Глава 12

Точного адреса она не знала: только улица и номер дома. Но Кики надеялась на то, что ей повезет. Сверяясь с картой, она проехала по Пролетарскому почти до самого конца, пока не увидела нужный поворот.

Дом, где когда-то жил Павел Холод, выглядел стандартно: унылая панельная девятиэтажка, двор занесен снегом, из сугробов торчит чахлая растительность. Несколько припаркованных машин у подъезда. Молодая женщина выгуливает младенца в коляске, ничуть не смущаясь близостью шумной дороги.

Кики подошла было к ней, но девица ее быстро отшила: «Ничего не знаю, в доме живу только три месяца, а вообще, девушка, шли бы вы отсюда…»

Что ж, бывает. Кики закурила и с надеждой огляделась вокруг в поисках разговорчивого аборигена. И увидела мужика, который увлеченно копался в моторе стареньких «Жигулей». Рядом болталась женщина в пальто, накинутом прямо поверх халата, и что-то мужику выговаривала. Подойдя поближе, Кики услышала ее недовольное ворчание: «Опять ты, Васька, последние деньги потратил на всякие фильтры с бензонасосами, а ведь завтра за музыкальную школу платить надо!»

Слегка приободренная, Кики направилась к парочке. И решительно сказала, нацепив на лицо милую улыбку:

– Простите, не могли бы вы мне помочь?

Те моментально замолчали и обратили на нее взгляды. Мужик смотрел на Кики с явным интересом, а вот его жена – настороженно и с явным подозрением.

– Что такое, девушка?

Жена пнула его в бок и зашипела нечто грозное в духе «чини свою тачку и не отвлекайся». Кики поняла, что допустила тактическую ошибку, слегка ссутулилась, сделала жалобное лицо и заговорила, обращаясь в основном к женщине:

– Я ищу одного человека… Он здесь не живет, уже давно, но, может быть, вы знаете, кто его родственники. Это очень важное дело.

– Ну, может, и знаем. А что за человек?

– Павел Холод, который сгорел в машине…

Женщина состроила постную гримаску и опустила глаза:

– Да, конечно, мы его знали. Он жил на одном этаже с нами.

– Он жил один?

– У Паши была большая семья. Мать, сестра, племянник.

– Мне бы пообщаться с ними. Вы не подскажете, в какой квартире они живут?

– Ну не знаю. – Женщина поджала губы. – О чем вы собираетесь с ними общаться? Вы журналистка? Имейте в виду, у его матери плохо с сердцем, и если вы начнете выпытывать подробности…

– Я не журналистка, просто мне очень нужно поговорить с кем-то из родных Павла. Если мама болеет, может быть, сможет сестра?

– А кто вы? Как вас зовут? – допытывалась женщина. – Откуда вы вообще взялись?

Ее муж скорчил недовольную физиономию и дернул жену за рукав.

– Тань, не приставай к человеку, а? – лениво попросил он. – Девушка, сорок восьмая квартира, это шестой этаж.

– Спасибо, – обрадовалась Кики.

– Откуда ты знаешь, может, она из техжурналюг, которые человека в гроб готовы загнать, лишь бы выведать что-нибудь скандальное! – встрепенулась женщина, но Кики уже не слушала, рысцой направляясь к подъезду.

Вот и сорок восьмая квартира. Металлическая дверь выглядела устрашающе. Кики позвонила и скорее почувствовала, чем услышала, что с той стороны ее пристально разглядывают в дверной «глазок».

– Кто там? – Судя по голосу, спрашивал ребенок.

– Меня зовут Кира Арсеньева, я хотела бы поговорить с кем-то из взрослых.

– По какому вопросу?

– Простите, это очень важно. Я насчет Павла Холода…

Загремели цепочки, отодвинулись замки, и дверь медленно открылась.

– Я достаточно взрослая, чтобы пообщаться с вами? – ехидно спросила стоящая на пороге женщина. Это ее голос Кики приняла за детский.

Она страшно смутилась, залилась краской.

– Простите, я не хотела вас обидеть.

– Ничего страшного. Проходите.

Она впустила Кики в прихожую, но в комнату приглашать не стала. Скрестила на груди руки, сканируя ее изучающим взглядом с ног до головы.

– Что там у вас?

