"Если бы знать" - читать интересную книгу автора (Джексон Лиза)

Заплакал маленький Джеймс, и Марла поспешно вскочила с кровати. Через несколько секунд она уже была в детской.

– Все хорошо, милый, – машинально прошептала она, вынимая его из кроватки и на несколько секунд прижимая к себе.

Расстегивая Джеймсу штанишки, она с восторгом смотрела, как он сучит крошечными ножками, и впивала чистый детский запах. Малыш остановил на ней взгляд синих глазенок – и сердце ее затрепетало.

– Какой же ты хорошенький! И сам об этом знаешь, правда?

Малыш радостно агукал.

– Да, Джеймс, ты разобьешь немало девичьих сердец!

Она уже заканчивала менять подгузник, когда появилась Фиона с бутылочкой.

– Я сама все сделаю, – твердо сказала Марла и, усевшись с малышом в кресло-качалку, поднесла бутылочку к его губам.

Джеймс энергично сосал, время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть на мать удивленными синими глазками.

– Знаю, знаю. Смотришь на меня и думаешь: «Кто эта страшная тетя?» – Марла подмигнула сыну и, отложив опустевшую бутылочку, прижала его к плечу.

– Классный мальчуган, – заметила Фиона, поправляя одеяльце в кроватке. – Сколько работаю, а такие редко попадались. – Немного поколебавшись, она добавила: – Вот старшая ваша, должно быть, любила похныкать.

«Если бы она могла вспомнить!»

– Шалая девчонка, – заметила Фиона, – такие-то и попадают в беду. – Нахмурившись, словно досадуя на себя за болтливость, она поспешно добавила: – Это, конечно, не мое дело. Давайте-ка положим нашего красавчика обратно в кроватку.

Марла не возражала. Сегодня она чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера: совсем не болела голова, прояснились мысли. А главное, ей, кажется, удалось сблизиться с сыном – пусть совсем чуть-чуть. Дочь – иное дело: Сисси старательно избегала ее, а когда им случалось столкнуться, таращилась на мать, словно на марсианку. Похоже, Марле потребуется немало терпения и труда, чтобы загладить свою забытую вину перед дочерью.

Она приняла душ, переоделась, а затем решила зайти в кабинет Алекса, чтобы поработать на компьютере и внимательно перечитать имена в картотеке. Однако не смогла осуществить задуманное – дверь к Алексу оказалась заперта.

Почему? Что он скрывает?

Радость и умиротворение, которые она ощущала, пока держала на руках сына, испарились без следа.

Марла отворила дверь в комнату Сисси. Здесь было пусто, темно и прибрано – должно быть, пока Сисси в школе, комнату убирает горничная. Марла ощутила укол совести. Она – мать: она должна была встать рано утром, поцеловать Сисси, приготовить ей завтрак, узнать, сделано ли домашнее задание, проверить, есть ли чистая футболка для урока физкультуры. Покормить сына, сменить ему подгузник.

Хотя зачем? Для этого есть слуги.

И все же Марла не могла успокоиться. Ей не давали покоя вчерашние слова Джоанны: «Таких, как ты, мужчины не пропускают. Никто не слышал, чтобы ты упоминала Памелу. Где твое кольцо?»

Выйдя в холл, Марла перегнулась через перила и взглянула вниз. Из большой гостиной доносилось громкое тиканье напольных часов. Вдалеке, на кухне, еле слышно звякала посуда и переговаривалась прислуга. Не цокали по паркету каблучки Юджинии, не лаяла зловредная собачонка, не звучала из скрытых динамиков классическая музыка. В доме не было никого, кроме малыша и прислуги.

Марла поспешила к двери кабинета, выходящей в холл, и попыталась ее открыть. Тоже заперто. Алекс запер все. Теперь ни в его спальню, ни в кабинет, ни в тренажерный зал не попасть без ключа.

Но зачем? Чего он опасается? Что кто-нибудь из прислуги станет рыться в его вещах? Или он что-то скрывает? От слуг? От матери? От нее?

Марла посильнее нажала на дверную ручку, даже налегла плечом, но тщетно – крепкая дубовая дверь даже не шелохнулась.

