"Огненные купола" - читать интересную книгу автора (Эддингс Дэвид)

ГЛАВА 2

— Но, ваше величество, — протестовал граф Лэнда, — нельзя в таком тоне обращаться к архипрелату! — Лэнда с досадой воззрился на лист бумаги, который только что передала ему королева. — Вы разве только не назвали его вором и негодяем!

— Как, неужели я это упустила? — отозвалась она. — Какая невнимательность!

Как обычно по утрам, они собрались в отделанной синим Зале Совета.

— Неужели ты не можешь повлиять на нее, Спархок? — взмолился Лэнда.

— О, Лэнда, — рассмеялась Элана, улыбаясь ветхому старичку, — это же всего лишь черновик. Я была слегка раздражена, когда писала его.

— Слегка?!

— Я знаю, мой лорд, что мы не можем отправить это письмо как есть. Я просто хотела дать тебе понять, каковы мои истинные чувства, прежде чем мы перефразируем их и уложим в рамки дипломатического языка. Все дело в том, что Долмант заходит слишком далеко. Он всего лишь архипрелат, а не император. Церковь и так уже забрала чересчур много власти над светскими делами, и если Долманта не окоротить, скоро все монархи Эозии станут его вассалами. Прошу прощения, господа. Я истинная дочь церкви, но мне вовсе не улыбается падать на колени перед Долмантом и принимать из его рук корону в какой-нибудь выдуманной церемонии, вся цель которой — как следует меня унизить.

Спархок был слегка удивлен политической зрелостью своей юной жены. Структура власти в Эозии всегда зависела от довольно хрупкого равновесия между властью церкви и властью королей. Стоило нарушить это равновесие, и дела шли наперекосяк.

— Ее величество права, Лэнда, — сказал он задумчиво. — Эозийские монархи за последние пару поколений не были особенно сильными. Алдреас был… — Он замялся, подыскивая слово.

— Болваном, — хладнокровно высказалась его жена о собственном отце.

— Я бы не стал выражаться так резко, — пробормотал он. — Воргун сумасброден, Сорос — религиозный фанатик, Облер стар, а Фридаль правит только с соизволения своих баронов. Дрегос позволяет своим родственникам решать все за него, Бризант Камморийский неумеренно сластолюбив, и я даже не знаю имени нынешнего короля Рендора.

— Оджарин, — вставил Келтэн. — Да только какое это имеет значение?

— Так или иначе, — продолжал Спархок, откинувшись в кресле и глубокомысленно потирая щеку, — в то же самое время у нас имеется изрядное количество весьма способных церковников. Долгое бессилие Кливониса некоторым образом поощряло патриархов действовать по своему разумению. Если б где-нибудь освободился трон, тот же Эмбан, Ортзел или Бергстен были бы не худшими на него кандидатами, и даже Энниас был весьма и весьма искушен в политике. Когда короли слабеют, церковь набирает силу — иногда даже чересчур.

— Валяй напрямик, Спархок! — проворчал Платим. — Ты что же, хочешь сказать, что мы должны объявить войну церкви?

— Не сегодня, Платим, хотя эту идею стоит приберечь про запас. Именно сейчас, я думаю, самая пора послать в Чиреллос кое-какие предостерегающие сигналы, и именно это может сделать наша королева. После того как она обвела всю курию вокруг пальца во время выборов Долманта, они, я думаю, не пропустят мимо ушей ни единого ее слова. Я даже не уверен, Лэнда, что это письмо так уж нуждается в смягчении. Посмотрим, удастся ли нам привлечь их внимание.

Глаза Лэнды загорелись.

— Именно так и следует играть в эту игру, друзья мои! — воодушевленно воскликнул он. — Вы только учтите, — заметил Келтэн, — вполне возможно, Долмант и сам не понимает, что перешел границу. Может быть, он послал Спархока в Ламорканд как временного магистра Ордена Пандиона и совершенно не учел тот факт, что Спархок еще и принц-консорт. Сарати сейчас чересчур занят.

— С такой рассеянностью ему нечего делать на троне архипрелата! — напористо объявила Элана. Глаза ее сузились, что всегда было опасным признаком. — Дадим ему ясно и недвусмысленно понять, что он задел мои чувства. Он из кожи вон вылезет, чтобы загладить свою вину, и я, быть может, сумею этим воспользоваться, чтобы вернуть это герцогство к северу от Ворденаиса. Лэнда, есть ли у нас какой-нибудь способ удержать людей от того, чтобы завещать свои владения церкви?

— Это древний обычай, ваше величество.

