"Непримиримые влюбленные" - читать интересную книгу автора (Рид Мишель)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Но пока этого не было. Выход один – сбежать.

Мэдлин повернула Минти, свою гнедую кобылу, к реке и пустила легким галопом. Облака, закрывавшие небо при приближении лайнера к Лондону, рассеялись. Апрельская луна ярко светила в чистом небе. Было не слишком поздно, около девяти, но прохладно. Поверх джинсов и свитера пришлось надеть короткую дубленку.

Ее решение прогуляться верхом без провожатых вызвало недоумение, но все-таки ее отпустили. Не то чтобы домашние боялись за нее. Мэдлин скакала верхом по этим окрестностям с тех самых пор, как сумела вскарабкаться на спину лошади. Вероятно, их обидело, что Мэдлин, не успев приехать домой, уже покидает их.

Но на сегодня с нее достаточно. Уже через час после приезда Мэдлин стала чувствовать себя как в больнице. Все старались ходить на цыпочках, некоторых тем не касались, смотрели ласково и сочувственно. Пошел второй час, и Мэдлин уже с трудом сдерживала себя, чтобы не убежать. Обед оказался тяжелым испытанием. Ее напряженное состояние и их неуверенность в ее реакциях делали застольную беседу принужденной и натянутой.

Видя общую растерянность, Мэдлин сослалась на перелет через несколько часовых поясов, нарушивший биологический ритм. Все сразу заулыбались.

– Конечно! – воскликнул отец излишне оживленно. – Прогулка верхом – вот что тебе надо, чтобы почувствовать себя снова дома.

Луиза согласилась с ним, а Нина только взглянула на нее огромными глазами.

Мэдлин стиснула зубы. Да, она обидела их, была неискренней. Но что поделаешь? Четыре года – большой срок. Придется им привыкать. Ее семье, а не ей. Она совсем не та девушка, что уехала отсюда четыре года назад.

Они-то остались прежними, устало думала Мэдлин. Нисколько не изменились.

Копыта лошади застучали по мерзлой земле. Мэдлин пригнулась в седле. Скачка в темноте развеяла мрачные мысли. Чем дальше от дома, тем спокойнее. Как будто расстояние может ослабить семейные путы, которые старательно затягиваются вокруг ее ноющего сердца.

Мэдлин не могла объяснить своего состояния. Едва выйдя из машины, она почувствовала, что задыхается, ее сразу же начали преследовать воспоминания, в которых она не могла пока разобраться.

Показался густой лес. Значит, река близко. Разлапистые темные деревья тянули ветви к темно-синему небу. Мэдлин ехала по опушке, пока не нашла старую тропку, ведущую прямо к реке. Минти сама находила дорогу – небольшой просвет между деревьями; пружинящий мох под ногами тянулся до самого берега.

Мэдлин любила это место. Она вздохнула, слезая с лошади и буквально впитывая тишину и покой, окружающие ее. Особенно хорошо здесь было вечером, когда темная река тихо несла свои воды, а высокие деревья стояли как часовые. Отец обычно называл ее ночным созданием. «Ты – сова, – говорил он, – а Нина – жаворонок».

В свете полной луны деревья окрасились в черный и серый цвета. Только река блестела серебристыми пятнами.

Мэдлин отпустила поводья, чтобы Минти могла щипать траву. Спрятав руки в карманы старой дубленки, она набрала полную грудь холодного чистого воздуха и медленно выдохнула. Постепенно напряжение спало. Мэдлин понимала, что была несправедлива к родным – они хорошие, добрые, любят ее, хотят, чтобы она была счастлива.

Но как объяснить им, что она забыла, что такое счастье? Настоящее счастье, которое она однажды держала в руках, даже не сознавая этого?

Мэдлин вздохнула и подошла к обрыву, чтобы послушать, как внизу вода мягко лижет покрытый галькой берег.

На другом берегу, за густыми купами деревьев, стоял старый дом Кортни, темный и пугающий. Когда луна оказалась над ним, можно было различить погнувшиеся дымовые трубы. Старая постройка времен Елизаветы. Говорили, что в доме живут привидения. Владелец, майор Кортни, не опровергал слухи. Майор жил уединенно, эксцентричный чудак, рьяно охраняющий свою собственность. В детстве Мэдлин нравилось дразнить его: она пробиралась в его заросший сад, а он бегал за ней с ружьем.

