"Голубой адепт" - читать интересную книгу автора (Энтони Пирс)

5. ЗАГАДКИ

Шина была довольна.

— Замечательно! Теперь ты целую неделю пробудешь здесь!

— До Унолимпика на Фазе, — уточнил Стайл. — Мои спутницы отдыхают после путешествия в страну Маленького Народца, а меня, как видишь, привели на Протон важные дела, хотя и там у меня их по горло. — Он повел плечами. — Мне нужно как можно скорее обезвредить Недруга и отыскать Предопределенного. Впрочем, я бы это и сделал, если бы не участие в здешнем Турнире. А вообще-то, будь на то моя воля, остаток своих дней я провел бы на Фазе.

— А как ты чувствовал себя в стране Маленького Народца? — поинтересовалась Шина.

Они находились в его квартире и занимались обычным делом — любовью. Шина была необыкновенно любвеобильна, а частые отлучки Стайла и неуверенность в будущем подогревали ее пыл, как и его романтическая ситуация на Фазе.

— Странно, — ответил Стайл на ее вопрос, — я чувствовал себя гигантом, но не радовался и не использовал это. Халк, наверное, то же самое чувствует у нас. Кстати, а где он? Ты помогла ему?

— Думаю, да. Я свела его с моими друзьями, убедила их, что ему можно верить, ведь иначе ты бы не прислал его к нам.

— Да, ему можно верить.

— Однако мои друзья могут потребовать от Халка Клятву Верности, а могут просто дать ему адрес двойника Голубой Леди, без всякой клятвы. Я не стала наводить о двойнике справки. Боялась, что мои запросы попадут в поле зрения какого-нибудь Гражданина, и тогда откроется тайна самоуправляющихся биороботов. Ты же этого не хочешь?

— Конечно, нет. Представляю, какой будет переполох, если Граждане узнают, что некоторые роботы обладают самостоятельной волей! — Стайл усмехнулся.

— А ты считаешь, что они должны оставаться существами, подвластными воле их создателей? Да?

— Перестань обижаться, Шина. Ты же знаешь, что я порою забываю, что ты робот, а не живая женщина. И я не представляю, насколько ты была бы лучше, будь на самом деле ею!

— И все же, как мне хочется быть живой женщиной… — сказала Шина грустно. — Ты не можешь по-настоящему полюбить робота. Никогда! Даже если ты, победив на Турнире, получишь статус Гражданина и навсегда останешься на Протоне, даже если бы ты не любил Голубую Леди на Фазе, все равно ты никогда не станешь моим по-настоящему!

Адепта стал тяготить этот разговор.

— Слишком мало шансов победить во втором раунде. Я чудом остался в живых после первого.

— Я знаю. Я видела, что тебе просто повезло.

— Удача — это временная возлюбленная.

Шина бросила на него тяжелый взгляд.

— Обещай, что если окончательно махнешь рукой на меня, свою временную возлюбленную, то выбросишь на свалку роботов без всяких угрызений совести. Прошу тебя, именно выброси. Меня не нужно перепрограммировать или дезактивировать. Не дай мне страдать в одиночестве, разрушь меня совсем, ты знаешь, как это делается.

— Шина! — запротестовал он. — Твоя просьба невыполнима. У меня не поднимется рука уничтожить тебя!

Они замолчали.

— Мне нравится Нейса, — нарушила молчание Шина, — я завидую Леди, потому что ты любишь ее, а через некоторое время и она полюбит тебя. У вас будет настоящая любовь. Но здесь, на Протоне, другое дело, и нам с нею не встретиться. То, что ты делаешь там, никого не волнует здесь, и наоборот.

— Я живу в обоих мирах, — возразил Стайл. — То, что волнует меня в одном, волнует и в другом. Ты должна знать, что если Голубая Леди подарит мне когда-нибудь свою любовь, я… мы с тобой останемся друзьями, но…

Он замолчал, ненавидя себя за то, что не может сказать жестокую правду.

— Но не любовниками, — закончила его мысль Шина. — И даже это я могу принять, как приняла Нейса. Но если ты захочешь освободиться и от моей дружбы…

— Никогда!

— …тогда обязательно разрушь меня, обязательно! Обещай мне это, Стайл! Обещаешь?

Разрушить? Стайлу на миг представилась картина, как он рубил на части червяка. Это было грязное, жуткое убийство. Насколько было бы эстетичнее, если бы он прекратил существование монстра, питающегося людьми, всего лишь безболезненными заклинаниями. Разрушать, разбивать на части Шину? Нет. Этот робот заслуживает, по крайней мере, другого конца.

— Обещаю, — сказал Стайл, — но это время никогда…

— Тебе пора на Турнир! — перебила она его.


В прошлом раунде Стайл в паре с Гражданином выступал первым. На этот раз выход его в самом конце. Последующие раунды будут происходить через меньшие промежутки времени. К четвертому число состязавшихся должно уменьшиться вдвое, к восьмому число выбывших из Игры достигнет шестидесяти четырех процентов, и тогда, в заключительных состязаниях, пойдут в ход призы. Минимальная цель Стайла — не выбыть из игры до восьмого раунда. Это означает, что он получит еще один шанс, даже если выбудет из Турнира. В первых раундах участвуют наименее искусные игроки, за небольшим исключением, — Стайлу нужно лишь избежать досадных ошибок. Если он будет внимательным и не допустит их, для него будут нетрудны эти отборочные Игры.

Противником его была старая женщина-рабыня. Даже поверхностный взгляд мог определить, что она не соответствует его категории. Возможно, надеялась на ШАНС. Это был вполне очевидный замысел попытаться поймать удачу в состязаниях с игроком более высокого класса.

Табло дало ей счастливый случай, ей выпало выбирать среди цифр. Ну что ж, здесь был способ уменьшить псевдоравенство шансов, и Стайл сыграл на этом. Он выбрал ИНСТРУМЕНТЫ.


Женщина сидела с опрокинутым лицом. Она проиграла свой первый поединок, и если проиграет второй, ее выведут из Игры. Она будет обречена на немедленную и вечную высылку с Притона. Некоторые рабы в ее положении кончают жизнь самоубийством, это, на их взгляд, лучше, чем навсегда расстаться с планетой. Низший класс, предназначаемый для обслуживания грубых и требовательных Граждан, держался за это свое предназначение, другого в жизни рабов не было.

Стайл понимал их, ибо сам совсем недавно разделял их участь и положение, и только открытие волшебных горизонтов Фазы дало ему альтернативу.

Женщину было жаль, но что он мог поделать? Все равно у нее нет шансов выиграть Турнир.

Он оставил рабыню, почувствовав себя нехорошо.


Коммуникативный экран засветился, когда Стайл вместе с Шиной вошли в квартиру.

— Гражданин вызывает Стайла для рапорта, — скрипуче произнес робот, показав идентификационный знак Гражданки, на которую Стайл работал. — Здесь указано место и время прибытия.

Из прозрачного отверстия появилась карточка.

Шина взяла в руки карточку.

— О! — жалобно сказала она. — В нашем распоряжении всего полтора часа, а я надеялась, что у нас будет время для, для…

— Для машины ты, без сомнения, хорошо отлажена в известном смысле! — поддразнил ее Стайл.

— Но я так запрограммирована! — запротестовала Шина.

Ей была придана привлекательная форма в соответствии с его вкусом, и, очевидно, в эти вкусы входили красота, интеллект и интерес к его персоне. В который раз Стайл с неприязнью к себе отметил, что был самым типичным мужчиной — столь ярко выраженными были его человеческие интересы. А Шина была идеальной партнершей. Конструкция из металла и псевдоплоти, с искусственным интеллектом, она заставляла его порой забыть о том, что она не живое существо, а робот.

И даже если бы каким-то чудом Шина вдруг стала человеком, Стайл все равно не был бы способен забыть о своей безоговорочной преданности и всепоглощающей страсти к Леди. Два месяца назад, не больше, он встретил ее, и эта женщина с загадочным прошлым стала его идеалом. Будущее ее не менее таинственно. Леди умеет быть разной в разных обстоятельствах, в то время как Шина всегда остается такой, какой ее запрограммировали. Да, Леди, встретившись на пути Стайла, повлияла на его представление о женском идеале, отождествив с собой; ее судьба, ее личность в восприятии Стайла все больше сливались с судьбой всей Фазы; эта планета все ближе была ему, в то время как Протон отдалялся, женским олицетворением которого была механическая Шина.

Но не только женщины влияли на меняющееся отношение Стайла к местам обитания. Он полюбил непредсказуемость, разнообразный облик Фазы, живущей по законам магии. Магия интриговала и завлекала его больше, чем турниры Большой Игры на Протоне. Но он не мог внезапно оборвать связь с миром Протона, ибо перед ним были определенные обязательства и он должен был выполнить их. Он должен был непременно найти ответ на вопросы: кто его таинственный Недруг? Кто искалечил его колени? Кто приставил к нему Шину, чтобы та охраняла его?

Он никогда не найдет успокоения на Фазе, если не узнает ответа.

Шина уже торопила его:

— Стайл, мы не можем заставлять ждать Гражданина. Мы должны вовремя прибыть по адресу.

— Возможно, ты права, — осторожно согласился Стайл, предчувствуя впустую потерянное время.

Строго говоря, служба Гражданину заканчивалась с начала участия раба в Турнире, ибо с этого момента прекращалось любое пребывание в должности, но, с другой стороны, служба как бы продолжалась, ибо Гражданин следил за успехом своего раба, заключал пари, делал ставки. Граждане, как правило, предоставляли рабам свободное время для тренировок. Именно так поступала нанимательница Стайла, и Стайл, какой бы официальный статус ни получил, все еще нуждался в ней. Ему было выгодно действовать, руководствуясь доброй волей Гражданина.

— А я не знала, что у нее есть дворец по адресу, который здесь указан, — заметила Шина, когда они спешили на станцию. Будучи всего-навсего машиной, Шина была наделена ничтожной долей любопытства, но под влиянием заложенных программой качеств и постоянного общения с человеком сама сформировала в себе это несомненно женское качество. Она стала проницательной, любопытной и редко ошибалась, когда давала характеристику кому-либо.

— Но, конечно, все Граждане богаты до неприличия, — продолжала Шина, — у них есть возможность наблюдать за Турниром, не выходя из своего владения.

Когда они садились в пригородный поезд, к ним присоединилась еще одна пассажирка — рабыня средних лет, хорошо сложенная. Как и все рабы, она была без одежды и тащила запечатанный охлаждающий контейнер.

