"Зимнее пламя" - читать интересную книгу автора (Беверли Джо)

Глава 22

Дженива вовсе не отказалась бы принять участие в развлечениях, но она не знала, куда ей идти, и поэтому заглянула в свою комнату. Оказалось, что Талия уже встала и куда-то ушла. Тогда она постучалась в дверь леди Каллиопы, но и ее тоже не было.

Возможно, от того, что она все еще неуверенно чувствовала себя в этом доме, где почти никого не знала, какой-то внутренний страх не покидал ее. Тем более она не собиралась прятаться, и Гобеленовая комната показалась ей вполне подходящим местом для общения.

Когда она уже подходила к двери, кто-то окликнул ее:

— Мисс Смит!

Она обернулась и увидела леди Брайт, входившую в холл с грудой перепутанных зеленых и красных лент в руках.

— Могу я попросить вас помочь мне разобрать все это?

Дженива была искренне рада оказаться хоть кому-то полезной. В этом состояла еще одна ее проблема. До отставки отца и даже в Портсмуте она была всегда чем-то занята, что-то делала, приносила пользу.

Леди Брайт быстро огляделась:

— Отнесу-ка я все это в библиотеку и разложу на одном из больших столов. Пойдемте со мной.

Они поднялись по лестнице в великолепную комнату, поразившую Джениву позолоченным деревом, искусной затейливой резьбой и стеклянными дверцами, за которыми стояли тысячи книг в кожаных переплетах.

В центре располагались три длинных дубовых стола со стульями, на столах стояли свечи в подсвечниках с полированными металлическими зеркальцами, отражающими свет так, что он падал прямо на страницы. Все было в полной готовности газеты и журналы, разложенные на столах, привлекали внимание читателя, а в центре каждого стола стояла подставка с раскрытой книгой.

Дженива заметила в каждой нише окна высокий пюпитр — такие она видела только на средневековых картинках. Эти пюпитры могли относиться именно к тем далеким временам, особенно если принять во внимание, что к каждому была на цепочке прикреплена старинная книга.

В одном углу комнаты горел камин, толстый ковер покрывал пол, но здесь не было мягких кресел. Комната предназначалась для занятий, а не для отдыха или болтовни. Дженива даже усомнилась, одобряют ли писатели и философы, изображенные на потолке, вторжение леди Брайт с ее мелочными заботами.

Леди Брайт такие мысли явно не беспокоили, и она небрежно вывалила кучу лент на край стола, стоявшего в центре, потом села на стул и с сомнением оглядела кучу.

— В прошлом году ими перевязывали зелень, — пояснила она, — но их не сложили как надо, когда убирали. Диана хочет использовать их снова, но я не знаю, что из этого можно выбрать.

Дженива потрогала ленты пальцем.

— Удивительно, как можно так их перепутать.

— Да уж! По-моему, проще купить новые, вот только негде. — Леди Брайт подняла голову и улыбнулась. — К тому же истинные Маллорены так не рассуждают. Меня воспитали бережливой.

Дженива невольно усмехнулась:

— Меня тоже. Я отпарывала тесьму, подбирала рассыпавшиеся бусы и делала полезные вещи практически из ничего. Давайте хотя бы попробуем. — Она ухватилась за конец зеленой ленты и начала вытаскивать ее.

Леди Брайт начала с красной.

— Расскажите мне еще что-нибудь о жизни на флоте, мисс Смит. Это, должно быть, очень интересно.

— Не во всем. — Дженива, однако, ничуть не возражала против того, чтобы развлечь ее своими рассказами.

Леди Брайт не только слушала, но и говорила сама, и Дженива многое узнала о семье Маллоренов. Ее очень интересовал взгляд со стороны, леди Брайт, как она дала понять, происходила из семьи, владевшей лишь скромным имением.

— Иногда Маллорены ведут себя так, словно они боги, — заметила она по какому-то поводу. — Особенно Родгар. Не позволяйте ему запугивать вас.

— Он мне показался человеком добрым.

— О да, но как и у всех нас, у него много разных качеств. Тем не менее в начале этого года он убил человека на дуэли.

Отчего-то Дженива подумала о портретах, которые видела в галерее.

— Я читала об этом в газете, — сказала она.

Ей хотелось услышать больше подробностей, вроде того, что это был благородный поступок, но леди Брайт недовольно посмотрела на ярд мятой красной ленты, который ей удалось вытащить из кучи.

— Не думаю, что длина очень важна. — Она достала из кармана маленькие ножницы и обрезала ленту. — Вот так, — сказала она, с победным видом поднимая ленту вверх. — Решение настоящего Маллорена.

— Действовать при помощи кинжала?

— Иногда.

Их взгляды встретились. Конечно, леди Брайт напоминала обыкновенную женщину, но все же она была Маллорен.

— Это предупреждение, миледи?

Бледные лица с веснушками легко краснеют.

— Не позволяйте моей болтовне расстраивать вас, мисс Смит. Кстати, к чему эти формальности? Можно мне называть вас Дженивой? Я так хочу, чтобы вы называли меня Порцией.

