"Надежда узника" - читать интересную книгу автора (Файнток Дэвид)

10

– Вы хотите посмотреть файлы с данными о регистрации грузов? – опешил генерал Тхо.

– Да, сэр, – мягко ответил я. Только что он источал радушие и гостеприимство, а теперь выражение его лица резко переменилось.

– Но… зачем? – Вдруг он вскочил. – Понимаю, вам приказал адмирал, а почему – не мое дело.

– Не волнуйтесь, это просто…

– Я все понимаю. У Уильяма есть вся интересующая вас информация. Можете просматривать его файлы прямо здесь.

– Не хотелось вас стеснять в вашем собственном кабинете, я могу…

– Возможно, этот кабинет будет уже не мой, когда вы закончите проверку.

Настала моя очередь изумленно открыть рот.

– Вы имеете в виду случай с генералом Хартовым? – осторожно поинтересовался я.

– Это тоже не мое дело. Проверяйте все, что сочтете нужным.

Оставаться в его кабинете после столь резких слов было бы с моей стороны хамством. Я вышел.

В приемной меня ждали Джеренс и Толливер.

– Где я могу найти дисплей? – спросил я у дежурного сержанта.

– В офисе квартирмейстера, это дальше по коридору, третья дверь.

– Спасибо. Пошли, – сказал я своим спутникам и вышел в коридор, кляня свой дурной характер, из-за которого попал на такую неблагодарную работу. Хотелось спать, да и нервная встряска от погони за Джеренсом по Сентралтауну все еще сказывалась.

– Куда вы меня тащите? – снова начал надоедать Джеренс.

– Толливер, сделайте так, чтоб он от меня отцепился, – буркнул я.

– Есть, сэр, – кровожадно улыбнулся Толливер. – Щенок, только попробуй вякнуть. Одно слово – и увидишь, что я с тобой сделаю.

Джеренс присмирел. К офису мы шли в полной тишине. В приемной нас встретил капрал.

– Меня послал генерал Тхо, – прорычал я. – Где тут дисплей?

– В кабинете мистера Кэри, но он вышел…

Не слушая объяснений капрала, я решительно вошел в кабинет. Экран дисплея был такой же гигантский, как на капитанском мостике. Я сел за клавиатуру и вдруг сообразил, что не знаю, как включить дисплей. У себя на корабле я просто набрал бы свой личный код, и дисплей включился. Но этот компьютер на мой код вряд ли отреагировал бы. Вдруг раздался голос:

– Чем могу быть полезен, капитан? От неожиданности я подпрыгнул, но тут же успокоился, узнав голос компьютера станции Уильяма.

– Уильям, как мне найти нужные файлы? – спросил я.

– Зачем их искать? Спрашивайте у меня, что вас интересует.

Могу поклясться, что Уильям в этот момент снисходительно улыбался. Я покосился на Толливера. Может быть, ему тоже хотелось похихикать над моей компьютерной дремучестью, но он не выдавал своих чувств.

– Хорошо. Уильям, выведи, пожалуйста, на экран все декларации судовых грузов за год.

– Пожалуйста, сэр. – Не успел Уильям договорить, а экран уже заполнился неимоверным количеством таблиц и поясняющих надписей.

Я понял, что разобраться в этом информационном море мне не под силу.

– Уильям, покажи мне для начала только грузы с Земли.

– Вот они, мистер Сифорт. – Часть таблиц мгновенно была выделена другим цветом.

Я и не предполагал, что в эту колонию с Земли доставляется такое огромное количество всякой всячины.

Несмотря на большие размеры экрана, на нем помещались лишь сведения за два месяца. Я вспомнил, что проверять должен только военные грузы.

– Убери все данные, кроме военных, – попросил я.

Изображение на экране сменилось. Теперь высвечивались сведения за четыре месяца: сотни строк и в каждой из них куча информации о грузе, преодолевшем шестьдесят девять световых лет от Земли до Надежды. Эта бурно развивающаяся планета уступала по военной мощи лишь Солнечной системе.

– А теперь оставь только информацию о грузополучателях и назначении груза.

– Хорошо, капитан.

– Добавь еще даты прибытия и доставки.

– Пожалуйста, капитан. А чем вы так досадили генералу?

– Что ты имеешь в виду?

– После разговора с вами он очень расстроился.

– А почему ты спрашиваешь? Разве ты не слышал, о чем мы говорили?

– Конечно нет, – обиделся Уильям. – Я слушаю только тогда, когда мне разрешают. Кстати, когда вы покинули кабинет мистера Тхо, он в разговоре со мной дал вам краткую характеристику. Хотите послушать?

– Я не люблю подслушивать чужие разговоры. Лучше покажи мне данные за следующие два месяца.

– Пожалуйста. – Мне показалось, что при этом компьютер с сожалением вздохнул.

Даже беглое изучение грузопотока показывало, что значительная часть грузов оседала в Сентралтауне. Лишь немногое отправлялось на Вентурскую базу, а остальное…

– Мне надо принять ванну.

Толливер сразу понял мой намек, схватил за руку Джеренса и вышел из кабинета.

Итак, большинство грузов для баз оставались в Сентралтауне. Ничего удивительного, ведь в Вентурах до сих пор не построили подходящую площадку для шаттлов, а та, что имеется, позволяет приземляться лишь небольшим самолетам. Придется мистеру Эйфертсу исправлять это упущение.

– Уильям, покажи данные по грузопотоку на станции, – попросил я.

Изучение дат прибытия кораблей на станцию и отправки их грузов на поверхность планеты показало, что генерал Тхо справлялся со своими обязанностями хорошо. Грузы на орбитальной станции не задерживались.

Вошли Джеренс и Толливер, сели. Мальчишка тихо хныкал, но я решил не замечать этого, как обычно поступает капитан по отношению к гардемаринам.

– Никаких недостатков пока не нашел, – сообщил я Толливеру.

– Много данных проверили, сэр? – спросил он.

– За весь последний год.

– И за последние недели?

– Разумеется, – проворчал я.

– Капитан, если не считать «Виктории», последним кораблем была «Кордова», которая прибыла четыре недели назад, – проинформировал Уильям.

– Спасибо.

На всякий случай я подробно проследил судьбу грузов, доставленных «Кордовой», но ничего криминального не нашел.

– Нам тут делать нечего, надо разбираться на поверхности планеты. – Я встал и выключил экран.

– Хорошо, что у генерала Тхо все аккуратно зарегистрировано, – сказал Толливер. – А у квартирмейстера в Сентралтауне полный хаос.

– Что верно, то верно, – согласился я. – С документацией Тхо работает безупречно. Но на всякий случай надо посмотреть склады станции. Поднимайся, Джеренс, здесь нам больше делать нечего.

