"Барабаны зомби" - читать интересную книгу автора (Батчер Джим)Глава двадцать шестаяЯ спал крепко и проснулся, когда солнце давно уже встало. Я услышал незнакомые голоса и, прислушавшись, понял по интонациям и звучанию, что это говорит радио. Я встал и обтерся мокрым полотенцем в ванной. Конечно, это было не так приятно, как горячая ванна, и даже не так, как душ, но мне ужасно лень было совать свою больную ногу в пластиковый мешок для мусора и туго перетягивать его веревкой или пластырем, чтобы не намочить бинты. Одежды своей я не нашел, поэтому вывалился из спальни босиком и в мятых штанах. Большую часть штанины у меня срезали накануне в больнице, а остаток растрепался рваной бахромой. У зеркала в коридоре я задержался и полюбовался на свое отражение. Я выглядел шуткой. Неудачной шуткой. – …загадочное отключение электроэнергии продолжается, – говорил диктор. – Собственно, трудно предсказать, как долго еще мы сможем продолжать передачу, как невозможно определить, сколько людей ее сейчас слышат. Аккумуляторы работают ненадежно, аварийные дизель-генераторы в городе по непонятной причине выходят из строя, да и остальные двигатели внутреннего сгорания, включая автомобильные, ведут себя непредсказуемо. Телефонная сеть работает с перебоями, а сотовые телефоны фактически бесполезны. Аэропорт О’Хара, как вы, наверное, и сами догадались, полностью закрыт, и это вносит сумятицу в расписание рейсов по всей стране. Томас стоял на кухне у газовой плиты. Он жарил оладьи и слушал старенький Мёрфин транзисторный приемник, стоявший рядом на тумбочке. Он кивнул мне, приложил палец к губам и выразительно покосился на радио. Я кивнул, скрестил руки на груди и, прислонившись к дверному косяку, принялся слушать продолжение выпуска новостей. – Официальные власти воздерживаются от комментариев по поводу происходящего, хотя администрация мэра опубликовала заявление, в котором в качестве причины аномальных событий называется повышенная солнечная активность. Томас фыркнул. Диктор продолжал болтать. – Это объяснение не вызывает особого доверия, поскольку в пригородах южнее Джолье все городские сети функционируют нормально. Остальные источники выдвигают самые различные предположения от масштабного розыгрыша на Хэллоуин и до взрыва какого-то электромагнитного устройства, импульс которого нарушил работу городских энергосистем. По последним сообщениям пресс-конференция по этому вопросу назначена на вторую половину дня. Мы будем оставаться в эфире до окончания нынешнего кризиса, чтобы держать вас в курсе собы… Голос диктора прервался треском атмосферных разрядов. Томас протянул руку и выключил радио. – Двадцать минут уже слушаю, – сообщил он. – Чистый сигнал шел дай Бог, чтобы пять минут из них. Я хмыкнул. – Ты понимаешь, что происходит? – Возможно, – кивнул я. – Где Баттерс. Томас мотнул головой в сторону задней двери. – Пошел прогулять Мыша. Я сел на табуретку у маленького кухонного стола, чтобы снять вес с больной ноги. – Сегодня будет еще хлопотнее, – сказал я. Томас перевернул оладью на сковородке. – Все те же наследники Кеммлера? – Угу, – подтвердил я. – И если Мэб права насчет того, что они собираются сделать, кому-то необходимо остановить их до полуночи. – Почему? – Потому что после этого я вообще не уверен, что их возможно будет остановить. Брат кивнул. – Думаешь, сможешь одолеть их? – Они бьются друг с другом, – сказал я. – Они больше боятся своего же брата-некроманта, чем меня. – Гм, – хмыкнул Томас. – Но ты думаешь, ты справишься с ними? – Нет? – Тогда то, о чем ты говоришь, чувак, не героизм даже. Это просто самоубийство. Я покачал головой. – Мне не обязательно