"Надежда смертника" - читать интересную книгу автора (Файнток Дэвид)4. Роберт– Что скажешь, Робби? Я выключил голографовидео и прищурился. Яркий солнечный свет, отражаясь от заваленного бумагами отцовского письменного стола, бил в глаза. – Ты действительно гнешь свою линию. – Ерунда, – отмахнулся он. – За тридцать лет политиканства я научился выступать так, чтобы добиваться своего. Кроме того, в моей речи нет ни слова не правды. Одно только возрастание стоимости земель оправдает… Я вставил, пока его совсем не понесло: – Только не нужно передо мной толкать речи. – Разок и послушаешь, – проворчал отец. – Ну как тебе мое выступление? – Отличная артподготовка, теперь дело за пехотой. Твои сторонники готовы к атаке? – Конечно. – Он озабоченно задумался. – Вот бы убедить Ника примкнуть к нам. Я пытался, но он только все выспрашивает. – Капитан никогда не согласится на публичные выступления. – Может, обратится с письмами к кое-кому из наших друзей? – Это возможно. – Попроси его. – Он пододвинул ко мне телефон. – А почему не ты? – Он питает к тебе слабость, Робби. Я же для него всего лишь политик. Я вздохнул. Даже после двадцати с лишним лет знакомства мне становилось не по себе от одной мысли – оказать давление на отставного Генерального секретаря ООН. После целого ряда трагических событий он привел домой космический корабль, став уже его капитаном. Более того, он сообщил о первой за всю историю человечества встрече с разумными существами неземного происхождения – рыбами, которые едва нас не уничтожили. Второе космическое путешествие капитана Сифорта закончилось катастрофой, когда идиот адмирал бросил его на вышедшем из строя «Дерзком» с пассажирами, которых адмирал невзлюбил. Благодаря мужеству, твердости характера и силе воли Сифорт сумел дать бой рыбам и вернуться домой на неисправном корабле. Он вновь отправился на планету Надежда, но оказался вовлеченным в заговор плантаторов. Совершенно больной, оставленный на ответственном посту представлять земную администрацию после отбытия всего космического флота, Сифорт сумел усмирить восстание. После этого он на шаттле отправился на орбитальную станцию уничтожать сотни рыб, которые начали набеги на планету. Сифорт считал при этом, что его поступок равнозначен измене и его повесят. Если бы на Земле за время его отсутствия не внесли поправку к закону, его бы отправили на скамью подсудимых, а не приветствовали как героя. Отец и один адмирал Военно-Космического Флота не дали ему уйти в отставку. Капитана назначили начальником Военно-Космической Академии, куда я поступил кадетом. Несколько месяцев спустя мне было позволено сопровождать его во время рокового полета на «Трафальгаре». Отец нетерпеливо пошевелился. – А это нельзя отложить? – спросил я. – Роб, мне нужно знать. Я неохотно набрал номер и подождал, пока меня соединят с Вашингтоном. – Адам? Это Роб Боланд. Спасибо, с сенатором все в порядке. Я пришлю вам речь, с которой он собирается выступать. Нам бы хотелось, чтобы мистер Сифорт просмотрел ее. Я могу позвонить э-э-э… завтра. Отец нахмурился, но я не отреагировал. Он сам учил меня терпению. Если на капитана слишком нажать, он тут же откажется. Адам обрадовался моему звонку. – Может, сядешь на суборбитальный да присоединишься к нам за обедом? Я знаю: ему будет приятно повидаться с тобой. – Не хочу навязываться… – Прекрати. Я судорожно сглотнул – давала о себе знать память о тех днях, когда Адам уже был полноправным гардемарином, а я – простым кадетом. – Если вы уверены, сэр… – Ждем тебя в семь. Захвати с собой речь, он ее прочитает, если я скажу, что дал тебе обещание. – Спасибо, Адам. – Жду. А потом выпьем вдвоем – ты да я. – Заметано, – Я повесил трубку. У отца был довольный вид: – Вот видишь! Я всегда знал, на какой рычаг нажимать. – Вот, значит, кто я для тебя? – Я улыбнулся, чтобы вопрос не прозвучал слишком язвительно. Отец расплылся в улыбке, отчего морщинки вокруг глаз собрались в складки: – И это тоже, но в целом гораздо больше. Кроме того, ты с удовольствием навешаешь их. – Конечно. С