"Темный день" - читать интересную книгу автора (Рут (Ирина Сербжинская) Алла)

Глава 1

Лутака была морским городом и каждый день множество кораблей со всего света приходило в большую спокойную гавань, надежно укрытую от штормов и ураганов горным хребтом.

Первое, что видели путешественники, прибывающие морем, был огромный зеленый холм, который назывался «Спящий дракон». И, пока корабль неспешно входил в бухту, они имели замечательную возможность убедиться в том, что холм и впрямь очень напоминает дракона, навечно погрузившегося в волшебный сон. Со временем спина каменного чудовища поросла рощами, бока — вереском и травой, а передняя лапа, вытянутая далеко вперед, стала мысом, где высокий маяк, указывал кораблям путь.

«Город Спящего Дракона» — вот как называли путешественники Лутаку.

Был ли холм когда-то и вправду драконом, а если был — то кто заколдовал его? Местные жители любили туманно намекать, что настанет время, Спящий проснется и уж тогда феям, живущим в Тисовой роще к востоку от Лутаки, не сдобровать: ведь это им когда-то давным-давно удалось заворожить дракона. Выслушав такой рассказ, путешественники обычно согласно кивали: о сложных взаимоотношениях фей и драконов было известно всем.

Если же путники добирались до Лутаки по суше, то сразу за главными городскими воротами, их встречала шумом и толчеей Привратная площадь, которую украшал огромный монумент короля Бутфарпа четырнадцатого.

Тут будет нелишне сказать, что в отношениях между здравствующим монархом и морским городом Лутакой существовала некая напряженность.

Возможно, дело было в том, что не так уж давно именно Лутака являлась столицей королевства, но предшественник нынешнего короля, Бутфарп тринадцатый, своей волей распорядился перенести столицу — морской воздух оказался, якобы, черезвычайно вреден для монаршего здоровья.

Королевский двор переехал в Лерем, однако все население Лутаки категорически отказывалось признавать этот сухопутный город столицей, считало жителей Лерема провинциалами и продолжало держать себя с истинно столичным высокомерием.

Его величество Бутфарп четырнадцатый в бывшую столицу наведывался нечасто. Поговаривали, что король, как и его отец, недолюбливал шумный пестрый город: то ли потому, что жители его были слишком независимыми, веселыми и насмешливым, то ли потому, что на узких улицах Лутаки, запросто можно было встретить и кобольдов, и гномов, и эльфов, а его величество, опять-таки, если верить слухам, к магическим расам питал тщательно скрываемую неприязнь. Но, как бы то ни было, жители Лутаки, обделенные монаршей благосклонностью, нимало о том не печалились.

Итак, полюбовавшись величественным монументом королю (бронзовый Бутфарп четырнадцатый был особенно внушителен, когда с него очищали весь голубиный помет), путники проходили мимо и останавливались, глядя на город, раскинувшийся внизу. Они видели множество улочек, разбегающихся в разные стороны, дома, увитые темно-зеленым плющом, площади, залитые горячим солнцем, шумные базары, толпы людей в пестрых одеждах, бродяг в живописных лохмотьях, яркую зелень садов и синее море, раскинувшееся до самого горизонта. В бухте, возле «Спящего дракона», качались на волне корабли с пестрыми флагами неведомых стран, а иные, подняв паруса, уходили в далекий путь.

Мягкий ветер, летевший с моря, был напоен запахами соленой воды, водорослей, цветущих деревьев и солнца. До слуха доносились тысячи звуков: смех, крики чаек, обрывки фраз на разных языках, звон металла, цокот копыт — и все эти звуки сливались в никогда не умолкающий шум приморского города.

И тут с путниками происходило что-то странное. Они вдруг понимали, что их долгое путешествие закончено, что они, наконец, нашли то, что искали всю жизнь: это место на земле, этот город возле теплого моря и продолжать дальнейшие поиски просто бессмысленно.

Такие люди оставались в Лутаке навсегда.

Стражники возле главных городских ворот, тонкие психологи и знатоки человеческих душ, повидавшие на своем веку немало, наметанным глазом мгновенно распознавали этих людей в толпе прибывших и приветствовали их особенно: фамильярно и дружелюбно, как старых знакомых, вернувшихся домой после долгих скитаний.

А путешественники еще долго еще бродили по городу, дивясь то серым остроконечным башням Квартала магов, то на затейливым богатым особнякам Морской Гильдии, то возвращаясь к раскинувшейся у главных ворот огромной площади Торгового квартала. Здесь день и ночь кипела жизнь: ведь Лутака была одним из семи крупнейших городов процветающего королевства да расположена была необыкновенно удачно: на берегу моря и на пересечении сухопутных торговых путей. Потому-то Торговый квартал с его площадями и улицами, где селились купцы, торговцы и мелкие лавочники никогда не затихал: ведь каждый день через главные ворота проходило в город множество груженых караванов. Те торговцы, что уже бывали в городе, сразу же направлялись к гавани: встретиться с перекупщиками, узнать цены, а те, кто оказывался тут в первый раз, шли к пестро раскрашенной будочке возле ворот — нанять проводника по городу. В лабиринте улиц немудрено было и заблудиться, попасть в опасные кварталы и распроститься не только с кошельком, но и с жизнью, потому-то ремесло проводников, тех, кто провожал приезжих кратчайшим путем в нужное место, было вполне уважаемо и пользовалось большим спросом.

К будочке под деревом, уже выстроилась небольшая очередь. Легкий ветерок покачивал висевшую над будкой вывеску: «Кампания „Нетопырь“. Надежные и опытные проводники. Провожаем по городу, за город и куда хотите. В ночное время дороже».

— Морские склады, торговая контора «Шелшик и сыновья», — проговорил молодой купец, когда подошла его очередь.

Сидевшая в будке ехидна кивнула.

— Почтенное семейство гномов, — проговорила она, почесав за ухом изогнутым когтем. — До того почтенное, что даже никакое ехидство на ум не приходит. Склады у них в Прибрежном квартале, за Большой Морской улицей. Идти все прямо и прямо, а возле зеленого дома, где сидит старичок с трубкой, повернуть налево.

— Старичок? — молодой загорелый купец задумался. — Странный ориентир, ненадежный… а вдруг он уйдет куда-нибудь, ваш старичок?

— Куда ж он денется? — саркастическим тоном спросила ехидна и прищелкнула зубами. — Сорок лет сидит на одном месте — и вдруг уйдет?

— Ну, мало ли… давайте проводника.

— Стоимость услуг два медных лемпира, — сообщила ехидна, высунулась из будочки и взглянула на дерево, что росло неподалеку. На нижней ветке, головами вниз висело с десяток крупных нетопырей.

— Номер пятый, в Прибрежный квартал, — скомандовала ехидна. — Торговая контора «Шелшик и сыновья».

Упитанный бурый нетопырь встрепенулся, расправил крылья и спланировал на землю.

— «Шелшик и сыновья»? — переспросил он, глядя на купца черными круглыми глазками. — Как же, как же! В прошлом месяце к ним гости приезжали, ашурские оборотни, я их и провожал. Такое приятное семейство… Прибрежный квартал, да. В полчаса доберемся. Благоволите лететь за мной!

— Как же я полечу? — удивился купец, разглядывая диковинного проводника.

— Прошу великодушно простить, оговорился, — с достоинством поправился нетопырь. — Два последних дня пришлось провожать исключительно летучих существ. Благоволите следовать за мной.

Он расправил кожистые крылья и вспорхнул. Купец двинулся следом.

— Я в Лутаке первый раз, — сообщил он, крутя головой во все стороны. — Чудно тут у вас! Кого только не увидишь. Вот хотя бы вас взять… я-то, признаться, думал, что нетопыри только по ночам…

— Предрассудки, — сухо промолвил проводник, плавно помахивая крыльями. — Солнечный свет для нас нисколько не опасен. Да, население в Лутаке отличается приятным разнообразием. Вот на днях Летняя ярмарка начнется, очень советую почтить своим вниманием. Ожидаем прибытия троллей, снежных великанов… змеелюди обещали заглянуть. Мы-то, столичные жители, такими зрелищами, конечно, давно пресыщены, а вам, провинциалу, это должно быть интересно.

— Столичные? — бестактно удивился молодой купец. — А разве столицу не перенесли из Лутаки в Лерем тому назад лет сто?

Нетопырь сделал вид, что не расслышал.

— Благоволите посмотреть налево, — продолжил он. — Что вы видите перед собой?

— Э…

— Совершенно верно. Вы видите Морской квартал. Пышное убранство великолепных домов лучше всяких слов говорит о процветании Морской гильдии. Вам, как человеку, приехавшему из глубинки, безусловно, будет интересно узнать, что Лутака далеко за пределами нашего славного королевства, славится парусами, изготовленными вот в этих мастерских, — нетопырь на лету повел крылом в сторону длинных одноэтажных зданий. — Вы можете спросить, что же такого особенно в наших парусах? А я могу ответить, что Морская гильдия тесно сотрудничает с Гильдией магов и при изготовлении в швы парусов вшиваются особые заклинания. Никакой ураган, никакой шторм не страшен волшебным парусам, прочность их поистине потрясающа!

Купец бросил заинтересованный взгляд в сторону мастерских.

— Волшебные паруса?

— Разумеется. Летим дальше. Благоволите посмотреть направо. Что вы видите перед собой?

— Ну…

— Совершенно верно. Вы видите знаменитые лавки и магазины, к слову сказать, тоже принадлежащие Морской гильдии. Именно тут продаются известные всему миру носовые украшения для кораблей, — нетопырь свысока посмотрел на купца. — Я, конечно, понимаю, что вы приехали из глухой провинции и делаю скидку на вашу… гм… вполне простительную неосведомленность, — великодушно добавил он. — Но корабельные фигуры в виде драконов, единорогов и грифонов каждый уважающий себя судовладелец купит именно в Лутаке. Вы можете спросить, почему? А я вам отвечу, что бытует поверье: если носовое украшение изготовлено на верфях нашего города, то плавание корабля всегда будет удачным. Должен сказать, это чистая правда.

— В самом деле? — усомнился купец.

— Даже не сомневайтесь. Особенно, если чародеи за отдельную плату наложат заклинания — тогда корабельные фигуры обретут дар речи, смогут давать полезные советы, предупреждать об опасности, да и просто беседовать с капитаном о том, о сем. Согласитесь, это вносит в морское путешествие приятное разнообразие.

Нетопырь плавно завернул за угол и завис в воздухе, поджидая купца.

— Благоволите посмотреть перед собой. Что вы видите?

— М-м-м…

— Совершенно верно. Вы видите поражающую своим великолепием улицу Предсказателей погоды. Обратите внимание: розы, благодаря наложенным на них заклинаниям, цветут круглый год, яблони, усыпаны спелыми плодами, роскошная сирень в цвету — и все это рядом, в одно и тоже время. В природе, конечно, такого быть не может: сирень цветет весной, а яблоки поспевают осенью, но благодаря магии возможно все! Мы, столичные жители, давно привыкли к такой пышности, но вас это должно поразить до глубины души, — и нетопырь скосил глазки на купца, наслаждаясь произведенным впечатлением.