Ужасное существо! Сейчас она ругала себя, улыбаясь своей прежней улыбкой.

Тишина действовала как бальзам. Мрачные мысли, не покидавшие Мэдлин, едва она переступила порог родного дома, куда-то ушли. Теперь она точно знала, что беспокоило ее. Надо только решить, как избавиться от этого.

Она не ожидала, что все здесь так ощутимо хранит следы присутствия Доминика.

– Будь он проклят, – шепнула Мэдлин в ночь, плотнее закутываясь в куртку.

– Еще один шаг, и вы упадете с обрыва, – предостерег тихий голос у нее за спиной.

Луна спряталась за одинокое облачко, внезапная темнота окутала Мэдлин, она вскрикнула, сердце екнуло, и в страхе она сделала то самое, против чего предостерегал таинственный голос, – шагнула вперед, к обрыву.

Сердце ее стучало, Мэдлин задыхалась, голова шла кругом. Широко раскрытыми глазами она искала в кромешной тьме обладателя таинственного голоса.

Рядом с Минти спокойно паслась еще одна лошадь. Мэдлин сообразила – она настолько ушла в свои мысли, что даже не слышала, как кто-то подъехал. Но никого не было видно. По спине пробежал холодок. Мэдлин стояла, не дыша, глубокая тишина окружала ее, даже в ушах звенело. Во рту пересохло, глаза лихорадочно скользили по темной опушке.

Согласно легендам, здесь водились разбойники. А еще Мэдлин помнила по крайней мере три страшные сказки про привидения, которые видели в этих местах. Раньше она всегда смеялась над ними, хотя втайне мечтала увидеть что-нибудь такое. Какая глупость!

Лошади переступали ногами, уздечки позвякивали, когда они касались друг друга. Мэдлин так напряженно вглядывалась во тьму, что стало больно глазам.

– Кто здесь? – спросила она наконец дрожащим голосом.

– А кого бы тебе хотелось увидеть? – отозвался насмешливый голос.

Этот насмешливый тон и бархатный тембр голоса… Страх прошел мгновенно, улетучился, сменившись более сильным и беспокойным чувством. Заметив тень рядом с лошадьми, Мэдлин стиснула руки в карманах дубленки.

Из-за деревьев вышел высокий мужчина – человек, который для Мэдлин был страшнее любого разбойника с большой дороги. Она помнила его манеру появляться перед ней. Потрясти – чтобы усилить впечатление. Таков он был. Любил подавлять людей.

– Ну, блудная дочь, вернулась в конце концов.

– Привет, Дом, – холодно поздоровалась Мэдлин, стараясь не выдать своей растерянноста. – Что привело тебя сюда именно сегодня?

Луна вышла из-за облака, осветив его улыбку, его красивое лицо.

– То же, что и тебя, как я представляю. Привет, Мэдди, – запоздало поздоровался Доминик.

Черный, высокий, как и деревья, он смутно маячил в темноте. Темные джинсы и толстый черный свитер подчеркивали мускулистую фигуру. Всего в Доминике Стентоне больше, чем в других, подумала она с горечью и резко отвернулась, ощутив внезапную боль в груди.

Когда-то они часто встречались здесь. Это было их место – среди многих других на этом мрачном берегу. Она всегда приходила первой, более нетерпеливая, с болью вспомнила она. А он выступал из темноты, чтобы заключить ее в свои…

Рука коснулась ее плеча. Она инстинктивно отпрянула. Его неожиданное прикосновение так совпало с ее мыслями, что она резко отступила назад и почувствовала, как берег опасно пополз под ногами.

– Дурочка, – пробормотал Доминик, схватил ее за плечи и оттащил на безопасное место. – Боишься, что я тебя изнасилую?

Изнасилует? С каких это пор он вынужден прибегать к насилию над ней? Раньше-то этого не было.

– Оставь меня, – потребовала Мэдлин. Как она себя презирала! Даже теперь, спустя четыре года, один взгляд на него – и все ее существо уже жаждет его объятий и бешено колотится сердце.

