"Маски Мучеников" - читать интересную книгу автора (Чалкер Джек Лоуренс)

5. ВВЕРХ ПО ДЕРЕВУ

Козодой, Урубу вышел на связь! – доложил Звездный Орел.

Прошло почти шесть недель с тех пор, как закончилась операция на Чанчуке, но канал связи всегда оставался открытым на случай, если Урубу нужно будет помочь выбраться с планеты.

– Он просит помощи? – спросил Козодой, чувствуя огромное облегчение, хотя знал, что этот вызов скорее всего означает лишние хлопоты.

– Нет. Просто хочет поговорить с тобой. Он пользуется нестандартными средствами связи, но я уверен, что делает это вполне законным образом.

– Соедини нас, – сказал Козодой, усаживаясь в кресло.

– Козодой? Это я, Урубу, – произнес тонкий голосок, лишь отдаленно напоминающий прежний голос Урубу. Впрочем, его развязный тон не узнать было трудно. – Я здорово влип и теперь не знаю, что делать. У меня есть для вас кое-какая информация. Правда, она и является причиной моего.., затруднительного положения.

– Рассказывай. Ты заставил нас поволноваться. МСС уводят войска с планеты. Как ты собираешься выбираться оттуда?

Последовала долгая пауза. Потом Урубу тихо произнес:

– Я… Я не знаю. Я об этом не думал. У меня сейчас очень много других проблем, о существовании которых я раньше не подозревал. Я был чересчур самонадеян. Мне с легкостью удавалось обыгрывать машины, а сейчас я угодил в западню, устроенную этим чертовым офицером МСС.

Козодой нахмурился:

– Тебя схватили?

– Нет. Полковнику – то есть уже бригадиру – Чи никогда меня не обнаружить. Но она меня вычислила. Опаснее человека я не встречал. Даже не думал, что такие бывают. Она настоящий солдафон и в то же время обладает блестящим воображением. Она даже не была уверена, что я существую, но сумела уговорить Главную Систему сделать попытку меня нейтрализовать. Теперь ее полномочия превышают даже полномочия Вала, представляешь? Эта чертова баба – гениальный детектив!

– Как им удалось тебя нейтрализовать? И как ты узнал, что это затеяла именно Ч и?

Бутар и остальные упоминали о ней, но не рассказывали ничего необычного.

– Они взяли под стражу весь персонал Обители, – пояснил Урубу. – Я, естественно, старался не выделяться, но мне ни разу не дали возможности остаться с кем-нибудь наедине. Поэтому мне пришлось дальше вести эту игру. Нас вывели на орбиту, и святое семейство страдало в отрыве от своих подданных. Сначала они проводили обычные процедуры – тестирование и сканирование мозга, но постепенно обстановка накалялась. Они не могли нас убить, но и продолжать держать в изоляции тоже не могли. К этому времени прибыли стратегические войска, и нами занялись Валы. Ты знаешь, Козодой, что против них я бессилен. А потом нас начали по одному возвращать на планету через большой военный трансмьютер, одновременно подвергая трансмутации. Чанчукианцам это было до лампочки – их просто переносили в другие тела, очень похожие на прежние, и все. Я тоже сначала не особенно переживал: ведь с обычной трансмьютерной программой я мог справиться. Но каким-то действительно гениальным компьютерам удалось вычислить, как я устроен, и внести соответствующие изменения в программу. Больше Урубу никого никогда не съест. Козодой. Отныне я чанчукианский мужчина во всех отношениях – как будто я тут родился! Я словно заживо умер – столько всего потерял. Даже некоторые мои знания и воспоминания исчезли. Меня вывели из игры, и я до сих пор не понимаю, каким образом. Спроси у Клейбена. Может, он даст какое-то объяснение.

Козодой вздохнул, усилием воли пытаясь справиться с охватившим его отчаянием. До сих пор Система все время ошибалась, но, похоже, ситуация изменилась.

– Так как же ты все-таки узнал о Ч и? – еще раз спросил он.

– Святая Лама – это что-то! – воскликнул в ответ Урубу. – Возьми всех лучших Верховных Администраторов, которые тебе известны, надели знаниями в таких областях, что нам и не снились, добавь практически абсолютный физический и ментальный самоконтроль, и то получишь лишь жалкое подобие Святой Ламы. За исключением способности к перевоплощению она умеет почти все, что я умел делать раньше. Но она осуществляет это исключительно с помощью воли и разума. Самовосстановление тела и диагностика. Блокирование болевых ощущений и контроль над мозговыми центрами. Козодой, она в состоянии провести полное зондирование мозга без всяких приборов. Она великолепно ориентируется во всех существующих технологиях и способна перехватить любую информацию, проходящую по внутренним коммуникациям МСС. Их коды она читает с такой же легкостью, как обычные буквы. Я был в Святой Обители и своими ушами слышал все, о чем беседовали между собой МСС и Валы, а сейчас пользуюсь одним из ее собственных передатчиков, чтобы разговаривать с тобой.

– Эта информация сама по себе чрезвычайно ценная, – заметил Козодой и добавил:

– В твоем описании Святая Лама выглядит скорее нашим союзником, чем врагом.

– Конечно. Единственный ее недостаток в том, что она считает мужчин в лучшем случае равными по интеллекту своим сестрам. Для меня, кстати, это тоже проблема, поскольку во мне сохранилось кое-что от той жрицы, которой я раньше был. К сожалению, все мои прошлые жизни сейчас мне не кажутся реальными, они не живут во мне, понимаешь? Они словно книги, которые ты когда-то читал, но почти позабыл. Святая Лама говорит, что раньше я носил в себе чужие души, а теперь, когда я стал человеком, они освободились, оставив мне лишь свои отражения. Не знаю. Я, честно говоря, чувствую себя скорее пленником, чем просветленным.

