"Пруденс (Чужой мужчина)" - читать интересную книгу автора (Купер Джилли)

Глава четырнадцатая

Подготовка к празднованию дня рождения Люкасты оказала на меня самое благотворное влияние: я была так занята, что у меня просто не было времени изводить себя мрачными мыслями. После паршиво проведенной ночи я рано поднялась утром. В доме было чертовски холодно — центральное отопление так и не починили, окна были покрыты морозным узором. Я надела толстый серый свитер поверх двух других свитеров, на ноги теплые панталоны, шерстяные рейтузы, вязаные гетры, сапоги, и все равно мне было холодно. Я спустилась на кухню, чтобы помочь миссис Брэддок нарезать колбасу и приготовить начинку для сэндвичей. Она все еще ворчала по поводу Береники. Я бездумно смешивала салат, когда на кухню заглянул Джек, он собирался ехать в контору.

— Тук, тук, — сказал он.

— Кто там?

— Айвен.

— Какой еще Айвен?

— Айвен Страшный, Айвен Ужасный. Нет, на самом деле я Мэгги. Она утверждает, что у нее страшная мигрень. Скорее всего это дипломатический ход, ведь сегодня день рождения Люкасты. Но она и правда довольно плохо выглядит, наверное, вчера чересчур долго выслушивала бредни Береники, и ее нервы не выдержали. Прошу прощения, что пришлось возложить все это на твои хрупкие плечи. Кстати, из деревни тоже пришлют кое-что к столу, они там испекли «невестины булочки», пирог, меренгу и эклеры. А фокусник должен приехать примерно к 4.45. — Джек взял в руки свой дипломат. — Я только разберусь с этими американцами и сразу вернусь. Надеюсь, с тобой все будет в порядке?

— Я быстрее справлюсь с тремя десятками ребятишек, чем с одной Береникой, — ответила я.

— Пошли их погулять, пусть побегают по снегу. И назначь приз в пятьсот фунтов тому, кто вернется в дом последним, — посоветовал Джек.

Внезапно на выступ окна сел грач, посмотрел на нас пронзительным взглядом и клювом постучал в стекло.

— Дурачок, если бы я была на твоем месте, я оставалась бы снаружи. Там гораздо теплее, — сказала я грачу.

Когда Туз вернулся домой, его взгляд казался еще более тяжелым, чем вчера. Наверное, из-за еще одной ночи, проведенной в пламени бурных страстей.

— Как себя чувствует твоя бедная спина? — спросила я у него сладким голосом.

Он мрачно посмотрел на меня, подошел к газовой плите и яростно пнул ее ногой. Потом я услышала, как он пробормотал:

— Дети и женщины замерзнут тут до смерти. Надо немедленно вызвать кого-нибудь все починить.

Люкаста была в восторге от подарков. Туз подарил ей собачку со специальной сумочкой-конурой, которую купил на ее день рождения еще в Америке. Береника подарила ей пресс для засушивания цветов и долго объясняла, что не нужно тут же бежать тренироваться на цикламенах Грэнни, а надо подождать до лета.

— Грэнни подарила мне куклу, — поведала мне Люкаста. — Но мне намного больше нравятся санки, собачка и твой костюм кошки.

Позже я поднялась наверх навестить Мэгги. Она лежала свернувшись калачиком на кровати и выглядела просто ужасно. Пепельница, стоявшая на туалетном столике рядом с кроватью, была до краев наполнена окурками.

— Я попробую подняться попозже, — сказала она слабым голосом. — Ты знаешь, что сегодня первый день всей твоей оставшейся жизни?

— А, очередной перл Береники? — раздраженно спросила я.

— А по-моему, звучит неплохо.

— Это было сказано задолго до нее.

— Ты, кажется, не очень понравилась Беренике.

— О, интересно… И что же она про меня сказала?

— Вчера, когда мы с ней разговаривали, я сказала, что ты довольно красивая. А она сказала, что ты скорее ordinaire[36], и она не видит в тебе достаточно женской сути.

— Сука, — ругнулась я. — И что она еще сказала?

Но Мэгги не ответила, она не отрываясь смотрела на бледный ландшафт за окном.

— Сегодня первый день всей моей оставшейся жизни, — мечтательно повторила она. — Я собираюсь завести себе любовника. Весь вопрос только в том — кого.

Я приготовила желе, наполнила кремом меренгу, вырезала из кусочков ананаса и сыра ужасно неуклюжих ежиков, наколола их на палочки и положила на половинки разрезанных грейпфрутов. Как только я закончила, приехала Береника. Сегодня она выглядела очень деловой дамой в черных шерстяных брюках и красной блузке. Ее черные волосы были связаны на затылке в хвост ярко-красной лентой.

— Ты не замерзла? — спросила я.

— Конечно, нет, — бодро отозвалась Береника. — Я теперь никогда не мерзну: мои упражнения по йоге ускоряют кровообращение. А где Айвен? — спросила она, накладывая себе в тарелку свою смесь для «здорового завтрака», которая по виду очень напоминала смешанную с опилками крысиную шерсть.