«Он запер дверь от тебя, Марла, и ты это знаешь. Ему не понравилось, что ты осматривала его кабинет. Он тебе не доверяет. И ты это чувствуешь».

Ей вспомнилась кровать в спальне – огромная кровать, на которой она спала одна. «Все это как-то связано с Ником и с тем, что я чувствую к нему». У Марлы сжалось горло. Она хотела бы отрицать свои чувства – но не получалось. Сомнений нет: это волнение при виде Ника, это острое ощущение его сексуальной привлекательности пришло к ней из прошлого.

Как там сказала Джоанна? «Таких, как ты, мужчины не пропускают.»

Джоанна вчера наговорила много странного и тревожащего. Взять хотя бы это пропавшее кольцо. Подарок отца. И снова при мысли о Конраде Эмхерсте в сердце шевельнулась смутная и непонятная боль. Она ничего о нем не помнила – и все же чувствовала, что в их отношениях было все, что угодно, кроме любви.

«Почему же я носила его подарок?»

И другой, более важный вопрос: где кольцо? Где-то у нее в комнате? Осталось в «Мерседесе» Пэм? Заперто в каком-нибудь сейфе? Есть только один способ это выяснить – искать. Марла начала с ванной – ничего. Проверила шкатулку с драгоценностями, тумбочку, все ящики в бюро – безрезультатно. В гардеробной тоже ничего не оказалось.

Может быть, кольцо снял Алекс, пока она лежала в коме? Но ведь обручальное кольцо осталось.

Марла растерянно оглядела гардеробную. Взгляд ее остановился на упакованной в чехол теннисной ракетке. Что, если здесь? Она расстегнула чехол, осмотрела все внешние и внутренние карманы, однако кольца не нашла – и вообще не нашла ничего, кроме чека из магазина.

Рассеянно сунув чек в карман, Марла достала ракетку, взвесила ее в руке, подняла, махнула ею в воздухе, стараясь вызвать в себе забытые ощущения.

«Ты у нас была чемпионкой. Никто в клубе не мог с тобой состязаться...»

– Ну что ж, посмотрим, какая из меня Навратилова, – пробормотала она.

Сжав в левой руке воображаемый мяч, она отвела правую назад и взмахнула ракеткой. Удар вышел тяжелым, неуклюжим: будь у Марлы в руке настоящий мяч, она бы наверняка промахнулась. Попробовала еще раз – то же самое. Непривычный вес ракетки оттягивал руку. Как же она выигрывала матчи?

– Вот так сюрприз! – пробормотала Марла. Гардеробная, наполненная неузнаваемыми вещами и утраченными воспоминаниями, вдруг показалась ей невыносимо тесной. Захотелось бежать из этого холодного дома, полного запертых дверей и темных тайн. Вздохнуть полной грудью. Обрести себя. Схватив с вешалки куртку, она выбежала из спальни и по черной лестнице спустилась на крытую веранду. Еще несколько шагов – и вот она на тропинке, уводящей в парк. Над азалиями и рододендронами висело тонкое полотно тумана; хмурые ели уходили вершинами в высоту и растворялись в сырой мгле, словно бесконечные колонны в храме какого-то угрюмого божества. Стояла глубокая тишина – словно на необитаемом острове.

Сунув руки в глубокие карманы, Марла пошла по кирпичной дорожке, мокрой от дождя и усыпанной еловыми иголками. Вокруг клубился холодный сырой туман: она ежилась и втягивала голову в плечи. Скоро по обеим сторонам дорожки началась цепь прудов, где плавали листья кувшинок.

Марла была почти готова поклясться, что видит эти пруды в первый раз. Почти.

Раздосадованная, она повернулась лицом к дому. Вдруг в одном из окон на третьем этаже мелькнула темная тень. Ее спальня? Но она только что оттуда... И все же это ее спальня – Марла узнала узор на шторах. Но кому там быть? В доме никого, кроме слуг.

Точно! Должно быть, прибирается горничная. Да и какая разница? Ей ведь нечего скрывать. И все же... Марла снова взглянула на свое окно – темный силуэт исчез.

Разозлившись на собственное не в меру буйное воображение, Марла натянула капюшон и двинулась к тому уголку сада, где, должно быть, летом цвели розы, а теперь остались лишь неприветливые колючие кусты.

