"Королева подиума" - читать интересную книгу автора (Дарси Эмма)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Воскресный ленч в Дэвенпорт-Холле был неофициальным и семейным мероприятием. Все сели за стол, несмотря на то что Джеффри пришлось подложить на стул подушку, а Малколму принести его детский стульчик. Мальчикам было всего пять и три года, но они уже имели представление о хороших манерах, а Селеста в свои тринадцать вела себя как настоящая леди.

Столовая оказалась солнечной и уютной. Мебель здесь была белой с золотистой отделкой, огромное окно выходило в розовый сад. В центре овального стола на белоснежной скатерти стояла ваза с еще не распустившимися бледно-желтыми розами, рядом с приборами лежали желтые льняные салфетки. Розали села между мальчиками как раз напротив Адама, которого усадили между двумя девочками; Хью и Рибел расположились в торцах.

Адам с любопытством наблюдал, как мальчики самым естественным жестом развернули салфетки и положили их себе на колени. В тех компаниях, в которых он привык бывать, дети никогда не сидели за одним столом со взрослыми. Добро пожаловать в настоящую семью, мысленно произнесла Розали, наблюдавшая за Адамом.

За столом девочки наперебой рассказывали Адаму о школе — об учителях, которых они любили или не любили, о хоккейных матчах, о мальчишках из своего класса. Он, казалось, получал искреннее удовольствие от их болтовни — улыбался, смеялся, озадаченно хмурился в нужных местах — и выглядел при этом очень и очень привлекательным, но Розали была уверена, что он не целиком отдается этому занятию. Какая-то его часть оставалась сторонним трезвым наблюдателем и очень хорошо понимала, что за ним самим наблюдают.

Несколько раз их взгляды встречались, но он не сделал ни одной попытки вовлечь ее в разговор. Видимо, он рассчитывал, что непринужденная обстановка за столом ослабит ее бдительность и тогда он предпримет атаку. За одиннадцать лет своей модельной карьеры, а впервые она вышла на подиум в восемнадцать, Розали не раз сталкивалась с мужчинами типа Адама Кэйзелла и научилась, как она считала, предугадывать каждый их следующий шаг.

Когда первый их кавалерийский наскок бывал отражен, у них хватало ума отступить и выждать, пока не сложатся более благоприятные обстоятельства. Некоторые из них, правда, сдавались после первого отказа, будучи просто не в силах поверить в него. Остальные начинали действовать более тонко и продуманно, считая, что женщина просто набивает себе цену. Но стоило им убедиться, что желанная добыча не спешит пасть в их объятия, они быстро находили утешение в компании более сговорчивой красавицы, каковых вокруг таких мужчин всегда вьется немало. Безусловно, куда приятнее чувствовать себя желанным, чем отвергнутым.

Розали не ошиблась — Адам не стал долго ждать и предпринял следующий шаг сразу после ленча. Когда подали кофе, девочки поднялись в комнату Кейт, чтобы закончить сборы, Рибел повела Малколма в детскую, чтобы уложить поспать, а Джеффри полностью завладел вниманием отца, Адам спросил:

— Хью, вы не будете возражать, если я прогуляюсь? Хочется размять ноги перед обратной поездкой в Лондон.

— Конечно, нет. — И, как гостеприимный хозяин, он повернулся к Розали. — Ты не покажешь нашему гостю окрестности? Боюсь, Джеффри меня не отпустит.

Розали попала в ловушку вежливости, ничуть не сомневаясь, что Адам подстроил все это намеренно. Понятное дело, что она не могла отказать зятю в такой любезности. Поймав насмешливый взгляд серебристых глаз, Розали почувствовала, как тает ее уверенность в собственных силах и учащается пульс.

— Нет ли у вас лабиринта, в котором мы могли бы заблудиться? — поддразнил он ее.

— Лабиринта нет, но есть озеро, в котором вы могли бы утонуть, — парировала она.

Адам расхохотался. Лучики морщинок, разбежавшиеся по его лицу, лишь добавили ему привлекательности. Розали была вынуждена сжать кулаки в инстинктивной попытке противостоять потоку чувственной энергии, которую излучал этот мужчина, похоже сам того не замечая.

— А кататься на лодке по озеру можно?

— Вы же сказали, что хотите размять ноги? — Розали выразительно изогнула брови.

Ничуть не смутившись, Адам ответил:

— Гребля — очень хорошая физическая нагрузка. Вы могли бы сидеть на носу или на корме, а я бы греб.

