"Господин Малоссен" - читать интересную книгу автора (Пеннак Даниэль)13Вот видишь, ничего не происходит. Клеман Судейское Семя и Шестьсу Белый Снег возвращают Бельвиль Бельвилю, Жереми Малоссен ставит на сцене Малоссенов, Сюзанна создает фильмотеку в забытом киношниками кинотеатре, и зерно твоей жизни зреет в животе Жюли. Аллитерации, искусственная гармония, монотонное урчание жизни, ни малейшего намека на проблеск судьбы… Бессюжетная приятность романа, который все никак не хочет начинаться. Если ты меня спросишь когда-нибудь, на что похоже счастье, – а ты обязательно спросишь – я тебе отвечу: на это. Мы с твоей мамой встаем под прямыми лучами полуденного солнца: надо что-нибудь перекусить и немного отдохнуть от ночных забав, потом выходим прогуляться вниз по Бельвильскому бульвару до самого кинотеатра со скачущей зеброй на фасаде. Так или иначе (человек – не кремень), новость о показе фильма старого Иова разлетелась во все концы. Число желающих посмотреть его увеличивалось в геометрической прогрессии, но Сюзанна стояла на своем: никого, кроме дюжины избранных. – С утра пятерых уже выставила за дверь. Уступи я им – «Гран-Рекс»[7] пришлось бы снимать. Она отказывала всей этой публике с улыбкой, не терпящей возражений. – И откуда они только берутся? – недоумевал я. – Я-то думал, что они все разъехались. – Из самих себя, Бенжамен, как из могилы, если вы позволите мне такое сравнение. Они исполняют нам на бис «Возвращение живых мертвецов». Всю свою жизнь они прокривлялись у кинокамеры, они скомпрометировали себя всевозможными махинациями с кинокадром, лгали себе, лгали другим, но одного у них не отнимешь: они в кино с младых ногтей, они на нем собаку съели. Падшие ангелы, в некотором смысле. Их жизнь прошла впустую, и теперь они отдали бы все что угодно, лишь бы увидеть этот Уникальный Фильм – дело настоящей жизни. Синие глаза ее глядели задумчиво. – Странно… с какой бешеной быстротой распространяются новости в этом мире кино! – Со скоростью света? Она согласилась: – Помноженной на коэффициент вожделения. И улыбнулась: – Раз уж вы здесь, оставайтесь. Сейчас явится самый неуемный. Их король! Он настолько погряз во всяких манипуляциях и притом так кичится своей первородной чистотой, что в профессиональных кругах его даже прозвали Королем Живых Мертвецов. У нас нет телевизора, из-за наших архаровцев совсем нет времени, чтобы сходить в кино, и тем не менее, когда Король Живых Мертвецов появился на пороге владений Сюзанны, у нас было такое впечатление, будто зажглись разом все экраны мира. (Вот увидишь, этого невозможно избежать, в наши дни даже у слепых с глазного дна глядят горящие экраны. Сегодня мы уже не видим ничего нового, мы смотрим на все привычным взглядом.) Он так вжился в свой образ, и образ этот был нам столь знаком, что я ушам своим не поверил, услышав, как скрипит паркет у него под ногами, когда он с раскрытыми объятьями направился к Сюзанне. – Сюзон! Значит, это не просто образ, у него было и материальное воплощение: высота, ширина, вес, плотность, запах, волосяной покров… объем… может быть, даже возраст… сущность, наконец… – Сюзон, малышка! Во всяком случае, если он и поднялся из могилы, там непременно должна была быть лампа для загара! – Сколько лет… Он прижал Сюзанну к своему мощному бычьему торсу. Янтарный беж его кожи, золото побрякушек, светлое с проседью руно шевелюры, белизна здоровых зубов, взгляд, светящийся простодушием, щедро одаривали всех окружающих светом, монополизированным его съемочной компанией. – Дай хоть посмотрю на тебя… Он отстранил Сюзанну, удерживая ее на вытянутой руке. Улыбка играла на его пухлых, детских губах. – Все такая же задира? Он рассмеялся, открыто и благодушно, и снова обнял Сюзанну, на этот