"Обитель чародеев" - читать интересную книгу автора (Эддингс Дэвид)

Глава 1

Ктачик был мертв, более чем мертв, и сама земля вздыхала – так на неё подействовал его уход из жизни. Гарион вместе со всеми бежал по темным галереям, которые пронизывали шатающуюся базальтовую скалу, едва успевая уворачиваться от осколков глыб, сыпавшихся на них в полумраке. Ничего не соображая, он стремительно несся вперед, подавленный грандиозностью происшедшего; мысли хаотически путались в голове. Только в беге заключалось спасение, и он летел, не думая ни о чем; лишь гулкие звуки шагов эхом отзывались в бешено стучащем сердце.

Одновременно в ушах звучала чудесная песня, которая, проникая в самые глубины мозга, стирала все мысли и наполняла душу чувством неописуемой радости. Несмотря на затуманенное сознание, Гарион, однако, ощущал доверчивую маленькую руку, которую он держал в своей. Маленький мальчик, которого они обнаружили в мрачной башне Ктачика, семенил рядом, прижимая к груди Око Олдура. Гарион понимал, что это камень заставляет петь его душу. Камень что-то нашептывал ему на ухо, когда они поднимались по ступенькам башни, и его песнь зазвучала сильнее, когда они вошли в зал. Это песнь чудо-камня опустошала сознание, а не чудовищный взрыв, который уничтожил Ктачика и швырнул на пол Белгарата, как тряпичную куклу, или глухой гул землетрясения, последовавший за этим взрывом.

Гарион гнал от себя эту мелодию, пытаясь собраться с мыслями, но песнь делала бесполезными все его усилия, парализуя ум, так что отрывочные и скудные впечатления исчезали неизвестно куда, и он бежал не разбирая пути.

Сыроватый чад, исходивший из бараков для рабов, расположенных под городом Рэк Ктол, ворвался неожиданно в темные галереи. Как бы под влиянием этого смрада волна других запахов захлестнула Гариона: теплый запах свежеиспеченного хлеба на кухне тети Пол, там, на далекой ферме… соленый запах моря, когда они достигли Дарины на северном побережье Сендарии, когда только отправились на поиски камня… зловоние болот и джунглей Найссы… тошнотворная вонь сжигаемых тел рабов, приносимых в жертву в замке Торака, который сейчас рушился под обломками стен Рэк Ктола. Но вот что странно: запах, который наиболее сильно будоражил его память, был запах согретых солнцем волос принцессы Се'Недры.

– Гарион! – послышался вдруг в кромешной тьме голос тети Пол. – Берегись! – Он приказал себе оглянуться и едва не споткнулся о большую груду камней, которые совсем недавно служили потолком.

В следующую секунду отовсюду понеслись душераздирающие вопли рабов, запертых в своих клетках, которые с грохотом и гулом землетрясения слились в одну ужасающую какофонию. Потом из темноты раздались новые звуки – отрывистые резкие голоса мергов… неуверенная поступь бегущих ног… хлопание незапертой железной двери, которая бешено застучала по стене в то время, как скала вздрогнула и от неё отвалилась огромная глыба, которая покатилась по коридорам. Пыль столбом поднялась в темницах пещеры – плотная, удушающая пыль, которая слепила глаза и заставляла непрестанно кашлять, когда они перебирались через завал.

Гарион осторожно перенес через камни ребенка, который совершенно спокойно смотрел ему в лицо и даже улыбался, несмотря на творившийся вокруг хаос и миазмы, проникавшие со всех сторон. Он хотел было поставить мальчика на ноги, но потом передумал, решив, что понесет. Так будет легче и безопаснее. Гарион повернулся и двинулся дальше по коридору, и тут же отскочил назад, когда почувствовал под ногой что-то мягкое. Наклонившись, он с отвращением отшатнулся, заметив безжизненную человеческую руку, торчащую из горы камней.

Они бежали в ревущей тьме, путаясь в черных одеяниях мергов, которые делали их невидимыми.

– Погодите! – Релг, алгос, поднял вверх руку и остановился, склонив голову набок и напряженно вслушиваясь

– Не здесь! – бросил на ходу Бэйрек, неуклюже устремляясь вперед с Белгаратом на руках. – Не останавливайся, Релг!

