"Рози – моя родня (с иллюстрациями)" - читать интересную книгу автора (Даррелл Джеральд)

Глава шестнадцатая ПРЕМЬЕРА

Последующие три дня были целиком заняты репетициями, и настроение Адриана заметно поднялось, поскольку вопреки его ожиданиям Рози вела себя образцово. Больше того, временами изо всех актеров (виной тому была не совсем обычная методика режиссуры мистера Клеттеркапа) только она точно знала, что надлежит делать на сцене.

Гонория прониклась глубокой, немеркнущей симпатией к Рози, уверяя в приступах слезливого настроения, что лишь она по-настоящему понимает ее; прилежно потчевала слониху сахаром и рассказывала ей о своих былых невзгодах.

Наконец настал день премьеры; в театре царило небывалое оживление. Вечером Этельберт, Гонория и Адриан собрались в гримерной, ожидая своих выходов. Гонория с самого утра прикладывалась к бутылке в честь, как она говорила, премьеры. Этельберт заметил, что премьера еще не состоялась и может вовсе не состояться, если Гонория наклюкается, на что она, выпрямившись во весь рост, возразила:

– Знаю, что премьера еще не состоялась, но главное – заранее настроиться.

В украшенном блестками костюме Али-Бабы и сбившемся набекрень тюрбане, она расположилась на кушетке, прихлебывая джин из новой бутылки.

– Гонория, дорогая,– взмолился Этельберт. – Не надо пить, это может отразиться на твоей игре.

– Ничто и никогда, – возразила Гонория, подавляя отрыжку, – еще не отражалось на моей игре.

– И не забудь, – продолжал Этельберт, – ты не повторила свою роль.

– Ерунда, – с великим презрением молвила Гонория, – подлинные артисты обходятся без этого, импровизируют по ходу действия.

Она поднесла бутылку ко рту, и послышалось мелодичное бульканье.

– Пойду-ка лучше посмотрю, как там Рози, – сказал Адриан. – Возможно, она тоже волнуется перед премьерой.

– Дружище, не нервничай хоть ты, – заметил Этельберт. – Тебе-то что – тыбудешь стоять внутри колонны.

– Верно, – отозвался Адриан, – но я все равно волнуюсь.

– Скоро наш выход, – напомнил Этельберт. – Будь другом, прикрепи драгоценный камень на мой пупок. У самого не получается, очень уж щекотно.

Адриан торжественно прилепил большой сверкающий «драгоценный камень» клеем к пупку Этельберта.

– Есть, – сказал он. – А теперь пойду проверю, как там Рози.

– Я пойду проверю Рози, – возвестила Гонория, не совсем уверенно поднимаясь на ноги. – Как-никак мы с ней ведущие актеры в этом спектакле.

Слегка пошатываясь, она покинула гримерную и затворила за собой дверь.

– Думаешь, она справится? – спросил Адриан.

– Запросто, – ответил Этельберт. – Пока еще хоть немного соображает, все будет в порядке. Как ты думаешь, мне идет эта чадра?

Адриан внимательно посмотрел на чадру.

– В каком смысле – идет? – осторожно справился он.

Этельберт смущенно порозовел.

– Ну, с ней я" выгляжу более привлекательно, так сказать?

– В общем, – произнес Адриан осмотрительно, – для зрителейты, несомненно, будешь выглядеть более привлекательно.

Этельберт продолжал рисоваться перед ним в своем экзотическом костюме; внезапно Адриан снова вспомнил про Рози.

– Что-то Гонория долго не возвращается, – заметил он.

– Наверно, проверяет, как Рози нравится ее выходная ария, – предположил Этельберт, добавляя теней на и без того щедро раскрашенные веки.

– Пойду-ка лучше проверю, – сказал Адриан. – Как-никак наш выход через десять минут, и я должен убедиться, что Рози не съела свое облачение или не натворила еще что-нибудь.