раз, прижав ее к своему плечу, а потом обернулся к нам с Жюли: – Мадам, мсье, кто бы вы ни были, рад вам представить совесть кинематографа. Потом обратился к Сюзанне: – Не поверишь, не далее как сегодня ночью пересматривал записи в своих блокнотах, еще тех, оставшихся со счастливых времен на студии «Парнас»: ну и давала же ты нам жару, честное слово, то-то были споры! Правда, я все сохранил, я тебе потом покажу. И опять обернулся к нам: – Я не шучу, совесть целого поколения! Может, вы этого и не знаете, но вы обязаны ей всем, что достойного было сделано французским кино, где-то с начала шестидесятых. Тут он вдруг замялся: – Поэтому ничто из того, что я сделал сам… я немного… скажем… сбился с пути. Именно в этот момент зазвенел колокольчиком смех Сюзанны: – И чему же я обязана такой честью, заблудший? Он наконец выпустил ее. Его руки упали, с размаху шлепнув по ляжкам, он пожал плечами и изрек как само собой разумеющееся: – Угрызения совести, понимаешь? Сюзанна, должно быть, сочла, что это последнее нуждается в некотором уточнении, потому что она предложила ему кресло, виски и представила нас: – Коррансон?! – воскликнул он. – Жюли Коррансон? Журналистка? Жюли тут же отрезала: – Это Бенжамен пишет мои статьи. Он не стал задерживаться на столь ничтожном предмете, как я, и сразу приступил к делу. – Так вот, Сюзон, недели две назад, Френкель, врач, сказал мне, что старый Иов, его отец, передает тебе свою фильмотеку. По взгляду Жюли я понял, что мне лучше промолчать, но было поздно: мое живое удивление уже звенело у нас в ушах: – Вы знаете Маттиаса Френкеля? – Он был гинекологом моих первых четырех жен, а сейчас и пятая его пациентка. Отступление, которое все же не сбило нас с главного сюжета. – Но ты знаешь, Сюзон, у этих хороших докторов ни капли здравого смысла в финансовых вливаниях. («В финансовых вливаниях»… кто наливает, тот и закладывает… я мысленно улыбнулся Маттиасу…) – Передать в дар, это, конечно, замечательно, но и государство с этого свою ленту поимеет! Во сколько, по-твоему, можно оценить фильмотеку старого Иова? Всё просто, у него есть всё. По крайней мере, все стоящее. Копии и негативы… Сейчас она вытащит свой калькулятор, жди! Сюзанна веселилась от души. Ликование, неуловимое для глаз, ослепленных своим собственным светом. – Дальше. Кроме этого налога, еще проблема хранения. Надо будет не только содержать материал в порядке, Сюзанна, придется, пожалуй, реставрировать добрую половину роликов. Как ты собираешься со всем этим справляться? – Входные билеты, я думаю… – Дорогая, твоих входных билетов хватит разве что на налоги. Не думай, что зритель к тебе толпой повалит. Во всяком случае, не в первый же год. Кино как искусство уже труп, поверь, я-то в этом разбираюсь, сам его закапывал. И, разводя руками, обращается к нам: – Да! Именно. Король Живых Мертвецов! Опять к Сюзанне: – Так вот что я предложил Маттиасу. Он сделал многозначительную паузу, отмечая решающий момент. – И? – вежливо осведомилась Сюзанна. – Я все беру на себя. – Ах так! Ты, значит, все берешь на себя? – не удержалась от улыбки Сюзанна. – Все. Включая ремонт твоего заведения, которое, того и гляди, рухнет нам на голову. Кстати, тебя, случайно, не достают с выселением? – Я ведь только управляющая; договариваюсь… – Тебе не придется больше договариваться, и ты будешь владелицей, я знаю свое дело. – И что ответил Маттиас Френкель? – осторожно осведомилась Сюзанна. – Обрадовался, конечно! Еще бы, такой случай подвернулся! – Случай… Слово понравилось Сюзанне… и она медленно повторила, сверкая пылающими углями синих глаз: – Ты сделаешь На этот раз он уловил особый акцент в словах улыбающейся Сюзанны. И то, что мы с Жюли увидели потом, похоже было на затмение: он потух. Да, именно