"Бумажная звезда" - читать интересную книгу автора (Хейз Мэри-Роуз)

Глава 13

В апреле 1984 года, в Акапулько, почти год спустя после своей женитьбы, Сент, лежа в постели номера гостиницы, название которой так никогда и не сможет вспомнить, твердо знал, что его браку пришел конец.

Год выдался ужасный, и если вспоминать, то все можно свести к четырем характерным эпизодам, которые отравляли Сенту не только мозг, но и душу.

Июль. Они на ранчо. Играют в теннис…

Покрытый красной кирпичной крошкой корт словно охвачен огнем от нестерпимой утренней жары. Перед глазами Сента мелькают красные круги; он вытирает пот со лба и щурится, чтобы лучше видеть.

Подача Флетчер. Она откинулась назад, подняв ракетку высоко над головой. Ее груди напряглись и заострились. На ней — теннисные туфли и носочки с помпончиками, на голове махровая повязка, на руках такие же напульсники — и все, больше ничего нет. Можно считать, что она совсем голая.

Она ударяет по мячу, удар сильный и резкий. Сент отбивает мяч у самой сетки. Он играет неистово, его волнует ее голая грудь. Флетчер бьет по мячу, и тот летит через высокий забор в заросли олеандров. Флетчер смеется. Слышится мужской крик:

— Кончайте играть, миссис Тредвелл. Привели жеребца.

Флетчер вся напряглась, отбросила ракетку и побежала к воротам, кивнув Сенту через плечо:

— Быстрей!

Сент пожал плечами и последовал за ней в заросли олеандров, через которые проходила едва заметная тропинка.

Флетчер остановилась у живой изгороди и раздвинула ветки. Сент посмотрел через ее плечо. За кустами с яркими розовыми цветами находился небольшой загон. На нем, переминаясь с ноги на ногу, стояла крупная чалая кобыла, а рядом с ней совсем маленький жеребенок. Здоровенный детина — ветеринар, как сообщила Флетчер, — стоял рядом с кобылой и гладил ее по холке.

Выглядывая из-за плеча Флетчер и не зная, чего ожидать, Сент увидел, как ветеринар расправил плечи и повернул голову, явно нервничая. Надвигалось что-то грозное и даже опасное. Сент услышал мощный топот копыт по земле, отчего та задрожала, звук мужских голосов, удары хлыста, скрип кожи и выкрики проклятий на испанском языке.

Спустя некоторое время в загон выскочил широкогрудый жеребец, тонна мяса и мускулов, едва сдерживаемый двумя мексиканскими ковбоями, буквально повисшими с двух сторон его крупной, рвущейся из их рук головы. Его громкое ржание напоминало трубный клич.

— Вот это жеребец, — восхищенно прошептала Флетчер. — Настоящий производитель. Вот подлец, чуть не откусил парню руку. Я бы побоялась даже приблизиться к нему.

На долю секунды Сент забыл о Флетчер, забыл обо всем на свете. Жеребец был настолько прекрасен, что у него от восхищения перехватило дыхание. Спина животного блестела от хорошего ухода, грива разметалась, шея изогнулась, и Сент внезапно вспомнил сильных лошадей на старых фламандских гобеленах. Запах кобылы уже сильно взбудоражил жеребца.

— Вот это да! — восхищенно воскликнула Флетчер. Она встала за спиной Сента, прижалась к нему голой грудью, расстегнула «молнию» его шорт и просунула в них руку, стараясь возбудить мужа.

— Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? — спросила она. — Как бы мне хотелось быть кобылой, чтобы испробовать на деле такое чудо.

— Не смей!

Сент попытался оттолкнуть ее руки. Сцена, разворачивавшаяся перед ним, завораживала и одновременно пугала его. То, что делала Флетчер, казалось ему смешной пародией на происходившее в загоне.

— Не смей, сейчас не время и не место.

— Почему? — удивилась Флетчер. — Не будь ханжой.

Лошади нас не почуют, мы стоим против ветра. Никто нас не видит и ничего не узнает.

Но Сент женат уже два месяца, и за это время ему многое открылось, поэтому он с горьким чувством подумал: «Все все видят и знают».

Определенно все знает ветеринар, по виду тоже мексиканец. Сент догадывался, что стал уже предметом насмешек и косых взглядов. Он замечал кривые ухмылки ковбоев и конюхов. Сент не кто иной, как очередной «жеребец» Флетчер. Как хорошо, что он знает по-испански всего лишь несколько слов.

Сравнительно недавно Сент узнал то, что на протяжении многих лет знали все в округе, а возможно, и в штате:

Флетчер была сексуальной разбойницей. Она вела список всех мужчин, с которыми спала, а затем отвергала за ненадобностью, причем описывала их во всех подробностях. В первую же неделю медового месяца жена рассказала ему о своей связи с ветеринаром, очевидно, считая, что сейчас, когда они уже женаты, ей нет нужды притворяться.

— Я переспала с ним всего лишь раз и сразу же отвергла, а этот наглец стал рассказывать мне о своей любви и уговаривал бежать с ним. Ты представляешь? Я о него ноги вытирала, а он не отставал. Мне кажется, некоторые люди любят, когда их топчут. Чем больше на них плюешь, тем им лучше. Как ты считаешь?

— Не знаю, — едва сдерживаясь, ответил Сент. — Со мной у тебя этот номер не пройдет.

— Конечно, — ответила Флетчер, широко распахнув глаза, — ты совсем другое дело.

Она крепко прижалась к нему, ее ногти вонзились ему в спину.

— Я хочу тебя прямо здесь, Сент, прижми меня к стене и покажи, на что ты способен. Прошу, Сент…

И он подчинился и занялся с ней любовью прямо в коридоре, выходящем из гостиничного вестибюля. И это в десять часов вечера, когда в любую минуту кто-нибудь мог войти. К счастью, никто не появился, хотя, возможно, тогда ему это было бы безразлично, так как Флетчер пробудила в нем дикую страсть.

Жеребец приблизился к кобыле и осторожно поднял передние ноги, как бы примериваясь. Кобыла отскочила, а вместе с ней и жеребенок.

Один из мексиканцев отвел жеребенка в сторону. Другой, ухватив кобылу за уздечку, удержал ее на месте, затем начал поглаживать ей ноздри. Кобыла фыркнула и прижала уши.

Жеребец с развевающейся на ветру гривой и раздутыми от возбуждения ноздрями подошел к ней и потерся носом о ее холку. Кобыла издала угрожающий звук. Жеребец попытался пристроиться к ней, но та, оскалив зубы, начала лягаться. Державшие ее мужчины полетели в разные стороны.

Один из них упал на спину и чуть не угодил под передние копыта, послышалась грязная ругань.

Флетчер взобралась Сенту на спину и впилась зубами ему в шею, но в ту же минуту извернулась и оказалась впереди него. Согнувшись и уперевшись руками в колени, она подставила ему свой зад.

— Давай действуй. Представь себе, что я кобыла. Ну давай же, делай, как он.

Сент посмотрел на загорелые ягодицы, и голова его пошла кругом.

Проклиная себя за безволие, он ухватил ее и с силой вошел в глубины тела, закрыв при этом глаза. Флетчер теснее прижалась к нему задом и стала помогать его сильным движениям, которые становились все быстрее и неистовее, и вскоре ему показалось, что он уже пронзил ее до самого горла. Его руки сжимали ее грудь, ногти впивались в плоть, оставляя на ней кровавые следы, и Сент знал, что жена будет рассматривать эти ссадины и кровоподтеки и плотоядно улыбаться.

Совокупление животного достигло кульминационного момента. С губ кобылы стекала пена, жеребенок, привязанный к забору, жалобно ржал. Жеребец трубил и брызгал слюной.

— Да, — стонала Флетчер, — да, да, да…

Сент зажал ей рот рукой, и она зубами впилась в нее…

Сентябрь. Спальня…

— Если ты когда-нибудь надумаешь уйти от меня, — говорит Флетчер с коротким дребезжащим смехом, — я убью тебя. Помни об этом.