— Чем же занимаются ваши предсказатели? — поинтересовался купец, налюбовавшись домами с затейливой лепниной, роскошными цветниками и аккуратно постриженными деревьями.

— Чем и положено: предсказывают погоду, — нетопырь ухитрился на лету пожать крыльями. — Почтенное ремесло, особенно в морском городе! Ни один капитан не отправится в плавание, пока не узнает, какая погода будет в ближайшие дни. Кроме того, предсказатели-маги торгуют волшебными серебряными свистками для вызывания ветра, заговоренными платками…

— Это как? — не понял купец.

— Углы платка завязаны особыми узелками, когда нужен попутный ветер, развязываешь один из узелков — и вот уже ваш корабль бежит на всех парусах! — снисходительным тоном объяснил нетопырь. — Здесь же можно купить самые разные заклинания, совершенно необходимые в плавании.

Купец озадаченно почесал в затылке.

— Благоволите повернуть за угол. Что вы видите?

— Ой…

— Совершенно верно. Вы видите небольшой, но широко известный в городе и за его пределами квартал Некромантов. Выдержан, как вы видите, в едином строгом стиле. Сдержанная роскошь, ничего кричащего или вульгарного: черные дома, ограды из костей, черные вымпелы на башнях. Некоторые провинциалы находят это мрачноватым, однако нельзя не признать, что вкус у некромантов есть.

— А зачем вам некроманты? — опасливо поинтересовался купец, поглядывая на фонарные столбы с цепями в виде человеческих черепов.

— Да так, знаете, на всякий случай, — небрежно сказал нетопырь. — Вот, к примеру, совсем недавно история произошла: потребовалось перенести одно из кладбищ: город разросся, и оно оказалось почти в центре увеселительного квартала. Все бы ничего, да девушки жаловались, что клиенты недовольны, прямо из окна — вид на могилы… нехорошо. Навевает мысли о бренности всего живого, о скоротечности жизни… до развлечений ли тут?! Словом, решили переносить, а это дело хлопотное, дорогое. И что вы думаете? Пришли некроманты, раз-два, подняли всех усопших и марш-марш на новое место. За пару часов управились.

— А в обычное время они что делают? — боязливо спросил купец, оглядываясь на черный квартал.

— Работают на местном кладбище, что им еще делать? — удивился нетопырь. — Между прочим, исправно платят налоги в казну. Летим дальше…

— Летим, — поспешно согласился купец.

— Благоволите обратить внимание на эти полосатые навесы возле моря. Что вы видите?

— Э-э-э…

— Совершенно верно. Вы видите славящийся на все побережье рыбный рынок Лутаки, куда ежедневно приходят с уловом сотни рыбацких лодок. Можно купить все, что угодно, даже знаменитых говорящих рыб, которые отличаются такой болтливостью, что продолжают обсуждать новости и тогда, когда их жарят в кипящем масле на сковороде. Здесь же можно увидеть разные морские чудовины. Нас, столичных жителей, этим не удивишь, разумеется, но вы, провинциалы, конечно же, потеряете дар речи от изумления!

Нетопырь завис в воздухе, трепеща крыльями, стараясь удержаться напротив купца.

— Конечный пункт нашего небольшого, но увлекательного путешествия, — объявил проводник. — Мы на месте: вот морские склады, а вот — торговая контора «Шелшик и сыновья».

— Благодарю! — от души сказал купец и помахал рукой на прощанье.

— Желаю процветания, — с достоинством ответил нетопырь, описал в воздухе плавный круг и взял курс на Торговый квартал.

Неторопливо помахивая перепончатыми крыльями, он рассматривал проплывающий внизу рыбный рынок, рыбацкие лодки с полосатыми парусами, узкие, вымощенные камнем улицы, прохожих. Жителей Лутаки с первого взгляда можно было отличить от приезжих: те вечно куда-то торопились, мчались, сломя голову и суетились, в то время как жители столицы (нетопырь даже мысленно категорически отвергал слово «бывшей»), направлялись по своим делам не спеша, по дороге с удовольствием останавливаясь поболтать о том, о сем с многочисленными знакомыми и друзьями. Добравшись до площади, нетопырь заложил вираж над крепостной стеной, поприветствовал стражников, помахал крылом старому гному, который сидел у ворот, взымая плату с каждого каравана, пришедшего в город, перекинулся парой слов с кобольдами-менялами и подлетел к дереву возле будки с вывеской «Кампания „Нетопырь“». Теперь, пожалуй, можно было немного и отдохнуть.

Со вздохом облегчения, проводник повис на ветке вниз головой, укутался крыльями, покачался, устраиваясь поудобней, и погрузился в сон.

Неумолчный шум самой большой площади Лутаки совершенно ему не мешал.

Кобольд-меняла, сидевший за складным столиком под полотняным навесом, только вздохнул, с завистью глядя, как располагается на отдых знакомый нетопырь. Ему самому отдыхать было некогда: возле столика топтался клиент: невысокий тощий купец и глубокомысленно изучал курсы валют, написанные мелом на черной доске, прислоненной к столику.

— Тэк, тэк, — бормотал купец, дергая себя за жиденькую бороденку, и поглядывая на кобольда.

По давней традиции, менялами в Лутаке работали только кобольды. На краю площади, возле серой крепостной стены стояли в ряд маленькие столики и за каждым сидели эти неприветливые существа, покрытые рыжей шерстью и отдаленно напоминающие собак, если бы у собак, конечно, имелись длинные крысиные хвосты и рожки. Кобольды, все, как один, питали необъяснимую страсть к красному цвету и щеголяли в лохмотьях таких ярких, что у купцов, пообщавшихся с менялами, еще долго плавали перед глазами алые пятна.

Впрочем, помимо этого, никаких нареканий на работу менял никогда не поступало: память у кобольдов была прямо-таки феноменальной, они назубок помнили курсы всех валют на побережье, в мгновение ока вычисляли в уме сложные проценты, складывали, вычитали и никогда не ошибались. С утра до вечера деньги так и мелькали в их лапах: солидные галеоны Доршаты, пайсы Наргалии, тяжелые флоринты каждого из Пяти Княжеств Дакена, похожие на чешуйки монеты Пустынных королевств. Все это мгновенно исчезало в кожаных мешочках, стоявших возле каждого менялы, а взамен на столе выстраивались ровные столбики лемпиров, и на каждой из монет красовалось изображение корабля, летящего на всех парусах.

— Тэк, тэк, — продолжал бормотать купец, терзая ни в чем не повинную бороду. — А какую комиссию берете? Ого… разорение, чистое разорение! Если я буду платить такую комиссию, то скоро мне сидеть с миской для подаяний возле ворот! Гм… гм…

Он выжидающе покосился на кобольда.

Тот, в свою очередь, тоже покосился на него, но промолчал. Что-то подсказывало меняле, что до разорения почтенному купцу было далеко.

— Послушайте, уважаемый… гм… гм… а поменьше комиссию нельзя?

— Нельзя, — отрезал кобольд, обменявшись многозначительным взглядом с лепреконом, трудившимся по соседству. Лепреконы — маленькие человечки из Волшебного народа, по сравнению с кобольдами, выглядели настоящими франтами: они щеголяли в зеленых камзолах с блестящими пуговицами, полосатых чулках и башмаках с громадными серебряными пряжками. С незапамятных времен лепреконы были хранителями всех кладов, сокрытых в земле, и, конечно же, у них имелись самые достоверные сведения о сокровищах, припрятанных и в окрестностях Лутаки. Главного казначея города это лишало сна и покоя: он не находил себе места при мысли о том, что золото и драгоценности могут храниться еще где-то, кроме государственной казны. Не раз и не два он тонко намекал лепреконам, что в казначействе есть прекрасные надежнейшие сейфы, сработанные гномами, но хранители сокровищ каждый раз делали вид, что намеков не понимают.

В Лутаке лепреконы, как и кобольды, имели дело с деньгами: работали проверяльщиками монет. Городские власти прекрасно понимали, что коль Лутака открыта для всех, то наряду с честными торговцами сюда нет-нет да и заглянут опытные фальшивомонетчики. А среди них попадались настоящие мастера своего дела: подменяли в деньгах золото медью так искусно, что специалисты казначейства — и те иной раз попадали впросак. И только лепреконов, всю свою долгую жизнь имевших дело с золотом, провести было невозможно: они определяли подлинность монеты, едва взяв ее в руки.

Тощий купец повздыхал, помялся и нехотя полез в кошель, висевший на поясе.

— Принимаешь пайсы Наргалии, кобольд? Кстати, как тебя зовут?

— Мое имя Тохта, — тявкнул меняла, блеснув рубиновыми глазками. — Принимаю.

Пачка денег из тончайшей кожи шлепнулась на стол прямо перед его мордой.

— Деньги какой страны нужны? — осведомился кобольд, пересчитывая пайсы с фантастической скоростью.

Купец задумчиво подергал бороденку.

— Давай галеоны Доршаты. Повезу туда паруса, изготовленные в здешних мастерских. Ваши чародеи дерут такие деньги за свои заклинания! Всего и делов-то: пара заклятий в швах, ан, вот уже парус стоит в пять раз дороже обычного! Так и разориться недолго! Сидеть с миской для подаяний возле… тьфу, это я уже говорил.

— Не получится — покачал головой кобольд, выстраивая на столике столбики монет с изображением парусника.

— Что не получится?

— Сидеть возле ворот с миской не получится. У нас в Гильдии нищих народ серьезный, дело поставлено солидно, кого попало не берут, — кобольд посмотрел в сторону ворот, где промышляли попрошайки. — Это ж главная площадь! Посади-ка сюда самоучку — стыда не оберешься! Город только позорить… так что сперва в подмастерья идти придется, делу обучиться.

— Чему ж тут обучаться?

— Всему. Жалобы на судьбу, причитания, рассказы о трудной доле. Не у всех получается. Тут талант нужен! Я и сам не раз видел: придут, бывало, в нищие проситься, а им — от ворот поворот! Способностей нет.

— М-да, — неопределенным тоном сказал купец и почесал в затылке. — Что ж делать-то? Ну, поторгую тогда пока, паруса вот отвезу…

— Это, конечно, проще, чем подаяние просить, — согласно кивнул кобольд, аккуратно пододвигая купцу деньги. — Наши паруса всегда в цене.

— Так-то оно так, — вздохнул купец, пересчитывая галеоны. — Да уж больно дорого… но, к слову сказать, заказ у меня на этот раз удачный: корабельные носовые украшения, тоже заговоренные. Целых пять штук — все в виде единорогов. Может, и окупится поездка. А если нет, придется тогда сидеть с миской для…

Кобольд закатил глаза.

— Слушай, если тебе уж так хочется, могу замолвить словечко, — вполголоса сообщил он. — Пред главой Гильдии нищих. Не бесплатно, само собой, за пару монет. Поговорю с кем надо, может, и возьмут тебя учеником.

Купец проворно убрал деньги в кошель на поясе.

— Погожу пока, — осмотрительно ответил он. — Но буду иметь в виду.