– Ничего, – в тон ей ответила Кики. – Я разыскивала родственников Павла Холода, соседи подсказали мне ваш адрес.

– Да? Очень интересно. Меня зовут Лина, я Пашина сестра. Старшая, – уточнила она зачем-то.

Из комнаты послышался стук палки, в прихожую вплыла пожилая дама, одетая очень строго, совсем не по-домашнему. Волосы собраны в аккуратнейший пучок, блузка, как говорят в рекламных роликах стиральных порошков, «сверкает белизной», складки на юбке накрахмалены до остроты хирургического скальпеля. Кики непроизвольно съежилась, стала как бы ниже ростом и ощутила себя первоклашкой, которую вызвали к директору.

– Линочка, у тебя гости? Почему ты не пригласишь девушку войти?

Боже, ну просто вдовствующая императрица! Глубокий, поставленный голос, величественные интонации!..

– Мама, не мешай, видишь, я занята с человеком! – На Лину появление «императрицы» не произвело ни малейшего впечатления. Как видимо, эффект был рассчитан именно на постороннего человека.

– Девушка, как вас зовут? – Мать проигнорировала выпад Лины и подошла поближе. При ближайшем рассмотрении палка в ее руке оказалась тростью, похоже, из красного дерева, с изящным набалдашником в виде головы льва. Кики так и впилась в нее глазами. – Это трость моего покойного мужа. Вижу, вы оценили это творение по достоинству? Прекрасно, прекрасно. Прошу вас, проходите, мы как раз испекли свежие булочки. Вы любите кофе со сливками? Думаю, что не откажетесь. Моя дочь не отличается гостеприимством, но мы же простим ее, верно?

Линочка заскрежетала зубами и легонько подтолкнула Кики в спину.

– Ну что ж, проходите, сами напросились!

Кики стянула пальто, умирая от неловкости. Опять в запасе не было никакой легенды, и она просто не представляла, о чем говорить с родственниками Холода. Рассказывать им о странном убийстве статуэткой – нет, ни за какие коврижки! Надо в темпе сочинить какое-то правдоподобное объяснение ее появлению.

Из кухни доносился запах горячих сдобных булочек. Кики провели туда, усадили за стол и, не слушая возражений, налили кофе в фарфоровую чашечку.

– Линочка, я не буду вам мешать. Мне как раз должна позвонить Ангелина Михайловна, так что я буду в своей комнате. Кирочка, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.

Кики кивнула с обреченным лицом человека, который сам себя загнал в ловушку. Лина насмешливо наблюдала за ней.

– Так что привело вас к нам, госпожа Арсеньева? Вы меня простите, но через полчаса я должна уехать по делам. Так что давайте ближе к делу.

– Собственно говоря… Информация о вашем брате крайне важна для меня. Он ведь погиб, не так ли? Полтора года назад?

– Да, он погиб. Сгорел.

– Простите, что напоминаю вам об этой трагедии… Но не могли бы вы рассказать мне об этом?

– А кто вы вообще такая? Я уже пятнадцать минут жду ваших объяснений, но, похоже, так никогда и не дождусь!

Никаких объяснений не было. Единственный выход – рассказать правду, но Кики просто не смогла бы сообщить этой женщине, что ее умерший брат еще совсем недавно разгуливал по Москве и был вполне жив.

До тех пор, пока не пришел неизвестно зачем к Кики в дом. И кто-то отправил его на тот свет… вторично. Бред, полный бред, у нее самой с трудом укладывается в голове, что уж говорить о родственнице Холода!

– Ну так что? – требовательно спросила Лина.

Кики не успела произнести ни слова: в кухню вошел вихрастый мальчишка лет двенадцати и, не обращая внимания на присутствующих, полез в холодильник.

– Слава! Что тебе нужно?

– Я есть хочу, – буркнул ребенок.

– Ты только что отказался от супа, так будь же добр, выйди из кухни и займись уроками.

От голоса Лины – сталь, лед! – у Кики свело зубы. Пацан же и ухом не повел, продолжая увлеченно копаться в холодильнике.

– Слава!

– Мам, я сто раз говорил, что не буду есть молочный суп! С пенками! Фу! – Мальчишку передернуло, и он так непритворно скорчился, что Кики невольно улыбнулась, наблюдая за ним.

