"Третья власть" - читать интересную книгу автора (Далтон Кларк, Мар Курт, Шер К. Х.)

2.

Контурные койки представляли собой гидро-пневматически управляемые совершенные конструкции, автоматические регуляторы которых тотчас выравнивали любое изменение веса.

Во время запуска первых пилотируемых межпланетных станций пилотов вместе с космическими костюмами укладывали на контурные койки. В какой-то мере мужчины были даже вынуждены дополнительно одевать гермошлемы с прозрачными стеклами. Конечно, при высоких нагрузках нажима всегда бывали небольшие травмы. Самый прискорбный случай в истории пилотируемых полетов в космос произошел при монтаже спутника. Не совсем плотно сидящий гермошлем стал причиной перелома шеи при стартовом ускорении 11,3 граво.

Перри Родан никогда не стартовал в космическом костюме. Это была привилегия, которую он распространил на свою команду. Техники по-прежнему рассматривали это как риск. При малейшей трещине внешнего корпуса корабля это привело бы к взрывоопасному падению давления.

Родан, однако, имел богатый опыт. Его кабины никогда не встречались с метеоритами и никогда не давали трещины в результате механических стартовых сил.

Итак, четверо мужчин лежали в своих нежноголубых форменных комбинезонах на контурных койках. Космические костюмы висели наготове в специальных держателях. Тем самым Родан избавил людей от мучительной нагрузки, по меньшей мере, от ушибов и болезненных нажимов.

Контрольные включения закончились. Снаружи на земле, на расстоянии более 85 м, уходили последние техники. Они еще раз проверили стабилизирующие анкерные крепления первой ступени.

Капитану Буллю, инженеру, специалисту по атомным реактивным двигателям, а также по электронике, потребовалось больше времени для проверки своих измерительных приборов, чем Родану для стартовой и телеуправляемой автоматики.

Стрелки специальных часов перескочили на следующую цифру. Было три часа одна минута. Через минуту будет дан старт.

Родан повернул голову. Это было немного мучительно, поскольку он был весь опутан сервоавтоматикой с пенопластовым покрытием.

«У вас все о'кей?» — спросил он. Флиппер и д-р Маноли разместились позади двух главных коек. В данный момент им нечего было делать. Кабина была узкой, полностью загруженной бесчисленными кабельными стренгами, эластичными трубопроводами и встроенными ящиками с приборами. Под центральным щитом управления имелся крошечный бытовой отсек с миниатюрной кухней и сантехнической установкой. Больше места для четырех риск-пилотов предоставить было нельзя. Оба отсека находились вплотную под острой носовой частью ракеты.

Под ней же находилось хранилище для заложенного туда полезного груза. Входа в другие отсеки мужчинам следовало по возможности избегать. Позади изолированных резервуаров с жидким водородом размещались насосные установки и дополнительная генераторная станция. Толстая, защищающая от облучения перегородка означала практически конец «здоровой зоны». За ней находился скоростной плутониевый реактор, преобразователь для получения рабочего тока и чудовищно эффективные камеры расширения со своими подводами высокого давления, термозмеевики и системы охлаждения. В них подавался для расширения выпаренный водород.

«Стардаст» имел единственное основное сопло наряду с четырьмя малыми, поворотными регулирующими соплами. Полная тяга силовой установки составляла до 1120 тонн при скорости излучения 10102 м/с.

Ответом на вопрос Родана был смех. Все они прислушивались к скрипучему голосу «счетчика». Настала последняя минута. Они слышали это много раз, но никогда это не вызывало у них особого волнения.

Но сейчас и это было по-другому. Мысль об атомном реактивном двигателе стала кошмарным сном.

«…восемнадцать — семнадцать — шестнадцать — пятнадцать…»

Родан придвинул микрофон еще ближе к губам. Его взгляд сосредоточился на показаниях приборов. Повернутые приборные щитки висели прямо перед глазами.

«Последнее сообщение „Стардаста“ Центру управления полетами», — раздался его голос из громкоговорителей. Его было слышно везде, в том числе и в бункере для прессы полигона Невада.

«На борту все в норме. Прерываем связь до прекращения работы ракетного двигателя ступени номер один. Конец!»