Напряженный взгляд Доминика выражал столь знакомую ей страсть, чувственные губы плотно сжаты. Он стоял, возвышаясь над ней, – восхитительный мужчина, который всегда возбуждал ее, сводил с ума строптивую девчонку, да и сейчас…

Мэдлин ненавидела его за это. Ненавидела за то, что случилось.

Доминик быстро убрал руки, и Мэдлин едва устояла на ногах.

– Не бойся, – с трудом выговорил он. – Может быть, мне так же тяжело прикасаться к тебе, как тебе – чувствовать мое прикосновение.

– Что ты здесь делаешь? – раздраженно спросила Мэдлин. Ей хотелось стереть прикосновение его руки – кожа горела, как от ожога.

– Хотел повидать тебя, что же еще? – Он отвернулся и спрятал руки в карманы джинсов. – Четыре года я не смотрел в глаза женщине, которая публично опозорила меня.

– Публично опозорила? – Мэдлин хотелось громко засмеяться, но она лишь горько улыбнулась. – Насколько я помню, все было наоборот.

– Меня оскорбили не потому, что я это заслужил, о нет! – проворчал Доминик. – Капризная прекрасная сумасбродка оскорбила меня потому, что всегда думала только о себе!

– Благодарю, – церемонно произнесла Мэдлин. – Приятно узнать, что думает о тебе бывший жених.

– Мне тоже было приятно узнать, сколь вероломной невестой ты оказалась.

Мэдлин вздрогнула. Чувство вины и стыда, терзавшее ее четыре года, не давало вздохнуть. Она отвернулась, не в состоянии защищаться от безжалостных укоров. Слишком много правды было в словах Доминика.

В воздухе повисло молчание. Они стояли неподвижно, освещенные луной, подыскивая слова пообиднее. Странно, но они все еще чувствовали активную антипатию друг к другу. Она могла бы уже заглохнуть, превратиться в спокойную неприязнь, но этого не произошло. Они могли бы встретиться, как сейчас, в ту ночь после бала в загородном клубе и поговорить. И не было бы прошедших лет.

Луна висела над их головами. В свете луны были хорошо видны правильные черты красивого лица, темные шелковистые брови почти сходятся у переносицы. Глаза, опушенные густыми ресницами, и гордый прямой нос. Тонкие губы презрительно улыбаются. Эта улыбка не может скрыть врожденную чувственность.

– Четыре года прошло, – внезапно заговорил Доминик, – а ты по-прежнему выглядишь очаровательным ребенком. Только еще более красивым.

Мэдлин стало тоскливо. Она попыталась отвернуться, но Доминик сжал ее руки.

– Подожди, – выдохнул он. – Ведь ты не собираешься снова исчезнуть? Скажи, Мэдлин. – Он наклонился к ней, она увидела совсем близко его лицо. Доминик с горечью смотрел на нее. – Ты хотела наказать меня? Или тебе было просто наплевать на меня?

– Ты опоздал с выяснением причин ровно на четыре года.

Мэдлин откинула голову и пристально посмотрела на него. Их взгляды встретились.

Казалось, он охотно встряхнул бы ее, его пальцы сжали ее локти, но вдруг он передумал.

– Ты права, – согласился он. – Четыре года – слишком большой срок, чтобы дождаться ответа, который на самом деле меня и не интересует. Но вот что мне действительно интересно, Мэдлин, – голос стал резким, – каким образом пребывание в Бостоне и эти проклятые четыре года превратили своенравного ребенка, которого, как мне казалось, я любил, в женщину?

Этого нужно было ожидать, подумала Мэдлин мгновением позже. Все можно было прочесть в его глазах, вспыхнувших холодным блеском, понять по сжавшимся губам. Но Мэдлин была слишком взволнованна и не поняла намерений Доминика. Когда его горячее дыхание опалило ее холодные губы, ошеломленная Мэдлин не могла сдвинуться с места. Доминик крепко прижал ее к себе, даже через дубленку она чувствовала тепло его тела. Он нетерпеливо прижался губами к ее губам, раздвинул их, и Мэдлин сразу вспомнила его прежние поцелуи.

Его прикосновение разбудило ее. Внутри все задрожало от возбуждения. Но Мэдлин, отчаянно сопротивляясь, пыталась вырваться. Она чувствовала, как его нетерпеливая страсть вызывает в ней ответное желание, и не хотела ни того, ни другого.

