"Горячая шестерка" - читать интересную книгу автора (Иванович Джанет)

Глава 5

– А я думала, ты кофе не пьешь, – сказала я Рейнджеру. – Ведь, если мне не изменяет память, тело твое – храм и все такое прочее...

Он отпил еще глоток кофе.

– Это всего лишь маскировка. Подходит к моей стрижке.

– Ты потом станешь отращивать волосы?

– Возможно.

– И тогда перестанешь пить кофе?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – заметил Рейнджер.

– Просто хочу разобраться.

Он свободно развалился в кресле, вытянув длинные ноги и положив руки на подлокотники, и не сводил с меня глаз. Поставил чашку на кофейный столик, поднялся с кресла и остановился около дивана. Наклонился и легонько поцеловал меня в губы.

– Пусть некоторые вещи так и останутся тайной, – сказал он и направился к двери.

– Эй, подожди минуту, – заторопилась я. – Мне продолжать следить за Ганнибалом?

– А ты можешь делать это так, чтобы он тебя не пристрелил?

Я скорчила рожу в темноте.

– Вижу, – сказал он.

– Морелли хочет с тобой поговорить.

– Я позвоню ему завтра. Может быть.

Входная дверь открылась и щелкнула, закрываясь. Рейнджер ушел. Я протопала к двери и заглянула в «глазок». Рейнджера нигде не было. Я снова набросила дверную цепочку и вернулась на диван. Взбила подушку и забралась под одеяло.

И стала думать о поцелуе. Как я должна его воспринимать? Дружеский, сказала я себе. Это был дружеский поцелуй. Никакого языка. Без лапанья. Без скрипа зубов от неконтролируемой страсти. Дружеский поцелуй. Вот только дружеским он мне не показался, он показался мне... сексуальным.

Черт!

– Что бы ты хотела на завтрак? – спросила бабушка. – Как насчет вкусной теплой овсянки? Моя бы воля, я бы доела пирог.

– Ладно, – сказала я, – каша подойдет.

Едва я успела налить себе кофе, как раздался стук в дверь. Я открыла, и в квартиру ворвалось что-то большое и оранжевое.

– Милостивый боже! – удивилась я. – Это еще что такое?

– Золотистый ретривер, – пояснил Саймон. – В целом.

– Не великоват ли он для золотистого ретривера?

Саймон втащил в прихожую пятидесятифунтовый мешок еды для собак.

– Я купил его за фунт, и они мне сказали – золотистый ретривер.

– Ты же говорил, что собака маленькая.

– Я соврал. Подай на меня в суд.

Пес рванул на кухню, сунул нос в бабушкин пах и шумно потянул носом.

– Надо же, – заметила бабушка. – Похоже, мои новые духи делают свое дело. Надо будет испробовать их на собрании в Ассоциации пенсионеров.

Саймон оттащил пса от бабушки и протянул мне большой бумажный пакет.

– Здесь его вещи. Две миски, лакомства, игрушка для жевания, щетка и приспособление для сбора какашек.

– Приспособление? Послушай, подожди...

– Я побежал, – сказал Саймон, – а то опоздаю на самолет.

– Как его зовут? – крикнула я ему вслед.

– Боб.

– Надо же, – глубокомысленно заметила бабушка. – Собаку зовут Боб!

Я налила Бобу в миску воды и поставила на пол в кухне.

– Он пробудет здесь только пару дней, – сказала я. – Саймон заберет его в воскресенье.

Бабушка оглядела мешок с собачьим кормом.

– Что-то великоват мешочек на два дня.

– Может, он много ест.

– Если он съест все за два дня, тебе никакое приспособление не понадобится, – заметила бабушка. – Тут потребуется лопата.

Я отстегнула поводок и повесила его на крючок в прихожей.

– Ну, что же, Боб, – сказала я, – все будет нормально. Мне всегда хотелось иметь золотистого ретривера.

Боб замахал хвостом, переводя взгляд с меня на бабушку.

Бабушка положила нам всем овсянки. Мы взяли свои тарелки и пошли к столу, Боб же остался есть свою порцию на кухне. Когда мы с бабушкой туда вернулись, миска была пуста. Как и картонная коробка, в которой лежал пирог.

– Наверное, Боб любит сладкое, – сделала вывод бабушка.