— Знаю-знаю, но земля-то изначально принадлежит короне. Разве мы не имеем права хоть в какой-то степени решать, кто ее унаследует? Казалось бы, если дворянин умирает бездетным, следует ожидать, что его земли вернутся в казну, но всякий раз, когда в Элении объявляется бездетный нобиль, церковники кружат над ним, точно стая стервятников, уговаривая отдать земли им.

— Отбирай титулы, — посоветовал Платим. — Издай закон, что если у дворянина нет наследника, он не властен решать судьбу своих владений.

— Аристократия взбунтуется! — воскликнул Лэнда.

— А для чего тогда существует армия? — пожал плечами Платим. — Чтобы усмирять бунты. Вот что я скажу тебе, Элана: издай закон, а я устрою несколько шумных и кровавых случаев для тех, кто будет кричать громче всех. Аристократы соображают не шибко, но уж этот намек они поймут — рано или поздно.

— Как по-твоему, это выход из положения? — спросила Элана у графа Лэнды.

— Не может быть, чтобы ваше величество всерьез обсуждали такое!

— Но ведь что-то же надо делать, Лэнда. Церковь пожирает мое королевство акр за акром, и когда очередные владения попадают к ней в руки, они раз и навсегда изымаются из налоговых списков. — Она помолчала. — Пожалуй, это и есть возможность сделать то, о чем говорил Спархок, — привлечь внимание церкви. Почему бы нам не изготовить набросок какого-нибудь особенно жесткого закона и не позволить «случайно» оказаться этому наброску в руках какого-нибудь церковника средней руки? Можно наверняка сказать, что набросок окажется в руках Долманта прежде, чем успеют просохнуть чернила.

— Это же бесчестно, ваше величество! — вздохнул Лэнда.

— Я так рада, что ты одобряешь мою идею, мой лорд. — Она огляделась. — Что у нас еще на сегодня, господа?

— Незаконные разбойники в горах близ Кардоса, Элана, — прогудел Платим. Чернобородый толстяк восседал в кресле, забросив ноги на стол. Под рукой у него стояли бутыль с вином и кубок. Камзол на нем был измят, весь в следах еды, нечесаные волосы свисали на лоб, почти закрывая глаза. Платим был хронически неспособен пользоваться титулами, но королева предпочитала закрывать на это глаза.

— Незаконные? — удивленно хохотнул Келтэн.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — проворчал Платим. — У них нет разрешения от совета воров действовать в тех местах, а кроме того, они нарушают все правила. Я не уверен до конца, но, по-моему, они из бывших приспешников первосвященника Симмура. Тут ты дала промашку, Элана. Тебе нужно было сначала заполучить их всех в свои руки, а уж потом объявлять вне закона.

— Да ладно, — пожала плечами королева. — Никто не совершенен.

Отношения Эланы с Платимом носили особенный характер. Она понимала, что толстяк неспособен к аристократической почтительности, а потому прощала ему грубоватость, которой не потерпела бы ни от кого другого. При всех своих недостатках Платим оказался одаренным, почти блестящим советником, и Элана высоко ценила его.

— Меня не удивляет, что пособники Энниаса, оказавшись в затруднении, вышли на большую дорогу. Они и с самого начала были настоящими разбойниками. Кроме того, эти горы всегда кишели бандитами. Шайкой больше, шайкой меньше — какая разница?

— Элана, — вздохнул толстяк, — ты для меня точно младшая сестренка, — но иногда ты проявляешь прямо-таки вопиющее невежество. Законный разбойник знает правила. Он знает, каких путников можно ограбить или убить, а каких лучше оставить в покое. Никого особенно не потревожит, если какому-нибудь богатому купцу перережут горло и заберут у него кошелек, но если в горах погибнет чиновник или знатный дворянин, властям придется предпринять хоть какие-то шаги и хотя бы сделать вид, что они исполняют свои обязанности. А такое повышенное внимание властей весьма вредно для нашего дела, потому что на виселицу попадают совершенно невинные преступники. Разбой на большой дороге — занятие не для дилетантов. К тому же это еще не все. Эти бандиты говорят крестьянам, что они не простые разбойники, а патриоты, восставшие против жестокого тирана — то есть против тебя, сестренка. А среди крестьян всегда в достатке недовольных, чтобы в них пробудилось сочувствие к этому отребью. Вам, аристократам, не стоит соваться в наше ремесло. Вы вечно примешиваете к преступлению политику.

— Но, дорогой мой Платим, — чарующе промурлыкала Элана, — я думала, ты это знаешь. Политика и есть преступление.

