"Креольская честь" - читать интересную книгу автора (Мартин Кэт)

Глава 9

Тяжелый стук молотка, украшенного серебряной львиной головой, застал Николь на самом верху лестницы. Спускаясь в столовую, она с любопытством наблюдала, как Фредерик открыл дверь, впуская вместе с прохладным воздухом темноволосую женщину на несколько дюймов выше ростом Ники. Это была оливково-смуглая красавица в темно-красном шелковом платье с черной каймой. Шелк отливал ониксом. Так же как и ее глаза. Улыбнувшись Фредерику, смуглянка сказала, что хочет видеть Александра.

— Кто она? — шепотом спросила Ники у Даниэль, которая шла за ней следом.

Даниэль отвела ее в сторонку, откуда их нельзя было видеть снизу.

— Это мадемуазель Эме, любовница месье дю Вильера.

— Лизетт? — недоверчиво переспросила Николь. Она не могла не заметить соблазнительности женщины, ее прелестных пухлых губок.

Ники бессознательно вонзила ногти в ладони, у нее было такое чувство, как будто ее окатили холодной водой.

Через несколько минут в вестибюль вошел Алекс.

— Я же просил, чтобы ты не приходила сюда, — сказал он вместо приветствия.

По его лицу было заметно, что он неприятно поражен этим визитом.

— Но почему ты так долго не приходил? — Лизетт говорила с акцентом, который придавал особую пикантность ее речи. Она была так же раздосадована, как и он. — Где ты пропадал?

— Я не у тебя на побегушках, Лизетт. Когда будет время, тогда и приду, черт возьми.

Лизетт надула и без того пухлые губки.

— Чем я не угодила тебе? Неужели ты меня бросаешь? — Ее тон говорил, что она даже мысли о подобном не допускает.

И в этом Николь была с ней согласна.

Видя, что Алекс тянет с ответом, она кокетливо повертелась у него перед глазами, демонстрируя элегантное платье.

— Разве я не красива? — Ее лицо смягчилось. Черные глаза искрились почти детским восторгом.

— Красива, красива, — уже не таким сердитым голосом сказал Алекс. При этой похвале Лизетт просияла, вновь уверившись в силе своих чар.

— Вообще-то, — сказал Алекс, — я собирался повидать тебя на этих днях. — Взяв Лизетт за руку, он повел ее к двери. — Почему бы нам не прогуляться по саду, где мы сможем поговорить с глазу на глаз?

Как только они вышли за порог, Лизетт обвила его руками и поцеловала. Ники успела мельком уловить, какой торжествующий был у нее взгляд и как по-хозяйски она его обнимала.

— Да как он смеет! — Взмахнув желтыми юбками, она повернулась и кинулась к себе в комнату. Она была готова убить обоих. Никогда в жизни не была она в таком бешенстве.

Еще вчера он распинался в своих к ней чувствах. Целовал и ласкал ее, как ни один мужчина до него. Значит, сегодня вечером он отправился к Лизетт! Хорош гусь!

Ярость буквально душила ее. Ники хотелось сбежать по лестнице и вцепиться в блестящие черные волосы этой женщины. Заодно ей хотелось отхлестать по щекам этого красавчика и назвать его, как он того заслуживает, подонком.

Даниэль помогла ей надеть костюм для верховой езды.

— Вы очень рассержены? Да?

— Да, я очень сердита. Как смеет он путаться с этой… этой… девкой? Подумай только, в столовой сидит его бабушка.

Никакой он не джентльмен, одна только видимость, и я сейчас выложу ему это.

Даниэль поймала ее за руку.

— Я думаю, это не очень удачная мысль.

— И почему же, позволь тебя спросить?

— Потому что герцог может подумать, что вы его ревнуете.

— Ревную?.. К этой… этой падшей женщине? — Но, произнося эти слова, она знала, что «высокомерный подонок» именно так и подумает. И что хуже всего, будет прав. Она яростно ревнует его к Лизетт. И оттого еще сильнее бесится.

Быстрыми решительными движениями она натянула мягкие кожаные перчатки, спустилась с лестницы и промаршировала по коридору к выходу для слуг. Оказавшись на свежем воздухе, она несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. И отправилась в конюшню.

Сегодня, понравится это Алексу или нет, она покатается на Наполеоне. Главное — держаться подальше от плантации Фортье, и тогда ей ничто не угрожает.

У Патрика хватило благоразумия не спорить с ней. Он никогда еще не видел ее в таком состоянии, но почувствовал ее решимость и в развороте плеч, и в нервных ударах хлыста по сапожкам.