Я погрозила ему пальцем.

– Это невежливо. К тому же ты растолстеешь.

Боб завилял хвостом.

– Похоже, он не слишком умный, – предположила бабушка.

Достаточно умный, чтобы слопать пирог.

У бабушки на девять часов был назначен урок вождения.

– Меня, скорее всего, весь день не будет, – сообщила она. – Так что не волнуйся. После урока я собираюсь в магазин с Луизой Грибер. Потом мы хотели посмотреть еще несколько квартир. Если хочешь, я могу заехать и купить фарша. Я хотела на ужин сделать биточки.

Я почувствовала угрызения совести. Бабушка взяла на себя всю готовку.

– Моя очередь, – сказала я. – Я сделаю биточки.

– Не знала, что ты умеешь готовить.

– Что ты, – воскликнула я, – я умею готовить кучу блюд. – Чистое вранье! Я совсем не умею готовить.

Я дала Бобу лакомство из пакета, и мы с бабушкой вышли из квартиры. Не успели мы пройти через холл, как бабуля остановилась.

– Что это за звук? – спросила она.

Мы прислушались. С другой стороны двери завывал Боб.

Миссис Карватт, моя соседка, высунула голову.

– Что это за звук?

– Это Боб, – пояснила бабушка. – Он не любит оставаться дома один.

Через десять минут я была уже в пути, Боб сидел рядом, высунув в окно голову, только уши хлопали на ветру.

– Вот это да, – заметила Лула, когда мы вошли в офис. – И кто это?

– Его зовут Боб. Я временно в собачьих няньках.

– Да? И что это за порода?

– Золотистый ретривер.

– У него такой вид, будто он пересидел под феном.

Я слегка пригладила псу шерсть.

– Он высовывал голову в окно.

– Тогда понятно, – заметила Лула.

Я отпустила Боба с поводка, он подбежал к Луле и проделал свой трюк с обнюхиванием паха.

– Эй, – сказала Лула, – отойди, а то оставишь отпечатки своего носа на моих новых штанах. – Она погладила Боба по голове. – Если он будет продолжать в том же духе, мы можем отправить его работать на улицу.

Я воспользовалась телефоном Конни, чтобы позвонить своей подруге Мэрилин Траро, работавшей в полиции.

– Мне надо проверить один номерной знак, – сказала я. – У тебя есть время?

– Ты шутишь? Тут человек сорок в очереди стоят. Они видят, что я говорю по телефону, и вот-вот устроят бунт. – Она сменила тон. – Это для какого-то дела? Об убийстве или еще что?

– Это может быть связано с делом Рамоса.

– Ты мне лапшу на уши не вешаешь? Вот клево!

Я продиктовала ей номер.

– Не вешай трубку, – сказала она. Послышалось кликанье компьютерных клавиш и затем голос Мэрилин: – Номер принадлежит Терри Джилман. Разве она не работает на Вито Гризолли?

На мгновение я потеряла дар речи. После Джойс Барнхардт я ненавижу Терри Джилман больше всех на свете. Она, мягко выражаясь, бегала за Джо в школе, и у меня было такое чувство, что она не прочь возобновить взаимоотношения. Сейчас Терри работала на своего дядю Вито Гризолли, что несколько мешало развитию ее отношений с Джо, поскольку Джо трудился над искоренением преступности, тогда как Вито занимался прямо противоположным – плодил преступников.

– Ого, – сказала Лула. – Меня слух не подвел? Ты действительно суешь свой длинный толстый нос в дело Рамоса?

– Понимаешь, я совершенно случайно...

Глаза Лулы расширились.

– Ты работаешь на Рейнджера!

Из кабинета высунулась голова Винни.

– Это правда? Ты работаешь на Рейнджера?

– Нет, это неправда. Здесь нет ни капли правды. – Какого черта – раз соврал, два соврал, какая разница?

Входная дверь с шумом распахнулась, и в приемную влетела Джойс Барнхардт.

Лула, Конни и я бросились брать Боба на поводок.

– Тупая сучка! – орала Джойс. – Ты послала меня черт знает куда. У Рейнджера нет сестры, работающей на фабрике верхней одежды.

– Может, она уволилась? – предположила я.

– Ну да, – вступилась за меня Лула, – люди все время меняют работу.