Козодой был не в состоянии почувствовать всю глубину изменений, происшедших с Урубу, но мог проанализировать ситуацию с точки зрения морали и тактических требований.

– Так ты можешь, если потребуется, покинуть эту планету? – спросил он.

– Да. По крайней мере мне так кажется. Главная Система знает, что кольцо у нас. Поэтому они и выводят войска, остается только местная дивизия МСС. Истребитель, на котором мы прилетели, по-прежнему здесь. Надеюсь, Святая Лама поможет мне до него добраться. Даже если МСС подготовили какую-нибудь очередную ловушку, она обведет их вокруг пальца, я уверен. Вопрос в том, стоит ли мне возвращаться.

– Ты помрешь там, свернувшись клубочком, дружище, – сказал Козодой. – Немалая часть твоей прежней личности еще жива. Ты знаешь эту Чи и знаешь, как она думает. Твои советы могут спасти жизнь многим из нас. Кроме того, у тебя будет шанс отомстить, не говоря уж о том, что три наши новоиспеченные чанчукианки томятся без мужчины. И они в отличие от Святой Ламы свободны от предрассудков. А потом, ты мне нужен, чтобы следить за Клейбеном. Я не сомневаюсь, что твои чувства к нему не изменились. А самое главное – ты теперь человек и имеешь больше прав на кольцо, чем любой из нас. Если этих доводов тебе недостаточно, скажу просто – ты слишком важен для нас, чтобы позволить тебе умереть, свернувшись клубочком.

Урубу был тронут.

– Хорошо, – сказал он. – Я поговорю со Святой Ламой, и мы подумаем, как организовать побег. Да, я забыл сказать тебе хорошую новость! Главная Система убеждена, что мы еще не были на Матрайхе, и теперь ей приходится разрываться между двумя планетами. Это облегчает дело, хотя и ненамного. Я думаю, что Чи будет больше внимания уделять Матрайху, а если она сумела вычислить меня, то, боюсь, вычислит и Икиру. И тогда МСС ничего не пожалеют, чтобы все, кто пойдет за пятым кольцом, умерли не своей смертью.

Ворон дорожил своими людьми и делал все, чтобы никто из них не умер не своей смертью, особенно когда выяснилось, что придется обходиться без Урубу. Пятым членом группы стала Хан Ли, старший канонир "Чунхофана". Она была такой тихой и незаметной, что на нее почти не обращали внимания, но сильно переменилась, узнав о своем новом назначении. Ворон говорил, что она стала чрезвычайно упрямой и ведет себя просто по-хулигански. Шестым в команду вошел Пешвар Гобанифар, странное существо, напоминающее гигантскую сову. Сходство с совой усиливалось крошечным носом, сильно смахивающим на клюв. Впрочем, вместо крыльев у него были тощие руки с длинными гибкими пальцами. Тело его было покрыто на удивление прочными перьями, скорее даже пластинами, которые защищали своего владельца не хуже брони. Умением быстро и метко стрелять, как и вообще излишней подвижностью, Гобанифар не обладал, зато он прекрасно видел в любой, самой кромешной темноте и был великолепным инженером. Ворон с радостью принял его в отряд, хотя супруга Гобанифара не проявила особого восторга по поводу участия своего мужа в экспедиции.

Даже Козодой, чувствуя себя неловко оттого, что все время заставляет других жертвовать собой, хотел пойти с Вороном, но капитаны обрушили на командира его же собственную логику. Вождь, сказали они, должен руководить сражением. Это его основная обязанность, и не стоит обращать внимания на всякие романтические легенды.

Вынырнув из прокола вблизи нужной звездной системы, они провели наблюдения и убедились, что со времени их прошлого визита здесь ничего не изменилось. На орбите по-прежнему крутился одинокий спутник, обмануть который не составляло никакого труда. Но среди космического мусора могли быть бездействующие до поры мониторы, обнаружить которые, когда они не расходуют энергию, практически невозможно. Пираты сами не раз прибегали к таким трюкам и не хотели рисковать. После долгих дебатов было решено, что один корабль попытается сесть на планету, а остальные будут наблюдать за ним вне досягаемости орудий возможного противника, но на достаточно близком расстоянии, чтобы вовремя прийти на выручку. Козодой, напуганный рассказом Урубу о полковнике – а ныне бригадире – Чи, готов был ждать от нее невозможного, хотя сам понимал, что при таком отношении к делу весьма легко перейти грань между разумной осторожностью и паранойей.

Даже если Чи была более опасна, чем машины, которыми она командовала, трудно предположить, что она смогла бы обмануть законы физики и прилететь сюда быстрее, чем "Гром". Но в принципе было бы гораздо неприятнее, если бы она появилась здесь в самый разгар операции. Конечно, тогда пираты получат лишнее доказательство, что они на верном пути, но если ей удастся обнаружить присутствие грабителей, произойдет то, чего Козодой больше всего опасался: грандиозная космическая и наземная битва, в которой погибнут не только люди, но и последняя надежда собрать воедино все кольца.

Звездный Орел, учитывая эти опасения, приступил к делу с большой осторожностью. Беспилотный истребитель в сопровождении "Молнии" доставил на тот же остров, где они высаживались в первый раз, трансмьютер для передачи людей и оборудования. Это было проще и безопаснее, чем сажать большой корабль. "Молния" во время этой процедуры оставалась на орбите, а основной флот удалился на безопасное расстояние. В комплект оборудования для будущей базы входил передатчик для связи с "Молнией", которая ушла в глубокий космос, но с таким расчетом, чтобы в случае экстренного вызова могла бы быстро вернуться. Остальной флот, в том числе и "Гром", отошел от планеты еще дальше. Связь с базой предполагалось осуществлять через "Молнию".

В последний момент, перед самой отправкой. Козодой с Вороном встретились с глазу на глаз. Козодой сказал:

– Не могу ничего гарантировать в дальнейшем, но по крайней мере сейчас тебе не придется проходить трансмутацию. Кстати, я могу тебе точно сказать, как выглядит это кольцо.