— Будьте осторожны, — предупредил он. — Погода меняется. Может начаться сильная гроза.

— Я скоро вернусь, — сказала она, подумав про себя: «Я буду кататься сколько мне захочется. К черту всех этих мужчин!» Алекс владеет ее контрактом, но не ее душой. Теперь уже она не прислуга, а гостья, которую принимают со всем подобающим уважением. Она будет поступать, как ей вздумается, и пусть Алекс попробует ее остановить!

Подведя Наполеона к высокому камню на конюшенном дворе, она села в свое дамское седло. Наполеон казался спокойнее, чем обычно, и она догадалась почему. Алекс случил его с кобылой. При этой мысли все в ней вскипело. «Ох уж эти мужчины! — Она пришпорила жеребца. — Неужели они только и могут думать, что о случке?»

— Ты видела Ники? — спросил Алекс у Рашели, которая сидела в столовой. Она уже позавтракала, на тарелке у нее оставался лишь кусочек овсяного печенья.

— Она должна была присоединиться ко мне, но Так и не спустилась. Может быть, зачиталась?

«Или, может быть, видела Лизетт?» Уж как ему не хотелось этого! Тихонько выругавшись, он принялся искать Даниэль. Она должна знать, где Ники. Он нашел служанку за домом, где она проветривала стеганые одеяла своей хозяйки перед наступлением холодов.

— Ты видела Ники? — спросил он.

— Да, месье.

— И где же она, черт побери?

— Поехала на лошади. Вы же знаете, как она любит ездить верхом.

— Кто ее сопровождает?

Даниэль пожала плечами. Ветер поигрывал ее черными юбками. Подняв глаза, Алекс увидел, что небо затягивает сплошная серая пелена — предвестие урагана или грозы.

«Какого черта она поехала одна!» — досадовал Алекс, направляясь к конюшне. Не обнаружив ни Наполеона, ни седла Ники, он получил ответ на волновавший его вопрос.

— Она поехала одна?

Патрик, не дрогнув, встретил его суровый взгляд.

— Вы знаете, если она что-нибудь вбила себе в голову, ее не остановишь. Но на вашем месте я не стал бы волноваться. Я предупредил ее, чтобы она следила за погодой.

— И ты думаешь, у нее хватит ума вернуться, не дожидаясь, пока разразится гроза?

Патрик благоразумно воздержался от ответа.

— Какого коня прикажете седлать?

— Пожалуй, Вольтера. Он самый быстрый.

Патрик вывел из стойла большого серого коня и тщательно пригладил его шерсть на спине, прежде чем на него наденут седло. Алекс дождался, пока он это сделает, и положил на спину легкое седло, затянув подпругу.

Он мысленно поклялся, что найдет ее. А когда найдет!..

Едва ли он удержится от того, чтобы не свернуть ее хорошенькую шейку.

Ники скакала галопом по одной из тропинок по краю плантации. Она подгоняла неутомимого Наполеона. Ветер посвежел, тучи на небе сгустились, но Ники не замечала этого. Она не вернется, пока ее гнев окончательно не уляжется. Тогда она, если и встретится с Алексом, сможет владеть собой, Теперь она понимала, как глупо с ее стороны было рассчитывать на что-то серьезное в их отношениях. Она не имеет ни гроша за душой и целиком зависит от Александра. При желании он может продать ее, она для него только обуза, от которой он вполне может освободиться. Конечно, он вряд ли это сделает. Но после того, что она видела в холле, ее уверенность сильно поколебалась.

Вдалеке загрохотал гром. Молнии пока не было видно: должно быть, гроза была еще далеко. Ники остановила Наполеона и спешилась. Она подвела коня к речке, впадавшей в находившееся совсем рядом болото. Ее изумляла собственная ярость. Как можно ревновать такого человека? И зачем только она доверилась ему: большей глупости не придумаешь. Ведь она хорошо знает, каковы они, эти мужчины. От них можно ожидать чего угодно. Она сама это испытала.

Ники сорвала высокий стебель растения. Подняв глаза, она увидела, что к ней приближается всадник. Вначале она не узнала серую лошадь, но сразу же распознала полного мрачной решимости всадника. «Будь он проклят! Будь он проклят, адское отродье!»

Алекс, натянув поводья, остановил коня в тот самый миг, когда упали первые капли дождя.

— Какого черта ты здесь делаешь? Ты обещала не выезжать одна.

