"Избранные произведения в двух томах (том первый)" - читать интересную книгу автора (Андроников Ираклий)ПОКЛОННИК ТЕАТРА РУСТАВЕЛИВернулся в Москву. И вечером, в тот же день, отправился на поиски Вульферта. В портфеле у меня фотография, переснятая в Пушкинском доме с той фотографии. Живу, оказывается, от Вульферта на расстоянии одного квартала, крышу дома вижу из своего окна каждый день, а даже и не подозревал, что так близко от меня неизвестный лермонтовский портрет. Удивительно! Сворачиваю с Арбата на улицу Вахтангова. Поравнялся с домом 13. Поднимаюсь по лестнице, рассматриваю дощечки на дверях и наконец стучу в дверь 23-й квартиры. Открывает какая-то заспанная старуха. — Простите, — говорю, — можно видеть Анатолия Владимировича Вульферта? — Опомнились! Они уж давно не живут здесь. Я обомлел: — Да что вы! А где же они? — Не скажу. — А у кого же теперь узнать? — У сына ихнего, у Сашеньки. Он военным инженером работает. Сходите к нему домой. Он и скажет. — А он где живет? — На Новинском живет, дом двадцать три вроде… Туда, к площади Восстания поближе. А вот квартира какая, не помню… Александра Анатольевича спросите! И вот я уже бегу на Новинский. Дом 23. Квартира, оказывается, 17. На двери ящик почтовый. Из ящика высунулся угол газеты «Советское искусство». Ну, думаю, коли здесь искусство в чести, цену портрету знают. