"Дорога судьбы" - читать интересную книгу автора (Стил Даниэла)

Глава 33

В четверг Андре и Сабрина вернулись в Напу, оставив ее машину в городе. Андре специально встал пораньше, чтобы пригнать ее и поставить в арендованный гараж напротив дома Терстонов. Завидев их приближение, Антуан ушел с поля и направился к дому. Был прекрасный солнечный день. Ему навстречу шагнула Сабрина, счастливая, как молоденькая девушка. Трудно было поверить, что это та же женщина, которая только вчера уехала отсюда. Накануне вечером Андре звонил Антуану, и в голосе отца слышалось облегчение. Андре ничего не объяснил, но Антуан догадался, что все в порядке. Сейчас он в этом убедился. А вечером Андре налил сыну бокал шампанского, и они приступили к беседе.

– Нам надо кое-что сказать тебе.

Антуан развлекался как мог: они были похожи на смущенных подростков. Он уже догадался, что это за новость, но лишь частично. Андре и Сабрина решили пока не говорить ему о ребенке.

– Попробую-ка я отгадать, – дурачился он. – Похоже, что... Сабрина хихикала, а Андре расплылся в улыбке.

– Все правильно, малыш, ты всегда был умницей. В субботу мы женимся.

– Так скоро? – Это было единственное, что его удивило.

Он-то думал, что они сообщат ему о своей помолвке... Вдруг его осенило. Он внимательно оглядел Сабрину, но ничего особенного не заметил. «Наверное, еще слишком рано», – подумал Антуан.

Но если это правда, то он счастлив за них. Как ему в голову не пришло, чем объяснялась болезнь Сабрины? Он наклонился и расцеловал их в обе щеки. Андре попросил его быть шафером, и в субботу в маленькой городской церкви Антуан стоял рядом с отцом, а Сабрина была одна. Кроме их рабочих, в приделе не было никого. Священник произнес торжественную речь, по щекам невесты потекли слезы, и с этого момента Андре и Сабрина стали мужем и женой. А потом был праздничный обед, приготовленный мужчинами, на котором они выпили целый ящик шампанского. Правда, Сабрина ограничилась лишь одним бокалом. Антуан отвел ее в сторону и нежно обнял.

– Я так счастлив за вас с папой. Вы отличная пара.

– А я счастлива, что у меня есть вы оба. – Ох, как бы ей хотелось, чтобы Джонатан был таким же добрым...

Она позвонила сыну в общежитие и сообщила новость. Воцарилось долгое молчание, за которым последовало несколько прохладных слов:

– Почему такая спешка?

Скоро он это узнает.

– Мы думали... Дорогой, как жаль, что ты не можешь быть с нами... – Она переживала, забыв о боли, которую Джон причинил ей вместе с Камиллой.

– А мне ни капельки. Какого черта тебе понадобилось выходить замуж за этого фермера из Франции?

– Джон, нехорошо так говорить. – Сабрину ранили слова сына, но он на это и рассчитывал.

– Ну ладно, будь счастлива...

– Спасибо. Сынок, ты приедешь на Пасху? – Она послала бы ему денег на дорогу.

– Нет, благодарю. Я еду с друзьями в Нью-Йорк. Но если хочешь, можешь в июне отправить меня в Париж.

– Но ведь это совсем не одно и то же, правда? Я думала, тебе захочется приехать домой и повидаться с нами...

– Уж лучше я повидаю Францию. После окончания мы всей группой собираемся совершить «гранд тур». Что ты на это скажешь? – Ему было наплевать на ее замужество, он всегда думал только о себе.

– Обсудим это в другой раз.

– А почему не сейчас? Я должен подготовиться, если поеду с ними.

– Я не хочу, чтобы на меня оказывали давление. Мы поговорим об этом позже, Джон.

– Да Бога ради...

– После окончания университета тебе придется работать. Что ты об этом думаешь? – Раз он отталкивает мать, она ответит ему тем же.

Это только справедливо. Сабрина редко прибегала к подобным методам, но она разозлилась на его язвительную реплику насчет Андре... «Фермер из Франции»... Нашел фермера! Дерьмо...

– Я почти уверен, что отец Джонсона возьмет меня к себе на работу в Нью-Йорке.

У нее упало сердце, но она этого и ждала.

– Мы впятером собираемся снять в городе дом.

– Слишком дорого. Ты сможешь себе это позволить? – А почему бы и нет? У тебя же есть дом Терстонов.

– Но я не плачу арендную плату. – Хотя, если бы они с Камиллой тогда победили, может быть, ей и пришлось бы сейчас снимать жилье. – Кстати, как поживает твоя очаровательная бабушка?

– Великолепно. На прошлой неделе я получил от нее письмо.

Сабрина вздохнула, ничего не сказав сыну. Ее раздражало, что Джон поддерживает отношения с Камиллой. Господи, до чего они похожи!

– Ну хорошо, встретимся на церемонии окончания. – Она надеялась, что Камиллы там не будет.

Сабрине не хотелось встречаться с ней, но ведь ее внучатый племянник тоже оканчивает университет, и вполне вероятно, что она все же приедет.

– Я подумаю об этом и дам тебе знать.

Но он решил, что мать хочет посоветоваться с Андре, а тот ведь может и отказать.

– Решай поскорее!

– А если я скажу «нет»?

– Ну, тогда я сам что-нибудь придумаю.

– Попробуй... – холодно сказала она.

Теперь Сабрина осознала все ошибки, которые допустила при воспитании Джона. Со следующим ребенком этого не повторится. Мысли об этом грели ее душу... Она ждет малыша... Другой ребенок... Интересно, каким он будет... На кого будет похож... Она мысленно улыбалась.

– Черт побери, мам! Мне необходима эта поездка!

– Так уж и необходима? Тебе хочется поехать, а это совсем другое дело.

Он бросил трубку, так и не поздравив ее еще раз с замужеством и не передав привет Андре. В течение месяца она не получала от него никаких известий. Потом он позвонил и опять стал требовать денег на поездку. На этот раз она посоветовалась с Андре. Тот рискнул выразить свое мнение, хотя и знал, что оно Джону не понравится.

– Ты действительно хочешь знать, что я об этом думаю? – До сих пор он сдерживался, считая, что отношения Сабрины с сыном – ее личное дело, и не хотел касаться этого деликатного вопроса.

– Да, хочу. Он ведет себя так, словно я в долгу перед ним, а я вовсе не уверена, что эта поездка пойдет ему на пользу. С другой стороны, в июне он оканчивает Гарвард, и это было бы ему прекрасным подарком... – Она беспомощно посмотрела на Андре.

– Слишком прекрасным, мне кажется. По-моему, если он так мечтает об этой поездке, он давно должен был начать откладывать на нее деньги. Он даже не задумывается о том, что тебе это трудно. Он считает, что имеет на это право. Так думать мужчине не подобает. Рано или поздно жизнь даст ему суровый урок. Ведь ты не сможешь вечно класть деньги в его протянутую ладонь.

– Я согласна. – Она будет сопротивляться постоянным требованиям сына.

Джон был крайне избалованным ребенком, но на сей раз перешел все границы.

– А как же быть с поездкой?

– Я бы отказал ему.

– Я тоже так думаю, – со вздохом согласилась она. – Но мне страшно сказать ему об этом.

Андре сочувственно кивнул. Он знал, сколько огорчений доставил Сабрине Джон, и жалел ее. Джон – грубый, эгоистичный. Пожалуй, это была не просто избалованность. Слишком многое досталось ему от бабушки. Андре казалось, что тот таким и родился.

Как Джон отличался от Антуана, который никогда не сказал Сабрине ни одного грубого слова! Пасынку почти двадцать шесть лет, у него пылкий роман с девушкой, которая живет в городе. Теперь всякий раз, когда Антуан смотрел на Сабрину, он убеждался, что его догадка верна. Но ни отец, ни Сабрина ничего не говорили ему, а самому спрашивать об этом не хотелось. Однако в мае он наконец взглянул на Сабрину и улыбнулся.

– Можно задать вам один вопрос?

– Конечно, – засмеялась Сабрина.

Она любила его, как родного ребенка; с ним было куда легче, чем с Джоном. Отказ дать деньги на поездку привел к разрыву. Сабрина не разговаривала с Джоном уже месяц, хотя они все еще собирались поехать в июне в Гарвард на церемонию выпуска.

– Я знаю, что это невежливо... – Он вспыхнул, и никакой загар не смог скрыть этого.

Какой он красивый, в который раз подумала Сабрина. До чего благородное у него лицо. Интересно, насколько сильно его увлечение той девушкой... Может быть, как раз об этом он и хочет поговорить с ней? Но вопрос Антуана застиг ее врасплох.

– Вы... у меня будет маленький братик или сестренка?.. – Он не мог вынести ожидания, и Сабрина улыбнулась и кивнула ему, сама вспыхнув до корней волос.

Он бережно подхватил ее, поцеловал в щеку и осторожно опустил на землю.

– Когда?

Она начала было говорить ему то, о чем они условились с Андре, но передумала. Антуану можно сказать правду. Ведь это он был с ней рядом, когда она, работая на виноградниках, потеряла сознание. Он ведь не дурак и вполне способен сам высчитать срок. Они с Андре не хотели, чтобы об этом знали остальные.

– В октябре, – улыбнулась она, – но официально – на два месяца позже.

Он усмехнулся, оценив ее искренность.

– Я тоже так думал, но не хотел задавать лишних вопросов. – В душе Антуан знал, что отец женился бы на ней в любом случае. – Джон знает?

– Еще нет. Мы скажем ему через месяц, когда поедем на восток.

– Могу вам сказать: папа счастлив. Когда вы вернулись из Сан-Франциско за несколько дней до свадьбы, он был горд, как мальчишка. – Он не спрашивал Сабрину о том, что случилось в городе, но знал, что все изменилось, и изменилось к лучшему.

Словно они наконец узнали, как много значат друг для друга. И он завидовал им. Как бы ему хотелось найти женщину, которую он полюбил бы так же, как отец Сабрину! Но он слишком хорошо знал, что до этого еще далеко. Девушка, с которой он встречался, была веселой, и он заботился о ней. Она не отличалась умом и никогда не смеялась над тем же, над чем и он, а Антуану это казалось очень важным... Он снова посмотрел на Сабрину.

– Я рад за вас обоих, – сказал он и с улыбкой добавил: – Надеюсь, это будет девочка.

– И я тоже, – шепнула Сабрина, пока они шли по тропинке к дому.

Ее беременность становилась заметной, особенно в брюках, которые Сабрина носила дома. Их новый дом должны были закончить через два месяца. Ей хотелось переехать туда еще до рождения ребенка, но рожать она поедет в Сан-Франциско – на этом настаивал Андре. Он хотел, чтобы ей был обеспечен наилучший уход. Но пока беременность ее совершенно не беспокоила, и даже поездку на восток она перенесла на удивление легко. Когда они увиделись с Джоном, атмосфера была натянутая. На мать он смотрел враждебно, а Андре вообще игнорировал.

– Наверное, тебя обрадовали мои новости?

– Какие новости? – озадаченно посмотрела на него Сабрина.

– Я писал тебе на прошлой неделе.

– Я ничего не получала. Должно быть, письмо пришло, когда мы уже уехали.

Сабрина застыла на месте, увидев в его глазах слезы.

