"Вернись, любовь" - читать интересную книгу автора (Стил Даниэла)

Глава 19

Корбет Эвинг сидел в своем кабинете и с отчаянием смотрел на утреннюю газету. Наташины предсказания сбылись. «Нью-Йорк тайме» извещала: «Изабелла ди Сан-Грегорио, вдова похищенного и впоследствии убитого кутюрье, Амадео ди Сан-Грегорио...» Далее комментировались детали похищения и его трагический исход. В мельчайших подробностях описывалось ее исчезновение. Оказывается, все считали, что она укрылась в фешенебельной квартире на верхнем этаже своего дома мод в Риме. Затем короткой строкой звучал вопрос, находилась ли она все это время в Штатах или ускользнула после успешного показа летней коллекции дома мод «Сан-Грегорио» на этой неделе. Далее в статье упоминалось о том, что неизвестно, где она остановилась, и что расспросы знающих людей в мире моды ничего не дали. Или они сговорились хранить в тайне ее местопребывание, или действительно ничего не знали. Синьор Каттани, американский представитель «Сан-Грегорио» в Нью-Йорке, сказав, что за последние месяцы разговаривал с ней чаще, чем обычно, но у него не было никаких оснований считать, что она находится в Нью-Йорке, а не в Риме. Там также упоминалось, что на премьере фильма ее видели в сопровождении высокого, седого мужчины и что они вместе сбежали на черном «роллсе». Но его личность осталась неустановленной. Все внимание репортеров сосредоточилось на внезапном появлении Изабеллы, и хотя у одного из репортеров сложилось впечатление, что лицо этого человека ему знакомо, но никому и в голову не пришло выяснить это подробнее. У них остался только вид его спины, запечатленный фотографом во время их бегства.

Корбет вздохнул, отложил газету и откинулся на спинку кресла. Что она знала о нем? Что ей сказала Наташа? Ему хотелось, чтобы из всех женщин на свете она была кем угодно, только не той, кем являлась на самом деле. Он сидел с подавленным видом, затем взглянул на газету и перевел взгляд на свои руки. Постепенно его мысли переключились с собственных тревог на нее. Изабелла ди Сан-Грегорио. Это не приходило ему в голову.

Кузина Наташи из Милана! Корбет улыбнулся про себя этой выдумке, а затем заулыбался еще шире, складывая по кусочкам остальное и вспоминая всю эту глупую игру... Он сказал ей, что производит ткани... она говорила, что ее семья занимается искусством, но при этом она хорошо разбиралась в тканях. А как она задрала нос, когда заявила ему, что атлас ее наряда был не его, а куплен во Франции! Теперь он понимал все намного лучше: таинственность, их бегство с благотворительного вечера и страх в глазах Изабеллы, как будто ей слишком часто приходилось переживать подобные сцены, как если бы ее очень давно преследовали. Бедная женщина. Должно быть, ей пришлось многое выстрадать. Он поймал себя на мысли о том, как же ей удавалось руководить работой из Нью-Йорка.

Одно было совершенно ясно: Изабелла ди Сан-Гре-горио была замечательной личностью, женщиной с талантом, красотой и душой, но сейчас Корбет сомневался, сможет ли он когда-нибудь получше узнать ее. Есть ли у него шанс на это? Корбет понимал, что ответ может быть только один, и он должен исходить от нее. Он должен был сказать ей в тот же вечер. Он не мог рисковать, чтобы она выяснила все потом, так как это наложило бы свой отпечаток на то, что он чувствовал к ней, на то, что ему хотелось помочь ей сделать. Если бы она ему позволила. Если она вообще когда-нибудь заговорит с ним снова.

С глубоким вздохом покорности судьбе Корбет Эвинг встал и вышел из-за стола. Он посмотрел вдаль в сторону Парк-авеню, где, как ему было известно, в Наташиной квартире пряталась Изабелла со своим ребенком. Потом он снова сел и снял трубку.

Изабелла все еще разговаривала с Бернардо. Он узнал обо всем в полдень. Секретарь принесла ему дневную газету, которую он прочел в ужасе, но не произнося ни слова. Он позвонил Изабелле в шесть утра, потом в семь и теперь снова, после десяти.

– Хорошо, черт возьми! Ну и что? Я сделала это! Теперь уже ничего не изменишь. Я снова буду скрываться. Никто не узнает, здесь ли я еще. Я больше не могу выносить это. Я работаю днем и ночью. Я ем вместе с детьми. Я совершаю короткие прогулки после наступления темноты. И никаких людей, Бернардо. Не на кого бросить взгляд, не с кем посмеяться и поговорить. Ни одного умного человека, чтобы побеседовать о бизнесе. Единственным развлечением по вечерам стал электропоезд Джесона. – Ее голос умолял его, но Бернардо не хотел этого слышать.

– Ладно, продолжай в том же духе, устраивай спектакли. Выставляй себя напоказ. Но если что-то случится с тобой или с Алессандро, не приходи со слезами ко мне, потому что в этом будет только твоя вина, черт подери. – Но затем он вдруг тяжело вздохнул и притих. Он услышал, как на другом конце тихо плачет Изабелла. – Хорошо, хорошо, прости... Изабелла, пожалуйста... но я так испугался за тебя. Ты поступила ужасно глупо. – Он зажег сигарету, но тотчас же затушил ее.