Джеренс послушно встал, с опаской поглядывая на Толливера. Я вспомнил, как тяжело мне давалась работа с документацией на корабле, и напоследок не удержался от вопроса:

– Уильям, даты доставки грузов заносятся в твою память регулярно?

– Какие даты вы имеете в виду, капитан? Даты доставки, указанные в заказах, или даты фактической доставки грузов?

– Даты фактической доставки, конечно.

– Я записываю дату фактической доставки сразу, как только шаттл с грузом приземляется на космодром.

– А желательную дату доставки, указанную в заказе, ты тоже записываешь сразу, как только станция получает заказ?

– Да, мистер Сифорт. Первый раз сразу.

– Как это первый раз? – удивился я. До чего же трудно бывает разговаривать с компьютерами! – Ведь сведения достаточно записать только один раз, первый и последний, а потом они могут храниться вечно.

– В некотором смысле вы правы, сэр. Что за бестолковая машина! Нет бы прямо объяснить в чем дело, так нет же, ходит вокруг да около!

– Ты хочешь сказать, что записываешь каждую дату по несколько раз? – нетерпеливо спросил я.

– Если вы имеете в виду даты доставки, указанные в заказах, то мой ответ будет положительным. Эти даты я обновляю ежемесячно, капитан.

– Но зачем? – изумился я.

– Чтобы они соответствовали фактическим датам доставки, – все так же спокойно ответил Уильям. Я остолбенел.

– Сукин сын переписывает даты заказов, чтобы казалось, будто грузы доставляются со станции точно в срок! – воскликнул Толливер.

– Все правильно, за исключением характеристики лица, приказывающего мне переписывать даты, – согласился Уильям.

– Кто этот мошенник? – проревел я.

– Я, – ответил Тхо, открывая дверь кабинета.

– Вы, генерал? Но… – Я был потрясен. – А как вы узнали, что мы здесь проверяем даты?

– Просто Уильям доложил. – Генерал Тхо погладил свои аккуратные усики.

– Мистер Толливер, выведите Джеренса из кабинета! – Как только они закрыли дверь, я решительно спросил генерала:

– Зачем вы искажаете даты?

– Для улучшения отчетности, – сразу признался он.

– Значит, на самом деле грузы доставляются как попало?

– В этом деле идеального порядка никогда не было, а изменение дат в отчетности ничему не вредит.

– А как же честность? Это слово для вас – пустой звук?

Генерал не спеша сел.

– Сразу видно, что вы не знакомы с тонкостями политики, иначе отнеслись бы к этому безобидному факту иначе, – сказал он с оттенком усталости и снисходительности.

– Я не могу покрывать нечестность, пусть даже безобидную.

– Понимаю. Я подам в отставку, чтобы не затруднять вас отстранением меня от должности.

Я почувствовал себя злодеем, да еще в груди побаливало, кашель усиливался.

– У меня нет полномочий вас отстранять, – с горечью произнес я.

– А как же генерал Хартов?

– Ну зачем вам эти подтасовки? – показал я на экран. – Так ли уж они необходимы?

– Жесткой необходимости нет. Они желательны моему начальству. Конечно, прямо о таких вещах мне не говорят, но намекают прозрачно.

– Зачем?

– Сифорт, вы служите в Военно-Космических Силах, которые находятся в привилегированном положении. Вас обильно финансируют, в вашу Академию конкурс намного выше, чем в нашу. Вашими кадетами становятся лучшие из лучших. А сухопутные вооруженные силы… Их положение печально. Нам достаются крохи с барского стола. Чтобы как-то выбивать ассигнования, мы должны предоставлять безупречную отчетность.

– Но кого волнует доставка грузов в далекой колонии за шестьдесят девять световых лет от Земли?

– Генеральный штаб! Он вынужден представлять в бюджетные комиссии ООН кучу отчетов, в том числе и мои. То, что вы называете нечестностью, позволяет нам хоть как-то держаться на плаву. Это никому и ничему не вредит. Наоборот… – Он с досадой махнул рукой. – Когда это все началось? Может быть, еще тогда, когда я поехал на велосипеде во Вьентьян, чтобы подать заявление в военный вербовочный пункт… Не знаю. – Он встал во весь свой небольшой рост, посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

– Поступайте так, как считаете нужным. Я буду в своем кабинете.

– Генерал, постойте…

Но он уже скрылся за дверью.

Я сидел в полной тишине один, ошеломленный открывшейся мне правдой. Голая, неприукрашенная правда… Какой же она бывает несимпатичной!

Очнувшись от невеселых дум, я встал и вышел в коридор. Меня ждали Джеренс и Толливер.

– Пошли, – сказал я.

– Что вы намерены делать, сэр? – спросил Толливер.

– Осмотреть склады.

– Я имею в виду генерала Тхо. Теперь, когда мы знаем, где искать, надо порыться в его отчетах как следует. Боже мой, всюду коррупция! А сколько еще мы нароем! С чего начнем?

Я резко остановился, подчеркнуто строго спросил:

– Разве решения принимаем мы?

– Нет, сэр, – пролепетал озадаченный Толливер. – Просто я подумал, что вы уже решили… Ведь вы должны что-то с ним сделать.

Джеренс с интересом шмыгал глазами по нашим физиономиям, наслаждаясь бесплатным концертом.

– Это приказ? – ледяным тоном спросил я. Толливер ошалело открыл рот. Потом наконец промолвил:

– Никак нет, сэр. Простите.

– Лейтенант, запомните, если мне потребуется узнать ваше мнение, я спрошу вас, – прогремел я. – Ясно?

– Да, сэр. Есть, сэр.

Джеренс скорчил Толливеру мстительную рожу.

– Веди себя прилично! – прикрикнул я на мальчишку.

– А что я такого сделал? – притворно возмутился он.

– Если я еще раз увижу такую гримасу, то оставлю тебя в одной комнате с мистером Толливером!

Джеренс мигом присмирел. Неплохо все-таки иметь под рукой безропотное существо, на котором всегда можно сорвать злость.

Осмотр складов занял несколько часов. В столовой мы с Толливером поделились наблюдениями и пришли к выводу, что крупных нарушений нет, а наши мелкие советы по улучшению работы складов достаточно будет изложить в форме докладной записки интенданту. На этом проверку можно заканчивать.

– А склады с оборудованием для Военно-Космических Сил проверять будем? – спросил Толливер.

– Нет, они вне моей компетенции, адмирал высказался об этом со всей ясностью.

Я подхватил вилкой очередной кусок. Джеренс с жадностью пожирал сэндвичи.

– А как насчет генерала? – осторожно поинтересовался Толливер.

– А генерал вне вашей компетенции, – ответил я.

– Понятно, сэр. – Он уставился в чашку кофе, не решаясь больше меня нервировать своим удивлением.

– Теперь… – я запнулся на полуслове.