Она лежит на кровати в одном тонком кружевном бюстгальтере, который тотчас же расстегивает и швыряет на пол.

— А потом, — продолжает жена, поглаживая груди, — потом я убью себя. У меня есть очаровательный маленький дружок.

Взмахнув длинными ногами, она вскакивает с кровати и бежит к стенному шкафу.

— Хочешь с ним познакомиться? Смотри. Вот здесь он живет. Хитрый маленький дьяволенок. Разве не очаровательный?

— Нет, — твердо заявляет Сент, рассматривая «маузер» с инкрустированной перламутром ручкой, который жена хранила среди белья, вибраторов и прочей дребедени. Нет, мне он совсем не нравится. Где ты, черт возьми, его раздобыла?

— Папочка подарил, чтобы я могла в любой момент защитить себя. Папочка меня очень любит.

На следующий день Сент решил поговорить с Харланом Мак-Гроу. Впервые за весь месяц ему удалось повстречаться с ним. Он готов был присягнуть, что все это время тесть нарочно избегал его.

— Мистер Мак-Гроу, нам надо поговорить.

— Конечно, сынок, в любое время.

— Речь пойдет о Флетчер.

Харлан Мак-Гроу ускорил шаг.

— Давай поговорим в другой раз… У меня назначена встреча…

— Мне не нравится, что у нее есть пистолет.

— Послушай, сынок, я сам подарил ей его.

— Это я знаю.

— Меня часто не бывает дома, да и ты почти всегда в Сан-Франциско, а она остается одна. Девочка должна как-то защитить себя.

Сент ускорил шаг, чтобы не отставать от тестя.

— Она относится к нему не как к средству защиты. Для нее он игрушка, забава. Вы понимаете меня, мистер Мак-Гроу?

— Харлан, сынок. Зови меня Харлан. Сколько раз я должен тебе напоминать?

— Хорошо, Харлан. Мне надо серьезно поговорить с вами. Не могли бы вы остановиться и выслушать меня?

Флетчер нуждается в помощи, она больна.

— На мой взгляд, девочка выглядит вполне здоровой.

Что с ней могло случиться?

Тяжелое лицо Мак-Гроу порозовело, что было довольно странно для человека, который проводит большую часть времени, наблюдая за спариванием лошадей. «Похоже, что в душе он ханжа, когда речь заходит о людях, — подумал Сент, — и особенно если это касается его дочери».

— Она что… ты что… — замялся тесть, а затем выпалил одним духом:

— Флетчер ждет ребенка?

— Нет, она не беременна, — ответил Сент, начиная злиться. — Ей нужен совсем другой врач. Она нуждается в консультации психиатра.

Харлан Мак-Гроу резко остановился, и его лицо налилось кровью.

— Что ты мне здесь сказки рассказываешь? Ты хочешь сказать, что у нее не все в порядке с головкой? Она такая же сообразительная и разумная, как и мы с тобой.

— Я говорю о другом, мистер… Харлан. Речь идет о вещах, связанных с сексом. Она…

— С сексом? — Харлан Мак-Гроу задумчиво покачал головой. — Ну хорошо, сынок. Она, конечно, была сумасшедшей девчонкой. Ну погуляла немного… Но сейчас с этим покончено. Она замужняя женщина, все образуется. — Тесть внимательно посмотрел на Сента. — Ты ведь не из этих…

Тебе ведь нравятся женщины?

Сент кивнул.

— Тогда не о чем беспокоиться. — Харлан Мак-Гроу подавил вздох и похлопал себя по карману. — Хочешь сигару?

— Нет. Спасибо.

Мак-Гроу еще раз посмотрел на зятя с подозрением, как будто сомневался в его мужских достоинствах на том лишь основании, что тот отказывается от хорошей сигары.

— Твоя жена красивая женщина, надеюсь, ты это ценишь. Парни начали виться вокруг нее, когда ей было лет одиннадцать-двенадцать. Но сейчас она уже перебесилась.