– Постойте! – приказал Релг. – Я попытаюсь услышать. – Затем он замотал головой. – Назад! – отрывисто сказал он, быстро оборачиваясь и подталкивая их. – Бежим!

– Там же мерги! – возразил Бэйрек.

– Бежим! – повторил Релг. – Эта часть вот-вот рухнет!

Не успели они сделать и двух шагов, как новый страшный скрежет донесся до них. С тяжелым стоном, который, казалось, длится целую вечность, гора заходила ходуном. Внезапно галерея, по которой они бежали, озарилась светом, и огромная трещина расколола толщу остроконечной базальтовой скалы, которая стала медленно расширяться, и наконец массивная глыба рухнула с высоты нескольких тысяч футов вниз, туда, где простиралась пустынная равнина. Красное сияние взошедшего солнца слепило так же, как тьма внезапно разверзшегося мира пещер. Огромная рана на горном склоне вскрыла десятка два зияющих отверстий вверху и внизу, совсем недавно служивших надежными пещерами.

– Вон они! – послышалось откуда-то сверху.

Гарион вскинул голову и увидел в пятидесяти ярдах от себя шестерых мергов в черной одежде, которые с обнаженными мечами стояли на краю пещеры, откуда валили клубы пыли. Один из них возбужденно указывал мечом в сторону беглецов. Но вот гора снова тяжело вздохнула, и еще один большой кусок скалы устремился вниз, унося с собой вопящих мергов.

– Бежим! – снова закричал Релг, и все бросились за ним обратно в темноту содрогавшихся от подземных толчков коридоров.

– Подождите, – тяжело дыша и останавливаясь, проговорил Бэйрек после того, как были преодолены несколько сот ярдов. – Дайте передохнуть. – Он опустил Белгарата на землю.

– Я могу тебе помочь, милорд? – быстро предложил Мендореллен.

– Не надо, – прохрипел Бэйрек. – Я сам. Немного запыхался. – Он огляделся. – Что здесь произошло? Кто тут приложил руку?

– Белгарат с Ктачиком немного повздорили, – ответил ему Силк с язвительной сдержанностью. – В конце концов события стали развиваться весьма бурно.

– Что случилось с Ктачиком? – спросил Бэйрек, не в силах никак отдышаться. – Я никого не видел, когда мы с Мендорелленом ворвались в комнату.

– Он уничтожил себя, – ответила Полгара, опускаясь на колени и вглядываясь в лицо Белгарата.

– Мы никого не видели, миледи, – заметил Мендореллен, уставившись в темноту и сжимая в руке широкий меч.

– От него мало что осталось, – проговорил Силк.

– Здесь мы в безопасности? – спросила у Релга Полгара.

Алгос приложил ухо к стене и прислушался. Потом утвердительно кивнул головой.

– Пока.

– Тогда передохнем. Мне надо осмотреть отца. Нужен свет.

Релг порылся в карманах пояса и смешал два состава, которые дали слабое свечение.

Силк с любопытством взглянул на Полгару.

– Что же в самом деле произошло? Неужели Белгарат таким образом расправился с Ктачиком?

Она покачала головой, слегка касаясь руками груди отца.

– Ктачик почему-то решил уничтожить Око Олдура, – произнесла Полгара. – Что-то настолько напугало его, что он забыл о первом правиле чародейства

Воображение нарисовало Гариону сцену, когда ему на миг удалось проникнуть в сознание Ктачика перед тем, как гролим произнес свои последние слова «Не будь!», которые превратили его в ничто. Он также увидел мимолетный образ, который возник в голове первосвященника, – образ самого себя, держащего Око Олдура в руке, – и ощутил слепой необъяснимый страх от этого видения, приведшего к гибели Ктачика. Но почему? Почему гролим совершил смертельную ошибку?

– Что произошло с ним, тетя Пол? – спросил он, понимая, что должен узнать правду.

– Он больше не существует, – ответила она. – Исчезла даже субстанция, из которой он был сотворен.

– Я не это имел в виду… – возразил Гарион, но Бэйрек не дал ему договорить.

– Он уничтожил Око? – спросил гигант упавшим голосом.

– Ничто не способно уничтожить Око, – успокоила его Полгара.