Это был всего лишь ход в игре, но Дженива едва ли могла ей отказать.

— Конечно, это совсем не трудно.

— Вот и прекрасно. — Порция стала наматывать ленту на пальцы. — Поверьте, я понимаю, как вы чувствуете себя здесь. До того, как я встретила Брайта, мое единственное знакомство с великими мира сего состояло в том, что наше имение находилось близко к Уолгрейв-Тауэрс и мы знали эту семью. Я и представить себе не могла, что Форт — лорд Уолгрейв — станет моим деверем. Его отец и Родгар были смертельными врагами.

— Но они помирились?

Не скрывалась ли под этой историей надежда?

Руки Порции застыли в воздухе.

— Он умер.

— Как?

Глаза Порции широко раскрылись, и Дженива подумала, что ответа не будет, но Порция сказала:

— Самоубийство. Да, так случилось. Это всем известно.

Но Дженива понимала, что Порция не собиралась рассказывать об этом. У нее возникло странное убеждение, что истинный Маллорен справился бы с этим лучше.

— Эльф, леди Уолгрейв, надеется, что ребенок родится в Рождество, — сказала Порция чересчур уж веселым тоном. — Акушерка уже здесь, но пока ничего не происходит.

Это была неловкая попытка перевести разговор на другую тему, но она давала Джениве повод спросить кое о чем, что приводило ее в недоумение.

— Разве не странно ожидать разрешения от бремени во время праздничного приема гостей?

— Эльф всегда проводила Рождество здесь и не захотела что-либо менять. К тому же они перестраивают Уолгрейв-Тауэрс.

Но было ли это убедительным объяснением, особенно если отец лорда Уолгрейва именно здесь совершил самоубийство. Дженива медленно вытягивала ленту, одновременно соображая, как лучше об этом спросить.

— Конечно, Родгар с радостью принимает Эльф в своем доме, — продолжала Порция. — Мужчинам свойственно беспокоиться. Бедный Брайт так тяжело переживал за меня от того, что я такая маленькая, но Френсис не доставил мне никаких хлопот. — Тут она снова широко раскрыла глаза и взглянула на Джениву. — Простите, замужние дамы не должны обсуждать такие вещи с незамужними, но, разговаривая с вами, чувствуешь себя… по-другому.

— Верно, я другая, — с усмешкой согласилась Дженива. — Когда растешь в портах или на военных кораблях, это оставляет след.

— Но разве это не восхитительно! Теперь я понимаю, почему Эшарт пал к вашим ногам.

— Почти буквально, — пробормотала Дженива, чувствуя, что краснеет.

— Простите?

— Я хочу сказать, что, без сомнения, мы поспешили.

— Но это не значит, что вы поступили неразумно. — Порция потянула свой конец ленты и окончательно затянула красно-зеленый узел.

— Стойте! — воскликнула Дженива и спохватилась: — Простите…

Порция рассмеялась:

— Ничего. У меня не хватает терпения на такие вещи. Уступаю вам этот гордиев узел. — Она выбрала конец другой ленты. — Эшарт просто неотразим, не правда ли?

Значит, они опять вернулись к этому. Бесспорно, более безопасная тема, чем другие.

— И вероятно, для каждой женщины. — Дженива тщетно пыталась отделить красную ленту от зеленой.

— У него есть титул и шарм, и он умеет ими пользоваться.

— Тогда из него получится не муж, а сущий дьявол.

— Неужели у вас уже возникли сомнения?

— Целый миллион. — От такого признания вреда не будет. Только безмозглая женщина не задумываясь выскочит замуж за такого человека, как маркиз Эшарт.

Порция склонила голову набок.

— Поверьте, такой муж — настоящее сокровище, если он верный.

— Если он не изменяет, вы хотите сказать? Сомневаюсь…

— Не только не изменяет. Он должен стать другом. Сердечным другом, делиться своей силой и тайнами летом и зимой. Особенно зимой, — лукаво добавила Порция.

Хотя Дженива в глубине души соглашалась с ней, но не крылся ли здесь еще один намек? Если Маллорены хотели, чтобы их с маркизом помолвка стала настоящей, то она сомневалась, что ради ее пользы.

— В наших отношениях с Эшартом нет ничего подобного, — сказала она.

— Но вы встретились всего лишь два дня назад. Через два дня после знакомства с Брайтом у меня и в мыслях не было, что мы можем когда-либо пожениться.

Дженива была в нерешительности, но она устала от безнадежных попыток что-либо понять и решила разрубить этот. узел, сказав правду.

— Все не так, — сказала она. — Помолвка фальшивая. Мы с Эшартом ссорились. Появились какие-то люди… — Она слишком поздно осознала, что рассказ может поставить ее в неловкое положение. — Внешне это выглядело, как будто мы вели себя неприлично. Тут пришла Талия и заявила, что мы помолвлены. Она хотела спасти мою репутацию. Мы собираемся скоро расторгнуть эту помолвку.

Неожиданно Порция проявила к услышанному живейший интерес:

— А как неприлично?

