"Надежда смертника" - читать интересную книгу автора (Файнток Дэвид)

3. Пуук

Толстяк тихо вздохнуть, хватать меня за руку. Я двинуть ножом, и он ползти вниз стенке, точно ноги отказали. Я нагибаюсь, выдергиваю ножик из его брюха и смотрю, В как хлещет кровь, пока не остановится. Тогда обтер об него лезвие и засунуть за пояс. Нечего хвост поднимать на мида!

Я поглядеть кругом, но в темноте никого не увидать. Пришлось сжать зубы, пока искать в карманах. Ощущение паршивое – теплый еще. Найти ничего не мог, да ведь наперед кто ж знает: вдруг завалялась монетка.

Немного я хотеть чертить кровью на стене знак мидов. Да ну! Лучше оставить это для Босса мидов. Незачем Карло думать, будто я сую нос куда не надо. Пока я еще пацан пацаном, но уже недолго сейчас осталось. Тогда стану настоящим мидом. Старик Чанг говорить, мне быть четырнадцать, но у него совсем крыша съехала от старости, так что я не знаю.

Иногда Чанг поит меня чаем, а сам вспоминает, как к нему заходил Рыболов, еще до моего рождения. Чушь собачья. Нету никакого Рыболова, все это только страшные сказки для малявок.

А все-таки на ночь лучше вписаться к Чангу, чем на улицах зависать. Миды теперь наезжают на бродов и роков, и на улицах ночью опасно. Карло говорит, малявкам нечего соваться наружу. Я, говорю ему, большой стал, но он только смеяться и ерошить мне волосы.

Ничего, я ему покажу. Я им всем покажу. Как сёдни вечером жирному року – думал, вишь, в темноте пройти по земле мидов и велел мне сгинуть. Я помог сгинуть ему самому!

Я оглядеться, но больше роков не видать. Пора делать ноги да спать, только сна у меня ни в одном глазу. По стеночке, в тени, я перебежал улицу и бегом кинулся за угол. Трижды постучать.

Глухо как в танке.

Постучать снова, три раза.

– Убирайтесь, закрыто, – ворчать голос.

– Это есть я.

– Не знаю никаких «я».

Я вздохнул. Старый придурок.

– Я есть Пуук. Впусти меня, пока не схватили роки. Загремели железяки. Долго-долго. Я всматриваться в темноту. Был звук в доме напротив? Хрен его знает. Дверь открылась. Скрипучий старикан в халате свысока глядеть на меня:

– Что натворил мальчик-мид?

– Ничего, – Я быстро закрыл дверь.

– Как же! – Он шаркать к столу, взять свою чашку и громко хлебнуть. – Я тебе что – глупый мид? Еще никто не смог надуть старого Педро Теламона Чанга!

Я принюхался к чайнику:

– Что это тут, чай? А-а-а…

Кофе лучше, когда он предлагать, хоть он думать, ай – только для самых-самых дружбанов.

– Верно, чай.

Он пошел в другой конец комнаты.

– Ладно, так и быть, дам. Есть меняться?

– Не.

Да и дуриком надо быть, чтоб махнуть чего на чай, который мне даром не нужен.

– Дай-ка гляну. – Он засунуть руку мне в карман, скорчил рожу, но не стал сопротивляться. Пару раз он поймал меня, когда я пытаться кой-чего стянуть, и хорошо мне вмазал. Теперь-то я вырос, и это у него не пройдет, разве только я сам позволяю. Сам не знаю почему: почти с него ростом. Он сунул руку поглубже.

Что это? – Я не успеть остановить его, старик вытащить мой нож.

– Отдай! – голос у меня высоко кричать. Он внимательно смотреть нож.

– Кровь? Порезаться? – Его голос тревожный.

– Не.

Он стараться скрыть облегчение.

– Кто?

– Старый жирный рок, – пожал плечами я.

– Почему?

Я удивляться на дурацкий вопрос!

– Потому – рок.

– И все? – Его глаза злые.

– Рок на Тридцать седьмой! Земля мидов.

– Но сделал-то он что?

– Он есть там, вот что сделать!

Глупый старик сильно ударил меня. Больно.

Я вскрикнул:

– Никто больше не смеет бить Пуука! – И выхватил нож.

– Вот как? – Старик весь расщеперился – прямо кошка, которую украсть – и в кастрюлю – Пацан-мид решил пырнуть Чанга?

Шаркающей походкой он подошел совсем близко и распахнул халат:

– Давай, бей сюда! Я хочу получить удар. Чанг быстро окочурится.

– Я сказал, никто…

Он схватить мое ухо и скрутить. Я завопил, а он заорал:

– Это дом Чанга, и сопливый пацан-мид не смеет указывать Чангу, что ему делать! А ну, положь нож туда, откуда взял! И хватит реветь!

– Я не реву, ты, старый… ладно, ладно! – Я бросить нож на стол, и он – мое ухо. Иногда с Чангом лучше не спорить, а делать как велит. Но вообще-то он не такой свирепый, как кажется. И приютить меня после того, как я разозлить Карло.

Чанг зашаркал в заднюю комнату, вытащить еще один стул:

– Садись, пей чаи, станет легче.