— Испытывает вместе с Люкастой новые санки.

— А Роза и Маргарет?

— Все еще валяются в постелях, — ответила я, продолжая нарезать сыр, попутно кидая маленькие кусочки обеим собакам, которые вертелись и чавкали около моих ног.

Береника посмотрела на меня с раздражением и сказала:

— По-моему, они и не пытаются поддерживать друг друга. Но ведь самое главное, что Люкаста родная дочь Джека.

Она встала, раздраженно стряхнула со своих брюк несуществующие волоски и осторожно переступила через Колриджа, чтобы достать себе молока из холодильника.

— Эти чертовы собаки валяются, где им угодно. Я уверена, что видела сегодня утром блоху в нашей кровати.

— Сейчас в доме слишком холодно для блох, и они все сдохли, — раздался голос Туза. Они с Люкастой вошли на кухню через заднюю дверь. На усах и волосах Туза лежали нерастаявшие снежинки. И сейчас он смотрел на Беренику очень холодно и сердито.

Мы с миссис Брэддок сходили в деревню и собрали все, что приготовили для вечеринки. Вернувшись домой, мы принялись начинять «невестины булочки» рублеными яйцами, пытаясь не вслушиваться в беспрерывную болтовню Береники, которая рассказывала по ходу дела, как она готовит свои знаменитые канапе из соевых бобов. Туз надувал воздушные шарики. По радиоприемнику передавали рождественские песенки. «Боже, ведь через пару недель Рождество, — мрачно подумала я. — Как же я переживу все эти празднества и веселье?» Мои мысли сразу же устремились к Тузу: я представила себе, как он целует меня под веткой омелы, как протягивает мне подарки перед елкой. Я очнулась от грез: без сомнения, он проведет Рождество в каком-нибудь четырехзвездочном отеле в Париже, наслаждаясь обществом Береники.

Люкаста сидела рядом с нами на столе, болтая ногами, грызла печенье и рассказывала сюжет своего рождественского спектакля:

— Тогда Архангел Гавриил появился перед Марией и объявил ей, потом отправился к пастухам и рассказал им о Царе царей земных, который был добр ко всем людям…

Я встретилась глазами с Тузом и захихикала.

Была уже середина дня. Береника всех выгнала из кухни: теперь она собиралась готовить свой знаменитый морковный пирог. Даже Туза выкинула вон. Он отказался попробовать одно из ее соевых канапе, и Береника пребывала в мрачном настроении. Собаки вели себя ужасно, они всячески пытались нам напомнить, что пора пойти с ними погулять, но ни у кого не было времени. Миссис Брэддок вымыла в холле пол и пыталась просушить его газетами. Рядом с ней, воинственно завывая, сидел Уордсворт. Колридж съел целую тарелку сосисок и быстро убежал куда-то наверх. Я пошла за ним и обнаружила его в спальне Туза и Береники. Он радостно катался по кровати и вытирал морду о стеганое покрывало. Я заметила, что фотография Элизабет была убрана с туалетного столика. Да, сейчас было время любви с Береникой.

Спустившись вниз, я начала собирать воздушные шарики, валявшиеся на полу, и скреплять их в огромный букет. Потом влезла на стол, чтобы подвесить их к люстре. Задрав голову вверх, я внезапно почувствовала головокружение и покачнулась.

В ту же секунду две сильные руки крепко обняли меня за бедра и помогли удержаться в вертикальном положении.

Я посмотрела вниз и тут же густо покраснела. Это был Туз. Он переоделся в синюю флотскую куртку. Очевидно, собирался куда-то идти. Внезапно мои пальцы перестали меня слушаться, и я целую вечность привязывала веревку с шариками к люстре. Когда я, наконец, закончила, Туз снял меня со стола и еще целую секунду не отпускал меня из своих объятий, хмуро глядя мне в глаза.

— Отпусти меня, — пробормотала я, опасаясь, что сейчас расплачусь.

— Перестань сопротивляться, — мягко сказал Туз. — Сегодня уже достаточно много народа портило мне настроение, не хватало еще, чтобы и ты к ним присоединилась.

— Прошу прощения, — я попыталась улыбнуться.

Он наконец отпустил меня.

— А теперь пожалуйста вспомни, как тяжело ты была больна, и не перенапрягайся. Тебе нужно будет полежать пару часов после ланча. Кстати, в любую минуту могут приехать чинить отопление, но я поеду на всякий случай потороплю их.

Он направился к двери.

— Я уверена, твой приезд на них сильно повлияет, — запинаясь сказала я, пытаясь пошутить. — Надеюсь, им не будет очень больно. Ты ведь будешь вести себя осторожно и не перегнешь палку, правда?

— Постараюсь, — Туз открыл дверь, и в дом сразу ворвался морозный воздух.