— Порция!

— Это важная сторона дела.

— В пылу спора мы упали на пол. Потом он поцеловал меня, на своей постели.

Порция широко раскрыла глаза:

— Вы были в его спальне?

— Нет! — Дженива чувствовала, как горят ее щеки. — Мы были в гостиной, но он спал там — на полу, на тюфяке. — Она подняла глаза к мудрецам, изображенным на потолке, в поисках поддержки, но в ответ они только грозно нахмурились. — Между нами не произошло ничего такого… но мы оба были в ночных рубашках.

Порция от души расхохоталась.

— О Боже! Полностью в семейных традициях!

— Я только хотела взять свое рукоделие.

— О, не сомневаюсь. — Порция все никак не могла остановиться. — Это просто замечательно! А вот Брайт забрался в дом, где я гостила, и мне почти удалось застрелить его.

— Забрался? — Определенно Маллорены были столь же безумны, как и Трейсы.

— Там что-то спрятали, что срочно потребовалось Родгару, и они подумали, что в доме никого нет. — Порция, очевидно, полагала, что такого объяснения вполне достаточно. — А кто вас видел?

— Что?

— Вы сказали, что кто-то помешал вам. Кто это был?

— Человек по имени Броуксби и его сестра. Порция поморщилась:

— Болтушка Тесс? Ничего удивительного, что Талии пришлось вмешаться. Слава Богу, ее присутствие спасло положение. Несмотря на эксцентричность, леди Трейс безупречны. Даже если эта история разнесется по всей Англии, приукрашенная праздничными шутками, она будет выглядеть лишь забавной. Страсть помолвленных влюбленных не одобряется, но и не слишком вредит их репутации.

— Даже если помолвка расторгнута?

— Даже тогда.

Дженива взглянула на безнадежный клубок лент.

— Я действительно беспокоюсь о своей репутации. Лорд Эшарт сказал, что мы должны притворяться влюбленными день или два, чтобы подтвердить эту историю.

— Он прав. Сначала убедите всех в истинности ваших чувств, а затем докажите, что связь невозможно продлить. Как в данном случае. — Она отступила перед следующим узлом и снова отрезала кусок ленты.

Блеск лезвия заставил Джениву вздрогнуть.

— Ведь нет никакой причины для дуэли между Родгаром и Эшартом, не так ли?

— Родгар не разрешает дуэлей в семье, а Эшарт — как он считает — тоже принадлежит к ней.

— Сомневаюсь, что Эшарт с этим согласится.

— Тем не менее ему будет трудно заставить Родгара зайти так далеко.

Трудно, но не невозможно. Не задумал ли Эшарт вынудить Родгара вызвать его на смертельную дуэль? Не зря же он сказал ту угрожающую фразу о леди Аррадейл.

— Как я понимаю, лорд Родгар — искусный фехтовальщик.

— Они все такие, — подтвердила Порция. — Родгар сурово воспитывал их, как говорит Брайт, желая быть уверенным, что они не падут жертвой какого-нибудь наемного убийцы, хорошо владеющего шпагой. Брайт собирается так же воспитывать Френсиса и других сыновей, которые у нас еще появятся. Пистолеты и шпаги. — Ее лицо омрачилось. — Надеюсь, это и к лучшему.

— Возможно. Мне приходилось видеть, как таким образом оскорбляли и запугивали хороших людей. Все эти дуэли следовало бы запретить навсегда.

— Насколько мне известно, такой закон существует, но редко применяется. У мужчин свой жестокий кодекс чести. — Порция искоса посмотрела на Джениву. — Таким человеком был и этот Карри, фехтовальщик, которого победил Родгар. Карри убил немало людей на дуэли. Как говорит Брайт, ему заплатили, чтобы он таким образом убил Родгара, и ему это почти удалось.

Что это — попытка возвысить Родгара? Но Дженива подозревала, что это была правда. Хотя она не могла представить его хладнокровным убийцей, однако ничто не мешало ему проявлять неуступчивость и идти в этом до конца.

Как среди всего этого она сможет радоваться Рождеству?

Порция оценивающе взглянула на спутанные ленты:

— Эта экономия заходит слишком далеко. Я отнесу их обратно и так и скажу Диане. — Она взяла в руки клубок лент и отделила от него распутанные длинные отрезки.

Дженива подхватила свисавший конец и положила его сверху. Она подозревала, что ленты были лишь предлогом для того, чтобы кое-что рассказать ей и предупредить об опасности.

Порция направилась к двери, и Дженива распахнула ее, но сама она сейчас была еще не готова встретиться с остальными гостями.

— Ничего, если я ненадолго задержусь здесь?

— Конечно! Здесь великолепно, не правда ли? И я слышу рожок значит, кто-то приехал. Лучше не путаться у вновь прибывших под ногами.

У Дженивы сложилось впечатление, что леди Брайт целиком находилась под каблуком у Маллоренов. Но это было только впечатление в отличие от других проблем, праздничному рождественскому веселью предшествовало слишком много смертей.