Вдруг у нее зашевелились волосы на затылке. Она ясно ощутила на себе чей-то взгляд. Марла обернулась к дому. Что это? Темная фигура теперь маячила у другого окна, с другой стороны... Комната Алекса? Но Алекс запер дверь! Она сама в этом убедилась. Сердце ее отчаянно забилось, но Марла приказала себе не впадать в панику. Наверняка это кто-то из слуг, у кого есть ключи от всех комнат. И все же ее не оставляло ощущение, что за ней наблюдает чей-то пристальный, недобрый взгляд. По верхушкам елей пронесся порыв ветра, и дождевые капли забарабанили по капюшону. Марла моргнула – а в следующий миг зловещая фигура уже не маячила за окном. Исчезла таинственная угроза.

«Скоро начнешь пугаться собственной тени», – сердито сказала себе Марла и пошла дальше. Скоро она увидела качели на стальных цепях. Может быть, она качала здесь Сисси? Светило солнце, малышка визжала от восторга, взлетая к небесам?

Марла присела на качели и оттолкнулась ногой. Под качелями собралась лужа – легко было представить, что детские ножки оставили здесь глубокую выбоину. Марла прикрыла глаза и прислушалась к отдаленному городскому шуму. Гудели машины, доносились еле слышные обрывки музыки, где-то неподалеку лаяла собака. Совсем рядом, за кирпичной стеной, соседи, а у подножия холма расстилается город. Но здесь Марла чувствовала себя отрезанной от мира.

Но ведь Сан-Франциско – совсем рядом, за воротами! Достаточно сделать несколько шагов. «Куда?»

– Куда угодно, – пробормотала Марла, сжимая холодные, подернутые ржавчиной цепи.

«Всего в нескольких кварталах – отель Ника.»

Нет, к Нику она, разумеется, не пойдет; но, может быть, побег из этой элегантной твердыни всколыхнет ее память, поможет обрести душевный мир? Может быть, она сумеет что-то узнать о Памеле Делакруа – кто эта женщина, как они подружились, почему в ту ночь решили ехать к ее дочери?

Голова ее гудела от вопросов; неотступное чувство вины охватывало всякий раз, когда она вспоминала о двоих погибших. Мужчина и женщина. И у обоих были семьи. Может быть, помолиться? Марла инстинктивно чувствовала, что в той, забытой жизни не слишком часто обращалась к богу; но почему бы не сделать исключение? Немного духовности ей не повредит. Однако Марла обнаружила, что не может вспомнить ни одного слова молитвы.

Она покачивалась на качелях, и мокрая сталь неприятно холодила ей бедра. Вдруг на дорожке послышались шаги. Марла застыла, крепко схватившись за цепи.

– Марла!

Она, к большому облегчению, узнала голос Ника.

– Я искал тебя. – Он посмотрел на нее с любопытством. – Что ты здесь делаешь?

– Думаю. Точнее, пытаюсь думать.

– Вспоминается что-нибудь?

– Если бы, – невесело усмехнувшись, ответила она. – А ты? Ты что здесь делаешь?

– Ищу тебя.

Он стоял в тени деревьев, широко расставив ноги, и словно не осмеливался сделать ни шагу дальше. Лицо его, казалось, все состояло из острых углов и ломаных линий.

– Я хотел застать тебя одну.

У Марлы похолодело в груди. Даже на расстоянии она различала темное пламя, горящее в его глазах. На миг закралась запретная мысль: что, если поцеловать его? Каково это – заниматься с ним любовью, касаться его тела, чувствовать под кожей тугие мускулы, гладить по смуглым щекам, затемненным тенью щетины? Но в следующий миг Марла выругала себя за похоть, по-воровски прокравшуюся в сердце. Он – брат ее мужа. Она замужняя женщина. Замужняя! В ее жизни не может быть места подобным фантазиям.

– Я знал, что сегодня утром никого не будет дома. Сисси в школе, у Алекса деловая встреча в городе, мать на заседании совета директоров в Кейхилл-хаусе, так что ты осталась одна.

У Марлы вдруг пересохло в горле. Ей показалось, что в глазах его мелькают опасные эротические образы. Те же, что преследуют и ее.