другой стороны, там будет сын Адама. Рот отца сжался в тонкую линию. – Твой… «племянник»? – Лучше б я не соглашался изображать «дядю». Неприятный мальчишка. Через несколько минут я отправился домой собираться: капитан, скорее всего, пригласит меня остаться на ночь. Если не он, то Адам наверняка. Укладывая смену белья, я размышлял о своем друге Тенере. Он расхлебывал кашу, которую сам заварил. Вместо того чтобы наказывать сына за проступки сызмала, он все ему прощал, пока не стало слишком поздно. Но даже теперь его могла спасти жесткая дисциплина, вроде той, какую применил ко мне капитан. С другой стороны, чего мне совать нос куда не следует? Я пока не женат. Возможно, растить ребенка гораздо сложнее, чем кажется. Я глянул на часы. Пора отправляться в порт на шаттл. – Мама, что ты говоришь? – я пытался расслышать сквозь треск в наушнике и гул двигателя. – Прошлой ночью я видела вас в новостях. – На станции свежей воды? У меня не было выбора, ехать или не ехать. Как член Генеральной Ассамблеи от приморских городов я просто был обязан присутствовать при разрезании ленточки, хотя станция на Гудзоне – еще один пример печально известных бессмысленных проектов генсека Кана. Я знаком попросил стюарда долить мне джина. – У Ричарда был мрачный вид, – заметила мать. – Как он там? – У него все хорошо. С тех пор как родители развелись, они старались через меня узнавать новости друг о друге. Я не возражал. Их взаимный интерес был добрым знаком. Мать давала отцу советы по поводу его публичного имиджа, а он помогал ей пережить тоскливые недели после операции с трансплантантом. – Ему лучше заняться делом, а не только красоваться на открытиях, иначе эта колючка Кан присвоит себе все заслуги с водой, – мама, как всегда, говорила прямо то, что думает, – Отец знает. У нас не было выбора, пришлось поддержать проект Кана, касающийся свежей воды. Наши нью-йоркские избиратели, обитающие наверху, нуждались в чистой воде, и приближающиеся развлечения в Делавэре тут не помогут. – Можно подумать, в наше время питьевой воды было гораздо больше – таяли ледяные вершины гор. Когда я была молодой… – она вздохнула. – Это было так давно, и ты слишком занят, чтобы выслушивать мои воспоминания. – Свободен до приземления, – я взглянул на часы. – Еще целых девятнадцать минут. – Мне было одиннадцать, когда твой дедушка повез меня смотреть, как строится морская стена. Медленное, но неостановимое глобальное потепление вызывало повсеместное таяние снегов, но испарение тоже усиливалось. Подъем уровня моря на семь футов, то есть свыше двух метров, уничтожил Бангладеш, угрожал Голландии и другим странам, расположенным в низинах. Поэтому сразу за Уолл-стрит началось поспешное возведение нью-йоркской морской стены. Угрозу для Нью-Йорка представляли сильные приливы, но еще большую – частые летние штормы. – Когда твой отец выступит наконец с речью? Мои глаза устремились на текст отцовской речи, воспроизведенный на голографовидео. Не в первый раз я поразился: неужели мама действительно умеет читать чужие мысли? А может, она просто слишком хорошо знает отца и понимает, что он не будет молчать. – Эта линия, э-э-э… небезопасна, – проговорил я. – Ерунда. Территориальные власти знают, что он готов сделать первый шаг. – Мама, пожалуйста! Прижав трубку к уху, я быстренько пробежал отцовскую речь глазами. Проект реконструкции городов был ключом к его политической карьере в будущем. Он был сенатором от Северо-Восточного квадранта я уж и не помню, с каких пор, но после падения администрации Сифорта наша Супранационалистическая партия была не у власти. – Ладно, дорогой, отпускаю тебя и возвращаюсь к своим розам. – Извини, мама. Заглянуть к тебе? – Только если побудешь у меня чуть подольше. Терпеть не могу, когда ты заскакиваешь на минутку. Промчишься через гостиную, как летучая мышь, и исчезнешь. – Может, на следующей неделе. Я тебя люблю. – Береги себя, Робби. Связь отключилась. Надо бы и вправду навешать ее почаше. Несмотря на то что ей заменили сердце, вечно жить ей не суждено, а я очень ценил ее