«…три — два — один — ноль — старт!»

Все было, как всегда. Они знали, что корпус космического корабля, несмотря на всю амортизацию, был резонансным корпусом. В этом плане даже многоступенчатая конструкция ничего не меняла.

Они слышали клокотание и шипение турбонасосов глубоко внизу в чревообразной утробе первой ступени. Затем первый прерывающийся гул раннего зажигания, сразу за которым последовал адский шум реагирующих веществ.

N-триэтил-боразан — горючее вещество — смешался с окислителем действующей азотной кислоты. В 42 больших камерах сгорания первой ступени начался химический процесс невероятной мощности.

Раскаленные до бела языки пламени рассеивали мрак ночи. Ударная волна зажигания взвыла в бесконечном пространстве, пока ее не подавил оглушительный рев гигантского комбинированного двигателя.

«Стардаст» стартовал с точностью до доли секунды. Спокойное, величественное скольжение ввысь превратилось в дикий рывок, устрашающий крен верхней трети. Это был самый опасный момент старта. Это была длящаяся секунды борьба автоматики и двигателя за стабилизацию пока еще почти неподвижного тела.

И вот из бегущих диаграмм телеуправляемого электронного мозга стало ясно, что поворотные управляющие камеры сгорания мгновенно воспрепятствовали угрожающему процессу релаксации.

Возгласы корреспондентов потонули в грохочущем шуме.

В бункерах не сразу можно было разобрать слова. Тот, на ком были звуконепроницаемые изолированные наушники, был обречен на глухоту.

Затем «Стардаст» пришел, наконец, в движение. После секундной задержки и вибрирования сразу после взлета последовал стремительный рывок титана.

С бесконечно нарастающим шумом «Стардаст» устремился в ночное небо. Резкий раскаленный поток его больших камер сгорания больше не мог поглощаться газоотводной шахтой. С невероятной силой частицы ударяли в материал стартового стола, били по бетонной обшивке площадки, оттолкнувшись от которой, они вновь с силой направлялись вверх.

Еще несколько мгновений телекамеры показывали раскаленный до бела огненный шар стартующего гиганта. Наконец окончательно стабилизировавшись, он устремился вертикально вверх, пока его горящий столб газа не превратился в маленькую, пока еще видимую, точку света, которая, наконец, исчезла в звездном небе.

В громкоговорительной установке что-то щелкнуло. На большом телеэкране появилось лицо Паундера.

«"Стардаст" стартовал согласно плану в три часа две минуты, — сообщил он спокойно. — Никаких особых происшествий, все нормально. Вы сможете слышать радиотелефонное сообщение пилотов. Скоро предстоит отделение первой ступени. Максимальное конечное ускорение составляет около 9,3 граво. Это для Вашего сведения. Примерно через три минуты „Стардаст“ войдет в диапазон зонда космической станции. С этой минуты Вы снова сможете беспрепятственно видеть корабль и проследить отделение ступени номер два. Я еще раз обращаю Ваше внимание на то, что Вы сможете покинуть здание полигона Невада только тогда, когда „Стардаст“ благополучно осуществит посадку на Луне. На сей раз мы планируем некий сюрприз. Это все. Конец!»

«Еще несколько секунд до отделения первой ступени», — прогремел голос техника из громкоговорителей центральной станции управления. — Функционирование безупречное, никаких отклонений… два… один… контакт!»

Электронная автоматика сработала точно.

Из громкоговорителей дистанционной передачи шумов поступил акустический сигнал произведенного отделения ступени.

На телеэкранах слежения радарного рельефного зонда вдруг стали заметны два различных тела. Вспомогательная станция управления для посадки стартовых ступеней взяла на себя телеуправление отделенной частью ракеты.

У экипажа «Стардаст» было восемь секунд для так называемого «интервального отдыха». Электронный мозг уже готовился к зажиганию двигателя второй ступени.

Перри Родан доложил обстановку. Его голос звучал несколько сдавленно.

«Говорит Родан. Никаких отклонений. Показания в норме. Вибрации в граничных значениях. Экипаж готов к зажиганию второй ступени. Конец».