убивать их. Мне нужно только остановить их. Если я сыграю все правильно, мне вообще не нужно будет ни с кем драться. Томас перевернул другую оладью. Поджаренная сторона вышла идеального, светло-коричневого цвета. – И как ты собираешься это проделать? – Для того, чтобы у них выгорели все их игры в бога, им необходимы две вещи, – сказал я. – Эрлкинг и знания «Слова Кеммлера». Если я лишу их и того, и другого, весь бум-тарарам отменяется. – Ты разгадал эти цифры? – Нет. – Тогда… что? Ты собираешься напасть на Эрлкинга, чтобы не дать ему показаться? Я мотнул головой. – Из того, что рассказала Мэб, у меня сложилось впечатление, что Эрлкинг выступает в той же весовой категории, что она. – А она крутая? – спросил Томас. – Круче некуда. – Значит, убить Эрлкинга ты не можешь. Тогда что? – Я сам призову его. Он удивленно выгнул бровь. – Послушай, каким бы он там ни был могущественным, он не может находиться в двух местах одновременно. Если я призову его и, типа, займу чем-нибудь, наследники не смогут призвать его на свою церемонию. Он кивнул. – И как ты собираешься призывать его? – Книга, – ответил я. – Наверняка это одна из песен или стихов. Где-то среди них прячется заклинание, имеющее привлечь внимание Эрлкинга. – Но книги у тебя больше нет, – заметил Томас. – Угу, – кивнул я. – Над этой загогулиной я еще не поработал. Томас кивнул, выскреб со дна миски остаток теста и плюхнул его на сковородку. – Даже если тебе удастся придумать, как призывать Эрлкинга, тебе не кажется, что он может быть, того, типа, опасен? – Возможно. Но ко мне он безразличен. А значит, не так опасен, как любой из наследников – тот, заделавшись богом, наверняка решит расквитаться со мной за некоторые доставленные неприятности, – я пожал плечами. – И потом, в этом случае единственный, кому будет грозить опасность – это я. – А вот и нет, – возразил Томас. – Я буду с тобой. Почему-то я не сомневался в том, что он скажет что-нибудь в этом роде. И все равно мне было приятно слышать это. Конечно, Томас – штучка с ручкой, и он далеко не всегда самый приятный человек в мире – и все же он мой брат. Он меня не бросит. Тем труднее для меня было произнести следующие слова. – Тебе нельзя,– сказал я. Выражение лица его разом сделалось нейтральным. – Из-за Мавры? – Нет, – мотнул головой я. – Потому, что я собираюсь задействовать Белый Совет, – Томас уронил лопатку на пол. – Придется, – объяснил я. – В прошлый раз, чтобы одолеть Кеммлера и его учеников, им пришлось собрать всех Стражей. Возможно, мне не удастся предотвратить появление Эрлкинга. Если это случится, кто-то должен напрямую помешать наследникам. Я этого не могу. А Стражи могут. Только и всего. – Ясно, – произнес он. – Но это не объясняет того, почему я не могу пойти с тобой. – Потому, что для них ты, Томас, всего лишь вампир Белой Коллегии, с которым мне полагается находиться в состоянии войны. Это может дать тем членам Совета, кто меня не любит, повод усомниться в моей верности. И даже если они поверят, что я не действую против Совета, и что я не нахожусь под твоим влиянием, они все равно будут относиться к тебе с подозрением. Они потребуют заверений в том, что ты с нами. – Они будут использовать меня, – вполголоса произнес Томас. – Использовать против тебя. – Они с радостью используют нас обоих друг против друга. Вот почему тебя не должно быть поблизости, когда они появятся. Томас повернулся и внимательно посмотрел на меня. – А как быть с Мёрфи? Если ты впутаешь в это дело Совет, Мавра же ей всю жизнь переломает. Я задумчиво пожевал губу. – Мёрфи не хотела бы, чтобы я, защищая ее, рисковал жизнью невинных людей. Если один из