"Сладкая мука любви" - читать интересную книгу автора (Грегори Джил)

Глава 8

Вечером того же дня Эмму навестила Тэра. Она нашла подругу в постели в едва освещенной спальне. Док Карсон уже побывал на ранчо, осмотрел Эмму и предписал постельный режим и как можно меньше волнений. Он строго запретил ей спускаться к столу, поэтому Коринна принесла поднос с ужином прямо в спальню. И экономка, и хозяин ходили по дому на цыпочках, чтобы, не дай Бог, не потревожить больную.

– Я уже неплохо себя чувствую, – уверяла девушка подругу, хотя на деле пульсирующая боль в висках продолжалась.

Всегда такая живая и энергичная, сейчас она втайне наслаждалась возможностью полного покоя. Спальня казалась ей оплотом безопасности, где так хорошо сидеть, откинувшись на подушки, и пить мелкими глотками чай с лимоном.

– Откуда ты узнала, что я прикована к постели… по крайней мере на сегодня?

– От Такера.

Эмма чуть не поперхнулась чаем, но все же сдержалась и не выдала своего изумления.

– Неужели? – спросила она, очень стараясь говорить совершенно равнодушно.

– Так уж получилось, что сегодня вечером я была в «Кленах» – навещала Гарретсонов. Испекла яблочный пирог… не знаю, правда, понравится ли он им. Когда нет женщины в доме, мужчин и побаловать некому.

Эмма молчала.

– Я хорошо отношусь к ним обоим, понимаешь? – виновато продолжала Тэра, глядя на нее кроткими, как у лани, карими глазами и как бы умоляя понять. – Это вовсе не значит, что я предпочитаю Гарретсонов Маллоям. Все дело в Бо. Благодаря ему я лучше узнала этих людей. Теперь я… я сочувствую им. Вдвоем в таком огромном доме…

– Ты хорошо сделала, что испекла для них пирог, – сказала Эмма, отставляя пустую чашку. Затем откинулась на подушки и спросила небрежно: – И что же Такер тебе рассказал?

– Совсем немногое. Ты ведь знаешь, что он бывает многословным, только если разозлится, – ответила Тэра с легкой улыбкой. – Он сказал, что сроду не встречал такой упрямой ослицы, что тебе досталось во время ограбления банка поделом, что твой поступок, хотя и выглядел храбрым, на деле был идиотским и что самая подходящая награда за такое – хорошая оплеуха, которую ты и получила.

– Что?! – вспылила Эмма. – Это он заслужил оплеуху и жаль, что не получил! В жизни не встречала такого олуха!

– Как поразительно сходны ваши мнения друг о друге! – заметила Тэра.

– В таком случае мы квиты!

– Когда я приехала, доктор еще был у вас. Он как раз описывал мистеру Маллою случившееся, так что теперь я тоже в курсе. Эмма, на мой взгляд, ты вела себя на редкость храбро…

– Каждый на моем месте поступил бы так же, если бы увидел револьвер, нацеленный в малыша Билли! – пылко заверила Эмма.

Она утратила осторожность и разгорячилась, о чем тут же пожалела, – резкая боль пронзила голову от виска до виска, словно невидимый вертел. Осев в подушки, она зажмурилась, пережидая приступ, потом продолжала много тише:

– Знаешь, мне не хочется больше обсуждать это, Тэра. И даже думать на эту тему. Не припомню другого дня в своей жизни, настолько полного событий и волнений. А начался он так обыденно… Я отправилась в город сделать покупки и узнать насчет писем…

Письмо от Дерека! Оно так и лежит на туалетном столике!

– Тэра, ты видишь на столике письмо?

Ее подруга молча поднялась, огляделась, отошла и вернулась с запечатанным конвертом.

– Это?

– Оно самое. Не могла бы ты прочесть его мне? Док Карсон уверяет, что через пару дней все вернется в норму, но пока вместо строчек я вижу лишь размытые линии.

– Конечно, я прочту, – заверила Тэра, возвращаясь на свое место и доставая из конверта листок дорогой обрезной бумаги. – От кого оно?

– От Дерека Карлтона.

Тэра приподняла одну из темных бровей, как бы безмолвно вопрошая, кто бы это мог быть. Эмма только улыбнулась.

– Поклонник? – не выдержала подруга.