К столику менялы приблизился еще один купец, невысокий и толстенький, туго перехваченный поясом, как бочонок — обручем. В рыжей бороде купца поблескивали вплетенные бусины.

— Берриалба! — обрадовался тощий купец. — Как дела? Что, небось, начнешь сейчас жаловаться на судьбу? Это Берриалба, — пояснил он к кобольду. — Старый мой знакомый из Наргалии. Вот у кого дела год от году идут все лучше и лучше, правда? Но послушать его — слезы на глаза наворачиваются, так все плохо! Вот кого ваша Гильдия нищих с руками оторвет! Да он сейчас сам расскажет, а Берриалба? Рассказывай!

— Прекрасно, — кисло сказал кобольд. — Я бы послушал, конечно, да только у меня тут не сказки рассказывают. У меня тут деньги меняют. И если уважаемые купцы желают поговорить, то не лучше устроиться где-нибудь…

— Рад тебя видеть, Делпа, — скорбным голосом промолвил Берриалба и перевел взгляд на кобольда. — Почтенный меняла, приготовь-ка мне флоринты Пяти Княжеств Дакена.

Кобольд с готовностью вытащил из-под стола увесистый мешочек.

— Возил товар в Пустынные королевства, — с тяжелым вздохом начал Берриалба, развязывая кошель. — Понес такие убытки, даже вымолвить страшно. С змеелюдьми, что там проживают, просто невозможно иметь дело! Как только завожу речь о том, что доставлять товар в такую даль — дело трудное, стало быть, и платить за него нужно подороже, они начинают так шипеть, что просто мороз по коже!

Делпа так и покатился со смеху.

— А я мне говорили, ты здорово нажился на этой поездке!

Берриалба забеспокоился.

— Кто говорил? Глупости, досужие вымыслы… не нажился, а разорился! Разорился, так всем и скажи!

Он высыпал перед кобольдом груду монет.

— Эти змеелюди торгуются из-за каждого лемпира, как проклятые! Никакого понятия о том, что и бедному купцу тоже надо на что-то жить…

Кобольд ловко пересчитал деньги, задумался на мгновение, вычисляя курс, и принялся быстро отсчитывать флоринты.

— На обратном пути закупил шерсть — и что ты думаешь? — убитым голосом продолжал Берриалба, зорко следя за тем, как меняла считает деньги. — Во всех тюках оказалась моль! Прожорливая, как весенний гоблин! Видел бы ты ее… вылетела из тюков упитанная, крупная, с нетопыря размером. Еще бы, такое питание — первосортная шерсть! Я понес такие убытки, что…

Делпа снова развеселился.

— А мне говорили, что за эту шерсть ты получил очень даже неплохую цену в Ашуре?

— От кого это ты слышал? — подозрительно покосился на него Берриалба. — Кому это понадобилось так нагло врать?!

Он тщательно пересчитал флоринты и спрятал их в кошель.

— Думаю пробыть в Лутаке еще пару дней, прикупить кое-какой товар, хотя с деньгами у меня сейчас, ох, как негусто, — Берриалба снова печально вздохнул. — Бедствую, просто бедствую! — он покачал головой. — Решил я, прежде чем отправиться в следующую поездку, сходить к предсказателям. Пусть расскажут, что меня ждет: убытки или прибыль. Хотя я и так догадываюсь… знаешь, Делпа, я ведь в каждом городе хожу к прорицателям. И что ты думаешь? Деньги-то они дерут, но предсказывают одно, а получается — совсем другое! Убытки! Одни убытки!

Делпа захохотал.

— А мне говорили…

— Глупости! — поспешно перебил Берриалба. — Не будем и говорить об этом. О чем мы вели речь? Ах, да, предсказатели… где бы их найти в Лутаке?

Кобольд стрельнул в сторону купцов глазами, не прекращая своего занятия: он завязывал тяжелые мешки с выручкой.

— Послушай, меняла…

— Меня зовут Тохта, — напомнил тот.

— Ага… понял. Скажи, а есть в Лутаке виги-прорицатели? — поинтересовался Делпа. — Они обычно селятся неподалеку от базара. Предсказывают ближайшее будущее за небольшие деньги.

— За очень небольшие, — поправил Берриалба.

Меняла завязал очередной мешок и задвинул под стол.

— Виги-прорицатели, — отозвался кобольд. — Само собой, имеются. Лутака — это не провинция какая-нибудь, у нас все есть. Да только наши виги на базарах не предсказывают.

Берриалба почесал кончик носа и вздохнул.

— Слыхал, Делпа? — горестно осведомился купец у приятеля. — Вот оно, невезение! Виги не предсказывают на базарах, надо же…

Тот пожал плечами и обратился к кобольду:

— И где же искать в вашем городе прорицателей? Неужели придется тащиться куда-то? Где виги живут?

— Они возле Тисовой рощи живут, — сообщил кобольд. — Только ходить туда не советую. Там…

Купцы переглянулись.

— Знаю, знаю, кто у вас там обитает, — поспешно сказал Берриалба. — Я туда не ходок…

— И я тоже, — подхватил Делпа. — Не хватало еще встретиться кое с кем.

Он опасливо оглянулся по сторонам.

— В таком большом городе — и нет предсказателей, — сокрушенно проговорил Берриалба.

— Отчего же? — буркнул кобольд. — Есть. Вон пестрые палатки, заходи да спрашивай. Все что угодно предскажут за медный лемпир.

— Э! — пренебрежительно молвил Берриалба. — Это шарлатаны. А настоящие-то есть?

— Есть и настоящие. Знаю я одно место, — кобольд тоже оглянулся и понизил голос. — Тут, неподалеку. Будущее предсказывает самый настоящий призрак!

Меняла многозначительно посмотрел сначала на одного купца, потом — на другого.

— Ясно? Это я вам по секрету говорю, по доброте душевной.

Он бросил выразительный взгляд на Берриалбу.

— Вижу, убытки терпит человек, надо помочь. А то ведь всякое может случиться… разбойники на дорогах, грабители. А узнал свое будущее — и на душе спокойно. Лучше ко всему быть готовым заранее.

Берриалба заколебался.

— Призрак, говоришь?

— Ага. Единственный на всю Лутаку, — вполголоса продолжал кобольд, стреляя глазами по сторонам. — Говорит чистую правду, поскольку, сами понимаете, он — дух и известно ему все. Берут за это, конечно, не медный лемпир, — небрежно прибавил он. — Но оно того стоит.

— Вранье, — неуверенно сказал Делпа. — Быть такого не может, чтоб призрак задержался здесь, среди живых. Никогда о таком не слышал.

Кобольд пожал плечами с видом полнейшего равнодушия.

— Можешь не верить, дело твое. Только я слышал, будто он попал к хозяину вместе с вещами какого-то чародея. Чародей, неожиданно для себя взял да и помер, а имущество его выставили на продажу. Само собой, явились покупатели, вмиг все размели, только на старый бочонок никто и внимания не обратил. А хозяин одной лавчонки возьми да и купи его — под дождевую воду. Принес домой — глядь! Бочонок-то заколдованный, с сюрпризом! Там призрак и жил.

— Зачем чародею держать призрак в бочке? — недоверчиво спросил Делпа.

— Этого уж я не знаю, — рассудительно ответил кобольд. — Известно только, что дух и по сей день обитает здесь, в мире живых.

— А что ж его не расколдуют да не отправят куда положено?

— Зачем? Ему и тут хорошо. У него необычайный талант предсказателя, всю подноготную расскажет.

Кобольд завязал последний мешок.

— Кстати, насчет «стоит». Если хотите наведаться к единственному в Лутаке призраку-предсказателю, могу сказать, где его найти. Но за отдельную небольшую плату. Согласно традиции.

Берриалба сокрушенно вздохнул.

— Если бы ты знал, какие убытки я понес совсем недавно, у тебя язык не повернулся бы говорить такое!

Делпа подергал себя за бороду.

— Призрак? Пожалуй, я тоже наведаюсь, — он повернулся к приятелю. — Вот что, Берриалба. Ты, раз уж решил, иди к предсказателю сегодня, расскажешь потом, что и как. А завтра и я схожу.

Берриалба заколебался.

— А правду он говорит, призрак-то? Без обмана?

Меняла презрительно хмыкнул.

— А где его найти?

— Дай припомнить, — кобольд задумался, потом почесал задней лапой за ухом. — Проклятые блохи, надо будет купить заклинание от них… да, призрак… что-то у меня с памятью… кажется, она меня покинула. Вот беда-то!

— С памятью? — негодующе воскликнул Берриалба, воздев руки к ясному небу Лутаки. — Память кобольдов вошла в поговорки, так что не морочь мне голову! Скажи лучше, что хочешь нажиться на бедном купце!

Он выжидающе посмотрел на кобольда, тот ответил ему твердым взглядом. Берриалба тяжело вздохнул, пошарил в кошеле и бросил меняле монетку. Кобольд подхватил ее на лету и спрятал.

— Память вернулась, — бодро объявил он. — Слушай внимательно, — меняла снова понизил голос. — Пойдешь по улице Гончаров, потом свернешь на улицу Трех колодцев… там на маленькой площади будет лавка сапожника Ягира. Ты его сразу узнаешь — это старый почтенный гоблин… за лавкой свернешь направо и в переулке живо отыщешь дом с синими ставнями. Там еще вывеска есть «Подержанные магические товары за полцены».

— Прямо сейчас и пойду, решительно молвил Берриалба. — Посоветуюсь с призраком, спрошу, как пойдут дела. Прощай, Делпа! Увидимся вечером.

…Часы на городской площади, возле Морского квартала, звучно пробили три раза. Кобольд проводил взглядом купцов и заторопился: быстро убрал столик, сдал мешки с деньгами старшему меняле, попрощался с лепреконами, кивнул нетопырю номер пять, который обсуждал что-то с ехидной, сидевшей в пестрой будке, и степенно двинулся вдоль улицы. Но стоило ему завернуть за угол, как неторопливость с него как ветром сдуло. Кобольд оглянулся по сторонам, упал на все четыре лапы и помчался, что было духу, только красные лохмотья развевались на ветру языками пламени. Стрелой пронесся он по улице Гончаров, миновал круглые, выложенные камнями колодцы, возле которых все время толпились водоносы, едва не перевернул лоток с башмаками у сапожника-гоблина, шмыгнул в переулок и на полной скорости влетел а калитку небольшого дома с синими ставнями. В два прыжка Тохта преодолел ступеньки и ворвался в дом.

— Боевая тревога! — рявкнул кобольд.

Ему очень хотелось, чтоб прозвучало именно так: свирепое и грозное рявканье, рык горного льва, могучего и неустрашимого. А получилось как всегда: ни дать, ни взять собачье тявканье.

В лавке «Подержанные магические товары за полцены» не было ни души. Хозяин, осанистый пожилой мужчина благообразной наружности, смахнул пыль схрустальных шаров, разложил на прилавке волшебные жезлы, очень похожие на настоящие, поправил запечатанные стеклянные сосудыс драконьей, якобы, кровью, и с неудовольствиемпокосился на огромное зеркало в золоченой деревянной раме, что стояло прислоненным к стене. Оно было приобретено у заезжих торговцев-троллей почти полгода тому назад, но покупателей на него все еще не находилось.