— Мой хозяин предпочитает мороженое из торгового центра, к которому привык. Другое не признает, — поведала рабыня, постучав кончиками пальцев по крышке контейнера. — Увы, мне приходится ежедневно таскаться туда и обратно с этим ящиком. Хозяин отказывается от услуг робота, воображая, что его услуги лишают мороженое аромата, разрушают его вкусовые качества.

— Кто знает, может, и так, — усмехнулась Шина.

— Такие уж они, эти привереды! — подхватил Стайл, с неизменным дружелюбием и сочувствием относившийся к рабам. — Я, к примеру, уже вошел в Турнир, но мой хозяин требует от меня персонального доклада, вместо того чтобы довольствоваться официальной информацией. Вот я и тащусь в такую даль, как ненормальный…

Он не опасался визуальной и аудиоаппаратуры перехвата, которой постоянно пользовались Граждане. Его разговор мог быть тут же услышан хозяином, но, к счастью, Граждане не проявляют интереса к мнению рабов, заранее зная, что те постоянно ворчат и при встречах жалуются друг другу на свою судьбу.

— Забавно, — рабыня обратилась к Шине, — на конечной остановке, куда мы едем, живут всего три Гражданина. Мой и еще двое. Мой не интересуется Турниром, другой — также, а вот третий…

— И что же третий? — спросила Шина поспешно.

— Что третий? А он ненавидит Турниры. Говорит, что это всего лишь потерянное время и только порождает новых Граждан, которых на планете и без того слишком много. Может, вы едете к нему?

Мой хозяин — женщина, — объяснил Стайл.

— Как же так? — удивилась рабыня. — На этом отрезке следования женщиной-Гражданкой является лишь одна, а это моя хозяйка, и она не интересуется Турнирами. Как же она может быть вашим спонсором и покровителем?

Стайл показал ей карточку с адресом.

— О, да это же ненавистник Турниров! И вовсе это не женщина! — воскликнула рабыня. Она сделала чуть заметный упреждающий жест в сторону среднего отсека, где, видимо, была подслушивающая аппаратура. — Уж я-то знаю это точно!

Стайл и Шина переглянулись. Рабыня утверждает, что его вызывает мужчина. И ей ли не знать, что по законам Протона рабы, даже без их согласия, используются в сексуальных целях. Граждане одного пола в установленном порядке могут использовать рабов другого. Их спутница намекнула на…

— Мой хозяин — женщина, — повторил Стайл, но вдруг почувствовал приступ тошноты. Вот зачем его вызывают для персонального доклада и Он не имеет права отказать, но он не пойдет на это. Да, случилось непредвиденное обстоятельство. Это все осложняет…

— А вы уверены, что по этому адресу не поменялся хозяин? — спросил он рабыню, все еще надеясь на ошибку.

— Абсолютно уверена. Я была во дворце всего два дня назад. — И снова жест украдкой в сторону среднего отсека. — О небеса! О ад!

— Но, может быть, моя хозяйка гостит у него, потому и вызвала меня по этому адресу.

— Такое возможно, — согласилась рабыня. — Он любит женщин и предпочитает Гражданок. Она миловидная?

— Красивая, — ответил Стайл и добавил: — Как ты!

Рабыня понимающе кивнула.

— Но ты… — посоветовала она Шине, — держи от него подальше свое роскошное тело.

Поезд замедлил ход.

— Я сойду здесь, — сказала рабыня, — а следующая — конечная. Желаю удачи!

Когда они остались вдвоем, Стайл пробормотал:

— Мне все это очень не нравится… Уклониться от приказа мы не можем, но, похоже, здесь что-то неладно. А вдруг мы получили фальшивое послание?

— Оно подлинное, — сказала женщина-робот. — Но я согласна с тобой, что здесь что-то не так. Я запрошу о помощи.

— Не думаю, что следует вмешивать в мои дела твоих друзей-роботов, — возразил Стайл. — Они не хотят привлекать к себе внимание граждан.

— Я лишь попрошу определить источник этого послания и задействовать твоего дубля-робота, — объяснила Шина. — Думаю, что мы сможем чуть задержаться на станции, пока робот не прибудет срочным грузом.

Поезд остановился. Они вышли из вагона и направились в местный пищевой распределитель, чтобы переждать требуемое время. Шина съела кусок моркови. Она была машиной, но могла пропустить через свою систему еду. О пищеварении, естественно, не могло быть и речи. Стайл удовольствовался чашкой какао.

Через короткое, на удивление, время подкатил грузовой контейнер. Он открылся, и Стайл-робот появился на перроне. На спине у него был транспортный ярлык, который приклеивают при перевозке груза.

— Начинай дышать! — приказала Шина, и модель ожила. — Возьми вот эту карточку и отправляйся по указанному адресу. Постоянно посылай сообщения, что будет с тобой происходить.

Не сказав ни слова, робот взял карточку, взглянул на адрес и пошел к служебному выходу. Он был таким маленьким! Стайл в замешательстве подумал, что вот таким он кажется со стороны — ребенок-мужчина тридцати пяти лет с фигурой двенадцатилетнего мальчика.

— Быстрее двигайся! — шепнула Шина, провожая робота взглядом. — Если там замышляется что-то плохое, мы исчезнем!

Она отыскала комнату для хранения грузов, и спутники, найдя удобное местечко, уселись в ожидании неизвестности.

— Итак… — начала Шина, но прервала сама себя, положила руки на плечи Стайла и поцеловала его. Она была пылкой, мягкой, как обыкновенная живая женщина, но внезапно ее поцелуй потерял чувственность.

— Что случилось? Ты не нашла ответного огня? — удивился Стайл.

— Тс-с… Я принимаю донесение! — Не контролируя себя, бессознательно, Шина превратилась в обычного робота. — Произошла ошибка… Гражданин не посылал вызова, у него нет никаких гостей… О-о-о! — Она затрясла головой. — Больно!

Почему она почувствовала боль? Услышала ругательства?

— Разрушение. Он швырнул робота в переплавку. Его больше не существует.

Ничего себе! Двойника Стайла, принятого за живого Стайла, не раздумывая уничтожили. Робот поплатился за человека! Его переплавили, подобно металлолому… Что это со Стайлом? Глупо впадать в сентиментальность по поводу гибели машины (конечно, если речь идет не о Шине), но он общался со своим двойником, привык к нему и сейчас почувствовал, что машина была частицей его самого.

— Знал ли тот, что перед ним робот? — спросил он у Шины.

— Не думаю. Но сейчас он знает. Люди в огне получают ожоги, обугливаются, дурно пахнут, а этот расплавился. — Она, наклонила голову, прислушиваясь. — Да, мы должны немедленно скрыться. Гражданин запрашивает о наличии других незваных пришельцев.

Шина потянула его к выходу. Довольно быстро они оказались снаружи, на холодной бесцветной поверхности Протона, по соседству с величественным зданием, принадлежавшим Гражданину. Шина открыла дверцу в области живота и достала маску.

— Надень. Она поможет тебе некоторое время. Там кислород.

Стайл повиновался. Почувствовав, что задыхается, вдохнул через нос кислород, и стало легче.

Ландшафт здесь был ужасен. Завалы металла, кучи песка, никакой растительности. Голые, обнаженные скалы громоздились с южной стороны, проступая сквозь серо-желтую пелену загрязненной атмосферы.

Стайл произвел моментальную умственную географическую калькуляцию и заключил, что на это место накладывались Пурпурные Горы Фазы. Он и Шина находились совсем неподалеку от холма, где жили Платиновые эльфы. Маленьких Народцев на Протоне не существует. А может, они существуют? Отдельные народы имеют параллельные существования: как же могут целые племена, существуя в одном измерении, не существовать в другом?

— Шина, тебе известно о каком-нибудь народе, что живет в этих горах? — спросил он, кивнув на очертания скал.

— Здесь большие залежи протонита. Он плохо влияет на людей. Рабы, которые здесь работают, задерживаются в росте… — Она вдруг оборвала себя на полуслове и стала озираться по сторонам. Вокруг что-то шевелилось и двигалось. — О нет, нет! Нет! Он окружил нас механизмами. Мы не сможем пробиться через них! Никогда!

Стайл замер от ужаса. Из трещин на поверхность грунта все выползали и выползали миниатюрные танки, жерла пушек были нацелены на Стайла и Шину. Они ползли, образуя плотное железное кольцо вокруг замка Гражданина, радары-антенны были нацелены на мишень.

Шина приняла решение — она протащила его через поле к зданию. Они прошли через невидимый Занавес — обыкновенный звон в ушах, но он отделил один мир от другого. Когда они пересекли Занавес, воздух, обогащенный кислородом, окутал их, но тут же раздался сигнал, извещавший хозяина, что они проникли в здание. Сигнал прозвенел — и они поняли, что угодили в ловушку.

— Твои друзья могут действовать против танков роботов? — спросил Стайл, когда они пробирались по служебным помещениям замка.

— Нет, у танков автономная система управления. Только Гражданин может контролировать их действия. Желательно поскорее выбраться отсюда.

Раздались шаги андроидов, приближавшихся к ним.

— Не так уж и желательно… — пробормотал Стайл, но она была уже в другом отсеке, а он должен был следовать за ней.

Они миновали одно помещение за другим. Шина хорошо ориентировалась здесь, умея принимать сигналы от служебных роботов. Но погоня приближалась, и нужно было срочно найти какое-нибудь укрытие или же принять оборонительные меры.

И тут внезапно они очутились внутри жилого квартала. И остановились, удивленные. Они попали на небеса! В живописный рай, как на картинке! Пол был сделан из белой мягкой губки, каждый блок имел форму легкого облачка. Облачка плыли, и на них опускались крылатые младенцы с маленькими арфами в руках. Широкая дверь в рай была вся усыпана жемчугом. Тихая, приятная музыка — ангельские гимны — лилась отовсюду.

Один из ангелочков опустился перед визитерами и повел их за собой. Маленькие крылышки трепетали. За спиной струилось прозрачное одеяние, на котором золотом была вышита буква "Г".

— О, новые гости нашего господина! Отказались ли вы от всех плотских вожделений?

Ни Стайл, ни Шина не знали, что ему ответить. Так они и стояли молча и недвижно, пока в поле зрения не появились преследовавшие их андроиды.

— И вы сюда?! В чем дело? — вскричал ангел. — Вы, бездушные уродцы, не можете быть в Раю!

Андроиды, разъяренные, отступили. Они напомнили Стайлу тех, что играли в футбол.

— В чем дело, Гавриил? — спросил женский голос.