Толливер поднял глаза, проследил мой взгляд и тоже заметил Вакса Хольцера. Он только что отошел, держал в руках поднос и искал свободный столик. Я встал.

– Ждите тут, – приказал я Толливеру с Джеренсом и пошел навстречу Ваксу.

Наконец он заметил меня, остановился. В первое мгновение на его лице отразилась противоречивая гамма чувств, но он быстро их подавил. Лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Не ожидал вас здесь увидеть, – холодно произнес он и нехотя добавил вежливое:

– сэр.

– Нам надо поговорить.

– А мне не надо.

От боли я на секунду закрыл глаза:

– Пожалуйста.

– Капитан приказывает? – холодно спросил Вакс.

– Нет, мистер Хольцер. – Я оглянулся в поисках свободного стола, чтоб побеседовать с Ваксом с глазу на глаз, но все было занято. – Я подожду вас в коридоре, мистер Хольцер. Если, конечно, не возражаете. – Не дожидаясь ответа, я повернулся и вышел из столовой.

Я расхаживал по коридору и размышлял о наших с Ваксом отношениях. Несколько лет назад мы были непримиримыми соперниками, чтобы не сказать врагами. Потом стали друзьями. И вот опять все изменилось. Конечно, Вакс не захочет со мной общаться. Он никогда не простит меня. Да и что я мог бы ему сказать? Попросить прощения? Попытаться убедить его, что отказался тогда от его помощи ради него самого? Я действительно хотел спасти ему жизнь.

Вакс все не появлялся, а я, сунув руки в карманы и понурив голову, упрямо ждал его в коридоре. Вдруг совсем рядом раздался жесткий голос:

– Слушаю.

Я вздрогнул, вскинул голову. Это был Вакс.

– Что ты подкрадываешься ко мне? – вспылил я. – У тебя не все в порядке? – Все мысли о примирении мигом выветрились из моей головы.

– Я-то в норме, а вот тебя, похоже, и в самом деле надо лечить. Я не имею в виду твое изуродованное лицо, которое ты почему-то тоже не исправляешь.

Я решил не обращать внимания на его колкость.

– Вакс, почему ты не хочешь со мной разговаривать? Он уставился на меня взглядом, который мог бы прожечь броню.

– Ты что, черт бы тебя побрал, сам не знаешь?! – крикнул он.

– Вакс, объясни мне, за что ты на меня сердишься. Он долго молчал, наконец нашел для меня только одно слово:

– Ублюдок.

На секунду я потерял дар речи от возмущения. Какая наглость! Даже в неформальном разговоре лейтенант не имеет права называть капитана… Ладно, черт с ней, с субординацией. Надо наконец выяснить отношения.

– Что я тебе сделал? – спросил я, изо всех сил сохраняя спокойствие.

– Ты спас меня.

– Но это не…

Но Вакс уже не слушал меня. Его словно прорвало; он заговорил быстро, как будто боялся не успеть выговориться.

– Помнишь, на «Порции» Алекс часто посылал Филипа Таера ко мне на порку? Так вот, я порол его с большим удовольствием, потому что он был садистом. Таким же зверем мог стать и я, но не стал. Благодаря тебе.

– Я очень рад, что…

– Мы стали друзьями, – перебил Вакс, – а потом ты выбросил меня, как ненужный хлам.

– «Дерзкий»?

– Да, именно тогда. – Вакс быстро оглянулся и, заметив, что вокруг никого нет, припер меня к стене. – Сифорт, ты понимал, что я мог тебя убить?!

– Вакс, я хотел только одного: спасти тебе жизнь.

– Я должен был остаться с тобой! – крикнул Вакс. – Даже если бы это стоило мне жизни! Какое ты имел право решать за меня?!

– Капитан имеет право решать. – Я понял, что для Вакса это не довод. – Послушай, Вакс… Мне было наплевать на свою жизнь. Я потерял Нэйта, Аманду. Потерял все. Я искал смерти. Но почему я должен был обрекать на смерть и тебя?

– Ты не должен был решать за меня.

– Как капитан…

– Ты был моим другом!

Его слова повисли в вязкой тишине. Я заставил себя посмотреть ему в глаза, чтобы сказать:

– Прости, Вакс.

– Нет. Никогда.

Это прозвучало для меня как приговор.

– Знал бы ты, через что мне пришлось пройти… Это был адский полет. Я погубил свою душу. Конечно, в этом виноват только я. Пожалуйста, Вакс, не покидай меня.

– Нет. Ты давно сделал свой выбор. – Его взгляд жег меня больнее лазера. – А я сделал свой. – Он отвернулся и зашагал прочь.

Я расхаживал по коридору, пока не пришел в себя, пока не почувствовал, что смогу посмотреть в глаза Толливеру и Джеренсу. Глубоко вздохнув, я вернулся к ним в столовую.

– Толливер, закажите билеты на ближайший шаттл, – попросил я.

– Есть, сэр. – Он немедленно направился к телефону. Я устало сел за стол напротив Джеренса.

– Мистер Сифорт, у вас какие-то неприятности? – спросил он.

– Да.

– Может быть, я чем-то смогу помочь?

Меня захлестнула ярость от его сарказма, но вдруг я понял, что это лишь мое воспаленное воображение. Голос Джеренса был обычным, он просто от чистого сердца хотел мне помочь.

– Нет, тут ты мне ничем не поможешь.

– А что случилось?

– Случилось так, что я предал старого друга. Только что он сказал… все, что обо мне думает.

– Вы не предавали его.

– Откуда тебе знать? – невесело усмехнулся я.

– Дядя Эммет рассказывал о вас. Я все знаю.

– Спасибо, – смущенно пробормотал я.

– В таких случаях помогают наркотики. Я удивленно вскинул глаза:

– Джеренс, зачем ты их принимаешь?

– А как еще избавиться от скуки? Знаете, как мне надоели эти плантации? А когда ты под кайфом, мир видится совсем другим. Это не объяснить. Это надо испытать самому. Попробуйте, тогда поймете.

Конечно, я не признался ему, что однажды попробовал наркотик. Это было давным-давно, в Лунаполисе, когда я был молодым и глупым гардемарином. С тех пор я больше не прикасался к этому зелью, но не потому, что мне не понравилась та эйфория, а потому, что знал: стоит еще раз попробовать – и уже не будет сил остановиться.

– Лучше быть наркоманом, чем всю жизнь вкалывать на плантации, – уныло сказал Джеренс.

– Когда-нибудь ты скажешь иначе.

– Это я уже слышал от папы. Я у него старший сын, а значит, наследник плантации Бранстэдов. Сколько раз я говорил папе, что мне не нужна эта плантация, но он даже слушать не хочет.

Вернулся Толливер и доложил:

– Шаттл отправляется через час.

– Хорошо. – Я встал. – Пора идти на посадку.

