"Король горы" - читать интересную книгу автора (Томпсон Дэвид)

ГЛАВА 2

Остаток дня Натаниэль проработал кое-как, он не мог сосредоточиться на бумагах и поминутно возвращался мыслями к дядиному посланию. Когда наконец Натаниэль облачился в «байронического» покроя пальто и вышел из конторы, на улицах уже горели фонари, но суета в Нью-Йорке не стихала и по вечерам: громыхали повозки, проносились шальные экипажи, деловито, как муравьи, сновали прохожие. Натаниэль свернул за угол и поплыл в океане толпы. «Я нашел величайшее сокровище в мире». Фраза из дядиного письма снова и снова всплывала у Натаниэля в голове. Он задумался. Что за сокровище? Может, дядя Зик откопал золото или серебро? Или сундук, полный драгоценностей? Ходили слухи, что в землях к западу от Миссисипи полно сокровищ. Самая известная легенда — ее знал наизусть каждый школьник — рассказывала о Семи золотых городах Сиболы. Мол, в Семи городах столько золота, что самородки валяются под ногами, как обычные булыжники, а листья деревьев покрыты слоем золотой пыли. Считалось, что Семь городов с их невероятными богатствами находятся где-то между Миссисипи и Тихим океаном и их сторожит целая армия кровожадных индейцев. Более двухсот лет назад испанцы посылали за сокровищами Семи городов несколько отрядов; поиски так ничего и не дали, но легенда о золоте Сиболы продолжала жить.

Если на Зика свалилось богатство, разве не естественно для него поделиться сокровищем с кем-то из родственников? А с кем делиться, если не с любимым племянником? Примерно так рассуждал Натаниэль; и чем дольше он думал над письмом Изекиэля, тем сильнее становилась его уверенность в том, что дядя и в самом деле разбогател и теперь хочет одарить родственников, чтобы те перестали считать его неудачником.

Погрузившись в раздумья, Натаниэль забыл об осторожности и решил срезать дорогу через узкий переулок. Он часто ходил по нему днем, но после наступления темноты старался обходить стороной. В переулке было темно и грязно. Натаниэль спрятал руки в карманы, чтобы не мерзли, и бодро зашагал вперед. Он был уже на полпути, когда какой-то тип вынырнул из темноты и преградил ему путь. Натаниэлю даже в голову не пришло испугаться. Обладая довольно-таки внушительными габаритами (рост шесть футов[1], вес сто восемьдесят фунтов[2]), Натаниэль считал, что карманники и грабители просто побоятся с ним связываться.

— Извините, сэр, вы не даете мне пройти, — вежливо заметил он.

— Кошелек или жизнь! — прохрипели из темноты. Интонация не оставляла сомнений в том, что угрозу следует воспринимать всерьез.

Натаниэлю, конечно же, было хорошо известно, что полиция Нью-Йорка каждый год регистрирует несколько сотен ограблений. В газетах писали, что как только на город опускается ночь, на охоту выходят грабители и убийцы, — как хищники по лесу, они бродят по сумрачным улицам в поисках жертвы, какого-нибудь добропорядочного гражданина, возжелавшего в одиночестве подышать свежим воздухом в столь поздний час. Но одно дело читать о нападениях и совсем другое — самому угодить в переделку.

— Ты что, глухой? — рявкнул преступник. — Кошелек или жизнь!

Неужели это происходит на самом деле? В полной растерянности Натаниэль вынул руки из карманов, собираясь отдать грабителю деньги. Но тот неверно истолковал его движение:

— Не шути со мной! Давай деньги, не то зарежу! — И в тусклом свете блеснул нож.

— Иди к черту!