– Неделю назад бабушку сбил автобус. Она умерла на месте... Сабрина не сразу поняла, что речь идет о Камилле. Когда до нее дошло, она уставилась на сына, пораженная его искренним горем. Сама она ничего не чувствовала.

– Мне жаль слышать это, Джон.

– Ничего тебе не жаль. Ты ненавидела ее. – Он говорил так, будто снова стал ребенком.

Сидя на подоконнике комнаты Джона, Андре наблюдал за пасынком. Сабрина сидела на кровати. Она явно расцвела, прибавила в весе и не могла больше носить старые платья. Пришлось купить новые, свободного покроя. Именно такое было на ней сейчас – шелковое голубое платье под цвет ее глаз. Андре казалось, что Сабрина выглядит намного лучше, чем раньше.

– Нет, Джон. Как я могла ее ненавидеть? Я ее почти не знала. Но ее поведение мне не слишком нравилось. Согласись, она вела себя не слишком порядочно: пыталась выгнать меня из собственного дома после того, как бросила меня ребенком и сорок шесть лет не интересовалась, жива ли я.

Джон пожал плечами: отрицать это было трудно. И тут он с удивлением посмотрел на мать.

– Ты очень растолстела. Наверное, замужество пошло тебе на пользу. – Замечание было довольно бестактным, но Сабрина только рассмеялась.

– Да, ты прав, но поправилась я вовсе не поэтому.

Рано или поздно ей все равно придется сказать ему об этом. Более подходящего момента, пожалуй, не будет. По крайней мере так она думала.

– Я знаю, что ты удивишься... По правде говоря, мы тоже были удивлены, когда узнали об этом. – Она перевела дыхание. – Джон, к Рождеству у нас родится ребенок.

– У тебя... что? – Джон посмотрел на них и вскочил со стула. – Не может быть! – Он был в ужасе.

– У меня будет ребенок, – спокойно повторила Сабрина. Она продолжала сидеть на кровати, поглядывая то на Андре, то на сына. – Да, поначалу это немного шокирует, но...

– Вы что, одурели? Боже... Да меня же засмеет весь город! Тебе пятьдесят лет, и одному Богу известно, сколько ему...

Да, он с ними не церемонился. Сабрине стало смешно. Он пришел в такую ярость, словно снова стал маленьким мальчиком. Как отличалось его поведение от реакции Антуана, который сразу побежал в магазин и купил плюшевого медвежонка.

– Не забудьте сказать ей, что это от меня! – Антуан был уверен, что родится девочка, но Джону было на это наплевать.

Он в гневе метался по комнате.

– Знаешь, старина, такое случается, – пытался успокоить пасынка Андре.

Ему было неприятно видеть, как юноша ведет себя с матерью, но это его ничуть не удивляло. Джон был инфантилен и безмерно избалован. Складывалось впечатление, что он всегда держит камень за пазухой.

– В конце концов ты к этому привыкнешь, как мы. И как Антуан. А он ведь старше тебя. На целых четыре года.

– Да что он, черт побери, понимает? Он разбирается только в своем винограде. Поймите, ради Бога, что я мужчина!

Андре поднялся на ноги. Ему стоило большого труда сдержать себя.

– И мой сын тоже. Он приходится тебе сводным братом, и я попросил бы тебя говорить о нем с уважением, Джонатан!

Они смерили друг друга взглядом, и Джон отступил. Он не был глуп и понимал, что Андре слов на ветер не бросает. Затем он посмотрел на Сабрину и намекнул, что им пора уходить: у него есть планы на вечер. Завтра они встретятся на церемонии, потом пообедают с ним и его другом, а послезавтра все вместе поедут в Нью-Йорк. Через три дня Джон отправится в плавание на «Нормандии». Все-таки он сумел самостоятельно найти деньги на столь дорогое путешествие... На Сабрину это произвело впечатление. А они с Андре заодно повидаются с Амелией.

– До завтра, Джон. – Сабрина хотела поцеловать сына в щеку, но тот демонстративно повернулся к ним спиной. – Жаль, что он принял все так близко к сердцу, – сказала она Андре, когда они на такси возвращались в отель.

– А ты ждала чего-то другого? Он еще слишком молод. – Андре похлопал ее по руке. – Четыре года в этом возрасте очень большая разница. Антуан уже мужчина, а Джон еще ребенок. Может быть, он чувствует угрозу своему наследству?.. Дом... Земли в Напе...

Это не приходило ей в голову... Интересно, подумал ли об этом Джон?

– Может быть, ты и прав, – кивнула она. – Но подумать только, что случилось с Камиллой!

– И поделом ей! – Андре взглянул на Сабрину. – Она была злая, жадная, порочная, ни на что не способная женщина. Лучше бы она умерла тогда, много-много лет назад, когда об этом заявил твой отец.

Он так и не простил Камиллу. Шесть долгих месяцев она мучила Сабрину, а та беспомощно ждала суда, чтобы защитить себя.

– Странно, но я ничего не чувствую. – В этом было трудно признаться.

Она только что узнала о смерти матери, но осталась к этому совершенно равнодушна.

– Джон очень переживает. Он знал ее четыре года. Видно, у них было много точек соприкосновения.

Сабрина улыбнулась. Ей понравилось его выражение «atomes crochus» – сцепленные атомы, сродство душ. Как ни досадно, так оно и было. Андре абсолютно прав.

На следующий день они присутствовали на церемонии выпуска. Все прошло без сучка и задоринки. Сабрина даже всплакнула, когда увидела в рядах выпускников своего сына. Несмотря на размолвки с Джоном, она гордилась сыном... Она дала ему образование, хотя для этого ей пришлось продать рудники, дом в Напе, сады вокруг дома Терстонов... Она сделала свое дело, а он сделал свое. Им обоим было чем гордиться и что праздновать. Вечером они отметили это событие в ресторане. Джон подвыпил, но Андре и Сабрина прекрасно понимали его. Он вел себя лучше, чем обычно; зато в поезде на Нью-Йорк Джон полностью отыгрался: он стыдился показываться в обществе матери.

– Боже мой, что подумают люди? – шептал он.

– Скажи им, что я обжора, – улыбаясь, прошептала она в ответ.

Они спросили его о работе. Он собирался приступить к ней в сентябре, по возвращении из поездки. Он будет работать в фирме отца своего друга, Уильяма Блейка. Когда они провожали Джона, он познакомил Сабрину с Биллом. Рядом с ним стояла очень хорошенькая девушка. Она глаз не сводила с Джона. Сабрина узнала, что девушке восемнадцать лет, что она сестра Билла и – это сразу бросалось в глаза – влюблена в Джона. Узнав, что перед ней его родители, она сразу же представилась:

– Здравствуйте. Меня зовут Арден Блейк. – Она пожала руку Сабрине, потом Андре, мельком взглянула на просторное красное платье Сабрины и тут же начала трещать без умолку о том, какой Джон замечательный, хотя и не обращает на нее никакого внимания. – Папа полагает, что он преуспеет в работе и в жизни. Поэтому он и посылает Джона с Биллом в Европу – это своего рода аванс...

Это возмутило Сабрину, но внешне она осталась спокойной, Джон сказал ей, что сам достал деньги, а на деле он, оказывается, будет три месяца плавать на «Нормандии» в каюте первого класса за чужой счет, не говоря уж об отелях, в которых он будет останавливаться. Она знала Уильяма Блейка-старшего, как и вся страна. Он крупнейший банкир Нью-Йорка: до продажи рудников Джона она неоднократно заключала с ним сделки по вкладам.

– Мы с мамой и папой в следующем месяце тоже уедем и встретимся с Биллом и Джоном на юге Франции. – Девушка была вне себя от радости, и Сабрина улыбнулась.

– Будьте осторожнее, – предупредила она хорошенькую зеленоглазую блондинку. – Я не слишком доверяю своему сыну.

– Мама говорит, он самый симпатичный молодой человек из всех, кого она знает. Он будет моим кавалером во время первого выхода в свет в декабре. – Она светилась от счастья.

А когда дали гудок перед отплытием, Джон поцеловал в губы Арден и еще трех девушек, которые пришли проводить его. На борту их было четверо, все выпускники Гарварда.

«Как бы они не попали в какую-нибудь переделку», – недовольно подумала Сабрина.

Но еще большее омерзение у нее вызывала мысль, что Джон путешествует за чужой счет. Да, Джон остался верен себе: он всегда умел выколотить из нее деньги. Теперь ей не остается ничего другого, как послать чек на приличную сумму Уильяму Блейку-старшему, дабы возместить стоимость поездки. Разве она могла позволить, чтобы ее сын путешествовал в качестве чьего-то гостя! Бог знает, какую душераздирающую историю он им поведал!

– Когда ты вернешься, нам будет нужно кое-что обсудить. – Она многозначительно посмотрела на него и протянула конверт с деньгами – подарок в честь окончания университета.

Как она гордилась, что Джон сам заплатил за поездку! Приготовила ему тысячу долларов на карманные расходы... Теперь она понимала, что это лишняя трата.

– Будь поласковее с Арден Блейк! – шепнула она сыну. – Она милая девушка. – У нее было дурное предчувствие, что сын собирается воспользоваться влюбленностью Арден.

– Она мой ключ к успеху, – усмехнувшись, прошептал он, и Сабрину передернуло.

Позже она увидела, как Арден неистово махала Джону с пристани, а ее мать следила за этим. Сабрине хотелось предупредить ее о том, что собой представляет ее сын. Но разве она могла решиться на такое? А Джон стоял на палубе напротив своей каюты и улыбался им всем. Он был красив, как никогда: высокий, стройный, необыкновенно изящный, яркие голубые глаза, как у Камиллы, агатово-черные волосы и лицо, которое могло бы свести с ума любую женщину! Когда пароход отчалил, Сабрина со вздохом обернулась к Андре и рассказала ему о том, как Джон отозвался об Арден Блейк и кто финансировал его поездку.

– По крайней мере ты знаешь, что с голоду он не умрет. Для этого он слишком умен.

– Слишком умен, когда это касается его выгоды...

– Иногда мне так хочется, чтобы и Антуан был таким. Он чертовски непрактичен и когда-нибудь просто по миру пойдет. Он думает только об идеалах, принципах и прочей интеллигентской чепухе.

Сабрина улыбнулась. В чем-то Андре был прав, но Антуан такой славный мальчик! Он был очень умен, но часто витал в эмпиреях. Скорее он прочтет философский трактат, чем поест, будет гоняться за туманными, абстрактными идеями, но не сумеет претворить их в жизнь. Он мечтатель, но какая же он прелесть!

– Андре, он чудесный человек. Ты можешь им гордиться.

– А я и горжусь. – Он помог ей сесть в такси, а затем улыбнулся, глядя на ее округлившейся живот. – А как поживает наш маленький дружок? – Несколько недель назад она почувствовала первые толчки, а сейчас младенец вовсю резвился. Андре чувствовал это и был очень доволен. – Что, скачет вверх-вниз?

– Думаю, она будет балериной. Очень уж прыгучая. – Да, куда активнее, чем Джонатан или малыш, которого она потеряла.

– Или футболистом, – улыбнулся Андре.

Днем они навестили своего старого верного друга Амелию, и она искренне порадовалась за них. Их переживания из-за возраста она назвала чепухой.

– Если бы я могла, родила бы сама! – Ей исполнилось девяносто.

«Она ужасно хрупкая», – подумала Сабрина.