Мы шли по бесконечным коридорам орбитальной станции. Времени было еще достаточно, поэтому по пути я показал Джеренсу пост связи. Среди дежурных радистов оказалось несколько моих знакомых. Джеренс с благоговейным интересом осмотрел многочисленную аппаратуру, и мы двинулись дальше.

Мне хотелось быстрее покинуть станцию и никогда больше сюда не возвращаться.

У поворота к офису генерала Тхо я замешкался. Стоит ли снова туда заходить?

– Нам туда, – услужливо подсказал Толливер.

– Я знаю дорогу к шаттлу, – бросил я и решительно направился к кабинету генерала. Толливер с Джеренсом послушно пошли за мной.

– Генерал Тхо на собрании, сэр, – доложил мне сержант в приемной.

– Вызовите его сюда, – приказал я.

– Что? – изумился сержант.

– Что слышали!

Вскоре генерал Дук Тван Тхо стоял передо мной в приемной навытяжку. От его взгляда веяло холодом.

– Слушаю вас.

– Это частный разговор, сэр, – сказал я.

– Тогда пройдемте в мой кабинет, – все тем же официальным тоном произнес он, повернулся, как на строевом смотре, и вошел в кабинет.

Я решил не садиться, чтоб не затягивать разговор.

– Я отбываю в Сентралтаун, – сообщил я.

– Я уже понял.

– Я не собираюсь возвращаться.

– Хорошо.

– Мы нашли несколько мелких недостатков на складах. Наши рекомендации по их устранению Толливер изложит в докладной записке вашему интенданту.

– Хорошо.

– И последнее. Напрасно вы переписываете даты заказов так часто. Это отнимает много времени. – Краснея под пристальным взглядом генерала, я пробормотал:

– Я направлю вам докладную записку, когда найду время. – В то же мгновение я развернулся и бросился вон.

– Спасибо, – мягко сказал он мне в спину. – Спасибо, мистер Сифорт.

Последние его слова я услышал уже в коридоре.

– Я бы не стал награждать его экскурсией на орбитальную станцию, – сказал Хармон Бранстэд, стараясь не показать своего недовольства.

– Извините, что так получилось, мистер Бранстэд, – простуженным голосом ответил я.

– Что вы, наоборот, очень хорошо, что вы его задержали. – Он глянул на вертолет, где сидел Джеренс, вздохнул. – Извините, я был с вами не очень вежлив. Это все от расстройства. Не знаю, что с ним делать.

– Понимаю.

– Кстати, вспомнил! – Хармон щелкнул пальцами. – Эммет говорит, что один из наших рабочих видел Фредерика Мантье в Сентралтауне.

– Где? – Мои кулаки непроизвольно сжались.

– Недалеко от центра.

– Вы сообщили властям?

– Правителю Саскриту? Нет, у нас на Надежде принято в таких случаях разбираться самостоятельно, без властей. Мы с Лаурой Трифорт обшарили тот район со своими людьми, но Фредерика не нашли. А вы что-нибудь выяснили насчет этого? – показал он на склады возле космодрома.

– Орбитальная станция отправляет сюда грузы без существенных задержек, а дальнейшая их судьба зависит от местного интенданта. Очевидно, он заказывает все подряд, что надо и не надо, поэтому склады и затоварены.

– Значит, Лаура оказалась права.

– Да.

– Как вы намерены с этим бороться?

– Решение еще прорабатывается, – отделался я официальной формулировкой и поспешил сменить тему:

– А что будет с Джеренсом?

– Просто не представляю, что с ним делать, – сокрушенно покачал головой Хармон. – Эти наркотики, просьбы передать наследство его младшему брату…

– Вообще-то он неплохой парень. – Я тактично умолчал о том, что Джеренса пришлось тащить на орбитальную станцию силой, хотя любой другой мальчишка был бы от такой экскурсии в неописуемом восторге.

– Теперь я подумываю, не отдать ли его на лечение в госпиталь. Раньше надеялся, что до такой серьезной меры дело не дойдет.

– Джеренсу придется туго, если о его наркомании узнают власти.

С конца эпохи бунтов общество относится к наркоманам весьма жестко, не делая скидки на возраст. Даже тринадцатилетнему Джеренсу скидки не будет. Несомненно, он попадет в колонию строгого режима, если у него хоть однажды найдут наркотик.

Вертолет Бранстэда скрылся в лучах заходящего солнца. Я заскочил в Адмиралтейство, сдал отчет, отпустил Толливера и поехал домой.

Анни сидела в гостиной. Одета она была не по-домашнему, на коленях лежала куртка.

– Собралась на прогулку? – спросил я, снимая китель.

– Не знаю. Никки, нам надо поговорить.

– О чем?

– О том, что произошло… между мной и Эдди.

– Мы уже говорили об этом. – Я думал лишь об одном: поскорее лечь. Неважное самочувствие, усталость и нервные перегрузки вымотали меня до предела.

– Нет! Еще не говорили! – повысила она голос. Мне почему-то вспомнилась Аманда. Она тоже бывала очень напористой.

– Ладно, говори, – уступил я.

– Ник, я поняла, что сделала нехорошо. Но этого не исправишь. Ты не понимаешь наших законов, поэтому принял то, что произошло, за обиду. – Она помолчала, пытаясь успокоиться, чтобы восстановить хорошее произношение. – Но мы уже поженились. Ты говорил, что это на всю жизнь. Я хочу, чтобы ты заботился обо мне, любил меня. А если не будешь… – Она закрыла лицо руками и пробормотала что-то невразумительное.

– Я не слышал твоих последних слов, – произнес я натянутым тоном.

– Я сказала, что если не будешь, тогда я уйду от тебя.

– Куда?

– Найду куда. Я не пропаду. Если надо, буду проституткой. Мне не привыкать. Ты забыл, что я беспризорница?

– Забыл.

– Как мы будем жить, Никки? – произнесла она сквозь слезы.

– Не знаю.

Во мне всколыхнулись воспоминания. Долгий полет, каюта. Анни прилежно учится читать, правильно выговаривать слова, мечтает стать настоящей леди. Анни плачет в моих объятиях. Бессонные ночи плотской любви, наши потные, извивающиеся тела. Анни провожает меня к доктору Тендресу. Ее руки, страстно обнимающие голую спину Эдди Босса.

Мы сидели в гнетущей тишине. Сгущались сумерки.

– Тогда я пойду, – наконец произнесла Анни. В голосе ее звучало оскорбленное достоинство. – Вещи я уже собрала.

– Не уходи, – вырвалось у меня против воли.

– А что? – усмехнулась она. – Ты хочешь сказать, будто любишь меня? – Она снова от волнения коверкала язык.

Я долго молчал, не зная, что ей ответить, и наконец так и сказал:

– Не знаю.