Толстяк разразился оглушительным хохотом.

— Обожаю эту девчонку! — сообщил он всем собравшимся. — Можешь не беспокоиться об этом пустяке, Элана. Я пошлю кое-кого из своих людей пробраться в эту шайку, а когда вернется Стрейджен, мы с ним потолкуем и найдем способ убрать это отребье из нашего дела.

— Я знала, что могу рассчитывать на тебя, — сказала королева и встала. — Если это все, господа, то у меня назначена встреча с портным. — Она оглянулась. — Идем, Спархок?

— Одну минутку, — отозвался он. — Мне нужно перекинуться словом с Платимом.

Элана кивнула и направилась к двери.

— Что тебе нужно, Спархок? — осведомился Платим.

— Прошедшей ночью в городе я видел Нэйвин. Она работает на улицах.

— Нэйвин? Что за чушь! Она и о деньгах-то не всегда вспоминает.

— Я сказал ей примерно то же самое. Она поссорилась с Шандой и торчала на углу улицы неподалеку от восточных ворот. Я отправил ее в гостиницу, чтобы не мокла под дождем. Можем мы для нее что-нибудь сделать?

— Я посмотрю, что удастся сделать, — пообещал Платим.

Элана еще не успела выйти из залы, а Спархок иногда забывал, какой у нее острый слух.

— Кто такая Нэйвин? — осведомилась она с порога голосом, лишь самую малость более резким, чем обычно.

— Шлюха, — пожал плечами Платим, — близкая приятельница Спархока.

— Платим! — выдохнул Спархок.

— А что, разве нет?

— Ну, в общем-то да, но когда ты говоришь это таким тоном… — Спархок замялся, подыскивая нужные слова.

— А-а. Я совсем не это имел в виду, Элана. Насколько я знаю, твой муж тебе абсолютно верен. Нэйвин — шлюха. Это ее занятие, хотя оно не имеет ничего общего с ее дружбой… не то чтобы она ему не предлагала, но ведь она всем предлагает. Нэйвин — весьма щедрая девица.

— Пожалуйста, Платим, — простонал Спархок, — не защищай меня больше, хорошо?

— Нэйвин славная девушка, — продолжал объяснять Элане Платим. — Она трудится не покладая рук, заботится о своих клиентах и исправно платит налоги.

— Налоги? — воскликнула Элана. — Ты хочешь сказать, что мое правительство поощряет подобные занятия? И узаконивает их тем, что берет налоги?

— Где ты живешь, Элана — на луне? Конечно же, Нэйвин платит налоги. Мы все платим налоги — уж об этом-то Лэнда заботится. Нэйвин как-то помогла Спархоку, когда ты была больна. Он разыскивал известного тебе Крегера, и Нэйвин ему подсобила. Как я уже сказал, она предлагала Спархоку и другие услуги, но он осадил ее — весьма вежливо. Нэйвин это всегда немного разочаровывало.

— Нам с тобой предстоит очень долгий разговор, Спархок, — зловеще предупредила Элана.

— Как пожелает ваше величество, — вздохнул он вслед холодно удалявшейся королеве.

— Она плохо знакома с настоящей жизнью, а, Спархок?

— Это все ее затворническое воспитание.

— Я думал, что ее воспитывал ты.

— Верно.

— Ну, тогда тебе остается винить только самого себя. Я загляну к Нэйвин и все ей объясню.

— Ты что, спятил?

Телэн приехал из Дэмоса на следующий день — он въехал во внутренний двор бок о бок с сэром Беритом. Спархок и Халэд встречали их у дверей конюшни. Принц-консорт изо всех сил старался не попадаться на глаза королеве, покуда не ослабнет ее любопытство насчет Нэйвин. Телэн шмыгал покрасневшим носом, глаза у него припухли.

— Я думал, ты останешься на ферме, пока не пройдет простуда, — сказал ему Спархок.

— Я не вынес всех этих материнских забот, — пожаловался Телэн, соскальзывая с седла. — Одна мать — это уже чересчур, но у нас с братьями их теперь две. Вряд ли у меня хватит духу сразиться еще с одной миской куриного бульона.

— Телэн, — ворчливо приветствовал сводного брата Халэд. Плечистый молодой оруженосец критически оглядел Телэна. — Глаза у тебя выглядят просто ужасно.

— Видел бы ты их изнутри, как я.

Телэну почти сравнялось пятнадцать, и он проходил через известный период в жизни подростка. Спархок был точно уверен, что за последние полтора месяца юный воришка подрос самое меньшее на три дюйма, и его руки почти до локтей торчали из рукавов камзола.