– Почему ты не здороваешься? – продолжала воспитание Лина. – Ты видишь, у нас гости!

– Здрасьте! – Пацан повернулся к ней, глядя живыми любопытными глазами. Чрезвычайно симпатичный мальчишка!

Он извлек из холодильника колбасу, сыр, банку соленых огурцов, кетчуп, неумело сделал чудовищной толщины бутерброд и, не обращая внимания не недовольное ворчание матери, покинул кухню. К груди он прижимал тарелку с добычей.

– Ваш сын?

– Чей же еще! – Лина в раздражении поднялась, загрохотав стулом. – Ну вот что, мне пора. Если вы не в состоянии объяснить, зачем пришли, извольте покинуть наш дом. Я спешу, у меня масса дел!

С неожиданным напором, которого было трудно ожидать от столь субтильной дамочки, она буквально вытолкала Кики в прихожую, всучила пальто и скрестила руки на груди.

– Простите, но, может быть, я позвоню вам? И все объясню, раз у вас сейчас мало времени.

– Не знаю. Посмотрим.

Кики вручила ей свою визитку, проследила взглядом, как Линочка небрежным жестом зашвыривает карточку куда-то в ящик комода, стоящего в прихожей, и приуныла.

Никудышный из нее сыщик, родственники Холода могли бы сообщить что-нибудь полезное для расследования, а она все испортила своей вечной безалаберностью! Ну что стоило придумать какую-нибудь отмазку… К примеру, она собирает материал для книги или пишет статью о неполных семьях, которые потеряли кормильца… Но что толку, теперь поздно, Лина в жизни не пустит ее на порог!

Можно попробовать план «Б»: дождаться, пока Лина уедет на работу, и попробовать окучить «вдовствующую императрицу»… Но именно в этот момент Лина выглянула с балкона, словно проверяя, где противная рыжая девица. Кики поняла, что сидеть ей в этом дворе до бесконечности: Лина явно намеревалась дождаться ее отъезда.

Ну и шут с ней! Кики облокотилась на морду «фордика», выкурила сигарету, растягивая удовольствие, не торопясь, чтобы Лина замерзла на своем балконе.

Глупо, конечно! Кики запрыгнула в машину и выехала из негостеприимного двора. Она повела себя как безмозглая дурочка, не сумела даже провести элементарную беседу! Нет, ей не расследованиями надо заниматься, а своими проектами, которые она совсем забросила из-за этих убийственных дел.

Да, еще и Стас со своей девицей!..

Позабытые было неприятности дня навалились разом, как тягучая зубная боль. Кики громко застонала, стиснула зубы и включила погромче радио.

Что делать? Что делать? Что делать?

Она не знала.

Когда Кики подъехала к дому, она ощущала себя абсолютной развалиной, никому не нужной, одинокой и несчастной. Мерзкое состояние. Чтобы хоть немного подсластить пилюлю, она заехала в кондитерскую. Счастье, что она, принадлежа к типу женщин, которые любой стресс «заедают», не прибавляет в весе. Иначе была бы не только одинокая, но еще и толстая развалина!

Устроившись на диване в компании коробочек с десертами и термоса кофе, Кики предвкушала длинный тягомотный вечер, но ее одиночество нарушил телефонный звонок.

– Привет! Как здоровье? – Лизин голос доносился как будто с другой планеты, там, где нет измен и потрясений. Если можно так сказать о голосе, он сверкал и играл как бриллиант чистой воды.

– Лучше не бывает, – отозвалась Кики мрачно, жуя пиццу.

– Ты правда заболела? Что с тобой – температура, расстройство желудка, ПМС?

– Сколиоз! – огрызнулась она. – Какая, к черту, разница, что у меня болит? У меня все болит!

– О да, это серьезно! – Лиза на том конце провода, должно быть, улыбнулась. – У тебя чудовищно депрессивный голос. Видимо, дело не в болезнях?

– Ты, как всегда, угадала.

«Нет, Лиза все-таки единственная, с кем можно обсудить это. Уж точно не с Жанной, которая, похоже, ведет двойную игру. Что я теряю?»

И Кики, решившись, бросилась в омут признаний.

– У меня проблема со Стасом.

– Мужики вообще одна сплошная проблема.