— Если тебя не купят в самом ближайшем будущем, отвезу обратно троллям, — пообещал хозяин.

— Стараюсь, как могу, — сварливым голосом откликнулось зеркало.

— Плохо стараешься.

— Вытащи меня из угла и поставь возле окна. Хочется посмотреть на улицу. Ну же, Дадалион, вытащи меня из угла! Я хочу отражать улицу, хорошеньких молочниц, пухленьких служанок, а не покупателей лавки!

Дадалион остановился напротив зеркала.

— Кстати, насчет покупателей, — строго промолвил он. — Или ты прекратишь отпугивать их, показывая всякие непотребности, или я поверну тебя к стене. А, может быть, велю Дарину унести тебя в кладовую. Там ты уж точно ничего не увидишь.

— Да шучу я, шучу, — поспешно забубнило зеркало. — Шуток не понимаешь, что ли?

— Какие шутки, бестолковое ты стекло? Вспомни хотя бы вчерашний день. В лавку заглянул почтенный гном, что приехал в Лутаку на Летнюю Ярмарку… хотел купить разные магические безделицы. Возможно, он и тебя купил бы, видел, как он присматривался? Ходил вокруг, рассматривал раму, ковырял позолоту?

— Все гномы — скупердяи, — отрезало зеркало. — Он не дал бы за меня хорошую цену.

— Да я бы тебя и за полцены продал, если б нашелся желающий купить! Запомни, твое дело — стоять молча и отражать то, что видишь. Ну, на крайний случай, если уж тебе так скучно, изобрази что-нибудь приятное покупателям: цветущий сад, луг или речку, на то ты и магическое зеркало. Но показывать при гноме городскую площадь с виселицами, на которых болтаются его соплеменники — это уж чересчур! Кстати, когда это было?

— Лет двести назад, — отозвалось зеркало. — Король Бутфарп двенадцатый, как известно, отличался буйным нравом, слова ему поперек не скажи. Как-то раз, пиво, сваренное гномами, показалось ему кислым, он разгневался и — бац! Все пивовары на своей шкуре поняли, что бывает, когда король недоволен.

— Ты это видел?

— Конечно. Я же могу отражать только то, что видел когда-то. А в этот день меня как раз везли в телеге мимо площади.

Дадалион посмотрел в окно — не покажется ли покупатель — и продолжил:

— Ладно, а что ты устроил двумя днями раньше? Лавку посетил уважаемый всеми человек, торговец недвижимостью. Собирается навестить родственников в Наргалии, вот и заглянул к нам, купить парочку волшебных платков в подарок. Вместе со своей молоденькой женой приехал, кстати. Обратил внимание, какая красотка?

— Еще бы, — многозначительно ответило зеркало.

— Так объясни, — потребовал Дадалион. — Почему, вместо того, чтоб отразить ее небесную внешность, ты, ни с того, ни с сего вдруг показал совсем другое? Какого-то человека с розгами… что он делал?

— Лет сто назад в Наргалии так наказывали неверных жен, — туманно пояснило зеркало.

Дадалион сдвинул брови.

— Ты на что это намекаешь? — грозно вопросил он. — Ты кем себя возомнил? Этак скоро покупатели будут бояться к нам и на порог ступить!

— Дадалион, поставь меня к окну!

— И не мечтай! Потом, может быть… а пока изволь отражать то, что видишь, как все нормальные зеркала.

— Ладно, ладно, — недовольно пробурчало зеркало.

Дадалион дождался, пока в стеклянной глубине появится его собственное отражение, и умолк, подвергая себя придирчивому осмотру. Осмотр оставил хозяина лавки вполне довольным: лицо чисто выбрито, седина в волосах не старит, а только добавляет солидности, голубые глаза смотрят на мир с такой подкупающей искренностью, так что каждому сразу же становится ясно — вот человек, который ни разу в жизни никому не солгал.

Он удовлетворенно кивнул. Для того, чье ремесло — торговля, внешность, внушающая доверие, черезвычайно важна. Это вам любой трактирщик скажет.

— Дадалион! — снова заныло зеркало, но хозяин только махнул рукой и прошел в гостиную — комнату, примыкающее к лавке. Она была небольшой, но уютной: окна выходили в сад, заросший сиренью, у камина, возле начищенной до блеска решетки, лежали аккуратно сложенные поленья, а в старом плетеном кресле дремал пушистый рыжий кот.

За круглым столом сидел молодой светловолосый парень и, глядя в окно задумчивыми серо-зелеными глазами, покусывал перо. Он был одет в зеленую рубаху, поверх которой накинул длинный кожаный жилет, принадлежавший раньше Дададлиону и простые темные штаны.

— Проклятое зеркало совершенно отбилось от рук, — со вздохом сообщил хозяин. — Все-таки, слишком долго оно находилось у троллей, сто лет, не шутка! Оттого теперь и манеры у него, как у неотесанного бородавочника. Я сказал, что еще одна такая выходка, наподобие той, что вчера устроил, и ты отнесешь его в кладовую.

— Ладно, — кивнул парень. — Отнесу. Только если оно будет стоять в кладовке, мы уж его точно не продадим. Кто его там увидит-то?

Дадалион уселся за стол, взял в руки лист пергамента и принялся рассматривать.

— Над чем корпишь? А, будущий герб. Как все-таки славно, что человеческое тщеславие не имеет границ, — довольным голосом проговорил он. — Да и не человеческое — тоже. Стоит только кому-то разбогатеть и вот, пожалуйста: сразу хочется иметь достойных предков, собственный герб и солидное родословие, корнями уходящее в далекое прошлое. Так в чем же дело, Дарин? — он посмотрел на своего собеседника. — Если клиент заплатит, как следует, мы ему все предоставим: и самое настоящие родословие, сочиним и знаменитых предков изобразим и даже свидетелей найдем. А уж они подтвердят все, что нужно. И заметь, все документы будут как настоящие, не подкопаешься!

— Правильно, — отозвался Дарин, обмакивая гусиное перо в чернильницу. — Раз есть спрос, так что же? Сляпаем!

— «Сляпаем»? — Дадалион недовольно кашлянул. — Будь любезен, проявляй побольше уважения к нашим клиентам. Кто у нас на этот раз?

Дадалион вынул из коробки клочок пергамента и провел пальцем по неровно нацарапанным строчкам.

— Гном. Внезапно разбогатевший гном, в соседнем городе живет. Желает иметь великих предков, герб, соответствующие бумаги, все, как полагается, — он подумал немного. — Ты с фамильного герба начал? Правильно. Не забудь, это должен быть настоящий древний герб овеянный веками и … и… чем еще? — он вопросительно уставился на парня.

— Седым временем? — подсказал тот.

— Неплохо. Подумай, что изобразить на поле, а потом я подберу нашему уважаемому заказчику достойных предков до девятого колена. — Дадалион откинулся на спинку стула. — Мы с ним на кругленькой сумме сторговались. Гном хоть и прижимист, но понимает, что древние гербы и почтенные предки на дороге не валяются. Нам понадобится еще ученый архивариус, который внезапно обнаружит его родство с величайшими гномами-воителями. В общем, как всегда.

Он взглянул на набросок, который делал Дарин.

— Как закончишь, сразу принимайся за родословие гнома, понял?

— Понял, понял…

— Нарисуй сначала на бумаге, а уж потом перенесем на пергамент… сам понимаешь, на старинном пергаменте все это смотрится гораздо убедительней. Так убедительно, что я иной раз и сам верю.

— Генеалогическое древо?

— Какое еще древо? Родословие. Вот, я уже придумал кое-что: по мужской линии наш гном будет происходить от знаменитых воинов… воинов… э…

— А по женской?

— По женской хочет иметь в родне Малфрильду, древнюю чародейку гномов.

— Ого, — с иронией отозвался Дарин. — И это возможно?

— За деньги все возможно, — с достоинством ответил Дадалион. — Родословие составляй, как обычно: сначала обозначь человека, от которого оно строится, это как бы ствол, разветвлением же будут его родители, ветвями помельче — дедушки и бабушки, ну и так далее. Да придумай им имена попышней, ты на это большой мастер! Мужские имена пиши в прямоугольниках или ромбах, женские — на кружках или овалах, — он уставился в окно и забормотал:

— Герб, герб… его, конечно, может иметь только человек благородных кровей, но что делать, если всякий хочет иметь в своих жилах хоть каплю благородной крови! Но за деньги… что бы этакого нам изобразить на этот раз? Орла, терзающего змею? — он с надеждой посмотрел на Дарина.

— Было весной, — напомнил тот, кусочком угля набрасывая затейливое генеалогическое древо с пышной кроной. — Орел теперь украшает герб разбогатевшего торговца углем из Лерема. Сидит на гербе и терзает змею.

— Теперь наш торговец — благородный потомок рыцаря, — философски заметил хозяин. — Сколько хлопот было с этим угольщиком! Пришлось даже появиться на свет старому, закаленному в боях воину, который засвидетельствовал, что лично сражался бок о бок с дедушкой торговца — благородным отважным рыцарем.

— Помню, — отозвался Дарин. — Старый воин получился очень даже убедительно. Хоть кто поверил бы!

— Еще бы не убедительно, — проворчал Дадалион. — Миткас — комедиант, он что угодно изобразит. В нашем деле знакомые комедианты ох как нужны…

Он снова уставился на пустой лист пергамента.

— Так что же с гербом? Золотой олень на красном поле? Тоже было недавно… делали для кого-то из гильдии перчаточников. Гм…

— А что, если… — начал было парень, но ничего не успел сказать, потому что именно в эту минуту и влетел кобольд и рявкнул… верней, тявкнул:

— Боевая тревога!

Дадалион и Дарин встрепенулись. Кот в кресле навострил уши.

— Что? Кто?

— Сюда идет купец! За предсказанием! Слушайте, слушайте меня внимательно!

Кобольд бросился к камину, вытащил из-за вязанки дров что-то крайне неаппетитное на вид и принялся жевать.

— Ты опять прячешь в доме всякую гадость? — поморщился Дарин. — Что это? Кролик? Блин, ну почему ты не можешь хранить свои припасы в саду? Позавчера я нашел дохлую крысу в…

— Потом, — отмахнулся Тохта. — С утра во рту — ни мышки, есть хочу, как тролль! Слушайте и запоминайте. Купца зовут Берриалба, он родом из Наргалии. Его караван возил товар в Пустынные королевства, к змеелюдям. Еще он что-то говорил про моль, она сожрала у него весь шерстяной товар. Сейчас Берриалба собирается закупить кое-чего в Лутаке, повезет в Пять княжеств Дакена.

— Отлично, отлично, — глаза хозяина заблестели.

— Еще бы не отлично, — кивнул кобольд, прожевывая кусок мяса вместе с костями. — Очередной легковерный, желающий узнать свое будущее! Это же деньги, живые деньги, — он выглянул в окно. — Купец собрался искать вигов-прорицателей, но я, как обычно, под большим секретом рассказал ему о Фендуляре. Где он, кстати?