— У нас каноэ, рассчитанные на одного гребца.

— Ох-ох-ох, вы вдребезги разбили мою романтическую мечту. Я уже видел себя героем старой как мир сценки — тихий плеск воды, я неспешно гребу, любуясь прекрасной женщиной…

— …и у вас есть дочь, которая ни с кем не хотела бы делить ваше время и внимание, — сухо оборвала его Розали.

— Ах, да! Как же я забыл, что вы у нас защитник детей? — насмешливо заметил он, но тут же стал серьезным. — Полагаю, ваше желание заниматься этим проистекает из собственного детства?

Розали получила очередное подтверждение его проницательности и логике, без которых он вряд ли достиг бы своих головокружительных высот в бизнесе. Она решила не отвечать и вернуть разговор к проблемам Кейт.

— Ребенку нужно, чтобы рядом с ним был кто-то, всегда готовый прийти на помощь или просто выслушать. Это нужно и вашей дочери, Адам. Разве вы не видите?

Наконец-то вы назвали меня по имени, — на смешливо заметил он. — Но, к сожалению, не ради того, чтобы сделать мне приятное, а чтобы заставить прислушаться к себе.

То, как он точно оценил ситуацию, добавило еще балл к и без того высокой оценке его умственных способностей.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Как и вы — на мой, Розали Джеймс. Туше.

Они прошли через холл и, выйдя на улицу под ласковые лучи послеполуденного солнца, направились к озеру. Его берега были обсажены кустарниками рододендрона, а на глади воды то там, то тут плавали лилии. Типично английская картинка, невольно подумала Розали, недаром именно здесь, рядом с Хью, англичанка Рибел обрела свой дом.

Себя же она ощущала человеком, лишенным каких-либо корней. Ни один город, ни одна страна не занимали особого места в ее сердце. Люди — да, но не места. Интересно, а у Адама Кэйзелла есть такое место, которое бы он без колебаний назвал своим настоящим домом? По словам Кейт, у него были дома в Лондоне, Нью-Йорке, Гонконге и на одном из Карибских островов. Наверняка для уклонения от кое-каких налогов.

— Вы живете здесь вместе с сестрой? — нарушил молчание Адам.

— Нет. Просто приехала погостить недельку.

— А где ваш дом? Розали пожала плечами.

Вообще-то нигде. Есть места, где я могу остановиться в случае необходимости, но не более того.

Прощупывает почву, раздраженно подумала Розали. Выясняет, где можно меня найти, возникни у него такое желание.

В Лондоне она обычно жила в квартире, принадлежащей Джоэлу Фаберу, мужу ее сестры Тиффани. Джоэл настаивал, чтобы все члены семьи Джеймс пользовались его квартирой, когда захотят, а Розали «назначил» смотрителем, прекрасно зная, на что идут все ее многотысячные гонорары.

— У меня мало личных вещей, — пояснила Розали.

— Настолько мало, что все они умещаются в один чемодан? — не без скепсиса спросил Адам.

— Почти. Я много езжу по миру. Почти столько же, сколько и вы, Адам Кэйзелл, — колко ответила она!»

— Приятно, что у нас нашлось что-то общее.

— Только разница состоит в том, что у меня нет дочери, которую я оставляю в одиночестве.

— Кейт не одинока. Она учится в школе, ее мать и отчим никогда не выезжают за пределы Англии. Она всегда может связаться с ними…

— Насколько я поняла, у них другие приоритеты. — В ее взгляде был укор — уж он-то должен знать об этом. — То, что они находятся в пределах Англии, еще не означает, что они с готовностью откликнутся на ее зов.

— Вы обвиняете меня в пренебрежении отцовскими обязанностями?

— Я просто обрисовываю вам ситуацию, как ее видит Кейт.

— Вы знаете мою дочь… Как долго? Одну неделю? Не слишком ли самонадеянно делать какие-либо выводы и упрекать меня, а, Розали?

— Я понимаю, что вам куда удобнее так думать, чем прислушаться к моим словам.

В голосе Адама, когда он снова заговорил, отчетливо слышались гневные нотки.

— Полагаю, Кейт изобразила из себя несчастную богатенькую девочку, не так ли?

— Не так. Кейт слишком горда для этого.

— Тогда почему вы на меня нападаете? — Его взгляд поймал взгляд Розали и несколько долгих мгновений удерживал его. — Или это лучший способ защиты?

— Защиты от чего? Или от кого?

