"Восточный триллер" - читать интересную книгу автора (Врангель Данила)

Глава 13

– Господа, а не позволите ль вы вас, запечатлеть в столь час печальный, на холсте? Иль ватмана листе? – проговорил бородатый человек в тюбетейке, обращаясь к Муссолини и Скорцени в раздумье рассматривающих своё пиво. И подошел к столику итальянцев стоящему на Крещатике, как виселица на опустевшей площади в день перед казнью.

– О! Аркадий! – удивлённо проговорил Муссолини, узнав художника с которым недавно веселился в «Экспрессе». – Добрый, добрый вечер. – Пожали руки.

– Познакомьтесь, – предложил Аркадий, представляя человека, стоящего рядом с ним. – Коллега по цеху. Свободный художник. Как и положено, без хаты и родины. Вольдемар! – Он торжественно протянул руку, представляя своего друга. Добавил: – Это в русскоязычной версии. А вообще – Уолтер. А это – Бенито и Отто.

Вольдемар снова пожал руки итальянцам. Аркадий пояснил:

– Коллега родом из Южного Уэльса, Великобритания. Но это в прошлой жизни. А в этой – киевлянин Вова.

Муссолини подозрительно посмотрел на Вову.

– Вы из Южного Уэльса?

– А что, не похоже? – вопросом ответил тот. – Вот вы уже точно не оттуда. Я угадал?

– Угадали, – буркнул Муссолини. – Я итальянец. А как это вы, Вова, так удачно адаптировались в биосреду Украины? По разговору и не скажешь, что англичанин. У меня на это ушло лет десять.

– Двенадцать месяцев жизни без документов и без знания языка во всех социальных прослойках, включая нулевую. Язык пришел сам. Наверное, из чувства сострадания.

– Перед вами майор английского спец подразделения. Бывший майор, – вставил слово Аркадий.

– Да ну? – поднял брови Муссолини.

– А вы не иронизируйте. В свете нашего нахождения в месте предполагающем полный уход всех концов в воду, можно и пооткровенничать. Верно, генерал?

– Муссолини прищурившись уставился на неведомого Вову. Тот ненавязчиво пояснил:

– Вы, генерал, были моей целью два года назад в Брюсселе на четырёхстороннем саммите. Вспомнили саммит? А? Ваша фамилия Муссолини. Вы двоюродный внук того Муссолини…

Бенито слушал с застывшей сигаретой в зубах. Аркадий копался в папке с бумагой и карандашами. Скорцени привстал и, подавшись вперёд, запоминал слова.

– И? – прервал затянувшуюся паузу Муссолини, осыпав столбик пепла с сигареты.

– Вашу ликвидацию отменили после вашей драки с американцами. – Вова сел на пластиковое кресло и закинул нога за ногу. Наклонился в сторону Муссолини и отчётливо произнёс: – Можете не верить, но вы понравились моему шефу из Ми-6. Помните, в Брюсселе, в кафе у вас над головой разбилось стекло? Это была пуля моего напарника. Я дал отмену операции в последнюю секунду. Вам везёт по жизни с вашими мордобоями, Муссолини. Вы не обижайтесь…

Итальянец ошарашено глядел на художника Вову. Сказал:

– И вы стали художником?

– После некоторых событий, да. И знаете, я теперь живу. А раньше – функционировал.

– Да вы, собственно, давайте ближе к столу, – проговорил изумлённый деталями из прошлого Муссолини. Скорцени торопливо пододвинул бутылки, опустился в кресло рядом с Вовой-Уолтером и они принялись за пиво.

– А вы не задерживаетесь в Киеве? – спросил англичанина Бенито. – Нехорошие слухи бродят по городу.

– Плевали мы на слухи. Мы знаем, что взрыв будет. И мы хотим его запечатлеть на полотне. Как идейка? – Отпил пол бутылки и посмотрел на итальянца.

– Да никак, – ответил тот. – Если надо – рисуйте. Смотрите только, чтобы он вас не нарисовал. И вы не очень верно представляете себе последствия ядерного взрыва. Впечатлений может оказаться слишком много.

– Для художника много не бывает, – ответил Аркаша. – В смысле впечатлений.

– Может быть, вы и правы, – махнул рукой Бенито. – Рисуйте хоть в самом эпицентре. Но прежде я хотел бы увидеть «Приключение итальянцев в „Экспрессе“». Аркадий, где обещанный шедевр?