– Зачем? – спросила она. Голос ей самой показался сдавленным; должно быть, из-за скобок на зубах, подумала Марла, хотя знала, что это не так. – Зачем ты меня искал?

– Вчера вечером у меня была гостья, – ответил он. – Чериз. Она хочет с тобой увидеться.

– Тогда почему она не заедет? – поинтересовалась Марла, стараясь не замечать, сколько в нем опасной и неотразимо притягательной сексуальности.

– Алекс против.

– Кажется, он не слишком любит Чериз и ее брата, – заметила Марла, отводя глаза. Ей вспомнился услышанный вчера разговор Алекса с матерью. «Кровососы, вымогатели чертовы» – так, кажется, он называл двоюродных брата и сестру?

– Да, они не поделили кость. Жирную кость, надо сказать. В общем, она попросила меня поговорить с тобой.

Он скрестил руки на груди, и кожаная куртка скрипнула, натянувшись. Капли дождя падали ему на голову, стекали по шее и исчезали под воротником.

Марла проследила за ними взглядом, и во рту у нее вдруг стало сухо, как в Сахаре.

– Я подумал, что ты вправе об этом знать, – добавил он.

– Д-да. Конечно. – Не сразу ей удалось овладеть собственным голосом. – Конечно, пусть приезжает. В любое время.

– Хочет почитать тебе Библию, – честно предупредил Ник.

– А-а. Ну что ж... – Она несмело улыбнулась. – Может быть, господь хочет мне что-то передать через нее. Чтобы я приняла веру или что-нибудь в этом роде.

– Чериз и ее муженек с радостью тебя направят по нужному пути, – фыркнул он.

– Ладно, буду иметь в виду.

Он сунул руку в карман, извлек оттуда визитную карточку и, скрипя ботинками по гравию, подошел к качелям. Протянув визитку Марле, он добавил:

– Позвони ей сама. Нет нужды использовать меня как посредника.

Взгляды их встретились – и снова Марла поняла, что в иное время и в ином месте, не удержавшись, потянулась бы к нему, молча пригласила бы к поцелую.

Несколько секунд растянулись в вечность, наполненную отдаленным шумом улицы, шорохом дождя и отчаянной морзянкой сердца.

– Спасибо.

Ник повернулся и пошел прочь, но Марла не хотела его отпускать! Соскочив с качелей, она бросилась по лужам за ним.

– Ник, подожди! Я хочу тебя спросить...

Прежде чем он обернулся, она увидела, как напряглись его плечи под кожаной курткой.

– Да?

– Ты помнишь, как было раньше... какой я была?

– Когда это «раньше»?

– До замужества, – прошептала она. На скулах его заиграли желваки.

– Стараюсь не вспоминать.

– Но... я играла в теннис?

Капюшон соскользнул с головы – она этого не заметила.

– И всегда выигрывала.

– А верхом ездила?

– Не думаю.

Она шагнула ближе, чтобы заглянуть ему в глаза. Настало время задать вопрос, который мучил ее с самого визита Джоанны.

– Что я за человек?

– Опасный вопрос.

– Ответь мне!

Ник сжал губы, помедлил, прежде чем произнести:

– Ты была избалованной девчонкой. Родители давали тебе все, стоило только захотеть.

– Чего же я хотела?

На дорожке послышались шаги, но ни он, ни она этого не заметили. Глаза Ника опасно потемнели.

– Всего. У тебя было все, Марла. Деньги, ум, красота. Но тебе этого было мало. Ты хотела заполучить весь мир. – Губы его изогнулись в кривой безрадостной улыбке. – И почти добилась своего.

– Я... – Она замолкла, смутившись, но затем договорила: – Я хотела тебя?

Ник фыркнул.

– Нет, – коротко ответил он.

Глаза его сузились, на обычно непроницаемом лице отразилась буря чувств. Внезапно он выкинул вперед руки и схватил ее за плечи, впившись пальцами в тело так, что даже сквозь куртку она ощущала его стальную хватку. Теперь они стояли совсем близко: она чувствовала исходящий от него жар, вдыхала запах его одеколона, видела, как раздуваются от гнева его ноздри.