Кобольд задрал морду к потолку. Там, между потолочными балками, висело белое пухлое облако. Тотха приветственно помахал облаку лапой с зажатой в ней косточкой.

— Давай вниз, приятель! Слышал, что я рассказал?

— Убирайте пергаменты, живо! — заторопился Дадалион. — Тащите сюда хрустальные шары из лавки! Зажигайте свечи! Дарин, опусти шторы на окнах! Обстановка должна интриговать. Кресло, кресло подвигайте!

— Он все жалуется, что несет убытки, но по-моему, дела у него идут вовсе не так плохо… Фендуляр, ты слушаешь?

— Слушаю, слушаю, — белое облако плавно слетело из-под потолка и приняло вид человека, словно сотканного из тумана: высокого крепкого мужчины с грубыми чертами лица, и коротко постриженными ежиком волосами, в богатой одежде, с цепью барона на груди. Оглядевшись, Фендуляр вальяжно расположился в старинном резном кресле, с высокой спинкой и прогудел:

— Ну? Я готов рассказывать о прошлом, побеседовать о настоящем, приоткрыть завесу тайны над будущим. Подавайте сюда вашего купца!

Словно в ответ на его слова, в дверь робко постучали.

Кобольд одним прыжком оказался в другой комнате, Дарин, опрокидывая стулья, кинулся в лавку, а Дадалион, с выражение заботливости и участия на лице, с достоинством направился к двери.

Обычно Фендуляр укладывался с прорицаниями в десять-пятнадцать минут, после чего человек, пожелавший узнать свое прошлое, будущее и настоящее, покидал дом с синими ставнями. Но сейчас был другой случай — посетителей давненько не было, Фендуляр соскучился, и ему очень хотелось поговорить. Напрасно Дадалион, бесшумно появляясь в дверях за спиной купца, делал призраку отчаянные знаки — тот обращал на него внимания не больше, чем на назойливую муху.

— Ну, о бароне Патоне Пике, ты, разумеется, слышал, — говорил призрак, небрежно развалившись в кресле.

— Я… не… — лепетал купец, озираясь по сторонам. Встреча с привидением оказалась для него тяжелым испытанием: Берриалба впервые в жизни увидел настоящего духа. Встречались, конечно, на ярмарках и подделки, довольно искусно изображавшие призраков, но этот уж точно был настоящим: достаточно было лишь взглянуть на него! Купец взглянул, и увиденное произвело на него огромное впечатление, особенно, кинжал, торчавший в груди Фендуляра. Берриалба уже не хотел предсказаний и прогнозов, он мечтал лишь о том, как бы поскорее убраться из дома с синими ставнями. Но призрак оказался словоохотлив и пустился в подробный рассказ о собственной жизни, а перебивать его купец не решился бы ни за что на свете. Так что все, что оставалось Берриалбе, это сидеть в кресле, обливаясь холодным потом и сжимая поручни, и глядеть на собеседника круглыми глазами.

— Не знаешь? В какой же дыре ты живешь? — отрывистым тоном поинтересовался призрак. — Почему не ничего не слышал о бароне Патоне Пике? Отвечай!

— Мне бы предсказание… — набравшись смелости, пролепетал купец.

— Дойдем и до предсказания. Кстати, на чем я остановился? — Фендуляр задумался на мгновение. — Тьфу ты, на твоем прошлом. Знаю, знаю, у тебя небольшая торговлишка, надо же как-то жить? Но тебе повезло, я — провидец, каких мало! Сейчас расскажу тебе все. Ты снарядил караванишко, отправился в Пустынные Королевства. По дороге твой компаньон, разумеется, погиб…

— Это был несчастный случай, — стуча зубами, проговорил Берриалба.

— Конечно! Само собой, несчастный случай! — Фендуляр перегнулся через стол к купцу, тот испуганно вжался в спинку кресла. — Знаю я эти несчастные случаи, — доверительно промолвил призрак. — Сколько я их сам подстроил — не поддается исчислению! Я всегда говорил: не стоит ломать копья, изобретать что-то новое, все равно нет ничего лучше старого доброго несчастного случая! Кстати, — призрак снова развалился в кресле. — Я ведь уже говорил тебе, что при жизни был благородной особой? Восьмым сыном высокородного и могущественного барона Патона Пика. Правда, имелась одна загвоздка, — озабоченно сказал Фендуляр. — Братья. Семь братьев — куда это годится, а? Семь человек на один-единственный сундучишко с золотом, на наследство. Нет, как ни крути, наследник должен быть всего один. И что прикажете делать? — призрак уставился на купца белыми глазами.

— Что? — пискнул Берриалба.

— Вынужден был убить, — коротко отозвался восьмой сын барона Патона Пика и вздохнул глубоко и печально. — Всех до одного. Пришлось трудиться, не покладая рук, потратить на это прорву времени! Веришь ли, я даже забыл про еду и сон, а это уж никуда не годится!

Купец облизал пересохшие губы.

— Ну… э…

— А что делать-то было? — деловито поинтересовался призрак. — Между мной и наследством — такая толпа народу! Непорядок. Но я скорбел! — объявил он. — Убивал и буквально обливался слезами, рыдал, как дитя: все-таки братья, родная кровь. Но потом взял себя в руки, успокоился и зажил прекрасно, — Фендуляр мечтательно возвел глаза к потолку. — Охота, пиры, скачки… ну, сожжешь, бывало, нечаянно пару-тройку деревушек… устроишь пожаришко… так скучно же в глуши, надо же как-то развлекаться? — он перевел взгляд на купца, тот поспешно закивал. — А соседи, черствые душонки, постоянно роптали. Я их, дескать, разоряю! Им, дескать, не нравятся пожары! Странные людишки, — Фендуляр с недоумением пожал плечами. — Веришь ли, даже прошение королю подавали, жалобу на меня! Я, разумеется, легко доказал, что это клевета и совесть моя чиста, а с соседями я пытаюсь наладить приятельские добрососедские отношения…

Призрак бесшумно побарабанил по столу. Купец с ужасом наблюдал, как прозрачные пальцы пляшут по скатерти.

— Соседи! — внезапно рявкнул восьмой сын барона так, что купец подпрыгнул. — Соседи — это зло! Я, конечно, пытался с ними по-доброму, по-приятельски, без церемоний, а они? Сидели у себя в усадьбишках и носа высунуть боялись. Явился как-то в гости к одним — и что я вижу?! Ворота заперты, мост поднят, на крепостной стене челядь кипящую смолу готовит. Каково? Это невежливо, негостеприимно, это оскорбительно, в конце концов: встречать гостя закрытыми воротами, точно врага! Я, разумеется, тут же оскорбился, — небрежно сообщил Фендуляр. — Даже, можно сказать, разгневался. А в гневе я был страшен. Ужасен, можно сказать!

— И что? — Берриалба затаил дыхание.

— Пришлось штурмовать. Славное было развлечение! И усадьбишка оказалась просторная, погулял на славу! Будешь проезжать, полюбопытствуй — там все еще пепелище или ее заново отстроили? Просто интересно.

— Всенепременно. А мое бу…

— С твоим будущим все в порядке. Товар продашь с хорошей прибылью, если, конечно, не понесешь убытки. Плывешь морем? Ага. Я так и знал, я же провидец! Так вот, погода будет прекрасная, если, конечно, не случится шторма. Не исключено и нападение пиратов. Но, возможно, они и не нападут.

Берриалба восхитился.

— Какое верное прорицание! Все в точку!

— Еще бы. Но я не понимаю, почему ты совсем ничего не слышал о бароне Патоне Пике? Как такое вообще могло быть? Ведь все соседи… кстати, о соседях, — перебил Фендуляр сам себя. — Я действительно пытался с ними подружиться! А они? Вот как-то раз собрался в гости. Запросто, по-соседски… дай, думаю, навещу. Как подобает человеку воспитанному, посылаю вперед слугу — преуведомить. Так и так, дорогой сосед, решил почтить вас своим присутствием. Выпьем, закусим хорошенько, поохотимся, сожжем пару деревень… ведь не может такого быть, чтоб в его владениях не нашлось деревушки с непочтительными крестьянами, а? На крайний случай, всегда можно заехать в другие владения и спалить чужую деревню, мельницу… словом, в хозяйстве всегда найдется что-нибудь ненужное. А не найдется, можно спалить, так сказать, по ошибке, — Фендуляр поднял верх прозрачный палец. — Я, признаться, частенько так делал. Потом, конечно же, как человек воспитанный, присылал соседу нижайшее извинения — да, сжег. Но по ошибке. Прошу простить. Иной раз и ответ получишь: «Ничего, говорят, спасибо и на этом. Хорошо, хоть остальное не тронули», — Фендуляр помолчал немного и продолжил рассказ:

— И вот приезжаю я утром, а соседишки и след простыл! Ему, оказывается, ночью с курьером письмо прислали: захворала троюродная тетушка и он вынужден срочно отбыть на неопределенный срок. Что за спешка?! — недовольно проворчал восьмой сын барона Патона Пика. — Уехал глубокой ночью, ни с кем не попрощавшись, будто сбежал! Людишки его мне записку передали: «Дорогой сосед, с прискорбием вынужден сообщить — дела зовут. Надеюсь, мельницу вы не сожжете».

— И что? — пролепетал Берриалба, с тоской поглядывая на дверь.

— Ну что ж? — важным голосом ответил Фендуляр. — Я все ж я не зверь какой, не горный тролль, знаком, знаешь ли, с правилами приличия, получил благородное воспитание. Мельницу оставил. Остальное — сжег.

Купец поежился.

— Казалось бы, после этого все соседи должны были убедиться, что я — милейший человек. А они что сделали?

— Что?

— Убили! Так-таки взяли и убили, — он указал пальцем на кинжал, торчавший у него в груди. — Я был весьма удивлен, просто поражен таким ко мне отношением… не ожидал, откровенно говоря, не ожидал! Ведь жил, как голубь, никому не причиняя зла…

Призрак сокрушенно покачал головой.

— Да, но как же… — пролепетал купец.

— Да! Проклятые интриганишки, обставили дело так, что и комар носа не подточит: несчастный случай — и все тут! Упал, дескать, и наткнулся на кинжал, такая досада! Вот почему я и говорю: нет ничего лучше несчастного случая, потому что…

Он взглянул на купца.

— А ты точно ничего не слышал о бароне Патоне Пике?

Берриалба поерзал в кресле.

— Прошу покорно извинить… один вопросик: а как вы думаете, заняться ли мне перевозками серебра? Говорят, выгодное дело, но у меня такие убытки в последнее время, такие убытки… так заняться?

— Вполне возможно, — солидно кивнул призрак. — И ежели не разоришься, то денег наживешь немало. Проживешь долгую счастливую… погоди-ка, а братья у тебя есть? Есть?! Тогда не проживешь. Это я тебе как специалист по несчастным случаям говорю. Вот, помню…

Он хотел сказать еще что-то, но Берриалба уже вскочил со стула и принялся горячо благодарить призрака.