– Прорабатываю детали. Скоро будет готов и найдёт своего хозяина. А что, приключения закончились?

– Продолжаются, уважаемый, продолжаются… Вы же видите, как кругом весело. Наш друг из домика белого цвета не даст усохнуть от скуки. Соединённые Штаты ввели особое положение в стране и, похоже, в мире. Только что. – Итальянец указал на телефон, как на источник информации. Добавил: – Вот мы тут со Скорцени от этого приключения прямо чуть под стол не упали. Хорошо, что вы подошли. Да, – повернулся к майору, – а как Великобритания? У вас там оочень тонкие политики и хорошо дружат с Большим Братом. Она, родимая, ничего не ввела?

– Бхутхылочки шапхгать можна!

У стола стоял бомж с мешком.

– Весело живут в белом домике.

– Любезный, неужели стеклотара приехала?

– Я из Уэльса, – сказал Вова – Уолтер.

– Впхгок бехгем.

– А что, есть разница?

– Берите, пожалуйста, – разрешил Скорцени.

– Уэльс всегда хотел стать самостоятельным, неужели вам неизвестно?

– Первый раз слышу.

– Конечно, какой-то там Уэльс! Вот Украина и Россия – это темы. А Уэльс… Что за Уэльс? – сказал Вова-Уолтер и погрузился в пиво.

– Я буду рисовать, – сказал Аркадий и вытащил лист ватмана. – Меня чутьё не подводит. Будет сногсшибательный портрэт номер два.

– Ну, если Уэльс не Великобритания, тогда майор давайте выпьем, – сказал Муссолини и оглядел стол. Крикнул: – Эй, гарсон, бармен, официант, где вы?

Перед итальянцами вырос шустрый хозяин столика.

– Что изволите-с?

– Пиво, уважаемый, имеется?

– Да-с…

– Десять ящиков.

Хозяин столика секунду глядел на Муссолини. Выдавил:

– Десять? Ммм… (20*20=400!) Кхм… (400*20=8000 евро!) Минуточку!!! – И умчался в глубину своих торговых апартаментов.

– Ого, – сказал Аркаша. – Опять массовый запой?

– Нам ещё не хватит, – сказал Муссолини. – Я знаю когда, где, с кем, и сколько. Сейчас надо много.

Рисковый продавец пива, не переводя дыхания, принялся ставить упаковки возле столика. Выложил все ящики и одну бутылку поставил на стол. «Это от фирмы!» – и стал вытирать пот. Муссолини отдал ему шестнадцать розово-фиолетовых бумажек. Аркадий проводил деньги взглядом.

– Мда, – сказал. И взял пиво.

Зазвонил спутниковый телефон. На проводе был Дубина.

– Вы где? – спросил.

– В центре Крещатика проводим круглый стол, – ответил Муссолини. – Присоединяйтесь, полковник. Если, конечно, у вас не назначено рандеву с личностью, собирающейся всё ликвидировать.

– Он мне звонил, – сказал упавшим голосом Дубина.

– И что?

– Ничего.

– Я знаю. Всё в пределах алгоритма. Комедия финита де ля. Наши координаты – сто шагов на запад от входа в метро Крещатик.

– Он пожелал мне крепкого здоровья. Мы уже ничего не успеем сделать, если бы и имели сведения об Объекте. Все мои люди в метрополитене.

– А мы на Крещатике. Вы знаете, полковник, великолепный вечер. Он сегодня, кстати, самый длинный в году. Не пропустите мероприятие. Аркадий уже приготовил кисти и точит карандаши.

– И Аркаша с вами?

– Не только он. Есть даже представители дружественной части Великобритании. Дубина, не валяйте дурака. Круглый стол ждёт вас.

– Мда, я слышу даже по телефону, что он и, правда, круглый.

– Ещё какой круглый! Верно, Скорцени?

– Да, шеф!

В воздухе раздался свистящий гул, перерастающий в грохот, и со стороны Европейской площади на Крещатик влетел заходящий на посадку реактивный АН-2. Коснулся колёсами брусчатки и завыл реверсом двигателя.

– Что это у вас там воет? – встревожено спросил Дубина.

– Похоже, вернулась ваша секретная летающая крепость с восточного похода, – ответил в трубку Муссолини. – Это вы её отозвали?