Маленький мальчик освободил руку, которую продолжал держать Гарион, и уверенно приблизился к высокому чиреку.

– Миссия? – спросил он, протягивая круглый серый камень.

Бэйрек, как ужаленный, отпрянул от предлагаемого дара.

– Белар! – воскликнул он, быстро пряча руки за спину. – Пусть прекратит, Полгара! Разве он не понимает, как это опасно?

– Я сомневаюсь.

– Как Белгарат? – поинтересовался Силк.

– У него сильное сердце, – ответила Полгара. – Он, правда, сильно устал от этой борьбы.

После долгого раскатистого эха скала перестала содрогаться, и повисла напряженная тишина

– Все кончилось? – спросил Дерник, нервно крутя головой.

– Скорее всего, нет, – произнес почти шепотом Релг в неожиданно наступившей тишине. – Землетрясения обычно продолжаются довольно долго.

Бэйрек пристально посмотрел на мальчика и тоже негромко спросил:

– Откуда он?

– Из башни Ктачика, – объяснила Полгара. – Этого ребенка воспитал Зидар, чтобы он похитил камень

– Он никак не похож на воришку.

– Он и не вор. – Полгара взглянула на белобрысого малыша без роду и племени. – Кто-то должен приглядывать за ним. Есть в нем что-то странное. После того как мы спустимся вниз, я выясню это, но пока что у меня голова идет кругом.

– Может, все дело в камне? – с любопытством спросил Силк. – Я слышал, что он необыкновенно действует на людей.

– Возможно, и в нем, – неуверенно ответила Полгара. – Присмотри за мальчиком, Гарион, и не потеряйте Око.

– Почему я? – вырвалось у него. Она пристально посмотрела на Гариона.

– Хорошо, тетя Пол. – Он по собственному опыту знал, что спорить бесполезно.

– Что это?! – воскликнул Бэйрек, поднимая руку и призывая всех к молчанию.

Где-то в темноте послышались приглушенные голоса, окрашенные резкими гортанными тонами.

– Мерги! – взволнованно прошептал Силк, хватаясь за кинжал.

– Сколько их? – спросил Бэйрек у тети Пол.

– Пятеро. Нет… шесть. Один плетется сзади.

– Гролимов среди них нет? Она покачала головой.

– Идем, Мендореллен, – сурово проговорил могучий чирек, вынимая из ножен меч.

Рыцарь кивнул, перекладывая свое оружие из левой руки в правую.

– Ждите тут, – тихо произнес Бэйрек. – Мы не задержимся. – И они с Мендорелленом растворились в темноте, такой же черной, как и плащи мергов.

Все остались ждать, с трепетом в сердце вслушиваясь в приглушенные голоса, раздававшиеся неподалеку. И снова в голове Гариона зазвучала эта странная, все подчиняющая себе песнь.

Но вот совсем рядом прокатились камни, и их грохот почему-то напомнил ему о позвякивании молота в руках Дерника-кузнеца на ферме Фолдора, тяжелой поступи лошадей и скрипе повозок, в которых они возили репу в Дарину. Как давно это все было… И пронзительно визжащий кабан, которого он убил в заснеженных лесах Вэл Олорна, и берущая за душу мелодия флейты арендийского мальчика, улетающая в высокое небо с усеянного пнями поля, и мерг Эшарак с перекошенным от ненависти лицом, обезображенном шрамами…

Гарион тряхнул головой, пытаясь освободиться от воспоминаний, однако песня продолжала неотступно звучать в ушах, навевая дурманящие мечтания, и вот ему уже видится шипящее и потрескивающее тело Эшарака, сжигаемого под могучими старыми деревьями в лесу Дриад, и отчаянная мольба гролима: «Сжалься, господин!..» Вслед за этим – пронзительные крики во дворце Солмиссры, когда Бэйрек, превратившись в страшного медведя, продирался в тронный зал, а бок о бок с ним в ледяной ярости шагала тетя Пол.

В который раз голос, который всегда звучал в его голове, приказал ему:

– Перестань с этим бороться.

– Что это? – требовательно спросил Гарион, пытаясь собраться с мыслями.

– Око.

– Что ему нужно?

– Оно хочет узнать тебя. Таким путем Око узнает многое.