– Даже более того. – Эмма улыбнулась шире. – Он сделал мне предложение. Возможно, я отвечу согласием, особенно если Дерек повторяет его в этом письме и обещает быть здесь к Дню независимости.

Внезапно ее затопили теплые, трогательные воспоминания о том, как нежен был с ней Дерек, как добр и щедр, какими комплиментами ее осыпал, как беспокоился о том, чтобы ей было удобно. На щеках, все еще бледных, появился слабый румянец. Против воли девушка сравнила двух мужчин, и сравнение было не в пользу Такера, всегда такого грубого…

Тэра, внимательно за ней следившая, тихо засмеялась:

– Это чудесно! Но ты уверена, что письмо стоит читать вслух? Оно ведь очень личное.

– Какие могут быть тайны от лучшей подруги! – запротестовала Эмма. – И потом я сгораю от любопытства. Я должна знать сейчас же, немедленно, что в этом письме, а раз я не могу прочесть его сама, не папу же мне просить! Так что эта почетная миссия возлагается на тебя.

– Ну хорошо, тогда начнем. «Дражайшая Эмма! – Девушка помедлила и взглянула на подругу, все еще не вполне уверенная, что стоит продолжать. – Мне страшно тебя недостает. С тех пор как ты покинула Филадельфию, и солнце светит не так ярко, и луна выглядит просто тусклым светильником по сравнению с той, на которую мы еще недавно смотрели вместе». – Тут она не удержалась от одобрительного комментария: – Он, должно быть, романтик, этот мистер Карлтон!

– Просто он ко мне неравнодушен.

Эмма легко представила Дерека в элегантном кабинете внушительного особняка Карлтонов. Вот он склоняется над письмом, вот вскидывает голову и задумчиво смотрит в окно в поисках самых убедительных, самых проникновенных слов. Дерек Карлтон как никто знал, что именно способно тронуть сердце женщины! Во всяком случае, он сумел подыскать слова, которые тронули ее сердце.

– Ну же, продолжай! – поощрила Эмма.

– «Никакая сила в мире не сможет воспрепятствовать моему приезду в Монтану на ваш маленький местный праздник. Ничто не помешает мне снова увидеть тебя. Уже третьего июня я буду у вас. Увидимся ли мы немедленно? Я не хочу ждать и минутой дольше, чем необходимо, чтобы снова усладить свой взор прелестью твоих черт.

А когда первый голод моей души, моего сердца будет наконец утолен, я задам тебе вопрос, ответ на который важнее всего. И я знаю, каким он будет, твой ответ. Ты не найдешь в себе сил отвергнуть того, кто живет и дышит лишь тобой. Не так ли, моя несравненная Эмма? Вечно твой Дерек».

Тэра откинулась в кресле, уронив письмо на колени. Весь этот ливень нежных слов потряс ее.

– Боже… – только и вымолвила она.

– Да уж, Дерек всегда знает, чего хочет, – медленно произнесла Эмма.

Ей вдруг стало стыдно, что она так легко отнеслась к его письму. Содержание послания не обмануло ее ожиданий, скорее даже превзошло их. По сравнению с обожанием Дерека ее собственное прохладное отношение казалось душевной черствостью.

– Хотелось бы мне быть настолько же уверенной в своих чувствах…

– То есть ты еще не решила, выйдешь ли за него? Почему? Расскажи мне о нем.

Эмма принялась рассеянно накручивать на палец прядь черных волос. Как описать элегантного, хорошо воспитанного и образованного молодого человека из высшего общества? Сказать, что с ним легко? Что он остроумен и галантен?

– Лучшего мужа, чем Дерек, нельзя и желать, – начала она, подыскивая слова. – Высокий. Привлекательный. Тетушка Лоретта повторяла, что он сама элегантность, и я не могу с ней не согласиться. Он может очаровать с первых минут знакомства, остроты так и сыплются у него с языка. Польстить женскому полу он тоже умеет на диво. Он добр и великодушен по натуре. Что касается деловых качеств, то они выше всяких похвал.

– Одним словом, он само совершенство, – подытожила Тэра. – Я полагаю, ко всему прочему он еще и богат.

К своему удивлению, Эмма расслышала в ее голосе зависть. Должно быть, девушка тоже осознала это, потому что вдруг вспыхнула и прижала ладони к щекам.