Натаниэль бросился в бегство. До угла оставалось всего ярдов[3] десять, и Натаниэль понесся на свет уличных фонарей. Увы, модного покроя пальто Натаниэля не было приспособлено для бега — ноги путались в полах. Грабитель быстро догнал беднягу; рывок — и Натаниэль рухнул на жесткую землю. Завязалась драка. Вцепившись друг в друга, противники катались по земле. Грабитель был тяжелее, и через пару минут ожесточенной борьбы ему удалось подмять Натаниэля под себя. Он взмахнул ножом, целя в грудь; юноша левой рукой перехватил запястье негодяя, чтобы не дать нанести удар, и замахнулся правой, чтобы заехать в челюсть… но тут на шее у него сомкнулись железные пальцы. Грабитель начал его душить! Натаниэль рвался и дергался, стараясь высвободиться, но пальцы врага продолжали неумолимо сдавливать горло. Натаниэль пытался ударить грабителя коленом в живот, но мешало пальто. Дышать стало нечем, Натаниэль слабел с каждой секундой. В голове у него зашумело, в висках застучало. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Силы были на исходе. В глазах потемнело.

— Ты умрешь! — просипел ему в ухо грабитель.

…Неужели он примет смерть в грязном, вонючем переулке, от руки неизвестного подонка?

Отчаяние придало Натаниэлю сил.

— Нет! — проревел он и, мощным усилием поднявшись с земли, отшвырнул грабителя к стене.

Ударившись о кирпичную кладку, тот шумно выдохнул и припал на одно колено. Натаниэль кинулся на грабителя, собираясь как следует его отделать, но тот, ловко увернувшись от кулаков юноши, стремглав понесся в сторону улицы. Натаниэль бросился за ним. Тяжелое пальто мешало развить скорость, и он бежал за грабителем, отставая на пару шагов. Тот мчался не разбирая дороги и, вылетев из переулка на ярко освещенную улицу, тут же столкнулся с каким-то прохожим. Оба упали, грабитель разразился потоком грязной ругани. Натаниэль, не мешкая, подбежал к упавшим и обхватил грабителя поперек живота. Теперь подонку не уйти!

— Эй, эй, что такое? — протрубил зычный голос прямо над ухом у Натаниэля.

Чьи-то тяжелые руки ухватили его за плечи и оттащили от грабителя.

— Что это значит, молодые люди? — повторил толстый констебль, переводя строгий взгляд с Натаниэля на второго молодого человека.

— Этот негодяй хотел меня ограбить! — воскликнул Натаниэль.

— Ничего подобного, — с ангельским видом возразил грабитель.

В свете фонарей Натаниэль разглядел, что это коренастый, неряшливо одетый мужчина с сальными черными волосами и бегающим взглядом.

Констебль убрал руки, хмыкнул:

— Ну и кому из вас верить?

— У него нож, — выпалил Натаниэль. — Он хотел меня зарезать!

Грабитель с приторной улыбкой продемонстрировал констеблю пустые ладони.

— Можете меня обыскать, если хотите, — протянул он. — У меня, Бобби Петерсона, никакого ножа нет. Я убежденный противник насилия.

— Подлая ложь! — выкрикнул Натаниэль. — Он напал на меня в переулке!

— Напал? — возмущенно переспросил Петерсон. Он всплеснул руками: — Мамочки мои! Что ж это делается! Иду домой, никого не трогаю, столкнулся случайно с этим верзилой, а он как толкнет меня и давай бить! И бьет, и бьет! Я к нему первый не лез. Это он напал на меня.

Натаниэль побагровел и сжал кулаки.

— Даже не думай, парень, — предостерег констебль. — Все, с драками на сегодня покончено. Представь себя на моем месте: спешу я домой, где ждет моя хозяюшка в фартучке, мясное рагу в кастрюльке булькает… и тут вы. Деретесь прямо как собаки. Что прикажете делать?

— Он пытался меня ограбить! — не отступал Натаниэль.

— Это ты так говоришь, парень, — ответил констебль. — А свидетелей-то нет.

Натаниэль затрясся от гнева:

— Вы хотите сказать, я вру?

— Я знаю, что горячие молодые парни, такие как ты, часто лезут в драку, не разобравшись толком, что к чему.

— Как вы… ну нет, это просто в голове не укладывается! — выпалил Натаниэль.