Сент опять кивнул.

— Сейчас со всем этим покончено. Она твоя жена, и ты должен заботиться о моей девочке. Будь с ней ласков. Я говорил это раньше и повторяю сейчас, от этого тебе же будет лучше.

Декабрь. Рино, отель «Белли». Съезд крупных промышленников.

Жить в отеле с одним из крупнейших казино в мире — в этом было что-то сюрреалистическое. Здесь был свой особый мир, где день сливался с ночью, время текло медленно и незаметно, где даже двери с пурпурными стеклами, отделявшие этот мир от окружающего, создавали иллюзию вечных сумерек.

Торжественный обед состоялся на третий день их пребывания. Флетчер, яркая, сияющая, пышущая здоровьем и похожая на зрелый румяный персик, в шелковом розовом платье, расшитом золотом и бисером, стоимостью в пять тысяч долларов, — просто неотразима. Отец гордится и своей красивой дочерью, и ее дорогим платьем, улыбается ей, похлопывает по руке, называет крошкой и дорогушей.

Перед самым обедом Флетчер захотелось поиграть со своей новой игрушкой — настоящими наручниками. Она потребовала, чтобы Сент приковал ее к кровати и хорошенько избил. Он отказался. Флетчер с кулаками набросилась на него, затем выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

Весь обед жена была холодна с ним, улыбалась только отцу, а после обеда отказалась посмотреть шоу и потанцевать.

— Я поиграю с папой в рулетку, — заявила она, — и выиграю кучу денег.

Немного позже он увидел ее, сидевшую рядом с отцом за рулеткой. Около нее на столе лежала куча стодолларовых фишек.

Мак-Гроу помахал ему рукой.

— Иди сюда, сынок, развлекись немного.

Сент покачал головой:

— Как-нибудь в другой раз.

Тесть посмотрел на него с тем же подозрительным сомнением, с которым смотрел раньше, когда Сент отказался от сигары.

— Я плохой игрок, — разъяснил Сент.

Пять часов спустя Сент, прижавшись лбом к холодному стеклу окна, наблюдал, как далеко внизу тянулся на юг нескончаемый поток машин. Западнее машины ехали в сторону Сьерра-Невады, в небе сияла холодная, безмолвная луна.

Сент никак не мог заснуть. В два часа ночи, встревоженный отсутствием Флетчер, он спустился в казино, но ее там не было. В предрассветной тишине наступающего холодного утра Сент взывал к луне, горам и пронзительному ветру:

— Где она? С кем? Что делает?

За дверью послышался какой-то шорох.

Сент почувствовал, как неприятный холодок пробежал по спине. Все было таким таинственным, неприятным. Сент отвернулся от окна и прислушался.

Кто-то теперь пытался открыть замок.

Сент, споткнувшись о ковер, бросился к двери и распахнул ее.

На пороге стояла Флетчер. Лицо ее было все в кровоподтеках и распухло, на губах запеклась кровь, платье разорвано.

— О Господи! — воскликнул Сент и, подхватив жену на руки, отнес на большую круглую кровать, где осторожно снял с нее остатки платья. Грудь также покрывали синяки, на шее остался след от зубов, из которого струилась кровь.

— Господи, Флетч. Что с тобой случилось? Сейчас я вызову доктора и полицию. Кто, черт возьми, тебя Так разукрасил?

— Не надо полиции, — прошептала жена распухшими губами. — Не надо никуда звонить.

Но Сент кричал по телефону:

— Мою жену избили. Она срочно нуждается в помощи.

Господи, Флетч, кто же мог себе позволить такое сделать?

Флетчер слегка приоткрыла один глаз.

— Какая разница, кто это сделал, — ответила она, и по ее тону Сент почувствовал, что жена довольна. — Встретила его за игорным столом. Думаю, что он мафиози, отмени полицейских.

Сент растерянно смотрел на жену.

— Но зачем ты это сделала, Флетч? Я ничего не понимаю. Зачем?