– Тогда ухожу.

Мне стало трудно дышать. Я взмолился:

– Не уходи. Дай мне время. Я должен разобраться в себе.

– Сколько можно ждать?! – вспылила она. – Долго еще ты будешь меня мучить?

– Я понимаю твои мучения, но пойми и ты меня. – Я едва заставил себя выдержать ее взгляд. – Мне нужно время.

Анни разрыдалась. Мне хотелось броситься к ней, обнять, утешить, но вспомнил кошмарную сцену измены с Эдди Боссом.

Я пошел в спальню, собрал в сумку вещи.

– Поживу пока в казарме. Поговорим через несколько дней, ладно? Она кивнула. Я ушел из дому.

Я вскользь упомянул о том, что перебрался в казарму. Толливер никак на это не прореагировал. Иного я от него и не ожидал. Во-первых, нечего лейтенанту совать нос в личную жизнь капитана, а во-вторых, за последние дни я достаточно ясно показал ему свою враждебность. Снова и снова я подумывал, не отказаться ли мне от его услуг, но этим и ограничивался. Пойти на решительные действия я почему-то не мог, хотя один только вид его вызывал у меня отвращение.

Когда я собрался навестить Алекса, Толливер зачем-то увязался за мной. Я не стал возражать.

Мы нашли Алекса в комнате отдыха. Видимо, больничная палата ему наскучила.

– Орбитальная станция? – спросил он, когда я начал рассказывать о своей поездке. – Я бывал там?

– Да. «Порция», на которой ты сюда прилетел, причалила к орбитальной станции.

– Воспоминания никогда не вернутся, – горько посетовал Алекс.

– Все прибывающие корабли причаливают к орбитальной станции, мистер Тамаров, – объяснил Толливер. Я бросил на него раздраженный взгляд, но он, кажется, этого не заметил.

Алекс подошел к окну:

– А что будете делать дальше?

– Я сегодня пополудни поеду в гости к Заку Хоупвеллу, встречусь с некоторыми другими плантаторами. Увы, особо обрадовать мне их нечем. С затовариванием складов Сентралтауна мы как-нибудь разберемся, а вот с тарифами на межзвездную перевозку грузов я ничего не могу сделать. Не могу я и уменьшить количество пьяных солдат в Сетралтауне, не могу изменить структуру местного правительства.

– В этом кресле, где ты сейчас сидишь, я вчера провел весь вечер, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь.

Я встал с кресла, подошел к окну, где стоял Алекс, с надеждой спросил:

– Вспомнил?

– Нет. Ничего. Хорошо помню все твои визиты, все, что ты мне говорил. Короче говоря, помню все, что происходило после травмы. А из того, что было до этого, я так ничего и не вспомнил.

– Как я тебе сочувствую, Алекс.

– Что толку от твоих сочувствий! Знал бы ты, что это такое – жить без воспоминаний!

– Извини, Алекс, я просто не… не знал, что сказать.

– Тогда лучше молчи! Прибереги свою жалость для других!

Я вконец расстроился. Почему от меня всем достаются одни только неприятности? Краем глаза я заметил укоризненный взгляд Толливера, но не мог понять, кого из нас он осуждает.

– Что я могу для тебя сделать, Алекс? – выдавил я, превозмогая душевную боль.

– Ты… Боже мой! Что на меня нашло! – Алекс в отчаянии бросился на кровать. – Прости. Опять сдали нервы.

– Алекс, больничная скука не способствует твоему выздоровлению. Может быть, тебе лучше поездить со мной? Ты все еще числишься в моей команде.

– Ты хочешь отозвать меня из отпуска?

– Нет, – улыбнулся я. Отозвать его из отпуска по болезни я, конечно, не имел права. – Это будет лечебная поездка. Терапевтический отпуск.

– Есть и такой вид отпуска, сэр? – удивился Толливер.

– Точно не знаю, но у меня есть возможность устроить нечто подобное. Алекс, хочешь съездить с нами на плантации?

– Очень.

– Значит, поедешь.

Оформив выписку Алекса из госпиталя, я повез его на космодром. Там нас ждал Толливер с вертолетом. В униформе Алекс показался мне прежним самоуверенным лейтенантом, каким я его запомнил по «Порции», но в электромобиле он всю дорогу как бы испуганно озирался по сторонам на незнакомую ему местность. Я не знал, как развеять его страхи. Все, что я мог, это дружески сжимать ему руку.

Когда мы сели в вертолет, он спросил:

– Вы умеете им управлять, мистер Сифорт?

– Да, мистер Тамаров. Я учился этому в Академии.

– А я?

– Насколько я помню ваше досье, в Академии вы тоже посещали вертолетные курсы.

Алекс погрузился в задумчивое молчание. Я включил мотор, повел вертолет в сторону плантаций. На экране пульта управления компьютер постоянно показывал план местности и нашу предполагаемую траекторию. Лететь предстояло часа полтора. Алекс не отрывался от окна, впиваясь глазами в когда-то знакомую землю.

– Мистер Сифорт, вам нравится Надежда? – спросил он наконец.

Нравится? Честно говоря, раньше над этим не задумывался.

– Знаете, я провел несколько лет в полетах между Землей и этой планетой, – ответил я.

– Так нравится или нет? – настаивал Алекс. Я скорчил недовольную гримасу.

– Отстаньте от капитана, – вмешался Толливер.

– Ничего, пусть спрашивает. С Надеждой у меня связано много воспоминаний. Некоторые из них очень печальны. Их я предпочел бы забыть.

– Забыть? – удивился Алекс. – Какое странное желание. Разве воспоминания могут быть печальными?

– Могут. – Например, тот день, когда я узнал, что капитан Форби не может найти мне замену, а значит, мне придется командовать «Порцией». Или тот вечер, когда я пришел к Аманде прощаться, а вместо этого уговорил ее полететь со мной в отпуск в девственные Вентурские горы. – Алекс, здесь жила Аманда.

Отсюда мы с ней отправились в долгий полет к Солнечной системе. А в обратном полете на «Порции» Аманда покончила жизнь самоубийством. Кстати, под влиянием Аманды Алекс отказался от жестокой мести Филипу Таеру.

– Кто такая Аманда? – спросил Алекс.

– Она была моей женой, – коротко ответил я. – И матерью моего единственного сына. Теперь их мертвые тела витают в черной бездне бесконечного космоса за многие световые годы от населенных планет. Рассказывать об этом было бы слишком больно.

– Ты очень любил ее.

– Ты помнишь? – с надеждой спросил я.

– Нет. Это написано у тебя на лице. Надежда погасла. Я решил сменить тему:

– А гостиницу «Отдых шофера» ты помнишь?

– Нет. А что?

– Во время прошлой поездки к плантации Бранстэдов мы проезжали мимо нее. С нами был еще… – я запнулся. Упоминать имя Эдди Босса не хотелось.