Больше ему нечего было сказать. Этого было достаточно для ученых и техников наземной станции.

В свободном полете «Стардаст» устремился навстречу космосу. Родан бросил быстрый взгляд вокруг. Реджинальд Булль, кажется, был в норме. Флиппер и Маноли тоже хорошо перенесли 9,3 граво.

Теперь на очереди был атомный двигатель второй ступени. Родан почувствовал, как увлажнились его ладони.

Его сознание не улавливало никаких необычных шумов. На несколько мгновений стало тихо.

Затем последовал внезапный рывок, сопровождаемый пронзительным ревом, который, казалось, сотрясал каждую отдельную молекулу вещества.

Через несколько мгновений ускорение выросло на восемь граво. Вместе с этим начались тяжелые нагрузки, для нейтрализации которых пока еще не было средства. Родан чувствовал стабилизирующее действие сильного сердечно-сосудистого средства. Тело еще выдерживало, только дышать стало мукой. Из-под полуопущенных век, не в силах даже пошевельнуть пальцем, он уставился на контрольные телеэкраны.

Казалось, прошла вечность, прежде, чем ставшее убийственным прижимающее усилие на семь секунд не вернулось к нормальному значению в один граво. Эта была строго запланированная небольшая пауза для отдыха.

Родан прохрипел в микрофон свое «Все в порядке!.» Ответа он не понял. Лишь его глаза отметили мелькнувший световой символ. Затем последовало второе интервальное ускорение от ступени номер два. Ее запас отбрасываемой массы еще не был исчерпан.

Через три секунды после второго тягового зажигания была преодолена вторая космическая скорость. Указатели скорости показывали 11,5 км/с.

При 20 км/с вторая ступень достигла момента выключения своего двигателя. Отделение произошло так внезапно, что наступившая невесомость подействовала, как удар молота.

Мужчин дернуло вверх и прижало широким ремнем контурной койки.

Родан на несколько мгновений потерял сознание. Когда он снова открыл глаза, они уже давно находились в открытом космосе.

Большой разворот в 43 градуса был уже позади. Далеко за ними, не видимая более на телеэкранах, вторая ступень с помощью наземного контроля вошла в плотные слои атмосферы. К этому времени «Стардаст» уже пересек круговую орбиту космической станции, которая находилась в свободном падении в 3250 км от поверхности Земли.

Итак, у них было несколько минут для отдыха. Теоретически конечная скорость корабля была вполне достаточна для того, чтобы высвободить его из притягивающей грависферы Земли. Теоретически можно было держать курс на любую точку Вселенной.

Однако, между теорией и практикой пролегала огромная пропасть. Так, земную силу тяжести можно было в принципе преодолеть, но она, как и прежде существовала и пыталась тормозить полет космического корабля.

Простой дальнейший полет также еще не был полностью подготовлен. Были необходимы многочисленные маневры, даты которых еще не были утверждены. Следовало просчитать и выровнять отклонения от курса. Разницу между теоретическими граничными значениями скорости также нужно было уточнить.

Контурная койка Родана сложилась по обоим шарнирам. Получилось мягкое кресло. Его основа повиновалась каждому движению.

Реджинальд Булль выругался, чтобы дать себе разрядку. Капитан Флиппер кашлянул. В уголках его рта засохла спекшаяся кровь.

«На этот раз было покруче, чем раньше, — сказал Родан хрипло. — Они довели нас в последние секунды до 25,4 граво. Так что мы пробились через опасный радиационный пояс. Филипп, что с тобой?»

Кларк Дж. Флиппер побледнел. Здоровый румянец его щекастого лица исчез.

Он скривил губы и простонал:

«Мне следовало выйти прежде, чем я успел наделать глупостей. У меня еще при семи граво язык оказался меж зубов. Каждому слушателю академии прежде всего разъясняют, что он должен по возможности избегать этого. И именно я…»

Он пожал плечами и замолчал. Его лицо было искажено болью. Родан изучающе посмотрел на него.

Магнитные подошвы Булля лязгали о металлическую фольгу покрытия пола. Шатаясь, он пытался обрести равновесие. Пока двигатель «Стардаста» молчал, команда была в невесомости. Без единого слова, гремя магнитными подошвами, Булли тяжело сделал несколько шагов по направлению к Маноли.