наследников превратится в темного бога, погибнет куча народа. Она не простит мне, если я спасу ее такой ценой, – сказал я. – И потом, в данном случае речь идет не о поисках "Слова". Только о том, как остановить наследников. Я и в этих условиях смогу достать Мавре эту чертову книгу и выполнить условия сделки. Томас сделал глубокий вдох. – Думаешь, это разумно? – Не знаю, – признался я. – Она не жива в полном смысле этого слова. Я сомневаюсь, чтобы Кеммлеровы технологии сочетались с той магией, которую она практикует. – Если так, – не успокаивался Томас, – зачем ей эта книга? Чертовски хороший вопрос. Я потер глаза. – Все, что мне ясно пока, это то, что мне необходимо остановить наследников. И защитить Мёрфи. – Если Совет узнает, что ты собираешься использовать их для того, чтобы отдать книгу Кеммлера вампиру Черной Коллегии, тебе могут грозить большие неприятности. – Ну, если и случатся, то очень ненадолго, – заметил я. – Стражи казнят меня, не сходя с места. – Боже. И ты на это идешь? От рук своих же. – Привык уже. С минуту мы оба молчали. – И ты хочешь, чтобы я отсиживался в стороне, – нарушил тишину Томас. – Не хочешь, чтобы я помог? – Я как-то выбора особого не вижу, – сказал я. – А ты? – Ты мог бы просто выйти из игры. Мы могли бы улететь в Арубу, или еще куда. Я только посмотрел на него. – Ну ладно, – сдался он. – Ты не отступишься. Я просто надеялся на лучшее – ведь могу я надеяться, или нет? Мне просто тошно при мысли о том, что придется сидеть в стороне, когда тебе, возможно, понадобится моя помощь, – он вдруг нахмурился. – Сукин сын вонючий! Ты нарочно это делаешь, чтобы защитить меня, да? – Ну, выглядит так, – сказал я. – Считай это платой за твои таблетки. Он поморщился, но кивнул. – И спасибо, – добавил я вполголоса. – Ты говорил дело. Отдых был мне необходим. – Еще бы не дело, – хмыкнул Томас. – Ты бы на себя тогда посмотрел – словно вот-вот в обморок брякнешься. Да у тебя и сейчас вид так себе. – Я жрать хочу. Ты эти оладьи на завтрак готовишь – или так, для украшения? – Поиздевайся здесь еще, – отозвался Томас. Он вывалил готовые оладьи из миски на тарелку и поставил ее на стол рядом с бутылкой кленового сиропа. – Вот. С днем рождения. Я зажмурился. Потом посмотрел на оладьи. Потом – на него. – Мне, конечно, полагалось бы вручить тебе подарок, но… – он пожал плечами. – Нет, – пробормотал я. – То есть, нет, все о'кей. Я просто не ожидал, что ты об этом помнишь. С тех пор, как Сьюзен уехала, никто не вспоминал о моем дне рождения. Томас положил оладий на себе и поставил на стол чистую тарелку для Баттерса. Потом сел за стол и принялся за еду. Сиропом он оладьи не поливал. – Только не превращай это черт-те во что. Я, типа, сам удивляюсь, что вспомнил, – он кивнул сам себе и сменил тему. – Значит, ты думаешь, это Гривейн и Собиратель Трупов выключили свет? Я мотнул головой. – Оба напрягались по полной, пытаясь собрать под свое начало побольше мертвяков. Потому Собиратель и наскакала на Гривейна с мечом, потому ему и пришлось защищаться от нее физически. – Тогда кто это сделал? – Коул, – ответил я. – Его вчера вечером не видно и не слышно было. Я так думаю, он был слишком занят, устраивая это, чтобы заниматься разборками с Гривейном и Собирателем. – Но почему Коул? – Потому, что заклинание для этого требуется самого большого калибра. Спроси меня вчера, и я бы ответил, что такое вообще невозможно. Не знаю, как он это проделал, но… – я поежился. – Его магия сильнее моей. И даже по тому, что я видел из его техники, у него и навыков больше. Если он так же хорош в томатургии, как в призвании духов, чародея сильнее его я еще не