– Мистер Босс?

– Ты помнишь его? – удивился я.

– Просто он был в больничной палате, когда я пришел в сознание. – Алекс пристально посмотрел на меня. – Вы с ним друзья?

– Об этом человеке я не хочу говорить. – Я сделал вид, что сконцентрировался на управлении вертолетом, постарался выбросить из головы ненавистное имя.

– А почему ты упомянул гостиницу «Отдых шофера»?

– Это единственная гостиница по дороге к плантации Бранстэдов, в которой есть отличный ресторан. Я там несколько раз обедал.

– Во время твоего первого посещения этой планеты?

– Да. – Тогда я путешествовал с Дереком Кэрром. Опять воспоминания… На плантации Кэрров Дерек вынужден был скрываться под вымышленным именем. Он притворялся моим умственно отсталым двоюродным братом, то и дело называл меня Никки. Эх, озорная юность… Если бы я мог тогда предвидеть свои будущие злоключения! – Может быть, пообедаем там сейчас?

– Конечно. – Вдруг Алекс изменился в лице. – Но у меня нет денег.

– Ты забыл получить зарплату?

– Я даже забыл, сколько я получаю. Тем более не помню, где и как ее можно получить.

– Пустяки. За обед заплачу я. – Я сверился с картой, изменил курс к гостинице. – Толливер, по возвращении не забудьте проследить за тем, чтобы мистеру Тамарову зарплату доставляли на дом.

– Есть, сэр, – ответил Толливер.

Я посадил вертолет на площадку, от которой к гостинице тянулась проложенная сквозь буйную растительность дорожка. На автомобильной стоянке стояло полдюжины грузовиков.

Меню ресторана оказалось на удивление разнообразным. Я объяснил своим спутникам, что в этом ресторане практически нет ничего привозного: мясо, овощи и прочая еда выращиваются на месте, и даже электроэнергия тут собственная – от маленькой ядерной электростанции, расположенной неподалеку, чуть ли не на заднем дворе.

– А на орбитальной станции реактор термоядерный и полностью автоматический, – сказал Алекс.

– Ты вспомнил? – удивился я.

– Не знаю. Понятия не имею, откуда у меня в голове такие сведения.

– Это изучают на втором курсе Академии, – напомнил Толливер.

– А еще я помню, что термоядерные электростанции, установленные на кораблях, безопаснее таких ядерных электростанций, как эта, хотя здесь реактор тоже достаточно безопасен и полностью автоматизирован.

– Верно, – согласился я. – А если быть до конца точным, то даже в ядерных электростанциях автоматика ни при каких обстоятельствах не позволит реактору взорваться.

– Но если он взорвется, то тут образуется огромная воронка.

– Радиусом с километр, – добавил Толливер. – А если взорвется термоядерный реактор, то разрушения будут гораздо более впечатляющими.

– Не говорите, пожалуйста, на эту тему, – попросил я.

– Почему? – спросил Алекс.

У нас могли возникнуть серьезные неприятности, если бы нас кто-то подслушал. В 2037 году Совет Безопасности ООН принял резолюцию номер 8645. Я закрыл глаза, сосредоточился и по памяти прочитал вслух:

«В целях борьбы с ядерной угрозой, на протяжении нескольких поколений терроризировавшей человечество, постановляется: применения, попытка применения, подстрекательство к применению, намерение или предложение применить, а также обсуждение применения ядерной энергии в целях нанесения вреда земле, материальным ценностям или людям, наказываются смертной казнью, причем смертный приговор не может быть отсрочен или смягчен ни судом, ни трибуналом, ни каким-либо другим властным учреждением».

Это вдалбливают в головы всем кадетам, после чего всякие разговоры на эти темы прекращаются раз и навсегда.

– Значит, мы не можем даже обсуждать? – поразился Алекс.

– Не можем.

Официантка принесла блюда, мы с аппетитом набросились на огромные порции.

– Перед моим отлетом из Солнечной системы Ассамблея ООН обсуждала возможность внесения поправок в эту резолюцию, – сообщил Толливер в кратком перерыве между большими кусками, ненадолго затыкавшими ему рот.

– Поправок не будет, – уверенно сказал я.

– Хорошо бы, конечно, но…

– Любому дураку ясно, что поправки вносить нельзя. Две ядерных войны уже было, хватит! Третьей человечество не допустит. Даже не намекайте на такие мерзости! – Я с ожесточением вонзил вилку в толстый кусок мяса.

– Неужели все они шоферы? – спросил Алекс, махнув рукой в сторону посетителей ресторана. – На стоянке было не так уж много грузовиков.

– Наверно, тут питаются и рабочие с плантаций. Близится страдная пора. – Я старался говорить спокойнее, но мой голос все еще подрагивал от волнения.

– Разве плантации не автоматизированы? – поинтересовался Толливер.

– Конечно, автоматизированы, но автоматикой управляют люди. Поля здесь такие огромные, что требуется немало рабочих.

Военных, кроме нас, в ресторане не было. Видимо, посетители в униформе были здесь редкостью, потому что все смотрели на нас, как на диковинных зверей. Один крепкий парень долго пялился на нашу компанию, потом встал и вышел.

Порции были непривычно большими. Несмотря на простуду, у меня развился отменный аппетит. Целый час мы насыщались и наконец вышли к вертолету. Я снова занял место пилота, Алекс забрался на заднее сиденье. Толливер устроился рядом со мной и мрачно уставился в окно. Я направил вертолет дальше на запад.

Погода в этот день была великолепной. Мы поднялись повыше, открылись прекрасные виды. Управлять вертолетом мне было намного легче, чем электромобилем. Может быть, все дело в том, что в воздухе никто не несется тебе навстречу и пешеходы не норовят броситься под колеса?

– Мистер Толливер, сообщите на плантацию Хоупвелла о времени нашего прибытия, – приказал я.

– Есть, сэр. – Толливер взял микрофон, и в этот момент на панели управления вдруг замигала красная лампочка. Толливер оцепенел.

– Обнаружен сигнал вражеского радара! – доложил бортовой компьютер.

– Что?! – вскрикнул я.

– Компьютер засек сигнал с одной из плантаций, – сказал Толливер, глядя на экран. – Надо было установить ему мирные параметры.

– Пожалуй, – буркнул я.

Наш военный вертолет был оснащен соответствующими системами слежения, а бортовой компьютер воспринимал их показания так, словно находился в боевой обстановке. Вот почему сигнал мирного локатора показался нашему компьютеру серьезной угрозой.

– Не обращай внимания на эти сигналы, – сказал я компьютеру и выключил противно мигающую красную лампочку. – А сигнал автозапросчика-ответчика плантации Хоупвелла принят?