Взяв в руку пульс доктора Маноли, он с облегчением кивнул.

«О'кей, — кратко констатировал он. — Он снова здесь. Пульс работает, как часы. Покажи язык, Флипп. Давай, открой рот».

Изо рта хлынула темно-красная кровь. Тут нужен был доктор Маноли. Когда командир корабля сдвинул вправо регулятор громкости радиотелефона и неясные шумы стали, наконец, более отчетливыми, доктор Маноли проснулся.

Родан услышал тихое шипение гидропневматики. Койка Маноли превратилась в кресло. Секунду спустя он уже стоял рядом с Флиппером.

«Тебе повезло, — сказал врач. — Язык только надкушен. Мне нужно десять минут, лучше двенадцать. Идет?»

«Идет. Начинай. Булли, возьми новые значения с главных автоматических устройств на магнитную ленту. Я хочу сделать контрольный расчет. Нужно сдвинуть программу на двенадцать минут. Передай мне корректировочные расчеты. Я думаю, мы сможем ликвидировать эту потерю примерно четырьмя секундами полной тяги».

Мгновения спустя его лицо выплыло на огромных телеэкранах наземной станции. Паундер, нервно стоящий перед микрофоном, облегченно вздохнул.

«Стардаст» — полигону Невада, — громко пронеслось по главному коммутационному пункту. — Капитан Флиппер слегка ранен. Рана от укуса на языке. Маноли сейчас останавливает кровотечение. Рану можно заклеить и быстро заживить с помощью плазменного концентрата. Мне нужно двенадцать минут сдвига программы. Конец».

Паундер выпрямился. Его взгляд, брошенный в сторону профессора Леманна, сказал все. Ученый кратко кивнул. Это возможно. Такие осложнения всегда принимались на полигоне Невада в расчет.

Электронный мозг начал работать. Несколько секунд спустя откорректированные значения были готовы. Они были автоматически переданы на «Стардаст» с помощью антенны направленного излучения.

Перед Реджинальдом Буллем засветилась диаграмма. Автоматические вычислительные устройства «Стардаста» зарегистрировали прием. Практически в этот момент стали ненужными множество тщательно просчитанных результатов. Новые данные поступали в помещение в виде радиосигналов. Огромный труд по планированию полета был сведен на нет за несколько минут и теперь предстояло иметь дело с совершенно новыми величинами.

Булли ввел полученные основные данные в тастатуру. Родан взял на себя остальные обычные сообщения о космическом излучении, результатах измерений, значениях температур, давлении кабины и состоянии здоровья.

Маноли нужно было еще только одиннадцать минут. Тогда Флиппер снова будет в порядке. Глубокая рана языка была тщательно заклеена.

С выражением смущения в глазах он посмотрел вокруг себя.

«В следующий раз держись за большой палец, бэби, — сказал Родан. — Он выдержит больше».

Кресла, щелкнув, вернулись в прежнее положение. Сразу вслед за этим взревел ядерно-химический атомный реактивный двигатель, который точно в таком же исполнении так превосходно сработал внутри второй ступени.

Повторился дикий рев и жесткий рывок. Значение поднялось, однако, только до 2,1 граво; нагрузка, которая не была трудной ни для Родана, ни для других мужчин.

На пылающей струе нагретого до высокой температуры газообразного водорода космический корабль устремился дальше во Вселенную.

Родан прислушался к шуму атомного реактивного двигателя. В вакууме, вплотную к хвостовой части корабля, повисло бело-голубое светящееся газовое пламя. Это был доведенный до расширения в атомно нагреваемой камере расширения жидкий водород.

Наполнителя реактора хватало на один год. Вот только с реактивной средой следовало обходиться значительно осторожней. Запас был ограничен. Если резервуары опустеют и больше нечего будет выбрасывать, атомный реактор остановится.

Пока Родан, тяжело дыша, отдыхал на контурной койке и через точно отмеренные промежутки времени передавал свои краткие сообщения на космическую станцию, он невольно думал об этом вновь созданном двигателе.

