"Грубая обработка" - читать интересную книгу автора (Харви Джон)

– 19 —

Это была ключевая сцена во всем эпизоде. Выиграв более миллиона фунтов и залепив дорогим липким пластырем загнивающую семейную жизнь, главный герой возвращается с заседания правления директоров сети пиццерий, которую он создал при помощи части обретенного богатства. Его коллеги-директора выступили против него и взяли под свой контроль все, начиная с дорогостоящего счета по обслуживанию «БМВ» и до его планов открыть новые специальные рестораны с продажей фруктов и салями на вынос. Совершенно расстроенный и готовый в любую минуту взорваться и пойти на самые резкие шаги, он приезжает домой, в этот псевдоготический рай, в который поместил семью, и находит жену, грубо нарушающую законы и приличия в бассейне с разносчиком газет. Это был напряженный и драматически изумительный момент, а Гарольда он никак не устраивал, он все время был недоволен.

– Я спускаюсь вниз! – закричал он в микрофон и соскочил со стула.

– Гарольд спускается на площадку, – провозгласила ассистентка.

– А, черт, – произнес кто-то по линии обратной связи, но без какого-либо раздражения.

Актрисе, которая исполняла роль жены, перевязали тесемки верхней части бикини и добавили косметики на тело, чтобы на нем не были тан заметны мурашки от холода. «Муж» ходил взад и вперед по павильону, пытаясь сохранить воинственное настроение и не забыть те ужасные фразы, которые ему предстояло произнести. Разносчик газет, двадцатилетний парень с золотой сережкой и тем пылом, который остался у него от только что сыгранной сцены, шарил руками под блестящим синим комбинезоном одной из девушек-гримерш.

– Неприятности, Гарольд? – появился на площадке Маккензи, как если бы он обладал всеми естественными инстинктами акулы, почуявшей запах крови.

– Ничего такого, что нельзя было бы исправить. Маккензи не так-то просто было убедить в чем-либо.

Гарольд обнял за плечи главного героя и отвел его подальше в сторону.

– Послушай, дорогой, то, что ты делаешь, меня устраивает, только есть одна малюсенькая вещь… как бы это лучше сказать… ты немножко скован, зажат…

Актер отчужденно смотрел на него.

– Ты приходишь домой, у тебя неприятности на работе, ты чувствуешь потрясение, тебе нужно утешение, а что ты находишь вместо этого? Я знаю, что ты испытываешь гнев, шок, горе. Я все это чувствую, но я думаю также, что ты должен дать нам еще немножко, выплеснуть свои эмоции наружу. Покажи нам все это.

– Что вы хотите, Гарольд? Вы жаждете крови?

– Энергии – вот чего я хочу. – Гарольд ободряюще сжал плечо актера. – Подумай о том, что происходит здесь. Ты видишь, как она плещется в бассейне, который ты купил ей, бассейне, в котором она изменяет тебе, и ты хочешь убить ее. Я должен не только это видеть, я должен чувствовать это, вдыхать это. Понятно?

– Ну, в общем понятно.

– Великолепно! Замечательно! – Гарольд отошел в сторону и хлопнул в ладоши. – Все в порядке, – крикнул он ассистентке на площадке. – Начнем, когда я поднимусь наверх.

– Начинаем заново. Всем быть готовыми, – предупредила ассистентка. Сегодня на ней были ярко-зеленые бейсбольные ботинки с синими номерами на лодыжках, на водолазке выцветшие буквы призывали поддержать команду «Вашингтон редскинз». – Спокойно, пожалуйста! Тишина!

– Хорошо, – сказал Гарольд, забравшись на стул, и перевернул странички сценария обратно к самому началу. – Начали!

– Я говорю лишь, – заявил Роберт Делевал, скрывая возбуждение, – если эта сцена не получится, вся картина развалится на куски.

Сидя рядом со сценаристом в застекленной кабине, проходящая практику помощница художника по дизайну переложила жевательную резинку во рту с одной стороны на другую и проявила притворный интерес к словам Роберта.