Ворон пожал плечами:

– Пять птиц или вообще нет ни одной. Да и какая разница? Хоть вообще без птиц – все-таки слишком плоско…

– Птиц действительно нет, – кивнул Козодой. – Вместо них – пять колец, возможно, соединенных вместе. И если я не ошибся, четыре – одного размера, а одно – немного больше или меньше, чем остальные.

Ворон удивленно взглянул на него:

– Ты знаешь гораздо больше, чем тебе положено, не так ли, вождь?

– Нет. В сущности, мне только предстоит это узнать – если, конечно, предположения Нейджи сбудутся. То, что я знаю, – это всего лишь бесполезные обрывки исторических сведений, но они могут нам здорово пригодиться. Иногда сам не знаешь, что ты знаешь, пока оно не всплывет в голове в нужную минуту. Когда мы соберем все кольца, я уверен, что смогу расположить их в нужной последовательности, то есть составить код доступа. Именно поэтому пятое кольцо так хорошо спрятано. Оно – ключ ко всем остальным.

– Ну что ж, мы достанем его, если сможем. Раз мы отправляемся туда без Урубу, который обычно прокладывал нам дорогу, оно, похоже, и впрямь не только последнее, но и самое важное.

– Не последнее. Последнее, как ты понимаешь, у Чена, и с ним у нас могут возникнуть самые большие сложности. Но то, за которым вы отправляетесь, – ключевое. Найди этот ключ, Ворон. Найди его ради тех, кто умер вдали от дома. Найди ради тех, кто никогда не сможет вернуться домой, потому что сам себе кажется чудовищем.

Ворон неторопливо раскурил сигару и сказал:

– На этом этапе игры я не собираюсь проигрывать.

За пять минувших лет Ворон успел основательно подзабыть местный климат, невероятно жаркий и влажный. После тщательно отфильтрованной атмосферы "Грома" его чуть не стошнило от запаха сероводорода. Остальные члены его команды чувствовали себя не лучше.

В отличие от прошлого раза теперь у них было все необходимое, чтобы устроить нормальную систему охранного периметра и обеспечить маскировку, чтобы лагерь нельзя было заметить с воздуха.

Остров был образован двумя потухшими вулканами, которые когда-то, в незапамятные времена, поднялись из воды. Джунгли почти поглотили территорию старого лагеря, но место было удобное, и Ворон решил организовать новую базу там же, между границей прилива и стеной сплошных джунглей. Как и в прошлый раз, они с помощью мощных лазеров выжгли площадку и узкую тропинку, ведущую к обсидиановому плато.

Марии и Миди очень понравилось на этой планете. Она напоминала им Матрайх. Они тут же скинули с себя одежду и превратились в типичных воинов с Матрайха – только вооруженных, помимо дротиков и копий, лазерными пистолетами. Ворон поручил им обследовать местность, и они занимались этим почти весь день, в то время как остальные обустраивали лагерь. На следующий день Ворон вооружил их телекамерами и отправил Миди на один вулкан, а Марию – на другой, велев провести с высоты детальную съемку океана и близлежащих островов.

Первое время Дора Паношка чувствовала себя неважно. Ее толстый мех, необходимый в холодном климате ее родной планеты, здесь причинял только лишние неудобства. Но она все же привыкла, а вот для Гобанифара жара оказалась едва ли не губительной. Прямые солнечные лучи были ему вредны, и он старался не вылезать из тени, а когда набегали тучи и начинался жуткий ливень с громом и молниями, радовался, как дитя.

Хитиновый панцирь Хан Ли в космосе всегда оставался черным и матово поблескивающим, а в естественной среде он, всем на удивление, оказался способным менять окраску в зависимости от окружающего. На ярком солнце он становился кремово-белый, в темноте – черным как смола, а в густой тени джунглей приобретал грязно-коричневую окраску, и если Хан Ли стояла неподвижно, ее практически невозможно было заметить. А неподвижность она, надо сказать, могла сохранять часами.

Наконец с первоочередными задачами было покончено, и Ворон в сопровождении всей компании, за исключением Гобанифара, отправился туда, откуда в свое время они с Нейджи наблюдали за соседним островом. С тех пор здесь, казалось, ничего не изменилось.

– Что это было? – вдруг нервно спросила Мария и, насторожившись, стала напряженно вглядываться в открытое море.

– Я тоже уловила какое-то движение, – сказала Хан Ли. – Где-то там, вдалеке. Но сейчас я уже ничего не вижу.

– Ощущение такое, что за нами следят, – заметила Миди. – Я.., я это чувствую.

– Это ощущение нас никогда не покидало, – кивнул Ворон. – Словно что-то мелькнуло на границе твоего зрения и сразу исчезло. Никогда не хватало времени разглядеть, что же это такое.

Он повернулся и показал на соседний остров. До острова было несколько километров, но создавалось впечатление, что до него можно дотронуться рукой.

– Берите бинокли и смотрите чуть повыше вон того выступа.

Он сам поднес к глазам бинокль, а потом опустил его и тихо сказал:

– Ага, по-прежнему здесь. Вы видите? Не нужно было приглашать эксперта, чтобы понять, что он имеет в виду. Здесь, на "их" острове, царил растительный хаос, беспорядочные непролазные джунгли. Там же деревья росли ровными рядами, через одинаковые интервалы. Кустарники были высажены не менее аккуратно, а траву явно недавно косили.

– Обратите внимание, какой ровный и пологий берег, – сказала Мария спустя некоторое время. – Этот склон поднимается из воды и упирается прямо в рощу. Под таким углом этого не видно, но я уверена, что между деревьями есть площадка. Если провести линию по центру, то она где-то на ней.

Дора окинула взглядом иссеченный ветрами, неровный дикий пляж, на котором они стояли. А на том острове поверхность гладкая, как стекло.