Нужно еще выбрать обходной путь через реактивную среду, чтобы достичь необходимой тяги. Будет ли когда-нибудь создан чистый атомный реактивный двигатель? Мощный мотор, возможности которого будут приближаться к скорости света?

Родан с трудом усмехнулся. Реджинальд Булль, казалось, был поглощен теми же мыслями. Он вдруг тяжело задышал.

«Флиппи, как ты? Выдерживаешь? Это продлится еще несколько минут. На пять секунд мы дойдем до 8,4 граво. О'кей?»

«О'кей, — пропыхтел великан через бортовое переговорное устройство. Его дыхание звенело в трубках наушников. — Все о'кей. Слава Богу, мы в пути! Когда-нибудь я расскажу об этом моему сыну. Он сделает большие глаза, круглые и блестящие, как полированные мраморные шарики».

Флиппер в изнеможении замолчал. Тренировка и выносливое тело позволяли еще совершенно четко говорить при нагрузке свыше двух граво. Этим мужчинам было такое под силу. Только доктор Маноли отказался от этого. Зато некое подобие улыбки выдало его чувства.

Да, они были в пути. Старт позади. То, что еще предстояло, было скорее делом рассудка и молниеносной реакции. Ужасные перегрузки кончились. Земля осталась позади, этот огромный, зелено-голубой шар со своими морями, континентами, нагромождением заоблачных гор и миллиардами людей.

Они могли чувствовать себя выше земного существования.

Но они еще не там! Они еще не осуществили посадку и не стартовали в обратный путь.

На сей раз они должны не облететь вокруг Луны, а высадиться на нее. Это делало задачу такой трудной и опасной.

После того, как жесткие интервалы давления тормозного ускорения были позади и «Стардаст» со слегка увеличивающейся остаточной скоростью в 3,5 км/сек был выведен на рассчитанную круговую орбиту Луны, Родан отдал приказ надеть космические костюмы.

Когда «Стардаст» под телеуправляемым контролем большого компьютера космической станции планомерно устремлялся на становившиеся все меньше траектории вокруг Луны, на экипаже были надеты относительно легкие и все же имеющие чудовищный вид одеяния. Они обладали абсолютной прочностью при сжатии, были герметичны, имели автономное энергоснабжение, кондиционер, подвод кислорода и прозрачный шаровой шлем из прочного, как сталь, пластика.

Родан закрыл даже прозрачный шаровой шлем. Только клапаны справа и слева от съемных бортов были еще открыты, чтобы мужчины могли вдыхать воздух кабины. Встроенная автоматика тотчас закрыла бы клапаны, если бы внешнее давление опустилось ниже нормального значения.

Таким образом, Родан сделал все, чтобы до минимума свести шансы несчастного случая.

«Стардаст» летел хвостовой частью вперед, чтобы сопло двигателя могло приводить свою тягу в действие против направления движения. Траектория полета вела от полюса к полюсу. Поэтому корабль исчез из зоны действия телеуправления, как только скрылся за недосягаемой для радиоволн обратной стороной Луны. Там бортовая автоматика взяла на себя управление процессом, который после пятого замедляющего эллипса должен был привести к посадке.

Этот пятый виток как раз и осуществлялся. Над видимой передней стороной спутника взошло солнце долгих лунных суток, одних из множества. Обратная половина шара на 60 процентов уже была погружена в темноту.

Только радары-рельефные зонды передавали чистое изображение разорванной поверхности. Оно едва отличалось от известной передней стороны, однако, это были давно известные факты. В этом отношении Луна не скрывала больше никаких секретов.

Затем они вновь вынырнули из Лунной тени. Ее высота едва составляла 90 километров, скорость полета была снижена путем коротких тормозных импульсов до 2,3 км/с.

Робот-регистратор начал резко свистеть. Излучатели космической станции уже вновь поймали корабль. Автоматика Центра управления полетами «Стардаста» получила новые указания. Булли включил контакт для сепаратной обработки данных.