– Наслаждайтесь каждой минутой... Это величайший дар на свете... Дар судьбы.

И они знали, что это правда. Амелия прожила девяносто полных, чудесных, богатых, щедрых лет. Она была примером для всех в отличие от Камиллы. Сабрина вскоре рассказала об этом, но тут вошла сиделка, и им пришлось попрощаться: настал час отдыха, да и Амелия устала. Она поцеловала их на прощание, как делала всегда, и пытливо поглядела Сабрине в глаза.

– Ты пошла в отца, Сабрина. Он был хороший мужчина. А ты хорошая женщина. В тебе нет ни капли от нее.

Да, но в Джоне этой крови хватало с избытком. Глубоко в душе Сабрина сознавала это и горько переживала. Но она предпочла промолчать.

– Будьте благодарны судьбе за этого ребенка. – Амелия нежно улыбнулась им обоим. – И пусть она принесет вам великую радость. – Вдруг она рассмеялась. – Я думаю, будет девочка. – Она положила руку на живот Сабрины и снова расцеловалась с ними.

На следующий день они сели на поезд и вернулись домой. Лето Сабрина провела в Напе, а в августе они переехали в новый, только что построенный дом. В сентябре они вернулись в город: Сабрине надо было быть ближе к больнице.

Когда Джон вернулся домой, она позвонила ему. Сын чудесно провел время. Пару раз он упомянул имя Арден Блейк. Он уже приступил к новой работе; похоже, благодаря мистеру Блейку она была для него скорее развлечением. Сабрина действительно послала мистеру Блейку чек на крупную сумму, приложив к нему благодарственное письмо, но он отослал чек назад; так продолжалось несколько раз, пока наконец Блейк-старший не принял его. Он сообщил ей, что вся их семья очень любит Джона, а Джон платит им взаимностью.

– На праздники я уезжаю с ними на Палм-Бич! – торжествующе воскликнул он.

Сабрина была разочарована.

– Я думала, что ты приедешь домой. К тому времени появится малыш...

Но это его не интересовало.

– У меня не будет времени – всего две недели. Может быть, я выберусь к вам летом. Блейки снимают дом в Малибу. Я, наверное, погощу у них.

– А как же твоя работа?

– Я работаю столько же, сколько и Билл.

– Мне кажется, у него есть хорошая поддержка.

– У меня тоже. – Джон разоткровенничался, – Арден от меня без ума, а мистер Блейк считает, что я очень умный.

– Похоже, ты нашел себе хорошую синекуру. – Конечно, так оно и есть.

Но стоило ей заикнуться о неблаговидном способе, которым он раздобыл деньги на поездку в Европу, как он резко оборвал ее:

– А тебе и не надо было платить. Мистер Блейк сказал же, что оплатит все сам.

– Но я не могла позволить ему это, да и ты, Джон, тоже не должен был...

– О Боже, мать, если ты собираешься читать мне проповедь, я повешу трубку.

– Джон, тебе следует подумать об этом, и особенно о твоих отношениях с Арден Блейк. Не используй эту девушку, сынок. Она славная, но невинна как дитя.

– Ради Бога, ей уже восемнадцать лет...

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

Конечно, он знал, но не желал признаваться в этом.

– Ничего страшного. Я не собираюсь никого насиловать.

– Существует масса других способов добиться своего.

Она очень беспокоилась о нем, но, судя по открыткам, которые они получали от него время от времени, он был доволен жизнью. Однако наступил октябрь, и Сабрина потеряла интерес ко всему, кроме себя. Ребенок был крупный, и ей становилось все тяжелее носить его. Она с трудом поднималась по лестнице дома Терстонов. Но назначенный срок прошел, а ничего не произошло. Ребенок не желал появляться на свет. Тогда они с Андре стали подолгу гулять.

– Должно быть, ей там нравится, – вздыхала Сабрина. – Мне кажется, она и не собирается вылезать. – Она уныло посмотрела на Андре, и тот рассмеялся.

Сабрина еле ходила и через каждые несколько метров присаживалась отдохнуть. Она чувствовала себя столетней старухой весом фунтов в триста. Но настроение у нее было хорошее.

– А что ты будешь делать, если родится мальчик? Так и будешь называть беднягу «она»?

– Бедняге придется к этому привыкнуть.

Когда прошло лишних три дня, она разбудила сладко спящего Андре в четыре часа утра и с улыбкой сказала:

– Кажется, началось, любовь моя.

– Откуда ты знаешь? – Андре никак не мог проснуться.

Ему бы хотелось перенести роды на следующий день. Или хотя бы на утро.

– Поверь мне, я знаю.

– О'кей. – Андре сел и мгновенно пробудился.

Он мигом соскочил с кровати, взял Сабрину под руку и помог ей дойти до кресла. В ее глазах стоял страх.

– Кажется, я слишком долго ждала... – слегка задыхаясь, пробормотала она. – Не хотелось тебя будить. Во-первых, я не была уверена... Ох-х... – Она схватила Андре за руку, и тот внезапно испугался.

– О Боже... Ты позвонила доктору?

– Нет... Лучше ты... Ох, Андре... О Господи... Звони...

– Что с тобой? – Он с испуганным видом повел ее к кровати и схватил трубку. – Что ему сказать?

Она застонала и упала на кровать.

– Скажи ему, ребенок уже выходит...

Пока Андре набирал номер, Сабрина стала задыхаться, потом вдруг резко вскрикнула. До сих пор ему не приходилось видеть подобного. Когда родился Антуан, он ждал в приемной больницы.

Врач отозвался, и Андре передал ему слова Сабрины. Тот быстро спросил:

– Так она чувствует, что рожает?

Андре попытался задать ей вопрос, но Сабрина не слышала: она хватала его за рукав, и лицо ее было искажено болью. Все произошло так быстро, что он не мог опомниться.

– Сабрина, послушай меня... Он хочет знать... Сабрина... Пожалуйста...

Услышав, что происходит, доктор крикнул в трубку:

– Звоните в полицию! Я буду там!

– В полицию?! – опешил Андре, но у него не осталось времени ни на раздумья, ни на звонки: Сабрина буквально корчилась на кровати и рыдала.

– О Боже... Ох, Андре... пожалуйста...

– Что мне делать?

– Помоги мне... Пожалуйста...

– Милая... – В его глазах стояли слезы.

Он никогда еще не был в таком отчаянии. Семь месяцев назад, когда он вырвал ее из лап подпольного акушера под дулом пистолета, ему было легче. Тут он ничем не мог ей помочь. Но когда Сабрина повернулась и беспомощно посмотрела на мужа, терзаясь от боли, он внезапно забыл обо всем, потянулся к ней, взял ее за руки и начал успокаивать. Теперь он знал, что ни за что не отдаст ее в больницу. Она разбудила его слишком поздно, а все произошло слишком быстро. Она сбросила с себя одежду и лежала накрытая простыней, как уже было однажды... давным-давно... Да, это казалось ей смутно знакомым. То, что казалось забывшимся, вдруг отчетливо вспомнилось, как предутренний сон. Она взглянула на Андре и впервые за этот час улыбнулась. Лицо ее было влажным, глаза потемнели... Вдруг она изо всех сил потужилась, пока Андре держал ее за плечи; когда приступ прошел, она поглядела на мужа снизу вверх и улыбнулась.

– Я говорила тебе... я хотела... чтобы ребенок... родился... в этом доме... – Выдавливая из себя эти слова, она снова тужилась, и он снова держал ее за плечи, удерживая на месте.

Андре видел то же, что и она, и не совсем понимал, что происходит. Он чувствовал только страшное напряжение ее тела и слышал крики, сопровождавшие тяжкие, древние родовые муки. Все тело Андре инстинктивно напряглось. Вдруг Сабрина приподнялась и почти села.

– Ох, Андре... О Господи... Ох нет... Андре...

Казалось, этому не будет конца; он приговаривал что-то бессмысленное, держа ее в объятиях, и слезы бежали по ее щекам. Вдруг она резко вскрикнула, потом еще раз, падая на спину, когда боль отступила, а затем снова потужилась. И вдруг он ощутил, что схватки начали учащаться. Он знал... он знал и чувствовал то же, что и она.

– Давай... давай... давай, милая... Да, ты можешь... – бормотал он.

– Не могу! – Она стонала от боли, и Андре хотелось вырвать из нее ребенка, чтобы прекратить ее муки.

– Можешь!

– О Боже... Ох нет... Андре... – Она отбросила простыню и в муках, хватая его за руку, цепляясь за кровать, тужилась, тужилась... пока не откинулась в изнеможении.

Не было сил дышать, двигаться, плакать. И вдруг Андре увидел, как медленно показалась круглая головка.

– Боже мой... Сабрина! – вскрикнул Андре.

Он не верил своим глазам: на него смотрело маленькое личико. И тут он, будто делал это всю свою жизнь, подошел к другому концу кровати и взял в руки крошечную головку. Сабрина снова напряглась – на этот раз показались плечики. Андре тихонько помогал младенцу выбраться из материнской утробы и плакал вместе с Сабриной. А она и плакала, и смеялась одновременно. Тут Андре еще раз поторопил ее, и через минуту новорожденный младенец лежал в руках отца. Андре с удивлением смотрел на жену, показывая ей ребенка.

– Девочка! – Он плакал, не стыдясь слез.

На свете не было никого красивее и лучше младенца, которого он держал, и женщины, которую он любил. Андре подошел к изголовью кровати.

Сабрина откинулась на спину, ее начало трясти. Он укрыл ее простыней и положил на руки ребенка.

– Ох, какая она красавица... И ты тоже...

– Я так люблю тебя... – Пуповина все еще соединяла мать и дитя, но у Сабрины уже был такой вид, словно она покорила Эверест.

Она с обожанием смотрела на мужа, а он поцеловал мать, а потом дочь.

– Ты поразительная... – Этого они никогда не забудут.

Глядя на Сабрину, он знал, что никогда прежде так не любил ее. Она с ребенком на руках была прекраснее всего, что Андре до сих пор видел.

И тогда Сабрина медленно улыбнулась ему. Она еще дрожала, но выглядела очень довольной.

– Ну что, Андре, твоя старушка не ударила в грязь лицом?

А он купался в любви к ней и их ребенку. Ничего чудеснее не было на свете. А когда через десять минут после родов в машине «скорой помощи» прибыли врачи, дверь им открыл Андре, улыбавшийся от уха до уха.

– Добрый вечер, джентльмены! – Он был так счастлив и горд, что «джентльменам» сразу стало ясно: они опоздали.

Не тратя времени на разговоры, доктор побежал наверх. Счастливая Сабрина обнимала ребенка.

– Девочка! – радостно объявила она.

Андре и врач засмеялись, а затем доктор закрыл дверь, осмотрел обеих, перерезал пуповину, убедился, что с Сабриной все в порядке, и глянул на нее с удивлением.

– Должен заметить, дорогая, не ожидал я от тебя такой прыти!

– Я тоже. – Она с благодарностью посмотрела на мужа. – Если бы не ты, я бы не справилась.

Андре позабавила эта неожиданная похвала.

– Я же ничего не делал, только смотрел. Ты все сделала сама. Сабрина взглянула на лежащего рядом и мирно спящего ребенка.

– Это она все сделала сама.

Малышка и вправду была чудесная. Доктор снова осмотрел ее и остался доволен и матерью, и ребенком. В малышке добрых семь с половиной фунтов, а то и больше.