— Это вы так решили. А я ничего не обещала.

— Я полагал, что ты поняла, как это опасно.

— Я не ездила в сторону Фортье, — сказала она.

— Это мне безразлично. Я просто не хочу, чтобы ты подвергалась глупому риску. С этого дня ты будешь ездить со мной или с кем-нибудь другим. Или вообще не будешь выезжать.

— Иди к черту!

У Александра потемнели глаза.

— А ну-ка повтори!

— Иди к черту!

Он схватил ее за руки и притянул к себе.

— Ах ты, упрямая ослица! Ты будешь делать то, что я тебе скажу?

— А если нет, что тогда? Запрешь меня в подвале? Будешь морить голодом?

Алекс отпустил ее руки.

— Я не хочу, чтобы с тобой стряслась какая-нибудь беда.

— Какое это имеет значение? У тебя есть Лизетт, с которой ты можешь развлекаться.

— Лизетт? — переспросил Алекс. Он хорошо уловил воинственные нотки в ее голосе. Не ускользнул от него и яростный блеск ее аквамариновых глаз. — Так вот, оказывается, в чем дело, — усмехнулся он. — Ты ревнуешь?

— Ревную? Тебя… к этой образине? Да ты, должно быть, рехнулся.

Алекс обхватил ее талию и прижал к себе, стараясь скрыть мрачную удовлетворенную ухмылку. Он потерся носом у нее за ухом. Ники попробовала оттолкнуть его, но он, крепко удерживая ее, наслаждался ее близостью, теплом ее тела.

— Убирайся прочь! — яростно крикнула она. — Ты так гордишься собой, а на самом деле ты просто-напросто жалкий ловелас.

Ее гнев уже не отпугивал его, а скорее делал более привлекательной.

— Я рад, что ты ревнуешь. Никогда не думал, что в тебе столько огня.

Ники вырвалась. И в следующий же миг изо всех сил хлестнула его по щеке. Звук пощечины напоминал раскат грома.

Алекс улыбнулся и потер щеку.

— Не такой уж слабый удар для маленькой женщины.

— Из… извините. Я не хотела. Но вы так меня разозлили.

Алекс протянул к ней руки, но она отступила, не зная, что у него на уме.

Он усмехнулся, у его рта появились знакомые ей чувственные складки.

— Значит, ты видела нас в холле?

— Да, — тихо сказала она, стараясь не выдавать Свою обиду.

— Я собирался встретиться с ней вечером, чтобы сказать, что между нами все кончено.

« — Что?

— Но она пришла в мой дом раньше. А я сказал ей об этом днем.

— Вы… вы сказали, что не хотите ее больше видеть?

— Верно.

— Потому что питаете ко мне какие-то чувства?

— Да.

— Но вы сказали ей, что она прекрасно выглядит. Вы целовали ее.

— Она и на самом деле выглядела прекрасно. Но поцеловала она меня, а не я ее. Тут есть кое-какая разница. Если позволишь, я буду рад продемонстрировать это тебе.

По его высокомерной улыбке, по довольному выражению лица она видела, что он говорит правду.

— О Алекс!..

Ники бросилась в его объятия и повисла у него на шее. Он нашел своим ртом ее губы, и она почувствовала его мужской запах. Ощутив его язык у себя во рту, она принялась дразнить его своим языком. Это был сладкий поцелуй, которым она хотела сказать, что раскаивается в том, что усомнилась в нем.

— Вы прощаете меня? — спросила она.

— Я готов простить тебе почти все. — Он вновь ее поцеловал, прижимая к себе. Прижимая так, что она почувствовала, как оставляют ее последние силы.

К реальности их возвратили тяжелые капли. Пошел дождь, который быстро намочил их одежду.

— Нам предстоит путь домой, — с ласковой улыбкой сказала она. — Пора трогаться…

— Мы не поедем домой. Все равно не успеем добраться туда. Гроза, кажется, будет сильнее, чем я думал. Тут есть небольшой охотничий домик. Там мы и укроемся.

— Хорошо. — Она позволила отвести себя к лошадям. К этому времени дождь уже лил ровно и безостановочно. Алекс помог ей взобраться на Наполеона, сам вскочил на Вольтера, и они поскакали вдоль плантации.

Тростник покачивался, напоминая волнующееся темно-зеленое море. Рабочие давно уже укрылись кто где мог. Кипарисы с противоположной стороны дороги, за которыми начиналось болото, поскрипывали и постанывали. Под напором дождевого потока ломались пересохшие сучья. Кружась, опадали листья с деревьев.