– Но я тебя хотел, – прошептал Ник, почти не двигая губами. Слова его сочились презрением. – Больше, чем разумный мужчина может хотеть женщину; больше, чем чего-либо еще в моей распроклятой жизни! Ты это хотела услышать? Ты довольна?

– Н-нет... – окончательно потерявшись, прошептала она.

– Тогда все в порядке, Марла. Потому что ты никогда и ничем не была довольна!

За деревьями послышались тяжелые шаги, и Ник, словно обжегшись, отпустил ее.

Появился Ларс. Жесткое лицо его было бесстрастно, взгляд перебегал от Марлы к Нику и обратно. «Долго ли он здесь? – подумала она. – Что он слышал? Может быть, он видел нас сквозь туман, прячась за стеной елей и рододендронов?»

– Вас ищут, – обратился он к Марле.

– Кто? – спросила она. :

– Мистер Кейхилл, – ответил Ларс, подходя ближе. В глазах его Марла прочла осуждение. – Ваш муж.

Она почувствовала, что краснеет.

– Он привез с собой сиделку.

Голос Ларса звучал бесстрастно, но во всем облике читалась неприязнь, а в стальном взгляде – молчаливые обвинения. Он кивнул обоим и прошел мимо.

– Что ж, пойду знакомиться со своим новым охранником, – вздохнула Марла.

– Ты так его расцениваешь?

– А ты нет? – Она и не старалась скрыть раздражение. – Господи, Ник, посмотри на меня! Как, по-твоему, нуждаюсь я в сиделке? – Она тряхнула головой. – Зайди в дом, посмотришь на фейерверк.

– Думаешь, что-то взорвется?

– Скорее всего, взорвусь я. – Она подошла к задней двери. – Если Алекс думает, что может мной командовать, пусть подумает еще раз!

Марла вытерла ноги о коврик и вошла в дом.

– Я никому не позволю водить себя на поводке! Тем более мужу! – горячо говорила она, взвинчивая себя.

Вместе они поднялись в гостиную, где уже сидел Алекс, а с ним рядом – высокий худой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой.

– Вот и ты наконец! – воскликнул Алекс, вскакивая. – Господи, Марла, где ты была? Я обыскал весь дом, звал тебя, готов был уже отправить людей обыскивать сад!

– Я вышла немного прогуляться.

– В такую погоду?

Марла не ответила. Мокрая куртка и капли дождя на раскрасневшемся от холода лице достаточно ясно подтверждали ее слова.

– Я думал, у тебя деловая встреча, – заметил Ник, устраиваясь у камина. Там потрескивало пламя, и комнату наполнял смолистый аромат сосны.

– Ее пришлось отменить в последний момент. Вот я и решил завезти Тома. Марла, Ник, это Том Зейер, он будет присматривать и ухаживать за Марлой.

Ник перевел взгляд на «сиделку».

– Я вас знаю? Мы, кажется, встречались?

– Вполне возможно, – ответил Том. – Я встречался со множеством людей, когда работал в отделении «Скорой помощи» в Бейсайде, а потом – в Кейхилл-хаусе.

Ника не удовлетворил его ответ.

– Ваше лицо кажется мне знакомым.

– Мир тесен. – Том улыбнулся и пожал плечами.

– В больнице... Да, я уверен, что видел вас в больнице!

– Очень может быть.

Марла неискренне улыбнулась и усилием воли заставила себя расслабить сжатые в кулаки руки.

– Рада с вами познакомиться, – произнесла она. Они с Томом обменялись рукопожатием. – Но, боюсь, мой муж совершил ошибку. Выгляжу я, конечно, не лучшим образом, но, право, мне не нужен ни уход, ни присмотр. Не сомневаюсь, Алекс с готовностью заплатит вам за причиненное беспокойство, но я в ваших услугах не нуждаюсь.

– Нуждаешься, конечно! – прервал ее Алекс.

Том отступил назад, поднял руки, словно защищаясь, и с беспокойством переводил взгляд с мужа на жену.

– Послушайте, если я...

– Ничего-ничего, все в порядке. – И Алекс метнул на Марлу взгляд, ясно говорящий: «Прекрати! Как тебе не стыдно!»