— У нас гости, — ответил архангел Гавриил. — Но я не уверен…

И тут появилась Гражданка. На ней было тонкое, как паутина, платье, оно облегало ее пышные формы. Стайл нашел эффект неописуемо эротическим. Он привык либо к наготе, либо к плотным одеждам, но быть и не быть голой… Небеса не страдали отсутствием вкуса к сексу.

Леди нахмурилась:

— Это — рабы. Причем нездешние.

Стайл и Шина опрометью кинулись от нее прочь. Они плюхнулись на какое-то облако, затем прыгнули на дорожку, мощеную золотой брусчаткой. Дорожка повела их и перешла в каменную лестницу, шедшую вниз. На камнях были высечены какие-то буквы. Стайл спешил, но все же успел прочесть: «Добрые намерения». Лестница завершалась массивной дверью из светонепроницаемого материала. Шина толкнула ее, и они вошли.

Вошли — и остановились, снова пораженные увиденным. Помещение представляло собой полный контраст с тем, что было наверху. Жаром дышали открытые ямы с раскаленными углями. На стенах изображались ужасные пытки — и выгравированные, и написанные маслом. Стояли металлические столбы с цепями и наручниками.

— Это ад… — прошептал Стайл, — а рай был наверху…

— Рабыня говорила про них. Помнишь? «О небеса! О ад!» — ответила вполголоса Шина. — Оказывается, ад и рай она имела в виду в буквальном смысле.

Появился дьяволенок в красной накидке, с бородой и рожками. Он угрожающе размахивал трезубцем.

— Свежее мясо! — вскричал дьяволенок, возликовав. — А у нас уж и огонь готов! Пошевеливайтесь, пропащие, проклятые души!

По каменной лестнице кто-то торопился. Шаги были все слышнее. Это андроиды настигли Стайла и Шину. Похоже, бездушным тварям вход в ад не заказан.

От страха Стайл и Шина снова пустились наутек. Шина с силой толкнула плечом дьяволенка и вырвала из его рук трезубец. Они бежали что было мочи, не забывая огибать пышущие жаром адские ямы.

— Что это? — в гневе вскричал рослый дьявол. — Разве вы, рабы, не предназначены для наших мест? Похоже, в ад, как и в рай, без разбору не пускают! Эй! — Дьявол крикнул вслед Стайлу. — Ведь я только что расплавил тебя!

— Потому-то я и дошел досюда! — не в силах противостоять вспышке юмора, крикнул Стайл.

— Гражданин, — сказала Шина тому, кого приняли за рослого дьявола. — Вы сам сатана?

— Точно подмечено, — согласился Стайл.

— Я разорву вас на мелкие кусочки! — закричал Гражданин, от ярости став настоящим сатаной.

— Вам лучше бы разорвать то дурацкое послание, которое вы нам отправили. Из-за него мы и очутились здесь — выкрикнул Стайл.

Гражданин уставился на него, не отрываясь.

— Вот они, — Гражданин перевел взгляд на потолок, — подробности этого вызова!

Появился экран: вызов шел от нанимательницы Стайла.

— Подать ее сюда! — загремел Гражданин. Стайлу показалось, что от ярости дымок вылетел из ноздрей сатаны.

Наступила пауза. А затем на экране появилось хмурое лицо хозяйки Стайла.

— Ты посылала за этим рабом? — вскричал сатана-Гражданин, указав пальцем на Стайла.

Глаза Гражданки рассматривали вопрошающего и весь ад.

— Мы с вами знакомы? — спросила она Гражданина.

— Вы — женщина, не так ли? Тогда держу пари, что меня-то вы знаете! — усмехнулся сатана.

Она предпочла не продолжать рискованный разговор.

— Я вызвала своего раба к себе. А что он делает здесь?

— Этот идиот прибыл по адресу, который ему дали — прямо в ад! Зачем вы это сделали?

— Нет, я этого не делала! — решительно отрезала она. — Кто-то подменил адрес.

— Подменил… — смущенно пробормотала Шина. Концы электроцепи, видимо, сомкнулись в ее голове компьютере. — Вызов подлинный, но адрес подменен. Это проделки твоего неизвестного Недруга.

Гражданка обратилась к Стайлу:

— Раб, ты знаешь, кто это сделал?

За Стайла ответила Шина, повернувшись к сатане Гражданину:

— Сэр, мне известно, что кто-то пытался убить Стайла, но кто и по какой причине — я не знаю.

Гражданка снова нахмурилась.

— Я ввела этого раба в Турнир, — сказала она сатане. — Он выиграл два раунда. Мне не нравится чье-то вмешательство в мои дела. Но, уверяю вас, мне и в голову не приходило вторгаться в ваши владения. Я сама займусь расследованием, которым хотите заняться вы. Но учитывая, что эти рабы невиновны, не отпустить ли их с миром?

— Они вторглись в мои владения! — упорствовал сатана. — И наказание им — смерть.

— Я уже это пережил, — пробормотал Стайл.

— Но не для моих рабов, — возразила нанимательница Стайла, выказав тем недюжинную сообразительность. — Если я упущу шанс победить на Турнире, никогда себе этого не прощу! Я буду очень расстроена…

— А я уже расстроен и меньше всего забочусь о Турнире. Тот, кто вторгся в мои владения, должен умереть, и чем скорее, тем лучше!

Госпожа в который уж раз хмуро свела брови.

— Гражданам не пристало устраивать перебранку в присутствии рабов. Но я вынуждена прибегнуть к крайности и упомянуть о радиоуправляемой ракете, которая нацелена на ваши владения. Она способна разрушить склады с протонитом и заразить радиацией весь ваш адов персонал. Поймите, мне нужен этот раб!

Сатана сделал паузу для размышления.

— Я согласен: Гражданам не пристало спорить при рабах. Но тем не менее и я вынужден упомянуть о парочке средств, одно из которых — противоракетный лазер, направленный на…

— Но, может быть, вас устроит честный компромисс? — предложила нанимательница Стайла. — Давайте предоставим рабам некоторое время, чтобы скрыться, совсем короткое, но если они не используют эту возможность… Словом, дадим им честный старт.

Сатана расцвел.

— Превосходно! Если вы выиграете, то получите их жизни плюс килограмм протонита. Если проиграете, получу протонит я!

Стайл чуть не задохнулся от волнения. Один-единственный грамм протонита равен двадцати годам рабства. Уплатив такую цену, раб может комфортабельно жить где угодно в галактике. Эти граждане разбрасывают вокруг себя целое состояние, как песок.

— Только один килограмм? — спросила Гражданка.

Стайл не мог с точностью сказать, слышались в ее голосе ирония, презрение или высокомерие..

— И вы, — уточнил сатана размер штрафа, — останетесь здесь на неделю.

— Что за оскорбления!

Сатана лукаво подмигнул:

— Ну тогда на один день!

— Хорошо, пусть так. — Хозяйка пристально посмотрела Стайлу в лицо. — У вас две минуты, чтобы скрыться. Как только время истечет, все средства, что здесь есть, будут брошены против вас. Я надеюсь, что вы с толком используете предоставленный вам шанс на спасение. Мне бы… не хотелось провести день с этим… этим…

— Согласен! — вскричал Стайл.

Шина не теряла даром времени.

— Иди за мной, — сказала она Стайлу и сделала шаг к выходу. Стайл последовал за ней, не задавая вопросов: она была запрограммирована для такого рода заданий.

Он был просто ошеломлен тем, что услышал при этих необыкновенных торгах. Его хозяйку нисколько не смутило, что она должна отдать килограмм протонита, смутил ее один день неприятного общения. И все же она заключила пари. Оказывается, Стайл не имел даже приблизительного представления о том, что считается ценностью у Граждан. Его жизнь, жизнь фаворита-раба приравнивалась к килограмму протонита или же одному дню нежелательного общения! Да, понятия истинных ценностей здесь были весьма относительны. Его хозяйка всего-навсего будет огорчена, если проиграет пари и ее раб, умерев, не сможет участвовать в Турнире.

Очевидно, Шина успела зафиксировать в своем электронном мозгу все хитросплетения планировки сатанинского убежища. Она наверняка знала, что где расположено. Стайл понимал: он на волосок от гибели, но все же надеялся спастись, уповая на то, что Гражданин-сатана не предупрежден о возможностях Шины как робота. Она была способна на гораздо большее, чем думал сатана. Нанимательница Стайла, конечно, об этом знала, но ловко провела свою роль. Она во что бы то ни стало хотела выиграть пари.

Шина открыла свою панель-дверцу на уровне живота и нажала на какую-то кнопку.

— Это даст нам лишнюю минуту, — шепнула она, — я поставила на шестидесяти секундный прибор-замедление. К тому времени, как они обнаружат это, срок все равно истечет. Пошли!

Они очутились в отсеке, где находились роботы мини-танки. Шина подняла крышку люка одного из них:

— Полезай!

— Но здесь место только для одного!

— Мне ведь не нужно дышать, — пояснила Шина, — я могу устроиться сверху на танке. — Стайл недоверчиво взглянул на нее, и она нетерпеливо добавила: — Торопись! Пошла лишняя минута! Да полезай же! Ты умеешь управлять?

— Да.

Стайлу приходилось участвовать в Игре с использованием роботов-танков. Однако если во время Игр на танке стоял имитирующий цветовой лазер, то сейчас ощетинилось грозное оружие на поражение цели. Это были настоящие боевые машины, что заставило его нервно передернуть плечами.

— Я не смогу помочь тебе, когда мы выберемся наружу, — быстро сказала Шина. — Постарайся обмануть мимикрией танки, чтобы они не распознали в тебе беглеца. И направляйся к горам. Они перестанут преследовать тебя, когда ты выйдешь из владений сатаны.

Владения… Совсем как Владения Адепта на Фазе.

— Я готов, — сказал Стайл, захлопнул люк и завел мотор.

Он повел машину по узкому тоннелю к выходу, затем перешел в другой, ведущий наверх коридор и тут же увидел чуть разомкнутое кольцо мини-танков. Он двинулся к ним, чтобы слиться в общей массе. Чудесный способ защиты — мимикрия!

Но все танки повернулись башнями к нему. Быть может, заметили Шину, сидевшую сверху, или же робот из обслуги Гражданина-сатаны подал сигнал тревоги. Ближайший танк нацелился на беглецов. Наведенный ствол раскачивался совсем рядом, гибельно и зловеще.

Очень хорошо. Стайлу было не в новинку совершать маневры в подобной ситуации, но тогда это было просто игрой, его жизни ничто не угрожало. Он рванул в сторону, и первый выстрел противника не попал в цель. Раздался взрыв. Черное облако взметнулось к небу и застыло, повиснув.