– Без этого, – прошипел тот, – все остальное не имеет смысла.

– Никакого?

– Абсолютно. Эта сцена ключевая для понимания того, о чем этот сериал.

– Я полагаю, я увижу…

– Нет, это сценарий. Лишь основа. – Одной коленкой Роберт Делевал стоял на обшитой материей скамье, а обе его руки летали перед лицом практикантки. – Именно здесь сходится вместе все, написанное в этом сценарии. – Он вскочил на ноги и продолжал размахивать руками. – Главные движущие силы в этом сериале – это темы денег и обмана, они, а также все остальное, что пульсирует в подтексте, именно здесь всплывает на поверхность. Прямо там, в столкновении в бассейне. Вы понимаете это?

Она таращилась на него и медленно качала головой. Примерно через полчаса будет перерыв на обед.

– Тут важен не сам бассейн, важно показать зрителю подводное течение. – Делевал ударил кулаками по ляжкам. – Если этот чертов Гарольд не сможет сделать эту работу…

– Да?..

– Мы утонем.

– Готовы? – спросил Гарольд.

Дайана Вулф, сидевшая рядом, провела языком по нижней губе, положила руки на кнопки управления. Каким-то образом она ухитрялась одновременно смотреть на замечания, которые сделала цветными карандашами на своем экземпляре сценария, и на три монитора, находившиеся перед ней.

– Сейчас или никогда! – драматично провозгласила она. – Внимание всем, – заявила она в микрофон. – Тишина на площадке, пожалуйста. Я все еще слышу разговоры. Тише, пожалуйста! Хорошо. Начали.

Главный герой вошел в ужасно обставленную жилую комнату как раз в то время, когда раздался вскрик, затем громкий всплеск воды. В распахнутых створках двери, выходившей на веранду, появилась актриса в мини-бикини, играющая его жену, ее волосы и тело были заново обрызганы гримершами.

– О! Боже мой! – вскричала она.

Еще один всплеск воды, и ее красивый мальчишка-любовник вбежал следом за ней. Он испуганно уставился в камеру.

– Тан вот на что я потратил деньги, а? – возмутился обманутый муж. – Чтобы ты превратила наш дом в Содом и Гоморру!

– Ты все не так понял, – умоляющие проговорила жена. Она не сомневалась, что все его мыслительные способности сосредоточены сейчас на том, чтобы придумать какой-то ответ. Ведь в этом проклятом сценарии ничего не говорилось ни о каких Содоме и Гоморре, ни, тем более, о том, что должно последовать дальше.

Наверху Гарольд Рой издал вопль отчаяния. Роберт Делевал колотил обеими руками по стеклу.

– Теперь наконец я вижу, какой маленькой мелкобуржуазной вавилонской блудницей ты была все это время! – гремел рогоносец, декламируя в стиле, который мог бы звучать по радио по крайней мере лет десять тому назад.

– О Боже! – стонал Гарольд, – что за дурацкий вариант Отелло!

– Проститутка! – вопил актер, выкидывая вперед руку и срывая верхнюю часть бикини с пораженной артистки.

– Сволочь!

– Дерьмо!

– Ублюдок!

– Сука!

Гарольд резко подался вперед и сильно ударился головой о торчавший перед ним микрофон – раз, два. Дайана Вулф закрыла глаза. Ассистентка затаила дыхание.

Внезапно в комнате появился Маккензи, его лицо сияло от удовольствия.

– Прекрасно, Гарольд! Удивительная работа. Вы действительно создали на этот раз настоящий шедевр.

Гарольд повернулся на стуле, вскочил и нанес удар прямо в лицо Маккензи.

– Ты знаешь, – сказала Мария, – Гарольд и я никогда не делали этого.

– Никогда?

– Не-ет.

– Никогда сейчас или вообще никогда?

– Один раз, может быть. Давным-давно. И даже тогда это было по ошибке.

– Как так?

– Он был рассеян и споткнулся. Упал.