Констебль отечески на него посмотрел и расплылся в дружелюбной улыбке:

— Вот что. Мы осмотрим переулок. Выясним, валяется ли там нож, о котором ты говоришь, или он тебе привиделся. Только побыстрее, ладно? Я уж-жасно голоден и очень хочу домой.

— Констебль тебе так и не поверил?

— Нет, — сердито сказал Натаниэль. — Этот ножик, он как сквозь землю провалился. И констебль, дубина стоеросовая, отпустил грабителя. — Натаниэль помолчал, затем пренебрежительно добавил: — Вынес этому мерзавцу предупреждение. Если негодяя застукают за чем-нибудь противозаконным, ему не поздоровится.

Невеста Натаниэля, Аделина Ван Бурен, отличалась исключительной красотой. В соответствии с модой, распространенной на Восточном побережье, она была одета в желтое платье с низким (но не слишком) вырезом и завышенной талией, сшитое на манер изысканных одеяний в греческом стиле, в то время невероятно популярных в Европе. Пока Натаниэль повествовал о своих злоключениях, на тонком, обрамленном прелестными белокурыми локонами личике читалось горячее сочувствие к жениху; голубые глаза светились любовью. Выслушав Натаниэля, девушка грустно вздохнула; потом, сложив на коленях тонкие руки, неодобрительно покосилась на ботинки жениха с налипшей на них грязью и его измятые штаны. Натаниэль пожалел, что не переоделся перед тем, как прийти к любимой. Он и так вышел за рамки приличий, появившись у порога Ван Буренов в столь поздний час — девять вечера. К счастью, родители Аделины были о будущем зяте высокого мнения. Веря в порядочность Натаниэля, они не боялись оставлять его наедине со своей дочерью. Ни для кого не было тайной, что влюбленные скоро поженятся.

— Что сказал твой отец, когда ты ему рассказал? — спросила Аделина.

— Его, как обычно, не было дома. Отец часто задерживается по делам фирмы. Ты знаешь, строительный бизнес отнимает много времени.

— А я думала, в январе работа затихает из-за погоды и всего такого.

— Отец проводит годовой переучет, — объяснил Натаниэль.

— Ах вот как. — Аделина склонила голову набок, и Натаниэль невольно залюбовался изящными линиями ее шеи и плеч.

— Я пересказал эту гадкую историю маме, но она даже не поняла, из-за чего я так злюсь. — Натаниэль вздохнул. — И я решил пойти к тебе. Знал, что ты поймешь.

— Я очень рада, что ты пришел, — с очаровательной улыбкой сообщила Аделина.

У Натаниэля закружилась голова. Невеста была красива, как ангел. Юноше так захотелось обнять ее, прижаться губами к ее губам, вдохнуть цветочный аромат ее волос. Он мечтал о моменте, когда сможет встать перед Аделиной на одно колено и просить ее руки и сердца. Скорей бы сделать любимой официальное предложение!

— Нам надо кое-что обсудить, — внезапно сказала Аделина. — Я обещала папочке, что серьезно с тобой поговорю.

Натаниэль внутренне сжался. Отец Аделины, преуспевающий коммерсант, владелец трех магазинов в Нью-Йорке и одного в Филадельфии, всегда производил на него впечатление сурового, властного человека. Натаниэль благодарил небо за то, что его отец с Ван Буреном в хороших отношениях.

— Поговоришь — о чем?

Аделина открыла было рот, собираясь заговорить, но тут же отвела взгляд и принялась с преувеличенным интересом рассматривать свои аккуратно накрашенные ногти.

— Скажи, как с тобой обращается твой начальник?

— Как обычно, — ответил Натаниэль. Вопрос поверг его в недоумение. При чем здесь старик Таттл?

— Папочка встречался с ним, говорил о тебе.

У Натаниэля перехватило дыхание, как от внезапного удара. Он растерянно поморгал, пытаясь прийти в себя.

— Зачем? — наконец выпалил он.

Аделина взглянула на жениха с улыбкой. Ее глаза излучали нежность.

— Тебе нравится работать на Таттла, дорогой?