Пришла очередь Стайла. Он прицелился и нажал на кнопку — и тотчас языки пламени побежали по только что атаковавшей машине. Клубы черного дыма обволокли подбитый танк. Стайлу приходилось разить наповал игрушечные мишени ракетным оружием, но он и думать не мог, что его игровой талант так пригодится в реальном бою.

До того как дымное облако рассеялось, он наметил себе другую цель. И увеличил счет. Однако теперь на него целились со всех сторон. Мини-танков было множество, а он помнил, что наверху находится Шина. Даже скользящий выстрел или небольшой осколок мог повредить его верного робота. Кажется, у беглецов не было ни единого шанса выбраться из этого ада.

Стайл принял решение. Он развернул танк и направил его к замку сатаны-Гражданина. Теперь замок стал помехой для преследователей. Он стоял между ними и беглым танком, и любой неточный выстрел мог угодить в строение. Вообще-то эти танки роботы не отличались сообразительностью, но в них была заложена определенная маневренная программа.

Однако проблема заключалась в том, что Стайл был окружен. Он не мог выбраться из кольца, не став мишенью. Уже не очень долго оставалось до того момента, когда запас протонита, питавший его машину, истощится: она пожирала много энергии. И тогда Стайл встанет как приклеенный, совсем беззащитный перед сатаной, который, конечно же, сделает его жителем ада.

Необходимо найти оригинальный выход из положения. Единственное, что оставалось, Стайл сделал — он направил танк прямо на замок.

Что же еще предпринять?

Через несколько мгновений он уже мял гусеницами покои, отсеки и подвалы сатаны и очутился у лестницы, ведущей в рай. Ангелы заголосили в реальном тленном ужасе; когда в их облако врезался мини-танк и разметал его в клочья. Стайл притормозил, не желая их гибели, ведь он знал, что ангелы — не кто иные, как переодетые рабы! Если хоть один из них умрет, его пребывание на Протоне тут же и закончится. Полиция арестует Стайла до того; как он пройдет ритуал посвящения, дающего неприкосновенность участникам Турнира. Во время Игры никто не может быть арестован, но в том-то и дело, что ему не разрешат участвовать в ней. Придется возвращаться на Фазу, но каким образом? Там, где будет посвящение, ему не известен проход через Занавес.

Да, он должен быть поделикатнее в обращении с ангелами-рабами, к тому же надо помнить, что на его танке сидит женщина-робот. Может, проверить, как она там себя чувствует? Нет, он не может позволить себе ни минуты передышки, нужно что-то придумать, чтобы удержать инициативу до того, как сатана опомнится и приведет в движение все свои силы.

А можно ли пробраться вниз на рельсы, по которым ходит подземный поезд? В этом месте тоннель достаточно широк, и танк может протиснуться, но что делать, если он застрянет в узком тоннеле, предназначенном только для поездов? Взгромоздить на платформу ему машину не удастся, покинуть же ее — значит обречь себя на верную смерть. Но куда же еще можно податься? В какую сторону? Похоже, выхода нет…

И вдруг на него нашло озарение. Занавес, конечно! Если ему удастся нащупать его, то…

Но это рискованный шаг. Находясь в танке, как он может с точностью определить местонахождение прохода на Фазу, а если и определит, хватит ли у него силы воли выйти из танка? Этого он уже не сделал, когда требовалось. Находясь под прицелом, он не вышел из танка, чтобы перейти черту. И сейчас это очень рискованное предприятие. Но не меньший ли риск оставаться в машине бездействуя? В в этом случае он неминуемо попадет в лапы к сатане. Он обязан попытаться проникнуть сквозь Занавес.

И Стайл буквально вывалился на танке из рая на бесплодную пустошь Протона. Машины-роботы оказались по ту сторону Занавеса. У него было такое маленькое преимущество, такое ничтожное…

Все боевые роботы прореагировали как один: обогнули владения, развернулись и встали, образовав четкую прямую линию. Теперь они поймали его в фокус. Замок сатаны не возвышался больше между ними и Стайлом.

Опять неудача.

Началась стрельба. Стайл бросал машину из стороны в сторону, пытаясь уклониться от попадания и не сделаться мишенью. Танки были прекрасными боевиками, когда цель оставалась статичной или двигалась размеренно, но когда движение ее стало хаотичным, роботам-танкам потребовалось время, чтобы разработать новую тактику.

Проходили мгновения, пока башня, подвигавшись туда-сюда, устанавливалась в нужном положении. Ко всему прочему Стайл, как всякий человек, был непредсказуем, и когда он принимал неординарное решение, роботы терялись.

Но опять же он не мог позволить себе торчать перед ними особенно долго: скоро, очень скоро башни неминуемо приспособятся и вычислят его. По меньшей мере они могут сделать его машину неспособной к маневру. Тогда он станет неподвижной мишенью, «сидящей на гнезде кряквой», как это называется на игровом жаргоне.

На Фазе, подумал он с мимолетным юмором, ему нужно опасаться вражеского заклинания, здесь же — ядерного залпа. Это лучше! Но это было всего лишь мимолетной мыслью, по-настоящему он думал совсем о другом. Он напряженно размышлял, как обнаружить Занавес. Он был где-то рядом, однако песок — плохой ориентир, и Стайл не мог обнаружить его, как ни старался. Занавес мог изгибаться, описывать кривую, и подрагивал он так неуловимо, что был невидим почти с любой точки. Он был невидим даже для такого сведущего человека, как Стайл.

Может, он пронесся над ним так быстро, что даже не успел это осознать? Ему, видимо, нужно вернуться и попытаться пересечь Занавес с другого края, воспользоваться передышкой, которую ему дали танки, и переориентироваться.

В песке позади него разорвался снаряд. Удар, сильнейший удар отбросил Стайла в сторону. Что-то упало, пролетело перед экраном-щелью. Что это? Осколок снаряда? Обломок машины?

Нет. Это была Шина.

И тут же Стайл увидел Занавес, как раз впереди пересекавший ему путь. Теперь нужно пройти чуть вдоль в поисках дыры. Он точно рассчитает, вот теперь… вот сейчас…

Но только не без Шины! Нужно остановиться, отыскать ее!

И все же он не остановился. Это — верная смерть, ибо мирное существование с роботами-танками закончилось: они приспособились, выработали новую тактику, их прицел становился все аккуратнее.

Итак, нужно решаться: либо немедленно проникнуть на Фазу через Занавес, либо, задержавшись здесь, принять немедленную смерть.

Шина просила его, чтобы он, если возникнет необходимость, демонтировал ее. Разрушил бы полностью. Это тот самый случай? Но может ли он в конце концов позволить, чтобы ее не стало?..

Стайл перевел управление на автомат, открыл люк и выпрыгнул наружу. Сейчас танк двигался примерно со скоростью пятьдесят километров. Стайл отчаянно рванул в сторону, перенеся тяжесть тела вперед. Его ноги уже коснулись земли, а тело все еще двигалось по инерции. Он покатился, как мяч, крепко зажмурившись и сомкнув челюсти. Песок был горячим, и, хотя другой в его положении этого не почувствовал бы, Стайл, перекувырнувшись много раз прежде чем подняться, ощутил его жаркое прикосновение. О, это было настоящее пекло!

Пока что стволы на роботах-танках были нацелены на опустевшую машину. Стайл пополз, ища взглядом Шина. Она лежала пластом там, где упала. Казалось, она была невредима. Возможно, шок от взрыва? От взрывной волны разомкнулся контакт?

Стайл поднял ее и потащил к обозначившейся дыре в Занавесе. Из металла и пластика женщина-робот была очень тяжелой, песок обжигал, больные колени давали о себе знать. Стайл изнемогал. Он даже не поднял головы, когда его спаситель-танк взорвался под мощным прицельным огнем.

Теперь роботы вернулись в исходное положение, вытянувшись в одну линию. Мгновение — и они получили от своих компьютеров информацию, что беглец пробирается по песку вместе с ношей. Башни завертелись в поисках жертвы, но дыра была уже близко. Совсем рядом.

Стайл призвал на помощь все свои силы и прыгнул. «Фаза!» — в это желание он вложил всю магическую мощь. Позади него разорвался снаряд, взметнув к небу песок. И тут Стайл почувствовал в ушах спасительный звон при пересечении Занавеса.

Он упал по ту сторону черты на зеленый травяной дерн. Шина выпала из его объятий и, раскинув руки и ноги, покатилась по траве и опавшим листьям.

Стайлу показалось, что одна нога обожжена. Видимо, это произошло, когда он преодолевал Занавес. Взрыв прозвучал ему вслед, огонь догнал-таки его!

Он осторожно вытянул ногу, осмотрел. Ожога нет. Просто ушиб. Стайл наклонился над лежавшей Шиной. Прекрасное тело женщины-робота было изуродовано. Одна грудь оторвана, вырваны пучки волос. Особенно пострадала правая часть тела. Мышечная ткань превратилась в месиво. Из глубоких разрывов торчал металл.

С нею предстояло гораздо больше хлопот, чем он думал. Он-то предполагал, что все дело в нарушенных контактах. Глядя на растерзанную Шину, Стайл мысленно твердил, что это всего лишь машина с искусственным мозгом, что он не любил и не мог любить ее — эту развалину. Разрушение общей цепи сделало ее обыкновенным металлоломом. Но сколько ан ни уговаривал себя, логику рассуждений опрокинула волна эмоций.

«Я ведь люблю тебя, Шина… По-своему… — вздохнул он, — и я починю тебя…»

А сможет ли он это сделать? Ведь они были на Фазе, где правит магия, а не научный прогресс, и он, Стайл, не ученый, а маг, Адепт, никогда не пробовавший вернуть погибшему существу живые функции. Ну, допустим, он вылечил Нейсу после ее визита в ад. Его альтернативное "я" здесь, на Фазе, действительно пробовало заниматься врачеванием, но это всего лишь робкие шаги. Он нуждается в постоянной практике. У Голубой Леди одно лишь прикосновение целительно, в то время как ему нужно составлять сложные заклинания. И при всем при том он никогда не сможет вдохнуть живительное дыхание в смерть. Но ведь Шина — не живое существо! Почему бы ему не восстановить машину, соединить все разрывы, выправить вмятины от ударов. В конце концов это дело его чести. Пусть ему поможет магия! Он быстро составил заклинание.


"Стань, как прежде, невредимой, Шина,

О тебе горюет господин!"