Но красноречивый взгляд не подействовал.

– Я не больна. Сиделка мне не требуется. Это напрасная трата времени Тома, моего терпения и твоих денег.

– Нанять сиделку мне посоветовал Фил. – На скулах у Алекса выступили желваки, над бровью запульсировала вена. Видно, не часто ему случалось встречать сопротивление, особенно со стороны жены. – Он врач.

– Тогда я сама поговорю с Филом, – возразила Марла, чувствуя, как самообладание утекает меж пальцев.

– Послушайте, – подал голос Том, – если у вас какие-то проблемы, может быть, вам стоит наедине...

Алекс резко обернулся.

– Никаких проблем! Просто теперь я вижу, что мне стоило все более детально обсудить с женой.

– Очень верно подмечено, – огрызнулась Марла. На лестнице послышался дробный цокот каблучков Юджинии и коготков Коко. «Замечательно! Только этих двоих здесь не хватало!»

Собачонка выскочила из-за угла метеором и отчаянно, захлебываясь от злости, залаяла на чужака.

– Тихо! – прикрикнула на нее Юджиния. – Замолчи, или отправишься в конуру! Сидеть!

Болонка немедленно повиновалась.

– Добрый день, Алекс, Ник, Марла, – поздоровалась Юджиния. – Вижу, с Томом вы уже познакомились?

– А вы его знаете? – спросила Марла.

– Конечно. Он работал на добровольных началах в Кейхилл-хаусе. Как пожи – ваете, Том?

– Спасибо, неплохо, – нервно ответил он, и собака снова залилась лаем. – Наверно, мне лучше уйти.

– Марла не хочет, чтобы за ней присматривали, – объяснил Алекс.

– Но почему? – поразилась Юджиния. – Дорогая, неужели ты не хочешь поскорее поправиться?

– Разумеется, хочу.

– Значит, и говорить не о чем.

– Ошибаетесь, – отрезала Марла. Том потянулся за своей сумкой.

– Извините, я правда лучше пойду, а вы разберитесь тут между собой.

Но Алекс так легко не сдавался.

– Здесь не в чем разбираться. Я нанял вас на работу – о чем еще говорить? Мы перенесем ваши вещи наверх, в комнаты прислуги. А с женой я сейчас поговорю.

– Хорошо. Как скажете.

Неприятную ситуацию разрешила Юджиния.

– Если хотите, могу пока показать вам дом, – предложила она. – Ник, пойдем с нами!

– Я этот дом уже видел, – холодно ответил Ник, но, поняв намек, вышел вместе с Юджинией и Томом. Коко снова залилась истерическим лаем.

– Заткнись! – крикнула Марла и со всей силы топнула ногой. – Хватит, слышишь?

Болонка сверкнула черными глазками, раскрыла было пасть, чтобы залаять с новой силой, но только коротко рыкнула и, поджав хвост, поплелась следом за хозяйкой.

– Мерзкое животное! – проворчала Марла и повернулась к Алексу.

Подождав немного, чтобы убедиться, что их не услышат, она горячо заговорила:

– Мне не нужна ни сиделка, ни нянька, ни кого ты там нанял! И хватит с меня болтовни о том, что доктор прописал и что я сама не знаю, что мне нужно. Хватит! Я этому не верю. Ни единому слову.

– Может быть, дело не в тебе, – заговорил Алекс, и над глазом у него снова задергалась голубая жилка. – Может быть, дело в нашем спокойствии – мамы, Сисси и моем? Как, ты думаешь, спокойно я себя чувствую, когда ухожу на работу и оставляю тебя на попечении пожилой женщины и подростка?

– Я в «попечении» не нуждаюсь.

– Разумеется, нуждаешься! – отрезал он, и глаза его сверкнули гневом.

– Я взрослый человек, а этот дом полон слуг. Здесь Фиона, Кармен, Ларс и бог знает кто еще!

– И ни у кого из них нет никаких медицинских навыков!

Потеряв самообладание, Алекс схватил ее за плечи, словно собирался встряхнуть – совсем как Ник несколько минут назад. Глаза его сверкали.