— Нравится? Ну, не знаю. Пожалуй, я доволен. Эта работа вроде первого кирпичика в фундамент моей карьеры. Когда-нибудь у меня будет своя бухгалтерская контора. Подожди, увидишь.

— А ждать придется долго?

— Да нет. Лет пять, в крайнем случае семь.

— И сколько ты будешь зарабатывать?

Натаниэль пожал плечами:

— Кто знает? Это зависит от того, насколько успешно я буду привлекать клиентов.

— Ты будешь зарабатывать как твой отец?

— Поменьше, но достаточно, чтобы обеспечить нам достойное существование, — с беспокойством ответил Натаниэль. Его тревожило направление, которое принимал их разговор.

— А как мой папочка ты сможешь зарабатывать?

— Конечно нет. У твоего отца доход исчисляется шестизначными суммами.

— Шестизначными? А у тебя будут какие? — Аделина решила зайти с другой стороны. — Пятизначные, наверное?

Натаниэль промолчал.

— Неужели… четырехзначные?

— Точно.

Розовые губки Аделины задрожали, она горько вздохнула:

— Дорогой, я привыкла к образу жизни, который мне обеспечивает папочка. Мы, Ван Бурены, не сказочно богаты, но живем неплохо. Мне приятно, что всю грязную работу, вроде готовки и уборки, выполняют слуги. — Аделина пристально посмотрела на Натаниэля: — У тебя хватит денег на слуг?

Натаниэлю показалось, что ему проткнули грудь и через трубочку выкачали из легких весь воздух.

— Нет, — с безнадежностью в голосе признался он.

— Все ясно, — со значением сказала Аделина.

— Я ничего не понимаю, — пожаловался Натаниэль, — ты же давно знаешь, кем я работаю и чем собираюсь заниматься, и ты была не против… и тут вдруг… так внезапно…

— На самом деле я давно об этом думала, — ответила Аделина. — Я долго ждала подходящего момента, чтобы сделать тебе чудесное предложение.

— Это какое же?

— Пойти работать к папочке.

Натаниэль чуть не выпрыгнул из шикарного, обитого бархатом кресла.

— Пойти работать к твоему отцу?!

— А почему бы нет? — жестко спросила Аделина. — Через пять лет станешь управлять магазином и получать будешь в десять раз больше, чем в своей дурацкой фирме.

— А он хочет, чтобы я у него работал?

— Конечно, глупыш. Как ты думаешь, почему папочка так расстарался, пошел к мистеру Таттлу?

— Почему?

Аделина лучезарно улыбнулась:

— Потому что я его попросила! Папочка беседовал с мистером Таттлом о твоей карьере.

— И?

— Мы решили, что тебе лучше войти в папочкин бизнес.

— Вы решили?

— Разумеется. Я твоя невеста, дорогой, не забывай об этом. Заботиться о твоей карьере — мое неотъемлемое право. Ведь когда я выйду за тебя замуж, мои счастье и благополучие будут напрямую зависеть от того, сколько денег ты приносишь в дом.

Натаниэль вздохнул. Неприятности сегодня сыпались на него как из рога изобилия. Вначале грабитель, теперь вот это.

«Не стоит ждать ничего хорошего, если с утра по пути на работу тебя чуть не задавили», — подумал Натаниэль. Это уж точно было знамение, если они вообще бывают. Он боялся поднять глаза на Аделину, поэтому долго сидел опустив голову, уставившись на шикарный цветастый ковер, гордость гостиной Ван Буренов. Наконец тихо сказал:

— Но мне нравится быть бухгалтером.

— В самом деле? — рассмеялась Аделина. — Тебе это только кажется, дорогой. У тебя неподходящий темперамент, чтобы всю жизнь гнуть спину за столом, перекладывая бумажки с места на место. Ты непоседа, Нат Кинг. Таким нужна постоянная смена впечатлений. Торговля не даст тебе заскучать.

— Все это так неожиданно, — смутился Натаниэль.

— Ты понял мою точку зрения?

Натаниэль кивнул:

— Я понял, что деньги значат для тебя гораздо больше, чем мне казалось.