— Очень благодарен вашей светлости…. То есть, вашей прозрачности. Благодарю! Вот, — он запустил руку за пазуху и вытащил кошель с деньгами. — Вот, как договаривались!

И он исчез за дверью.

Фендуляр проводил посетителя взглядом, взмыл под потолок и повозился, устраиваясь между балками.

— Надоели эти купчишки, — утомленным голосом проговорил он. — Неотесанная публика. Ничего не знают о бароне Патоне Пике…

Через несколько минут гостиная была приведена в прежний вид и Дадалион, усевшись в кресло, снова склонил голову над листом бумаги.

— Герб, герб… и как можно убедительней, чтоб выглядело солидно, основательно. Кстати, — Дадалин поднял вверх палец. — Глава Гильдии перчаточников, помнишь его? Ну, тот, что тоже желал обзавестись влиятельными и знаменитыми предками? Герб, который ты придумал, очень ему понравился.

— Еще бы, — отозвался Дарин, усаживаясь за стол и придвигая к себе набросок. — Это же герб короля Артура!

Хозяин подумал немного.

— Что за король? — осведомился он. — Никогда о таком не слышал.

— Расскажу при случае, — пообещал Дарин. — Слушай, может, изобразить поверженного дракона? И мотыгу гнома над ним. Или гномий шлем. А, как?

— Дракона? — с опаской переспросил Дадалион. — Ого… это ты погорячился. Сильно погорячился. Драконы, они, знаешь ли…

— Вы можете не говорить о них? — сердито тявкнул кобольд. Он уже покончил с обедом, спрятал за каминную решетку полуобглоданную косточку и теперь старался замаскировать ее метелкой и ведерком для угля. — Или, если уж вам приспичило, поговорить об этом, когда меня здесь не будет?!

— А что такое? — рассеянно поинтересовался парень.

— А то, что у меня шерсть дыбом встает, — отрезал Тохта. — При одном упоминании о драконах!

— Боишься?

— Все кобольды их боятся, — дернул хвостом меняла. — Так уж заведено. Стоит этим чудовищам взглянуть в глаза кобольда и готово! — он передвинул ведерко, прислонил к нему метелку и успокоился: теперь обнаружить припрятанную косточку будет не так-то просто. — Я рассказывал вам историю о том, как темный дракон, мастер клинков Ресиф, получил в подмастерья кобольда Абху, моего пра-пра-пра-деда? Он помогал дракону ковать волшебные мечи. Жуткая история, — Тохта подошел к столу и вспрыгнул в кресло. — Абха шнырял в лесу, неподалеку от пещеры, где была кузница да и попался на глаза Ресифу. Тот только глянул на него — и Абха был готов делать что угодно, даже помогать дракону ковать зачарованные клинки, — кобольд поежился.

— А что с ним стало потом? — поинтересовался Дарин, вписывая цветистые имена в родословие гнома. Фендуляр, которому наскучило висеть под потолком, медленно спланировал вниз и опустился в кресло.

— Говори, Тохта, — прогудел он. — В самом деле, ты никогда не рассказывал все до конца, куда делся тот мечишко, что они ковали?

— Долгая история, — кобольд пододвинул к себе кошель, оставленный Берриалбой, высыпал деньги и принялся отсчитывать свою долю. — Мне — третья часть, как всегда… Абхе удалось ускользнуть от темного дракона, а меч, что был создан тогда, говорят, существует до сих пор. Все кобольды об этом знают.

Тохта спрятал деньги и почесал лапой за ухом.

— Все, больше слова об этом не скажу, — отрезал он.

— Хорошо, хорошо, — проговорил Дадалион. — Но ведь у нас в Лутаке нет др… я хотел сказать, они же далеко, так что вам, кобольдам, нечего бояться.

— Далеко они ли близко, мы их все равно боимся, — проворчал меняла. — Тут уж ничего не поделаешь. Этот страх сильнее нас.

— Значит др… в общем, тот, кого я предложил для герба… некто поверженный… тоже отпадает, — подытожил Дарин. — Что ж остается? Блинский фиг, да у нас налицо кризис идей!

Дадалион заволновался.

— Какой еще кризис идей?! Гном дал нам задаток, поэтому никаких кризисов! Не можем же мы ему вот так взять и вернуть деньги!

— Кто ж возвращает наличные? — удивился кобольд. — Да нас вся Лутака засмеет!

— Вот именно, — кивнул Дадалион. — Сейчас я принесу из лавки пару листов настоящего пергамента, пригодится. А вы думайте! Помните про задаток.

Он направился к двери, но на пороге остановился, окинул троицу строгим взглядом и произнес внушительно:

— И чтоб никакого кризиса идей! Ясно?

— Ясно, ясно, — ответил за всех Дарин, ероша отросшие волосы. — Свежие мысли нужны, а откуда их взять?

Тохта меж тем беспокойно поерзал в кресле: оказалось, что с середины комнаты косточку, спрятанную за каминной решеткой, прекрасно видно! Кобольд спрыгнул с кресла и направился к камину, тревожно раздумывая, куда бы понадежней перепрятать лакомый кусочек.

В лавке звякнул колокольчик, стукнула дверь и послышался чей-то веселый голос.

Дарин оглянулся.

— Блин, — с досадой сказал он. — Явилась. Явилась, не запылилась… и что ей надо?

— Кто? А, Тайя пришла. Ну, как сказать, — глубокомысленно проговорил Фендуляр. — Она вроде как навещает дядю… по крайней мере, она так говорит. Тайя, само собой, и раньше заходила… не часто, правда. А в последнее время — почти каждый день… гм… почему бы это?

— Делать ей нечего, — пробурчал Дарин. — Вот почему. Знаешь, Фендуляр, есть люди… преимущественно, женщины… которые появились на свет только для того, чтоб другим жизнь отравлять. Уж поверь моему опыту, — солидно проговорил он. — Вот она, например, — Дарин указал пером в сторону лавки, откуда доносился голос девушки. — Мне, честное слово, ее жениха даже жаль немного. Этот рыжий увалень еще хлебнет лиха. Не завидую ему.

— Гм… — промычал призрак. — А я, наоборот, завидую. Повезло с невестой: хорошенькая, и с характером!

— Уж лучше бы что-нибудь одно, — пробубнил Дарин.

— Или хорошенькая или характер.

Фендуляр развалился в кресле.

— Была у меня одна близкая знакомая, такая пикантная особа, — многообещающим тоном начал он, но вдруг спохватился. — Но только это строго между нами! Никому ни слова, обещаешь?

— Обещаю, обещаю…

— Настоящий рыцарь должен быть скромен, — наставительно проговорил Фендуляр. — Особенно, когда речь заходит о даме.

За дверью послышались шаги.

— Я всегда считал, что, имея дело с женщинами, надо проявлять железную выдержку и стальные нервы, — продолжал он. — И как-то раз…

— Вот-вот, — торопливо перебил его Дарин. — Сейчас-то я и проявлю железную выдержку и стальные нервы, как и подобает настоящему мужчине! Что бы она ни сказала, и рта не раскрою.

— Желаю успеха, — от души сказал Фендуляр, хотя насчет успеха как раз очень сомневался. — Так я хотел рассказать про свою знакомую…

— Племянница! — донесся из лавки радостный голос Дадалиона. — Хорошо, что зашла. Небось, спохватилась своей накидки? Забыла ее вчера в лавке, я нашел, да ты уж ушла.

На пороге появился Дадалион, нагруженный охапкой пергаментов, следом за ним шла русоволосая кудрявая девушка. Она была невысокой и еле-еле доставала Дадалиону до плеча и казалась хрупкой, однако упрямый подбородок и решительные голубые глаза наводили на мысль о твердом характере. — Заходи, заходи! Мы все тебе рады!

— Конечно! — радушно прогудел Фендуляр. — Как там погодишка? Завтра Ярмарка, жаль, если дождь начнется.

Появился Тохта. Он вспрыгнул на стул и потянул носом.

— Булочками пахнет. Что у тебя в корзинке? Булочки?

Девушка поставила корзину на стол и сняла салфетку.

— Булочки. Еще теплые, утром пекла.

Тохта почесал лапой за ухом.

— Все носишь Дадалиону булочки да пирожки, и хоть бы раз захватила для меня крысу, — укоризненно сказал он. — Молодую, сочную, аппетитную крысу. Знаешь ведь, что кобольды не едят булки.

Он посмотрел, как Тайя выкладывает булочки на блюдо, и поморщился.

— Что за еда…

— Не слушай его, — сказал Дадалион. — Сама знаешь, кобольды всегда найдут повод поворчать. Дарин, угощайся.

Тот пробурчал что-то себе под нос и девушка сердито хмыкнула.

Дадалион прошел в крохотную комнатку, служившую ему кухней, и принялся рыться в щкафчиках.

— А ты куда собралась? — крикнул он с кухни.

— Мы с Сайеном пойдем на Привратную площадь, посмотреть, как собирают шатры к завтрашнему дню.

— Что ж, пойди, — Дадалион появился на пороге с медным кофейником в руках. — Сайен — хороший парень, сын мастера по выделке пергамента, это что-нибудь да значит. Поженитесь, а со временем он унаследует лавку своего отца, войдет в Гильдию, станет мастером. Славно заживете!

Дарин, с преувеличенным вниманием рассматривающий пергамент, ухмыльнулся и Тайя вспыхнула.

— Что смешного?!

— А что? — удивленно переспросил парень. — Я молчу. Фендуляр, скажи, я же молчу?!

Призрак посмотрел на девушку и развел руками.

— Молчит.

— Вот так-то. Молчу и думаю, кого бы изобразить на гербе гнома. И ни слова, заметь, не говорю о твоем женихе. Наоборот, радуюсь. Сын мастера по выделке пергамента, это, наверное, очень круто. И человек достойный. Мы все рады за тебя. Еще бы, такая партия! Не упусти.

Тайя закусила губу, сверкая глазами.

— На гербе… — задумчиво протянул Дадалион, не обращая внимания на разговор. — Грифона?

— Третий грифон за месяц? Это перебор. Я же говорю, у нас кризис идей! Может, единорога? — Дарин с надеждой посмотрел на призрака. — Фендуляр, как тебе?

— Только не это — отверг призрак. — Ни один гномишко не согласится иметь на гербе единорога.

— Точно. Да и феи… — Дадалион сдвинул брови, размышляя.

— Феи, — Дарин понимающе кивнул. — Совсем у меня из головы вылетело, что единорог — существо фей. Ладно, отменяется. Тогда думаем дальше. Давайте, давайте, шевелите мозгами! Тохта, тебя это тоже касается…

Он снова придвинул лист пергамента и принялся изучать набросок генеалогического древа для гнома.

— Смешно сказать, — рассеянно проговорил он, потянувшись за пером. — До того, как я попал сюда…

— Слушайте все, — насмешливым голосом объявила Тайя. — Сейчас нам снова будут рассказывать сказки про другой мир!

Дарин макнул перо в чернильницу и стал аккуратно вписывая в кружочки имена «предков» гнома.

— Я б на твоем месте поторопился к жениху, — многозначительно сказал он. — Имей в виду, будущие торговцы пергаментом на дороге не валяются.