– Ждите, я буду, – Дубина отключился.

Самолёт остановился прямо перед столом с пивом, метрах в десяти, поворчал турбинами и затих. Открылась кабина.

– Ха! Пацаны! Да здесь весь Крещатик наш! Аркадий, а почему ты не в обозе под Бердичевым?

Бруклин спрыгнул на землю. За ним из самолёта стали выходить Седой, Француз, Парковщик, Димедрол. Шатаясь, вышла Леся и закрыла за собой дверь.

– Где друг мой, Моня? Ужель в глуши неведомой остановили его? Не верю я. Отказываюсь верить! – валял дурака бородатый в тюбетейке.

– Аркаша, – сказал Седой. – Ты всегда, почему-то, оказываешься в непредсказуемом месте. Ааа! – Обернулся в сторону. – Братская Италия с нами!

И по кругу пошли приветствия и объятия.

Дубина отключил телефон и перешел на вторую линию, по которой кто-то звонил. «Пыххх…» – неожиданно зашумело в голове, когда он поднёс трубку к уху. Тело стало тяжелым и неуклюжим, в глазах поплыло.

– Дуубиина наа проооводе, – необычно низким голосом и растягивая слова, как на плохой аудио записи выговорил полковник, сам себя не узнавая и держась рукой за дверную ручку, чтобы не упасть.

– Полковник – прозвучало в телефоне созвучие незнакомого голоса. – Вы, надеюсь, меня слышите?

– Слыышу, слыышу… Но ничего не вижу, – непонятно закончил фразу ошалевший Дубина и упал в кресло.

– Ничего видеть не надо, – продолжил голос в телефоне. – Надо только слушать. Это звонит Маринин из Политбюро.

Слова Маринина сопровождались звоном в ушах и искрами в глазах измученного Дубины.

– Господи, это ты, Саша? Ты пришел с салютом.

– Я, полковник. Но к вам очень трудно дозвониться.

– Ох, Маринин, а я думал уже, что у меня галлюцинации.

– Полковник, у меня мало времени. Мне необходимо передать вам сообщение.

– Передавай, Маринин. Я тебя слушаю, – вяло сказал Дубина, борясь с головокружением.

– Я Седому сказал, что вам надо делать. Он передал? Не давайте себя разводить! Этот Ликвидатор…

– Даа, даа… Марииинин, ты меня слыыыышииишь? Я взлетаю…

– Господи, полковник, это побочное действие 4ХА22. Только не понимаю, как это попало в ваш организм.

– Чего, чего? Эх, Маринин…

И Дубина заснул.

– Я не совсем закончил, – разбудил полковника знакомый голос.

– Это ты, Маринин, – хрипло спросил Дубина.

– Это Ликвидатор, полковник. Вы, наверное, уснули во время разговора.

– Да, вроде бы. Так это снова вы? Здоровья вы мне пожелали, забыли что-то ещё? – Дубина уже полностью пришел в себя и с недоумением вспоминал странный сон-обморок. Проговорил в трубку: – Я буду очень растроган, если вы поздравите меня с наступающим днём рождения.

– Полковник, не надо неуместного юмора. Здоровья я желал вам от души. А вот свои дни рождения считайте сами. Я о другом. Послушайте, – неспокойно проговорил Ликвидатор. – Вы не можете объявить Глухов столицей Украины. Это не делается так просто. Такое решение – прерогатива Верховной Рады и Президента, как Гаранта Конституции. Необходим референдум, необходимы международные наблюдатели. Легитимность – необходимое состояние объекта права.

– А чего это вы занервничали? – оживился Дубина. – То молчали, исчезли где-то там в виртуальности. Какая вам разница, где столица? Взрывайте Киев на здоровье, он уже обыкновенный промышленный центр, типа Конотопа. И вообще, – зевнул полковник, – мы переезжаем в Глухов. Сейчас-же. Вертолёты уже продувают двигатели. – Добавил: – Верховная Рада собралась на экстренный созыв, и в данные минуты утверждает перенос столицы Украины из Киева в Глухов, в связи со сроком давности города на Днепре. Вот таак, товарищ Ликвидатор! Ликвидируйте Киев, расчищайте стройплощадку. Город всё равно ветхий, здания морально устарели, промышленность требует 100 % реконструкции, население без работы… А вот теперь, благодаря вам, работка появится! И вообще, – продолжал разошедшийся Дубина. – Я могу вам напомнить историческую параллель: Германия достигла уровня первой страны в Европе только после тотального разрушения всех её городов. Да и Ветхий Завет, вроде бы, говорил: создавая – разрушай! – Дубина полностью вошел в свой контекст и продолжал уверенным тоном: – Вы теперь работаете на благо Украины и её Возрождение. Неплохо бы ещё устранить Харьков, Днепропетровск и Львов. Вот тогда бы мы точно вошли в пятёрку лидеров европейских государств. Ваше положительное, конструктивное применение ядерного заряда рассматривается в данный момент в Верховной Раде. Президент предполагает включить вас в состав почётных граждан обновлённого Киева под номером 1. Вы не против?