Пропел Стайл, горько сожалея, что теперь с ним нет ни его гармоники, ни Платиновой Флейты. Но ведь раньше ему не приходилось возвращаться на Фазу подобным образом! В будущем он постарается никогда не расставаться с магическим инструментом.

Кажется, заклинание подействовало. Дыры на металле стали затягиваться, отломанные части туловища сращивались — и вот уже тело приняло первоначальные очертания, появились даже недостающие детали. Все встало на свои места.

Стайл пропел еще одно заклинание, пожелав, чтобы лицо женщины-робота снова стало прекрасным, а ее густые волосы опять бы очаровывали, и под влиянием магии свершилось это чудо.

Оставалось самое главное: нужно было оживить робота. И Стайл пропел:


"Концы разорванных цепей,

Соединитесь поскорей!"


И на этот раз заклинание послужило безупречно. Соединились бесконечные проводки в электронном мозгу Шина. Теперь женщина-робот была полностью восстановлена.

Но остался один маленький нюанс: она все еще лежала. Лежала красивая, как может быть красивой, обнаженная молодая женщина, но она не проявляла признаков жизни!

Он потерпел поражение?

Но почему? Может, отсутствие музыкального инструмента уменьшает силу его напевов-заклинаний?

Стайл сотворил простую гитару и пропел под ее аккомпанемент несколько магических слов. Не помогло. Он составил новое заклинание — тот же результат. Попробовал все доступные ему колдовские средства — ничего не получилось.

И, повинуясь безотчетному порыву, он наклонился к Шине, поцеловал ее безответные губы:

— О Шина, прости меня!

Если бы он ожидал от своего поцелуя магического действа, то был бы разочарован. Она оставалась неподвижна и безжизненна. Стайл сел возле нее на траву. Лицо его стало влажным от чрезмерного напряжения. «Я не могу смириться с ее утратой! Я обязан найти что-то!..»

И тут же он понял, в чем дело. Шина была машиной — механическим и электронным существом, созданным самой передовой наукой и технологией на Протоне, и такое существо не могло функционировать в фантастическом мире Фазы.

Да, она была в прекрасном состоянии, чтобы не сказать «здорова», но здесь не действовала. Ее тело могло проникнуть через Занавес, но функционировать на Фазе она не могла!

Теперь проблема заключалась в том, чтобы доставить Шину обратно в ее измерение, в ее мир. Эта экскурсия на Фазу была лишь уловкой, чтобы спасти Стайлу его собственную жизнь.

Он поднялся с земли, взял на руки робота и пропел заклинание, посредством которого переносился к дыре, где обычно проникал через Занавес. Очутившись у дыры, он пропел еще одно заклинание, которое перебросило его на Протон.

Шина пришла в себя, как только они пересекли черту.

— Стайл… Где мы?

Он поцеловал ее и посадил на песок.

— Я все тебе объясню, но прежде мы должны войти в контакт с моей нанимательницей и сообщить, что она выиграла пари. Пусть скажет об этом сатане! И еще… — добавил он тихо, — я люблю тебя; несмотря ни на что.

— Но я же машина!

— А я — комок протоплазмы. Теперь же, дорогое существо, пошевеливайся!

Шина смущенно сказала:

— Мне все-таки хочется знать, что же произошло, пока я была отключена. Последнее, что я помню, — сидящей себя на танке. А теперь я здесь. Это похоже на колдовство.

Стайл засмеялся. Его развеселило ее смущение, совсем не свойственное роботам. Он был безмерно рад, что снова оживил ее, рад до головокружения. И все же… это было всего лишь головокружение от транспортировки из одного мира в другой.

— Действительно, похоже на колдовство! — согласился он, взял Шину за руку и притянул к себе.


В третьем раунде Турнира он должен был встретиться с так называемым чужеземцем. Раньше Стайлу не приходилось состязаться с существом нечеловеческого происхождения, с существом — нечеловеком — но он видел Игры с их участием. С некоторых пор к Играм допускались по двадцать четыре чужеземца. Зачастую они были из других миров или по меньшей мере гуманоиды. Привлекались они благодаря своей неуемной энергии, силе и здоровью.

Стайл знал, что им платили огромный гонорар, в то время как рабам с Протона ничего не полагалось. О, эта система была прекрасно отлажена! За счет одних собирались средства для других. В выигрыше оставались чужеземцы.

Но этот экземпляр был истинным пришельцем из другого мира. Щупальца кольцами обвивали его туловище, противно шевелились шесть маленьких лап-ножек, а лицо — точь-в-точь хобот слона. Сенсорными, чувственными органами были торчащие повсюду отростки. Стайл отметил, что одни, с закругленными концами, служили вместо глаз, другие — в форме полых колокольчиков — были ушами. Зачем-то были еще матовые светонепроницаемые линзы.

— Приветствую! — соблюдая этикет, поклонился Стайл пришельцу. — Я — человеческое существо с планеты Протон.

— Я польщен, что вы оказали мне честь — ответил пришелец. Звук исходил откуда-то из-под черепа, но не из хоботообразного рыла. — Я, стало быть, Дх-х-н из Отовсюду.

— Прошу прощения: я не в состоянии повторить ваше имя.

— Дополните его, пожалуйста, недостающими звукосочетаниями по вашему выбору.

— Догонох? — предложил Стайл.

— Нох. Этого достаточно. Так короче.

— Нох, вы готовы к Игре?

— Весьма условно.

Что ж, раз так, Стайл не станет чувствовать себя виноватым, если придется применять жесткие приемы в добывании победы. У этого уродца было сколько угодно времени подготовиться к одному-единственному в его жизни состязанию, приобрести навыки и отработать методику борьбы. Мысленно Стайл прикинул потенциальные возможности пришельца: его щупальца достаточно подвижны и гибки, чтобы не выпустить жертву. В механических приемах это существо, должно быть чувствует себя уверенно, поэтому предпочтительно избежать физического состязания.

Поскольку Стайл был противником слепого риска и не стремился разыгрывать ШАНС, ему, видимо, нужно выбрать умственный вид состязания, если, конечно, он будет выбирать на решетке категории состязаний по горизонтали. Если придется выбирать одну из букв (в вертикальной колонке), он станет держаться подальше от инструментов и машин: неизвестно, насколько компетентен Нох в этих областях.

Итак, Стайлу лучше всего выбрать тип состязания либо УМСТВЕННЫЙ, либо ЖИВОТНОЕ, уж животных-то этой планеты Стайл знает лучше чужеземца.

— Какие матчи вы уже провели? Сравним наши силы, — предложил Нох.

Прекрасно. Так Стайл лучше узнает возможности Ноха.

— Я играл в футбол с Гражданином и в домино с женщиной-рабыней.

— Этот ваш футбол не для меня, — заключил пришелец, — у меня слишком слабые ноги. Домино тоже не подходит, здесь есть элемент случайности.

Уродец оказался довольно сообразительным существуем.

— Пусть решетка компьютера подскажет нам компромисс, — заметил Стайл.

— Итак, сообщаю о себе. Игра в блошки с мальчиком и рассказывание сказок с Гражданином — вот выигранные мною состязания. Признаюсь, я хоть и выиграл, но очень нервничал.

— Я вас понимаю, — кивнул головой Стайл. Под напускным простодушием пришельца скрывался опытный игрок.

Стайлу был хорошо знаком спортивный азарт. Он испытал его много раз. Любая Игра вызывает сильное волнение, волнение — неотъемлемая ее часть. Он участвовал в Турнире, чтобы приобрести право стать Гражданином, конечно, это так. Но помимо всего прочего, он испытывал огромное удовольствие от самого состязания. Нескончаемые варианты, сюрпризы неведомого темперамента соперника — вот что послужило причиной тому, что он остался на Протоне рабом, а не отбыл вместе с родителями с этой планеты, когда срок их пребывания на ней истек. Зачарованность и азарт не отпустили его.

Но теперь, по иронии судьбы, делом его жизни стала магия. На Фазе он был личностью, Адептом. Турнир на Протоне для него потерял значение, во всяком случае оно уменьшилось, но зато появились новые причины для участия в Игре: ради Шины, ради того, чтобы получить шанс узнать имя того, кто пытался его убыть, и отомстить тайному Недругу. Это было почти то же самое, что и поиски Платиновой Флейты ради Нейсы… Так, несмотря на постоянное метание между двумя мирами, постоянную смену места жительства, внутренние его устремления особых перемен не претерпевали.

Стайла вывело из задумчивости объявление о начале игры. Он и пришелец вступили в отсек, где вспыхивала решетка компьютера.

Пришелец был очень низеньким, даже ниже Стайла, лишь вытянутые щупальца виднелись над отсеком, но с того момента, как зажглись экраны решетки, это перестало иметь хоть какое-то значение.

Стайлу хотелось испытать своего соперника на быстроту реакции. Если контрольно-сигнальная система покажет хотя бы намек на нервозность, это может стать незаменимым ключом к победе. Но Стайлу так ничего и не удалось прочитать по внешнему виду чужеземца.

Появилась первая решетка. Стайлу повезло: ему предстояло выбирать среди видов состязаний, обозначенных цифрами на верхней горизонтальной панели. Не колеблясь, он выбрал ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ. Нох прореагировал мгновенно и тут же нажал на букву по вертикали. Его ответная реакция была так быстра, что повергла Стайла в уныние. Если существо так же быстро соображает, как реагирует, то это пахнет поражением. Выбор Ноха пал на «2А» — ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ. Это означало, что будет состязание интеллектов, исключающее тело.

Компьютер высветил вторую решетку. По горизонтали под номерами шли категории: СОЦИАЛЬНЫЙ, МАТЕМАТИКА, ВЛАСТЬ, ЮМОР. Под буквами сверху вниз были обозначены качества: ИНФОРМАЦИЯ, ПАМЯТЬ, ЗАГАДКИ, МАНИПУЛЯЦИЯ. У Стайла снова выбор среди цифр, и это отлично!

Итак, предположим, он выберет категорию СОЦИАЛЬНЫЙ. Тогда чужеземец наверняка выберет ИНФОРМАЦИЮ, и тут же второе, вспомогательное, табло отправит их к истории планеты, в область, в которой Нох, возможно, хорошо подготовлен. Или выбрать категорию ВЛАСТЬ? Но чужеземец выберет ПАМЯТЬ, и тогда они долго и нудно будут соперничать в воспоминаниях и воспроизведении обширных пассажей, писем, документов, цифр, концепций, всевозможных отрывков, словом, в том, что потребуется для тестов на определение уровня интеллекта. В этом Стайл был силен — но только в человеческом смысле слова «интеллект», но есть ли уверенность, что Нох не владеет долгосрочной эйдетической памятью? Если так, то он неуязвим.

