дыхание и мысленно поблагодарила господа за помощь. Мистер Топпинг тем временем спустился на землю и сказал, продолжая сиять улыбкой:

– Какое счастье вновь видеть вас, мисс Пэнси! Вы не были у нас в Розуэлле уже несколько лет! Можно сказать, целую вечность!

– И слава богу, – мрачно буркнула Айви. – И еще бы целый век ее не видеть!

Пэнси что-то пробормотала себе под нос. Атмосфера разрядилась, и Одри вздохнула с облегчением. Даже улыбнулась мистеру Топпингу.

– Как вы поживаете, мисс Пэнси? – продолжал мистер Топпинг. Тон его был таким же дружеским, как и его улыбка.

– Меня недавно пытались ограбить, – мрачно сказала Пэнси таким тоном, словно обвиняла в случившемся мистера Топпинга.

– Да, это ужасно, мисс Пэнси. – Мистер Топпинг ловко ввинтился между сестрами и обнял тетушку Пэнси за плечи. – Но почему вы не пройдете внутрь храма, мисс Пэнси? Идемте. Моя дорогая Эвстазия угостит вас сидром собственного изготовления.

– Это тем самым кислым соком, который она именует сидром? – поморщилась Пэнси.

– Тетушка Пэнси! – ахнула Одри, пораженная ее бестактностью.

Мистер Топпинг стойко перенес этот удар и посмотрел на Одри взглядом, в котором явно читалось библейское “Не судите, да не судимы будете”.

Айви тоже расслышала замечание Пэнси по поводу сидра миссис Топпинг и воскликнула, не заботясь об изысканности выражений:

– Пэнси, да ты совсем спятила! Мне стыдно за то, что я ношу ту же фамилию, что и ты, старая корова!

Пэнси сердито фыркнула, но по ее виду можно было догадаться, что она и сама смущена в глубине души. Не настолько уж глупа была Пэнси, чтобы не понимать, насколько она бестактна.

Мистер Топпинг повел Пэнси наверх, к дверям церкви, и Айви вместе с Одри проводили их долгим взглядом.

– Поверь, Одри, – сердито заметила Айви, – не будь Пэнси моей сестрой, я бы в жизни с ней ни единым словом не перемолвилась.

– И я не стала бы упрекать вас за это, тетушка Айви. Тоже можете мне поверить.

Потом они повернулись и пошли назад, к коляске, где еще ждали своей очереди последние коржики с печеньем.