Адам резко остановился. Розали тоже была вынуждена остановиться и внимательно посмотреть на своего спутника. Под пристальным взглядом серых глаз она с особой остротой почувствовала излучаемую им ауру властности и сексуальной притягательности.

— Это недостойно вас, Розали Джеймс.

Ее сердце пропустило удар, а потом понеслось вскачь.

— Прошу прощения?

— Если вы претендуете на откровенность, не надо лгать по поводу того, что вы чувствуете ко мне. Это подрывает доверие к вам.

Итак, он бросил вызов. Розали, не раздумывая, приняла его.

— Хорошо. Насколько я понимаю, вы хотели бы, чтобы мой чемодан постоял какое-то время в вашей прихожей, так? Так вот, этому не бывать.

— То, чего я хочу, невозможно уложить в чемодан.

От этих слов спину Розали сковал мороз. Она боялась проанализировать свои чувства к этому мужчине, потому что это было слишком пугающе и грозило нарушить покой ее сердца.

— У меня нет для вас времени, Адам.

— Найдите!

Никогда ни один мужчина не оказывал на нее такого гипнотического воздействия. С трудом преодолевая его, Розали призвала все свои силы, чтобы позорно не капитулировать перед магнетизмом и силой воли этого человека.

— Лучше вы найдите время для своей дочери! — резко бросила она ему.

Ее слова не произвели на него никакого, во всяком случае видимого, впечатления.

— Непременно, — спокойно ответил он, продолжая гипнотизировать ее взглядом своих «серебряных пуль». — Я всегда беру Кейт с собой во время ее школьных каникул, а во время учебного года отовсюду, где бываю, посылаю ей открытки. Она всегда может позвонить мне по мобильному…

— И тем не менее первую неделю каникул она провела здесь.

— Это был ее выбор.

— А он не настораживает вас, Адам? Может быть, она стремится найти в семье Селесты то, чего ей недостает в вашем обществе?

— Раз уж начали, договаривайте, Розали.

Розали удержала резкие слова, готовые сорваться с языка. Запальчивость — плохой помощник, ей следует говорить рассудительно и доходчиво.

— Она сама сказала вам.

— Что?

— Ей нужна стабильность, Адам. Ей нужно чувствовать, что какие-то вещи в ее жизни постоянны и неизменны.

Адам нахмурился, затем выразительным жестом указал на окружающую их красоту.

— Это — не моя жизнь. И не ваша, Розали. И я ничего не могу с этим поделать — я тот, кто я есть.

— А Кейт отчаянно хочет иметь то, что есть у Селесты, — место, которое можно было бы считать своим домом, семью, в которой дети не досадная помеха, а благословение…

— Я никогда не считал Кейт помехой! — страстно воскликнул Адам.

— А ваши любовницы? Когда Кейт начинает перечислять их… Зачем вы берете ее с собой одновременно с очередной… дамой сердца?

Адам нахмурился.

— Она никогда не возражала.

— А какой у нее был выбор? Она боялась, что, скажи она что-нибудь, вы откажетесь именно от ее компании. Она вынуждена мириться, потому что это ее единственный шанс побыть с вами.

— Я возил ее повсюду, где ей только хотелось побывать, выполнял все ее желания…

— Вы развлекали ее.

— А что в этом плохого? — Адам уже не скрывал своего раздражения.

— Ей не это нужно, поймите! Она одинока внутри. Она не чувствует себя неотъемлемой частью вашей жизни, вы то есть, то вас нет, и это съедает ее изнутри. Если вы на самом деле заботитесь о ней, сделайте эти каникулы для нее особенными, проведите их вдвоем, узнайте ее как личность. Ей тринадцать, и в этом возрасте уже очень важно знать, что тебя любят не просто на биологическом уровне, а за то, какой ты человек.

Адам еле сдерживал гнев, готовый пламенем вырваться из его ноздрей. Впившись взглядом в лицо Розали, он искал скрытые мотивы, побудившие ее произнести эту обличительную речь. Но ничего не нашел. Она стояла выпрямившись, спокойно глядя ему прямо в лицо в ожидании ответа.

— Почему вас так заботит судьба моей дочери? — сердито спросил он.

— Если не я, то кто о ней позаботится? Адам покачал головой.

— Кейт — не ваша забота.

— Ошибаетесь. Судьбы детей — уже давно моя забота.

— Кейт не сирота!

— Но она нуждается в заботе.

Адам снова нахмурился, но не стал спорить, и Розали не знала, как это расценить — как добрый знак или не очень.