– Обойдусь.

– Вытри глаза и пей. Он не горячий.

Чанг ждал.

– Зачем наброситься на Пуука? Роки не ссорятся с нейтралом. – Я шмыгнул носом. Ничего тут не поделаешь: терпеть не могу, когда Чанг ко мне цепляется.

– Чай стынет, – Он хлебнул из своей чашки.

Я сделал глоток, чтобы угодить старику. Неслабый чай.

Снаружи на улицах тихо – ночь. Я огляделся вокруг: нет ли чего нового у Чанга?

На стуле обычные кучи одежды, выстиранной и сложенной. Спортивные костюмы, какие носят верхние. Бродам они нравятся, но Пуук по своей воле такое ни в жизнь не напялит, разве больше надеть будет нечего. Эти долбаные верхние думают, будто они хозяева в Нью-ёрке. Не хочу выглядеть как они.

В углу куча коробок.

– Чанг, чего там?

Глаза старика сузились.

– Мистр Чанг, – поспешно поправился я, покуда он снова хватить меня за ухо.

Он удовлетворенно хмыкнуть.

– Пермы.

Пермы Вальдеса. Батарейки, которыми мы пользуемся для света и чтобы готовить обед. Верхние пользуются ими в электромобилях и вертах.

– Зачем такая куча? Зачем так много? – Он ждал. Пришлось повторить, иначе от этого упрямого старика не дождешься ответа.

– Держу для торга, – пробурчал он.

Непонятно от его слов. Чанг все держит для торга. Он торгаш. Торгует пермами и прочим со всеми племенами. Даже с сабами иногда. Не часто, потому как никто не связывается с дикими сабами, даже чтоб торговать Они никого не терпят на своей территории, просто нападают и забирают товар.

Днем к дверям Чанга приходят даже роки и броды. Как-то раз он заставить меня прятаться за занавеской, потому как к нему зашли два громадных старых иста. Спорили, накупили целую кучу всего. Потом он сидел и улыбался, когда я злиться, что заставить меня прятаться.

– Исты не хотят, чтобы племена знали, что они приходят торговаться. Увидели б так и сделали б Пууку еще один рот, вот здесь. – И Чанг чиркнуть пальцем по горлу. Я дохлебал свой чай.

– Верно, большой будет торг, такая куча… так много перм.

– Не суй свои нос куда не следует, – проворчал Чанг и налил себе еще чашку. Потом покачал головой:

– Целых два месяца я трудиться установить перемирие, а глупый пацан-мид испортить это, пырнув рока.

– Он был…

– Знаю, знаю, на земле мидов. – Чанг хлебнул чаю. – Эта земля – ничто, а правилы сверху хотят взять то, чего нет. Здесь все еще наши законы, хотя не поймешь зачем.

– Земля – ничто?

– Ха! – Он раскачивался, вдыхая пар горячего чая. Его глаза были устремлены куда-то вдаль. – Через дорогу вниз по Тридцать шестой пустой склад. Территория мэйсов.

С тех пор, как я родился, ни о каких мэйсах в жизни не слыхал. Выдумка старика. Однако же он рассказывал так, словно это племя и впрямь было. Я вздохнул про себя и кивнул.

– Огромный склад, на целый квартал. Они там зависали. Однажды к Чангу в дверь постучал маленький мэйс – как ты сегодня. Весь в штаны наложил, не в себе, искал помощи.

Чанг смотрел куда-то вдаль. Воспользовавшись этим, я показать ему язык. Вовсе я не маленький и не перепуганный.

– Мэйс Эдди вел себя не так, как Пуук. Он внимательно слушал, когда Чанг давал ему советы. Он учился. Он лучше вел себя, чем показывать язык Педро Теламону Чангу.

Вот черт! Я не думать, что он видеть Я встал и подошел к нему:

– Да ладно тебе. Он не ответил.

Я похлопал его по плечу. Внутри мне было как-то не по себе, будто спорол хрен знает что.

– Прошу прощения. – Одно из хороших слов, которым Чанг пытался меня научить.

По крайней мере он улыбнулся и вздохнул.

– Мэйсы гибли, пытаясь удержать свою территорию. Кишка тонка была. Где-то они сейчас? Территория не стоит того, чтобы за нее умирать. Или убивать.

– Вы не понимаете, мистр Чанг. Вы не из племени.

– После того как правительство примет решение, все племена исчезнут. – Его голубые глаза прищурились на меня, – Тебе, малыш, трудно такое представить, но этот день скоро придет.

– Никто не сможет выгнать мидов, – гордо заявил я.

– Мидам не остановить оонитов. Ну, из ООН.

– Оонитов? – презрительно засмеялся я. – В этом племени у реки одни старики да больные, оонам не пройти даже через Шестую!

– Да не племя! – Он оттолкнул меня, – Я говорю о настоящих оонитах, о правительстве!

Он взглянуть на меня, но не понять, что хотеть.

– Когда сенатор Боланд добьется своего, оониты снесут весь город и построят башню для верхних, где есть магазин Чанга.