– Вообще-то следовало бы отвезти тебя в больницу и оставить там... – Однако в этом не было особой нужды: роды прошли без осложнений. – Как ты на это смотришь?

Сабрине это предложение было не по душе.

– Нет, я лучше останусь здесь.

– Я так и думал, – ничуть не удивился доктор. – Ну что ж... Сабрина сияла.

– Ладно, я разрешаю тебе остаться дома, но если возникнут какие-нибудь осложнения: жар, недомогание, – доктор обернулся к Андре, – звоните мне немедленно! А ты, Сабрина, на этот раз не тяни до последнего! – погрозил он пальцем.

Она усмехнулась им обоим.

– Я хотела дождаться утра. Ненавижу будить людей посреди ночи.

Мужчины дружно расхохотались. Именно это она и сделала, да еще весьма драматически. Часы показывали пятнадцать минут шестого, и на улице было еще темно. На свет Божий появилась Доминик Амели де Верней. Они с трудом подобрали ей имя, но давно условились, что оно должно подходить и мальчику, и девочке.

Когда доктор уехал, Андре принес жене чашку чая, а служанка, терпеливо дожидавшаяся окончания родов, унесла девочку наверх, чтобы искупать ее, и вскоре принесла ребенка обратно. Постель сменили, Сабрина снова легла в кровать, потягивая ароматный чай и держа у груди Доминик.

Андре все еще смотрел на нее с недоверием. Небо за окнами посветлело, выглянуло солнышко.

– Ну, какие у нас планы на сегодня, любовь моя? – Они переглянулись и рассмеялись.

Каким долгим было ожидание, и как быстро все произошло! Уже засыпая, Сабрина снова вспомнила об ужасном доме в Чайнатауне, о том, как Андре спокойно разговаривал с врачом под дулом пистолета, о том, как они бежали по ступенькам. А теперь рядом с ней лежит крошечная девочка, а у кровати сидит муж...

Когда Сабрина проснулась, они позвонили Антуану. Он собирался идти в поля и немедленно снял трубку.

– Это девочка!

– Как, уже? – поразился Антуан. – Боже, это чудесно!

– Мы назвали ее Доминик. Она очень красивая, и ей уже два часа... – Андре взглянул на часы, – и четырнадцать минут. – Он сиял.

– О Боже... Папа... C'est formidable![16] А как Сабрина?.. Она в больнице?

Андре не упустил случая подшутить над сыном:

– Я отвечу на все твои вопросы кратко: да, отлично, нет. Да, это потрясающе; она чувствует себя отлично; нет, она не в больнице. Ребенок родился дома.

Сабрина сияла, слушая этот разговор. Она никогда не забудет, что в эти минуты он был с ней рядом и поддерживал ее. Это дорогого стоило.

– Что? – опешил Антуан. – Дома? Но я думал...

– Я тоже. Но твоя мачеха все взвалила на меня. Она не хотела тревожить мой сон и разбудила меня слишком поздно. И voila[17], мадемуазель Доминик появилась на свет через двадцать минут после моего пробуждения! А врач прибыл через десять минут после этого.

– Невероятно!

Андре был словно во сне. Его глаза вновь увлажнились.

– Да, mon fils[18], невероятно, но это было прекраснее всего на свете.

Он хотел, чтобы и Антуан когда-нибудь встретил и полюбил женщину, как он свою жену... и чтобы у него родился желанный ребенок, и чтобы его сыну тоже посчастливилось разделить это с женой... Он был рад, что в эти минуты оказался рядом с Сабриной и что все хорошо закончилось. Это было и намного труднее, и намного легче, чем он предполагал. Это была более тяжелая работа, чем он думал, более болезненная, более страшная, более прекрасная, но еще и Доминик сама помогла себе... Он понял, что Сабрине посчастливилось. Когда родился Антуан, его мать мучилась два с лишним дня.

– Знаешь, у тебя это здорово получилось! – пошутил Андре днем, когда Сабрина ела в постели, а Доминик спала в колыбели, которая раньше служила Джону, а теперь была украшена белой кисеей и новыми белыми атласными лентами. – Может, повторим? – поддразнил он.

Сабрина смотрела на него с удивлением.

– Постой, что ты говоришь... Это было совсем не так легко... – Слава Богу, обошлось без осложнений, о которых ее предупреждал врач, но она все же была страшно измучена. – У меня нет желания пережить это вновь.

Оба знали, что в ее возрасте это невозможно, и благодарили судьбу за щедрый подарок. Они расстроились, что не застали на месте Джона: он в это время обедал. Секретарша, которая была у них с Биллом Блейком-младшим на двоих, обещала передать Джону, что звонила мать. Позже он перезвонил Сабрине. Судя по голосу, он был пьян. Его совершенно не интересовала их жизнь, но когда Сабрина сообщила о рождении Доминик, на том конце провода воцарилось молчание. Наверное, их прервали, подумала она.

– Джон?.. Джон?.. Джон?.. Алло. Ох, черт побери! Андре, кажется...

– Я все еще не могу поверить, что ты решилась на это, – наконец подал голос Джон.

Он не видел ее больше четырех месяцев.

– Я надеялся, что ты все-таки одумаешься, пока не поздно. А ты, мамуля, как я понимаю, влипла. – Он пьяно захихикал, и Сабрина разозлилась.

– Ее зовут Доминик. Она маленькая и очень красивая. Мы ждем тебя с нетерпением, – продолжала она так, словно Джон вне себя от радости, как и они.

А Джон в это время что-то высчитывал.

– Насколько мне известно, ты должна была родить в декабре, а, мам?.. По-моему, ты вышла замуж где-то в апреле, верно?

Да, ее мальчик не глуп.

– Где-то так, да. Она родилась на два месяца раньше срока.

– Не вешай лапшу, он обрюхатил тебя еще до свадьбы. Поэтому-то вы оба и были «удивлены», как ты изволила выразиться, в июне. Держу пари, что я прав! – Он смеялся в трубку, и Сабрине хотелось задушить его.

– Приезжай скорее домой, Джон. Посмотришь на свою сестру.

– Да, мам, конечно, приеду. Ах да! Поздравляю вас обоих! – съехидничал он.

Какие разные звонки, подумала Сабрина, вешая трубку. Антуан чуть с ума не сошел от радости и едва не заплакал, а Джон цинично и мерзко обвинил мать в том, что она забеременела до свадьбы... Она огорчилась и поглядела на Андре со слезами на глазах.

– Он ни капли не обрадовался. – У нее был вид обиженной девочки.

Андре похлопал ее по руке и поцеловал в щеку.

– Джон ревнует. Он слишком долго был единственным ребенком.

Ради Сабрины он готов был отыскать для пасынка любые оправдания. Но на этот раз Сабрина с ним не согласилась:

– А как же Антуан? Ты же знаешь, что собой представляет Джон. Эгоист, который когда-нибудь получит по заслугам. Нельзя так обращаться с людьми и думать, что это сойдет тебе с рук. – Сказав это, она вспомнила об Арден Блейк. Только бы Джон не навредил ей!

Они увидели его лишь в следующем году. Он приехал в июне, когда Доминик было уже восемь месяцев. Едва взглянув на нее, он вошел в дом Терстонов и огляделся с таким видом, будто он, а не кто-то другой был хозяином этого дома. Сабрина внимательно посмотрела на Джона. Он стал еще красивее, чем год назад, когда окончил университет. Через месяц ему исполнится двадцать три года. Высокий, стройный, элегантный... В нем было что-то утонченное, почти декадентское. Сабрина обняла его и улыбнулась. Прошел почти год с тех пор, как они провожали его в плавание на «Нормандии», и Сабрина была рада повидать сына. Она баюкала малышку. Доминик улыбалась брату, но тот, казалось, не обращал на нее внимания.

– Ну, что ты скажешь о мисс Доминик? – Сабрина с гордостью посмотрела на свою грудную дочь и красавца сына.

– Кто?.. А... эта...

– Слушай, Джон, перестань корчить из себя взрослого! Я помню тебя в том же возрасте. Это было не так уж давно.

Он улыбнулся и слегка оттаял.

– Да, да... Она прелесть. Но я предпочитаю девочек другого возраста.

– Это какого же? – шутливо спросила Сабрина, пока они поднимались наверх.

Джон придирчиво оглядел свою комнату. Ничего не изменилось, несмотря на то что он был здесь редким гостем.

– Где-нибудь между двадцатью одним и двадцатью пятью.

– Значит, к Арден Блейк это не относится. – Сабрина не забыла шокирующую реплику Джона, что Арден – «его счастливый билет». – Сейчас ей, должно быть, не больше девятнадцати.

– У тебя отличная память, мам. Да, так оно и есть. Но она исключение из правила.

– Бедная девочка! – закатила глаза мать.

– Ерунда! На следующей неделе они с Биллом возвращаются из Малибу. Можно им погостить здесь пару дней?

– Да, конечно. Только при условии, что будете вести себя прилично. Можете даже поехать в Напу, но вам с Биллом придется жить в одной комнате. В доме у нас только две комнаты для гостей, – счастливо улыбнулась она.

Каким бы несносным временами сын ни был, хорошо, что он вернулся.

– Ты же знаешь, мы всегда рады твоему приезду.

– Я полагаю, вы больше не живете в этой дыре.

– Джон!

– А что такого? Вы ведь там жили.

– Только временами. Андре построил прекрасный дом и отдельный коттедж для Антуана.

– Как? Он все еще крутится здесь? – раздраженно спросил Джон.

– Они с Андре следят за виноградниками. Плантация не маленькая, и пока все складывается удачно. Без него Андре не справился бы.

– Если будет время, может, мы и заедем на пару дней. Они хотят подольше побыть в Сан-Франциско.

– Да, тут есть на что посмотреть. Но в Напе им тоже понравится.

Так оно и случилось. Билл и Арден пришли в восторг. Джон откровенно скучал и злился, но Билл был очарован огромными виноградниками. Он сказал, что отец одно время вкладывал большие деньги во французское виноделие, и весьма удачно.

– Да, я знаю, – улыбнулся ему Андре. – Мы с вашим отцом прекрасно сотрудничали. – Андре рассмешило изумление собеседника, который понял, кто перед ним стоит.

Билл обернулся к Джону и объяснил, что Андре и его отец знают друг друга много лет. Только теперь он вспомнил, что Уильям Блейк-старший не провожал их в путешествие на «Нормандии» и не был на выпускной церемонии в Гарварде, потому-то Андре с ним и не увиделся.

– Когда я буду в Нью-Йорке, непременно позвоню ему. А пока передайте ему от меня привет и наилучшие пожелания.

– Конечно.

После этого Джон стал относиться к Андре с большим уважением, но Антуана игнорировал по-прежнему. А Сабрина и Арден совершили долгую прогулку с маленькой Доминик, которая мирно лежала в прогулочной коляске, купленной Сабриной где-то в антикварной лавке. Они несколько часов пробродили по тропинкам, знакомым Сабрине с детства, а когда женщины наконец вернулись, четверо мужчин загорали у пруда. Арден поздоровалась с Антуаном, которого прежде не видела. Сабрина заметила, что Антуан потрясен. Весь остаток дня он не спускал с нее глаз, а вечером, когда Билл с Джоном уехали в город поиграть в карты, Арден и Антуан долго о чем-то беседовали. Молодые люди привыкли бросать Арден одну и не обращали на нее никакого внимания. Билл предложил Антуану поехать с ними, но тот отказался, сославшись на неотложные дела, о которых и думать забыл, стоило Биллу и Джону уехать.