На рельефном телеэкране ракета была видна в виде зеленой точки. Она скользила точно по предписанной линии посадочной траектории. Конец находился вплотную к Южному полюсу Луны, недалеко от кратера Ньюкомб. Красный кружок означал место посадки. Речь шла о плоской, явно каменистой местности, которая должна была предоставить большим посадочным тарелкам корабля хорошее посадочное место.

Точно так же четко, как сигналы управления автоматики, был слышен и голос руководителя проекта. В результате большого удаления между сообщениями возникли промежутки в несколько секунд. Ультраволнам, летящим со скоростью света, также требовалось некоторое время, чтобы преодолеть это расстояние.

Все еще с большой скоростью «Стардаст» прошел над западными отрогами Моря Нубиум. Прямо оттуда выплыл огромный кратер Вальтера. Больше ничего не было, вплоть до места посадки.

«Наземный контроль, говорит генерал Паундер, — прозвучало среди шумовых помех из громкоговорителя. — Вы достигнете точки Вашего разворота через 72 секунды. Подача сигналов осуществляется с учетом перекрываемого радиоволнами удаления. Мы пока отключаемся, чтобы избежать помех. Мы хорошо видим Вас на телеэкранах зонда. Прием нормальный, никаких помех. Главное автоматическое устройство телеуправления заработало. Мы отлично доставим Вас на грунт. Выпускайте посадочные ноги. Прошу докладывать об исполнении. Я больше не отвечаю. Желаю удачи — до посадки — и не сдавайтесь. Конец».

Родан отключился. Выдвинулись четыре телескопические ноги «Стардаста», отходя при этом под углом в 45 градусов от обшивки корабля. Шире и шире растягивала гидравлика длинные, многократно укрепленные подкосами трубы. На нижних концах развернулись опорные тарелки с контактной поверхностью по четыре квадратных метра на каждую.

Вскоре после этого они достигли контактной точки. «Стардаст» находился еще на авиалинии рельефной карты. Небольшие отклонения были скорректированы.

«Готово, есть контакт», — выдавил Булли. Это был момент, от которого, собственно, зависело все. От него зависело плановое осуществление посадки.

Неожиданно раздался резкий звук в регистрирующем приборе. Это поступил сигнал.

Двигатель активизировался. Это была короткая, но зато исключительно жесткая противотяга в двенадцать граво, которая заглушила остаточное движение корабля на следующие 50 процентов.

Когда это миновало и наступила рассчитанная корректирующая пауза, мужчины тяжело перевели дыхание. При следующем тормозном толчке должен был произойти разворот на 60 градусов, после этого — точное вертикальное выравнивание хвостовых сопел относительно поверхности грунта.

Когда и это будет позади, корабль должен стоять над точкой приземления и осуществить посадку на собственной газовой струе. Со скоростью падения максимум четыре метра в секунду. Таково было предписание.

В мозгу Родана с быстротой молнии пронеслись отдельные данные. Все произошло так быстро, так безошибочно. Ну, а поскольку он находился в хрупком устройстве, то сразу понял всю невероятную сложность момента.

«Стардаст» начал падать в пологой параболе. Гравитация Луны стала вдруг сильно ощутимой. Настало самое время для разворота. Сопла камеры расширения нужно было направить назад.

«Еще три секунды… две… одна… контакт», — прокричал Булли.

Контакт произошел, но с таким ревом, словно рядом с ракетой стояла станция мощностью в 1000 киловатт.

Шумы волной неслись из контрольных громкоговорителей. Ультравысокий свист и звон разрывал уши мужчин. На долю секунды взгляд Реджинальда Булля стал бессмысленным. Потом его широкое лицо перекосилось от боли.

Реакция Родана была молниеносной. Правой рукой он схватился за аварийный выключатель. Защелкивающиеся магнитные пояса приковали мужчин к их откидывающимся сиденьям.

Все услышали предупредительный сигнал автоматики. Встроенный электронный мозг «Стардаста» сообщал о неполадке. Вспыхнувшие лампы подтвердили, что ожидаемый разворотный сигнал наземной станции телеуправления не прошел. Даже если бы машина не умела думать сама, то и она после осуществленных с невероятной быстротой расчетов установила бы, что налицо огромная опасность.

Уже загорелись диаграммы.