— А кто знает, какой человек вы, Розали?

— Моя семья.

— Все четырнадцать усыновленных братьев и сестер и приемные родители? — В его словах сквозил цинизм.

— Кто-то знает меня лучше, кто-то хуже. Но в целом мы очень дружный и сплоченный маленький коллектив. Мы все готовы прийти на помощь друг другу при первой необходимости.

Она завела разговор о Кейт по просьбе Рибел, но и ей самой была симпатична эта девочка. И что самое странное, она больше не чувствовала враждебности по отношению к Адаму Кэйзеллу. По сути, он вовсе не был плохим отцом. Учитывая, какой он мужчина и какую привык вести жизнь, ему приходится прилагать немало усилий, чтобы находить время для дочери, и он делает это.

— Что ж, тогда вам очень повезло с… родственниками. — На губах Адама появилась горькая усмешка, и он отвернулся.

Розали почувствовала, как он отдаляется от нее, уходит в себя. Может быть, ему тоже одиноко на том Олимпе, куда он взобрался? Она подумала о том, есть ли у него родители, единокровные братья и сестры. А его бывшая жена и вереница любовниц… затрагивали ли они его сердце и душу?

Наблюдая за глубоко погруженным в себя Адамом, Розали решила, что он всегда шел своим путем в одиночку и другой жизни просто не знал. Мало найдется мужчин, равных ему по уму и привлекательности, а те, что найдутся, неизбежно будут конкурентами. Такова природа всех хищников. Что же касается женщин в его жизни, похоже, он встречается с теми, кто видит его исключительно через призму его кошелька. Для них главное — богатство и власть и то, что они могут им дать.

Розали вдруг подумала, не видит ли она сама Адама Кэйзелла через эту же призму. Импульсивно она сделала шаг и коснулась его предплечья, призывая вернуться оттуда, куда он ушел.

— Вы с Кейт можете стать очень близки, если дадите себе шанс понять друг друга, — мягко сказала она.

Она почувствовала, как под ее рукой взбугрились его мускулы. Он снова впился своими «серебряными пулями» в ее лицо.

— Вы так думаете? — Неожиданно он схватил за запястье ее руку, все еще лежащую на его предплечье.

Розали словно током ударило от этого прикосновения. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не в силах ни двинуться, ни произнести хоть слово.

— Как вы можете говорить с такой уверенностью, если не потрудились хоть немного узнать меня как человека, Розали Джеймс?

Горечь этих слов поразила ее в самое сердце, но она не успела ответить.

— Па-а-ап! — послышался сердитый голос Кейт.

Розали заметила, как напряглись его скулы и по ним перекатились желваки. Взгляд, которым он посмотрел на нее, был преисполнен безжалостной решительности.

— Не надейтесь, что я просто так уйду из вашей жизни, Розали Джеймс. Мы скоро встретимся снова.

Он выпустил ее руку, и она безвольно повисла вдоль ее тела, а Адам уже с улыбкой повернулся к дочери, спешащей к ним по дорожке.

Розали велела себе выбросить из головы его последние слова и сконцентрировать свое внимание на ребенке, который, впрочем, уже им не был. Она догнала Адама и пошла рядом с ним навстречу Кейт, и, хотя они не касались друг друга, ей казалось, что незримые нити уже крепко связали ее с этим мужчиной.

Когда Кейт подошла к ним, Адам обнял дочь за плечи и прижал к себе. Девочка подняла к отцу сияющее лицо, наслаждаясь его вниманием, улыбнулась и затараторила о чем-то своем.

Больше они с Адамом не разговаривали. Он попрощался со всей семьей, вышедшей проводить их с Кейт, поблагодарил за гостеприимство, и его машина стала медленно удаляться, как будто переносясь по тоннелю безвременья в другое время и другое место.

Розали ощутила непривычную тяжесть на сердце, а в мозгу вспыхнула странная мысль: «Я должна быть с ними!»

Но сейчас они должны побыть вдвоем. Это их время — отца и дочери.

— Удалось совершить еще одно доброе дело? — осведомилась Рибел, беря сестру под руку.

— Надеюсь. — Розали постаралась, чтобы ее голос звучал равнодушно.

Мы скоро встретимся снова, пульсировали в ее голове последние слова Адама.

Хорошо это или плохо? Она впервые не была ни в чем уверена и не могла ответить на этот вопрос.

Одно она знала наверняка — рано или поздно Адам Кэйзелл вернется в ее жизнь, и с этим ей придется смириться, так или иначе.