Ни за что, с отчаянием твердила Мэдлин про себя. Никогда.

– Ты только полдня дома, – тихо сказал Доминик, поднимая голову, – а я уже не могу… – Он смотрел на нее странным взглядом, в котором смешались ярость и мука.

Он не договорил, снова прижался губами к ее губам, погрузил пальцы в шелковистые волосы, откинул ее голову и склонился над ней. Другой рукой он обнимал ее за талию, крепко прижимая к себе. Беспомощный стон вырвался у него, и Мэдлин ответила ему таким же стоном.

Он продолжал целовать ее, Мэдлин пыталась сопротивляться, в их жестокой борьбе было мало любви. Но Мэдлин чувствовала, что ее сопротивление ослабевает, что вся она, затрепетав, отвечает на его ласку. И вот они уже целуются, сжимая друг друга в объятиях и забывшись в смятении чувств. Четыре года назад они тоже переживали смятение чувств – самое волнующее в их отношениях. Если Доминик этого хотел. Но он редко этого хотел.

Воспоминание грубо вернуло Мэдлин к действительности. Она оторвалась от его губ и с горечью подумала, что снова поддалась его страсти – страсти, которая может внезапно вспыхнуть и так же внезапно погаснуть. Она испытала это на себе.

– Смешно, если бы все кончилось именно сегодняшней ночью на берегу реки, – пробормотал Доминик ей в щеку. – Мне кажется, ты излучаешь волны, Мэдлин. Я точно знал, когда ты ступила на землю Англии. Это признание что-нибудь говорит твоему трепещущему сердцу? Оно забилось сильнее? – легонько поддразнивая, спросил он.

Доминик положил ладонь ей на грудь. У Мэдлин перехватило дыхание.

– Прекрати, – свистящим шепотом выдохнула она, пытаясь оттолкнуть его. – Пусти, Доминик, пожалуйста!

– Почему? – Он усмехался. – Тебе же нравится! И всегда нравилось.

Он снова жадно поцеловал ее, потом оттолкнул от себя. Она стояла, изумленная: он оттолкнул ее с таким же неистовством, с каким только что обнимал.

– Следующий самолет в Бостон вылетает утром, – услышала Мэдлин холодный голос.

– Если ты не улетишь, я буду считать, что ты решила остаться и продолжать борьбу. А не убегать, как жалкая трусиха. Как ты сделала в прошлый раз.

Он подошел к лошади, вскочил в седло и ускакал, прежде чем до Мэдлин дошел смысл его слов.

Стук копыт и глухие удары сердца звучали в унисон. Мэдлин в замешательстве смотрела в пустоту, удивляясь себе и вспоминая невероятную сцену.

Одному Богу известно, как часто за последние годы она мечтала о такой вот встрече с Домиником, боролась с собой, стараясь справиться со своими чувствами. Но ей и в голову не приходило, что Доминик предъявит ей ультиматум. Раньше все было наоборот. Мэдлин была обиженной, а Доминик должен был падать ниц и умолять о прощении.

Так что же ей делать? Снова бежать? – размышляла Мэдлин, пытаясь унять дрожь. Неожиданная встреча с Домиником потрясла ее. Она поняла, что по-прежнему уязвима. Это открытие заставило ее задуматься – может быть, действительно лучше вернуться в Бостон, пока он снова не причинил ей боль?

Отомстить, мрачно решила Мэдлин, садясь в седло. Доминик предостерег ее, что готов отомстить – за оскорбление, которое она нанесла ему.

Но ему следовало бы понять, что он уже отомстил ей. С ее точки зрения, они квиты. И не должны больше встречаться.

– Черт с тобой, Доминик Стентон, – прошептала Мэдлин в темноту. – Есть много других забот.

Час спустя Мэдлин беспокойно ходила по спальне, руки в карманах голубого атласного халата, и продолжала проклинать Доминика.