– Боже мой, Марла, – прорычал он, – можешь ты хоть раз в жизни подумать о ком-нибудь, кроме себя? Мы все переживаем трудное время. И лучше пока не становится. Ты знаешь, не ходить на работу я не могу.

– Вовсе не обязательно обо мне беспокоиться. – пробормотала Марла.

Однако гнев ее уже стихал, столкнувшись с очевидным и, кажется, неподдельным отчаянием на лице Алекса. За кого он так переживает? За нее? Или за себя? И вдруг ей вспомнилось... Они уже стояли здесь, в этой самой комнате: он так же держал ее за плечи, она выкрикивала ему в лицо что-то злое, и жилка, та же жилка билась у него над глазом. «Сука!» – рявкнул он тогда... или не он? Стальные пальцы впились ей в плечи, как впивались и прежде. Сколько раз повторялась эта безобразная сцена?

Должно быть, она побледнела, и в ее глазах отразился ужас: словно сообразив, что он делает, Алекс опустил руки и поспешно отступил.

– Черт побери, Марла, хоть раз в жизни не спорь со мной! – воскликнул он и провел дрожащей рукой по волосам.

В камине шипел и потрескивал огонь; по стеклам барабанил дождь; из скрытых динамиков доносилась классическая музыка – неуместный аккомпанемент к сцене семейной ссоры. Алекс достал из кармана пачку «Мальборо» и вытащил сигарету.

– Позволь мне о тебе позаботиться!

Марла упала в кресло и уронила голову в ладони.

– Я... я вспомнила... как мы ссорились, – прошептала она.

Раздался щелчок зажигалки; Алекс глубоко затянулся.

– А теперь ты стал запирать двери. – Она подняла глаза. Головная боль снова напомнила о себе. – Я хотела поработать на компьютере, но не смогла войти в кабинет.

– Иногда у меня в кабинете оказываются важные документы. С работы, из больницы или из Кейхилл-хауса. Не хочу, чтобы они попались на глаза прислуге.

Марле вспомнились шкафы у него в кабинете. Почему нельзя сложить документы в шкаф и закрыть на ключ? Зачем запирать все комнаты?

– Хотелось бы думать, что у нас работают честные люди, – проговорила она.

– Разумеется, честные, – раздраженно ответил Алекс. – Но мне приходится быть осторожным. Положение обязывает.

«А может быть, ты скрываешь что-то еще?» – закралась невольная мысль.

– Из-за этого я чувствую себя здесь чужой.

– Напрасно. – Алекс потер висок, словно у него начиналась головная боль.

Напольные часы равнодушно отсчитывали минуты. Марла вздрогнула: она вдруг почувствовала себя безнадежно одинокой. Похоже, они с мужем очень далеки друг от друга – и, быть может, со временем станут еще дальше.

– Послушай, милая, – заговорил Алекс. – Ты права, мы ссорились. Гораздо чаще, чем хотелось бы. Но я не поэтому запираю дверь. – Он потряс головой. – Вовсе нет! Просто, я так надеялся... черт побери, Марла, ты понимаешь, что могла умереть? Оставить меня вдовцом, а детей сиротами? Черт, да я все это время только о том и молился, чтобы ты... чтобы все это осталось позади. – Он выпустил длинную струю дыма. – У нас двое детей. Они во всей этой неразберихе не виноваты.

– Нет, конечно, нет. – Ей и самой очень жалко детей – но это еще не причина, чтобы позволять мужу собой командовать. – Но не думаешь же ты, что я соглашусь просто сидеть сложа руки, не пытаясь вспомнить, разузнать, кто я?

Слезы обожгли ей глаза; она опустила взгляд на сцепленные на коленях руки. Что с ней? Почему она чувствует потребность бороться с ним, отстаивать свою независимость? Ей вспомнилась собственная реакция на появление Ника в саду – и она прикрыла глаза, чувствуя отвращение к себе. Что же она за человек: пылает похотью к деверю и ровно ничего не чувствует к человеку, которого обещала любить, почитать и повиноваться ему? Впрочем, Марла догадывалась, что с повиновением у нее всегда были проблемы. Повиноваться не в ее натуре.

– Прости, что я начала спор. – Она подняла глаза. Слезы наполнили их доверху и грозили перелиться через край. – Просто я... – Она беспомощно махнула рукой. – Все это так тяжело!