— Как ты думаешь, у поваров найдется что-нибудь поесть? — спросил мальчик. Телэн стремительно рос, а потому ел почти непрерывно.

— Я привез кое-какие бумаги тебе на подпись, Спархок, — сказал Берит. — Ничего срочного, но я решил проехаться с Телэном. — Берит был в кольчуге, на поясе висел широкий меч. Его любимым оружием тем не менее оставался боевой топор, притороченный к седлу.

— Ты собираешься вернуться в замок? — спросил у него Халэд.

— Если только Спархоку зачем-нибудь не нужно, чтобы я остался здесь.

— Тогда я поеду с тобой. Сэр Оларт хочет дать нам после обеда несколько уроков обращения с копьем.

— Почему бы тебе пару раз не выбить его из седла? — предложил Берит. — Тогда он оставит тебя в покое. Ты же можешь это сделать, верно? Ты и сейчас уже лучше, чем он.

Халэд пожал плечами.

— Это задело бы его чувства.

— Не говоря уже о ребрах, плечах и спине, — рассмеялся Берит.

— Демонстрировать превосходство над наставником — чистейшей воды хвастовство, — сказал Халэд. — Другие послушники и так уже косо глядят на то, как мы с братьями их обходим. Мы пытались объясниться, но они чересчур чувствительны к нашему крестьянскому происхождению. Ты же знаешь, как это бывает. — Он выразительно глянул на Спархока. — Я понадоблюсь тебе нынче после обеда, мой лорд?

— Нет. Отправляйся в замок и слегка попорть доспехи сэра Оларта. Он несколько преувеличенного мнения о своем искусстве. Дай ему урок смирения.

— Спархок, я и вправду голоден, — пожаловался Телэн.

— Ну хорошо. Пойдем в кухню. — Спархок критически оглядел своего юного приятеля.

— А потом, видно, придется снова послать за портным. Ты растешь, как дурная трава.

— Это не я выдумал.

Халэд начал седлать коня, а Спархок и Телэн отправились во дворец на поиски еды. Примерно часом позже они вошли в королевские покои и увидели Элану, Миртаи и Данаю, сидящих у камина. Элана листала какие-то бумаги, Даная играла с Ролло, а Миртаи точила один из своих кинжалов.

— Ну и ну, — проговорила Элана, поднимая глаза от бумаг, — да ведь это же мой благородный принц-консорт и бродячий паж.

Телэн отвесил поклон и громко чихнул.

— Достань носовой платок, — велела ему Миртаи.

— Слушаюсь, сударыня.

— Как поживают ваши матери? — спросила Элана. Все, быть может бессознательно, использовали эту фразу, говоря с Телэном и его сводными братьями. Впрочем, фраза имела вполне осмысленное значение, потому что отражала действительность. Эслада и Элис заботились о пяти сыновьях Кьюрика самозабвенно, не деля на своих и чужих.

— Хлопочут, моя королева, — ответил Телэн. — Заболеть в их доме — сущий кошмар. За прошлую неделю меня ухитрились напичкать всеми снадобьями от простуды, какие только известны человечеству.

Из-под его камзола, где-то в области живота, донесся странный пронзительный писк.

— Это твой желудок? — осведомилась Миртаи. — Ты что, опять проголодался?

— Нет, я только что поел. И, наверное, не проголодаюсь еще с четверть часа. — Телэн запустил руку за отворот камзола. — Бедная зверюшка так притихла, что я совсем забыл о ее существовании.

Он подошел к Данае, которая завязывала кукольный чепчик под подбородком своего Ролло.

— Я привез тебе подарок, принцесса, — сказал мальчик.

Глаза Данаи загорелись, она отложила Ролло и села, терпеливо ожидая продолжения.

— Никаких поцелуев, — предостерег Телэн. — Хватит и одного «спасибо». Я простудился, и ты можешь подхватить заразу.

— Что ты мне привез? — жадно спросила она.

— Не что, а кого. Я нашел его под кустом на дороге. Он немного мокрый и грязный, но ты сможешь высушить его и причесать. Пустяк, конечно, но я думал, тебе понравится… хоть чуточку. — Телэн развлекался, как мог.

— Ну покажи мне его, пожалуйста! — взмолилась принцесса.

— Конечно, отчего бы и нет?

Рука Телэна нырнула глубже под камзол, извлекла на свет замурзанного серого котенка и усадила на пол перед принцессой. Котенок был полосатый, с тощим хвостиком, большими ушами и любопытными голубыми глазенками. Зверек осторожно шагнул к своей новой хозяйке.