Покинув Этельберта, он проследовал через грязные пыльные коридоры к просторному сараю за театром, где среди выцветших декораций обитала Рози. Здесь он увидел Гонорию – сидя на охапке сена, она мягко пела переливчатым контральто:

Плавно покачиваясь, Рози восхищенно слушала пение Гонории, и хобот ее нежно сжимал пустую бутылку из-под джина.

– Гонория! – в ужасе вскричал Адриан. – Неужели ты дала ей выпить джина?

– Привет, Адриан, – отозвалась Гонория с чарующей улыбкой. – Что, нам уже пора выходить?

– Ты дала Рози выпить джина? – рявкнул Адриан.

– Две капли по случаю праздника, – сообщила Гонория. – Столовую ложку, как говорят французы.

– Но ты ведь знаешь, как на нее действует алкоголь, – сокрушенно произнес Адриан. – Сколько она выпила?

Выхватив у Рози бутылку, он поднес ее к глазам Гонории. Та смерила бутылку мутным взором.

– Маленький глоточек, – невнятно молвила Гонория, отмеряя пальцем примерно половину. – Другого такого компа… компаней… прелестного собутыльника надо поискать.

Адриан обратил свой взгляд на Рози, и она улыбнулась ему, игриво взмахивая ушами и смущенно разворачивая и сворачивая хобот. Слониха выглядела вполне нормально, ничего похожего на то, какой она была в тот вечер, когда учинила страшный погром в Феннелтри-Холл. Может быть, Гонория выпила куда больше, чем он предполагал, и Рози в самом деле досталась только «столовая ложка».

– Ну-ка, пошли.

Взяв Рози за ухо, Адриан стал водить ее по кругу в сарае, проверяя, как она держится на ногах. Слониху не качало, и, если не считать озорной искры в глазах и некоторого своенравия, джин вроде бы не оказал на нее дурного влияния.

– Гонория, – сказал Адриан, – не пора ли тебе пройти за кулисы. Через минуту твой выход.

В сарай до них смутно доносились звуки исполняемого оркестром из трех престарелых музыкантов лихого марша, чьи заключительные ноты должны были служить сигналом к подъему занавеса. Гонория с третьей попытки поднялась на ноги и направилась к кулисам, сопровождаемая Адрианом и Рози. За кулисами Адриан увидел ожидающую Рози колесницу и султана.

– Эй, – воскликнул султан, – где вы запропастились, черт возьми?

– Извините, – отозвался Адриан, поспешно запрягая Рози.

– Думал, вы уже совсем не появитесь, – сказал султан и добавил, указывая пальцем на занавес: – Народу сегодня – тьма. Половина всего населения этого чертова острова собралась.

Он влез на колесницу.

– Нормально? – спросил Адриан.

– Полный порядок, – ответил султан.

Адриан пошел на сцену, чтобы занять свое место в колонне. Под последние нестройные звуки марша забрался внутрь и закрыл за собой дверцу. Тут же услышал, как шуршит, поднимаясь, занавес, и ощутил захлестнувшую сцену волну зрительского воодушевления. Восторженные ахи, шорохи, покашливание, шевеление чем-то напомнили ему атмосферу ночного леса; четыре сотни зрителей плотными рядами сидели в темноте за оркестровой ямой, нетерпеливо ожидая начала представления.

Оркестр снова заиграл, и под дружные аплодисменты, напоминающие беглый огонь из мушкетов, Гонория, чуть покачиваясь, вышла на сцену и начала исполнять свою первую арию, окончание которой должно было служить сигналом для выхода Рози. Тем временем состояние нервозности у Адриана уступило место элементарной панике.

– Султан! Султан! – закричали на сцене, и Адриан фальцетом, напоминающим голос малюсенькой летучей мыши, пропищал: «Пошла, Рози!»

К великому его удивлению, Рози протопала через сцену к колонне столь же уверенно, как она это делала на репетициях. Реакция публики не заставила себя ждать. Громкое «а-ах!» девятым валом перекатило через рампу. Восхищенная такой встречей, Рози подняла хобот и издала резкий трубный звук.