так, как я тебе сказал: Король Живых Мертвецов потух! Он вдруг стал землисто-серым. Куда девалась его лучезарность? Его высокий голос вечного подростка внезапно оборвался, упав до неуверенности, до хрипоты – почти до самой земли. В дыхании – шипение старой пластинки. Старческая ломка голоса. – Ладно, Сюзанна, – он помедлил, – я знал, что ты нисколько не изменилась с тех пор, как я тебя оставил, я так и знал. – Как Нет в мире человека вежливее Сюзанны О’Голубые Глаза, сам убедишься. И веселее ее тоже нет. И более неподкупной в этой своей вежливой веселости. – Как О да, обычно, правда – не в вышине, она здесь, внизу. Она под пудовыми плитами. Чтобы добраться до нее, надо спускаться. Надо копать. Жюли, почувствовав, что мы нечаянно вторглись на территорию личного, легонько дотронулась до моей руки и уже стала подниматься, но Сюзанна взглядом остановила ее и подняла указательный палец. Мы сели снова. К тому же для Короля мы не существовали. Он говорил только с Сюзанной. – Слушай же, Сюзанна. Я Король Живых Мертвецов, дело ясное, я испортил свою пленку и не смог тебя закадрить. Да и теперь пробовать не стану. Он уставился на свои ботинки, нервно шевелил толстыми пальцами, подыскивая слова. – Я не предлагаю тебе это – Как, по-твоему, что бы сказал на это старый Иов? – спросила Сюзанна. И добавила: – Давай-ка стакан, я тебе еще налью. Он отрицательно покачал головой: – Старый Иов это тебе не Маттиас. Он не такой простак. Явись я к нему и предложи сыграть в хранителя его сокровищ, он поступил бы так же, как ты: послал бы меня подальше. (Горькая усмешка.) А между тем один Бог знает, сколько он мне сбагрил своей пленки, пройдоха! – Зачем же ты тогда сюда пришел? – Чтобы сказать тебе, что сейчас речь не обо мне. Он поднял глаза. Теперь он уже торопился высказаться. – Еще раз, Сюзанна: я плачу и точка. Старый Иов выбрал тебя и правильно сделал. Ты покупаешь старушку «Зебру», создаешь ООО, придаешь ему какой угодно статус, берешь адвокатов по своему усмотрению, мое имя нигде не фигурирует, ты мне ничего не должна, я не имею никаких прав, и я все оплачиваю, безвозмездно, до конца твоих дней, возобновление договора об аренде в случае моей кончины, а на случай твоей – ты сама назначаешь себе преемника. Это гигантское предприятие, Сюзанна, правда. Без денег тут не обойтись. – Я могу найти другой источник финансирования… – Который давал бы тебе полную свободу? И не ищи. Любой потребует участия в прибыли и свою долю славы, разумеется. Ты знаешь их всех, как меня, и ты всю жизнь старалась их избегать: спонсоры, банкиры, телевизионщики и издатели, они потянут одеяло на себя, и ты останешься с голыми пятками. Старый Иов доверил тебе память, которую они присвоят себе. – А если меня профинансирует сам старый Иов? – Фонд? Я думал об этом: слишком дорого. Старик уже лет двадцать как прикрыл лавочку; сын и внук, сама знаешь, сделали ручкой. Он плюнул на свои лаборатории и сбыл их с рук, за гроши все распродал, немало удивив всех таким безразличием. Сейчас сам еле концы с концами сводит. Только парижский офис и оставил. – Министерство культуры? – Где ты видела министерства? Одни министры кругом. Хочешь попасть в лапы министра? И надолго? Сюзанна, улыбаясь, покачала головой. – Словом, остался один ты. – Нет, мои деньги. Еще раз повторяю, я здесь ни при чем. Он резко поднялся. – Слушай, Сюзанна, если какой-нибудь проныра-журналист спросит, не я ли король всех пройдох в нашем краю, я отвечу «да», даже если это не так, только затем, чтобы сохранить легенду о великом надувателе; но если кто-нибудь станет вгонять мне иглы под ногти, чтобы я признался, что финансирую «Зебру», одну из первых фильмотек в мире, я скажу «нет», даже если это правда… – Порыв души? – Порыв