– Разве нельзя подождать? У нас в самом деле сейчас нет времени.

– Ты можешь попытаться все объяснить, если хочешь, – произнес довольный голос. – Он может выслушать тебя, хотя я сомневаюсь Ведь он очень долго ждал тебя.

– Но почему меня?

– Ты не устал задавать одни и те же вопросы?

– Другие испытывают то же самое?

– В меньшей степени. Успокойся и расслабься. Так или иначе он получит то, что хочет.

Внезапно в темных проходах раздался звон мечей и испуганный крик. Затем до Гариона донеслись стон и глухие удары, сменившиеся гнетущей тишиной.

Через несколько секунд послышались торопливые шаги. Это вернулись Бэйрек с Мендорелленом.

– Мы не смогли отыскать того, кто шел за ними следом, – доложил Бэйрек. – Белгарат никак не очнется?

Полгара медленно покачала головой.

– Он без сознания.

– Я понесу его. Надо двигаться дальше. Спускаться придется долго, а в пещерах скоро будет полно мергов.

– Минутку. Релг, ты можешь определить, где мы находимся?

– Приблизительно.

– Веди нас к тому месту, где осталась рабыня, – проговорила Полгара тоном, не терпящим возражений.

Лицо Релга помрачнело, но он ничего не сказал.

Бэйрек нагнулся и поднял не приходящего в сознание Белгарата. Гарион протянул руку, и маленький мальчик послушно подошел к нему, продолжая прижимать к себе Око. Мальчик был на удивление легким, и Гарион без труда понес его на руках. Релг высоко поднял тлеющую деревянную плошку, освещая путь, и они двинулись дальше, петляя в лабиринте мрачных пещер. С каждым шагом темнота все сильнее и сильнее давила на плечи Гариона. В который раз зазвучала ставшая уже привычной песня, которая в сочетании с мерцающим светом вызвала шквал образов. Но теперь, поняв, что происходит, он облегченно вздохнул. Песня проникала в сознание, а Око впитывало его воспоминания о прожитых днях как-то легко и незаметно. Камню словно хотелось побольше узнать о Гарионе, и юноше приходилось воскрешать в памяти те события, которые не казались ему исключительно важными, и, наоборот, камень не требовал от него того, что, на взгляд Гариона, было значительным. Например, камень заставил его припомнить каждый шаг, сделанный на долгом пути к Рэк Ктолу. Гарион мысленно перенесся в пещеру богов в горах за Марагором, где он прикоснулся к мертворожденному жеребенку и дал ему жизнь, исполняя такой странный и необходимый акт искупления, который отчасти компенсировал сожжение Эшарака, а потом отправился в долину, где попытался впервые найти применение своим способностям, данным свыше… Камень почти безучастно отнесся к ужасной схватке с Грулом, элдраком, и к посещению пещер алгосов, хотя проявил неподдельный интерес к тому, как Гарион и тетя Пол воздвигают мысленные барьеры для того, чтобы гролимы не могли узнать о их приближении к Рэк Ктолу. Безразлично отнесся камень к смерти Брилла и тошнотворной церемонии в храме Торака, зато очень заинтересовался разговором, состоявшимся между Белгаратом и Ктачиком в башне гролимского колдуна. Потом камень (с любопытством отметил про себя Гарион) принялся тщательно исследовать все, что касалось принцессы Се'Недры… как солнце играет в её медно-золотистых волосах… как гибки и изящны её движения… как она благоухает… как эмоции мелькают и играют на её личике… Эти воспоминания настолько затянулись, что Гарион забеспокоился. Одновременно он удостоверился, что многое помнит из того, что говорила и делала принцесса. Выходит, она крепко запала ему в душу.

– Гарион! – окликнула его тетя Пол. – Что с тобой? Я просила тебя следить за ребенком. Будь внимательнее. Нашел когда мечтать!

– Я не мечтал! Я… – «Как ей объяснить это?»

– Ты что?

– Ничего.

Они продолжали идти, ощущая, как время от времени земля тихо вздрагивает под ногами. Массивная базальтовая скала качалась и скрипела всякий раз, когда земля содрогалась в конвульсиях; и при каждом новом толчке они останавливались, затаив дыхание.

– Мы много прошли? – спросил Силк, нервно оглядываясь вокруг.