– Только не теперь! Я подозреваю… Ну в общем…

Выговорить это вслух оказалось сложнее, чем Кики думала. Казалось, едва с языка сорвется пакостное словечко «измена», их со Стасом отношениям придет окончательный и бесповоротный конец.

– Нет, ведь это не то, о чем я подумала? – медленно и с расстановкой произнесла Лиза.

– По-видимому, ты все поняла верно.

– Тогда, подруга, не двигайся с места, я сейчас же приеду, и мы все обсудим. Поняла?

– Не стоит.

– Будешь спорить, привезу с собой семейного психотерапевта. Муженек специально нанял, чтоб мои стрессы разруливать. Так я могу с тобой поделиться, мне не жалко!

Кики содрогнулась от такой перспективы и положила трубку. До приезда Лизы она меланхолично жевала пиццу и щелкала пультом по каналам.

Подруга моментально оценила обстановку. Неодобрительным взглядом прошлась по пустым коробкам из-под пирожных и почти полной пепельнице.

– Хорошо еще, что не напиваешься тут в одиночестве, – сказала она кисло.

– Если ты приехала читать нотации, можешь проваливать, – ответила Кики с улыбкой. Все-таки в компании с Лизой было почти спокойно, почти не страшно.

– Напиваться будем вместе, – продолжила Лиза, жестом фокусника вынимая из сумки бутылку мартини. – Сок у тебя, надеюсь, отыщется?

Они уселись прямо на полу, смешивали мартини с соком в бокалах для шампанского – других в безалаберном хозяйстве Кики просто не нашлось. Потом – гулять так гулять – заказали пиццу. Расшалившаяся Кики предложила вызвать еще и стриптизеров – для полного комплекта, но Лиза шутку не оценила.

– Ну что там у тебя? Давай выкладывай, – сказала она, когда мартини уже изрядно ударило в голову. – Стас завел бабу?

– Точно. Вот уж не думала, что столкнусь когда-нибудь с этой проблемой.

– А почему нет? Чем ты лучше остальных? Ты думаешь, у нас в семье все прекрасно? Вот уж нет, Дружинин – самый обычный кобель. Ты ее видела?

– Мельком.

– Как выглядит?

– Откуда я знаю! Блондинка, кажется. Худая. Мне солнце било в глаза, поэтому разглядеть ее я не смогла. Плюс они были довольно далеко от меня.

– Так с чего ты взяла, что это любовница? Они целовались? Обнимались?

– Лиз, она взъерошила ему волосы таким собственническим жестом… – тихо сказала Кики. – Я даже описать не могу. Одно дело – поцелуйчики: страсть застигла врасплох, и все в таком духе… Но этот жест хозяйки… Плохи мои дела.

– Ты полагаешь, барышня твоего Стасика уже захомутала? – Лицо у Лизы было странным, но Кики некогда было раздумывать над этим. Ее захлестнули обида и ярость – навалились тяжелой, сбивающей с ног волной. Кики схватила бокал и сделала глоток.

– Смотри, мать, так и спиться недолго, – ровным голосом произнесла подруга. – Держи себя в руках, ладно?

– Да все в порядке, я не собираюсь напиваться. – Сигарета зажглась только с третьего раза – руки у нее тряслись. – Думаю, да. Или по крайней мере все к этому идет. Я не успокоюсь, пока не выясню, кто эта девица.

– А стоит ли? – Лиза жестом заправского бармена подлила в свой бокал апельсиновый сок. – Подумай хорошенько. Придется унижаться, выяснять, вынюхивать, выспрашивать…

– По-твоему, не стоит? – гневно спросила Кики. – Делать вид, что все прекрасно, когда на самом деле все хуже не бывает?!

– Успокойся.

– Не могу успокоиться!

– А я говорю: успокойся и послушай. Зачем тебе выяснять, кто эта девушка? Ну узнаешь ты имя, возраст, объем талии и семейное положение. Ну и что дальше? Тебе станет от этого легче? Я лично не вижу в этом ни капли смысла, только сплошное унижение. Поверь, все-таки у меня солидный опыт за плечами. Мой Вадим… – И она замолчала, вытягивая из пачки сигарету. На щеках пылал болезненный румянец, и видно было, что воспоминания даются ей нелегко. – Мой Вадим постоянно изменял мне с первого года брака. Ты удивлена? Да, я не особенно распространялась на эту тему, даже с тобой. Но на самом деле все просто ужасно. У него постоянно какие-то интрижки с секретаршами, массажистками, инструкторшами по дайвингу, официантками, редакторшами в их издательстве. Даже с парочкой своих детективщиц он спал, я точно знаю! Нет, я не Жанну имею в виду, не смотри так трагически! Так вот, я в конце концов научилась быть выше этого.