Уложив девочку спать, Сабрина с улыбкой взглянула на Андре. Уже стемнело. Антуан и Арден сидели на крыльце и вели задушевную беседу.

– Он очень увлекся ею. Ты заметил?

– Да. – Андре думал о сыне. – А Джон не будет против? Мне кажется, он к ней очень неравнодушен.

– Не думаю. – Сабрина села на кровать. – Мне не нравится его отношение к ней. В прошлом году он назвал ее своим «счастливым билетом». Надеюсь, это была только шутка. Конечно, женитьба на ней позволит ему упрочить свое положение в банке Уильяма Блейка-старшего. Но я не хочу, чтобы он пользовался этим. – Конечно, ее мнение ничего не значит для Джона; на этот счет она не обольщалась.

Но Андре тоже не принял этого всерьез.

– Не думаю, что он желает девушке зла. Просто сболтнул для красного словца...

– Надеюсь, что так. Кажется, он ею вовсе не интересуется. – Слишком уж молодые люди торопились уехать в город. Карты были им дороже девушки.

– Чего не скажешь об Антуане, – улыбнулся Андре.

Антуан порвал со своей девушкой и уже несколько месяцев скучал в одиночестве. Но сегодня ему было не до скуки. Они без конца играли с Доминик, смеялись, качали и не спускали ее с рук. Антуан в отличие от Джона души не чаял в сестре.

На следующий день Арден взяла малышку на пруд и принялась играть с ней. Вернувшись из города, где он встречался с крупными оптовиками, Антуан быстро натянул плавки и присоединился к Арден. Они болтали, тихонько смеялись, играли с малышкой, а потом вернули ее матери и продолжили свою бесконечную беседу. Сабрина издали наблюдала за ними. Они так хорошо играли с ребенком, как будто были женаты. Да и возраст у них был вполне подходящий. В обоих было какое-то спокойствие и теплота. Казалось, оба вылеплены из одного теста; оба были блондинами. Идеальная пара... хотя, кажется, никто ничего не замечал. Кроме Джона. Когда Доминик уснула, Джон, появившийся невесть откуда, ласточкой прыгнул в воду и проплыл между Арден и Антуаном. А вечером Билл с Джоном повели Арден в кино, но Антуана с собой не пригласили. В глубокой задумчивости тот сидел на крыльце, курил сигарету за сигаретой и пил домашнее вино.

– Что, не нашел ничего получше этого пойла? – поддразнила его Сабрина, подходя к Антуану и садясь в кресло-качалку. – Милый, у тебя все в порядке? – встревожилась она.

Он всегда был такой спокойный... Никто не знал, что у него на уме. Он не желал причинять другим боль и взваливал на себя слишком большую ответственность. Это делало его идеальным управляющим для Андре и бесценным помощником для них обоих.

– О'кей. – Он говорил все с тем же неистребимым французским акцентом.

Сабрина улыбнулась.

– Са va[19].

– Хорошенькая, правда?

Оба знали, что речь идет об Арден Блейк.

– Более того, – тихо ответил он. – Она необыкновенная. Удивительно глубокая и полная сострадания. Вы знаете, что в прошлом году она шесть месяцев проработала с миссионерами в Перу? Она сказала отцу, что, если он не отпустит ее, она сбежит из дому. И он уступил. Она свободно говорит по-испански, а французский знает в совершенстве. – Он снова улыбнулся Сабрине. – А сколько мыслей в этой прелестной белокурой головке! Я думаю, Джон и понятия об этом не имеет.

– По-моему, он ею совершенно не интересуется. – Сабрина действительно так думала, но Антуан знал лучше.

– Думаю, вы ошибаетесь. Он просто ждет подходящего момента. Он пока еще не нагулялся, а Арден слишком молода. – В глазах Антуана читалась мудрость старика... – Думаю, однажды он все-таки женится на ней. Пока она даже не подозревает об этом, но это неизбежно. Пока он держит ее про запас, но стоит кому-нибудь подойти близко, и...

Оба они подумали о том, как быстро Арден согласилась пойти с Джоном в кино, хотя юноши и не горели желанием развлекать ее. Но ведь она так много рассказала Антуану...

– Я знаю, что прав.

– Если он женится на ней, – Сабрина была откровенна с ним, – это будет брак по расчету, Антуан.

– Знаю, – печально улыбнулся он. – Странно заглядывать в будущее, но иногда поступки других предсказать легко. Хочешь остановить их, но это не в твоих силах.

– Это как раз в твоих силах, Антуан! – Сабрине хотелось, чтобы он хоть раз в жизни получил то, чего заслуживал, и не беспокоился о других.

Непонятно почему, но Сабрина не хотела, чтобы Арден Блейк досталась Джону. Ради ее же собственного блага. Не ради Джона. Она знала, что им обоим это принесло бы много вреда.

– Если она тебе дорога, борись за нее!

– Она слишком молода, – вздохнул Антуан и улыбнулся, – и без ума от Джона. Она любит его лет с пятнадцати. Бороться с этим бесполезно. Она должна перерасти свою любовь, но этого еще не случилось.

– Рано или поздно это случится. Он с ней не слишком любезен.

– Тем хуже. В этом возрасте во всех девушках есть что-то мазохистское.

Сабрина удивленно посмотрела на мудрого не по годам пасынка.

– Попробуй проводить с ней побольше времени...

– Сегодня я так и сделал. Но ведь она здесь ненадолго.

У Сабрины возникла идея, и тем же вечером она поделилась ею с Андре.

– Ты не хочешь послать Антуана в Нью-Йорк? Пусть на месте посмотрит, каковы перспективы сбыта нашей продукции.

Андре недоуменно посмотрел на нее.

– А зачем? Я думаю, мы поедем туда осенью.

– А почему бы не поручить это Антуану?

– Так ты не хочешь в Нью-Йорк?

– Мы можем съездить туда в другой раз.

Он удивленно посмотрел на нее и вдруг усмехнулся:

– Слушай, ты случайно не беременна?

Она засмеялась:

– Нет. Я только подумала, что эта поездка пойдет Антуану на пользу.

– Тут что-то кроется. Не морочь мне голову. Эй, колдунья, отвечай, что ты прячешь в рукаве? – Он подошел к ней, обнял; она засмеялась, и всю ее бесстрастность как рукой сняло...

– Прекрати! Я серьезно...

– Знаю, но что ты имеешь в виду?

– Ладно, слушай... – Она рассказала ему об Арден Блейк и о том, что Антуан увлекся ею.

– Слушай, он уже не ребенок. Ему двадцать семь лет, и он может позаботиться о себе. Если Антуан захочет, он сам может съездить в Нью-Йорк: денег у него для этого хватит. – Они платили ему солидное жалованье, но это не имело значения.

– Он не поедет. Он настоящий джентльмен и не станет отбивать у Джона девушку.

– Ну что же, и будет прав. Почему бы тебе не оставить его в покое? – Андре сердился, но Сабрина не обращала на это ни малейшего внимания.

– Андре, они же идеальная пара!

– Вот пусть он сам этим и занимается.

– Черт побери, ты невозможен!

Но Андре ничего не пропустил мимо ушей. Утром он как бы случайно поболтал с Антуаном о девушке и ничего не сказал, когда днем Антуан исчез и возвратился лишь вечером. Они устроили пикник у какого-то ручья, он угощал Арден домашним вином и вернулся загорелый, улыбающийся, счастливый. Возможно, они пару раз поцеловались. А вечером, когда Билл с Джоном уехали в город развлекаться с хористочками, Антуан пригласил Арден на прогулку. Когда Арден возвращалась с Биллом в Малибу, она сказала, что надеется снова увидеться с Антуаном. Джон остался в Напе еще на несколько дней, затем уехал на юг к Биллу и Арден, а вскоре вместе с Биллом уехал из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. У Антуана вдруг появились в Малибу какие-то срочные дела, и он навестил Арден и ее мать незадолго до их отъезда в Нью-Йорк. Но об этом он почти ничего не рассказывал ни Сабрине, ни отцу.

– Так что, ты посылаешь его в Нью-Йорк? – Сабрина от души наслаждалась этой интригой.

– Да, – таинственно улыбнулся Андре. – Но он сам попросил меня об этом. Он ищет повода для поездки в Нью-Йорк, но не признается в этом.

Но когда в очередной раз позвонил Джон, оказалось, что он вновь заинтересовался девушкой. Ее имя не сходило у него с языка. Он таскал ее с собой на коктейли, вечеринки, в театр... Сабрина понимала, что Антуан прав: Джон лишь играет с Арден. Девушка была слишком молода и принимала все за чистую монету. Но Антуан все-таки поехал в Нью-Йорк повидаться с ней и вернулся домой совершенно подавленный.

– Что случилось? Он что-нибудь сказал тебе? – выпытывала Сабрина у Андре после того, как отец с сыном успели перекинуться парой слов.

– Да. Сказал, что она влюблена в Джона.

– Не может быть! Ведь она была без ума от Антуана!

– После этого Джон занялся ею всерьез, и Арден думает, что они скоро обручатся. Она не постеснялась сказать об этом Антуану. Они даже не поцеловались. Только не смей говорить ему, что я обо всем рассказал тебе.

– Можешь быть спокоен... – Она была подавлена не меньше Антуана. – Ах, какое дерьмо!

– Ничего не скажешь, хорошего ты мнения о собственном сыне... Послушай, оставь их в покое. Это их личное дело. Если Антуан по-настоящему любит ее, он будет бороться. Если для Джона это всего лишь игра, рано или поздно она ему надоест. И если у Арден есть кое-что в голове, она сама сделает выбор. Лучшее, что ты можешь сделать, это предоставить их самим себе.

– Я не могу вынести эту неопределенность! – Сабрина рассмеялась, но в душе понимала, что Андре прав.

Несколько месяцев Антуан не упоминал об Арден, Судя по всему, они не переписывались: Сабрина никогда не видела ее писем. Хотя кто знает, может быть, они приходили тогда, когда Сабрина уезжала в город? И когда они разговаривали с Джоном на Рождество, она готова была свернуть ему шею.

– Как Арден, милый?

– Кто?

– Арден Блейк. – Она с трудом сдержалась. – Сестра твоего друга Билла.

– Ах да, конечно. У нее все нормально. Сейчас я встречаюсь с девушкой по имени Кристин.

– Откуда она?

Он засмеялся:

– По-моему, из Манчестера. Она англичанка, работает в Нью-Йорке манекенщицей, очень высокая, сексуальная блондинка. – Судя по всему, его привлекали блондинки, сам он был жгучий брюнет.

– И хорошая девушка? – Стоявший рядом и ждавший своей очереди Андре рассмеялся, и Сабрина прыснула: – Ладно, не обращай внимания! – Она была рада, что Джон оставил Арден. Надо будет сообщить об этом Антуану... – А Арден ты видишь?

– Да, время от времени. Как раз на этой неделе я собираюсь поехать к ним в Палм-Бич.

– Когда приедешь?

– Наверное, летом. Может, привезу с собой Кристин.

Сабрина вздрогнула. Кажется, у Антуана появляется шанс...

– Это было бы великолепно! Передай Кристин от меня привет!

– Так на чьей ты все же стороне? – возмутился Андре, когда она повесила трубку.

– А ты как думаешь? – улыбнулась Сабрина.