– Мертвый лес, – пробормотала она. Ворон резко повернулся к ней:

– Что?

– На нашем побережье – уйма мертвых стволов и веток. Вероятно, их принесли сюда волны. И конечно, это остатки того, что росло здесь, пока эрозия не сыграла этим деревьям похоронный марш. А на том берегу ничего нет. Ни одной веточки.

Ворон снова взглянул на соседний остров.

– Ты права! Черт меня побери! В прошлый раз я решил, что это оттого, что тот остров лучше защищен от бурь, но сейчас вижу, что это не так. Пожалуй, там ветры даже сильнее. Итак, перед нами чья-то ферма, сад или что-то вроде этого. – Он вздохнул. – По-моему, пришло время искать хозяев.

Миди резко повернулась и взглянула на море. Но то, что она успела заметить, опять исчезло. И даже отточенные рефлексы матрайхианки не помогли ей успеть разглядеть это.

До того, как Мин принесла с Чанчука образец полетного ранца, пираты даже не подозревали о существовании таких устройств. Упоминания о них не было даже в обширнейших файлах Клейбена, и хотя с по мощью трансмьютеров можно было запросто дублировать имеющийся, Клейбен едва не свихнулся, пытаясь понять принцип его действия. Примирить полетный ранец со своим пониманием физики стало его навязчивой идеей, но ему удалось лишь установить, что в основе его лежит обычный магнетизм, используемый необычным способом.

Но Ворона и его спутников такие проблемы не волновали. Главное – что ранцы работают. Они были довольно тяжелыми, а источником питания для них служил крошечный реактор, заряженный несколькими граммами мурилия. Сам ранец крепился на спине, а панель управления – на груди летателя. Клейбен полагал, что ранцы должны иметь возможность регулировки, потому что магнитное поле каждой планеты имеет свои характеристики, и был, вероятно, прав, но как это сделать, никто не знал, поскольку Мин забыла захватить заодно и руководство по эксплуатации. Впрочем, у Ворона было одно желание: не свалиться невзначай в океан.

Проводя тренировочные полеты над островом, они быстро выяснили, что если на Чанчуке ранец мог поднять человека на несколько километров, то здесь высота ограничивалась тридцатью метрами. Кроме того, ранцы были послушны только при полете в северо-восточном направлении, а во всех остальных случаях приходилось проявлять чудеса эквилибристики. И ужасно мешал ветер; впрочем, ветер дул здесь всегда.

С высоты море казалось темным. То тут, то там мелькали красно-бурые пятна – по-видимому, местная разновидность планктона. Планктон и водоросли покрывали поверхность океана таким плотным слоем, что, вероятно, почти не пропускали свет в глубину, и было странно, что в таких условиях на дне вообще могла существовать какая-то жизнь.

Полет был рискованным, зато коротким. Они приземлялись друг за другом на песчаный берег и тут же становились в боевую позицию с оружием на изготовку. Полетные ранцы, несмотря на их тяжесть, не имело смысла снимать: они обеспечивали возможность в случае чего быстро улизнуть.

Вблизи пляж оказался не столь чистым, каким выглядел на расстоянии. Песок был покрыт огромными клубками спутанных водорослей, но водоросли эти были явно свежими – видимо, их просто не успели убрать, – а никаких обломков и следов разрушительной деятельности штормов и ураганов не наблюдалось вообще.

Мысль о наличии тропы в центре сада блестяще подтвердилась, но уже непосредственно у самого берега они наткнулись на нечто удивительное.

Высокие столбы, вырубленные из целых стволов, были глубоко вбиты в землю по обе стороны широкой тропы. Со столбов на пришельцев смотрели уродливые физиономии. Никто из членов экспедиции никогда не видел ничего подобного, но Ворон со знанием дела принялся изучать технику рисунка.

– Тотемные столбы, так мы их называем, – объяснил он остальным. – Мои соплеменники ими особенно не увлекались, но племена, живущие на северо-западе, делали их частенько. Но, конечно, не так, как эти.

– Это что, какие-то боги? – спросила Хан Ли.

– Нет, – сказал Ворон. – Во всяком случае, мой опыт говорит о другом. Это знаки. Знаки, исполненные смысла, – если, конечно, знаешь, как их читать. Племена считают своим родоначальником какое-нибудь животное – лягушку, орла, черепаху, да мало ли еще кого. Часто такие столбы – это портретная галерея племени. Вождь самолично расставляет их в строгом порядке, отражающем его представление об иерархии племени. Но в данном случае это, видимо, не так. Хотя кто знает… – Он вздохнул и заметил:

– Ну что ж, теперь мы точно знаем, что эта планета обитаема. И жители ее время от времени выходят на сушу. Определить возраст этих тотемов, конечно, сложно, но, принимая во внимание местные погодные условия, я рискнул бы предположить, что они довольно-таки новенькие.

На пути им встретилось еще много тотемов, а потом вдоль тропы начали попадаться огромные кувшины с какой-то вонючей жидкостью. Ворон провел небольшой опыт и убедился в правильности своей догадки: кувшины представляли собой примитивные светильники. Наверняка они зажигались по ночам, но Ворон не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел здесь ночью свет. Дора Паношка вернулась немного назад, потом догнала остальных и объяснила:

– Вы и не могли их увидеть: джунгли очень густые, а дорога делает поворот. Кроме того, между нашим берегом и этим местом находится небольшая возвышенность.

Через пару километров дорога привела их туда, куда стремились попасть все идущие по ней. Среди зарослей вдруг замаячили стены, сложенные из грубого и даже на вид очень тяжелого камня. Вокруг стен стояли статуи с устрашающими лицами, а внутри обнаружилось маленькое чистое озеро, в которое впадал ручеек. Озерцо окружали несколько низких каменных зданий, построенных явно в оборонительных целях. Впадая в озеро, ручеек образовывал небольшой, но красивый водопад, а темно-коричневая скала, откуда он стекал, была настолько гладкой и блестящей, что, казалось, в нее можно смотреться, как в зеркало.