— А я бы на твоем месте…

— Ладно, перестаньте, — примирительно сказал Дадалион, выбирая булочку. — Вечно у вас ругань.

Тайя притихла, сердито поглядывая в сторону Дарина, а он снова обмакнул перо и продолжил, как ни в чем ни бывало:

— До того, как я попал сюда, я совершенно иначе думал о феях, — он обвел кружок красными чернилами. — У нас-то там нет фей, нет магии и никаких волшебных существ… только в сказках.

— Что за мир?! — Фендуляр осуждающе покачал головой. — Как вы там живете? Небось, ни деревни спалить, ни…

— Нормальный мир, зря ты так, — Дарин улыбнулся своим мыслям. — Так вот, я думал, что феи — это добрые волшебницы, с прозрачными крылышками, в руках у них — волшебная палочка, они творят чудеса. Ну, там — фея-крестная, которая превращает тыкву в карету и все такое. По крайней мере, именно такими их в книжках рисовали. Ну, и в кино, опять же.

Дадалион не донес булочку до рта.

— Феи? Творят добро и чудеса? — недоверчиво переспросил он. — Кто тебе такую глупость сказал? Люди к Тисовой роще, где феи живут, и близко подойти боятся!

— Не надоело еще вам его слушать? — с досадой воскликнула Тайя.

— Не слушай, — хладнокровно ответил Дарин, забыв про железную выдержку и стальные нервы, которые бывают у настоящих мужчин. — А твой жених-то, между прочим, считает, что земля — плоская, вот так-то! Он недавно нас своим присутствием почтил и поделился со мной ценными географическими сведениями.

Девушка обогнула стол и встала напротив Дарина, уперев руки в бока.

— А какая она, по-твоему?! — сверкая глазами, осведомилась она.

— Вообще-то, круглая, — небрежно ответил Дарин. — Но, похоже, помощники торговцев пергамента об этом не догадываются.

Дадалион, Фендуляр и кобольд озадаченно переглянулись.

— Ладно, Дарин, — примирительно проговорил Дадалион. — Мы с тобой не спорим. Можешь считать ее круглой, но подумай сам — разве такое возможно?!

Тохта поморгал глазами.

— Как она может быть круглой? — вполголоса спросил он у призрака.

Фендуляр растерянно крякнул и развел руками.

— Слышали, что он мелет? — Тайя оглянулась на остальных. — Это же смешно!

Парень пожал плечами.

— Чего смешного? Научный факт…

— А твой другой мир — это тоже научный факт?

Дарин вздохнул.

— Вот насчет этого — не уверен. Главное, понять бы, как обратно попасть?

— Куда? Зачем? Дружище, смотри на это проще, — решительно вмешался в разговор Фендуляр. — Вот взять, к примеру, меня. Кто я? Ну, конечно, я — восьмой сын могущественного барона Патона Пика, но еще? Призрак! Призрак, задержавшийся на этом свете! И что? Да ничего! Сначала, конечно, как-то странно было, удивительно даже, а потом я привык! Привык, и мне понравилось. Так и ты. Кстати, призраки в вашем мире есть? — деловито поинтересовался он.

— Может, и есть, — Дарин пожал плечами. — Но я не видел.

— Он не видел! Зато у них земля круглая! — не унималась девушка.

— И что?

— А то, что нет никакого другого мира, вот что!

— Погоди, — перебил ее Дадалион. — Дарин, принеси-ка из моей комнаты перья и серебристые чернила. Допишу родословие и отнесу заказчику.

Дарин отодвинул пергамент, поднялся и вышел в другую комнату. Тайя проводила его сердитым взглядом.

Дадалион дождался, когда дверь за ним закроется, и повернулся к племяннице.

— Оставь его в покое, перестань цепляться, — сказал он, понизив голос.

— Я не цепляюсь, — с досадой сказала она. — Надоело его сказки слушать. Он несет всякую чушь про другой мир и про круглую землю, про… а вы слушаете!

— Да, да, все знают, что нет никаких других миров, — Дадалион посмотрел на Фендуляра, тот согласно кивнул. — Откуда им взяться? Все маги-мудрецы утверждают, что наш мир — единственный. Есть, конечно, другие страны далеко, на краю света. Аркаб, где живут колдуны-сновидцы… Мглистые земли о которых рассказывают змеелюди, но другой мир? — он пожал плечами.

— Круглая земля, надо же, — озадаченно проговорил кобольд: услышанное не давало ему покоя. — Как же по такой земле ходить? Небось, и лапы разъедутся.

— Вот именно! А он…

— Угомонись, племянница! Он хороший парень, просто… э… с небольшими странностями. А у кого их нет? Я, по правде говоря, думаю, он немного повредился в уме после всего, что было, — вполголоса сказала Дадалион, покосившись на дверь. — Ведь почти год назад это все и приключилось: я наткнулся на него, неподалеку от Тисовой заколдованной рощи. Сама знаешь, все, кому жить не надоело, обходят эту рощу десятой дорогой, кому ж охота наткнуться на фею? Я, конечно тоже… да будто какой-то голос шепнул съехать с тракта. Глядь, а в траве под деревом лежит человек!

Фендуляр покачал головой.

— Помню этот день… — прогудел он.

— Промок до нитки, дождь-то лил как из ведра. И бредил: бормотал что-то про другой мир! Не оставлять же было его там! — Дадалион развел руками. — Рано или поздно феи или их слуги наткнулись бы на него и косточек не оставили! Еле-еле погрузил его на лошадь да и повез к лекарю, — он снова прислушался, не идет ли Дарин, но в коридоре было тихо. — И все бы обошлось, да видно в голове у малого что-то повредилось. Так-то он ничего, только иной раз начинает плести что-то про другой мир. Одна радость, в последнее время говорит он об этом все реже и реже.

— Выздоравливает, — глубокомысленно проговорил Фендуляр. — Скоро заведет девушку, потом женится и уж женушка быстро выколотит из него глупые мысли и про другой мир и про круглую землю. Помяните мое слово, так и произойдет!

— На ком это он женится? — сердито осведомилась Тайя, сверля Фендуляра взглядом.

— Ну, мало ли в Лутаке девушек… а он парень — хоть куда!

— А я думаю, — встрял кобольд. — Что он из Снежных предгорий. Точно, точно, там он и родился! Возле Черных гор живут гномы, а имя у него как раз вполне гномское.

Фендуляр наморщил лоб в раздумье.

— На гнома он мало похож, гномишки они…

— Там не редкость, когда людей гномскими или гоблинскими именами кличут, — пояснил кобольд. — В Снежных предгорьях давным-давно все смешалось.

Дадалион согласно кивнул.

— Вот это верней будет. А то — другой мир, другой мир…

Из другой комнаты показался Дарин со связкой гусиных перьев и склянкой чернил. Остановившись на пороге, он окинул притихших друзей подозрительным взглядом.

— Чего примолкли?

Кобольд предпринял очередную попытку изловить в густой рыжей шерсти блоху, не поймал и щелкнул зубами от досады.

— Мы… мы просто разговаривали, — с достоинством ответил за всех Дадалион. — Беседовали.

— Точно, — поддакнул Фендуляр.

И только Тохта не мог уняться.

— Круглая земля… я вот так думаю, что наш мир — единственный. Я уже полсотни лет сижу у главных ворот Лутаки, знаешь, сколько караванов пришло в город за это время? А кораблей в бухту?

— Не поддается исчислению, — вставил Фендуляр.

— Не поддается, точно. И ни один путешественник не поведал нам о каком-то другом мире.

— Ладно, можете не верить, — с досадой пробурчал Дарин. — Дело ваше. Но все равно когда-нибудь я обратно вернусь.

Дадалион недовольно вздохнул.

— Чем тебе плохо здесь? — осведомился он, хмуря кустистые брови. — Тебе, прямо скажем, повезло, что ты попал в Лутаку, а не оказался где-нибудь в Наргалии. Там бы с тобой быстро разобрались: в кандалы и прямиком в тюрьму, как беглого раба. Я же дал тебе кров и еду…

— Призраков нет. Магии нет, — перечислял Фендуляр, развалившись в кресле. — Завалященького некромантишку — и то, днем с огнем искать надо. Да еще и земля круглая! Нет, я в таком мире жить не согласен.

— А крысы там у вас есть? — деловито осведомился Тохта.

— Есть, — отозвался Дарин.

— Тогда еще ничего…

Тайя сердито фыркнула.

Дадалион, не слушая разговор, полюбовался эскизом, отложил в сторону и вытащил другой пергамент, дорогой и выкрашенный по старому обычаю в пурпур. Золотыми буквами на нем была написано родословие одного из мастеров морской Гильдии. Родословие было обрамлено затейливой рамочкой, заглавные буквы, выписанные золотом, блестели. Старинный вид пергамента, чуть потрескавшиеся края и немного выцветшие золотые чернила не вызывали никакого сомнения в том, что документ был, во-первых, подлинный, а, во-вторых, очень древний. Вверху лист украшал орнамент с изображением якорей и парусников — заказчик настойчиво просил подчеркнуть, что его предки были успешными моряками, покрывшими себя славой первооткрывателей.

— Так, — деловито сказал Дадалион, придирчиво разглядывая пергамент, над которым трудился почти неделю: сперва, при помощи заклинаний, купленных у надежного человека в квартале магов, придал пергаменту старинный вид, потом — вместе с Дарином сочиняя родословие, которое показывало к какому почтенному и древнему роду принадлежит разбогатевший заказчик. В заключение — старинным шрифтом тщательное заполняя пергамент и перенося на него изображение родового древа.

— Отлично! Смотрится достойно: сдержанно, благородно, как и заказывал клиент. Осталось поставить нужные печати, ну, это просто. Тохта, занесешь пергамент куда надо?

— А? — встрепенулся кобольд. Он сверлил взглядом каминную решетку: как ни крути, припрятанную косточку снова было видно. Не то, чтобы он опасался, что обитатели дома с синими ставнями польстятся на этот лакомый кусочек, но предосторожность не помешает и лучше всего закопать косточку в саду. Меняла спрыгнул со стула и направился к камину.

— Отнеси завтра пергамент нужному человечку, тот, что ставит печати. Отличные печати, совсем, как настоящие! И забрать не забудь.

— Когда это я забывал? — обиделся Тохта, удаляясь в сад вместе с косточкой.

— А вот этот я вечером доставлю сам, — проговорил Дадалион, осторожно сворачивая пергамент. — Вручу сей герб знатнейшему потомку, осчастливлю человека. Глядите — как настоящий! Не будем забывать, что наш девиз — честность, честность и еще раз честность! — он назидательно поднял палец.

— Отличный девиз для тех, кто зарабатывает на жизнь фальшивыми родословиями, — брякнул Фендуляр, плавно поднимаясь под потолок. — Завтра — Ярмарка! Проклятье, жаль, что мне при свете солнца на улицу и носа нельзя показать! Раньше я ни одной не пропускал. Явишься, бывало, к самому началу, устоишь веселье! Людишки забегают, закричат! Слышишь, Дарин? У вас в Снежных предгорьях Ярмарки бывают?