– Знаю. – Она снова всхлипнула, а затем устало вытерла глаза. – Я просто чувствовала, что мне это необходимо. Я действительно не думала, что кто-нибудь увидит меня или произойдет что-то плохое.

– Теперь ты думаешь иначе? Ты осознала, насколько ты заметна?

Она кивнула с несчастным видом:

– Да. Когда-то мне это нравилось. Сейчас я это ненавижу. Я узница собственного лица.

– У тебя красивое лицо, и я люблю его, так что перестань плакать, – нежно сказал он.

– И что мне теперь делать? Возвращаться домой?

– Ты сошла с ума? Это было бы хуже, чем вчерашний вечер. Нет. Оставайся там. А я постараюсь убедить всех, что ты уехала после демонстрации коллекции и скоро возвращаешься в Европу. Я намекну им насчет Франции. Они поверят, поскольку там живет семья твоей матери.

– Они все умерли. – Она громко шмыгнула носом и вытерла его.

– Я это знаю. Но они сочтут это разумным, раз у тебя там есть связи.

– Думаешь, они поверят?

– А кого это волнует? До тех пор, пока тебя не увидят снова на публике, ты будешь в безопасности. Кажется, никто не знает, где ты остановилась. Наташа уехала с вечера вместе с тобой? – Он молил Бога, чтобы хоть одна из них оказалась умнее.

– Нет. Ее друг отвез меня домой. Она ушла позже.

– Хорошо. – Он немного помолчал, а затем, изображая равнодушие, спросил: – а кто тот человек на фотографии? – Ему только этого и не хватало, чтобы она с кем-нибудь связалась там.

– Наташин друг. Бернардо, расслабься.

– Он никому не скажет, где ты?

– Конечно, нет.

– Ты слишком доверчива. Я тут займусь с прессой. И, Изабелла, пожалуйста... ради Бога, дорогая, будь благоразумна и сиди дома.

– Хорошо, не беспокойся. Теперь я понимаю, что здесь я остаюсь узницей даже в большей степени, чем в Риме.

– Когда-нибудь это кончится. Тебе просто надо немножко потерпеть. Ты же знаешь, что после похищения прошло всего семь месяцев. Пройдет еще какое-то время, и это забудется.

Забудется... она считала, что все уже забылось.

– Да. Возможно. И, Бернардо... Прости, что заставила тебя так волноваться. – Она вдруг почувствовала себя ужасно непослушным ребенком.

– Не беспокойся. Я к этому привык. Теперь я бы растерялся без этого.

– Как твоя язва? – Она улыбнулась.

– Живет потихоньку. Думаю, растет и крепнет с каждым часом.

– Прекрати. Воспринимай это проще, пожалуйста.

– Да, конечно. Тебе нужно начать работать над готовой одеждой для Азии, а если надоест, то можешь разрабатывать новую летнюю коллекцию.

– Ты слишком добр ко мне.

– Да. Знаю. Я позвоню тебе позже, если возникнет необходимость. Ничего не произойдет, если ты будешь держать дверь закрытой и станешь сидеть дома.

– Ясно. – Они попрощались и повесили трубки. Изабелла почувствовала возмущение. Почему она должна сидеть дома и какое он имеет право говорить ей, чтобы она не доверяла Корбету? Она вышла из кабинета, пошла на кухню и застала там Наташу, с угрюмым видом наливающую себе кофе.

– Приятно поболтала с Бернардо?

– Да, очень мило. Но сделай одолжение, не начинай и ты, пожалуйста. – Наташа ворвалась к ней в комнату в семь утра с газетой в руке и гневным выражением лица. – Думаю, сегодня я больше не в силах выслушивать что-нибудь еще. Я совершила ошибку из-за своей самоуверенности. Мне не следовало выходить вчера вечером, но я это сделала. Мне это было необходимо. Я больше не могла это выдержать. Но теперь я поняла, что должна оставаться в подполье, по крайней мере еще какое-то время.

– Что он скажет газетчикам?

– Что я приезжала сюда на несколько дней и собираюсь пожить во Франции.

– Это заставит их пару дней порыскать по Парижу. А что ты будешь делать?

– То же, что и делала. Работать.

– По крайней мере вчерашнее происшествие имеет одну положительную сторону. – Она внимательно наблюдала за Изабеллой.

– Какую? – непонимающе спросила Изабелла.

– Ты снова встретилась с Корбетом. – Наташа помолчала, следя за ее лицом. – И могу сказать, что ты вполне добилась успеха.

– С Корбетом? Не говори глупости. – Но когда Изабелла отворачивалась, Наташа заметила, что она покраснела.

– Тебе он нравится? – Последовало длительное молчание. – Ну?

Изабелла медленно повернулась и мягко сказала:

– Наташа, не дави. Та продолжила:

– Думаю, он может позвонить тебе.

Изабелла молча кивнула в ответ, но у нее чуть-чуть сильнее билось сердце, когда она вернулась в кабинет и закрыла дверь.