Или, к примеру, чужеземец выберет МАНИПУЛЯЦИЮ, и тогда они будут играть в умственную игру. Такую, как трехмерные шахматы. Стайлу приходилось в них играть, но кроме головной боли он от этого ничего не имел. Категория МАТЕМАТИКА может привести к идентификации затемненных непонятных формул, если Нох выберет ИНФОРМАЦИЮ, или совершенно невразумительный поиск логарифмических таблиц и тригонометрических функций.

МАТЕМАТИЧЕСКИЕ ЗАГАДКИ тоже могут дать что-нибудь в этом роде. Для Ноха лучше всего выбрать МАНИПУЛЯЦИЮ и составлять в уме сложные шарады. Но если Стайл выберет ЮМОР, а Нох выберет ЗАГАДКИ, тогда они будут состязаться в каламбурах.

Каламбурить с чужеземцем?

Черт возьми, он столкнулся с абсолютно непредсказуемыми качествами соперника. Любой выбор Стайла, кажется, приведет к проигрышу. Эх, если бы только у него было время подготовиться заранее, изучить возможности предполагаемых оппонентов или, на худой конец, составить перечень решений, которых следует избегать, но такого времени на Фазе у него не было.

Стайл вздохнул. Пожалуй, ой выберет МАТЕМАТИКУ.

Нох уже выбрал ЗАГАДКИ. Ладно, могло быть и хуже. Они остановились на «3С» — МАТЕМАТИЧЕСКИЕ ЗАГАДКИ.

Когда речь шла о подобных состязаниях, у Стайла были удачные и неудачные дни. Порой вдохновение подсказывало ему блестящие ответы, порой он ловил себя на том, что пропускает очевидное, а иногда ему казалось, будто мозги затягивает густой пеленой… Но в среднем Стайл считал себя довольно неплохо подготовленным к этому виду состязания и знал большое количество математических загадок.

Последняя решетка — светящееся табло — была самой простой из всех. На горизонтальной верхней панели под номерами шли слова: 1. КОМПЬЮТЕР — ИСТОЧНИК. 2. СОБСТВЕННЫЙ ИСТОЧНИК, а по вертикали слева под буквами: А. СОВМЕСТНЫЙ ОТВЕТ. Б. ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ОТВЕТ. Стайл должен был выбирать по горизонтали.

Антенна Ноха задрожала в волнении.

— Скажите, что это? Ведь мы как вид состязания в прошлый раз выбрали ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ, что означает борьбу без физических усилий, без вмешательства роботов — только на интеллектуальном уровне. А участники — мы двое. Почему же теперь нам предлагается вмешательство Компьютера?

— Ну, здесь все довольно произвольно, Нох, — объяснил Стайл. — Многие игры, такие, как наша с вами, бывают смешанного типа. Большой Игровой Компьютер участвует просто ради традиции, присваивает себе некоторые функции, которые не имеют решающего значения. Загадки могут исходить из книги или от третьего лица, а могут (и ничего при этом не изменится) исходить и из компьютерного банка данных. Это и означает предложенный нам вариант КОМПЬЮТЕР-ИСТОЧНИК, но загадки мы можем также предлагать друг другу сами. Тогда можно говорить о СОБСТВЕННОМ ИСТОЧНИКЕ. Знаете, при выборе вида состязания всегда наблюдается большое количество маленьких неточностей. Например, я играл в футбол, используя андроидов, которые были обозначены на табло как ЖИВОТНЫЕ, вместо рефери матч судили роботы…

— Роботы? Зачем? Чтобы избежать уловок со стороны судей?..

Стайл перешел к делу.

— Я выбираю цифры, так что решающее слово за мной. По мне, лучше бы избежать дуэль-ответов, потому что при этом побеждает тот, кто первым ответит. А я люблю поразмышлять не торопясь…

Это было правдой, но не полной. Стайл действительно любил поразмышлять. Но медленным мыслителем его назвать было нельзя.

— Однако можно сговориться потихоньку, — предложил Нох, — не в ущерб уважаемому Компьютеру. А? Давайте выберем «2В» для взаимного удобства?

— Сговориться, конечно, можно… Но кто даст гарантию, что мы не обманываем? Сделка в принципе возможны, однако в Игре как-то не практикуются. Все-таки, что ни говорите, а Компьютер беспристрастен. В то время как опытный лгун — это великолепный манипулятор на решетке и…

— Бросьте, давайте рискнем, — весело сказал Нох. — Это все теория. Всякие хитрости и уловки всегда существовали и будут существовать в галактике и даже на маленьких планетах.

— Ладно, уговорили, — улыбнулся Стайл. Он дотронулся до цифры "2". Реакция чужеземца, как обычно, была молниеносной. Почти одновременно с цифрой "2" на табло выскочила буква "В". Итак, оппоненты доверились друг другу, как верят уважающие друг друга соперники, и это сильно упрощало дело.

Соперники прошли в пустую маленькую комнату с голыми стенами.

— Игроки выбирают первого отвечающего, — раздался откуда-то из стены голос Компьютера. — Ответ дается в течение десяти минут, затем предлагается загадка сопернику. Если в течение десяти минут загадка не будет разгадана, ответ дается автором, затем автор сам отвечает на вопрос оппонента в рамках установленного временного лимита. Первый, кто выполнит эти условия, — победитель. Компьютер является арбитром в технических вопросах.

— Мне очень любезно объяснили условия состязания, — сказал Нох, — я ценю это и уступаю вам первый ход.

Строго говоря, для соперников было безразлично, кто начнет. Только ответ, отсутствие ответа или последующая защита засчитывались. Но Стайл был рад, что так случилось, по психологическим причинам. У него имелось приличное количество интересных загадок-головоломок, и он хотел прощупать Ноха, выяснить, из какого теста сотворен мозг чужеземца.

— Представьте себе три равных отрезка, — осторожно начал Стайл. — Все отрезки прямые. Постройте из них треугольник. Это совсем нетрудно. Построили? Теперь представьте себе еще два точно таких же отрезка. С их помощью постройте еще один треугольник, используя сторону первого. А теперь ответьте: сможете ли вы составить четыре равносторонних треугольника из шести равных отрезков?

Нох задумался.

— Интересная задачка. А можно составить из сегментов этих отрезков два треугольника, наложить их один на другой, а потом разделить эту фигуру биссектрисой, которую сделаем из такого же отрезка?

— Нет, нельзя. Каждый отрезок должен представлять собой одну из сторон равностороннего треугольника, — сделал отрицательный жест Стайл, но почувствовал звон в ушах, поняв, что способность схватывать у чужеземца поистине феноменальна. Ведь, по сути, Нох уже создал проект, который сформирует четыре равносторонних треугольника из шести отрезков. Это существо было совсем не глупо.

— Можно ли скрестить отрезки в форме звезды и…

— Нет, — сказал Стайл. О, как быстро чужеземец все понимал!

Щупальца на голове Ноха на мгновение напряглись. Затем он спросил:

— Можно ли использовать другое измерение?

Есть!

— Можно, — мужественно кивнул Стайл.

— В таком случае из угла данного треугольника поднимаем в высоту отрезки. Вверху они сходятся в точку, и получается пирамида. Каждая сторона пирамиды и будет представлять собой равносторонний треугольник.

— Вы угадали, — признался Стайл. — Теперь ваша очередь.

— Очень приятная игра. Мне понравилось… э… про треугольники. Вы согласны, что сумма углов треугольника есть полукруг?

— Сто восемьдесят градусов, — согласился Стайл.

— А теперь представим себе треугольник, сумма углов которого равна трем четвертям круга.

— Это… — решительно начал Стайл, но прикусил язык, когда слово «невозможно» уже готово было сорваться с его уст. Очевидно, у Ноха что-то на уме. И все же треугольник никак не может иметь сумму углов двести семьдесят градусов. Сумма углов треугольника сто восемьдесят градусов. Это часть определения любого треугольника. Угол может быть какой угодно, однако в сумме все углы дают сто восемьдесят, иначе треугольник не получается. Если даже один угол составляет 179 градусов, то сумма двух других — ровно 1 градус… Но, может, речь идет о наложении треугольников? Может, один из углов — это, допустим, часть другого треугольника… Похоже, все-таки дело не в этом. Но попробуем!

— Можно ли несколько треугольников наложить друг на друга и…

— Никогда в жизни! — отрезал Нох.

Это уже слишком. Стайл стал ходить по комнате, представляя себе треугольники всех видов и мастей. Никому неизвестно, какие они были и как он составлял их. Важно лишь то, что ни один из них не имел сумму углов больше, чем сто восемьдесят градусов.

Может, чужеземец имел в виду вовсе не треугольник в человеческом смысле слова?

— В этой фигуре больше, чем три угла?

— Никогда в жизни!

Опять промашка. Черт возьми, это же невозможно. Но все-таки существует логика, исходя из которой — возможно, иначе Нох не предложил бы данной задачи. Уж кому-кому, а Стайлу не раз приходилось сталкиваться с ситуациями, когда невозможное становилось возможным…

Ну, допустим, мы будем-раздвигать стороны треугольника, увеличивая таким образом его углы… Но тогда линии будут искривлены, что не допускается по определению треугольника… А если треугольник нарисован на кривом листе бумаги! Какой это лист? Ага! искривленная поверхность. Нох не оговорил, что поверхность обязательно должна быть прямая. Треугольник, начерченный на искривленной поверхности…

— Начертим этот треугольник на искривленной поверхности?

— Никогда в жизни! Мой треугольник такой же жесткий, каким был ваш собственный, — обиделся Нох.

А Стайл был так уверен… На сферической поверхности он мог бы начертить восемь треугольников, каждый с тремя прямыми углами, или четыре треугольника с двумя прямыми углами и одним в сто восемьдесят… Искривление поверхности позволило бы искривлять линии, одновременно оставляя их прямыми. Но что толку мечтать: Нох запретил это.

Но все же будто бы стало теплее. Антенна чужеземца довольно нервно подрагивала. Хорошо, поверхность не искривлена, зато искривлено само пространство! Такая постановка вопроса тоже позволяет раздвигать углы треугольника, а треугольник остается жестким. Теоретически пространство вселенной искривлено. Теперь предположим, что треугольник начерчен в космосе, в космических пропорциях.

— Ничего, если это будет довольно большой треугольник? — спросил Стайл.

— Нет, — отказался Нох. — Стандартный треугольник, который можно удержать в щупальцах.

Да. Вся сообразительность Стайла, все напряжение его воображения, похоже, бесполезны. Значит, он не может начертить этот треугольник в искривленном пространстве?