Джойс опустила глаза и заметила Боба.

– А это еще что такое?

– Собака, – сказала я, подтягивая поводок.

– Почему это у нее шерсть дыбом?

И это из уст женщины, которая прибавляет себе пять дюймов роста с помощью щетки.

– Если забыть об этой поездке впустую, – сказала Лула, – то как твои дела с поимкой Рейнджера? Ты его уже выследила?

– Еще нет, но подбираюсь.

– Я думаю, ты врешь, – сказала Лула. – Я думаю, у тебя ничего нет.

– А я думаю, что у тебя нет талии, – парировала Джойс.

Лула наклонилась к Бобу.

– Если я сейчас швырну палку, ты мне ее принесешь?

Боб завилял хвостом.

– Позже. – Я покрепче ухватилась за поводок.

Винни снова высунулся из кабинета.

– Что здесь происходит? Я своих собственных мыслей не слышу.

Лула, Конни и я переглянулись и прикусили нижние губы.

– Винни! – заворковала Джойс, направляя на него свой внушительный бюст. – Хорошо выглядишь, Винни.

– Ну да, ты тоже неплохо выглядишь, – сказал Винни. – Что здесь делает эта собака со странной шерстью?

– Я ее нянчу, – пояснила я.

– Надеюсь, тебе за это хорошо платят. Такое впечатление, что он пережил крушение поезда.

Я почесала Боба за ухом.

– А мне он кажется забавным. – В доисторическом смысле.

– Ну, так что здесь происходит? – спросила Джойс. – Для меня есть что-нибудь новое?

Винни немного подумал, перевел взгляд с Лулы на Конни и удалился в свой кабинет.

– Ничего нового, – сообщила Конни.

Джойс прищурилась, глядя на закрытую дверь кабинета.

– Трус паршивый.

Винни открыл дверь и уставился на нее.

– Да, я про тебя, – подтвердила Джойс.

Винни снова втянул голову в комнату, захлопнул дверь и с грохотом запер ее на замок.

– Одноклеточный, – заявила Джойс, сделав неприличный жест. Повернулась на своих огромных каблуках и вынесла свой зад из дверей.

Мы все закатили глаза.

– Что теперь? – спросила Лула. – Вы с Бобом уже решили, что будете сегодня делать?

– Ну, сама знаешь... немного здесь, немного там.

Снова распахнулась дверь кабинета.

– А как насчет немного Морриса Мансона? – заорал он. – У меня тут не благотворительная лавочка.

– Этот Мансон – псих, – тоже заорала я. – Он пытался меня поджечь!

Винни уперся руками в бедра.

– К чему ты ведешь?

– Ладно, пусть, – сказала я. – Я поеду за Моррисом Мансоном. А вдруг он меня переедет? Или подожжет? Или разобьет мне голову монтировкой? Это моя работа, так? Вот я и отправляюсь выполнять свою работу.

– Вот это я понимаю, – сказал Винни.

– Стой-ка, – вмешалась Лула. – Я этого ни за что не хочу пропустить. Поеду с тобой.

Она сунула руки в рукава куртки и схватила сумку, такую огромную, что там вполне мог поместиться обрез.

– Хорошо, – согласилась я, подозрительно разглядывая сумку. – Что у тебя там?

– «Тех-9».

Боевое оружие для городских условий.

– Разрешение у тебя есть?

– Повтори еще раз.

– Считай меня сумасшедшей, но мне будет спокойнее, если ты оставишь свой «тех-9» здесь.

– Ну вот, всегда ты все испортишь, – пожаловалась Лула.

– Отдай его мне, – предложила Конни, – я его использую как пресс-папье.

– Ха, – возмутилась Лула.

Я открыла дверь, и Боб радостно выскочил на улицу. Он остановился около «Бьюика», виляя хвостом и блестя глазами.

– Смотри, какой умный пес, – сказала я Луле. – Он узнает мою машину, хотя ездил в ней всего один раз.

– А что случилось с «Роллсвагеном»?

– Вернула дилеру.