встречал. – Не уверен, что то, Я кивнул. – Он получает уйму преимущества. Парализует силовые структуры смертных. Отвлекает копов и всех прочих, чтобы те не мешались у него под ногами. – Но это только один повод. Ты говорил что-то насчет мощения пути? – Умгум, – я прожевал оладью с сиропом. – Черная магия очень тесно связана со многими негативными эмоциями – особенно страхом. Поэтому если ты делаешь что-то, напугавшее чертову уйму народа, ты делаешь среду более благоприятной для черной магии. Этот трюк сеет хаос. Приводит в расстройство множество людей. И наверняка поможет главному шоу, намеченному на первое ноября – точнее, на сегодняшний вечер. – Ты уверен, что на сегодня? Я кивнул. – Совершенно. Хэллоуин ведь. Барьеры между миром смертных и миром духов сегодня слабее всего. Если им нужно как можно больше духов, чтобы пожрать для увеличения собственной силы, наловить их легче всего сегодня. Все фокусы с черной магией, что устраивают они по всему городу – это часть такой подготовки. Создают спиритические завихрения. И облегчают применение все больших объемов черной магии. Томас слушал меня, кивал и ел. – И как, интересно, – спросил он, прожевав, – ты собираешься вызвать Совет, если телефоны отключены? – Альтернативные каналы связи, – ответил я. – Пошлю гонца. – А мне в это время, – произнес Томас не без горечи, – что, сложа руки сидеть? – Нет, не сложа руки, – заверил я его. – Тебе предстоит рассчитать, откуда им удобнее всего призывать самых древних духов. И еще, я оставлю тебе копию цифр Костлявого Тони. Попробуй понять, что они означают. Он погонял по тарелке кусок оладьи. – Древние духи приходят с кладбища, так? – Возможно, – согласился я. – Однако порой они привязаны не к географическим точкам, но к тем или иным предметам. Посмотри, что удастся нарыть насчет захоронений и археологических раскопок североамериканских индейцев. По давности они примерно соответствуют тому, что нужно наследникам. – Ясно, – кивнул Томас – без особой, правда, убежденности в голосе. – И ты хотел еще, чтобы я подумал над цифрами. – Вместе с Баттерсом, – уточнил я. – Он может помочь по обоим направлениям. Он чертовски сообразителен. – Если он, конечно, захочет помогать, – заметил Томас. – Он вполне может решить забрать фишки и выйти из игры, пока еще жив. – Если он так сделает, придется тебе поработать в одиночку, – сказал я. – Но мне кажется, он не захочет. Дверь со двора распахнулась, и в кухню ввалились Баттерс с задыхающимся Мышом на поводке. Пес, прихрамывая, подошел ко мне, ткнулся мокрым носом в руку и дождался, пока я почешу его за торчащим под неправильным углом ухом. – Кто и что не захочет? – поинтересовался Баттерс. – Ого, оладьи! А мне осталось? – На плите, – сказал Томас. – Класс. – Баттерс, – повернулся я к нему. – Послушайте, в принципе, вы вольны дальше делать все, что считаете нужным. Если хотите, я отвезу вас домой после завтрака. Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. – Конечно, хочу. Октоберфест ведь сегодня, и конкурс. Томас выразительно покосился на меня. Баттерс посмотрел на меня, потом на него, потом опять на меня. – Вы хотите, чтобы я что-то сделал? – Возможно, – кивнул я. – Надо кое-какие изыскания проделать. То есть, я абсолютно пойму вас, если вы решите уехать – типа, от добра добра не ищут. Но и помощь ваша нам не помешает, это правда. – Изыскания, – повторил Баттерс. – Какие изыскания? Я объяснил. Баттерс прикусил губу. – А меня… никто не попытается меня убить за то, что я делаю это? – Не думаю, – ответил я. – Впрочем, не хочу вам врать: это чертовски опасная братия. Я не могу предугадать, что им еще придет в голову. Баттерс