прямые советы. Допив джин, я откинулся назад, размышляя о падении правительства Сифорта. Ирония заключалась в том, что в марте 2224 года устраивать голосование по вопросу доверия к правительству было необязательно. Капитан сам потребовал провести его, не прислушавшись к совету отца, после того как Территории месяцами высказывали озабоченность по поводу дела Уэйда. Капитан слыхом не слыхивал о продажности сенатора Уэйда, но само его незнание оппозиция представила как преступное пренебрежение. Если бы Сифорт отступил в сторону, а не признавался где ни попадя в своей ошибке, мы могли по-прежнему оставаться у власти и напрямую разрешить проблемы подачи воды в башни. Ну да ладно. Капитан покончил с политической жизнью, ушел в отставку в полном расцвете сил. Теперь отец собирался заявить о своем желании занять красное кожаное кресло генсека. Поднятый им вопрос о реконструкции выдвинул его в лидеры партии и вполне мог сделать хозяином Ротонды – резиденции Генерального секретаря ООН. – Вам налить еще? Я поднял голову, раздосадованный вторжением стюарда, но постарался ничем не показать этого. – Спасибо, нет. Жаль, что станция на Гудзоне не сможет разрешить проблему нехватки воды в городе. Невзирая на возможные беспорядки, нам придется прокладывать новые городские питающие сети. В конце концов, стоящие повсюду башни были оплотом цивилизации, и их жители постоянно голосовали за Супранационалистическую партию. Нужно обязательно поддерживать их жизнеобеспечение. Если отцу действительно удастся занять Ротонду, я попытаюсь занять его место в Сенате. Скорее всего, это мне удастся – фамилия сыграет свою роль. Для меня это будет большим рывком вперед. Сенат Объединенных Наций обладает гораздо большей властью, чем битком набитая Генеральная Ассамблея, в которой насчитывается тысяча пятьдесят пять членов. Если отцу удастся… Пока мой вертолет опускался на хорошо освещенную площадку, я постарался справиться с беспокойством, зная, какой теплый прием меня ожидал. Но в присутствии Сифортов я всегда ощущал себя неловким юнцом, которого отец привез к воротам Академии. Годы спустя, когда я уже был членом Ассамблеи, в период правления администрации капитана меня редко принимали в Ротонде. Со мной он держался холодно. Я был обижен, но старался скрывать обиду. Возможно, его разочаровал мой уход в отставку из рядов Военно-Космического Флота. По крайней мере я сумел дослужиться до звания лейтенанта и не верю, что получил его благодаря хлопотам отца. Я страшно гордился своим достижением. Однажды в разгар обсуждения колониальных тарифов капитан резко замолчал и развернул кресло к стене. Когда он заговорил снова, то в голосе его звучали боль и неуверенность: – Роберт, прости меня за грубость. – Я не заметил ниче… – Конечно, заметил. – Он подошел к высокому окну с бархатными шторами, сцепил руки за спиной и долго смотрел на грязную реку. – Я не… – Понимаешь, ты пробуждал во мне воспоминания. – Он повернулся ко мне. – Некоторые воспоминания слишком… тяжелы. Я встал: – Сэр, мне действительно очень жаль. Нам не обязательно лично встречаться. Я не хотел стать причиной… – Перестань. Прошу тебя, – Нечто в его голосе лишило меня дара речи. – Я должен тебе кое-что сказать. – Да, сэр? Его глаза встретились с моими. – Я гордился тобой раньше и по-прежнему горжусь сейчас. Я судорожно сглотнул. Проклятье! На мне давно уже не кадетская форма. Я взрослый человек. Откуда же взялся этот ком в горле? Он обошел массивный стол и легко коснулся моего плеча: – Я буду переносить свои страдания, не заставляя страдать тебя. – Капитан смотрел на меня с твердой решимостью. – Для меня ты всегда будешь желанным гостем и в рабочем кабинете, и дома. Несмотря на мое сопротивление, он стеснительно обнял меня, и на мгновение я опустил голову ему на плечо. Было такое ощущение, словно у меня два отца. Я старался делать все, чтобы они оба были мной довольны. Арлина клубочком свернулась на диване, положив голову мужу на плечо. Я сидел напротив; Адам расположился на стуле. – Я не буду стоять у него на пути, – проговорил