— Потому что ты отказался выполнить мою просьбу.

— За кого ты меня принимаешь?

— Если бы любил, то непременно сделал то, о чем я тебя просила. Просто ты меня совсем не любишь и никогда не любил. — Флетчер разрыдалась.

И вот теперь, в Акапулько, в апреле, всему пришел конец.

Всю зиму Сент старался как можно реже бывать дома, ссылаясь на работу над «Старфайер». Постепенно Флетчер начала ревновать его к Вере.

— Неужели тебя не тошнит от толстых Женщин? — спрашивала она.

К этому времени Сент уже решил, что им надо расстаться, и чем скорее, тем лучше. Дни, которые он проводил за работой в Сан-Франциско, стали для него спасительным островком, оазисом в море грязи, и с каждым разом Сент все неохотнее возвращался к Флетчер.

Ему становилось все труднее и труднее вспоминать все то хорошее, что у них было, если вообще в их отношениях было что-то хорошее. Когда-то она проявила доброту и нежность по отношению к нему, но сейчас Сент сомневался и в этом. Скорее всего ее доброта была наградой за то, что она сумела соблазнить его, что он подчинился ее воле и изнасиловал.

— Так дальше продолжаться не может, — сказал ей Сент как-то в начале апреля.

— Рада, что ты тоже так думаешь, — согласилась Флетчер. — Нам пора обзаводиться собственным домом.

— Я не это имел в виду.

— Может, нам переехать в Палм-Спрингз? — предложила Флетчер. — Там потрясающе. Совсем нет смога и хорошие теннисные корты.

— Нам надо поговорить, Флетчер. Мы обязательно должны серьезно поговорить.

Так они оказались в Акапулько, в роскошном отеле с отдельными гостевыми коттеджами, с индивидуальными плавательными бассейнами, в отеле, построенном в 1930 году как уединенное место для отдыха очень богатых людей.

На второй день после их приезда Сент отправился на прогулку. Было жарко, душно и очень тихо, так тихо, что он мог слышать биение своего сердца.

Он шел по дорожке, вымощенной белым мрамором; слева от него находился бассейн, справа шел ряд стройных низкорослых пальм.

Дверь их коттеджа оказалась открыта. Оттуда доносились странные звуки. Осторожно ступая, Сент вошел в дом и остолбенел. Сквозь открытую дверь спальни он увидел сцену, которую не забудет до конца своих дней. Его как кипятком ошпарили. Пораженный, Сент не мог сдвинуться с места.

Флетчер лежала на спине поперек кровати, раскинув руки, длинные ноги широко раздвинуты. Между ними, уткнувшись лицом в заросший светлыми волосами лобок, лежал абсолютно голый мужчина. Сент видел только его темную голову с длинными гладкими волосами и слышал чавкающие звуки. В руке его был нож, острие которого он нацелил Флетчер прямо в живот. Сама же она, с закрытыми глазами и искаженным от страсти лицом, со стоном выкрикивала:

— Да, да, да, делай это сейчас!

Сент с ужасом увидел, как мужчина осторожно провел лезвием ножа по ее животу, на котором тотчас же набух кровавый рубец, а Флетчер закричала от восторга и боли.

Мужчина медленно повернул голову и увидел стоявшего в дверях Сента.

Оказалось, это был вовсе не мужчина, а мальчик лет шестнадцати, не старше. Сент видел, как глаза подростка расширились от ужаса, рот скривился, лицо побледнело. Он начал что-то быстро говорить по-испански, голос его дрожал от испуга, несмотря на нож в руке. Сент ничего не понял из того, что он говорил, но легко догадался: Флетчер заставила его сделать это и, наверное, хорошо заплатила.

Сент не сомневался, что так оно и было. Наконец он нашел в себе силы сдвинуться с места. Кивнув мальчику, Сент отступил в сторону, освобождая проход.

Мальчик быстро вскочил и с выпученными от страха глазами ринулся к двери. Сент отвлеченно подумал, что все выглядело бы очень комично, не будь так трагично. Почувствовав свободу, мальчик пустился наутек.