Грабянский расхохотался. «У него, – подумала Мария уже не в первый раз, – прекрасный смех. Громкий и открытый, как у человека, который не боится показаться невоспитанным. Так же не похож на Гарольда, как и во всех других делах. За что бы ни брался Гарольд, у него ничего не получалось. В шкафу с лекарствами целая полка, а может быть, и больше, забита слабительным, и все равно его мучают запоры».

– Бедный глупец не знает, чего ему не хватает, – заявил Грабянский, набирая пахнущую орехом пену в свои ладони и охватывая ее груди.

– Я знаю. – Мария прижалась спиной к нему, развернув свою шею таким образом, что она могла поцеловать его. Ноги Грабянского обхватили ее, его язык оказался во рту Марии. Она почувствовала, как напряглись его ноги.

– Мария, – прошептал он нежно.

– Да…

– Гарольд… Собирается ли он сказать то, что мы хотим от него услышать?

Она освободила голову, так что они снова могли смотреть друг на друга.

– Я не знаю.

– Что тогда он собирается делать? Ты знаешь, иногда, когда людей загоняют в угол, они делают странные вещи.

– Гарольд? – Мария презрительно засмеялась.

Грабянскому нравилось, как ее волосы спускались темной волной с затылка к шее, ему нравилось прижимать к себе эту женщину.

– Когда он встречается с этим человеком?

– Я говорила тебе, что не знаю точно. Сегодня вечером. Должно быть, после студии. – Она наклонилась вперед настолько, чтобы ее рука проскользнула между ними. – Не беспокойся. Тебя ведь не волнует это, правда?

– Нет. – Грабянский покачал головой. Честно говоря, у него не было оснований для беспокойства, может быть, только совсем немного.

– Ты не думаешь, что вода становится прохладной? – спросила Мария.

– Немного.

– Может, нам лучше перебраться обратно на кровать?

– Через несколько минут. А пока полежи.

Маккензи все еще пытался остановить кровотечение из разбитой губы, когда Гарольд Рой выехал с парковочной площадки на своем «ситроене» с такой скоростью, что задымили шины. Ассистентка осторожно прилаживала пластырь к рассеченной губе, а в это время Гарольд обогнал грузовик с пивом, подрезал ему нос и почти тут же вывернул налево на подъездную дорогу к дому.

– Послушайте, – сказал Маккензи по телефону, – этот поверенный, ну, наш адвокат… дайте мне его имя и номер телефона.

«Ситроен» остановился наполовину на гравийной дорожке, наполовину на траве.

– Что это? – спросил Грабянский.

Мария сидела на Джерри верхом, лицом к нему, откинув назад голову. Она оставила его вопрос без ответа.

Только когда хлопнула входная дверь, Грабянский понял, в чем дело.

– Мария! Встань!

– Да! – вскрикнула она. – О, да!

Голос снизу раздался, как приглушенное эхо. Затем послышались торопливые шаги на лестнице.

– Мария?

Грабянский схватил ее за руки и, держась за них, встал, затем, оставив ее плескаться в тепловатой воде, ухитрился подняться на ноги и, перекинув одну ногу через ее удивленное лицо, выпрыгнул из ванны.

– Кто?.. – задохнулся Гарольд, ухватившись за ручку двери ванной комнаты. – Кто вы такой, дьявол вас побери?

Он уставился на голого мужчину, с полового члена которого свисали клочья мыльной пены. Сзади его жена пыталась держаться ниже уровня воды.

Гарольду совсем не улыбалась мысль оказаться в положении, напоминающем недавнюю сцену с Содомом и Гоморрой, не говоря уже о Вавилоне. Как там было у Лоренса: «Ступай туда, ты, сука! – подталкивал тот свою неверную жену. – Топи свою сволочную натуру!»

– Вы Гарольд Рой, – произнес Грабянский, протягивая свою мыльную руку. – Меня зовут Джерри Грабянский. Выйдем отсюда, – предложил он, захватив полотенце. – Нам надо о многом поговорить.