– Не болтайте ерунду, – неспокойно проговорил Ликвидатор. – Ни президента, ни членов Верховной Рады в Киеве нет.

– А вот и есть! Секретное заседание продолжается. Может, хотите соприсутствовать?

– Я воздержусь.

И правильно сделаете, – согласился Дубина. – Между нами, у меня есть мысли по этому поводу. По поводу вашей востребованности. На мой взгляд, вам стоит отменить запуск бомбы, – безразличным тоном сказал Дубина. – Иначе ваше Политбюро завалят заказами.

– Я обдумаю ваше предложение, – в тон полковнику ответил Ликвидатор. – Но вы и, правда, не особо переживаете за город. Желаю всего хорошего и, пожалуйста, не принимайте всё так близко к сердцу. Вы видите, какой плодотворный разговор мы провели. Итог: в любом случае всё будет хорошо.

Дубина опять ощутил звон в ушах, а в глазах заискрило.

– Пооостооой, Ликвиииидаторрр!!! Но мы же не решили…

И Дубина уснул снова.

– Полковник, вы почему молчите?

– Маринин, я долго спал?

– Какой Маринин? Это ваш друг.

– Но мы же только что с вами разговаривали?

– Только что? Весь разговор составлял фразу: «Дубина на проводе». И пауза.

– Что вы хотите? – спросил полковник, испытывая непривычные мистические ощущения.

– Отнеситесь серьезно к тому, что я сейчас скажу.

Дубина окончательно проснулся, встряхнулся и, прижав трубку телефона к уху, громко сказал:

– Слушаю внимательно.

– Я решил дать вам шифр отмены взрыва.

– Что же должны дать мы? – осторожно спросил Дубина.

– Передать спасибо Муссолини. Я прочёл его письмо.

– Передам. А что в письме?

– Неважно. Давайте ближе к теме. Уже поздно, таймер выруливает на финишную прямую. Детонатор сработает в промежуток времени от заката до рассвета. За час до взрыва бомба включит «уши».

– Что?

– Изделие начнёт акустический анализ окружающего пространства. В этот момент есть возможность ввести блокирующую команду отмены. Это единственная предусмотренная возможность воздействовать на Объект извне, после пуска таймера. Если сумеете, то останетесь целы и сохраните город.

– Что за команда? – серьёзным голосом спросил Дубина.

– Акустическая. Состоящая из набора фонетических звуков, различных по частоте и тембру. И…

– Я слушаю.

– … и не ошибитесь, полковник. Дело то ведь серьёзное. Теперь слушайте…

Полковник вжался в трубку, прикрыв рукой другое ухо.

– Фонетический тонально-тембровый код находится в музыкальном произведении «Интернационал».

Измученный всякими неправдоподобными сюрпризами, Дубина смотрел на телефон как на карманного шулера. Сказал:

– Каким образом вы себе это представляете? Где бомба? Кому петь? Мы и спляшем, если нужно для дела. И на голове постоим…

– Бомба в Киеве. Плясать не надо. А на голове не стойте, а думайте ею, где найти записи «Интернационала». Городская сеть аварийных сообщений в порядке. Запитана от аккумуляторов. Начните трансляцию в центральных районах Киева через громкоговорители. Это будет разумное решение. Желаю вам, полковник, ещё раз крепкого здоровья. У вас нервная работа. Зато среди людей. – Ликвидатор отключился. В спутниковом телефоне остался звёздный эфир.

Оперативный дежурный центра ССБР, спрятанного в ущелье пустыни Невада, пил чай маленькими глотками и смотрел на большой экран монитора. Помешал ложечкой в стакане и спросил помощника, худого невротичного полковника, курившего длинную сигарету чёрного цвета.