Даная пискнула от удовольствия, подхватила котенка и прижала к щеке.

— Какая прелесть! — воскликнула она.

— Прощайте, занавески, — смиренно вздохнула Миртаи. — Котята обожают лазать по занавескам.

Телэн ловко увернулся от восторженных объятий маленькой дочки Спархока.

— Я простужен, Даная, — предостерег он. — Забыла?

Спархок был уверен, что со временем его дочь наберется опыта и довольно скоро Телэну уже не так-то легко будет уворачиваться от выражения ее чувств. Котенок наверняка был подарен просто так, в некоем мгновенном порыве, над которым Телэн не дал себе труд задуматься. Однако судьба юноши тем самым была решена, причем бесповоротно. Пару дней назад Спархок от нечего делать размышлял, где же он допустил промашку, раз и навсегда привязавшую к нему нежные чувства Эланы. Этот ободранный тощий котенок был промашкой Телэна — во всяком случае, одной из них. Спархок мысленно пожал плечами. Телэн будет хорошим зятем — после того как Даная его натаскает.

— Ничего страшного, ваше величество? — тем временем спрашивал Телэн у королевы. — Я имею в виду то, что я подарил ей котенка?

— Не кажется ли тебе, что об этом уже поздновато спрашивать? — осведомилась Элана.

— Ну, я не знаю, — дерзко ответил Телэн, — по мне, так в самый раз.

Элана взглянула на дочь, которая уткнулась лицом в шерстку котенка. Все коты прирожденные оппортунисты. Котенок шлепнул по щеке девочки мягкой лапкой и уютно устроился в ее руках. Кто-кто, а котята умеют устраиваться.

— Как же я могу сказать «нет», Телэн, после того, как ты уже отдал ей котенка?

— Это было бы слегка затруднительно, а, ваше величество? — Мальчик громко чихнул. Миртаи поднялась, отложила кинжал и через комнату направилась к Телэну. Она протянула руку, и мальчишка отпрянул.

— Без глупостей, — сказала Миртаи и приложила ладонь к его лбу. — У тебя жар.

— Это не нарочно.

— Нам лучше уложить его в постель, Миртаи, — сказала Элана, поднимаясь из кресла.

— Вначале пусть как следует пропотеет, — ответила великанша. — Я отведу его в мыльню и хорошенько пропарю. — Она твердо взяла Телэна за руку.

— Ты не пойдешь со мной в мыльню! — запротестовал он, багровея до кончиков ушей.

— Заткнись! — приказала она. — Передай поварам, Элана, чтобы приготовили горчичный пластырь и сварили куриный бульон. Когда я приведу его из мыльни, мы залепим ему грудь пластырем, сунем в постель и будем поить с ложки бульоном.

— Спархок, и ты позволишь им все это со мной проделать? — воззвал Телэн.

— Я бы и рад помочь тебе, дружок, — отозвался Спархок, — но мне, знаешь ли, надо заботиться и о собственном здоровье.

— Лучше бы я умер! — простонал Телэн, когда Миртаи выволакивала его из комнаты.

Несколькими днями позже из Эмсата прибыли Стрейджен и Улаф, и их тотчас же провели в королевские покои.

— Толстеешь, Спархок, — грубовато заметил Улаф, снимая шлем, увенчанный рогами огра.

— Я прибавил несколько фунтов, — сознался Спархок.

— Изнеженная жизнь, — с упреком проворчал Улаф.

— Как поживает Воргун? — спросила Элана у рослого светловолосого талесийца.

— Совсем спятил, — печально ответил Улаф. — Его заперли в западном крыле дворца. Он почти все время буйствует.

Элана вздохнула.

— Мне он всегда нравился — когда был трезв, конечно.

— Сомневаюсь, что вы будете испытывать те же чувства к его сыну, ваше величество, — сухо заметил Стрейджен. Как и Платим, Стрейджен был вором, но его манеры отличались куда большим блеском.

— Я его никогда не встречала, — сказала Элана. — Прибавьте это обстоятельство к следующей благодарственной молитве, ваше величество. Его зовут Авин — коротенькое ничтожное имя коротенького ничтожного человечка. Я бы не назвал его многообещающей личностью.

— Он и в самом деле так плох? — спросила Элана у Улафа.