– В нас пущена ракета! Запросчик-ответчик выключен! – бесновался компьютер. – Начинаю маневры уклонения!

– Послушай, компьютер, откуда здесь быть ракетам?

– Смотрите, сэр, там что-то летит! – воскликнул Толливер.

В самом деле, издалека к нам приближалась огненная точка.

– Господи! Неужели?! – От моего благодушия не осталось и следа.

– Ракета достигнет нас через сорок секунд! – доложил компьютер.

– Господи Иисусе, – в ужасе пробормотал Толливер.

Что делать? Разрешить компьютеру бросать вертолет из стороны в сторону, вверх и вниз в попытках уклониться от ракеты или заняться этим самому? Конечно, компьютер будет маневрировать быстрее и точнее, но он запрограммирован, а компьютер ракеты может знать эту программу и перехитрить ее.

И что это за ракета? Тепловая? С лазерным наведением? Я лихорадочно вспоминал, как нас в Академии учили действовать в таких случаях.

Вертолет нырнул вниз. Это было почти падение. Алекс испуганно схватился за поручень. Ракета стремительно приближалась.

– Берите управление на себя! Не доверяйте компьютеру! – крикнул Толливер.

– Контакт с ракетой ожидается через восемь секунд. Запускаю программу уклонения С12! доложил компьютер. Включились реактивные маневровые двигатели, падение прекратилась, вертолет начал медленно подниматься. – Осталось четыре секунды.

– Сифорт, быстрее!

Я переключил управление на себя, но за секунду до этого компьютер остановил винт, и вертолет камнем ринулся вниз. Не успел я запустить винт, как над кабиной пронеслась ракета. Взревел двигатель, вертолет рванулся вверх. Ракета, описав длинную петлю, возвращалась.

– Радар ракеты снова нацелен на нас! – доложил компьютер.

Отвязаться от такой ракеты непросто! Я резко свернул влево. Где же ракета? Я лихорадочно оглядывался по сторонам, вглядывался в экран.

– Контакт ожидается через шестнадцать секунд! Времени чертовски мало. Кто же пустил ракету? Ладно, сейчас не до этого. Я бросил вертолет вправо и вверх.

– Осталось одиннадцать секунд!

– Господи, Сифорт, дайте руль мне! – крикнул Толливер.

Я резко сбавил обороты винта. Вертолет сиганул вниз. Нос ракеты слегка наклонился и снова оказался нацеленным на нас. Она нагоняла нас с чудовищной скоростью.

– Восемь секунд!

– Вы нас угробите! Дайте мне штурвал! – потребовал Толливер.

Я мотнул головой:

– Некогда.

Толливер в мгновенье ока отстегнул мой ремень безопасности, сдвинул меня, как пушинку, сел в кресло пилота сам и развернул вертолет на сто восемьдесят градусов прямо навстречу ракете.

– Ты спятил?! – заорал я, цепляясь за что попало, чтобы не болтаться по шарахающемуся вертолету.

– Тихо! – рявкнул Толливер.

– Четыре секунды! Три. Я распрощался с жизнью.

– Две.

Мое сердце подскочило к самому горлу – вертолет нырнул вниз, ракета пролетела над нами в нескольких сантиметрах. Какое-то мгновение сквозь рев наших двигателей я даже слышал гул раскаленных газов, вырывающихся из ее сопла.

– Мы должны приземлиться за несколько секунд! – крикнул Толливер. – Выпрыгивайте сразу, как только сядем!

Я выглянул в окно.

– Но внизу сплошной лес!

– Должна же найтись поляна!

– Обнаружен радар ракеты! – доложил компьютер.

– Черт бы ее взял! – Толливер сделал вираж, накренил вертолет для лучшего обзора местности. – Смотрите! Вон, впереди! – На темном фоне сплошного леса ярко зеленела поляна. Лететь оставалось с километр.

– Не успеем!

– Возможно, – мрачно согласился Толливер.

– Ожидается контакт через двенадцать секунд.

– Сифорт, сообщите в Сентралтаун! – приказал Толливер.

Как я сам не допер?! Я выругался, схватил микрофон, лихорадочно начал вспоминать частоту канала Военно-Космических Сил. Вот дурень! Есть же чрезвычайный канал!

– Сентралтаун! Говорит капитан Сифорт, вертолет Военно-Космических Сил восемь-шесть-ноль Альфа! Мы атакованы ракетой неизвестного происхождения. Приблизительные координаты: двести километров западнее гостиницы «Отдых шофера». Нужна помощь. Как слышите? Как слышите?

Ответа не было.

– Девять секунд!

До поляны оставались сотни метров. Казалось, время остановилось. Поляна приближалась кошмарно медленно.

– Толливер, быстрее!

– Шесть секунд.

Лучше жесткая посадка, чем гибель от взрыва.

– Три секунды!

Толливер бросил вертолет вверх. Ракета промчалась под нами. Через заднее стекло я увидел, как она снова разворачивается в нашу сторону. Вертолет резко пикировал на поляну.

Видимо, топливо в ракете кончалось, гоняться за нами она больше не могла и взорвалась вверху. Кабина содрогнулась, двигатель испустил рев агонизирующего чудовища, вертолет начал падать.

– Держитесь! – крикнул Толливер, выпуская шасси. До земли оставалось несколько метров.

Вертолет шлепнулся на колеса, подпрыгнул, снова упал. Наверху кабины что-то горело.

– Бежим!

Я распахнул дверь, выпрыгнул, споткнулся и покатился прочь от полыхающего вертолета. Толливер вытолкнул из кабины Алекса, сбил с его одежды огонь.

Отбежав на двадцать метров, мы оглянулись.

– Господи! – прошептал я.

– Аминь, – сказал Толливер.

– Надо бы убраться отсюда подальше, они могли запустить несколько ракет.

– Наш радар засек только одну ракету, мистер Си-форт.

– Кто же, черт бы их побрал, ее пустил?

– Может быть, Мантье? – предположил Толливер.

– Но ведь мы законные представители власти! – возразил я и тут же понял, какую спорол чушь. Напыщенный придурок! – Наверно, вы правы. Он ведь и раньше покушался на нас.

Алекс молча смотрел на горящий вертолет.

– Где он умудрился раздобыть военную ракету? – спросил Толливер.

– Плантаторы помогали обустраивать Вентурскую военную базу. – Я пнул ногой долетевший до нас обломок лопасти. – Когда-нибудь он попадется мне в руки.

– Не исключено, что он вскоре прибудет сюда со своими людьми посмотреть на наши останки. Лучше нам отсюда убраться, сэр.

– Наверняка он поймал мой сигнал о помощи в Сентралтаун, а значит, не рискнет столкнуться со спасательной командой Военно-Космических Сил, которая должна вот-вот сюда явиться, – возразил я.

Алекс упал на колени. Его выворачивало наизнанку.