– Обсидиан, – пояснил Ворон. – Вулканическое стекло.

– У нас в Йеллоустоуне есть похожая скала, но не такая гладкая. И без водопада, к сожалению.

Прямо напротив водопада стояла настоящая каменная стена, покрытая изображениями чудовищ. Чудовища отражались в блестящей поверхности, и казалось, что целое племя уродов выглядывает из глубины стекла. Ряды факелов и сосудов с горючей жидкостью были умело расставлены вокруг и во влажном мраке ночи, по всей видимости, должны были производить жуткий эффект.

– Мы злоупотребляем гостеприимством святой земли, – нервно проговорила Миди. – Это наверняка какой-то местный храм или святилище.

– Совершенно согласен, – кивнул Ворон. – Я уже говорил, что каждый тотем представляет собой послание, и очевидно, что все, что нам встретилось, означает одно: "Держитесь отсюда подальше". Одного не могу понять: почему они понаделали столько деревянных стражей и в то же время не удосужились поставить хоть одного живого? И где их чертовы жрецы? Ей-богу, складывается впечатление, что это какая-то археологическая находка.

Дора огляделась по сторонам и, покачав гривой, сказала:

– Я бы очень удивилась, если бы те, кто здесь находился, просто не скрылись при нашем приближении. Например, спрятались в озере.

Мария опустилась на колени, изучая почву.

– Интересная вещь: хотя на этой планете частенько идет дождь, мы до сих пор не видели никаких следов. Я имею в виду, отпечатков ног. Даже на влажной земле. Почему?

Ворон подошел к ней и надолго задумался.

– Гобанифар, – вдруг произнес он. Все удивленно повернулись к нему.

– Гобанифар – существо ночное, так же, как и они. Конечно, он неплохо ориентируется и днем, но прямой солнечный свет ему вреден и ослепляет его. Эти ребята живут в океане, а там всегда царит мрак из-за слоя планктона. Может быть, солнце для них вообще смертельно. Вот они и вылезают лишь по ночам. Но мне непонятно одно: судя по этому святилищу, они дышат воздухом, а значит, должны периодически выныривать на поверхность. Почему же мы их не видим?

– В этом есть смысл, – согласилась Дора– А что касается следов, то если они морские жители, то, может, им просто нечем оставлять их. Я имею в виду, что у них просто может не быть ног.

– Вполне вероятно, – поразмыслив, сказал Ворон. – Если им приходится тащить себя волоком, то ничего удивительного, что они затирают свои следы. Но в таком случае зачем им вообще выходить на сушу? Не проще ли устроить себе святилище хотя бы на отмели?

– Народ Такьи все время живет в море, – заметила Дора. – Но строит пирамиды на прибрежных скалах. А чанчукиане вообще устраивают жилища над водой.

– Возможно, мы просто не в состоянии вообразить местный образ жизни, – предположила Мария. – А может, они не так уж часто и вылезают сюда. Предположим, что этот комплекс используется только для крайне редких и особо торжественных церемоний. Многие религии утверждают, что боги обитают на небесах, но для народа, живущего в глубине океана и способного выйти на поверхность только ночью, таким местом, естественно, будет земля. Неба они почти не видят, а луны здесь вообще нет. Разве я не права?

– Но если они так же хорошо видят в темноте, как Тобанифар, то зачем же им все эти факелы и сосуды с горючей жидкостью? – спросил Ворон и сам же себе ответил:

– Впрочем, не исключено, что огонь для них – просто пережиток культа, реликвия, и не более того. Да. Свет и огонь. Это имеет смысл. – Он подумал еще немного и сказал:

– Теперь мы переходим к самому сложному этапу. Я не знаю, как вам, но мне лично не по душе быть пойманным местными жителями после захода солнца. Надеюсь, конечно, что мы бегаем быстрее их и летать они не умеют, но я сейчас не об этом. Просто хотелось бы каким-то образом вступить с ними в контакт, а для этого прежде всего надо понять, на каких чертей похожи эти люди. Мария внимательно огляделась:

– Сомневаюсь, что они умеют лазить по деревьям, хотя снять кого-то или что-то с дерева, если понадобится, смогут. Ведь они же как-то собирают фрукты и кокосовые орехи? Вот если бы кто-то остался здесь, имея полетный ранец, инфракрасные очки и передатчик… И просидел бы очень-очень тихо целую ночь. Тогда, наверное, мы могли бы начать.

– Отличная идея, – ухмыльнулся Ворон, – но я что-то не замечаю наплыва добровольцев.

– Я могу, – сказала Дора. – Женщины моего народа рожают детей на деревьях. Ворон кивнул:

– Согласен – на сегодня. А кому-то из нас надо смотаться в лагерь за соответствующим снаряжением и вернуться сюда до сумерек. Доре надо еще найти подходящее место, удобно устроиться и замаскироваться. Но, очевидно, свой храм эти ребята посещают не каждую ночь. Возможно, они появляются здесь раз в неделю, а может быть, и раз в месяц. Кто знает?

Он огляделся.

– Хан Ли как нельзя лучше подходит для таких дежурств. Ты можешь долго сохранять неподвижность. Но, честно говоря, ты немного тяжеловата для этих деревьев. Может, Гобанифар подойдет? А что касается остальных – будем дежурить по очереди, пока кому-нибудь не повезет.

Фотографии святилища были переданы на "Гром", но, поскольку в банках данных не нашлось никаких специальных упоминаний о подобного рода тотемах, Айзеку Клейбену было предложено высказать свои соображения.