– Слушай, я никогда не думала, что все настолько…

– Настолько хреново, ты хочешь сказать? – Лиза закатила глаза. – Так оно и есть. И я просто не обращаю на это внимания. Но мне есть что терять, поэтому я помалкиваю и делаю вид, что все прекрасно в Датском королевстве.

– Есть что терять? Ты о деньгах?

– Именно. Если я разведусь, что мне останется? Должность менеджера с окладом в полторы штуки баксов?

– Лиз, это не такие уж маленькие деньги.

– Кики, родная, ты просто привыкла жить на такую сумму, поэтому для тебя это естественно. А мне – после роскошных курортов, отелей, дизайнерских тряпок и новенькой «ауди» – каково будет кататься на метро и жить в съемной квартире? Впрочем, есть у меня одна зацепка, но не будем об этом.

Она остро посмотрела на Кики и затянулась. Под потолком уже висело плотное облако табачного дыма – хоть топор вешай.

– Ладно, речь сейчас вовсе не об этом. Мартини неплохо развязывает языки, особенно девушкам, нуждающимся в утешении, ты не находишь? Так вот, если ты начнешь собирать сплетни, то можешь распрощаться с самоуважением и гордостью. Опустишься ниже плинтуса.

– Да, гордость – единственное достояние брошенной женщины. Правда, толку от нее немного.

– Забей. – Лиза обреченно махнула рукой. – Хочешь добрый совет? Забей. Плюнь и разотри.

– И вести себя как ни в чем не бывало? Я не смогу. Стас раскусит меня в момент, да я и не собираюсь притворяться!

– А что делать с этим козлом, решай сама. Никаких особых благ ты от него не имеешь: ни денег, ни статуса, одна головная боль. Поэтому подумай хорошенько и реши, нужен он тебе или нет.

Кики закивала и отставила бокал с мартини. В голове шумело, все кружилось и плыло перед глазами, поэтому она стащила с дивана подушку и, пристроив ее под голову, улеглась прямо на полу. Благо ковер был мягкий, пушистый, очень теплый.

– Ну ты даешь! – Лиза покачала головой. – Совсем упилась?

– Я просто хочу немного полежать. А что такого?

– Ничего, лежи на здоровье. Подвинься, я тоже лягу.

Они устроились на ковре, в окружении облака сигаретного дыма и запаха мартини.

– Блин, видел бы кто нас, подумал бы, что девчонки вдрызг упились, – хихикнула Лиза.

– А мне плевать. Не знаю, как быть дальше.

– Подумай над тем, что я сказала. Нужен ли тебе этот парень? Если да – готова ли ты простить измену? А это очень тяжело и больно, поверь. Если не готова – посылай его на все четыре стороны. Но если хочешь мое мнение – он тебе не пара.

– Почему?

– Потому что. Лень объяснять. Но это за версту видно, вы друг другу не подходите.

– Ладно, не хочу больше ни думать, ни говорить об этом. Поживем – увидим. Ты что Вадиму сказала? Он за тобой приедет?

– Нет, я останусь у тебя. Вместе и на работу поедем.

– Я никуда не поеду. По легенде я свалилась со страшной простудой, у меня ангина и грипп в одном флаконе.

– Кики, шеф тебя убьет!

– Не убьет, я куплю больничный. А вот тебе завтра надо быть как огурчик, поэтому давай спать.

– Надеюсь, ты не оставишь меня спать на полу?

– Хотела бы, да не дошла я пока до такой жестокости. Положу тебя на маленьком диванчике, там удобно…

Утром Лиза второпях собралась и уехала в офис, оставив подругу в полном смятении чувств. Первым делом Кики проветрила квартиру, избавляясь от табачной вони. Выкинула в мусор окурки, вымыла пепельницу, бокалы.