– Это был бестактный и глупый вопрос, Эмма! Богат он или нет, для тебя не имеет значения, правда ведь?

– Для многих имеет, и немаловажное, но не для меня. – Эмма развела руки, как бы желая заключить в объятия и комнату, и ранчо, и все, что лежало вокруг, такое чудесное, такое родное. – Ах, Тэра, мне ничего не нужно, кроме того, что я уже имею! Однако ты спросила, и я отвечу. Да, семья Дерека очень богата. И влиятельна в высших кругах Филадельфии.

– И он так тебя любит!

– Похоже, да.

– Но тогда в чем же дело, Эмма, милая? Почему ты не хватаешься за такую возможность?

– Почему? – эхом откликнулась та, поглубже зарываясь под одеяло, так как ночь дышала в открытое окно прохладой. – По одной-единственной причине. Я хочу жить здесь, и только здесь, а Дерек не мыслит себе иной жизни для нас, кроме Филадельфии. Если он куда-либо и переберется, то разве что в Нью-Йорк, чтобы расширить отцовский бизнес.

– Нью-Йорк… Филадельфия… Неужели тебе не хочется жить в большом городе?

– Вспомни, ведь я жила в большом городе пять лет, – сказала Эмма и вздохнула. – Не было дня, чтобы я не мечтала покинуть его и вернуться в Монтану.

– Одним словом, ты не примешь предложение мистера Карлтона и не уедешь отсюда?

– Ни за что на свете. Однако если он согласится переехать сюда, я все-таки приму его предложение. – Эмма вдруг засмеялась. – Раз он живет и дышит только мной, то сумеет сделать правильный выбор, как по-твоему?

– Не знаю… не мне судить. Меня никто не любил так сильно.

– А как же Бо Гарретсон? – мягко спросила Эмма. Ее подруга вздрогнула всем телом, и письмо соскользнуло с колен на пол. Вспыхнув, Тэра поспешно подняла его.

– Ради Бога, прости! – Эмма готова была откусить себе язык за сорвавшуюся бестактность. – Я знаю, как больно тебе говорить и даже слышать о нем. Поговорим лучше о чем-нибудь другом.

– Нет-нет, ничего страшного…

Тэра сидела с низко опущенной головой, разглаживая помятый листок. Казалось, она не может отвести от него глаз.

– Мы с Бо любили друг друга… по крайней мере я думаю, что и он любил меня. Но он погиб раньше, чем решился признаться мне в своих чувствах.

– Мне очень жаль. Клянусь, Тэра, мне жаль! И все же… – Эмма вдруг испугалась, что та будет оплакивать несостоявшуюся любовь всю оставшуюся жизнь. – Но все проходит… время лечит сердечные раны. Однажды появится другой, и ты…

– Таких, как Бо, нет и не будет! – воскликнула Тэра с неистовством, обычно ей несвойственным. – Он был единственный, понимаешь?

Она закрыла лицо руками и зарыдала.

Ужаснувшись, Эмма откинула одеяло, неуверенно опустила ноги на пол и двинулась к подруге. Ей было хуже, чем когда бы то ни было, по большей части от стыда за свое полное отсутствие такта. Присев около Тэры, она крепко обняла ее за плечи.

– Прости меня, милая, прости! Как я могла наговорить тебе все эти глупости! И это в то время, когда рана так свежа! Можешь ли ты простить меня?

– Ничего… – судорожным шепотом откликнулась Тэра, пытаясь подавить рыдания. – Ты… хотела, как лучше… но когда я вспоминаю Бо, я… у меня просто сердце разрывается…

– Знаешь, а я тебе завидую, хотя это и звучит странно, – тихо произнесла Эмма, заглядывая в грустное, залитое слезами лицо. – Тебе выпало счастье любить всей душой. Не каждому дается такой шанс. Многие так и живут, не зная, что такое настоящая любовь.

– Может быть, ты найдешь ее с Дереком? – прошептала Тэра, стараясь улыбнуться. – Обещай мне, что хотя бы попытаешься, Эмма. Я хочу, чтобы ты была счастлива… за нас обеих сразу.

– Я и так счастлива, честное слово. – Эмма не без усилия поднялась и вернулась в постель. – Жить на ранчо вместе с папой – это ли не счастье? Правда… – она поморщилась, опускаясь на подушки, – правда, получать здесь удары по голове мне не слишком нравится. Надеюсь, погоня будет успешной и этих негодяев поймают, чтобы никто больше не пострадал.

Однако вышло иначе. Группа преследователей во главе с помощником шерифа вернулась ни с чем, до предела измотанная. Шериф Гилл прибыл вскоре после этого, только чтобы узнать, что жители Уиспер-Вэлли лишились двух тысяч долларов.

Это были новости не из тех, что поднимают настроение, но близость праздника не позволила горожанам, семьям ранчеро и ковбоям предаваться долгому унынию.

Что касается Эммы, она ждала теперь праздника с еще большим нетерпением, чем прежде.

Третьего июня Эмма с отцом вместе отправились в город, чтобы встретить Дерека. Почтовый дилижанс, как обычно, прибыл в полдень. Погода была ясная, небо – синее и безоблачное. Самый вид дилижанса заставил сердце Эммы забиться сильнее, а уж когда Дерек спрыгнул с подножки на залитую солнцем улицу, радости ее не было предела.

– Так вот он какой, твой молодой человек! – одобрительно заметил Уин.

Он понизил голос, так как гость приближался быстро, обычной своей легкой, энергичной походкой. Да, отец имел все основания одобрить то, что увидел, подумала Эмма. На мостовой провинциального городка Дерек Карлтон выглядел сногсшибательно. Солнце играло в его густых каштановых волосах. Элегантный костюм, дорогой, но неброский, – ничего показного нет в его облике. А глубокие черные глаза смотрят только на Эмму и полны такого откровенного восторга, такого обожания!

– Папа, он пока не мой, – возразила она мягко. Дерек взял обе ее руки в свои и по очереди поднес к губам.

– Эмма! Ты все так же прекрасна… нет, еще прекраснее! Ты ослепительна! Не могу выразить, как мне тебя недоставало. Ах, это, должно быть, твой отец? Простите мою рассеянность, сэр. – Он наконец-то выпустил руки Эммы, чтобы обменяться рукопожатием с Уином. – Весьма рад познакомиться.

Это было так похоже на Дерека – с первой минуты оценить ситуацию и взять ее под контроль. Он был равно напорист как в делах, так и в личной жизни, и этим отчасти напоминал Эмме отца. Может быть, именно напор был залогом успеха.

– Надеюсь, ты добрался благополучно? – спросила девушка, когда с приветствиями было покончено.

– Лучше и быть не могло! Всю дорогу я думал о тебе – прекрасно провел время.

Дерек подкрепил свои слова улыбкой, и Эмма ощутила, что снова подпадает под его очарование.

– Итак, где здесь отель? – осведомился он, забирая у кучера дилижанса красивый кожаный чемодан.

– Ну уж нет, молодой человек, никаких отелей! – воскликнул Уин. – Вы остановитесь у нас на ранчо.

– Ну, теперь ты знаешь, что такое западное гостеприимство, – засмеялась Эмма, беря Дерека под руку.

– Очень любезно с вашей стороны, но к чему лишнее беспокойство?

– Никакого беспокойства! Места у нас в доме хоть отбавляй. К тому же если ты остановишься в отеле, то мы не сможем так часто видеться.

– И верно, это было бы непростительной тратой времени. В конце концов, единственное, зачем я приехал в эти Богом забытые места, – это повидать Эмму. Только ради тебя, дорогая! Только ради тебя.

– Богом забытые места? – переспросила девушка, сузив глаза. – А я называю их землей обетованной!

Обиженная уничижительной характеристикой, данной милой ее сердцу Монтане, она хотела добавить еще что-нибудь, но тут заметила Такера Гарретсона, выходящего из салуна. Одна из девиц висела у него на руке с таким видом, словно не могла уже стоять на ногах без посторонней помощи.

– Меня сейчас стошнит!

Уин и Дерек с тревогой посмотрели на Эмму, и она сообразила, что произнесла эти слова вслух.

– Опять те ужасные головные боли, дорогая? – сразу забеспокоился ее отец. – Я надеялся, что все прошло.

– Дело не в этом, папа!

Ей совсем не хотелось, чтобы Дерек в первый же свой день в Монтане оказался свидетелем вульгарной потасовки между отцом и Такером.