кивнул. – Но… Если вы не добудете этой информации, что случится? – Остановить их будет еще труднее. – А если вы не остановите их? Что тогда? Я отложил вилку: аппетит мой разом куда-то пропал. – Один из них получит в руки власть космического масштаба. Меня убьют. И множество невинных людей. И одному Богу известно, что можно натворить, обладая такой властью, в долгосрочной перспективе. Баттерс опустил взгляд на свои оладьи. Я ждал. Томас тоже молчал. Его аппетит явно не пострадал, так что некоторое время единственным звуком в кухне оставалось позвякивание его вилки и ножа по тарелке. – Это важнее меня, – произнес, наконец, Баттерс. – Это важнее даже чем полька. Так что, пожалуй, я помогу. Я улыбнулся ему. – Премного благодарен. Томас поднял взгляд и внимательно посмотрел на Баттерса. – Умгум? Баттерс кивнул и поморщился. – Если я уйду, зная, что могу помочь… Не знаю, смог ли бы я жить дальше с этим. То есть, если бы вы попросили меня стрелять в кого-нибудь, или чего еще такого, я бы сразу сделал ноги. Но изыскания – другое дело. Изыскания – это по моей части. Я встал и легонько хлопнул Баттерса по плечу. – Томас объяснит вам, что надо. – А вы куда? – спросил он. – Мне нужно выяснить, как призвать Эрлкинга, – ответил я. – Это для этого все так гоняются за этой книгой? – Наверняка поэтому. – Но она ведь была у вас в руках. Черт, да вы ведь ее прочитали. Я провел рукой по глазам. – Угу. Знаю. Но тогда я еще не знал точно, чего в ней искать. Баттерс кивнул. – Досадно. – Есть немного. – Жаль, что память у вас не фотографическая, – заметил Баттерс. – У нас в колледже учился один парень с такой. Этому ублюдку достаточно было раз глянуть, и он через неделю запросто из головы как по бумажке шпарил. Тут меня осенило – я даже дернулся от возбуждения. – Что вы сказали? – Э… Что у вас нет фотографической памяти? – – Ну… да, – кивнул он и тут же спохватился. – Правда? – Натуральный гений, – сказал я. – Просто с ума сойти. – О… Хорошо. Я встал и принялся собираться. – Где тот рюкзак, который я просил вас принести? – В гостиной, – ответил Баттерс. – А что? – Он вам может пригодиться, – хромая, вышел я в гостиную и вернулся с рюкзаком, на ходу ощупывая выпуклость в месте, где лежал Боб. Потом взял куртку, сунул в карман ключи от машины и направился к двери. – Куда ты сейчас? – поинтересовался Томас. – В дозор, – отозвался я. – Тебе не стоит ехать одному. – Возможно, не стоит, – согласился я. – Но поеду. – Хоть Мыша возьми, – настаивал Томас. Пес услышал свое имя и поднял голову. – Чтобы держать поводок в зубах? – возразил я. – У меня только одна рабочая рука, не забывай. Томас нахмурился, но пожал плечами. – Ладно, – буркнул он. – На телефоны полагаться нельзя, – напомнил я и бросил ему рюкзак. Он поймал его на лету. – Боб знает, как связаться со мной, если вы обнаружите что-нибудь. Ты понял, Боб? – Яволь, герр коммандант, – отозвался приглушенный голос из рюкзака. Баттерс пискнул и едва не упал со стула. – Ч-что это? – Объясни ему, – попросил я Томаса. – Свяжусь, как смогу. Брат кивнул мне. – Удачи. И осторожнее, ладно? – И ты. Держи ухо востро. И еще раз спасибо, Баттерс. – Да не за что. До скорого, – Баттерс потыкал в рюкзак вилкой. – Эй! – возмутился Боб изнутри. – Прекрати. Щекотно ведь! Я отворил дверь во двор. Ночной отдых пошел мне на пользу, а осознание того, как можно остановить наследников Кеммлера, придавало моим действиям электризующий смысл. Я подошел к машине, почти не ощущая боли в ноге. Я повернул руку и там, на ладони, чернел написанный маркером телефонный номер Шилы. У меня нет фотографической памяти. Но я знал, у кого она есть. |
||
|