— Между прочим, должен сказать тебе, что тебе идут гетры.

— Это хорошая поддержка для моих рейтуз, говоря словами Береники.

На лице Туза на секунду мелькнула улыбка, и дверь за ним закрылась.

Я вернулась на кухню. Береника толкла в ступке чечевицу, вкладывая в удары пестика явно излишнюю энергию. Ее губы были сжаты в твердую линию.

— В настоящий момент я пытаюсь поддерживать Айвена, но он такой невосприимчивый, — пожаловалась она через некоторое время. — Вместо того, чтобы попытаться настроиться на ту же волну, что и я, он просто безвольно плывет по течению. В Штатах он вел себя совсем по-другому. Конечно, это на него так плохо повлияла семья. Они все абсолютно безнадежны.

— Но он их обожает.

— Они утомляют его. И почему он так навязчиво держится за прошлое? Честное слово, это какая-то патология или лицемерие. Родители Элизабет должны осознать тот факт, что рано или поздно он свяжет себя супружескими узами с другой женщиной.

— Но они уже стары, — сказала я, скидывая на пол Антонию Фрейзер, которая с глубокомысленным видом слизывала с «невестиных булочек» паштет из крабов. — И они все любили Элизабет.

После моих слов на бедную чечевицу обрушились особенно яростные удары пестика.

— В любом случае это супружество уже тогда потеряло всякий смысл.

Эти слова вывели меня из себя.

— Вздор, — резко сказала я. — Он обожал ее. Все так говорят.

— Он никогда не смог бы достигнуть с ней всей полноты супружеских отношений. Ему было с ней скучно.

— Это потому, что у нее не было достаточно женской сути? — язвительно бросила я. — Полагаю, ты обязательно нашла бы ее немножко ordinaire.

Внезапно лицо Береники застыло. «Господь подаст тебе покой, веселый человек», — доносилось из радиоприемника.

Я выбежала из кухни, испытывая страстное желание сжать пальцы на ее нежном горле.

В холле меня встретила Люкаста.

— Очень плохие новости. Колриджа три раза стошнило на лестнице. И в рвоте кусочки кожи, — сообщила она.

— О, Боже!

При поверхностном изучении лестницы стало ясно, что бедный Колридж отгрыз и попытался переварить приличный кусок черного кожаного пояса Береники.

— Я пойду скажу Беренике? — радостно предложила Люкаста.

— Лучше не надо, — ответила я. — Неужели ты хочешь, чтобы Колридж отправился в дом для престарелых сеттеров?

— Не надо быть такой печальной, — сказала мне Люкаста, когда я с помощью половой тряпки и дезинфицирующего средства приводила в порядок лестницу. Она подошла ко мне и обняла за плечи.

— Ты, может быть, и не слишком умная, зато не боишься убирать блевотину, — добавила она.

В этот момент наверху показалась Роза. В руках она держала небольшой чемоданчик, и вид у нее был весьма удрученный.

— Мерзкая, мерзейшая погода, — сказала она.

— Грэнни, ты ведь не собираешься уезжать? — спросила Люкаста.

— Конечно, нет, дорогая. Я только пообедаю и приму ванну с профессором Коуплэндом, а потом переоденусь во что-нибудь подходящее для твоей вечеринки. А где она? — прошептала Роза, нервно оглядываясь по сторонам.

— На кухне, готовит здоровую пищу.

Розу передернуло.

— Представляешь, она пыталась заинтересовать меня йогой.

— Она привыкла считать, что ее пупок[37] — центр Вселенной.

— А я привыкла считать морских офицеров центром меня, — печально сказала Роза.

До начала вечеринки надо было переделать еще кучу дел: спрятать маленькие презенты для гостей в специальную коробку, заправить кремом вторую меренгу, повесить в гостиной длинную гирлянду, к которой веревочками были привязаны орешки из теста. Ребенок, который первым сумеет со связанными за спиной руками достать и съесть такой орешек, получит специальный приз — прекрасный игрушечный ледокол. Потом необходимо набить тряпками ослика, к которому надо будет прикапывать булавками хвост с завязанными глазами. Береника сделала для игры «Передай посылку» очень аккуратный пакет, но вместо ленты обвязалa его веревкой, поэтому я боялась, что детям будет трудно развязывать узлы. А снаружи снег валил все гуще и гуще. Туз преуспел в своем деле: в конце концов все же приехали чинить отопление.

За час до начала вечеринки вниз спустилась Мэгги, налила себе полный стакан виски и начала с неодобрением обозревать расставленные на кухне тарелки.

— Все это смотрится, как пир Канапе, — наконец сказала она.

Береника поджала губы от такой «неподдержки», она молча достала из буфета чашки, положила их в мойку и направилась к двери.

— Куда ты? — спросила Люкаста.

— Мне надо принять ванну, — мрачно ответила Береника.

— Черт возьми, но для этого тебе надо быть грязной!

— Ничего, я почищу ванну перед тем, как лезть туда.