Солнце уже поднялось довольно высоко, съедая утренний туман и согревая Трентон. В центр города стекались чиновники и работники магазинов. Школьные автобусы вернулись на стоянку в ожидании окончания школьного дня. Домашние хозяйки в Бурге возились у своих плит. А моя приятельница Мэрилин Траро в своем полицейском участке приканчивала уже третью чашку кофе без кофеина и раздумывала, не добавить ли еще антиникотиновую наклейку к той, что она уже носила на руке, и как бы было здорово придушить человека, стоящего к ней в очереди следующим.

Лула, я и Боб думали о своем, пока ехали по Гамильтон-авеню к пуговичной фабрике. В уме я перебирала, что у меня есть из оружия. Шоковый пистолет – в левом кармане. Перечный баллончик – в правом кармане. Наручники прицеплены к поясу моих джинсов сзади. Пистолет – дома в банке с печеньем. Отвага – дома, вместе с пистолетом.

– Не знаю, как ты, – сказала Лула, когда мы подъехали к дому Мансона, – но я не собираюсь сегодня гореть ярким пламенем. Предлагаю выбить у этого парня дверь и связать его, прежде чем он успеет что-то поджечь.

– Разумеется, – сразу согласилась я. Почему бы не согласиться, ведь я по прошлому опыту знала, что ни одна из нас не способна выбить дверь. Но можно поговорить, пока мы сворачиваем за угол и сидим в запертой машине.

Я объехала дом сзади и заглянула в окно гаража. Машины нет. Вот это скверно. Скорее всего, Мансона нет дома.

– Нет машины, – сообщила я Луле.

– Хм, – ответила Лула.

Мы объехали квартал, остановились и постучали в парадную дверь Мансона. Никакого ответа. Заглянули в окна по фасаду. Никого.

– Может, он прячется под кроватью, – заметила Лула. – Может, все же стоит выбить дверь.

Я отступила в сторону и сделала широкий жест рукой.

– После вас.

– Нет уж, – возразила Лула. – После вас.

– Нет-нет, я настаиваю.

– Черта с два ты настаиваешь. Это я настаиваю.

– Ладно, – сказала я. – Давай смотреть правде в лицо. Никто из нас не собирается выбивать эту дверь.

– Я бы смогла, – возразила Лула. – Только я сегодня не в настроении.

– Все верно.

– Ты действительно считаешь, что я не могу причинить серьезный вред этой двери?

– Именно это я и хотела сказать.

Открылась дверь соседнего дома, и оттуда выглянула пожилая женщина.

– Что происходит?

– Нам нужен Моррис Мансон, – объяснила я.

– Его нет дома.

– В самом деле? Откуда вы знаете? – спросила Лула. – Как вы можете быть уверены, что он не прячется под кроватью?

– Я была во дворе, когда он уезжал. Собаку выпускала. Видела, что он был с саквояжем. Сказал, что его некоторое время не будет. Что до меня, так пусть бы вообще сгинул. Он псих ненормальный. Его арестовали за убийство жены, а какой-то идиот-судья выпустил его под залог. Можете себе представить?

– С трудом, – заметила Лула.

Женщина оглядела нас.

– Наверное, вы его друзья.

– Не совсем, – сказала я. – Мы работаем на агента, который предоставил Мансону залог. – Я протянула ей свою визитку. – Я была бы очень признательна, если бы вы позвонили, когда он вернется.

– Обязательно, – пообещала женщина, – только кажется мне, что нескоро он вернется.

Боб терпеливо ждал в машине и очень обрадовался, когда мы открыли дверцы и сели.

– Возможно, Бобу хочется позавтракать, – сказала Лула.

– Боб уже завтракал.

– Ладно, перефразируем. Возможно, Луле хочется позавтракать.

– Ты имеешь в виду что-то конкретное?

– Я не возражала бы против яичницы. И молочного коктейля. И жареной картошки фри.

Я завела «Бьюик» и поехала к придорожному «Макдоналдсу».

– Как дела? – спросил мальчишка в окошке. – Все еще ищете работу?

– Раздумываю.

Мы набрали всякой всячины по три порции, рассчитались и припарковались с краю, чтобы спокойно поесть, не выходя из машины, и придумать, что делать дальше. Боб заглотил яичницу и картошку одним махом, вылизал коктейль и с тоской взглянул в окно.

– Думаю, Бобу нужно поразмять ноги, – заметила Лула.

Я открыла дверь и выпустила собаку.

– Не уходи далеко.