– Откуда ты…

– Это все написано в голографических журналах, глупый мид. Быть как будет. Если б ты дал Чангу научить тебя читать…

– Не хочу читать, – пробурчал я. – Не какой-нибудь верхний.

– Тебе никогда им не стать, ты ведь ничего не знаешь!

После этого мы на время замолчали. Он отправился мыть чашки, а я принялся беспокойно вышагивать по магазину, брал в руки какую-нибудь штуковину и ставил ее на место. А если роки найти этого толстяка? Вдруг ждут в засаде, чтоб отомстить, когда Пуук отправится к своим?

Чанг выглянул из-за занавески-

– Ладно, ладно, мальчик-мид, можешь зависнуть у меня, чтоб сегодня тебя не убили. Отложим до другого раза.

– Я не боюсь никаких…

– Ладно, Чанг это уже слышал. Иди, мойся.

Чанг был просто помешан на мытье. В жизни нижних это просто невозможно. Может, старик думает, у всех есть вальдес-пермы, чтоб высушиться, и свежая проточная вода, как у бродов, или что все живут у моря?

Когда проходил мимо Чанга, он взъерошить мне волосы Глупый старик, думает, будто мне мать.

Назавтра солнце светило тепло. Ветер нес пыль с той стороны, где, по словам Чанга, раньше быть мэйсы.

Днем на улицах не то что ночью. Вокруг ходят люди из разных племен, иногда даже забредают на чужую территорию. А все-таки нужно быть начеку: вдруг знают, кто пришить рока.

Миды живут в потайных укрытиях. Миды не любят жить верхние этажи, устраиваются в основном на первом или в подвале. Я огляделся, прежде чем войти. Никого не было.

Карло – главарь нашего укрытия. Я жду, когда он взглянет на меня. Он помягчел с тех пор, как я принес мзду, но иногда бывает не в духе. Карло молча кивнул мне. Значит, все в порядке.

Давным-давно моя мать перебраться в другое укрытие, оставить меня здесь. Ну да неважно, пока я не вырос, за мной присматривала Старшая Сестра. Я – настоящий мид, только нужно дождаться, чтоб вырезали метку мидов. Но сначала Карло должен сказать «хорошо», а он тянет резину, потому как разозлился. Рэб и Сви уже с меткой, а ведь я старше Рэба и нипочем не зареву, как Сви, когда ему вырезать метку племени.

Я глядеть в котел. Старшая Сестра мрачно смотреть: мол, только посмей! Я знаю, похлебку будем есть к вечеру, когда все соберутся. Ем днем – мое дело. Никого не интересует, если малышня весь день ходит голодная.

– Где тебя носило?

Я пожал плечами:

– У Чанга был.

Старшая Сестра внимательно смотрит на меня:

– Че ты там всю дорогу зависаешь?

– Не знаю.

– Как тебе мозги вправить, если ты всю дорогу болтаешься возле Старика? Хочешь стать наполовину верхним, как он?

Я засмеялся. Чанг не верхний!

– Он спит с тобой?

– Не.

Вообще это мысль. Нужно проверить, может, ему интересно. Тогда он мне даст мзду взамен. Ей это было по барабану.

– Все одно ему скоро каюк.

Сердце у меня екнуло, но я сказал равнодушно:

– Мы собираемся его пришить?

Если так, надо предупредить старикана.

Она посмотрела на меня как на психа:

– Вот еще! Просто старый.

Она нахмурилась, но продолжала помешивать в котле:

– Был уже стариком, когда я ходила в сосунках.

Не представляю себе улицу без Чанга. Надо спросить, как по его: долго ему осталось жить?

Старик Чанг всегда считать самым лучшим торгашом. Миды говорят, прежде он торговать даже лазеры – давным-давно, когда роки пробовали одержать верх. Товар у него самый разный: ножи, одежка, даже оконное стекло. Не представляю, где он все это достает.

– Эй, Пуук! – окликнула меня Старшая Сестра. – Помоги.

– А мзда? – Должна же она дать мне хоть что, раз помогаю.

Она угрожающе посмотрела на меня:

– Получишь мзду, дрянной мальчишка! Хочешь сегодня есть или нет?

– Ну чего? – Когда я говорю таким тоном, Чанг называет меня угрюмым.

– Кто приносит овощи в консервах? Помидоры и прочее?

– Не знаю.

Она пошарить под столом, достать оттуда ботинки – почти целые, всего одна дырочка сбоку.

– Иди обменяй.

– Я? – Мой голос как писк. Я покраснеть и говорю потише:

– То есть не сомневайся.

Я схватил ботинки, пока она не передумала. Мена – это работа взрослых мидов, а она меня просит. Я раздулся от гордости.

– Не вздумай отдавать ни за две, ни за три консервы, – предупредить она.

– Не учи Пуука, как торговаться, – пренебрежительно ответил я ей. Я уже соображаю, как буду прочесывать улицы, чтоб найти кого с кучей консервов. С нижним, у кого всего пара консервов, чего и разговаривать. Если не отыщу достаточно консервов, пойду к Чангу, он поможет. С другой стороны, может, он снимет с меня кожу в обмен на консервы. Чанг хуже отморозок, чем нижние на улице.