Нет, еще не все потеряно.

— А как насчет того, чтобы треугольник переместить куда-нибудь в другое место?

Отростки-щупальца дрогнули.

— Перемещайте.

— Давайте начертим его в районе черной дыры во вселенной, где интенсивная гравитация раздвигает пространство. В центре черной дыры пространство может быть даже деформировано. Там любая геометрическая фигура…

— Существо решило задачу, — перебил Нох с сожалением. — Загадывайте следующую.

Игра была нелегкая. Стайл чувствовал нервный озноб. Он боялся, что потерпит поражение в пространственных представлениях. Он выдумал загадку про третье измерение, а Нох вызвал к жизни четвертое. Лучше бы увести разговор куда-нибудь в другую сторону.

— Превратите четыре восьмерки в три единицы, — сказал Стайл, — и используйте только эти восьмерки.

Может статься, что для такого сообразительного чужеземца вопрос Стайла окажется детской забавой. Но, во всяком случае, стоит попытаться.

— Можно ли слагать, вычитать, умножать, делить, возводить в степень, извлекать корень?

— Можно, если при этом используются только восьмерки. Но, конечно, простое сложение восьмерок никогда не приведет вас к успеху.

— Можно ли создавать из цифр символы?

— Вы хотите назвать тройку треугольником, например, а четыре восьмерки — двойным рядом кругов? Нет, в данном случае речь идет о другом. Именно о математическом варианте решения.

Нох был на ложном пути.

Но вот чужеземец напрягся и глубоко вздохнул. По его шкуре пробежала легкая дрожь.

— Возможно ли, разделив восемьсот восемьдесят восемь на восемь получить сто одиннадцать?

— Возможно, — сказал Стайл. Что и говорить, задача не заняла у Ноха много времени. Опять отвечать Стайлу. О дьявол!

— Человеческая природа, — начал Нох, — тяготеет к сферической поверхности, проще — к кругу. Свидетельство тому — хотя бы контуры тела особей женского пола… Говоря человеческим языком, все небесные тела, имея сферическую форму, имеют также север и юг, Северный и Южный полюс, верхнюю и нижнюю точки вращения. Это главные точки на небесном теле, не так ли?

— Возможно, но к чему вы клоните?

— Итак, может случиться, что некто обходит, скользит или начал свой путь на Северном полюсе, и вот он делает единицу пути на юг, затем единицу пути на восток, затем под прямым углом такую же единицу пути — на север и после этого оказывается в том месте, откуда вышел?

— Опять в том месте, откуда он начал путь, на Северном полюсе? Согласен, — сказал Стайл. — Это единственное место планеты, откуда возможна подобная прогулка. Идешь на юг, потом на восток, потом на север — и ты дома! Это действительно вариант парадокса треугольника: если два прямых угла…

— Не желаете ли открыть новое местечко, откуда можно начать подобный маршрут?

— Идти на юг единицу пути, затем — на восток такую же единицу пути, затем — на север такую же единицу пути — и прийти к начальной точке? Без того условия, чтобы начать путь на Северном полюсе?

— Лучше не сформулируешь мою задачу!

Опять это существо сделало то же самое! Стайл мог бы присягнуть, что не было на планете другого такого места. Но что же, не оставалось ничего другого, кроме как найти его.

Начинать путь надо не с Северного полюса! И все же единственным другим местом на планете, где работали все законы Северного полюса, был Южный полюс — но как может некто путешествовать на юг отсюда? Ведь по определению южный полюс — самая южная точка планеты.

— Все единицы пути одинаковой длины и все они прямые? — спросил Стайл.

— Неделикатно.

— Я полагаю, вы имеете в виду — несомненно?

— Не решено, не определено, — согласился Нох.

— Планета не может провалиться в черную дыру?

— Правильно. Не может. Она будет расплющена.

Итак, будем плясать отсюда. Никакого четвертого измерения. И все же, где такое может быть? Ни на Северном полюсе, ни на Южном!..

Но погодите-ка, он берет на себя слишком много. Он совсем не обязан идти на юг с Южного полюса. Он должен идти на юг по направлению к Южному полюсу. Или почти к Южному полюсу…

— Опояшем кругом Южный полюс, — сказал Стайл. — Линия широты на север, самая северная, будет находиться как раз на расстоянии единицы пути. Итак, начинаем наш путь с этой широты, проходим на юг единицу пути, потом на восток, вокруг полюса (южного), потом на север и приходим туда, откуда вышли.

— Совершенно верно, — сказал Нох, — это существо великолепно!

Точно такие же чувства испытывал Стайл по отношению к своему сопернику. Теперь он хоть и боялся, что проиграет следующий раунд, но отважно ступил на новую стезю, мечтая хоть о какой-нибудь интеллектуальности противника.

— Речь пойдет о формуле «x^2 + y^2 + z^2», которая графически представлена как окружность с радиусом "z". Знакомы ли вы с этим явлением?

— Да. У нас это называют «Уравнением Снежной Лавины».

Стайл заподозрил, что в этом ответе Ноха скрывается ирония, однако ему было необходимо сосредоточиться на условии задачи, а не отвлекаться на частности. Он был доволен, что не дал втянуть себя в спор из-за игры слов, в состязание в каламбурах.

— Итак, — сказал Стайл, — какой вариант этой формулы представляет квадрат?

— Никаких квадратов! — запротестовал Нох. — Эта формула представляет собой только кривые линии. И всякий вариант должен сохранять это условие — отсутствие прямой. Здесь не может быть прямых!

— Я говорю о приблизительном квадрате, — сказал Стайл, придя ему на помощь, — я говорю о том квадрате, где уже нет кривых; ширина линий позволяет начертить такой квадрат.

— Какой толщины эти линии?

— Той же толщины, что и линии, которыми мы начертили круг.

— Необыкновенно бесполезно! — проскрипел Нох и зашагал по комнате взад-вперед. Три его маленькие ноги из шести с трудом волочились по полу. — Геометрические кривые не могут так трансформироваться. Это математический факт.

— Математика способна на забавные вещи. — Стайл снова воспрял духом. Неужто он нащупал слабину у Ноха?

А тот продолжал метаться по комнате, он сомневался, анализировал, и если бы этот пришелец был способен, то покрылся бы потом от напряжения.

И наконец он сдался.

— Это невозможно. Если я не прав, требую доказательств.

— Попробуйте: «x^oo + y^oo + z^oo».

— Первая сторона возводится в степень бесконечности, а вторая сторона — тоже? Тогда в этом еще меньше смысла.

— Хорошо. Попытайтесь частично поднять степень.

— Частично? — сварливо переспросил Нох. — Невозможно расщепить бесконечность!

Стайл подумал о бесконечностях в научной и магической вселенной, расщепленной Занавесом. Но здесь об этом упоминать было нельзя.

— «x^3 + y^3 + z^3» — представляет собой деформированную петлю, но не более, чем несовершенный круг. Давайте снова поднимем степень «x^4 + y^4 + z^4», и петля исказится, образуя углы. К тому моменту, как степень поднимется до десятой или двенадцатой доли, фигура начинает напоминать квадрат. А к моменту, когда степень станет миллионной…

Нох мысленно прикинул.

— …то фигура приблизится к квадрату. Но совершенным этот квадрат никогда не будет, поскольку все же это кривая, хоть и в пределах любого возможного допущения.

— Я никогда не думал, что кривая может проделывать такие штуки!

— Теперь я должен ответить на ваш вопрос, — напомнил Стайл Ноху. Он знал, что еще не выиграл. Он выиграл лишь временное преимущество, благодаря расщепленной бесконечности. Спасибо ей!

— Где Западный полюс?

— Западный полюс?

— Северный полюс, Южный полюс, Западный полюс, Восточный полюс. Где они?

— Но у планеты только одна ось вращения. Не может быть четырех полярных точек.

— Так же, как не может быть квадрата из кривой?

— Гм… Да, вы правы. — Стайл глубоко задумался. Если он решит задачу, он выиграет раунд. Но вопрос поставил его в тупик так же, как квадрат поставил в тупик Ноха. А может, здесь дело в семантике? Может, «Восточный полюс» — это просто иное название Южного или Северного полюса? Но уж слишком примитивно… Видимо, в действительности должны быть такие полюса, вдобавок к Северному и Южному. Тогда вопрос имеет какой-то смысл. И все же это возможно, если бы планета имела две оси вращения…

В конце концов Стайл был вынужден сдаться. Он не знал, где находится Западный полюс, и потерял преимущество в состязании.

Он спросил:

— И где же?

— А я надеялся, что вы решите эту задачу, — простодушно сказал Нох. — Ответ очень давно ускользает и от меня.

— Вы хотите сказать, что сами не знаете ответа? — Стайл не верил своим ушам.

— Именно так. Я проиграл и испытываю какое-то необъяснимо приятное ощущение от проигрыша.


Итак, Стайл выиграл! Но в душе была неудовлетворенность от того, что не нашел ответ на последнюю загадку. Где же он, этот чертов Западный полюс? Он может никогда не узнать, и от этого на душе стало еще грустнее.

Пока Игровой Компьютер подсчитывал результаты, Стайлу полагалась передышка — немногим менее суток. Он использовал это время, чтобы отоспаться, придти в себя после экскурсии на танке, набраться сил: ведь впереди его ждали испытания в четвертом раунде. Стайл был счастлив, потому что он выиграл и футбольный матч, и состязание с Нохом, которые висели на волоске. Всю Игру перед Стайлом, как призрак, маячил ШАНС — состязание наудачу, не требующее мастерства, только бы повезло!

Посредственные игроки мечтали о ШАНСЕ, ведь эта игра давала слабому фору. Однако Стайл надеялся, что встретит, если ему выпадет ШАНС, опытного игрока, который предпочтет честный поединок, того, кто захочет победить благодаря опыту, искусству, умению. Настоящий спор мастеров будет яростным, изнурительным для обоих участников.

Допустим, думал Стайл, его нанимательница действительно провела некое расследование и выяснила, кто послал Стайлу ложный вызов. Но она не скажет ему этого. Таковы уж нравы Граждан на Протоне. Довольно часто они относятся к рабам благосклонно, но это отношение поверхностно и дальше мимолетной милости не идет. Примером тому — Гражданин Райфлмен, с которым Стайл состязался в первом раунде. Больше Стайл о нем ничего не слышал, от него не было вестей. Подобные нравы проявлялись лишь в отношениях к рабам, в отношении других на Протоне дело обстояло иначе.