— Авин Воргунсон? Стрейджен чересчур великодушен. Авин — мелкий человечишка, который проводит все свое время в стараниях не остаться незамеченным. Когда он узнал, что я собираюсь сюда, он вызвал меня во дворец и вручил королевское послание для вашего величества. Он истратил два часа, пытаясь произвести на меня впечатление.

— И как, произвел?

— Честно говоря, нет. — Улаф запустил руку под плащ и вынул сложенный и запечатанный лист пергамента.

— Что там написано? — спросила Элана.

— Понятия не имею. У меня нет привычки читать чужую почту. Я так полагаю, что это серьезный трактат по поводу погоды. Авин Воргунсон до смерти боится, что о нем могут забыть, а потому каждый путешественник, покидающий Эмсат, увозит с собой гору королевских посланий.

— Как прошло путешествие? — спросил Спархок.

— Я бы не сказал, что морские прогулки в это время года доставляют массу удовольствия, — ответил Стрейджен. Его голубые глаза похолодели. — Мне придется потолковать с Платимом. В горах близ Кардоса на нас с Улафом напали какие-то негодяи. Разбойникам надлежит знать, с кем они имеют дело.

— Это не профессионалы, — пояснил ему Спархок. — Платим уже знает о них и собирается принять меры. Были проблемы?

— Только не у нас, — пожал плечами Улаф. — Для этих дилетантов, впрочем, день оказался не самым удачным. Мы свалили пятерых в канаву, и тогда остальные живо припомнили, что у них где-то еще назначена важная встреча. — Он подошел к двери и выглянул в коридор. Затем плотно прикрыл дверь и внимательно огляделся. — Спархок, здесь в покоях есть слуги или кто-нибудь в этом роде?

— Никого, кроме Миртаи и нашей дочери.

— Тогда все в порядке. Думаю, им мы можем доверять. Комьер велел мне сообщить тебе, что Авин Воргунсон ввязался в сговор с графом Геррихом из Ламорканда. Геррих замахивается на трон короля Фридаля, а Авин не отличается сообразительностью, чтобы не ввязываться во внутренние дрязги ламорков. Комьер полагает, что между ними заключено что-то вроде тайного союза. Патриарх Бергстен везет точно такое же сообщение в Чиреллос.

— Граф Геррих рискует сильно разгневать Долманта, если не будет задумываться о последствиях, — заметила Элана. — Он пытается заключать союзы направо и налево, а ведь ему известно, что это противозаконно. Ламоркские свары не должны вовлекать другие королевства.

— В самом деле есть такой закон? — недоверчиво спросил Спархок.

— Разумеется. Он действует вот уже тысячу лет. Если бы ламоркандские бароны вольны были заключать союзы на стороне, они бы каждое десятилетие втягивали в войну весь континент. Такое и случалось прежде, пока не вмешалась церковь и не запретила им так поступать.

— А ты еще говоришь, что у нашего сообщества странные законы! — смеясь, заметил Стрейджен Платиму.

— Это совершенно разные вещи, милорд Стрейджен, — высокомерно проговорила Элана. — Наши странности порождены государственной политикой, а ваши — обыкновенным здравым смыслом. Разница весьма существенная.

— Я тоже так думаю.

Спархок смотрел на них, когда все это случилось, так что не было никаких сомнений — он ощутил странный холодок и уловил на краю зрения смутный промельк темноты, и то же самое произошло с остальными.

— Спархок! — испуганно вскрикнула Элана.

— Да, — отозвался он. — Я видел это.

Рука Стрейджена с кошачьей стремительной ловкостью скользнула к эфесу, наполовину выдернув из ножен шпагу.

— Что это? — спросил он, озираясь.

— Невероятность, — ответила Элана ровным голосом, но взгляд, который она бросила на своего мужа, был куда менее уверенным. — Ведь так, Спархок? — Голос ее едва заметно дрогнул.

— Я тоже так полагал, — ответил он.

— Не время говорить загадками, — заметил Стрейджен.

Тут холодок и тень исчезли, и все вздохнули с облегчением.

Улаф испытующе поглядел на Спархока.

— Это было именно то, о чем я подумал? — осведомился он.

— Кажется, да.

— Не будет ли кто-нибудь так любезен объяснить мне, что происходит? — потребовал Стрейджен.

— Помнишь то облако, которое преследовало нас в Пелосии? — спросил Улаф.

— Само собой. Но ведь то был Азеш?

— Нет. Мы тоже так думали, но Афраэль сказала, что мы ошибаемся. Это случилось уже после того, как ты отправился в Симмур, так что ты мог и не слышать об этом. Облако, которое мы видели тогда, — Тролли-Боги. Они внутри Беллиома.