В квартире было тихо, только старые настенные часы шуршали, отсчитывая секунды. Даже голосов соседей не было слышно – дом строился на совесть, стены были толстые, не пропускали звуков.

В вечер убийства тут могла происходить настоящая драка, и никто из соседей не насторожился бы.

Разумеется, все дороги ведут в Рим, а все мысли Кики непременно возвращаются к убийству Павла Холода. Вот только пока никакой пользы ее личное расследование не принесло.

Она подумала было о том, чтобы позвонить Раменскому, но потом решила, что не станет этого делать. Общаться с майором ей решительно не хотелось: он вполне прозрачно намекнул на то, что ее хотят подставить, но на этом свою миссию, видимо, посчитал завершенной. А значит, она не будет ему ни о чем рассказывать и советоваться с ним. Смысла в этом не было.

Кики бездумно совершала все положенные утренние действия: умылась, наскоро причесалась и сварила кофе. Обычная утренняя сигарета. В голове – совершенный беспорядок. Видимо, ее проблема в том, что она не умеет упорядочивать информацию. И правда: вот он, план, записанный на салфетке из бара. А толку-то? Все перечислено по пунктам, но стройной теорией даже не пахнет. Только отрывочные догадки и смутные, даже не оформленные в словах ощущения, в общем, полнейший беспорядок.

Итак, мы имеем некоего товарища по имени Павел Холод, который погиб в автокатастрофе. Жаль, что неизвестны подробности гибели, только краткие сухие факты из криминальной хроники: пробит бензобак, топливо попало на раскаленный глушитель, возгорание, взрыв… Машина полностью выгорела, да и от человека мало что осталось.

В то же время с соседней улицы исчез молодой человек по фамилии Матвеев. Никто особенно не волнуется на его счет: пил, где-то шлялся, почти не работал, семьи нет…

Интригующий факт: по времени эти два события примерно совпадают.

Интригующий факт номер два: оба парня были чрезвычайно похожи друг на друга.

Проходит восемнадцать месяцев, и Павел Холод – вроде как сгоревший в автомобиле – объявляется в Кикиной квартире, причем с паспортом на фамилию Матвеев. Видимо, фотография переклеена – старые паспорта позволяли сделать это практически без проблем. Был бы паспорт нового образца – сложностей возникло бы куда больше!

Поскольку Кики обожала детективы и читала их пачками, вывод напрашивался сам собой. В машине сгорел вовсе не Павел Холод, а безобидный пьянчужка Матвеев. Но что это – намеренное преступление или случайное совпадение?

Интуиция подсказывала Кики, что таких случайностей в мире произойти не может. И паспорт Максима Матвеева, который оказался у Холода, это подтверждал. За всем этим явственно проступали следы жестокого преступления. Пока – только торчащие во все стороны ниточки, которые предстояло увязать в один клубок.

Ладно, пусть Холод – убийца, пусть он выдал труп Максима Матвеева за свой… Это страшно, но Кики никоим образом не затрагивает. Тогда как и зачем он попал в ее дом?

Кики сделала паузу, давая себе время на раздумье. Насыпала в тарелку хлопья, залила их молоком и съела, практически не ощущая вкуса. Потом – чашка кофе, очередная сигарета, очередной чистый лист бумаги.

Совершенно ясно, что она, Кики, никогда с Холодом не пересекалась. А значит, появиться в ее квартире он мог или по чистой случайности, что изначально звучит как полный бред, или его привел убийца.

Вот эта версия была уже близка к истине. В самом деле, раз убийца ставил целью подставить Кики, бросить на нее подозрение, то было бы логично обстряпать преступление именно в ее жилище. Для этого и сделали копию ключей. Для этого и подогнали все практически минута в минуту, чтобы Кики вошла в дом, увидела свеженький труп, позвонила в милицию и ее мигом упекли бы по подозрению в убийстве.

То есть квартира Кики нужна была лишь для того, чтобы отвести подозрения от самого убийцы.

Но тогда напрашивается законный вопрос: зачем вообще понадобилось убивать Холода?

Кики смутно чувствовала, что этот пожар автомобиля и сегодняшние события тесно связаны друг с другом. В самом деле, если Холод действительно подстроил собственную «смерть», нашел жертву, организовал этот пожар, то у него должна была быть веская на то причина. Не будет человек развлекаться таким образом.