Флетчер лениво перевернулась на бок, провела руками по животу, лизнула окровавленные пальцы и громко рассмеялась.

— Ты ненормальная, — сказал Сент. — Тебе надо лечиться.

— Просто немного развлеклась. Хочешь порошка?

Возьми в ванной. Это он принес мне.

Сент пошел в ванную комнату, на ручное зеркальце Флетчер был насыпан белый порошок.

«Неужели ко всему прочему еще и это?» — подумал он, высыпая кокаин в унитаз. Порошок покрыл воду молочной пленкой. Сент спустил воду.

— Эй! — закричала Флетчер. — Что ты там делаешь?

Сент вернулся в спальню и встал у кровати, беспомощно глядя на жену.

— О Господи, — вымолвил он наконец. — Какая же ты сучонка. — Сент сел на кровать и взял Флетчер за руку. — Тебе нужна срочная помощь, я не оставлю тебя в беде, завтра же утром мы возвращаемся в Калифорнию.

— Что ты сказал? — грозно спросила Флетчер, прищурив глаза.

— Я сказал, что ты нуждаешься в помощи.

— Нет, что ты сказал до этого?

— Я сказал, что ты сучонка и мне тебя очень жаль.

Флетчер размахнулась и ударила Сента по лицу.

— Паршивый ублюдок! Как ты смеешь со мной так разговаривать? Попробуй только еще раз сказать мне что-нибудь подобное. Мне не нужна твоя жалость, никто не смеет меня жалеть.

— Флетч…

— Убирайся отсюда!

— Нет, я не оставлю тебя в таком состоянии.

— Лучше бы тебе убраться. Я не желаю тебя видеть, если ты сейчас же не исчезнешь, я закричу и расскажу всем, что ты пытался меня зарезать.

Она бросилась на него, нацеливаясь выцарапать глаза.

Сент перехватил ее руки и отбросил на кровать. Она вырывалась с такой силой, что он едва удерживал ее. Ее глаза яростно горели, но внезапно злость ушла и в них вспыхнула страсть.

Она облизала губы, улыбнулась и потянулась к «молнии» на его шортах. Потрясенный произошедшей с ней переменой, Сент резко оттолкнул жену и быстро поднялся.

— Прекрати!

Флетчер проворно вскочила с кровати и схватила его за руку.

— Послушай, Сент, я пошутила. Ты можешь остаться.

— Нет, Флетч, извини.

Сент выскочил из коттеджа, широким шагом пересек аллею и вошел в вестибюль основного здания отеля, где толпа ярко одетых туристов делала предварительный заказ на завтрашнюю морскую рыбалку. Флетчер, как была голая, вбежала за ним.

— Сент, остановись. Подожди.

Сент не обращал на нее никакого внимания. Выбежав. на раскаленную улицу, он вскочил в первое попавшееся такси и захлопнул дверцу.

Флетчер принялась стучать в стекло. Таксист переводил испуганный взгляд с нее на Сента, не зная, что делать.

Выражение лица пассажира было таково, что таксист решил не вмешиваться и с ходу рванул машину. Флетчер пробежала еще несколько шагов, оставляя на стеклах такси кровавые отпечатки пальцев. Сквозь рев мотора был слышен ее голос:

— Ты очень пожалеешь об этом, Сент. Никто не смеет со мной так обращаться. Клянусь, тебе придется горько раскаяться.

Сент не придал ее угрозам никакого значения, а следовало бы.

Лишь позднее он поймет, что, бросив Флетчер одну на улице, ему следовало на этом же такси поехать в аэропорт, взять билет на любой рейс и улететь куда угодно, лишь бы подальше от нее. Вместо этого Сент просто переехал в другой отель.

Он не мог оставить ее одну в таком состоянии.