Ей хотелось, чтобы Антуан наконец получил то, о чем мечтал. В отличие от Джона он редко думал о себе. Да, похоже, Джон многому научился, но Сабрина знала, что его сущность осталась прежней. Разумеется, Сабрина не желала сыну зла, но и не хотела, чтобы он причинял зло другим. Она была уверена, что при первом же удобном случае он навлечет на Арден Блейк беду. На следующий день Сабрина намекнула Антуану, что у Джона завелась новая пассия.

– Вот и хорошо, – равнодушно ответил тот.

– Антуан... – Она искала способ потактичнее сообщить ему, что Арден свободна и что ветер дует в паруса Антуана. – Он не видится с Арден.

– И это неплохо. – Он улыбнулся, но на лице его не отразилось ни капли воодушевления.

– Тебе она больше не нравится?

Ох, дети, дети, как вас понять? Она посмотрела Антуану в глаза, а тот поцеловал ее в щеку.

– Нет, дорогая мама, – теперь он часто называл ее матерью, – она мне очень нравится. Но она слишком юна и сама не знает, чего хочет. Я не желаю становиться между ними.

– Но почему?

– Потому что я буду страдать, – искренне ответил он.

– Ну и что? – Сабрина была шокирована. – Такова жизнь. Чтобы добиться чего-то, нужно бороться! – разозлилась она.

Но Антуан остался безучастным.

– Нет, здесь мне не выиграть. Поверьте мне, я знаю. Она не замечает его недостатков. – Он виновато посмотрел на Сабрину, но та только махнула рукой.

Она знала сына лучше, чем кто бы то ни было.

– Чем больше я буду стараться, тем сильнее она будет тянуться к Джону.

Он был прав, но Сабрина не могла вынести этого.

– Неужели она настолько слепа?

– Да. Такова юность. Но когда-нибудь она повзрослеет.

– И что потом?

Он пожал плечами:

– Может быть, она выйдет замуж за Джона. Обычно так и бывает.

– Тебя это не волнует?

– Волнует, конечно. Но что, черт побери, я могу поделать? Я понял это, когда ездил в Нью-Йорк, потому и вернулся таким подавленным, хандрил несколько недель... – Он смущенно улыбнулся, и Сабрину тронула его откровенность. – Но тут я абсолютно бессилен. Меня положили на обе лопатки. Джон очень коварен, он умеет убеждать, а она верит каждому его слову, по крайней мере внешне. Мне кажется, что в глубине ее души скрываются мрачные предчувствия и подозрения. Даже сейчас он постоянно обманывает ее с другими девушками, а она пытается убедить себя, что верит ему. Но, на мой взгляд, у нее есть безошибочное чутье. Сейчас она слишком молода, чтобы доверять ему и слушаться внутреннего голоса. Но однажды она прозреет. – Он грустно посмотрел на Сабрину. – Может быть, это случится после того, как они поженятся и родят двоих детей. Так иногда складывается жизнь...

– А как же ты? – Это и было ее главной заботой.

Если Арден действительно так слепа, она заслуживает своей участи. Джон позаботится о себе сам. Но Антуан... – А чем же все это закончится для тебя?

– Небольшой раной, – улыбнулся он. – Я получил хороший урок. Кроме того, мне есть чем заняться. Надо расширять дело, и весной я хочу съездить в Европу...

Но из поездки он вернулся еще более подавленным. Он был абсолютно убежден, что войны не избежать. Гитлер становился все сильнее. Антуан с отцом неделями обсуждали положение, и наконец испугался даже Андре.

– Знаешь, чего я больше всего боюсь? – признался он Сабрине однажды вечером. – Я боюсь за него! Он достаточно молод, чтобы сломя голову броситься на эту войну. Он убежден, что это его долг. Им движут патриотизм, благородство и прочая дребедень. Его же просто убьют...

При одной мысли об этом у него защемило сердце.

– Ты думаешь, он уедет?

– Не сомневаюсь. Он сам сказал мне об этом.

– О Боже... нет! – Она подумала о Джоне.

Невозможно представить его на войне. Но после разговора с Антуаном ее страх только возрос.

– Это все еще моя страна... И она останется ею, сколько бы я ни прожил здесь. И если на нее нападут... я пойду воевать. Все очень просто.

Но все было далеко не просто: каждый раз Сабрина и Андре с замиранием сердца слушали новости. Теперь она хотела, чтобы Антуан женился на Арден Блейк. Тогда, может быть, он не будет так рваться на фронт. Дурные предсказания Антуана начинали сбываться. Война не могла не начаться. Они молились лишь о том, чтобы это случилось попозже. Бог даст, к тому времени Антуан передумает. Может быть, они сумеют убедить его, что он необходим им здесь. Но Сабрина была уверена, что из этого ничего не выйдет, и Андре был согласен с ней.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Андре устроил в доме Терстонов великолепный праздник в честь пятидесятилетия Сабрины. Собралось четыреста человек: люди, которых она любила, о которых заботилась, и те, кого едва знала. Но вечер удался на славу. Даже маленькая Доминик приняла участие в этом празднестве. Она ковыляла по полу в розовом кисейном платье. Светлые кудри, стянутые розовой атласной лентой, ангельская улыбка, большие голубые глаза. Она была их единственной радостью, Сабрина и Андре с каждым днем любили ее все больше. А Антуан вообще сходил по ней с ума. Он был на вечере с очень красивой девушкой. Она приехала из Англии в прошлом году и изучала в Сан-Франциско медицину. Девушка была очень серьезная, но ей не хватало теплоты, одухотворенности и непосредственности Арден Блейк... Сабрина не могла не вспомнить о ней. Джон не приехал, но в прошлый приезд рассказывал, что изредка встречается с Арден Блейк и с Кристин. Он познакомился с француженкой, тоже манекенщицей. А с какой потрясающей девушкой, еврейкой из Германии, он встречается сейчас! Ее семья эмигрировала в Америку как раз перед тем, как запахло жареным. Накануне отъезда Джон сцепился с Антуаном из-за политики. Он утверждал, что Гитлер много сделал для экономики Германии, да и для Европы мог бы сделать немало хорошего, если бы все остальные ему не мешали. Это привело Антуана в такой гнев, что он разбил два бокала и чашку. Услышав, какой бранью они осыпают друг друга, Сабрина хотела было успокоить сыновей, но Андре не дал ей войти в гостиную.

– Оставь их в покое! Им это на пользу. Они взрослые люди, сами разберутся.

Трудно было привыкнуть к мысли, что их сыновья давно уже не дети. Иногда она об этом забывала.

– Боже мой, они же пьяны! Они убьют друг друга!

– Не волнуйся, не убьют...

Кончилось тем, что рассерженный Антуан выскочил из комнаты, а Джон улегся спать на диване. На следующий день они расстались друзьями. Как ни странно, ссора пошла им на пользу. Антуан даже пообещал Джону позвонить ему в банк, когда будет в Нью-Йорке, чего прежде не бывало. Сабрину это приятно удивило. Как всегда, Андре оказался прав.

– Знаешь, все-таки мужчины очень странный народ... – удивленно сказала Сабрина, вернувшись с вокзала. – Вчера вечером я была уверена, что они вот-вот вцепятся друг другу в глотку.

– Можешь не сомневаться, никогда этого не будет.

Лето выдалось трудным. Виноград уродился на славу, а осенью Антуан и Андре сбились с ног, следя за его сбором. В октябре Доминик исполнилось два года. Рождество Джон снова встречал у Блейков в Палм-Бич. Антуан и не вспоминал об Арден. Зима сменилась весной, весна – летом, дни шли своим чередом, а в июле позвонил Джон и обещал приехать в августе, числа восемнадцатого. Он запинался, мямлил, и Сабрина не могла понять, в чем дело, пока Джон не вышел из поезда и не подал руку самой ослепительной блондинке, которую им доводилось видеть. Когда она подошла ближе, Сабрина испытала еще один шок: перед ней стояла совершенно взрослая Арден Блейк. Ей исполнился двадцать один год, Сабрина не видела ее два года. Боже, как она изменилась за это время! Она была так хороша, что дух захватывало. Замысловатая прическа, хорошо подобранная косметика... Она стала стройнее и начала напоминать Джона. Но это была все та же милая Арден, что и прежде.

– Ну, как тебе мой сюрприз? – улыбнулся Джон, переводя взгляд с матери на Арден, когда вечером они все вместе обедали в доме Терстонов.

Антуан тоже пришел. Сабрина видела, что он несколько раз придирчиво посмотрел на Арден. Но он был очень замкнут, и Сабрина заподозрила, что этот обед дался ему нелегко.

– Да, конечно, я оценила его. Мы давно не видели Арден.

Она тепло улыбнулась девушке, и та вспыхнула. Румянец на ее щеках совершенно не вязался с ее сильно декольтированным черным платьем, открывавшим большую часть ее белоснежной груди.

Антуан смущенно отвел глаза, Джон, казалось, и не замечал этого. В душе Сабрина почему-то надеялась, что он все же не спит с ней.

– Ну, мам, у нас для тебя еще один сюрприз. – Он усмехнулся, а Арден смотрела на него затаив дыхание...

Сабрина почувствовала, что у нее останавливается сердце. Внезапно она все поняла и взглянула на Антуана, отчаянно желая защитить его от этого удара. Джон перехватил ее взгляд и продолжил:

– Мы собираемся пожениться в июне следующего года. Мы помолвлены.

Сабрина инстинктивно посмотрела на левую руку Арден, и та показала очень красивое бриллиантовое кольцо с сапфиром, которое прикрывала рукой, пока Джон не сообщил им эту новость. Она сияла.

– Вы рады?

Сабрина надолго умолкла, не зная, что и сказать. Молчание неприлично затягивалось, и тут на выручку пришел Андре:

– Конечно, конечно. Мы рады за вас обоих.

Значит, на будущий год, когда она выйдет замуж за Джона, ей будет двадцать два года, Джону – двадцать шесть, а Антуану... У него будет разбито сердце. Но лицо Антуана было совершенно невозмутимо, когда он провозгласил тост за счастливую пару. И именно Антуан сходил за бутылкой лучшего шампанского, сделанного из их собственного винограда.

– Я поздравляю вас! Желаю вам долгих лет жизни, большой любви... счастья...

Андре присоединился к поздравлениям сына. Сабрина пыталась оправиться от шока, но вечер дался ей нелегко, и она с облегчением вздохнула, когда все разошлись по комнатам. Оставшись наедине с Андре, она высказала ему все, что об этом думает.

– Антуан был прав.

Именно это он и предсказал. Но он предсказал им развод через пять лет, и она была уверена, что так оно и будет. Несмотря на то что внешне они казались потрясающе красивой парой, что-то подсказывало Сабрине: их женитьба – страшная ошибка.

– Он не любит ее. Я знаю. Я вижу это по его глазам.

– Сабрина, ты ничего не можешь с этим поделать, – сурово посмотрел на жену Андре. – Самое мудрое – оставить их в покое. Если это ошибка, позволь им самим разобраться. Они же поженятся только через десять месяцев. Для этого и существуют помолвки. Кольцами от расторгнутых помолвок можно вымостить дорогу отсюда до Сиама!

– Я только надеюсь, что она в конце концов прозреет и откажет ему.