капитан Сифорт. – Я надеялся на большее, сэр, – признался я. – Знаю, – прикусив губу, он еще раз пробежал глазами распечатку. Я внимательно всматривался в своего ментора. Худощавый, выступающие скулы, запавшие глаза, в которых порой мелькала внутренняя боль. Капитан находился в хорошей физической форме. Он был среднего роста, но при взгляде на него возникало впечатление крупной фигуры. Исходившая от него холодная сила имела причиной не только хорошую мускулатуру. Я подсказал: – Может, речь перед ветеранами флота… – Никаких речей. С этим я, слава богу, покончил. Как всегда, его прямота приводила в замешательство. Как такого человека могли избрать Генеральным секретарем? Он там был олененком, попавшим в стаю волков. В конце концов эти хищники его и сожрали. Я знал, что он категорически откажется выступать с речью, и перешел к истинной цели моего приезда: – Сэр, в Сенате нам не хватает пятнадцати голосов. Если бы вы написали кое-кому из знакомых… – Они проигнорируют мое обращение, а иначе не заслуживали бы своих постов. – Капитан покачал головой. – Кроме того, я не уверен, что я одобряю подход Ричарда. Помимо огромных затрат он намерен заняться перестройкой городов сверху вниз. Ты действительно думаешь, что проблему решит возведение новых башен? – Сэр, я знаю, что мы вкладываем огромные средства в высотные здания, но именно это поддерживает интерес к строительству башен – а в противном случае мы не наберем голосов для одобрения в Сенате. Капитан неодобрительно взглянул на меня: – Вы лишите жилья множество людей ради ваших… стальных слонов. – Да, тех, кто живет внизу, на улицах. – В разговоре с ним не было смысла лукавить. – Но мой отец реалист. Выбор невелик. Либо это, либо ничего. Что вы предпочитаете? Он молчал. Я добавил: – Сэр, города разваливаются. Лондон, Денвер, Нью-Йорк. Через несколько лет их уже будет не спасти. Вы этого хотите? Арлина и Адам заговорили одновременно: – Не смей возлагать ответственность… – Роберт, ты оказываешь давление, – Адам был поражен. – Извини, Арлина, продолжай. Арлина слегка повернула голову, словно пыталась заслонить мужа от моего взгляда: – Ник тут ни при чем, к тому же он больше не занимается политикой. Я рассмеялся, чтобы снять напряжение: – На планете его бы цитировали чаще всех, если бы он только пожелал. – Но он не желает, – резко ответил Адам. – Ну и ладно, – согласился я. Нисколько не обеспокоенный наступившей тишиной, я глядел на пару, сидевшую напротив меня. Капитан рассеянно положил руку Арлине на плечо. Арлина Сандерс Сифорт была по-прежнему красивой женщиной. Их брак был заключен в Ротонде в первый год его пребывания на посту Генерального секретаря. Это событие тогда наделало много шума. Став первой леди Земли, Арлина оставалась в тени, предпочитая помогать мужу выполнять рутинную политическую работу, а не красоваться перед телекамерами. И сейчас они были как два голубка. Я слышал упорные слухи о разногласиях в этой семье, но решил, что вряд ли они соответствуют действительности. Супруги уважали друг друга, а это более важная составляющая брака, чем простое физическое влечение. И у них было величайшее сокровище – сын. Полчаса назад Филип уже в пижаме заглянул в кабинет пожелать нам спокойной ночи. Пока мальчик обходил всех, отец наблюдал за ним с такой безграничной любовью, что я почувствовал себя незваным гостем. – Спокойной ночи, мистер Боланд, – обнял меня Ф.Т. – Парень, ты здорово вырос, – отрывисто проговорил я. В самом деле, как нужно разговаривать с подростком? – Да, сэр. Еще раз спасибо за модель. Я привез ему для сборки модель в масштабе 1:100 корабля ВКС ООН «Дерзкий», капитаном которого когда-то был его отец. Скорее всего, Ф.