Войдя в номер, Сент сразу же позвонил Флетчер, чтобы узнать, как она себя чувствует, но трубку никто не снял. Он начал волноваться и хотел было поехать разузнать, что с ней, но в последний момент передумал и оставил в регистратуре сообщение, где жена может его найти. Обеспокоенный и чувствуя свою вину, Сент долго ждал звонка, но шли часы, а жена так и не позвонила, и тогда, чтобы скоротать ожидание, он отправился на прогулку, а вернулся в отель уже в полночь.

И сразу лег спать…

…но в три часа утра его разбудило прикосновение холодного дула к шее.

Ничего не понимая со сна, Сент попытался подняться, но двое вооруженных людей удержали его. Тот, что приставил ружье, объяснил на ломаном английском, что они из федеральной полиции, из отдела по борьбе с наркотиками, и потребовал, чтобы Сент сознался, где хранит запасы.

— Какие запасы? — спросил тот, все еще ничего не понимая. — О чем вы говорите?

Человек ударил его прикладом по лицу, рот наполнился кровью. Второй тем временем прошел в ванную. Сент облизал пересохшие губы.

— Послушайте, ребята, здесь какая-то ошибка, — сказал он, все еще не веря в серьезность происходящего. — Произошла чудовищная ошибка, но скоро все разъяснится.

Человек вышел из ванной, держа в руке два пластиковых пакетика с белым порошком. Он повертел их перед носом у Сента и сообщил своему напарнику, что там же нашел и нож.

Сенту стало страшно.

— Это не мое, — сказал он. — Я никогда раньше этого не видел, у меня вообще нет ножа.

Мужчины никак не отреагировали на его слова, а просто стащили с постели и приказали одеться. На Сента надели наручники и под дулом ружья повели к лифту, затем через холл, где на него в испуге уставились ночной портье и несколько запоздавших гостей, и далее на улицу в ожидавшую их машину.

По пустынному темному городу его привезли в полицейский участок, где наручниками приковали к трубе с горячей водой. Час шел за часом, а его все не отпускали, объяснив, что печатают протокол задержания.

Когда бумаги были готовы, ему дали одну из них на подпись, объяснив, что это его «признание». Документ составили на испанском языке.

— Я ничего не буду подписывать, — сказал Сент. — Надо быть просто сумасшедшим, чтобы подписать такое. Прошу привести ко мне адвоката.

Полицейские настаивали на подписи. Ему терпеливо разъяснили, что так будет лучше для всех, особенно для него самого. Почему он не желает подписывать, ведь налицо все доказательства: кокаин, нож, и есть свидетели, которые видели, как через холл за ним бежала голая, истекающая кровью девочка.

— Нет, — твердо заявил Сент, все еще отказываясь верить в происходящее. Он, Слоун Сент-Джон Тредвелл-младший, гражданин Америки, молодой, красивый, богатый, с хорошими связями — и вдруг такое.

Значит, он отказывается подписывать? Значит, он хочет, чтобы его заставили? Ну что же, следователь покачал головой.

Сента повалили на дощатый стол; руки его по-прежнему были прикованы наручниками к трубе.

Несколько мужчин схватили его за ноги, двое других крепко зажали уши и волосы, а еще один разжал ему рот и засунул туда тряпку с омерзительным запахом. Здоровенный детина взмахнул над его головой бутылкой с содовой и стал лить ему в ноздри, время от времени для верности зажимая их. Сент стал корчиться. Кровь прилила к голове, легкие болели. Лицо мужчины, его рука и бутылка исчезли в темноте. На какое-то мгновение детина разжал ему ноздри, и Сент непроизвольно глубоко вздохнул. Бурлящая вода, к которой, как Сент узнал позднее, подмешали какой-то соус, хлынула из носа на грудь. Боль была нестерпимой, и сквозь эту разрывающую тело боль, сквозь помутневший рассудок Сент слышал страшные крики, которые, как оказалось, издавал он сам. Тело Сента дергалось в страшных конвульсиях: четверо мужчин с трудом удерживали его на столе.

После довольно долгого перерыва, когда он, истерзанный, задыхающийся от боли, рыдающий, стал понемногу приходить в себя, ему снова предложили подписать «признание».

— Пошли вы к черту, — выдохнул Сент.