— Внутри?

— Им понадобилось укрытие после того, как они проиграли несколько споров с младшими богами Стирикума.

Стрейджен поглядел на Спархока.

— Ты вроде бы говорил мне, что бросил Беллиом в море.

— Так оно и есть.

— И Тролли-Боги не могут оттуда выбраться?

— Именно так мы и полагали.

— Тебе нужно было подыскать море поглубже.

— Глубже того моря и не бывает.

— Худо дело. Похоже, кому-то удалось выловить Беллиом.

— Это логично, Спархок, — заметил Улаф. — Шкатулка была выложена изнутри золотом, а Афраэль говорила, что золото помешает Беллиому выбраться оттуда собственными силами. Поскольку Тролли-Боги заперты в Беллиоме, они тоже бессильны. Значит, кто-то нашел шкатулку.

— Я слыхал, что ловцы жемчуга могут нырять довольно глубоко, — заметил Стрейджен.

— Не настолько глубоко, — возразил Спархок. — Кроме того, что-то здесь не так.

— И ты только сейчас это понял? — осведомился Стрейджен.

— Я не это имел в виду. Когда мы были в Пелосии, это облако видели все, верно?

— О да! — горячо согласился Улаф.

— Но прежде — когда это была всего лишь тень — ее видели только я и Элана, потому что у нас были кольца. Сейчас тут была тень — именно тень, а не облако, так?

— Ну да, — кивнул Стрейджен.

— Тогда почему же ее увидели и вы с Улафом? Стрейджен беспомощно развел руками.

— И это еще не все, — прибавил Спархок. — Той ночью, когда я вернулся из Ламорканда, я ощутил на улице, что кто-то — и, быть может, не один — следит за мной. Это были не эленийцы, не стирики и, думается мне, вообще не люди. Тень, что промелькнула сейчас, оставила у меня точно такое же ощущение.

— Если б только мы могли поговорить с Сефренией! — пробормотал Улаф.

Спархок был уверен, что такое возможно, но не мог открыть этого остальным.

— Расскажем другим об этом происшествии? — спросил Стрейджен.

— Не стоит поднимать панику, пока мы не выясним что-нибудь еще, — решил Спархок.

— Верно, — согласился Стрейджен. — У нас еще будет время вдоволь попаниковать — и поразмыслить тоже.

В следующие дни погода прояснилась, и одно это обстоятельство подняло настроение во дворце. Спархок подолгу запирался втроем с Платимом и Стрейдженом, а затем оба вора послали своих людей в Ламорканд, чтобы разузнать тамошнюю обстановку.

— Именно это мне и следовало сделать в первую очередь, — сказал Спархок, — но Сарати не дал мне такой возможности. У нашего почтенного архипрелата есть свои недостатки. Он никак не может взять в толк, что официальный посланец никогда не сможет добраться до самой сути происходящего.

— Типично аристократическая ограниченность, — промурлыкал Стрейджен. — Именно подобные мелочи облегчают жизнь таким, как я и Платим.

Спархок предпочел не спорить с ним на эту тему.

— Скажите своим людям, чтобы были осторожны, — предостерег он воров. — У ламорков в обычае решать все проблемы ударом кинжала, а мертвый шпион вряд ли доставит нам полезные сведения.

— Поразительная проницательность, старина, — протянул Стрейджен. — Просто удивительно, как это нам с Платимом никогда не приходило в голову что-то подобное.

— Ладно, — признал Спархок, — пожалуй, я и впрямь говорю банальности.

— Мы это тоже заметили, верно, Платим?

— Спархок, — проворчал Платим, — скажи Элане, что меня несколько дней не будет во дворце.

— Куда ты собрался?

— Это не твое дело. Мне нужно кое о чем позаботиться.

— Ладно, только не теряй с нами связи.

— Опять ты говоришь банальности, Спархок. — Толстяк почесал брюхо. — Я потолкую с Телэном. Он будет знать, как меня найти, если я позарез понадоблюсь королеве. — Он закряхтел, с усилием выбираясь из кресла. — Пора бы мне немного похудеть, — проворчал он себе под нос и направился к двери свойственной всем тучным людям косолапой и переваливающейся походкой.

— Он сегодня в чудесном настроении, — заметил Спархок.

— На него свалилось слишком много дел, — пожал плечами Стрейджен.

— У тебя есть надежные связи в королевском дворце в Эмсате?

— Есть кой-какие людишки. Что тебе нужно?