– Джеймс, а что это там в центре Киева за сборище собралось? – Он кивнул на экран. – Вы посмотрите, весь город мёртв, а в самом центре стоят столы и, похоже, никто не собирается эвакуироваться. Это что, украинские камикадзе? И самолёт рядом стоит. Неужели, водку пьют. Если да, то они издеваются над нами.

– Они расположились прямо возле входа в метрополитен, – ориентируясь по карте, сказал полковник.

– Ну и что? Почему нельзя пойти пить пиво в метро?

– Наверное, хотят на свежем воздухе.

– Этот воздух может им поддать жару.

– Они ещё и поют.

– Что?

– Поют, говорю. Спутниковая антенна одного из наших офисов даёт звуковую картину на Крещатике. И песня какая-то знакомая. – Полковник вывел звук на динамик. В помещении зазвучало:

– Что за песня? – спросил, вслушиваясь, дежурный.

– Что-то знакомое. По моему, фрагмент рок-оперы «Мировая компиляция». На русском языке.

Дежурный связался со штабом, доложил ситуацию и скинул по локальной военной компьютерной сети файл с песней.

– Пусть разбираются, кто, и что там поёт перед смертью.

– Значит, по версии Дубины, бомба хочет, чтобы ей спели песню?

– Да.

– Ну, хочет так хочет. Будем петь. А откуда такая любопытная информация?

– От Ликвидатора. Он уже почти друг полковника.

– И что?

– Звуковая трансляция должна начаться, когда бомба включит «уши».

– Уши? А когда она включит уши?

– Тогда, когда начнёт сканировать звуковое пространство вокруг себя, непосредственно перед взрывом. В схеме этой штуки много блоков. Один из них – «Интернационал».

– Это сказал Ликвидатор?

– Да.

Муссолини откинулся в кресле и насмешливо глядя на Седого, прокомментировал:

– Он просто издевается. Хочет, чтобы город взлетел на воздух, да ещё под звуки «Интернационала»! Неужели не ясно? Эта морда издевается над всеми. Неужели он до сих пор в Киеве?

– Издевается, не издевается, но рисковать нельзя, – ответил Седой и отхлебнул из своей бутылки безалкогольное пиво. – Всё уже доставлено и готово к транслированию. Правда, в данный момент идут ожесточённые споры между мэром и Дубиной.

– А что, мэр не слинял?

– Представьте себе, он на месте. Один. Всех остальных отправил самолётом. Просил нас оставить ему пива. Да вон, его окно отсюда видно! Светится. Так вот, у мэра оказалось в наличии две версии «Интернационала». На украинском языке и на русском.

– Исполнять «Интернационал» на украинском языке? – спросил художник, оторвавшись от своего ватмана. И ответил сам себе: – Бомба может до конца не дослушать.

– Да, но это ещё не всё. У него в запасе оказалась ещё одна версия. На третьем языке, – продолжал Седой. Все молча посмотрели на него. – Но мэр принял разумное решение транслировать русскоязычный вариант, учитывая, что бомба не знает об отделении Украины от России. Однако он требует оформить это решении документально и вынести его на голосование местного совета и Верховной Рады, чтобы впоследствии не было негативных для мэрии инсинуаций.

– Он что, сумасшедший? – тихо спросил Муссолини.

– Да нет, он политик, – ответил Седой.

– Какой совет, какая Рада? – пробормотал Аркадий.

Но ожесточённый спор Дубины и мэра продолжался, долетая криками до столиков с пивом.

– Насколько я понимаю, ставка сделана на то, что бомба поверит «Интернационалу» и заблокируется, – сказал Муссолини.

– Да, смысл именно в этом, по версии полковника.

– Мне нравится ваш неистребимый оптимизм, – серьёзно сказал Муссолини Седому. – Попытаться повесить лапшу на уши ядерной бомбе – чисто русская идея и русский ход мысли. Посмотрим, что из этого выйдет. Не думаю, что всё произойдёт как в сказке. – Муссолини отставил пиво и закурил сигарету. – Короче, вы собираетесь вгрузить не бомбу, а кого-то ещё.

– Как это понимать? – спросил Седой.

