"Письмо Виверо" - читать интересную книгу автора (Бэгли Десмонд)

2

Позднее этим днем я заглянул в полицейский участок, чтобы забрать поднос, и Дейв Гусан, увидев меня, сразу же проворчал:

– Хорошенького же подозреваемого ты нам подкинул.

– С ним все в порядке?

– Он чист, как стеклышко. Он не мог находиться возле твоей фермы в пятницу вечером. Четыре человека подтвердили это – троих из них я знаю, а четвертый мой личный друг. Все же я не виню тебя за то, что ты послал его к нам – нельзя пройти мимо подобного совпадения. – Он покачал головой. – Но тут ты попал пальцем в небо.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он взял со стола пачку телеграмм и помахал ими перед моим носом.

– Мы проверили его – это телексы, полученные из Ярда. Выслушай это и постарайся сдержать слезы. Джон Нисмит Фаллон родился в 1908 году в Массачусетсе, получил хорошее образование – закончил Гарвард и Геттинген, продолжил обучение в Мехико.

Он археолог со всеми буквами алфавита после своего имени. В 1936 году его отец умер, оставив ему более 30 миллионов долларов, состояние, которое ему с тех пор удалось удвоить, таким образом, он не утратил семейного таланта делать деньги.

Я отрывисто рассмеялся.

– И я спрашивал его, считает ли он себя богатым человеком! Его увлечение археологией на самом деле так серьезно?

– Он не дилетант, – ответил Дейв. – Ярд справлялся о нем в Британском Музее. Он один из ведущих специалистов в своей области, которой являются археологические исследования в Центральной Америке. – Он порылся в бумагах. – Его работы публиковались во многих научных журналах – последняя называлась "Некоторые аспекты исследований календарной глиптики Дзи... Дзиби..." Я могу произнести это только медленно... "Дзибильчальтан". Бог ты мой! Он занимается вещами, названия которых я не могу даже выговорить! В 1949 году он основал Археологический фонд Фаллона в десять миллионов долларов. Он мог себе это позволить, поскольку, по-видимому, владеет всеми нефтяными скважинами, которые упустил из своих рук Поль Гетти. – Он бросил бумаги на стол. – Вот какой твой подозреваемый в убийстве.

Я спросил:

– А как насчет Халстеда и Гатта?

Дейв пожал плечами.

– Что насчет них? Халстед, разумеется, тоже археолог. Мы не копались в его прошлом слишком глубоко. – Он улыбнулся. – Нечаянный каламбур. Гатта еще не проверяли.

– Халстед был одним из студентов Фаллона. Фаллон его не любит.

Дейв приподнял брови.

– Играешь в детектива? Послушай, Джемми, что касается меня, то я нахожусь в стороне от расследования настолько, насколько это возможно для офицера полиции. Это значит, что я не занимаюсь им специально. Все, что я знал, передано мною в Лондон вышестоящим полицейским чинам, теперь это их дело, а я просто мальчик на побегушках. Позволь мне дать тебе один совет. Ты можешь делать какие угодно предположения, от них никому не будет вреда, только не пытайся переходить к действиям, как какой-нибудь испеченный на скорую руку герой детективного романа. В Скотланд-Ярде работают совсем не дураки, они способны сложить вместе два и два гораздо быстрее, чем ты, у них есть доступ к большому количеству источников информации, и они имеют мускулы, которые способны напрячь, если решат перейти к действиям. Оставь это профессионалам, Роджера Шеррингхема или Питера Уимсиса не существует в реальной жизни.

– Не будь таким назидательным, – сказал я мягко.

– Я просто не хочу, чтобы ты делал из себя идиота. – Он поднялся. – Поднос у меня. Он в сейфе.

Он вышел из офиса, а я взял в руки отчеты из Скотланд-Ярда и занялся их изучением. В них было достаточно много разного рода деталей, но все более или менее сводилось к тому, что рассказал Дейв. Казалось совершенно невозможным, чтобы такой человек, как Фаллон, имел что-то общее с мелким преступником, подобным Нискеми. И все же существовал поднос – они оба интересовались им, так же как Халстед и Гатт. Четыре американца и один поднос.

Вернулся Дейв, неся его в своих руках. Он положил поднос на стол.

– Тяжелый, – сказал он. – Должен стоить большие деньги, если это на самом деле золото.

– Так и есть, – сказал я, – Но не совсем чистое.

Он постучал по дну подноса ногтем указательного пальца.

– Это не золото – скорее похоже на медь.

Я взял поднос и внимательно осмотрел его, возможно, первый раз за последние двадцать лет. Он имел форму круга диаметром примерно пятнадцать дюймов; по всему краю его окружал орнамент шириною в три дюйма, составленный из сложного переплетения виноградных листьев, сделанных из золота, а центральная часть, диаметром девять дюймов, была покрыта слоем полированной меди. Перевернув поднос, я обнаружил, что обратная сторона выполнена из массивного золота.

– Тебе лучше это завернуть, – сказал Дейв. – Я поищу какую-нибудь бумагу.

– Вы фотографировали его? – спросил я.

– Еще бы. Во всех возможных ракурсах.

– Как насчет того, чтобы позволить сделать несколько отпечатков?

Он, казалось, обиделся.

– Ты, наверное, думаешь, что полицейские это особый вид сторожевых собак для Джемми Уила. Это не так. – Он покачал головой. – Мне очень жаль, Джемми, но негативы отослали в Лондон.

Порывшись в шкафу, он отыскал старые газеты и начал заворачивать поднос.

– Боб всегда пользовался своей собственной лабораторией. Ты найдешь дома все необходимое для того, чтобы сделать свои собственные снимки.

Это была правда. Мы с Бобом в юношеские годы увлекались фотографией, он в большей степени, чем я. Он сохранил свою привязанность, а я забросил это занятие после того, как уехал из дома, чтобы поступить в университет, но мне казалось, помнил еще достаточно для того, чтобы самостоятельно сделать снимок, проявить пленку и напечатать фотографии. Мне не хотелось поручать это кому-либо еще. Принимая во внимание большое значение, которое Фаллон придавал исследованию подноса, я решил не выпускать его из рук.

Когда я уходил, Дейв сказал:

– Помни то, что я тебе говорил, Джемми. Как только у тебя появится желание совершить какой-нибудь необдуманный поступок, зайди сначала ко мне. Моим боссам не понравится, если ты вдруг начнешь совать им палки в колеса.

Я вернулся домой и нашел камеру Боба. Я бы сказал, что Боба можно было назвать продвинутым любителем, если судить по имевшемуся у него оборудованию – камера Пентакс с хорошим набором объективов и увеличитель Дарст со всеми приспособлениями в должным образом организованной лаборатории. Я нашел катушку неиспользованной черно-белой пленки, зарядил камеру и приступил к работе. Его необычная электронная вспышка вызвала у меня некоторые затруднения, прежде чем я с ней освоился, и дважды срабатывала неожиданно, но в конце концов я отщелкал целую катушку и более-менее успешно проявил пленку. Я не мог сделать отпечатки до тех пор, пока пленка не высохла, поэтому лег спать рано. Но не раньше того, как запер поднос в сейф.