Луиза, как всегда, обнаружила хороший вкус, обновляя интерьер, отметила про себя Мэдлин. Детские розовые обои исчезли, убранство комнат выдержано в мягких голубых и серых тонах с редкими пятнами глубокого лилового цвета. Из уважения к ее склонности к насыщенным краскам, на стенах вместо сердечек и цветочков – гладкие обои, мебель заменена либо обита заново. Новая обстановка должна соответствовать облику взрослой женщины, и только разбросанные повсюду атласные подушечки с кружевной отделкой смягчают строгость интерьера. Вместо узкой старой кровати – большая двухспальная кровать с прекрасным серебристо-серым покрывалом, на котором шелком вышиты голубые и лиловые цветы. Толстый серый ковер на полу, бледно-голубые шторы с кистями в тон покрывалу.

Мэдлин сидела перед туалетным столиком и с отсутствующим видом расчесывала щеткой волосы. Она выглядела усталой – темные круги под глазами, тело ломило, руки и ноги с трудом подчинялись ей. Очень хотелось спать.

Мэдлин знала, что ей понадобится несколько дней, чтобы прийти в себя после длительного перелета. Но сегодня ее беспокоила не разница во времени. Ее беспокоил Доминик.

Он совсем не изменился. Все такой же высокий, стройный, сильный – великолепный мужчина. Мэдлин никогда не могла перед ним устоять.

И целует по-прежнему, как дьявол. Она невольно сжалась от воспоминания, потом расслабилась и коротко вздохнула. То ли от нетерпения, то ли в отчаянии.

Лучше бы Доминик всегда видел в ней только закадычную подругу своей сестры. Тогда он не стал бы тем обозленным мужчиной, который встретил ее сегодня у реки. И она бы не страдала от смятения чувств, которое он неизменно вызывал в ней с того момента, когда впервые увидел в ней женщину, а не назойливого подростка.

Мэдлин приходилось встречать его и раньше. В то время для нее он был старшим братом Вики, не больше. Десять лет разницы в возрасте надежно разделяли их. Доминик был одним из взрослых, которых Мэдлин нравилось выводить из себя. Вики с удовольствием наблюдала за ней. Сама Вики благоговела перед старшим братом и никогда бы не осмелилась противоречить ему, а Мэдлин хоть бы хны.

А потом все изменилось. Они с Домиником не виделись почти два года. Он был занят в банке отца, много разъезжал, как положено финансистам. Мэдлин училась, готовилась к экзаменам, стала чаще бывать в Бостоне. Они могли бы и не встретиться – как суда ночью в океане, мрачно подумала Мэдлин.

В тот год ей должно было исполниться восемнадцать лет – и они встретились после долгого перерыва. Был один из длинных ленивых июньских дней, солнце во всем великолепии стояло в небе, воздух был горяч и почти неподвижен. После полудня они с Вики решили поплавать в бассейне Стентонов.

Мэдлин успела сильно загореть. Праздники она провела во Флориде с семьей матери – мать, ее второй муж Линкольн и его двое детей-подростков от первого брака. Мэдлин хорошо провела время, но, как всегда, была рада вернуться домой, в Лэмберн.

В тот день она надела черно-белый купальник, очень открытый. Когда Вики увидела ее загар, она позеленела от зависти.

– С такой фигурой опасно появляться в бассейне, – сказала она, рассматривая Мэдлин в модном купальнике, открывающем полную грудь совершенной формы, высокие бедра и длинные стройные ноги.

– Венера наделила мужчин инстинктом самозащиты, – успокоила ее Мэдлин, любуясь миниатюрной фигуркой Вики. Она тоже завидовала ей. Рядом с Вики, не говоря уже о Нине, Мэдлин чувствовала, что немного смахивает на амазонку. Луиза говорила, что у нее экзотическая фигура с необычайно нежными, округлыми формами. Мэдлин не знала, какую фигуру ей хотелось бы иметь, поэтому смирилась со своей участью и продолжала жить счастливо и беззаботно.

Она встала с кресла и прыгнула в бассейн. Лениво плавая вдоль стенки, она услышала всплеск воды и поняла, что не одна, и очень удивилась, когда рядом с ней вместо темноволосой головки Вики блеснул белозубой улыбкой Доминик. Вода стекала с загорелой кожи, мышцы перекатывались, ей бросились в глаза широкие плечи и крепкая шея.

– Ба, кто это здесь? – ласково проворковал он. Серые глаза задорно смотрели на нее. – Водяная нимфа в нашем бассейне? Не думает ли она пробовать на нас свои злые чары?