– А я сам не знаю, – ответил Муссолини. – Понимайте, как хотите. Я знаю случаи, когда заклинали ураганы, и они утихали. Это не метафора, это факт. Я лично знаком с индейцем, который занимается этим бизнесом в дельте Амазонки. Я видел, на что он способен. Если ваш «Интернационал» имеет ту же силу, что индейский колдун брухо, то всё в порядке.

– Сколько времени? – спросила Леся.

– Уже час ночи, – ответил Француз.

– Ох, Слава. Я так устала. Эта роль секретарши выматывает полностью и делает из тебя куклу без мозгов. Это ужасно.

– Садись ближе ко мне. Я угощу тебя пивом.

– Я не против. Только скажи мне, что мы больше не полетим на этой реактивной трубе.

– Не могу обещать, дорогая. Я не очень верю, что бомба заслушается «Интернационалом» и забудет сработать. Но надеюсь, что в самом деле так и произойдёт.

Темное летнее небо нависло над Крещатиком, ощетинившись бриллиантами созвездий. Освещения в городе не было, но природного света хватало. Брусчатка Крещатика чем-то напоминала поверхность Луны.

– Не надо TUBORG, налей мне «Оболонь», – попросила Леся и, взяв бокал, стала глядеть в небо.

Наконец, ругань в кабинете мэра смолкла, и через минуту над ночным Киевом потекли набатные волны «Интернационала» на русском языке. Стало ясно, Дубина одержал верх.

Оба оппонента сразу же появились у «круглого» стола, составленного из четырёх столиков.

– Ну, как тут без нас, не соскучились? – поинтересовался полковник.

– Да куда же без полковника Дубины. Только в омут, – ответил сквозь папиросу во рту художник, не отрываясь от малювания. – Название картине уже есть, – сообщил он и объявил его, указав на составленные столики: «Ночной квадрат».

– Это хорошо, – сказал мэр. – Давай, Дубина, ставь своё пиво в «Ночной квадрат». Но спроси автора.

– Я не против, – согласился художник.

К мэру подбежал хозяин столика с ящиком пива.

– Сергей Сергеевич, вам лично от фирмы в счёт дружеских отношений.

– Как это мне? А остальные? Лицензия на торговлю в условиях особого положения имеется? Я её не проверяю.

Продавец принялся таскать пиво, приговаривая:

– Я так рад, так рад, что вы с нами. Когда капитан на корабле, судно ко дну не пойдёт. И такую вы музыку хорошую включили. Прямо детство вспоминается: красные трамваи, синий Днепр, я пионер – в отряде иду, металлолом по дворам собираем, милиция честь отдаёт, пирожки бесплатно раздают…

Но мэр долго не гулял. Подъехал бронеавтомобиль с усатым комендантом Киева, свирепо глянувшим на компанию, но ничего не сказавшим. Только поздоровался с Дубиной. Мэр попрощался.

– Дубина, – сказал он полковнику. – Или улетайте из города, или идите в метро. Охране страшно глядеть на вас в мониторы. А если всё пронесёт, – мэр перекрестился, – жду тебя завтра к десяти утра у себя в кабинете. Ко мне прибыли представители из Глухова и мы сейчас будем вести в Конча-Заспе переговоры. Кроме меня больше некому. Все ушли в Париж.

Броневик отъехал.

«За Рим, Скорцени!» – «Да, шеф. За Рим и навсегда за Рим». «Моня сказал, что нас разводят?» – «Да, но не договорил». «Славик, как ты его пьёшь в таком количестве?» – «Леся, оно переходит в качество». «Бхутылочки можна!»… «Я в прошлом снайпер. А теперь художник. Принцип работы тот-же». «Вова, а ты можешь починить ружьё?..» «Эй, рыжий, давай и нам пива!» «Сюда тоже, да побольше. На, бери эти бумажки» «Да положи ты свой пулемёт…» «Шеф, а коньяк есть?» «Бхутхылочки можна!!!»

– Ты посмотри, сколько их на пиво напёрло, как комендант уехал. Побросали посты у метро и охраняют Дубину и его ночной квадрат.

– Да, красиво пить не запретишь. 20 евро бутылка пива! Нет, я пока ещё нормальный, – ответил первый. – И вообще, я временно бросил пить. Принимаю витамины и препараты на основе стволовых клеток.

– Чего-чего?

– Оздоравливаю организм.