— Ветер предвещает ураган, — крикнул Алекс. — Мы должны спрятаться, пока он окончательно не разбушевался. — Он погнал своего коня быстрее, и Ники последовала за ним.

Ослепительная молния расколола небо, и как из ведра хлынул ливень. Они доехали до раскисшей боковой дорожки, которая вела в болото. Над головой у них зашелестели ветви, и Ники все больше охватывала тревога. Но тут она вдруг заметила трубу над двухэтажным бревенчатым домом.

Алекс соскочил с лошади и помог девушке войти под навес крыльца. Ее костюм для верховой езды весь намок и был обрызган грязью. Медные волосы намокли, заколки растерялись.

Алекс повернул ручку двери и распахнул ее.

— Заходи. Я позабочусь о лошадях и приду.

Ники кивнула. Алекс повел лошадей в загон с навесом.

Ники закрыла за ним дверь и стала оглядывать дом.

В комнате с довольно высоким потолком стоял большой камин из необожженного кирпича. Наверх вела деревянная лестница. Почти вся мебель, включая кожаный диван перед камином, была грубо сколочена по большей части из кипарисовых бревен. Деревянные полы были устланы плетеными циновками.

На окнах висели полотняные белые занавески. Все это выглядело оригинально, хотя и не слишком элегантно.

Дверь открылась, снаружи донеслось шуршание листвы, и вошел Алекс. Только тут Ники заметила, что он так же промок, как и она.

— Наверное, мне надо было вернуться пораньше, — проговорила она виноватым голосом.

Алекс делал вид, что хмурится, но на его губах играла улыбка.

— Да, наверное, тебе следовало вернуться пораньше.

Мимо окна пролетела ветка, обломанная ветром. Ники вздрогнула. Алекс в два больших шага оказался возле нее.

— Обычно в эту пору камины не затапливают. Но я думаю, что на этот раз нам придется сделать исключение.

Когда он принялся укладывать дрова на решетку, Николь вновь осмотрелась и спросила:

— Тут кто-нибудь живет?

— Нет. Мы использовали этот домик как охотничий. Большей частью мы охотимся на оленей, иногда на медведей. Некоторым нравится ходить на енотов. За домиком присматривает Нора Джеймс, жена надсмотрщика. — Растопив камин, он вернулся к ней. — Пожалуй, нам надо раздеться.

Ники заколебалась.

— Мы здесь одни, Алекс. Как же я могу раздеться? Это неприлично.

Алекс снисходительно улыбнулся.

— А прилично подцепить воспаление легких?

По деревянной лестнице он поднялся наверх и принес оттуда два мягких шерстяных пледа.

— Можешь завернуться в один из них. — Вручив ей плед, он повернул ее, чтобы расстегнуть пуговицы на спине.

Она не решилась спорить, ибо боялась заболеть. — Мы высушим все перед огнем, — сказал он, снимая с нее мокрый лиф.

— Алекс, — возмутилась Ники, отодвигаясь. — Что вы делаете?

— Исполняю обязанности твоей служанки, — усмехнулся он. — Стой, пожалуйста, спокойно.

Ники с пылающими щеками повиновалась.

Алекс помог ей снять юбки, затем расшнуровал корсет, оставив ее в рубашке и панталончиках, которые тоже промокли и стали почти прозрачными. Она взглянула на Алекса, и сразу поняла, что он не сводит глаз с ее грудей, которые проступали сквозь намокшую ткань как два бутона.

Глядя на выражение его лица, потемневшие от желания глаза, Ники почувствовала, что задыхается. Она стояла словно зачарованная, а его взгляд тем временем скользил по ее телу, на миг задержался на тонкой талии, затем обежал крутые изгибы бедер. Окончательно его взгляд остановился на темно-рыжем треугольнике между ними.

— Хороша, — тихо шепнул он?

Дрожащими пальцами Ники завернулась в плед. Сердце у нее, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

Алекс только улыбнулся. Он думал о том, что она выглядит совсем невинной. Но в каком-то смысле она и остается невинной. Из того, с каким ядом она говорила о прошлом, можно было заключить, что те мужчины, в чьих руках она побывала, взяли свое, даже не подумав о ней.

Сегодня ночью все это изменится.

Сегодня ночью он сможет подарить ей бесчисленные радости И удовольствия любви. Он уже представлял себе, как это будет?

Обстоятельства сложились так удачно, как он и не мечтал.