юнца, которым бы я остался, если бы ты не бросила поводья. Он бил издалека, за тридцать лет отсюда. Удар обрушился с огромной силой и должен был причинить страшную боль. Но Сюзанна подняла свой ясный взгляд, такой ясный… – Поводья не по мне. Голова Короля поникла на сдувшейся груди. Опять повеяло мертвечиной. Из-под благоухающих доспехов сочились прескверные испарения. – Знаю, – прошептал он. – Ты всегда уважала мою личную свободу, знаю… Он совсем обессилел. Он попытался поднять отяжелевшие руки, но они упали, как плети, хлестнув по ногам. – Я просто пришел к тебе, по собственной воле. Сюзанна не спускала с него глаз. – Значит, безвозмездно? – Да. Но она почувствовала какое-то сомнение в его голосе. Она выждала нужное время, и он в самом деле добавил: – Только вот… Она прервала его на полуслове: – Ты хотел бы присутствовать на показе старого Иова, так? – И продолжала, не дав ему даже подтвердить: – Нельзя. Это было сказано извиняющимся тоном. – И дело не только во мне. Остальные сразу сбегут, как только тебя заметят, сам знаешь. Но они-то получили благословение старого Иова. – А ты меня спрячешь! Засунешь куда-нибудь на антресоли, за колонну на балконе! Он цеплялся, как мог: – Я хочу увидеть это, Сюзанна. Все равно как: хоть стоя на коленях, как провинившийся школьник, со словарем на голове… мне Внезапно ужас промелькнул в его глазах; он опять протянул вперед руки, показывая широту своей души. – Только не думай, пожалуйста, что я ставлю категорическое условие! Субсидия «Зебры» тебе обеспечена. Даже если ты не допустишь меня на просмотр, ты ее получишь! Речь не о том… этот показ, Сюзанна… для меня это… Он не успел объяснить нам, что значит для него Уникальный Фильм старого Иова, так как в этот момент в дверь ворвался багровый Жереми, за которым мчался на всех парах Клеман. – Сюзанна, какой-то придурок припарковал шикарную тачку на тротуаре, прямо перед «Зеброй», кажется «роллс», нам теперь не разгрузиться! Король Живых Мертвецов тяжело повернулся, и его побрякушки блеснули золотой чешуей. – Это я – тот придурок, малец, что до «роллса», так это «бентли». Жереми растянулся в широкой улыбке «мальца». – О, извините! В машинах-то я не очень, не признал. Потом, не менее оживленно, кинулся ко мне: – Ты должен присутствовать на репетиции завтра днем, Бенжамен, будет маленький сюрприз для тебя! Приходи к пяти часам, хорошо? Только не раньше! Ровно в пять! И наконец обратился к Клеману, загипнотизированному присутствием Короля: – Ну же, Судейское Семя, чего встал, идем разгружаться… Уже с лестницы до нас донесся голос Клемана, когда они вдвоем шумно выкатывались на улицу: – Да ты хоть знаешь, кто это был? И задира Жереми в ответ: – Мне-то что, меня только театр интересует! Потом все стихло. Молчание прервал Король, заметив в некотором замешательстве: – Ну и темперамент у сорванца, просто ураган. И, обращаясь к нам с Жюли: – Это ваш сын? Вот кому узда не помешает, – продолжил он, не дожидаясь ответа. Бросает усталый взгляд на Сюзанну. – Будут уважать его свободу или нет.. Молчание. Король заметно отяжелел. Он закисал в своем невообразимом мертвецком маринаде. Из-под брюк у него выглядывали щиколотки, красные и худые, обтянутые мягкой кожей мокасин. – Что ж, надо бы пойти переставить мою шикарную тачку. После шумного вторжения дверь в квартиру оставалась открытой. Король смотрел на нас троих так, будто начинал просыпаться. Наморщил лоб. – Ну, так… до встречи. Он чуть покачивался, отступая: большой подросток, уходящий с вечеринки, на которую его не приглашали. Сюзанна проводила его до лестничной площадки. Задержавшись в дверях, он, едва обернувшись, спросил: – Сюзанна, ты позовешь меня? Ты подашь мне знак? – Ну конечно, не волнуйся. Я тебя позову. |
||
|