Она стала еще более пылко надеяться на это, когда до нее дошли слухи, что Джон провел прошлую ночь в компании двух хористочек. Сабрина ничего не сказала сыну. Он заявил, что собирается встретиться со старыми друзьями. Сабрина этого не одобрила: сын совсем не изменился. Не изменился и Антуан, и его чувства к невесте Джона. Об этом говорили горящие взгляды, которые он бросал на Арден. Очевидно, она тоже знала об этом. Их глаза то и дело встречались, и она едва удерживала слезы. Но настоящий шок ждал их третьего сентября, как раз накануне их возвращения в Нью-Йорк. Антуан принес домой страшную весть. Он ездил по делам в город и по пути услышал радио. Его предсказания сбылись вновь. В Европе началась война. У дверей его встретила оцепеневшая Сабрина. Она тоже слышала сообщение.

– Антуан... – Он не успел ответить, как по ее лицу заструились слезы.

Андре вошел сразу вслед за сыном. Лицо его было мрачным.

– Слышали новости? – Не нужно было задавать этот вопрос.

Оба кивнули и уставились на него, боясь худшего. Но Андре поразил жену и сына.

– Пожалуйста, не уходи! – Голос Андре дрожал и срывался.

Нельзя позволить Антуану уйти на войну... Его мальчик... Его первенец! Он не мог сдержать слез. Антуан обнял отца и посмотрел на Арден, которая медленно спускалась с лестницы. Сабрина не знала, сообщил ли он ей о том, что произошло.

– Я должен идти. Должен... Я не могу оставаться здесь, зная, что там происходит.

– Почему? Здесь тоже твоя страна, – не удержалась Сабрина.

– Но Франция – моя родина. Отечество. Мой дом. Я родился там.

– Ты родился там благодаря мне, – в ужасе умолял вмиг постаревший Андре. – Mon fils...[20] – Слезы катились по его лицу.

Сабрина заметила, что Арден тоже плачет. Она не сводила с Антуана глаз. Он подошел к ней и погладил по лицу.

– Когда-нибудь мы увидимся. – Затем он вздохнул и обернулся к остальным. – Несколько минут назад я звонил в консульство. Мы договорились, что я уезжаю сегодня вечером. Поездом я доеду до Нью-Йорка, а оттуда вместе с другими добровольцами мы поплывем на пароходе. – Он взглянул на Андре. – Je n'ai pas le choix, papa[21].

Да, для него это было делом чести. Иначе он перестал бы уважать себя. В этом был виноват Андре. Он слишком хорошо воспитал сына. Слишком честного. Слишком гордого. Антуан ни за что не согласился бы прятаться в шести тысячах миль от дома, нуждавшегося в его защите.

Все последующее напоминало кошмарный сон. Антуан собрал вещи, и они проводили его на вокзал. Он два часа говорил с отцом о делах, просил прощения за внезапный отъезд, но не желал задерживаться ни на день. Даже Джон думал, что это глупо.

– Ну подожди хотя бы до завтра, старина. Поедешь вместе с нами в приличных условиях. Что ты теряешь?

– Время. Я нужен там именно сейчас. Как я могу терять четыре дня, играть в карты, когда на моей родине идет война!

Джон бросил на него иронический взгляд:

– Подождут. Война не кончится, если ты приедешь на неделю позже.

Но Антуан даже не улыбнулся. В два часа ночи они провожали его на вокзале. Поезд был битком набит пассажирами, ехавшими на восток. На платформе слышалась французская скороговорка. Серые лица, море слез. А когда подошло время прощания, Арден бросилась ему на шею. Антуан поцеловал девушку в щеку и посмотрел на нее сверху вниз.

– Sois sage, mon amie[22].

Странное напутствие для девушки, которой вскоре предстояло выйти замуж за другого... Она отрешенно смотрела ему вслед. Когда поезд тронулся, она выкрикнула его имя. Джон потянул ее за руку и повел к машине. Андре рыдал в объятиях Сабрины. Доминик осталась дома. Проводы стали бы слишком сильным потрясением для трехлетнего ребенка, да и вряд ли она поняла бы, что происходит.

– Я никогда не верил, что он уедет... даже когда он сказал, что это его долг... – Андре был безутешен; всю ночь он проплакал у Сабрины на груди.

А на следующий день уезжал Джон. Будто в одночасье распалась вся семья. Когда Сабрина поцеловала Арден, обе они расплакались, сами не зная почему. Они оплакивали Антуана, но не могли этого выразить. А затем Сабрина снова поцеловала Джона:

– Береги себя... возвращайтесь поскорее!

Андре не поехал на вокзал: он не вынес бы еще одного расставания. Вечером они уехали в Напу. Сабрина вела машину, всю дорогу Андре не вымолвил ни слова.

Антуан позвонил им из Нью-Йорка накануне отплытия, а затем четыре месяца они не получали от него никаких известий. Наконец в январе от него пришло письмо, в котором он сообщал, что жив-здоров, что он в Лондоне, временно приписан к королевским воздушным силам и восхищается де Голлем. Каждый день Сабрина бегала к почтовому ящику, а Доминик цеплялась за ее юбку. А когда от Антуана приходило письмо, они неслись назад вдвое быстрее, и Сабрина торжественно вручала его Андре.

И все было бы хорошо... но они жили в постоянном страхе. По сравнению с этим даже свадьба Джона и Арден отходила на второй план. Такой свадьбы Нью-Йорк еще не видел. Она состоялась в первую субботу июня в соборе Святого Патрика. Билл Блейк был шафером, а маленькая Доминик несла цветы. Двенадцать подружек невесты, друзья жениха и пятьсот человек гостей. Но Сабрина думала только об Антуане. Как он? Где он? Казалось, прошло сто лет с тех пор, как они провожали его на вокзале. А когда он написал, что месяца через три получит отпуск и приедет домой, она села и заплакала. Его не было тринадцать месяцев. Слава Богу, он жив! Он был в Северной Африке с де Голлем. У него появилась возможность приехать в Штаты. Он приедет на несколько дней и – о удача! – попадет на день рождения Доминик. Ей исполнится четыре года.

И вот он приехал. Наконец-то они снова оказались вместе, и жизнь уже не казалась такой страшной. Даже Андре перестал быть таким подавленным. И долго-долго после отъезда Антуана в воздухе дома Терстонов ощущалось его присутствие... Они без конца говорили о виноградниках, обсуждали текущие дела, и Антуан с первой до последней минуты не спускал с рук Доминик. Они слушали его рассказы о войне и де Голле, перед которым он благоговел.

– Придет время, и Америка вступит в войну. – Он был абсолютно уверен в этом.

– Но Рузвельт этого не говорит, – возражала Сабрина.

– Он врет, а тем временем готовится к войне, помяните мое слово!

Она улыбнулась:

– Все еще занимаешься предсказаниями, Антуан?

– К сожалению, не все мои предсказания сбываются, – улыбнулся он в ответ, – но это сбудется. – Он спросил о Джоне и Арден, но на лице его не отразилось никаких эмоций.

Он был слишком поглощен войной, де Голлем и прочими делами.

Сабрина рассказала ему о великолепной свадьбе и с грустью вспомнила Амелию. Она уже никогда не сможет навестить ее. Амелия умерла через несколько месяцев после рождения Доминик, на девяносто втором году. Она прожила долгую, полную, счастливую жизнь и умерла в свой срок, но Сабрина все равно тосковала по ней.

Антуан собирался повидаться с Арден и Джоном на обратном пути через Нью-Йорк, но вышло так, что ему не хватило времени: отпуск сократили, и он уехал на три дня раньше, чем было задумано. Но он все же успел позвонить и застать Арден. Джона не было дома.

– Они с Биллом на деловом обеде. Он расстроится, что не сумел поговорить с тобой.

Ей хотелось сказать ему, что она была бы рада, если бы муж взял ее с собой. Но, увы, теперь она замужняя дама и должна взвешивать свои слова.

– Береги себя! Как поживают Сабрина и Андре?

– Великолепно. Работают. Я рад, что повидался с ними. А Доминик как выросла! – Он засмеялся в трубку, представив себе лицо Арден, а она закрыла глаза и улыбнулась.

Она часто думала об Антуане. Но она счастлива с Джоном. Арден знала, что сделала правильный выбор. Они женаты уже четыре месяца. Она надеялась вскоре забеременеть.

– Видел бы ты Доминик на свадьбе. Она была очаровательна!

Мысль о том, что она замужем, все еще причиняла Антуану боль. Пора было заканчивать разговор.

– Передавай Джону привет!

– Да, конечно... Береги себя...

После разговора с Антуаном Арден долго сидела у телефона, уставясь в одну точку. Ей хотелось дождаться Джона, но он вернется не раньше трех часов ночи. Так бывало всегда, когда они выезжали куда-нибудь с Биллом.

На следующий день Арден рассказала мужу о звонке Антуана, но тот не проявил к этому никакого интереса: у него жутко болела голова после вчерашнего.

– Дурак он, что ввязался в это дело, – проворчал Джон. – Слава Богу, нашей страной управляют умные люди.

– У Франции не было другого выхода, – с досадой ответила Арден.

– Может быть, ты и права, но у нас-то есть выход; да и американцы в тысячу раз умнее французов...

Приблизительно то же он говорил и на следующий год, когда они приехали в Напу.

– Не морочь себе голову, Джон. Я уверена, что Рузвельт блефует. Через год мы тоже будем участвовать в этой войне, если она до тех пор не кончится.

– Черта с два! – Он слишком много выпил.

Раз в год они навещали родителей, и на этот раз Джон был рад этой поездке.

Последние два месяца Арден была подавлена. В июне у нее был выкидыш, и она переживала это, словно конец света.

– Ради Бога, это же всего-навсего ребенок... Черт побери, да и ребенка-то никакого не было!

Но она безутешно рыдала, и Сабрина прекрасно ее понимала; она помнила, что чувствовала, когда потеряла своего долгожданного первого ребенка, зачатого ею с Джоном Хартом; прошло немало времени, пока она не забеременела вновь.

– Все пройдет, девочка... Посмотри на меня, потом я родила Джона и Доминик... – Они обменялись улыбками и принялись следить за девочкой, игравшей на поляне со щенком.

Ей было почти пять лет, и родители считали ее лучшим ребенком на свете. Она была их отрадой, как и предрекали Сабрине врачи.

– В один прекрасный день у тебя родится другой ребенок. Но сейчас тебе тяжело. Почему бы тебе пока не заняться каким-нибудь делом?

Арден пожала плечами, на глазах у нее вновь выступили слезы. Единственное, что она хотела, это поскорее забеременеть, но Джон никогда не бывал дома, а когда все же появлялся, то был пьяным или усталым. Ей было тяжело общаться с ним, но говорить об этом свекрови Арден не хотелось.

– Ничего, дай срок. После выкидыша я забеременела лишь через два года, а тебе столько не понадобится.

Арден улыбалась, но переубедить ее так и не удалось. Она действительно воспринимала случившееся как конец света. Джон оставил ее в Напе, а сам отправился к друзьям в Сан-Франциско. Сабрина считала это совершенно недопустимым.

– И часто он так поступает? – однажды спросила она Арден.

Та секунду поколебалась, а потом кивнула. В этот раз она была еще красивее и грациознее, хотя и сильно похудела. Она была в тысячу раз лучше манекенщиц, с которыми путался Джон.