– Хорошая девочка, – сказал Адриан. – Теперь стой тихо.

Рози покорно остановилась, слегка покачиваясь. Время от времени она подносила хобот к смотровому отверстию в колонне и ласково дышала на него джином. Кульминация акта прошла благополучно, и Адриан облегченно вздохнул, потому что теперь сцена должна была повернуться, открывая зрителям новые декорации, после чего он мог уводить Рози за кулисы. Повторно появиться ей предстояло только в финале. Он вытер взмокший лоб. Сейчас Гонория произнесет заветные слова…

– И берегись моей любви, – зычным голосом обратилась она к подруге мистера Клеттеркапа. – Я отправляюсь за сокровищем, а когда вернусь, потребую твоей руки.

С этими словами Гонория направилась к выходу, одновременно сцена начала вращаться в ту же сторону, и, ощутив ее движение, Адриан понял, что это – конец. Ему ни разу не приходило в голову проверить, как Рози станет реагировать на вращение сцены. И вот теперь, очнувшись от хмельной задумчивости, она вдруг ощутила, что пол уходит у нее из-под ног. Испуганно и не слишком громко взвизгнув, слониха сделала шаг-другой.

– Не шевелись, дуреха, – прошипел Адриан, однако сцена начала набирать скорость, и сбитая с толку Рози решила не отставать от нее.

В итоге она стала быстро догонять Гонорию и настигла ее, когда та очутилась в центре следующей декорации. Султан, цепляясь в панике за края колесницы, уныло твердил: «Черт возьми, черт возьми, черт возьми…» – словно читал нараспев какую-то восточную молитву. Человечек, коему было поручено манипулировать рычагами, приводящими в движение всю махину, совершенно потерял голову при виде взбесившегося, как ему показалось, слона и дал обратный ход. Сцена закружилась в другую сторону, и Рози решила не отставать от нее. В итоге оглобли колесницы султана сломались, точно спички, а сама колесница, описав в воздухе короткую изящную дугу, приземлилась на человечка с рычагами. Тут уже все окончательно растерялись. Соприкосновение колесницы султана с рычагами явно повредило какой-то механизм, так что сцена вращалась все быстрее и быстрее, и Рози прибавила скорость. Вот пронеслась галопом через декорацию, изображающую пустыню, сшибая на ходу пальмы, вот ворвалась на восточный базар, опрокидывая прилавки, наконец промчалась через дворец султана, сокрушая решетчатые конструкции и колонну, где был заточен Адриан.

Гонория, в первую минуту приписавшая странные эволюции сцены количеству потребленного джина, теперь в испуге бросилась бежать навстречу вращению. Притихшая, завороженная публика могла насладиться созерцанием трех стремительно чередующихся декораций, среди которых Рози и Гонория ошалело бежали в противоположных направлениях. Адриан ухитрился выбраться из колонны и кинулся догонять Рози. Сцена, оправдывая старания своего творца, развила скорость около пятидесяти километров в час, так что отдельные части реквизита и декораций срывались с досок. Одного оркестранта ушибло пальмой, фрагменты дворца крушили базарные прилавки. Погоня Адриана за слонихой затруднялась тем, что он то и дело сталкивался с бегущей навстречу ему Гонорией, и, пока они вновь поднимались на ноги, Рози успевала увеличить отрыв.

До сих пор парализованный яростью мистер Клеттеркап неподвижно стоял за кулисами, однако при виде того, как исполнительница главной мужской роли, Рози и Адриан затеяли нечто вроде бега на марафонскую дистанцию, он не выдержал, прыгнул на вращающуюся сцену и поймал на ходу Адриана.

– Останови слона! – заорал он.

– А я что пытаюсь сделать, черт возьми? – рявкнул Адриан и, оттолкнув Клеттеркапа, возобновил погоню за Рози.