Пытка повторилась.

Небольшой перерыв, и снова та же процедура.

После третьего испытания, более тяжелого и продолжительного, Сент понял, что сопротивляться бесполезно. Они все равно выбьют из него признание, они могут пытать его до бесконечности, и он не выживет. А в том, что пытки будут продолжаться, можно было не сомневаться.

Сент подписал признание, и все сразу заулыбались и стали вести себя более дружелюбно.

Как только Сент смог говорить, он снова потребовал адвоката, и его заверили, что обязательно пригласят, ведь это его законное право.

А тем временем Сента поместили в камеру, рассчитанную на двоих, где он оказался шестым.

Сент не мог поверить в случившееся. «Такого не может произойти со мной, — повторял он про себя. — В это трудно поверить. Такого вообще не должно быть».

И тем не менее случилось — и случилось именно с ним.

Сент вдруг с ужасом подумал, что они могут сделать с ним все, что захотят, и никто не придет ему на помощь, потому что никто даже не знает, где он.

Однако ему привели обещанного адвоката. Это был его единственный шанс, и Сент возлагал на него все свои надежды. Адвокат выслушает его, он поймет, что произошла чудовищная ошибка. Его непременно оправдают…

Адвокат Доминго Белтран, толстенький, похожий на грушу человек, в синем нейлоновом костюме, с пальцами, унизанными перстнями, молча слушал его, отбивая ногами, обутыми в маленькие черные блестящие ботинки, что-то похожее на чечетку. Он с трудом понимал по-английски.

Выслушав Сента, он стал задумчиво полировать ногти надушенным носовым платком с монограммой. Посмотрев внимательно на результат своей работы, адвокат спросил:

— Вы говоришь мне, что кокаин… подброшен? Ваша жена?

— Я говорю, что моя жена могла подбросить эту улику.

Между нами произошло небольшое… недоразумение. — Сент умоляюще скрестил на груди руки. — Сеньор Белтран, мне ничего не известно о кокаине, все это ложь. Неужели вы не понимаете? Все это специально подстроено. Она просто решила мне отомстить.

Сеньор Белтран прищелкнул языком, этот звук мог означать все, что угодно: сочувствие, недоверие, безразличие.

Сент глубоко вздохнул и вновь принялся убеждать адвоката в своей невиновности:

— Сеньор Белтран, я хочу изменить показания. Я ни в чем не виноват, меня вынудили подписать…

Адвокат вытянул ладони и стал рассматривать свои многочисленные кольца.

— Но, мистер… гм… — Он заглянул в лежавшую перед ним бумагу. — ..Тредвелл. — Фамилию ему удалось выговорить только со второго захода. — Жаль, но невозможно…

Вы уже подписали признание.

— Но вам, черт возьми, известно, почему я подписал его. Они же пытали меня.

— Пытали? — удивился сеньор Белтран. — Вы говорить ужасный вещь.

— Мое признание ложное, — продолжал настаивать Сент. — Я скажу об этом в суде.

— Хорошо. — Адвокат согласно кивнул. — И вы продемонстрируете суду следы пыток?

Сент молча уставился на него.

— Господи! — вырвалось у него.

Адвокат вежливо кивнул.

— Я выражаю вам свое глубокое сочувствие, сеньор Тредвелл, — сказал он вдруг на хорошем английском языке.

Приговор был быстрым. На все ушло десять минут. Обвинение было серьезным. Зачитали его признание и спросили, есть ли у него претензии. Их у Сента было достаточно.

Он пустился в пространные разглагольствования о пародии на суд, о насмешке над правосудием, но его уже никто не слушал. Все смотрели на него, как на надоедливую муху, которая зря отнимает у них время. Толстая девица с обилием косметики на лице уже заложила в пишущую машинку новую бумагу и начала громко печатать.

Обвинительное заключение передали судье, который, в свою очередь, передал его судейскому чиновнику, поставившему на нем печать.

Пятнадцать лет.

И жизнь, как теперь Сент уже не сомневался, кончилась.