Т. соберет ее через день-другой. У него ловкие проворные руки и потрясающий ум, от соприкосновения с которым становится немного не по себе. Там, где мне приходилось часами просиживать над чертежами, он все схватывал с одного взгляда. Я обнял его не только потому, что он мне нравился, но и потому, что это придется по душе его отцу и заставит его благосклоннее отнестись к моей просьбе. Такова политика. После этого я улыбнулся Адаму. С тех пор как капитан удалился от общественной жизни, Тенер яростно оберегал его. Выполнить поставленную передо мной задачу было бы очень трудно даже при его поддержке; без нее я бы, скорее всего, и пытаться не стал. Мой бог, я преклонялся перед Адамом. Первый год в Академии дался мне страшно тяжело. Сержант Ибарес был со мной особенно суров, возможно, решив показать, что ему наплевать на мои семейные связи. Мои товарищи по казарме тоже относились ко мне с враждебностью. Они были уверены, что отец договорился о поблажках для меня, и постоянно находили доказательства этому там, где их не было и в помине. Когда мистер Сифорт вызвал меня к себе в кабинет и безжалостно выдрал за мои прегрешения, я совсем пал духом и долго не мог прийти в себя от стыда и чувства вины. Именно гардемарин Адам Тенер пришел мне на помощь. Сержант перестал придираться ко мне; Обуту проявляла участие, но только Адам был достаточно близок ко мне по возрасту, чтобы понять мои чувства. Он был косноязычным и неуклюжим, но все-таки находился рядом. Как-то раз, когда Адам был уверен, что мы одни, он по-настоящему обнял меня. В мальчишеских мечтах я столько раз благодарил его, но так и не смог выразить свою благодарность словами. Я стал свидетелем на его свадьбе. Елена была прелестной девушкой, заставившей меня пожалеть о том, что я холостяк. Я до сих пор не забыл ее. Смерть Елены потрясла Адама. Он понял, что в жизни не всякая боль теряет свою остроту. В нем исчез задор молодости, но он достаточно охотно принял зрелость. По моему предложению он перешел работать помощником генсека. Я и представить себе не мог, что они с капитаном так привяжутся друг к другу и после отставки Адам с готовностью последует за ним. Адам взглянул на меня со своего места, и выражение его лица смягчилось. – Я не собирался оказывать давление, – смиренно произнес я. Капитан нахмурился; – Дело не в этом. Ты меня знаешь, я не таю обиды, хотя могу и отказать. У меня есть опасения по поводу вашей политики, а затраты в шестьдесят миллиардов частично потребуют сокращения бюджета Военно-Космических Сил. Он предвосхитил мой ответ. – Именно так. Крупнейшие военные расходы ООН связаны с нами… то есть с Военно-Космическим Флотом. Большинство кораблей, уничтоженных неземными разумными существами, были заменены новыми. Конечно, пришлось пойти на компромисс. Многие новые корабли были меньше, а следовательно, могли взять на борт меньшее число пассажиров. Наша колониальная экспансия замедлилась, несмотря на то что наши сторожевые станции уменьшили угрозу нападения рыб. Администрация Сифорта была последовательна и неуклонно оказывала поддержку ВКС. В конечном счете этим не преминули воспользоваться наши оппоненты из Земельной партии. Их поддержали многие из тех, чьи интересы были сосредоточены на отраслях промышленности, не связанных со строительством кораблей, а следовательно, не получавших от этого никакого дохода. Вот почему план отца имел такое значение. Если нам удастся переманить лоббистов из строительных компаний, мы сумеем добыть достаточно средств для проведения кампании по захвату власти. Многонациональные кампании обходились чертовски дорого. Было немногим больше половины одиннадцатого, когда Адам посмотрел на часы. Я понял намек. Мы пожелали бывшему генсеку и его жене доброй ночи. Я пошел проводить Адама. По дороге мы дружески беседовали. – Смотри, Джаред еще не спит, – проговорил он, когда мы приближались к бунгало. Сквозь занавеску пробивался свет. – И что с того? Он повысил голос: – Утром мы отправим Беннету послание. Думаю, он прибудет. Свет тут же погас. Понизив голос, Адам сказал с мрачной улыбкой: – Говорят, в школе он спит на уроках. Думает, я не знаю, что он ночи напролет играет на своем компе. Я замялся, поскольку был не уверен, хочет ли он услышать мое мнение, но все-таки сказал: – Забери у него комп. – Единственное, к чему он так привязан? – Адам покачал головой. – Нет, Роб, он гораздо толковее, чем кажется. Компьютеры – это единственное, в чем он может себя проявить. – Тогда ограничь время. – К чему пытаться сделать то, что я не в силах контролировать? – махнул он рукой и вздохнул. – Заходи, выпьем что-нибудь. – Только не очень крепкое. Мы устроились во дворике перед спальней Адама, в дальнем конце коттеджа. Адам принес мне джин и открыл эль. – Господи, как мне ее не хватает! Мне не нужно было спрашивать, о ком он говорит. – Мне тоже. – Она бы этого не допустила, – Адам кивнул в сторону дома. – Ты о Джареде? Он выправится. – Ты мне зубы не заговаривай! – раздраженно бросил Адам. – Раньше такого за тобой не водилось! – Есть, сэр! Но в этой шутке была порядочная доля правды. – Что ж, ты поставил меня на место, – теперь улыбка была искренней. – Извини, Роб. Я пожал плечами: – Сколько Джареду? Шестнадцать? Это самый трудный возраст. – Недавно исполнилось пятнадцать. Я смотрю на него и вспоминаю… тебя. Помолчав, он добавил: – И других, со времен учебы в Академии. Разительный контраст. – Адам, почему ты его не приструнишь? Долгое молчание. – Я… не могу. Возможно, точеные черты лица сына слишком напоминали ему Елену. Почувствовав, как он расстроен, я сменил тему разговора. Мы заговорили о капитане. – Мучительно находиться рядом с ним, – признался Адам. – Он так решительно… искренен. Адам внимательно смотрел на меня. – Когда ты был кадетом, ты его в общем-то не знал. Он ушел в отставку после э-э-э… случая с «Трафальгаром». Я имел счастье познакомиться с ним раньше. – Адам смотрел сквозь меня, погрузившись в воспоминания. – Он взял меня с собой на тренировочную станцию – мы были только вдвоем. Боже, какая честь! Если бы ты видел его тогда, Роб. Отважный, решительный, твердо настроенный принести всем нам пользу. Я беспокойно шевельнулся. – Теперь он стал… неуверенным – словно действует на ощупь, методом проб и ошибок. Он утратил нравственный радар. Думаю, капитан был рад, когда его администрация получила вотум недоверия. Он увидел, что я заерзал на месте и скорчил гримасу: – Вижу, ты устал. Извини, что… – Дело не в этом, – выпалил я. – Мне нужно кое-куда отлучиться. От напитков, которые я потягивал весь вечер, мой мочевой пузырь раздулся и готов был разорваться. Я встал, снова почувствовав себя глупым мальчишкой. – Сейчас вернусь. Я достаточно часто бывал у Адама, поэтому, открыв дверь, в темноте через холл направился в ванную. Под дверью мальчика виднелась полоска света. То ли под воздействием эля, то ли от усталости после перелета, я стукнул разок в дверь и распахнул ее настежь. Джаред, все еще одетый, оторвал взгляд от монитора: – Здравствуйте, дядя Роб! – Выключай свет и забирайся в постель, иначе я сделаю то, на что не решается твой отец. Он изумленно уставился на меня: – Вы не посмеете заставить… – Хочешь проверить? Он заколебался, но, не решившись ослушаться, с презрительным видом выключил компьютер, сел на кровать и скинул туфли. Я закрыл дверь и пошел дальше по коридору. Уже вернувшись во дворик, я понял, какую ошибку совершил. Мальчик привык звать меня дядей, но ведь на самом деле я ему не родственник и не имел права чего-то требовать от этого неуправляемого подростка. Лучше Адаму ничего не говорить, чтобы не испортить отношения между нами. Он мне нравился сам по себе, но, кроме того, я нуждался в его поддержке, чтобы убедить капитана. Пока Тенер воспоминал о нашей юности, прошедшей в стенах Академии, а потом о Елене, я пытался понять, что на меня нашло, с чего я вдруг начал отдавать распоряжения его сыну, словно своему собственному. – Помнишь, как в Лунаполисе мы не могли отыскать ее номер в гостинице «Шератон» и орали пьяной женщине, чтоб она нам открыла эту чертову дверь? Я кивнул. Нужно либо сказать Адаму, либо помириться с Джаредом; оставить все как есть я не мог. Немного выждав, под предлогом, что мне снова «нужно», я зашел в дом и постучал к мальчику: – Джаред? Молчание. – Это дядя Роб, – я постарался подавить неприязнь к этому званию. – Можно войти? Должно быть, уже спит. Я нажал на ручку и заглянул внутрь. В комнате никого не было. |
||
|