«Отклонение! — закричал Булли. — Нет сигнала зажигания. Мы пропускаем точку посадки. Помехи мешают приему сигналов телеуправления. Откуда они поступают? Они лежат как раз на нашей частоте!»

Родан отказался от того, чтобы в данной ситуации раздумывать над этим. Ярко освещенная восходящим солнцем поверхность Луны стремительно приближалась. Он сделал то, что должен был сделать командир корабля в таком случае.

Это было быстрое рефлексивное движение, заставившее его переключить встроенный в подлокотник главный выключатель. Тем самым «Стардаст» выходил из-под наземного контроля телеуправления.

Рев в контрольных приборах смолк. Вместо этого затрещал звонок. Раздался звук магнитной ленты устройств автоматического управления.

«Центральный мозг принимает на себя посадочную автоматику. Расчеты идут, окончены. Вводится режим посадки, аварийный сигнал QQRXQ с наибольшей силой передачи послан на канал 16. Посадка начинается».

Это было все, что проговорил техник на ленту перед запуском.

Это был всего лишь акт отчаяния; спуск ставшего беспомощным корабля во что бы то ни стало. Попытка полета была на этой стадии уже невозможна. Грунт был слишком близко, скорость падения вновь возросла более, чем на 2 км/с, а необходимый разворот занял бы слишком много времени. Это была вынужденная посадка — совершенно все равно, лежала ли под огнедышащим хвостом «Стардаста» плоская поверхность или вал кратера с острыми верхушками скал и отвесными склонами.

Поворотные сопла так резко развернули ракету, что ее словно ударом вынесло в вертикальное положение. Ее носовой конус был устремлен теперь в темноту звездного неба. Гироскопы взяли на себя задачу по стабилизации положения. Кто-то вскрикнул.

Родан больше не давал приказов и указаний. Они не имели бы смысла. Ни один человек не смог бы тут ничего сделать, даже Родан, который был известен как «мгновенный переключатель».

Необходимые расчеты и переключения смогла бы теперь выполнить только автоматика. Мозг любого человека был бы в этом случае бессилен.

На телеэкранах забортного наблюдения появились зубчатые края вала. Нижний экран сверкал яркой белизной. Там неистовствовала мощь расширяющихся газов.

Булли что-то крикнул. Это был скорее беспомощный хрип, и было удивительно, что он еще смог выдавить его при 16 граво.

Затем они услышали рев и треск. Еще один удар вдавил их в пневмосиденья. В кабине что-то затрещало, некоторые детали арматуры лопнули.

Колебания еще не улеглись, но вдруг настолько неожиданно стало тихо, что измученное сознание почти не прореагировало на это.

На маятниковом измерителе мужчины увидели, что корабль установился в вертикальное положение, словно штырь. Потом они услышали треск и щелканье во всех соединениях кабины. Высоконапряженные детали возвращались в термодинамическое равновесие.

Над Перри Роданом зажглась зеленая лампочка.

В тишине раздался пронзительный истерический смех.

«Капитан Флиппер!»

Голос Родана звучал негромко, но властно. Звуки оборвались.

Когда Флиппер затих, жесткие складки на лице Родана распрямились. В светлых глазах командира корабля появилось мягкое выражение.

«О'кей. Флипп, забудь это».

Его взгляд еще раз упал на зеленую лампочку. Ее свет успокаивал. Автоматическое устройство Центра управления полетами подавало таким способом безмолвный сигнал: ракета стояла и, кажется, почти без повреждений.

Булли слабо улыбнулся. Его разум, казалось, еще отказывался принять этот очевидный факт. Доктор Маноли, как всегда, молчал.

Перри Родан неприятно разочаровал мужчин. Само собой разумеется, они ожидали теперь слов об успешной вынужденной посадке, конечно же, ждали! Каждый нормальный человек отреагировал бы подобным образом, даже если бы это было сделано в форме короткого тяжелого вздоха.

Родан реагировал иначе.

«Флипп, ты должен сейчас же установить, где находится неизвестный передатчик помех. Материалы на магнитных лентах центрального мозга. Я хотел бы проверить, насколько ты хороший математик».

Это было все. Больше он ничего не сказал.