– Может быть, это жара? – беспокойно спрашивал Дерек. – Позволь, я помогу тебе подняться в коляску.

– Ради Бога, Дерек, я превосходно себя чувствую! Я хотела сказать, что меня тошнит от тех, кто твердит, что Монтана – это забытый Богом край земли! Не понимаю, как можно думать такое!..

Лицо Эммы прояснилось, а потом и вовсе расцвело улыбкой, обращенной к поклоннику. Тот не замедлил в ответ нежно подхватить ее под руку.

– Взгляни вокруг, посмотри на небо! – продолжала девушка, сияя улыбкой и очень надеясь на то, что Такер эту улыбку видит. – Разве все это не великолепно? Ну же, Дерек, признайся, что ты никогда не видел такой красоты!

– Я никогда не видел такой красоты, – повторил тот, многозначительно глядя при этом ей в глаза.

Уин Маллой сделал вид, что не замечает этой романтической сценки, с преувеличенным старанием устраиваясь на сиденье коляски. Дерек галантно помог Эмме усесться рядом с ним.

Когда лошади зацокали копытами по мостовой, Эмма рискнула бросить быстрый взгляд через плечо. Такер смотрел вслед коляске, и лицо его было мрачным как туча. По крайней мере ей показалось, что он хмурился в сторону удаляющегося экипажа, но разглядеть как следует не хватило времени, поскольку она тотчас отвернулась. Не хватало еще, чтобы этот тип решил, что она оглядывается на него!

А на кого же еще она оглянулась? Именно на него. Интересно, чего ради? Эмма раздраженно прикусила нижнюю губу. На всем свете ее интересовали только двое мужчин, и оба они находились рядом с ней в коляске. Дерек проехал столько миль, чтобы повидать ее и повторить свое предложение, а она пялится на Такера Гарретсона, вместо того чтобы окружить вниманием будущего жениха!

Внезапно Эмму озарило, что от нее потребуют ответа на предложение, стоит только им с Дереком остаться наедине хоть на минуту. Боже, почему это раньше не пришло ей в голову? Потому что приезд Дерека означал для нее только одно: она окажется наконец слишком занята, чтобы думать о разных неприятных вещах. Таких, как убийство Бо Гарретсона и паутина подозрений, в которой запутался ее отец; таких, как выстрел, прозвучавший на границе двух ранчо, и дерзкое ограбление банка, не прошедшее для нее даром. А главное, она выбросит из головы Такера Гарретсона, мысли о котором не давали ей ни минуты покоя.

Если бы только эти неприятные люди покинули долину! Уехали бы куда-нибудь – куда угодно! Какое спокойствие снизошло бы на ее душу!

Короче говоря, она надеялась, что общество Дерека сразу поможет ей забыться. Однако пока, призналась себе Эмма, глядя на кедровые и кленовые рощи, мимо которых коляска быстро катилась к ранчо, Дерек не помог.

Все, о чем она могла думать, было: сумела она досадить Такеру, когда улыбалась Дереку, или нет.

В тот же вечер Эмма повела гостя на прогулку по окрестностям. Длинные сиренево-серые тени Скалистых гор уже протянулись через долину. Девушка пропела Дерека по ранчо, показывая ему постройки и лошадей, и наконец повернула к берегу речки, где высилось несколько пирамидальных тополей. Лужайка была сплошь покрыта белыми и розовыми цветами клевера. Густой сладкий аромат облаком висел в воздухе.

Невозможно было подыскать более романтический уголок для первого поцелуя после долгой разлуки, и Дерек не упустил такой возможности. Поцелуй был долгим, бесконечно долгим. Эмма вдыхала изысканный запах дорогого одеколона и думала о том, как опытны губы, так жадно прижавшиеся к ее губам, так властно раскрывшие их. Отстранившись, Дерек заглянул ей в глаза и прошептал, что она прекрасна, прекрасна…

Девушка обвила его шею руками и поцеловала в ответ.

Ей хотелось плакать, потому что ни поцелуй, ни прикосновения этого мужчины не вызвали в ней никакого отклика.

Она ничего не чувствовала, ни плотью своей, ни душой.

Ничего абсолютно.

И виноват в этом был Такер Гарретсон.