– Ну-ну. Таблетками? Не новый способ. Я тоже по старинке – гантелями. Ты выяснил, цель будет?

– Возможно. У тебя по горизонту пока всё чисто?

– Да. Ближайшие дома пусты. Тепловой радар работает постоянно.

– Есть предположение, что в Киев только что заброшена группа, ориентированная на Дубину. Их цели не полностью ясны, но они – полностью наша цель, – сказал первый. Скажи, зачем они включили на весь город эту наступательную песню?

– Я думаю это психическая атака.

– Возможно.

– Наш «Феррари» уцелеет?

– Если не будет взрыва – да.

– Я думаю, не будет. Не верится.

– В Хиросиме тоже в злого бармалея не верили.

Двое скрытно сидели на крыше здания мэрии и выполняли задание, попутно наблюдая пивное застолье, расположившееся прямо под ними, метрах в пятидесяти.

– Пойдём, Скорцени. Пройдёмся по Крещатику, – предложил помощнику Муссолини.

– Идёмте, шеф. Но куда?

– Да просто прямо. Посмотри, какую красивую улицу обстоятельства хотят превратить в руины.

– Красивых улиц в мире много. Эта не первая, – напряженно ответил Скорцени. Спросил:

– Шеф, а когда пойдём в метро?

– Да вот, дослушаем эту монументальную песню, и сразу в метро.

– Да её же гоняют по кругу!

– Скоро круг разорвётся.

– Вы так думаете?

– Убеждён. Ты посмотри на это небо, ты посмотри на эти звёзды… Они светили на этом самом месте ещё в те времена, когда по Киеву бродили динозавры. Ты можешь себе это представить?

– Нет. На асфальте они бы сдохли с голода.

– Ты прав, ты прав… Культура урбанизма движется по трупам в прямом смысле. Когда-то наступит момент, когда заасфальтируют последний клочок земли. Когда-то наступит…

– Тогда придёт Судный день, – сказал Скорцени.

– Да? Ты веришь в такую сказку?

– Шеф, не трогайте мои религиозные чувства.

– Хорошо, Скорцени. Не буду. Но только Судный день, на мой взгляд, уже настал. Но вслух такое не скажет никто.

– Скажут.

– И кто-же?

– Последователи Люцифера к этому призывают. Поскольку они дуалистического мировоззрения, то, по их мнению, добра в мире настолько много, что от него всё зло и происходит.

– Мда… Последователи Люцифера? Я уверен, подобные мыслители не держали в руках оружие и под пули не ныряли.

– Нет, ты посмотри, как прекрасен Киев звёздной ночью перед бурей! А! Скорцени! Ты чувствуешь энергетику всех великих людей всегда находящихся здесь вне времени и пространства? Ты чувствуешь? Я – да!!! Мы стоим на площади Независимости и вроде бы нас только двое. Нет, Скорцени. Это не так.

– Не так, шеф. Не так. Идёмте.

Взгляд Муссолини упал на стоявшую вдали, на берегу Днепра, гигантскую статую женщины с мечом и щитом в высоко поднятых руках.

– Смотри, Скорцени. Это русская душа. Но она пока в каменном плену.

22 июня ровно в три часа над Киевом прокатился раскатом грома, земля задрожала, невероятно низкий, ураганный гул пополз во все стороны города, и небо запылало. Киев стал виден во всех своих мельчайших подробностях, можно было читать газету, если бы кому-нибудь пришла в голову такая нездоровая мысль. Сквозь задёрнутые шторы многочисленных многоэтажных домов проник ослепительный свет. Предутренние сумерки сменились сиянием, исходившим из самого центра города. Киевляне, не покинувшие город, упали на колени и принялись молиться. Ужас вполз за шторы в квартиры людей, понадеявшихся на чудо. Киев пылал!

– Есть! – закричал в микрофон локальной компьютерной сети командующий армией и Флотом. – Активизировать зажигание!

Срочно связался с аятоллой, президентом, затем сделал переключение на своём командном пульте и закричал в микрофон: «Во имя Святого Имени и всех, падших за Него и верующих только в Него, – Пуск!!!»

Тяжелые ракеты, заправленные жидким топливом и стоявшие как вспотевшие изваяния, дымившиеся испарениями водорода, с грохотом и воем двигателей тяжело оторвались от земли и устремились в небо.

«Аллах Акбар», – умиротворённо проводил их аятолла.