– Они не североамериканские, это точно, – заявил он. – Порядок их расположения и техника раскраски не сочетаются ни с одной из культур, известных Ворону или Козодою. Когда тотемов так много, они превращаются в обычные статуи. Я думаю, мы должны считать их просто охраной и отбросить эту проблему. Те изображения, что находятся в самом святилище, это, несомненно, божества. Гротескные лица, красные глаза и зубы… По-моему, это какая-то разновидность анимизма, но не такая, как у североамериканских индейцев. Я бы сказал – Полинезия. Возможно – Меланезия. Южная часть Тихого океана. Планировка очень напоминает полинезийскую. Если я прав, значит, у этого общества родоплеменная структура. Боги, естественно, невероятно жестоки, и местный культ наверняка включает в себя ритуальные жертвоприношения.

Козодой скептически покачал головой:

– Девственницы, сбрасываемые в жерло вулкана, и все такое?

– Не совсем так, хотя это довольно древний способ. Вспомните ацтеков и майя. У них жертвами никогда не были девушки – эти культуры ориентированы на мужское начало. Вот самый сильный и красивый юноша – это другое дело. Но никого из нас в жертву не принесут, можете не беспокоиться. Если вы угодите к ним в лапы, с вас просто заживо сдерут кожу, вырвут сердце и другие органы, в которых сосредоточена мана чрага. Правда, вас могут счесть богами, но ненадолго. Древние гавайцы считали богами европейских исследователей только потому, что у них была белая кожа и другие черты лица. Но, естественно, когда один из них порезался или получил синяк, они изменили свое мнение и зарезали исследователей. Эти люди невежественны, но отнюдь не глупы.

Первые девять дежурств не принесли результата. Несколько раз им казалось, что на острове начинается какое-то движение – то ли по направлению к берегу, то ли, наоборот, к озеру, но, возможно, это была лишь игра воображения. Однако Ворон по-прежнему был уверен, что ожидание не напрасно: никто не станет строить такие сооружения, чтобы использовать их всего пару раз в год.

На десятую ночь настала очередь Ворона дежурить. После первой вахты он возненавидел это занятие и очень надеялся, что кому-нибудь повезет раньше, чем опять придет его очередь. В ту ночь разыгрался сильный шторм, и он всю ночь изо всех сил цеплялся за ветки, чтобы его не унесло в море. Но в этот раз ночь выдалась относительно тихая, если не считать обычного ветра. Сквозь редкие просветы в облаках мерцали звезды.

Через два с половиной часа после захода солнца наступила полная тьма, и в этой тьме началось какое-то движение.

Сначала он услышал их – странные, словно скользящие, прерывистые звуки.

Шуршание… Пауза… Шуршание… Пауза… Равномерные, ритмичные звуки. И производил их явно не один объект, а много, которые начинали движение и останавливались почти одновременно.

Вдоль дороги зажглись кувшины-светильники.

Ворон снял очки ночного видения, от которых теперь уже не было толку. По крайней мере эти существа сами себя освещают. Он ждал, изнывая от нетерпения, и наконец увидел их. В первую очередь его поразило то, о чем в принципе можно было догадаться заранее: они были того же темного, густо-красного цвета, что и планктон. Они жили в нем, ели его, умирали в нем. Они были внутри него, и он был у них внутри. Именно поэтому местных жителей было совершенно невозможно различить на поверхности воды.

Ниже пояса у них был широкий и плоский хвост, но ни волос, ни чешуи Ворон не увидел. Впрочем, и гладкая на вид кожа казалась грубее любой шкуры. Они с трудом перетаскивали свои тела через обломки камней и неровности почвы и, поглощенные этим занятием, не замечали ничего вокруг.

Конечностей у них было только две – толстые, на вид очень сильные, снабженные перепонками между пальцев, они выходили из туловища вбок и могли вращаться в суставах, как у ящерицы. В данный момент они использовались в качестве ног, но, несомненно, в принципе это были руки, и очень ловкие, судя по раскраске тотемов. Когда процессия достигала очередного сосуда с горючей смесью, кто-нибудь из ее участников останавливался и, опираясь на хвост, выпрямился гибким и сильным движением, а освободившимися руками доставал из глубокой кожистой складки на шее два непонятных предмета, ударял ими друг о друга и бросал в кувшин, отчего там моментально вспыхивало пламя.

На животе у обитателей этой планеты Ворон разглядел какие-то узоры. Поначалу он решил, что они естественного происхождения, но, приглядевшись, понял, что ошибался: узоры были слишком правильные, слишком сложные и слишком отличались у разных участников церемонии, чтобы служить неким дополнением к основной окраске. Скорее всего это был ритуальный орнамент или символ положения в обществе.

Лица местных жителей были поистине незабываемы. Толстые, как у пресмыкающихся, вместо носа – костистый выступ, широкий змеиный рот с острыми зубами и огромные, глубоко посаженные глаза. Глаза были желтыми, и в них, как в кошачьих, можно было увидеть собственное отражение. Лица были усеяны костяными пластинами, которые придавали им постоянное нелепое страдальческое выражение. Вместо ушей по обеим сторонам головы располагались крошечные отверстия, как у китообразных.

Ворон невольно поежился. Эти существа казались ожившим воплощением самых страшных кошмаров. Лучших стражей для самого важного кольца и представить нельзя.

Они, несомненно, переговаривались друг с другом сериями отрывистых горловых звуков – словно кто-то прокручивал запись голоса человека, пораженного инфарктом, – а когда они проходили прямо под деревом, Ворон услышал их тяжелое дыхание. Оно напоминало звуки, издаваемые паровым двигателем во время работы. Видимо, под водой они дышали с помощью жабр, а легкие у них, вероятно, были уже в рудиментарном состоянии.

Они были вооружены: несколько существ несли оружие в притороченных к туловищу чехлах, и Ворону стало неуютно при мысли, что они могут вдруг остановиться, вытащить оружие, встать вертикально, прицелиться и выстрелить. Он не сомневался, что они в состоянии это проделать очень быстро. Вдруг Ворону ужасно захотелось чихнуть, и лишь невероятным усилием воли он сдержался.