Мэдлин никогда не упускала случая поддразнить Доминика, и он не мог отказать себе в удовольствии отплатить ей тем же, если был в настроении. Очевидно, в тот день он был в настроении.

– Злые чары! – ухмыльнулась Мэдлин, удивленная, что ей приятно смотреть на него. – Ну подожди. – Она предостерегающе погрозила пальцем. – Вот превращу тебя в лягушку. Что тогда будут делать прелестницы Лэмберна без легкомысленного Доминика Стентона, который разбил их сердца?

Они улыбнулись друг другу, потом она внезапно перевернулась и ушла под воду, схватила его за ногу и потянула вниз. От неожиданности Доминик растерялся. Он старался освободить ногу, вода бурлила вокруг них. Доминик был сильным, но Мэдлин ему не уступала. Наконец он схватил ее за запястье и заставил отпустить его. Оба поднялись на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.

– Господи, ты совсем не изменилась, – сказал Доминик, с трудом переводя дыхание и убирая волосы с лица.

Глаза Доминика ярко блестели. Она поняла этот мстительный взгляд и. хотела нырнуть, но не успела. Он схватил ее за талию и поднял вверх, смеясь над ее беспомощностью. Капли воды сверкали на загорелой коже.

Вдруг он перестал смеяться и только смотрел на нее. Он словно заново знакомился с ней, оценивая ее женственность. Под взглядом серых глаз Мэдлин выгнулась, пытаясь освободиться. Она тяжело дышала, грудь поднималась и опускалась под тонкой эластичной тканью. Она откинула голову, волосы темной шелковой лентой тянулись за ней.

Доминик что-то пробормотал, пытаясь справиться с дыханием. Мэдлин перестала вырываться и вопросительно посмотрела на него.

Она увидела уже не старшего брата своей подруги, который поддразнивает ее, а возбужденного мужчину. Глаза Доминика сузились, тело напряглось. Медленно – очень медленно – он опустил ее, и оба почувствовали электрические разряды, исходящие от их мокрых тел, когда они коснулись друг друга.

Теперь их лица оказались вровень, и Мэдлин смущенно смотрела на него. Его губы скривились в усмешке, он не сразу отпустил ее, руки изучали ее тело под водой. Почти не дыша, Мэдлин не отрывала взгляда от его лица, позволяя ласкать себя.

– Когда ты вернулся? – Сонный голос Вики неожиданно вторгся между ними, оттолкнув их друг от друга, они оглянулись и увидели, что Вики лениво зевает. Ей и в голову не пришло, что в бассейне возникло взаимное притяжение двух существ. Вики посмотрела на брата, повторила свой вопрос, потом добавила: – Отец сказал, ты приедешь только завтра.

Доминик отвернулся от Мэдлин, она нырнула и быстро поплыла прочь. Теперь их разделяла вся гладь бассейна. Мэдлин охватило смятение, она испытывала неловкость от случившегося, голова кружилась.

– Я закончил дела быстрее, чем предполагал, и прилетел раньше, – спокойно ответил Доминик. – Как поживаешь, курносая?

Он вылез из бассейна. У Мэдлин хватило сил, чтобы тоже вылезти из бассейна и взять полотенце. Она покраснела под дерзким взглядом Доминика, наблюдавшего, как она неловко вытирается. А казалось, он был занят разговором с сестрой.

– Пообедай со мной сегодня, – сказал он потом тихо, отвлекаясь от бесконечной болтовни Вики.

Первый раз в жизни Мэдлин не знала, что сказать, и нерешительно посмотрела на него. Потом покачала головой, не уверенная, что хочет продолжить игру.

– Я не могу…

– Пожалуйста. – Доминик взял ее руку, не позволяя отказаться. Прикосновение словно ужалило ее, Мэдлин задохнулась, кровь прилила к щекам. Даже Вики замолчала, начиная понимать, что между лучшей подругой и старшим братом что-то происходит. – Только пообедаем, – повторил Доминик, потом добавил вкрадчиво: – Где же твоя любовь к приключениям?

Да, теперь все это в прошлом, подумала Мэдлин, повзрослевшая на четыре года. Этот человек погубил все. Он отомстил глупой, взбалмошной девочке и избавил ее от очень многих привычек. Девочка верила, что любовь может все преодолеть. Теперь она не верит в любовь – во всепоглощающую страсть тем более.