Боб выпрыгнул и принялся бегать кругами, время от времени нюхая асфальт.

– Что это он делает? – поинтересовалась Лула. – Почему он бегает кругами? Почему он... это уже плохо. У меня впечатление, что он собирается наложить большую кучу в центре площадки. Мама родная! Ты только взгляни! Да это целая гора дерьма.

Боб вернулся к машине и сел, виляя хвостом и ожидая, когда его пустят назад.

Я впустила его, а мы с Лулой как можно ниже сползли на сиденьях.

– Думаешь, кто-нибудь видел? – спросила я Лулу.

– Думаю, все видели.

– Черт! – сказала я. – У меня нет с собой приспособления.

– Да какое приспособление к чертям! Я бы близко не подошла без скафандра и бульдозера.

– Но нельзя же так оставить.

– Может, проехаться по куче? – предложила Лула. – Ну, чтоб плоская была.

Я завела машину, отъехала немного назад и нацелилась на кучу.

– Лучше закроем сначала окна, – предложила я.

– Готово, – ответила Лула.

Я нажала на газ, и машина рванулась вперед.

Плюх!

Мы опустили окна и оглянулись.

– Как ты думаешь, может, еще разок проехать?

– Не помешает, – согласилась Лула. – А на твоем месте я бы забыла о работе здесь.

Мне хотелось еще раз проверить дом Ганнибала, но в то же время не хотелось вовлекать Лулу в мои дела с Рейнджером, поэтому я ей соврала, что у меня есть дела, и направилась к офису. На перекрестке я остановилась, и тут же сзади подкатила черная машина – «Таун-Кар».

Из нее выбрался Митчелл и сунул голову в мое окно.

– Все еще ездишь на старом «Бьюике», – заметил он. – Ставишь свой собственный рекорд. А что это за собака и кто эта крупная девица с тобой?

Лула оглядела Митчелла с подозрением.

– Все в порядке, – успокоила я ее, – я его знаю.

– Сама вижу, – сказала Лула. – Мне что, пристрелить его или не надо?

– Может быть, позже.

– Ха, – сказала Лула. Она с трудом выбралась из машины и направилась в офис.

– Ну? – спросил Митчелл.

– Ну, ничего.

– Весьма огорчительно.

– Значит, ты не любишь Александра Рамоса?

– Давай скажем так: мы в разных командах.

– Нелегко ему, наверное, сейчас, горюет о сыне.

– О таком сыне и горевать нечего, – заявил Митчелл. – Гребаный неудачник. Долбаный наркоман.

– А Ганнибал? Он тоже на наркотиках?

– Не, только не Ганнибал. Этот – настоящая акула. Александр Рамос неправильно выбрал для него имя. Его следовало бы назвать Челюсти.

– Ну, мне пора, – сказала я. – Дела-делишки. Встретиться кое с кем надо.

– Нам с тряпичноголовым сегодня нечего делать, так что мы, пожалуй, поездим за тобой.

– Вам что, больше нечем заняться?

Митчелл улыбнулся.

– И я не хочу, чтобы вы за мной ездили.

Он еще раз улыбнулся.

Я посмотрела на машины, проезжающие по Гамильтон-стрит, и заметила голубую тачку. Похоже на «Краун Викторию». А за рулем вроде Моррис Мансон.

– Господи! – завопила я, когда Мансон переехал осевую и нацелился на меня.

– Черт! – воскликнул Митчелл, запаниковал и запрыгал на месте подобно большому ученому медведю.

Мансон в последнюю секунду свернул, чтобы не зацепить Митчелла, и врезался в «Таун-Кар». На мгновение показалось, что они соединились навеки, но тут раздался рев мотора. «Краун-Виктория» отпрыгнула назад на пару футов и умчалась, громыхая наполовину отвалившимся бампером.

Мы с Митчеллом рванулись к «Таун-Кар» и взглянули на Хабиба.

– Ради всего святого, что это было? – прокричал Хабиб.

Левое крыло и дверца машины были вмяты так, что почти касались руля, крыша провалилась. С Хабибом вроде все было в порядке, но «Таун-Кар» явно не двинется с места, пока кто-нибудь ломом не отдерет крыло от руля. Не повезло ребяткам. А мне как раз наоборот. Хабиб и Митчелл какое-то время не смогут меня преследовать.