– Пожалуй, с тысячу футов, – ответил Релг.

– И только? Такими темпами мы будем спускаться неделю.

Релг пожал широкими плечами.

– Сколько надо, столько и будем спускаться, – хрипло заметил он, когда они пошли дальше.

Мерги проникли в соседнюю галерею – последовала вторая непродолжительная и жестокая схватка в темноте. Когда все было кончено, Мендореллен возвратился, прихрамывая.

– Почему ты не подождал меня, как я просил? – сердито упрекнул его Бэйрек.

Мендореллен безразлично заметил:

– Их было только трое, милорд.

– С тобой бесполезно разговаривать! – возмущенно добавил Бэйрек.

– Ты в порядке? – спросила рыцаря Полгара.

– Небольшая царапина, леди, – равнодушно ответил Мендореллен. – Ничего страшного.

Каменный пол галереи в очередной раз вздрогнул, и глухой шум прокатился по пещерам. Все застыли на месте, но мало-помалу земля успокоилась.

Преисполненные решимости, они продолжили спуск к подножию горы, петляя по лабиринту проходов и пещер. Подземные толчки, разрушившие Рэк Ктол и швырнувшие башню Ктачика в бездну, периодически сотрясали горную твердь, но уже не с такой силой. В один момент, показавшийся им вечностью, впереди промелькнул отряд мергов человек в десять. Их факелы отбрасывали зловещие причудливые тени на стены, а резкие голоса заполнили близлежащие пещеры и переходы. Пошептавшись, Бэйрек с Мендорелленом дали уйти целыми и невредимыми этим людям, которые не подозревали, какая ужасная участь могла быть им уготована в двадцати ярдах. Когда наконец мерги скрылись, Релг убрал руку от пламени и двинулся дальше. Так, петляя, они шли к подножию остроконечной скалы, навстречу опасностям, поджидавшим их в пустынных землях мергов.

Несмотря на то что песнь Ока не стихала ни на секунду, Гарион теперь мог спокойно думать, идя извилистыми коридорами за Силком. «Наверное, – решил Гарион, – я свыкся с этой песней… или внимание переключилось на другое».

Все-таки они добились своего! Удивительно, но это так. Невзирая на все превратности судьбы, Око Олдура у них! Поиски, которые положили конец его размеренной жизни на ферме Фолдора, окончены, и они неузнаваемо изменили мальчика, выскользнувшего за ворота дома той холодной осенью. Гарион ощущал в себе эту данную свыше власть даже сейчас, догадываясь, что благодаря ей находится здесь, и замечая многочисленные намеки, неопределенные, смутно ощущаемые, иногда едва различимые, которые указывали на то, что возвращение Ока на прежнее место – только начало какого-то грандиозного замысла.

– Время подходит, – опять прозвучал сухой голос.

– Что значит «время подходит»?

– Почему тебе все время надо объяснять?

– Что объяснять?

– Что я знаю, о чем ты думаешь. Пойми, мы никогда не расставались.

– Хорошо. В таком случае, куда мы направляемся?

– В Райве.

– А оттуда?

– Там будет видно.

– Ты не скажешь?

– Нет. Скажу потом. Ты еще не достиг нужного рубежа, хотя сам так не считаешь. Путь будет тяжел и долог.

– Если ты не хочешь отвечать, то почему бы тебе не оставить меня в покое?

– Я просто хочу дать тебе совет – не строй далеко идущие планы. Возвращение Ока Олдура – первый шаг, очень важный, но это только начало.

И затем Око, как бы вспомнив о присутствии Гариона, затянуло свою песню в полный голос, и разговор оборвался.

Вскоре Релг остановился, высоко подняв руку.

– В чем дело? – требовательно спросил Бэйрек, опуская тело Белгарата на каменный пол.

– Потолок обвалился, – ответил Релг, указывая на препятствие из камней и песка, выросшее на их пути. – Здесь не пройти. – Он взглянул на тетю Пол. – Извините. – И Гарион уловил в его словах искреннее раскаяние. – Та женщина, которую мы оставили здесь, лежит по ту сторону.

– Отыщи её, – бросила Полгара.

– Невозможно. Это единственный путь, который ведет к бассейну, где мы нашли её.