– Знаю, знаю. – Он помешал угли в камине. – Нам надо набраться сил и терпения. Всем нам. Знаешь, говорят, беда не приходит одна? Так вот, сегодня я узнал: полиция уверена, что Чарлза Биггса убили. Кто-то пробрался в больницу под видом интерна, задушил его и скрылся.

У Марлы похолодело внутри.

– Но почему?

– Кто знает? – устало откликнулся Алекс. – Может быть, это какой-то сумасшедший, не имеющий с нашим делом ничего общего. Но, так или иначе, нам надо быть осторожнее. Я распоряжусь усилить охрану дома.

– Думаешь, кто-то может забраться сюда? – спросила Марла, потирая вдруг замерзшие руки.

Ее била дрожь при мысли о Чарлзе Биггсе – человеке, которого она никогда не видела и которого, сама того не ведая, отправила в могилу.

– Честно говоря, не знаю, что и думать, – ответил Алекс.

Марле вспомнилась темная фигура в окне.

– Кажется, сегодня я видела кого-то в доме. Алекс вскинул голову.

– Кого?

– Не знаю. Я решила, что это кто-то из слуг или что у меня просто разыгралось воображение. Я была в саду и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняла голову – и увидела в окне его или ее. Я не поняла, мужчина это или женщина.

– Господи, Марла! – прошептал он. – Почему же ты ничего не сказала?

– Потому что не была уверена. Скорее всего, это был кто-то из прислуги.

– Но ты испугалась?

– Немного, – призналась она.

– Понятно. Я немедленно усилю охрану. И, Марла... пусть Том останется. Пройдет несколько дней или недель, ты окрепнешь, шумиха утихнет, и я подышу ему работу в Кейхилл-хаусе или подергаю кое за какие ниточки в больнице, чтобы его взяли туда.

– Ты можешь это сделать?

– Конечно. – Он затянулся в последний раз и швырнул окурок в огонь. – Папа в свое время говаривал, что за деньги можно купить почти все. И это правда. Возьми хоть Ника: если бы старик не заплатил кому следует, сидеть бы ему и по сей день за решеткой!

– Ник был в тюрьме? – Она этого не ожидала.

– Только одну ночь. За драку. Он в то время встречался с тобой. Какой-то тип начал к тебе клеиться, и Нику это не понравилось.

Марла потрясение молчала.

– Характер у него в то время был взрывной, – пояснил Алекс. – Повезло, что не дали срок. – Он пожал плечами. – Что толку вспоминать старое?

Он подошел к Марле и снова положил руки ей на плечи, на этот раз – не гневно, а ласково.

– Послушай, пожалуйста, пусть Том останется, – попросил Алекс. – Ненадолго. На несколько дней. Пока тебе не станет лучше. Хорошо?

«Возможно, я совершаю чудовищную ошибку», – с такой мыслью Марла медленно но кивнула, позволила ему заключить себя в объятия. Она прижалась щекой к теплой шерсти его пиджака и на секунду закрыла глаза.

– Хорошо. Ненадолго, – прошептала она.

Она старалась найти в себе хоть слабый отголосок любви к этому человеку – мужу, отцу ее детей. Отблеск страсти, отзвук нежности – черт побери, хоть что-нибудь, отличное от равнодушия! Но память молчала, а слезы на глазах и тяжесть в груди твердили, что она ошибается. В чем, пока неясно – но очень, очень ошибается. В отчаянной попытке восстановить порванную связь Марла поцеловала мужа в гладко выбритую щеку. Алекс крепко прижал ее к груди. И снова она ничего не почувствовала. Стиснув кулаки в бессильной ярости, она открыла глаза и взглянула через плечо Алекса.

В дверях, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди, стоял Ник, его влажные темные волосы блестели в электрическом свете, синие глаза его обвиняюще сверкали. Марле вспомнилась недавняя встреча в саду – какая страсть была тогда в его взгляде! Теперь от нее не осталось и следа. Губы Ника были плотно сжаты; казалось, он говорит себе: «Я знал, что этим кончится».

– Марла, – произнес он, не скрывая убийственного сарказма, – добро пожаловать домой.