– Это сумасшедший, – сказал Хабиб. – Я видеть его глаза. Он сумасшедший. Ты записать его номер?

– Все произошло слишком быстро, – объяснил Митчелл. – К тому же он пер прямо на меня. Я думал, черт, я думал...

– Ты перепугался, как баба, – заявил Хабиб.

– Да, – подтвердила я, – как дочь свиньи.

Передо мной стояла дилемма. Мне до смерти хотелось сказать им, кто сидел за рулем машины. Если они прикончат Мансона, то мне больше не придется иметь с ним дело. Никаких горящих рубашек. Никаких маньяков с монтировкой. К сожалению, я буду до какой-то степени виновницей его смерти, и мне это не грело душу. Лучше пусть с ним разбирается суд.

– Надо позвонить в полицию, – посоветовала я. – Я бы подождала и помогла, но вы сами знаете, как бывает.

– Знаем, – мрачно подтвердил Митчелл. – Дела-делишки. С людьми надо встретиться.

Был уже почти полдень, когда мы с Бобом проехали мимо дома Ганнибала. Я припарковалась на углу и позвонила Рейнджеру, чтобы сообщить его автоответчику, что у меня есть новости. Потом я долго жевала нижнюю губу, набираясь смелости выйти из машины и взглянуть поближе на дом Ганнибала.

Подумаешь, большое дело, уговаривала я себя. Посмотреть на дом. Там все тихо и спокойно. Я схватила Боба за поводок и поволокла его по велосипедной дорожке, проходящей за домами. Дойдя до двора Ганнибала, я остановилась и прислушалась. Тишина. К тому же Бобу явно было скучно. Если бы кто-нибудь находился с другой стороны стены, он бы почувствовал, верно? Я пригляделась к стене. Страшновато. Особенно если вспомнить, что в последний раз, когда я была здесь, в меня стреляли.

Перестань, уговаривала я себя. Не надо думать о плохом. Что бы сделал в такой ситуации Человек-паук? А Бэтмен? А что бы сделал Брюс Уиллис? Брюс бы разбежался, оперся кроссовкой и перемахнул бы через забор. Я привязала Боба к кусту и побежала к стене. Мне удалось достать моими кроссовками восьмого размера до середины стены, а руками зацепиться за верх. Я повисела немного, глубоко вздохнула, сжала зубы и попробовала подтянуться. Но ничего не поднималось. Видимо, Брюс Уиллис ходит в спортзал.

Я рухнула на землю и обратила взор на дерево. Там в его стволе пуля. Честно, мне совсем не хотелось на него лезть. Я немного походила вокруг, собираясь с духом. Как же Рейнджер? – спросила я себя. Ведь я по идее должна ему помогать. Если бы мы поменялись местами, Рейнджер бы наверняка залез на дерево и взглянул на дом.

– Все так, только я не Рейнджер, – сказала я Бобу.

Боб внимательно смотрел на меня.

– Ладно, ладно, – пробурчала я, – полезу на это дурацкое дерево.

Я быстро забралась на ветку, внимательно огляделась, не заметила ничего примечательного ни во дворе, ни в доме, и бесшумно спустилась вниз. Отвязав притихшего Боба, я рванула к машине, залезла в нее и принялась ждать звонка. Через пару минут Боб перелез на заднее сиденье и улегся спать.

В час дня я все еще ждала звонка Рейнджера. Я уже подумывала, что неплохо бы пообедать, как дверь гаража Ганнибала поднялась, и оттуда задом выкатил зеленый «Ягуар».

Вот это да, в доме, оказывается, кто-то был.

Дверь опустилась, «Ягуар» повернул в противоположную от меня сторону и покатил по улице. Трудно сказать, кто сидел за рулем, но я готова поспорить, что Ганнибал. Я завела машину, объехала квартал и догнала «Ягуар» как раз в тот момент, когда он выезжал на шоссе. Я старалась держаться по возможности дальше от него, но так, чтобы не терять машину из вида.

Мы проехали центр города и направились на юг, а затем на восток по дороге, соединяющей два графства. Куда он мог ехать? В Монмоте пока еще не было скачек, Диснейленд закрыт, так что оставался только дом Рамосов в Диле.