— Где? — удивился Дарин, отвлекаясь от гномьего родословия.

— Он спрашивает, ты на Ярмарку завтра собираешься? — небрежным тоном спросила Тайя.

Дарин задумался.

— Не знаю…

— Там все гуляют, — продолжала девушка, ни к кому не обращаясь. — Пробуют молодое вино. Смотрят на товары, привезенные из разных стран. На украшения гномов. Танцуют. А как стемнеет…

— Фольклорный праздник? — догадался Дарин. — Не, я такое не люблю…

Из двери, ведущей в сад, шмыгнул кобольд и устроился на коврике перед камином.

— Ярмарка, Ярмарка, — гудел сверху Фендуляр. — Слышишь, Тохта, Дарин не собирается на Ярмарку!

— И что? — отозвался кобольд.

— Как — что?! Разве это жизнь для молодого и полного сил человека? Я понимаю, что трудно развлекаться, когда нет поблизости ни соседских поместий, ни деревушек, которые можно при случае сжечь, но, послушай меня, парень, — призрак слетел вниз и повис над столом белым облаком. — Веселись, пока ты живой! Пей, кути, сори деньгами! Заведи себе подружку, в конце концов!

— Подружку? — саркастически переспросил Дарин. — Щас, ага! Ты помнишь Гренду из Морского квартала? Подмастерье парусных дел мастера? Мы с ним иной раз пиво вместе пили? Ну, вспомни, наконец! Он приходил сюда пару раз.

— Ну, припоминаю… — покривил душой Фендуляр. — И что?

— А то, что у него была подружка, хорошенькая такая, рыженькая, бойкая на язык дочка сыровара Дактаса.

— Рыженькая? — заинтересовался призрак. — А она и, правда, хорошенькая?

— Правда. Так вот, ее отец заставил Гренду жениться на ней! Так обставил дело, что не увильнешь. А? Каково? Вот это и называется — завел себе подружку, — Дарин многозначительно посмотрел на Фендуляра. — Сегодня — подружка, а завтра — оп-ля! И ты женатый человек! Нет уж!

Призрак сокрушенно вздохнул.

— Ты прав, Дарин. Опасности подстерегают, нас, мужчин буквально на каждом шагу! Нужно всегда быть начеку!

Кобольд прошелся по комнату, вспрыгнул на стул возле окна.

— Точно, — вмешался в разговор Тохта. — Один мой знакомый леперкон… его угораздило жениться совсем молодым, ему всего-то лет триста-четыреста стукнуло… так он говорил…

Дадалион жестом остановил его.

— Погоди. Дарин, поищи-ка в лавке футляр. Выбери посолидней, с росписью.

Парень, не спеша вылез из-за стола.

— Тохта, не рассказывай дальше! Хочу послушать.

Едва он скрылся за дверью, Тайя потянулась за корзинкой.

— Мне пора. Сайен, наверное, уже заждался.

— Иди, иди, — кивнул Дадалион. — Может, заглянете сюда вместе с ним? Посидим, поговорим…

— Заглянем, — неопределенным тоном пообещала девушка и направилась к двери. — Я через лавку пройду, захвачу накидку.

Дадалион, рассматривая затейливо изукрашенный пергамент, рассеянно кивнул.

Покупателей в лавке по-прежнему не было.

— Дарин, — противным голосом ныло зеркало. — Поставь меня к окну! Ну, давай же, поставь! Если б ты знал, как мне надоело торчать тут, в углу! О, а вот и Тайя! Эй, попроси его переставить меня к окну. Тебя он послушает.

— С какой стати? — удивился Дарин, роясь в ящике. — Где этот чертов футляр?

Тайя отыскала брошенную на стул накидку, свернула ее и сунула в корзину.

— Послушай, Дарин, — начало зеркало, многозначительно понизив голос. — Если ты переставишь меня к окну, я в долгу не останусь. Как ты знаешь, я могу отражать все, что когда-то видел. А видел я, прямо скажем, немало.

Дарин выпрямился и заинтересованно посмотрел на зеркало.

— Да, да, — продолжало оно. — Я могу показать кое-что… тебе понравится. Например, коронацию Бутфарпа четырнадцатого — пышное зрелище! Хочешь? Или роскошную коллекцию черепов, что хранится во дворце короля-демона, повелителя Волшебных земель. Имей в виду, ни один смертный не удостаивался чести ее видеть. Ты — первый! Сотни и тысячи прекрасно отполированных черепов… все это — его бывшие враги, жестоко им умервщленные!

— Что-то многовато у него врагов…

— Владыка демонов, что ты хочешь. Взглянешь?

— Да ну тебя, — отмахнулся Дарин, возобновляя поиски. — Нашел, что показывать.

— Зря стараешься, — ядовитым тоном сказала Тайя. — Он же из другого мира, там у них… кстати, — она поставила корзинку на прилавок. — А как ты сюда попал-то? Каким образом?

Дарин, чертыхаясь, вытащил коробку с футлярами.

— Как попал? — он подумал мгновение и вдруг рассмеялся. — Обычным путем!

— Что? Как?

— Это я книжку такую в детстве читал, — пояснил он, распечатывая коробку. — Про плюшевого медвежонка и его друзей.

— Про кого?!

— Жили они, жили, и вдруг в один прекрасный день в их Лесу появился еще кое-кто. «Никто не знал, откуда они взялись, но вдруг они очутились тут, в Лесу» — весело процитировал Дарин. — Надо же, до сих пор помню! А когда медвежонок спросил, как они появились, ему ответили: «Обычным путем»!

Он хитро посмотрел на девушку.

— Поняла, что это значит?

— Ага, — немного растерянно ответила Тайя. — Ну, а…

В разговор вмешалось зеркало.

— Погодите, погодите, — заторопилось зеркало. — Потом про это поговорите! Дарин, это же еще не все! Про черепа — это я так, на всякий случай. А вот другое: первая красавица Наргалии Ксандера, прозванная за свою внешность Лучезарной…

— А она тут при чем? — поинтересовался Дарин. — Тьфу ты, придется другую коробку искать!

Он снова скрылся под прилавком.

— Ну, как. Я ж находилось в ее покоях почти тридцать лет. Причем, десять из них — в спальне, — многозначительно прибавило зеркало.

Дарин разом прекратил поиски и вылез из-за стойки.

— В спальне?

— Именно. Ксадера Лучезарная была, прямо скажем, тщеславна, проводила перед зеркалом долгие часы. Причесывалась, одевалась, раздевалась, переодевалась. Любовалась своей фигурой и роскошными… роскошными… гм… скажу прямо, там есть на что посмотреть. Кроме того, иной раз ее навещали… э… близкие друзья и они… э… славно проводили время.

— Что? Не врешь?!

Зеркало кашлянуло.

— Обижаешь. Конечно, нет. Почему-то они любили проводить время перед зеркалом. Такие затейники…

Дарин оживился.

— Так что ж ты сразу не сказало?!

Он окинул взглядом лавку.

— К какому окну тебя переставить?

— Нашел на кого смотреть, — встряла Тайя, стоя на пороге. — Этой Ксандере уже лет сто. Она дряхлая старуха.

— Неважно, — поспешно сказало зеркало. — Совсем недавно она была красавицей. Такая пылкая красотка, пухленька, аппетитная, в самом расцвете…

— Старости, — добавила Тайя. — Вся в морщинах и зубы выпали. Приятно полюбоваться.

— Слушай, не встревай в мужской разговор, — сказал Дарин. — Давай, иди, куда собиралась. Тебя жених ждет.

— Что интересного может быть в этой Ксандере?

— Объясню, когда подрастешь, — пообещал Дарин.

Дверь за девушкой с грохотом захлопнулась.

— Так я загляну вечерком, — сообщил Дарин зеркалу. — Захвачу пива, посидим, посмотрим. А еще что-нибудь этакое у тебя есть?

— Найдется, — самодовольно ответило зеркало.

В лавку заглянул Дадалион.

— Нашел футляр?

— Нашел, нашел…

Дарин протянул ему лакированный круглый футляр, очень дорогой на вид, покрытый лаком и украшенный серебряными накладками.

— Хорошо, — промолвил Дадалион, стоя на пороге. — А покупателей все нет… м-да.

— Я тут ни при чем! — поспешно сказало зеркало, прилежно отражая интерьер лавки.

Не успела за хозяином закрыться дверь, как в лавку заглянул Тохта.

— Дарин! По улице Пулис мчится, наверное, за тобой!

Парень поспешно выглянул в окно: по улице, по направлению к дому с синими ставнями, что было духу неслась здоровенная серая крыса — курьер Морского Управления Пулис.

В Управлении он был на хорошем счету, начальство его ценило, а потому отправляло только с самыми важными поручениями.

Со своей стороны и Пулис старался изо всех сил — он был потомственным оборотнем, умел оборачиваться крысой и использовал свое умение в личных и служебных целях: доставлял распоряжения, донесения и приказы с необыкновенной скоростью, так как знал лазейки и пути, обыкновенным людям не известные. Руководство Морской гильдии даже вынуждено было присвоить ему знак отличия — бронзовую бляху «Самый быстрый курьер», получив который Пулис немедленно стал смотреть на других курьеров Управления свысока.

Дарин про себя называл его «скоростная крыса», хотя вслух, конечно, такого никогда не говорил.

Из окна он наблюдал, как «скоростная крыса» шмыгнула в проулок, где находился дом с синими ставнями и стрелой промчалась по улице. Сидевший на крыльце соседнего дома серый кот сделал вид, что не замечает крысу, быстрее ветра летевшую по переулку. У кота на это были веские основания: пару месяцев назад он, не разобравшись толком, сунулся было к этой крысе, но получил такую трепку, что с той поры зарекся не только охотиться на крыс, но и замечать их вообще. Тщетно хозяйка, обнаружив в погребе и амбаре полчища грызунов, призывала на голову ленивого кота все небесные кары, увещевала и угрожала, кот и ухом не вел: он твердо решил с крысами никаких дел больше не иметь.

Добежав до нужного дома, «скоростная крыса» обратилась в человека с такой скоростью, что раздался хлопок, и в воздухе запахло паленой шерстью. Через минуту лучший курьер Морской гильдии Пулис, невысокий человек с взъерошенными серыми волосами, острым носом и мелкими чертами лица, и впрямь немного похожий на крысу, что было сил колотил в дверь.

— Мастер Дарин! — вопил он во все горло. — Мастер Дарин! Господин Горам просит вас явиться в Управление, прибыло еще два корабля из Ашуры, работы невпроворот!

Далин поспешно распахнул створки окна.

— Привет, Пулис!

— Привет, привет! — завопил Пулис. Ему очень нравилось это словечко, хотя он так толком и не запомнил, что оно означает. — Так вы слышали, мастер Дарин? Поторопитесь! А мне пора!

И «скоростная крыса», лучший курьер Морского Управления, понеслась обратно серой молнией.

Через десять минут, Дарин, жуя на ходу румяную булочку, принесенную Тайей, сбежал с крыльца и двинулся по направлению к Морскому кварталу.