– Все в порядке, мистер Тамаров. Опасность миновала, – утешил его Толливер.

Вдруг я осознал, что он наделал. Как он обращался со мной, капитаном!

Алекс прокашлялся, вытер рот травою.

– Извините, ради бога, – виновато сказал он.

Толливер заметил мой взгляд, вздохнул, вынул из кобуры лазерный пистолет, протянул его мне рукоятью вперед.

– За мной, – приказал я и не оглядываясь пошел в лес. Отойдя подальше, чтобы нас не услышал Алекс, я остановился. – Какое я должен предъявить вам обвинение, лейтенант?

– Выбирайте по вашему усмотрению, сэр, – ответил побледневший Толливер.

– Отвечайте.

– Мятеж. Нарушение субординации. Физическое насилие над старшим офицером. Несанкционированное прикосновение к командиру. Из этих преступлений три караются смертной казнью. Имеет ли значение, какое из них выбрать?

– Имеет, раз я об этом спрашиваю! – прорычал я.

– Есть, сэр. Неуважительное поведение и дерзкие выражения. Незаконное присвоение власти. Больше ничего подходящего не могу придумать, сэр.

– Смягчающие обстоятельства?

– Таковых нет, сэр.

– Есть! Отвечайте! Он горько улыбнулся.

– Все в Академии знали, что вы никчемный пилот. Самый бездарный из всех.

Что верно, то верно. Сколько нарядов вне очереди я за это отработал!

– Дальше.

– Не возьми я управление на себя, никаких шансов спастись у нас не было бы, – закончил он.

– Вы действительно уверены, что я не сумел бы уклониться от ракеты?

– Да. Уверен. А вы?

Я долго молчал. Наконец вздохнул.

– Конечно, мне надо было передать вам управление сразу. – Мои кулаки сжались. – Зря я этого не сделал.

– Нет, сэр, это не оправдание, – покачал головой Толливер. – Я знаю законы.

– В самом деле?

– Вы должны казнить меня и за мятеж, и за остальные мои преступления. Они очевидны.

Я отвернулся, начал расхаживать в задумчивости, сунув руки в карманы и опустив голову. Как мне хотелось отомстить ему за все издевательства, пережитые мной в Академии! Давно хотелось. И вот такая возможность представилась. Теперь я имел полное право его убить. Законное право! И никто бы не узнал, что убил я его не за преступление, а из ненависти.

Искушение было непреодолимым.

Я остановился.

– Вы требуете трибунала или удовлетворитесь немедленным дисциплинарным взысканием? – резко спросил я.

– Дисциплинарным? – изумился Толливер, не в силах поверить своему счастью. – Конечно, сэр. Спасибо, сэр.

Выбери он трибунал – и смертный приговор можно было предсказать с полной уверенностью. А дисциплинарные взыскания командир имеет право налагать без суда. Разумеется, они куда мягче приговоров трибунала.

– Хорошо. – Я стоял напротив него, заложив руки за спину, и смотрел ему прямо в глаза. – Когда вы получили лейтенантское звание, Толливер?

– Около года назад в полете к Надежде. Капитан Хаукинс…

– С этого дня вы снова гардемарин! – перебил я.

– Мне уже двадцать пять лет, сэр, – растерянно сказал он.

Его можно было понять. Гардемарин, не ставший лейтенантом к этому возрасту, что случается редко, обычно так и доживает свой век гардемарином. А ведь лейтенантское звание – это заветная мечта любого гардемарина.

– Я уже объявил вам свое решение, – непреклонно сказал я. Пусть знает, как выпихивать меня с кресла пилота!

– Есть, сэр, – процедил сквозь сжатые зубы Толливер.

– Налагаю на вас штраф в размере двухмесячного жалованья. Разумеется, вы можете обжаловать мое решение, но тогда вам придется иметь дело с трибуналом.

– Есть, сэр. – Он опустил глаза, пробормотал:

– Спасибо, сэр.

Конечно, он благодарил меня за то, что я сохранил ему жизнь. По сравнению с этим сломанная карьера и деньги – пустяки.

– Боже! Как я презираю тебя! – выпалил я. По его лицу пробежала тень, но он послушно ответил стандартными словами:

– Так точно, сэр.

Я зашагал к поляне, Толливер за мной.

Алекс был бледен, но чувствовал себя неплохо.

– Что будем делать, Сифорт? – спросил он.

– Сейчас мы… – Я оглянулся. – Кто-нибудь из вас знает, где мы находимся?

– Километров пятьдесят южнее дома Хоупвелла, – ответил Толливер.

Как он умудрялся одновременно уворачиваться от ракеты и посматривать на компьютерную карту?

– Далековато, – глубокомысленно констатировал я.

– Вам ответили на сигнал помощи, сэр? – спросил Толливер.

– Нет. – Вдруг я заметил, что мои ноги дрожат. Чтобы хоть как-то замаскировать сей позорный факт, я присел под деревом и объявил свое решение:

– Будем ждать. – Не успел я выговорить эти слова, как сообразил, что опять несу чушь. Ведь на мой сигнал не ответили, а значит, скорее всего, его просто не приняли. Ждать бесполезно и глупо. Надо идти. – В каком направлении находится дорога?. – На севере, сэр, – ответил Толливер.

– Далеко?

Толливер как-то странно взглянул на меня, но все-таки вежливо ответил:

– Километров пятьдесят, сэр.

Наконец до меня дошло. Ведь дом Хоупвелла расположен у дороги, а Толливер уже говорил, что мы находимся километрах в пятидесяти к югу.

Пришлось встать. В груди побаливало.

– Если наш сигнал о помощи не принят, нам придется идти пешком, – объявил я и добавил столь же мудро:

– Чем раньше мы выйдем, тем скорее придем.

– Но если сигнал принят, то спасатели нас не найдут, – возразил Толливер.

– Здесь я решаю, гардемарин! – рявкнул я.

– Есть, сэр, – угрюмо ответил Толливер.

– У нас нет ни воды, ни пищи, – заметил Алекс.

То немногое, что у нас было, сгорело в вертолете. Выдержим ли мы двухдневный переход к дому Хоупвелла? Конечно, выдержим.

– Пошли, – приказал я.

– Надо бы оставить спасателям хоть какой-то знак, – сказал Толливер, показывая на обломки вертолета.

Опять Толливер прав!

– Нарисуем на земле стрелу?

– Вокруг вертолета можно найти достаточно обломков и выложить из них стрелу, – предложил Толливер.

– Верно, – согласился я.

Толливер собрал осколки и сложил их в виде стрелы, указывающей на север. Потом мы отправились в путь. На краю поляны я остановился, в последний раз оглянулся на останки вертолета. Если бы не Толливер, мы бы сгорели там заживо. За что я его наказал?

Мы углубились в чащу.