Как я успела заметить, Боб никогда не волновался раньше времени, поэтому сейчас он крепко спал. Я же никак не могла расслабиться. Как правило, я не мотаюсь хвостом за гангстерами. Хотя с технической точки зрения Ганнибал Рамос не был членом мафии. Ну, наверняка я этого не знала, но мне представлялось, что мафия – совсем другой братский орден, чем оружейный картель.

Ганнибал съехал со Сто девяносто пятого шоссе на Парк-вей, проехал немного на север, свернул налево на Оушн-авеню и направился в сторону Диля.

Диль – городок на берегу океана, где садовники лезут их кожи вон, чтобы заставить траву расти в негостеприимном соленом воздухе, нянек нанимают рядом, в Лон-Бранч, а стоимость недвижимости здесь превосходит все национальные рекорды. Дома большие, часто за заборами с глухими воротами. Живут здесь главным образом пластические хирурги и торговцы коврами. Единственным памятным событием, связанным с Дилем, можно считать расстрел криминального авторитета Бенни по прозвищу Рагуччи Таракан в мотеле «Морской бриз» в восемьдесят втором году.

Ганнибал был на две машины впереди меня. Он замедлил ход и показал, что сворачивает направо к дому, спрятавшемуся за розовой оштукатуренной стеной. Калитка – настоящее произведение искусства из чугуна. Александр Рамос, международный торговец оружием и крутой мачо, жил в розовом доме за розовой стеной. Вот так. Такого никогда не могло бы случиться в Бурге. Проживание в розовом доме в Бурге равносильно кастрации.

Кто знает, может, розовая штукатурка – нечто средиземноморское? И очень может быть, что летом, когда натянут тенты и вынесут на лужайки летнюю мебель, а побережье Джерси нагреет солнце, розовый дом будет смотреться не так уж плохо. В марте же он был унылым, холодным и бесцветным.

Я мельком увидела человека, вылезающего из «Ягуара», когда проезжала мимо. Комплекция и цвет волос Ганнибала, так что, похоже, это и вправду Ганнибал. Разве что Ганнибал снова заметил меня на дереве и на улице, подглядывающей за домом, и попросил соседа-двойника прокрасться задним двором и отправиться на «Ягуаре» в Диль, чтобы сбить меня со следа.

– А ты как думаешь? – спросила я Боба.

Боб открыл один глаз, с сомнением посмотрел на меня и снова заснул.

Я думала точно так же.

Я проехала с четверть мили вдоль Оушн-авеню, развернулась и еще раз прокатилась мимо розового дома. Остановилась за углом, заправила волосы под бейсболку, надела темные очки, схватила Боба за поводок и направилась к участку Рамосов. Диль был городом цивилизованным, с ровными газонами, предназначенными по идее для нянек с ребятишками. Но и для тех, кто пытается что-то выведать, маскируясь под любителя собак, этот городок тоже подходит.

Я находилась всего в нескольких футах от калитки, когда подкатил черный «Таун-Кар». Ворота открылись, и машина скрылась во дворе. Два человека на переднем сиденье. Другие окна тонированы. Я чуть отпустила поводок Боба, давая ему возможность принюхаться. «Таун-Кар» остановился у входа с портиком, и оттуда вышли двое мужчин. Один обошел машину, чтобы достать из багажника вещи. Второй открыл дверь для пассажира на заднем сиденье. Им оказался человек лет шестидесяти. Среднего роста, стройный. Одет в спортивную куртку и брюки. Вьющиеся седые волосы. По тому, как все суетились вокруг, я решила, что это не иначе как сам Александр Рамос. Вероятно, прилетел на похороны сына. Из дома вышел Ганнибал, чтобы приветствовать отца. Еще появился человек, очень похожий на Ганнибала, только моложе и худее. Он по ступенькам не спустился. Улисс, средний сын, решила я.

Воссоединившиеся члены семьи не выглядели счастливыми. Вполне понятно, подумала я, учитывая обстоятельства. Ганнибал что-то сказал отцу. Тот замер, а потом врезал сыну по голове. Не слишком сильно. Не так, чтобы сбить его с ног. Больше было похоже на утверждение: «Сынок, ты дурак!»

И все же я инстинктивно поморщилась. Даже на таком расстоянии мне было видно, как сжал зубы Ганнибал.