– Тогда будем расчищать проход.

Релг тяжело покачал головой.

– На нас посыпятся камни. Вероятно, она под ними. По крайней мере, мне хотелось бы так думать

– А ты не поступаешь недостойно, Релг? – в упор спросил Силк.

Алгос повернулся и внимательно посмотрел на маленького драснийца.

– У неё есть вода, и там достаточно воздуха, чтобы дышать. Если обвал не убил её, она проживет несколько недель, пока не умрет от голода. – В голосе Релга слышалось странное и спокойное сожаление.

Силк долго смотрел на него и потом сказал:

– Извини, Релг. Я не правильно тебя понял.

– У людей, которые живут в пещерах, нет ни малейшего желания видеть тех, кто попадает в такие вот завалы.

Полгара, однако, с задумчивым видом глядевшая на завал, решительно произнесла:

– Мы должны вызволить её.

– Релг, знаешь, может, и прав, – заметил Бэйрек. – Камни могли раздавить её.

– Нет, – возразила она, укоризненно качая головой. – Таиба все еще жива, и мы её не оставим здесь. В том, что нам предстоит, она так же важна, как любой из нас. – Полгара повернулась к Релгу и приказала:

– Отправляйся!

Большие темные глаза Релга удивленно расширились.

– Вы не можете… – запротестовал он.

– Иного выхода нет.

– Ты справишься, Релг, – подбодрил Дерник истового служителя Ала. – Ты пройдешь сквозь стену и возвратишься вместе с Таибой – как это было с Силком, спрятанным Тор Эргасом в яме.

– Нет! – задыхаясь и дрожа всем телом, выпалил Релг. – Мне придется прикасаться к ней… дотрагиваться до неё руками. Это грех.

– Какая жестокость с твоей стороны, Релг, – вступил в разговор Мендореллен. – Что за грех помочь слабому и беспомощному? Участие в судьбе несчастного – первостепенная обязанность всех уважающих себя людей, и никакая сила на свете не в состоянии извести того, кто чист духом. Если сострадание не заставляет тебя устремиться на помощь ближнему, то, может быть, её спасение является испытанием твоей чистоты?

– Как вы не понимаете, – с болью в голосе продолжал Релг, обращаясь к Полгаре. – Не заставляйте меня делать это, прошу вас!

– Надо, – тихо и настойчиво ответила она. – Прости, Релг, иначе нельзя.

Различные чувства отразились на лице фанатика, съежившегося под неумолимым взглядом тети Пол. Испустив сдержанный крик, он повернулся и коснулся рукой больших валунов, перегородивших проход. Затем, сконцентрировав всю свою волю, просунул пальцы в камни, демонстрируя в который раз свое необыкновенное умение проникать сквозь самый на первый взгляд неподдающийся материал.

Силк быстро отвернулся.

– Я не выдержу, – простонал он. Прошло совсем немного времени, и Релг целиком погрузился в скалу.

– Почему он так боится прикасаться к людям? – удивился Бэйрек.

Но Гарион знал, в чем тут дело. Вынужденное общение с человеком, до исступления преданным своей вере, привыкшим говорить напыщенными фразами, во время конных переездов по Олгарии помогло ему глубоко понять, как работает ум Релга. Резкие изобличения грехов окружающих служили главным образом для сокрытия собственной слабости. Гариону иногда часами приходилось выслушивать истеричные, порой бессвязные признания по поводу похотливых мыслей, которые почти постоянно будоражили воображение алгоса. Таиба, пышнотелая марагорка, воплощала в себе наивысшее искушение для Релга, и он боялся её больше самой смерти.

Молча они ждали. Размеренно падавшие капли воды отмечали проходящие секунды. Земля иногда беспокойно вздрагивала под ногами. Томительно медленно тянулись минуты.

Наконец камни в одном месте зашевелились, и появился Релг, таща на себе полуобнаженную Таибу, которая отчаянно сцепила руки у него на шее, уткнув голову в плечо.

Невыразимое страдание было написано на лице Релга. Он, не стесняясь, рыдал, стиснув зубы, словно от непереносимой боли. Его руки тем не менее бережно, почти нежно держали рабыню, и, даже выбравшись из завала, он продолжал крепко прижимать её, видимо, не желая отпускать от себя.