— А это плохо?

— Да нет, наверное, — не совсем искренне ответил Натаниэль.

Аделина встала, прошлась по комнате, поправила букет в дорогой хрустальной вазе. Потом поглядела на жениха — снисходительно, как нянька на расшалившегося малыша:

— Послушай. Мой отец рано преподал мне важный жизненный урок. Как он любит повторять, деньги правят миром. Деньги — опора нашего существования. Они нас кормят, одевают, дарят нам разные удовольствия. Деньги отделяют выдающихся людей от посредственности, работяг от лентяев. — Помедлив, Аделина сообщила: — Я никогда не смогу выйти замуж за парня, который едва сводит концы с концами. Человек должен всегда стремиться к большему. Неудачник для меня не мужчина.

Натаниэль еле слышно проговорил:

— Я не знал, что все… так.

— Ну что, ты обдумаешь папочкино предложение? — требовательно спросила Аделина, вновь усаживаясь напротив Натаниэля.

— Ради тебя — все, что угодно.

Аделина звонко рассмеялась:

— Я знала, что ты проявишь благоразумие. Как ты думаешь, почему я хочу выйти за тебя замуж?

Натаниэль поднял голову:

— Почему?

— Глупыш, неужели не понимаешь, — протянула Аделина. — Потому что люблю! А еще ты так мил со мной, — хихикнув, добавила она. — И к тому же ты самый красивый парень в Нью-Йорке.

— Понимаю.

— Пожалуйста, не злись и не обижайся. Это для твоей же пользы. Тебе будет очень хорошо работать у папочки.

Натаниэль любовался изящной, стройной фигуркой Аделины. Стоило ему поглядеть на невесту, сердце начинало биться, как сумасшедшее. В глазах Натаниэля Аделина была идеальной женщиной, совершенством, и он готов был отдать все, только бы она стала его женой. Что же делать? Сейчас Натаниэлю хотелось одного — угодить любимой. Он нахмурил брови и сощурил глаза, напряженно раздумывая над словами Аделины. И вдруг в голову ему пришла безумная идея.

— А что если я стану невероятно богатым?

Аделина с удивлением посмотрела на жениха:

— О чем ты говоришь?

— Что если у меня будет больше денег, чем ты можешь вообразить?

— Больше, чем у папочки?

— А ты считаешь, мне не под силу стать богаче твоего отца?

Аделина легко рассмеялась и стала расправлять воланы на богато отделанном платье:

— Дорогой, ты витаешь в облаках. Я хочу, чтобы ты зарабатывал много-много, но надо сознавать, что у тебя есть предел возможностей. Пойми, выше головы не прыгнешь!

Натаниэль полез в карман. Прикосновение к дядиному письму придало ему уверенности. Он улыбнулся:

— Вот что я тебе скажу, милая: через шесть месяцев я стану настоящим богачом. У нас будет море денег.

— Серьезно?

— Бог свидетель, я не могу шутить, когда речь идет о твоем счастье.

— Звучит как сказка для детей. Откуда у тебя вдруг возьмется богатство?

Натаниэль хотел было рассказать Аделине о письме, о том, что дядя нашел сокровище, но подумал, что она не поймет. Для Аделины слова Изекиэля Кинга ничего не значат. Что греха таить, даже его собственные родственники посчитали бы это письмо бредом сумасшедшего. И все равно Натаниэль верил Изекиэлю. Он помнил счастливые часы, проведенные в компании веселого, легкого на подъем дяди Зика; помнил порядочность и кристальную честность дяди, доверие, которое тот вызывал. Движимый порывом, который испокон веков вынуждал бесчисленное количество мужчин подписываться на сомнительные и опасные предприятия, — стремлением завоевать любовь прекрасной женщины, — Натаниэль принял решение ехать в Сент-Луис. Он промолчал о дядином письме и, улыбнувшись, просто сказал:

— Ты спрашиваешь — как? Погоди, увидишь. В один прекрасный день ты сможешь мной гордиться. И этот день наступит скоро.