"Собака Пес" - читать интересную книгу автора (Пеннак Даниэль)Глава 10Приёмник для бродячих собак – вот уж ничего хорошего. Самое ужасное из его собачьих воспоминаний. На этом-то месте своего сна Пёс и воет каждую ночь. И Потный, проснувшись, как встрёпанный, ругается: «Опять Псу что-то снится! Нет, пора положить этому конец!» На самом деле Потному страшно. Протяжный вой, поднимающийся из памяти Пса, леденит ему кровь. И Потный будит Перечницу, чтоб было не так одиноко. – А? Что? Что такое? – Да Пёс этот, у него кошмары, – шепчет Потный. – Опять! – восклицает Перечница. – Да сколько же можно, пора с этим кончать, – голос у неё дребезжит. А Пом спит крепким сном ребёнка, которого пушками не разбудишь. А Пёс заперт в кухне. Один со своим кошмаром. Один с воспоминаниями о приёмнике. Каким шумом встретил их приёмник! Как гулко отдавались голоса в этом жестяном ангаре с цементным полом! Все, кто уже сидел там, кинулись к решёткам клеток. Со всех сторон лай: – Глянь, ребята, салаг привезли! – Как мило с вашей стороны составить нам компанию! – Кого я вижу! Гнусавый! Опять попался, ехидная рожа? – Три дня! Три дня! – Спасибо мэру! – Что, на здешнюю похлёбку позарились? И т.д., и т.п. Все это чтобы показать, что они крутые, что они ничего не боятся. Но очень скоро вновь воцарилось молчание, как это было в фургоне, и в самой глубине этого молчания, под наслоениями гордости, караулил Настоящий Страх, тот, дыхание которого ощутил Пёс у трупа Чёрной Морды. Этот страх он чуял во всех разговорах, которые вполголоса велись сейчас вокруг. – Я, – говорил один, – уж я-то здесь не задержусь. Всего-то проверка личности. – Пусть только тронут, – ворчал другой, – кусаться буду! – А мне плевать… Чем такая жизнь… И что страшнее всего – Пёс это явственно ощущал – никто сам не верил в то, что говорил. Были и такие, что говорили без умолку сами с собой: «Выдумали тоже, санитарное состояние города! Это ж надо! Как будто это мы его загрязняем! А газы эти, которые ихние машины пускают нам в морду? Говорят, бешенство, да это ж они бешеные, а не мы! Только и знают драться. Вон позавчера на улице Жоффредо из-за какой-то парковки, смотрю, двое как сцепятся…» – Точно, они и есть бешеные, – перебивал другой, – да вот на той неделе меня даже один укусил! Всё-таки кое-кто рассмеялся. – Да правда же, вот клянусь! Вроде как приятель моего хозяина. Я к нему подхожу, как к порядочному, лапу подаю, а он хвать зубами! – Ох, ладно вам, заткнитесь! Все тут же смолкали. Подтверждая, что Настоящий Страх никуда не делся. Что по правде-то, всем не до разговоров. Что каждый боится за себя. И час проходил за часом. Те, у кого были хозяева, вскакивали всякий раз, как отворялись широкие ворота. Утыкались мордами в решётку. Иногда это действительно оказывался чей-то хозяин. Какая встреча со вновь обретённой собакой – это надо было видеть! Трудно сказать, кто из двоих больше радовался. Собака так и плясала на поводке, а хозяин без конца повторял её имя. И ну обниматься, и ласкаться, и лизаться. Любовь, чёрт возьми! – Понятное дело, это породистая собака, – замечал Лохматый. (Их всех посадили в одну клетку – Пса, Лохматого, Гнусавого и всех, кто был в фургоне). – А что такое «породистая собака»? – спросил Пёс. – Это такая штука, которую выдумали люди, – презрительным тоном объяснил Гнусавый. – Совершенно – Не надо преувеличивать, – возразил Лохматый, – у меня вот был друг доберман, хороший был пёс. – Кто ж спорит, бывают исключения, – признал Гнусавый, – но в большинстве… – А ты, – спросил Пёс у Лохматого, – ты – породистая собака? Лохматый нашёл в себе силы улыбнуться. – Породистая, да – всех пород. Мне все собаки родня. Даже Гнусавый, как ни мало мы с ним похожи. Даже ты, хоть с тобой мы и вовсе не похожи. – И у тебя нет хозяина? Улыбка исчезла. Последовало долгое молчание. Очень долгое. Наконец Лохматый ответил: – Была. Хозяйка… Молчание. – Ну, и? Молчание. – Ну, и я её потерял. Солнце давно уже стояло высоко. Под накалённой жестяной крышей было жарко, как в аду. Все маялись, вывалив языки. – Как это – потерял? – Вот так. Как-то вечером ушёл гулять, а когда утром вернулся, её уже не было. И квартира пустая. Переехала. – Классический случай, – заметил Гнусавый. – Уехала с мужчиной. Мужчина не любил собак, и когда встал вопрос – он или ты, она выбрала его. – Возможно, – сказал Лохматый. – И ты не пошёл за ней по следу? – удивился Пёс. – А зачем? Раз я ей больше не нужен, что толку? – Ну и правильно, что не пошёл, – заявил Гнусавый. – Достоинство надо иметь! Лохматый ещё помолчал, потом сказал, ни к кому не обращаясь, как что-то давно обдуманное: – В любом случае я сам виноват. Плохо её воспитал… Псу навсегда врезалось в память то, что прервало их разговор. То, от чего он с тех пор выл каждую ночь. Широкие ворота распахнулись в закат. В центральный проход приёмника задом въехал чёрный фургон. Из него выскочило десять людей в кожаных перчатках. Они открыли целый ряд клеток, похватали оттуда собак и кучей закинули в фургон. Директор приёмника с гуманным выражением лица наблюдал за процедурой. Собаки лаяли, упирались всеми лапами, кусались. Без толку. Всё произошло очень быстро. Фургон уехал. Ворота закрылись. Тишина смерти. И дуновение Настоящего Страха. Все собаки смотрели на ряд опустевших клеток. Это были клетки третьего дня. |
||
|