Багровый от гнева мистер Клеттеркап, схватив какой-то обрубок, бывший частью дворца, ринулся в противоположную сторону и ударил встреченную им Рози по хоботу. Поступок, мягко выражаясь, неблагоразумный. Бедная Рози так старалась приспособиться к пришедшему вдруг в стремительное движение миру, а тут чужой человек бьет ее по хоботу, мешая сосредоточиться на чрезвычайно сложной задаче. Возмущенная посторонним вмешательством, она попросту схватила хоботом мистера Клеттеркапа и швырнула в оркестровую яму, где его внезапное появление вторично повергло в обморок дирижера, а заодно нанесло непоправимый ущерб большому барабану и тромбону.

Тем временем трое рабочих героически трудились над тем, чтобы освободить рычаги вращающего механизма от султана и его колесницы. В конце концов они добились успеха, однако в результате их благонамеренных стараний сцена стала вращаться еще быстрее, и забредшую на самый край Рози метнуло в воздух, словно диск из руки дискобола. К счастью, она полетела не на публику, а за кулисы, где полет ее остановили блоки, шкивы, тросы, драпировки и шесть светильников. Исчезновение Рози произошло так быстро и внезапно, что Адриан дважды пробежал через руины дворца, через базар и пустыню со скалой, прежде чем заметил, что ее нет на сцене. Совершив лихой прыжок за кулисы, он бросился искать слониху. Страшно было подумать, что в эту минуту, возможно, она буйствует на улицах города, и Адриан облегченно вздохнул, обнаружив Рози в сарае, где она, запыхавшись и вся дрожа, стояла, подняв хоботом пустую бутылку в надежде извлечь из нее глоточек джина. Адриан бессильно опустился на сено и сжал голову двумя руками. Все пропало… До его слуха смутно доносились вопли зрителей и лязг неугомонных механизмов. Конец надеждам на то, что Рози пополнит труппу мистера Клеттеркапа; хуже того – к списку преступлений, совершенных им после того, как он унаследовал слониху, добавилось еще одно. Ах, если бы Сэмэнта была здесь, только она могла бы его утешить…

Неожиданно в сарае появился Этельберт. Он тяжело дышал, его чадра была разорвана, «драгоценный камень» исчез с пупка.

– Дружище, – вымолвил он, – какая трагедия.Я знаю, это не твоя вина, и наша дорогая Рози ни при чем, однако, боюсь, тебе нелегко будет убедить в этом Клеттеркапа. Он уже пришел в сознание, так что советую вам бежать.

– А что толку? – вяло произнес Адриан. – Куда бежать?…

– Дитя мое, – тревожно молвил Этельберт, – не дури.Уноси отсюда ноги, пока не поздно. Если немедля отправишься в гавань, можешь еще застать «Куин» и уплыть на материк. О своих вещах не беспокойся, я пришлю их.

– Не вижу в этом смысла, – уныло сказал Адриан. – Лучше останусь здесь, пусть меня арестуют.

– Послушай, если себя не жаль, подумай хоть о Рози.

– С какой стати? – с горечью ответил Адриан. – Она хоть раз подумала обо мне?

– Ты хочешь, чтобы ее застрелили?

– Застрелили?! – испуганно воскликнул Адриан. – Неужели ты допускаешь, что ее застрелят? Разве она в чем-нибудь провинилась?

– А я говорю – застрелят! – сказал Этельберт драматическим тоном. – Завтра утром на рассвете расстреляют, если ты тотчас не уберешься вместе с ней.

– Но это несправедливо, – продолжал возражать Адриан. – Как будто она виновата…

– Может, ты перестанешь спорить и быстренько уберешься отсюда?– перебил его Этельберт.

– Хорошо, – уступил Адриан.

Живо распахнув двери сарая, он схватил рукой теплое ухо Рози и потянул ее к выходу.

– Прощай, дорогой, – крикнул Этельберт, энергично махая рукой вслед убегающей паре. – Вещи пришлю, не беспокойся.

Оставив позади злополучный театр, где все еще царило столпотворение, Рози и Адриан устремились по пустынным улицам в гавань.