— Хочу подбросить несколько камешков на гладкий путь согласия между Авином и графом Геррихом. Геррих обретает чересчур большое влияние в северной Эозии. Может быть, тебе еще стоит обратиться к Меланду в Эйси. Геррих уже заключает союзы в Пелосии и Талесии. Я бы сильно удивился, если бы он пропустил Дэйру, а в Дэйре и так неспокойно. Скажи Меланду, чтобы держал ушки на макушке.

— Кажется, этот Геррих серьезно тебя беспокоит?

— В Ламорканде, Стрейджен, происходит нечто для меня непонятное, и я не хочу, чтобы Геррих сильно опередил меня, пока я буду выяснять, в чем дело.

— Да, это разумно.

Халэд, ошалело моргая, кое-как поднялся на ноги. Из носа у него текла тонкая струйка крови.

— Вот видишь, — сказала Миртаи. — Ты опять слишком далеко вытянул руку.

— Как это у тебя получается? — пробормотал оруженосец Спархока.

— Сейчас покажу. Келтэн, поди сюда.

— Только не я, — светловолосый пандионец попятился.

— Не будь глупцом. Я не причиню тебе вреда.

— А разве не то же самое ты сказала Халэду перед тем, как сбить его с ног?

— Лучше делай то, что я говорю, Келтэн, — сказала она. — Все равно ты от этого не отвертишься, а если будешь препираться, получится куда больнее. Вынимай меч и ткни им мне в сердце.

— Я не хочу поранить тебя, Миртаи.

— Ты? Меня? — она сардонически рассмеялась.

— И вовсе незачем меня оскорблять, — обиженно пробормотал Келтэн, обнажая меч. Все началось с того, что Миртаи проходила по внутреннему двору, когда Келтэн давал Халэду уроки фехтования. Она отпустила пару в высшей степени нелестных замечаний, слово за слово — и так началась эта импровизированная тренировка, где Халэд и Келтэн упражнялись в основном в унижении.

— Ткни мечом мне в сердце, Келтэн, — повторила Миртаи.

В защиту Келтэна следовало заметить, что он старался, как мог. И с большим шумом ударился спиной о плиты двора.

— Он сделал ту же ошибку, что и ты, — сообщила Миртаи Халэду. — Слишком далеко вытянул руку. Вытянутую руку легко захватить. Всегда держи локоть чуть согнутым.

— Нас учат наносить удар от плеча, Миртаи, — пояснил Халэд.

— Что ж, эленийцев на свете много, — пожала она плечами, — и вас не так трудно будет заменить. Чего я никогда не понимала, так это почему вы все считаете необходимым протыкать людей насквозь. Если первые шесть дюймов клинка не попали в сердце, какой прок от того, что в ту же дыру пройдет еще пара ярдов стали?

— Может быть, потому, что это выглядит драматично, — сказал Халэд.

— Вы убиваете людей напоказ? Это отвратительно, и именно из-за подобных взглядов так быстро заполняются кладбища. Всегда держи свой клинок свободным для следующего врага. Когда человека протыкают мечом, он сгибается в три погибели, и приходится спихивать его тело с клинка, прежде чем продолжить бой.

— Постараюсь это запомнить.

— Надеюсь, что так. Ты мне нравишься, а я терпеть не могу хоронить друзей. — Она нагнулась, профессионально оттянула веко Келтэна и глянула на его остекленевший зрачок. — Плесни-ка на нашего друга ведро воды. Он еще не научился падать. Мы займемся этим в следующий раз.

— Следующий?!

— Конечно. Если собираешься падать, лучше научись делать это правильно. — Миртаи с вызовом взглянула на Спархока. — Хочешь попробовать?

— Э-э… нет, Миртаи, как-нибудь в другой раз. Но все равно, спасибо за предложение.

Миртаи удалилась во дворец, явно довольная собой.

— Знаешь, Спархок, — сказал подошедший Телэн, — что-то мне расхотелось становиться рыцарем. Очень уж это болезненно.

— Где ты был? Моя жена выслала людей на поиски.

— Знаю. Видел, как они шатались по улицам. Мне нужно было навестить Платима в его подвале.

— Вот как?

— Он узнал кое-что и решил, что тебя нужно известить об этом поскорее. Знаешь этих незаконных разбойников в горах близ Кардоса?

— Во всяком случае, лично с ними не знаком.

— Забавно, Спархок. Очень забавно. Платим обнаружил, что их направляет один наш общий знакомый.

— Вот как! И кто же?

— Можешь ли ты поверить, что это Крегер? Нет, Спархок, нужно было тебе его прикончить, когда была такая возможность.