По-прежнему Стайл был встревожен непрекращающимся преследованием неизвестного Недруга. «Сначала, — размышлял Стайл, — он повредил мне колени, чтобы я не участвовал в скачках. Я не подчинился ему, и преследование продолжилось».

Стайл как-то заметил некоего Гражданина, который будто бы следил за ним, но друзья Шины — самоуправляющиеся роботы — выяснили все досконально, и он убедился, что Гражданин не был его Недругом.

Кто-то на Протоне и на Фазе хотел смерти Стайла. Может, это был такой же, как Стайл, путешественник из одного мира в другой? Многие могли, подобно Стайлу, переходить границу между двумя мирами и делали это так же регулярно, как он. Возможно, этот неизвестный и убил другое "я" Стойла, а теперь подбирался к нему самому. Это мог сделать только Адепт. Но кто же он?

Стайл все сильнее желал это знать.

Если наконец кончится его бесправное положение — вдруг Стайл победит на Турнире и станет Гражданином, — у него будет больше шансов разузнать и найти средство против Недруга.

Это-то и было причиной его нынешнего участия в Турнире. Теперь он не мог просто взять и бросить состязания и отправиться на Фазу, чтобы там обхаживать Голубую Леди. Нет, он не мог жить спокойно, пока некий Адепт пересекал Занавес между Фазой и Протоном, постоянно расставляя на него, Стайла, ловушки. Стайл должен был разгадать эту загадку, касающуюся его жизни и смерти.

В четвертом раунде его оппонентом была женщина одной с ним возрастной группы. Ее звали Хелла. Хеллу объявили первой на возрастной ступени тридцатипятилетних. Стайл же был объявлен пятым, хотя на самом деле он давно был первым. Многие игроки высшего класса умышленно оставались на низших игровых ступенях, чтобы избегнуть ежегодного набора на Турнир пятерки лучших. Однако Хелла действительно была среди женщин игроком высокого класса, ее статус раба прекращался в этом году: она страстно мечтала попасть на Турнир.

И все же до Стайла ей было далеко! Он был гораздо сильнее ее в большинстве физических Игр и победит ее в умственных состязаниях. Если ему придется выбирать цифры по горизонтали, он не будет проявлять галантность. Он выберет ФИЗИЧЕСКИЙ. Если станет выбирать буквы по вертикали, то выберет ИНСТРУМЕНТЫ и одержит верх.

Хелла была громоздкой, величавой женщиной намного выше Стайла. Ее темно-русые средней длины волосы вились, а губы были чересчур тонки. Она выглядела тем, чем и была в действительности: здоровой, циничной, жесткой в поведении женщиной, к тому же обладала чрезмерной сексуальностью. Более крупный, чем Стайл, мужчина счел бы ее достаточно привлекательной, и она слыла опытной в личных играх, которые разыгрываются между мужчинами и женщинами. Стайл не испытывал к ней влечения, знал, что большинство женщин не питают романтических чувств к мужчинам меньше их ростом, и Хелла не была исключением. Стайл же, что касалось женщин, оставался достаточно индифферентным. Шина и Нейса — нереальные существа были не в счет. А что касается Голубой Леди — она тоже была особым случаем, вдовой его первого "я"…

— Мне бы не хотелось играть с вами, — призналась Хелла Стайлу в комнате ожидания. — Я проиграла одному тупице в ШАНСЕ и уже наполовину выбыла из Игры.

— Случается… — отвлеченно заметил Стайл, — но предупреждаю, я намереваюсь вовсе вывести вас из Турнира.

— Конечно, — сказала она. — Если вам попадутся цифры…

— Да, если мне попадутся цифры, — согласился Стайл.

Их вызвали в зал. Цифры Стайлу не попались. После шестидесяти различных вариантов на решетке и субрешетке в результате получилось: УМСТВЕННЫЕ ИГРЫ, а именно: ЛАБИРИНТ.

Они перешли в другое помещение. Игровой Компьютер сооружал новые лабиринты для каждого состязания, сдвигая то так, то эдак стены и панели и устраивая цепи. Необыкновенное сочетание различных комбинаций делало почти невозможным найти выход. Участники игры шли друг другу навстречу. Кто приходил первым к выходу соперника, тот выигрывал.

Стайл и Хелла заняли свои места. Стайл был в голубом костюме, Хелла — в красном. Если бы состязались двое мужчин, они были бы одеты в голубое и зеленое, а если две женщины — то в красное и желтое. Большой Игровой Компьютер следил за соблюдением порядка.

Прозвучал стартовый сигнал. Стайл толкнул голубую дверь и оказался в лабиринте. Внутри стены и потолок были успокаивающе серого цвета, на потолке — светилась неоновая лампа. Когда Стайл соприкоснулся с полом всем своим весом, прямоугольная плитка, которою был выложен пол, зажглась голубым светом. Так, плитка за плиткой и тянулся за игроком голубой светящийся след. Он показывал, где участник соревнования находится в данный момент. Зрители на своих экранах видят, как продвигаются игроки, как нелепо мечутся по коридорам лабиринта, отыскивая фальшивые пути и тупики, как близко красный и голубой след подходят друг к другу, в то время как участникам это невдомек…

Стайл быстро шел по коридору, оставляя за собой голубой след. И вот коридор раздвоился. Стайл, раздумывая, повернул налево. Чуть дальше путь раздвоился снова. На этот раз Стайл выбрал правый поворот. Он делал это наугад, сначала налево, затем направо… Этим правилом можно пользоваться так же, как любым другим. Стайл называл его «Законом шанса».

Проход, по которому шел Стайл, неожиданно закрутился в бараний рог, вернулся к своему началу и неожиданно завершился глухим тупиком. Вот так «Закон шанса»! Стайл быстро пошел назад по своему следу, оказался там, где поворачивал направо, и на этот раз пошел налево. Коридор изогнулся, в конце концов пересекся с его же голубым следом. Стайл уже был здесь! Отсюда разветвлялись во все стороны множество одинаковых рукавов. Может, один из них вел к красной двери лабиринта, а может, и нет. Теоретически к финишу могли вести и два, и более коридоров, но Стайл отмахнулся от такого предположения. Он знал, что зрители любят, когда соперники встречаются где-нибудь на самой середине лабиринта, начинают неистово метаться в поисках следа противника, а найдя, бегут по этому следу. Игровой Компьютер обязан учитывать вкусы публики и соответственно конструировать лабиринты. Нет, Стайл не соблазнится ни одним из коридоров. Видимо, в самом начале он сделал ошибку, в спешке пропустив какой-то проход. Будем надеяться, что ошибка не обойдется слишком дорого. Стайл опять вернулся назад, проверил весь свой путь, до самой голубой двери. Да нет, никакого коридора он не пропустил… Повернул направо — коридор раздвоился… Теперь он проверит оба варианта — и налево, и направо, а потом снова вернется к исходной точке…

Однако как плохо он играет! У Стайла, правда, еще оставалось время, но Хелла не дремала. Она рыскала — по ту сторону лабиринта в поисках голубого следа, надеясь с его помощью прийти к голубой двери. Но Стайл еще не успел наследить. Если бы он в районе Хеллы прошел бы по одной-единственной тропке, то сейчас у него не было бы шансов. Пожалуй, Стайл начнет путать след, чтобы Хелла, взяв ложный ориентир, потерялась бы, как уже потерялся он.

В этих лабиринтах случалось и этакое: один исколесит сто путей и ходов, пока другой барахтается где-нибудь у входа, а потом тот, кто барахтался, найдет след того, кто семи пядей во лбу, и уверенно припожалует по этому следу к победе. Так что заранее ничего сказать нельзя.

Стайл выбрал одно из разветвлений лабиринта, но этот рукав снова раздвоился; тогда он повернул налево и сделал виток по новой спирали — бараньему рогу. Этот бараний рог, похоже, в тупик не вел, вроде бы, сам с собой не пересекался, не замыкался на себе. Уже хорошо! Теперь необходимо пересечь след Хеллы, пока она не напала на его след.

Стайл остановился, прислушался. Да, он слышит ее, она пробирается по соседнему проходу, но это не означает, что она близко: проход может благополучно закончиться глухим тупиком. Эх, если бы он знал где сейчас Хелла, вот была бы удачам. Он мог бы туда прокрасться, найти ее след — пока она торит ложную дорогу — и поспешить к победе!

И вдруг он услышал ее короткое довольное восклицание: «Ох!» Это могло означать только одно: она нашла голубой след. Что означало: это он, Стайл, а не Хелла, идет по ложному пути и, возможно, в тупик.

Стайл повернул назад — быстро и бесшумно; Да, совершенно очевидно, красный след пересекся с голубым. В этом месте Стайл был дважды, когда поворачивал направо. Хелла уверенно двигалась по его следу.

Он пошел по красному следу, надеясь, что, во первых, тот все же приведет к красной двери, а во-вторых, что Хелла заплутает в его мертвой петле.

Его надежда на первый исход вскоре провалилась: красный след снова разделился надвое, и опять Стайл не знал, куда идти. Он выбрал наугад правый, сделал виток, подошел, как ему показалось, вплотную к выходу из лабиринта и… попал в тупик. Все было против него!

Он поспешил назад, больше не беспокоясь о том, чтобы не производить шума, пошел по левому проходу. Тот извивался змеей вокруг да около — казалось, нескончаемо, и Стайла вдруг охватил страх: вот-вот сейчас он услышит сигнал, что Хелла выбралась из лабиринта.

И этот рукав разделился надвое! Стайл кинулся вправо. Если он проиграет простейшую игру, да еще женщине, которая вовсе даже никакой не игрок, тогда…

И тут внезапно он очутился перед красной дверью. Метнулся к ней, неожиданно поняв, что в этот момент нога Хеллы уже касается его голубой двери и что лишь доля секунды может спасти его.

В ушах зазвучал колокольный звон поражения.

Он шагнул через порог — и тут раздался спасительный сигнал. Стайл выиграл!

— Черт! — воскликнула Хелла откуда-то издали. Она в конце концов заплуталась в петле Стайла и тщетно искала выход. Тревога Стайла была напрасной.

Шина ждала его.

— Забери меня подальше отсюда, — сказал он, положив руку на ее тонкую талию. Перед глазами всплыла картина: растерзанная, измятая Шина лежит на песке. Травмы были страшные — и все же никаких следов от них не осталось: сейчас перед Стайлом стояла здоровая молодая женщина. — На сегодня с меня достаточно!

— До следующего матча больше суток, — успокоила она его. — У тебя есть время для дуэли с Жеребцом на фазе.

— Какой прок от такой передышки! — пожаловался он. — Один бой за другим!