О, как она пожалела, что не сумела разговорить Диночку и ее мать! Сколько информации было упущено! Черт, она ведь ровным счетом ничего о Павле Холоде не знает. Как же быть?

Вероятно, сегодня ее фортуна была в неожиданно хорошем настроении, потому что против обыкновения не стала устраивать пакостные сюрпризы, а подкинула нежданную удачу.

Ее мобильник зашелся в лихорадочном трезвоне, и Кики глянула на экран. Определившийся номер был ей незнаком. Она озадаченно пожала плечами – может, кто-то из клиентов звонит – и нажала на кнопку ответа.

– Алло, это Кира?

– Да, слушаю вас!

Говорил ребенок. Кики удивилась: ни с какими детьми она сто лет уже не общалась. Может, сын какой-нибудь дальней подруги?

– Это Слава. Вы меня помните?

На мгновение она непонимающе таращилась в стену, а потом в мозгу сверкнуло воспоминание: чистенькая кухня, открытый холодильник и вихрастый мальчишка, несущий на тарелке чудовищной толщины бутерброд.

– Слава? Это я у вас вчера была в гостях? – уточнила она.

– Да. Я тут услышал, о чем вы с мамой говорили… Случайно услышал. Вы и правда хотите узнать все о дяде Паше?

– Ну вообще-то да…

– Моя мама с вами говорить не будет. Она кричала, после того как вы ушли, что ходят тут всякие, расспрашивают.

– Ну хорошо. А ты можешь мне что-то рассказать?

– Вы не верите? А я много чего знаю.

Больше раздумывать не имело смысла. Конечно, мальчишкам верить нельзя, во всяком случае, не на все сто процентов, но что-то полезное от него можно узнать.

– Я согласна. Куда мне приехать?

– У меня сегодня в три часа музыкальная школа. Сольфеджио! – с отвращением произнес Слава. – Я все равно хотел прогулять. Можем встретиться возле метро «Царицыно».

– Договорились. У меня темно-синий «форд».

– Я знаю. Видел в окно, – снисходительно ответил мальчишка.

Кики повесила трубку и минуту стояла, раздумывая. Вряд ли парень будет рассказывать истории семьи за здорово живешь. Наверняка решил подзаработать – у них у всех сейчас предпринимательское чутье чуть ли не с младенчества! Ну что ж, десять – двадцать долларов она ему заплатит, хотя Линочка, узнай она об этом, наверняка разбушевалась бы так, что клочья полетели бы.

Ладно. Рассчитывать на какие-то сногсшибательные сведения не приходится, но она хотя бы узнает, что собой представлял Павел Холод. А пока следовало бы заняться личными делами – до трех еще уйма времени.

А личные дела – это, разумеется, Стас. Кики была настроена весьма решительно: выведать, кто такая та девица и что за отношения связывают их со Стасом. Как бы это сделать?

Видимо, Стас не слишком-то скрывает свою пассию от коллег по работе. По крайней мере она преспокойно сидит в его машине, они вместе уезжают, когда кругом полно сотрудников… А значит, какие-нибудь глазастые секретарши в офисе вполне могут стать источником сплетен.

Решено, она едет туда!

Натягивая юбку, Кики вдруг подумала, что может натолкнуться там на Стаса. Видеть его сейчас не хотелось: слишком уж переполняют ее эмоции, запросто может не сдержаться и заехать по физиономии.

На всякий случай она напилась успокоительного – сладкой жидкости, похожей на микстуру, – и положила в сумку бутылочку с остатками чудодейственного средства. Потом долго и тщательно приводила лицо в порядок, устраняя следы вчерашней пьянки с Лизой, тяжелых раздумий, накопившейся усталости.

Она знала, как и что нужно нарисовать на лице, чтобы оно выглядело холеным и надменным, чтобы подчеркнуть капризный изгиб губ, сделать фарфоровой кожу, глубоким и матовым взгляд. Знала, только редко пользовалась. В обычные дни Кики предпочитала и выглядеть обычно. Но сегодня ей хотелось быть сногсшибательно элегантной, чтобы не произвести впечатление жалкой просительницы.

Пришлось порепетировать перед зеркалом и соответствующее выражение лица, и повелительные интонации. Да, кажется, она готова.