Наконец процессия вошла внутрь святилища, и Ворон позволил себе хлебнуть немного из фляги и слегка перевел дух. Дорога опустела.

Вся активная деятельность происходила в святилище, и Ворон с трудом поборол искушение включить летательный ранец и улететь прочь из этого ужасного места. И остановило его не то, что в темноте легко ошибиться в выборе направления. Его личные чувства не имели никакого значения: он должен выполнить свою задачу – наблюдать и ждать.

Примерно в полночь по местному времени на дороге показалась небольшая группа существ в сопровождении стражников. Руководитель процессии был огромен и выглядел раз в десять ужаснее, чем остальные. У него не было оружия, зато на нем было что-то вроде плаща, украшенного искусным орнаментом, а также множество золотых цепочек и других побрякушек. Скорее всего этот тип являлся представителем высших слоев общества на этой планете.

Члены его свиты тоже сильно различались между собой. Среди них попадались особи поменьше и более гладкие, чем другие. Их лица были мягче и не такие костистые, но все равно ужасные, на взгляд Ворона. Две костяные пластины, начинаясь от надбровных дуг, окружали голову и, соединяясь на затылке, переходили в широкий гребень, который к талии постепенно сужался.

Очевидно, это были прекрасные дамы, если, конечно, ваш идеал красоты – это игуана с хвостом дельфина. Ворон терялся в догадках, как они умудряются рожать детей и вскармливать их. Он очень старался, но не мог разглядеть среди костяных пластин и выступов ничего, мало-мальски напоминающего грудь.

Под протяжные звуки – видимо, местные песнопения – процессия приблизилась к святилищу. Когда вождь вошел внутрь, оттуда послышалась негромкая барабанная дробь и звуки горна. Ворон подумал, что его предположения о рудиментальных легких не совсем соответствуют истине. Женщины устремились в святилище вслед за вождем, чем Ворон был несказанно удивлен. Похоже, выводы Клейбена тоже оказались неверны: в тихоокеанских культурах женщинам запрещено даже наступать на следы предводителя, не говоря уже о том, чтобы входить в святилище.

Процессия скрылась в храме, но несколько воинов, остались снаружи. Они сидели среди пылающих кувшинов, похожие на каких-то змеиных богов. У них были копья и луки, и Ворон затаился, не имея ни малейшего желания испытать на себе их умение обращаться с оружием.

Хотя увидеть то, что происходит внутри, было невозможно, оставшиеся воины, несомненно, наслаждались. Они с явным восторгом прислушивались к нарастающей дроби барабанов, и Ворон даже на мгновение удивился, что не слышал этого шума раньше. Но он быстро сообразил, что этот остров далеко от лагеря, а густая растительность сильно приглушает все звуки.

Когда до рассвета оставалось два часа, участники церемонии начали поспешно выходить из святилища и собираться в кучку как раз под тем деревом, где устроился Ворон. Понимая, что численное преимущество на их стороне, он боялся сделать лишнее движение, чтобы его не обнаружили.

Когда вернулся вождь со своей свитой, стражники начали гасить кувшины, и Ворон понял, что девушки собираются остаться. Вместе с ними остались и несколько вооруженных воинов. Отступление грозило превратиться в серьезную проблему. Конечно, Ворон рассчитывал, что при свете дня они видят гораздо хуже, и, разумеется, у него был пистолет, но, применив его, было бы странно надеяться на успешное продолжение знакомства.

В распоряжении у пиратов оставалось не больше десяти дней – полковник Чи, разумеется, не станет сидеть сложа руки. Наблюдая за воинами. Ворон чувствовал растущее отвращение к этим существам и подумал, что ничуть не удивится, если шлем ментоскопа не налезет на эти бесформенные ящероподобные головы. Может, лучше вообще с ними не связываться? Эти ребята явно не принадлежали к тем, с кем стоит водить компанию.

Когда солнце поднялось уже высоко, Ворон наконец почувствовал себя в относительной безопасности. Правда, стражи с лягушачьими лицами никуда не ушли. Вместо этого они принесли воду в больших флягах, вылили эту воду на землю около своего наблюдательного пункта в густой тени деревьев, а дальше Ворон имел удовольствие наблюдать, как они легли на животы и стали зарываться в грязь до тех пор, пока на поверхности не остались видны одни лишь дырочки ноздрей. Это было удивительное зрелище, и Ворон надеялся лишь, что эти места для отдыха подготовлены заранее. Ему не хотелось думать, что они способны организовать себе такое убежище в любом месте, где есть грязь.

Он включил летательный ранец, и; взмыв вертикально вверх, начал выбираться с территории святилища. В этот момент его мог увидеть любой, но он сумел быстро развернуться и полетел в открытое море, надеясь, что они все равно не успеют как следует его разглядеть. То и дело ему мерещились темно-красные головы, высовывающиеся из воды, но Ворон утешал себя тем, что это всего лишь оптический обман – следствие тревоги и усталости.

В лагере с нетерпением ждали его возвращения. Ворон запаздывал, но сигнала тревоги не подавал, и эти два факта говорили о том, что он нашел что-то важное. Приземлившись, Ворон сложил записи под тент, буркнул, чтобы немедленно просмотрели, и рухнул без сил.

Ему снились монстры с мордами ящериц. Они толпились вокруг и смотрели на него своими кошачьими глазами. Потом ему приснилось, что они преследуют его на дороге, а он почему-то передвигается так же, как они, но значительно быстрее. Он дополз до берега моря, которое вопреки реальности не волновалось и не бушевало, а было гладкое и прозрачное, словно из стекла. Из воды на него уставилось лицо демона – его собственное.

Вдруг его толкнул кто-то, стоящий рядом. Ноги у него были человеческие. Ворон поднял голову и увидел Арнольда Нейджи, он смотрел на него сверху вниз, и лицо его выражало откровенное сожаление. "Ты готов заплатить последнюю цену?" – спросил его Нейджи, и вопрос эхом отдался в его мозгу.