– Они с Биллом часто уходят. Несколько месяцев назад отец о чем-то серьезно говорил с братом. Наверное, он считает, что если Билл не будет гулять, то и Джон будет вести себя прилично... – Она виновато посмотрела на свекровь, и Сабрина подбодрила ее. – Но они так давно дружат, что даже на ночь расстаться не могут. Если бы Билл женился... Но он говорит, что ни за что этого не сделает. – Она улыбнулась. – И, судя по его поведению, так оно и будет.

– Да, но Джон-то уже женат. Неужели никто не может напомнить ему об этом? – тем же вечером сердито сказала Сабрина Андре. Однако тот решительно отказался вмешиваться в это дело.

– Сабрина, он взрослый, женатый человек. Еще будучи мальчишкой, он пренебрегал моими советами. Ну а сейчас и подавно.

– Тогда вмешаюсь я!

– Как хочешь.

Она попыталась, и... сын послал ее ко всем чертям.

– Что она тебе наплела? Плакалась в жилетку? Вот зануда! Прав ее брат: избалованная, вечно хнычущая дрянь! – Он страшно разозлился, с похмелья жутко болела голова.

– Она добрая, порядочная, любящая женщина, и она твоя жена.

– Да? Спасибо, что напомнила.

– А я думала, ты забыл. Во сколько ты вчера пришел домой?

– Это что, судебная расправа? Тебе-то какое дело!

– Она мне нравится. А ты мой сын, и я знаю, что ты за человек. Развлечения, девочки... Слава Богу, ты женатый человек. Вот и веди себя, как подобает семейному человеку! Да ты ведь чуть было не стал отцом несколько месяцев назад...

Он оборвал ее:

– Это была не моя идея. Она сама во всем виновата.

– Так ты не хотел ребенка, Джон? – тихо и грустно спросила Сабрина.

Неужели предсказания Антуана не сбудутся? Похоже, нет.

– Не хотел. Куда торопиться? Мне только двадцать семь лет, у нас еще уйма времени...

Да, он по-своему прав, но Арден ужасно хочет ребенка. И вдруг Сабрина не удержалась и задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке:

– Ты счастлив с ней, Джон?

Он с подозрением посмотрел на мать.

– Это она подговорила тебя спросить об этом?

– Нет. Почему ты так решил?

– Да потому, что это в ее духе. Она всегда задает дурацкие вопросы. Да не знаю я, черт побери! Я женат на ней! Разве этого мало? Что ей еще от меня надо?

– Много чего. Семья – это не просто церемония. Здесь и любовь, и понимание, и терпение, и время. Сколько времени ты проводишь с ней?

Он пожал плечами:

– Наверное, немного. У меня есть другие дела.

– Какие? Другие женщины?

Он вызывающе посмотрел на нее.

– Может быть. Ну и что? От нее не убудет, ей тоже хватает. Ведь она же забеременела, правда?

– Тогда зачем ты женился на ней?

– Я говорил тебе об этом сто лет назад. – Он не мигая посмотрел Сабрине в глаза. – Она была моим ключом к успеху. Я женился на Арден, чтобы получить хорошую работу и обеспечить себя на всю жизнь.

При этих словах Сабрина чуть не заплакала.

– Ты говоришь серьезно?

Он пожал плечами и отвернулся.

– Она славная девочка. Я знаю, она всегда была без ума от меня.

– А ты сам как к ней относишься?!

– Да так же, как и к остальным девушкам: когда лучше, когда хуже.

– И это все? – Сабрина смотрела на него во все глаза.

Кто же этот бесчувственный, равнодушный, эгоистичный человек, которого она когда-то носила под сердцем? Как он стал таким? «Камилла», – подсказал ей внутренний голос...

Но он ведь и ее сын...

– Я думаю, ты совершил ужасную ошибку, – тихо произнесла она. – Эта девочка заслуживает лучшей участи.

– Она и так достаточно счастлива.

– Нет. Она грустная и одинокая. И она догадывается, что значит для тебя не больше, чем пара туфель.

Он машинально опустил глаза, а потом посмотрел на Сабрину. Сказать ему было нечего.

– Чего ты хочешь от меня? Чтобы я притворялся? Она знала, на что идет, когда выходила за меня замуж.

– Да, она сделала глупость, за которую платит дорогой ценой.

– Такова жизнь, мам. – Он криво усмехнулся и встал.

До чего же он красив, снова подумала Сабрина. Но красота – это еще не все... Теперь она жалела Арден еще сильнее, чем раньше. Когда Сабрина провожала их на вокзале, она крепко обняла невестку и долго не размыкала объятий.

– Звони, если тебе потребуется моя помощь... – Она заглянула ей в глаза. – Помни это. Я всегда здесь, и ты в любой момент можешь приехать ко мне. – Сабрина упорно приглашала их на Рождество; даже разговор с сыном не мог помешать этому.

Но Джон хотел поехать в Палм-Бич: там веселее, да и Билл, верный дружок и собутыльник, будет с ним. Сан-Франциско начинал раздражать Джона до слез. После Бостона, Парижа, Палм-Бич и Нью-Йорка он казался слишком провинциальным. Но Арден была по горло сыта всем этим; она свободнее чувствовала себя в Напе в обществе Сабрины, Андре и Доминик.

– Посмотрим. – Она прижалась к свекрови.

Когда поезд тронулся, по щекам Арден текли слезы. Сабрина вспомнила разговор с сыном, и на душу ее лег тяжелый камень. Лишь спустя некоторое время она рассказала об этом Андре, и тот пришел в ужас.

– Антуан был прав.

– Да, я чувствовала, что так оно и будет. Ему надо было бороться за нее.

– Скорее всего он и тут был прав. Он не мог победить. Она с ума сходила по Джону.

– Она совершила ужасную ошибку. Он погубит ее жизнь. – Страшно, когда мать говорит так о собственном сыне, но Сабрина ничего не могла с собой поделать, это была горькая правда. – Только бы она снова не забеременела! Сейчас это все, о чем она мечтает. Но если этого не случится, она прозреет, освободится и начнет новую жизнь.

Конечно, жестоко желать невестке развода с собственным сыном, но Сабрина хотела этого. Однако когда Антуан снова приехал в отпуск, она ничего не сказала об отношениях Арден с Джоном. В этот раз пасынок опоздал на день рождения Доминик, но ненамного: он приехал в конце ноября. А через неделю, когда она провожала его на вокзал, по радио передали страшное сообщение: бомбили Перл-Харбор.

– О Боже! – Она остановила машину и уставилась на Антуана.

Они были одни. Андре больше не ездил провожать сына: ему было слишком больно.

– Боже, Антуан... Что это значит? – Но она уже и сама знала ответ.

Это означало войну... и уход Джона на фронт...

Антуан грустно смотрел на нее.

– Мне очень жаль, maman... – Она кивнула, с трудом сдерживая слезы, и нажала на газ; она не хотела, чтобы Антуан опоздал на поезд, хотя в глубине души всегда мечтала об этом, а сегодня больше, чем обычно.

Куда катится мир? Весь мир, будь он проклят, охвачен войной, а им приходится волноваться за обоих сыновей, один из которых вместе с де Голлем воюет в Северной Африке, и только Господь знает, куда пошлют второго... Но через несколько дней она это узнала... На следующие сутки после вступления Америки в войну, которое Билл Блейк и Джон отметили жестокой попойкой так, что Джон чуть не допился до белой горячки, обоих призвали на военную службу. Вскоре Билла отправили на корабле в Форт-Дике, а Джон приехал в Сан-Франциско, откуда он должен был отбыть по месту назначения. Он привез с собой Арден. Пока он жил на базе, она могла оставаться с Сабриной и Андре в доме Терстонов.

– Ну что же, по крайней мере в этом году мы все вместе встретим Рождество.

Но эта перспектива не слишком обрадовала Джона. Настроение у него было ужасное: все его раздражало, любая мелочь выводила из себя. Ему было одиноко без Билла, и он срывал зло на жене. Даже в сочельник он не смог удержаться от грубостей, и Арден в слезах вышла из-за стола, когда Джон швырнул салфетку на пол.

– Меня тошнит от нее! – Но это продолжалось недолго.

Через четыре дня он получил приказ, а еще через день отплыл на корабле к месту службы.

Сабрина, Арден, Андре и Доминик провожали его на пирсе, где собрались толпы народу. Провожающие кричали, рыдали, махали платками и флагами, а на пристани играл военный оркестр. Во всем этом чувствовалась какая-то фальшь, словно все происходящее было детской игрой. Только проводы не были игрой, и, когда они целовались на прощание, Сабрина крепко сжала его руку.

– Я люблю тебя, Джон! – Ох, как давно она не произносила этих слов: сын не переносил нежностей.

Но именно поэтому Сабрина хотела, чтобы он знал это...

– Я тоже люблю тебя, мам. – В глазах его были слезы.

Затем он взглянул на жену со своей всегдашней кривой улыбкой.

– Береги себя, малыш. Я буду писать тебе время от времени.

Она улыбнулась сквозь слезы и крепко обняла его. Невозможно было поверить в то, что он уезжает. Но когда корабль отчалил, у Арден началась истерика. Сабрина обняла ее, прижала к себе. Андре смотрел на них, держа на руках Доминик, и думал о своем сыне. Для каждого настали тяжелые времена, и он молился лишь о том, чтобы оба мальчика вернулись домой целыми и невредимыми.

– Что ж, поехали домой... – Арден решила пожить пока у родителей мужа, но когда они вернулись в дом Терстонов, то почувствовали себя словно в склепе и в тот же день уехали в Напу.

Там легче было переносить тяготы жизни: прелесть сельской местности, зеленая трава и голубое небо мешали представить себе, что мир сошел с ума.

А через пять недель после отъезда Джона в дверь постучал мужчина в форме почтового служащего и передал Андре телеграмму. Тот почувствовал, что у него останавливается сердце, вскрыл листок, но слезы застлали глаза прежде, чем он успел разобрать имя: «...Джонатан Терстон-Харт... с глубоким прискорбием сообщаем, что ваш сын погиб...»

Раздался душераздирающий, звериный крик. Так кричала Сабрина, когда рожала его двадцать семь лет назад. Он покинул этот мир так же, как и пришел в него: через сердце его матери... С тем же пронзительным криком она потянулась к Андре; Арден в это время стояла, словно пораженная молнией, и тогда Сабрина шагнула к ней, и все трое, прижавшись друг к другу, просидели до глубокой ночи. Даже Доминик плакала. Она понимала, что ее брат мертв и никогда не вернется домой.

– Какой? – только и спросила она Андре, не понимая, о ком из братьев идет речь.

– Джон, моя радость... Твой брат Джон. – Он посадил малышку на колени и крепко прижал к себе, ощущая чувство вины, что убит Джон, и одновременно облегчение, что жив Антуан.

Весь день он не мог смотреть Сабрине в глаза, чувствуя себя безмерно виноватым.

Но она все поняла: слишком хорошо она знала своего мужа.

– Не смотри на меня так. – Ее лицо, опухшее от слез, изменилось до неузнаваемости. – Выбирал не ты, а Бог.

После этих слов он подошел, упал в ее объятия и зарыдал, моля Господа, чтобы тот больше не делал подобного выбора. Он не переживет потери Антуана.

«Может быть, это и случилось с Джоном, потому что Сабрина сильнее меня», – подумал Андре.

Но что бы он ни думал и ни чувствовал, все это не имело значения... Бог дает и берет, и снова дает, и снова берет до тех пор, пока все не потеряет смысла.