Он проснулся. По лицу ручьями струился пот, но не жара была тому причиной. Кошмар казался настолько реальным, живым и пугающим, что Ворон долго не мог прийти в себя. Пошатываясь, он вышел из палатки и увидел, что уже почти стемнело. Он нашел оставленные для него пиво и пирожки.

Дора Паношка, услышав его шаги, вышла из палатки связистов.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она. – Тебе что-то.., снилось? Ворон поежился.

– Кошмары… Ты видела снимки? Она кивнула:

– Мы уже отослали всю информацию на "Гром". Такья согласна, что выглядят они ужасно, но считает, что они способны очень быстро плавать, и если у них есть жабры, то в воде эти существа – грозные и неуязвимые хищники. Они выглядят как вырезанные из коралла и при этом гибки и пластичны, как змеи.

– Да, конечно. Не спорю, в своем роде они довольно красивы. Но это ужасное выражение, застыв-, шее на их лицах… Глаза, способ движения – это просто чудовища, Дора, по любым человеческим меркам. Внутри, не снаружи. И можешь поспорить на свой корабль, что если кольцо действительно у них, то хранят они его не в комфортабельных наземных храмах. Оно где-то в глубине темных вод.

– Я знаю. Но в любом случае они обладают речью, это разновидность одного из полинезийских диалектов. Их звуки кажутся очень странными только потому, что издаются не с помощью привычного нам голосового аппарата и вмещают более широкий диапазон частот, чем способно услышать наше ухо. Он очень сложен, и они используют его возможности не в полной мере, хотя знают достаточно, чтобы идентифицировать его происхождение. Само по себе количество фонем невелико, зато какое богатство интонаций!

Многие языки используют интонации – иногда две или три, но в данном случае количество тонов измеряется сотнями.

Ворон присвистнул.

– Значит, нам предстоят интереснейшие переговоры. Я думаю, нужно захватить парочку этих существ, отправить на "Гром", провести сканирование мозга, проанализировать их язык и культуру, чтобы понять, с чем в действительности нам предстоит иметь дело. Но хотелось бы мне знать, каким образом можно быстро и аккуратно их поймать. Здесь приходится полагаться лишь на удачу. Но если у них нет никаких Центров, никакого императора, главного священника, или Большого Ящера, значит, любой вождь может носить кольцо. Любой – и все они вооружены. Каждого начальника сопровождает охрана. Но на планете нет крупных хищников, и единственная причина, которая заставляет их брать с собой охрану, вооруженную луками и копьями, – необходимость обороняться от себе подобных. Скорее всего эти ребята регулярно воюют друг с другом. В таком случае даже найти кого-нибудь, кто знает того, кто когда-нибудь слышал, что где-то у кого-то есть кольцо, обещает стать сложнейшей проблемой. А это – единственный способ выяснить, кто из очаровательных обитателей этой планеты является владельцем кольца.

Дора кивнула:

– Я понимаю. – Это все очень мило, особенно если учесть, что кому-то из нас придется трансмутироваться в этих существ.

Первый этап по крайней мере оказался проще, чем они думали. На "Громе" предположили, что поскольку днем охранники мирно спят, то Ворон совершенно прав, предполагая, что их назначение – отражать атаки других племен. Но действовать при дневном свете равно тяжело как для защитников, так и для атакующих, и значит, велика вероятность, что стражники просто проспят до вечера, тем более что сейчас один из тех редких на этой планете дней, когда на небе почти нет облаков и солнце светит вовсю.

Ворон выбрал Хан Ли из-за ее физической силы и Марию, чьи великолепные рефлексы матрайхианки могли здорово пригодиться. Прихватив с собой еще парочку летательных ранцев, они взлетели и легко нашли двух спящих охранников. Быстрое медицинское сканирование показало, что, несмотря на ужасный облик, основы человеческой анатомии у них сохранились: мозг был в голове; позвоночник, сердце и другие органы тоже располагались в привычных местах. Легкие у них оказались намного меньше, чем ожидалось, и имели необычную форму, но в этом нет ничего удивительного. Зато парализующие лучи подействовали на соответствующие зоны головного мозга, а затем их действие распространилось на весь организм – точно так же, как это случилось бы с любым человеком, и это была приятная неожиданность.

После медицинского сканирования Ворон перешел к следующей стадии операции. Предстояло извлечь ничего не подозревающего охранника из грязи. Это оказалось сложной, неприятной и тяжелой работой, но в конце концов им удалось аккуратно вытащить его, надеть на него ранец, включить его, а потом развернуть безобразное создание и направить его к лагерю. "Молния" зависла прямо над лагерем, чтобы принять на борт неподвижное тело. Его поместили в контейнер с морской водой из родного океана и положили рядом полное снаряжение спящего воина. Применить наркоз и лекарства они не решились, ибо не были уверены, что это не причинит вред пленнику. Потом они вернулись за вторым.

На "Громе" всегда стремились иметь для исследования как минимум двух обитателей чужой планеты, потому что один легко мог оказаться не типичным представителем, и в этом случае второй необходим для сравнения и контроля. Звездный Орел хотел бы получить еще и женскую особь, но для этого надо было заходить в святилище, а на такой риск Ворон пойти не мог. Внутри вполне могла оказаться сигнализация и ловушки. На данный момент лучше довольствоваться тем, что есть, тем более что все могло бы оказаться гораздо сложнее, если бы аборигены установили круглосуточное дежурство у святилища, и никто не может сказать, что придет им в голову, когда, проснувшись, они обнаружат, что двое воинов исчезли. Даже если они и не проявят особого интереса сейчас, то рано или поздно поиски все равно начнутся и вполне могут достигнуть того острова, где расположились лагерем пираты. У большого вождя могут возникнуть самые неожиданные идеи.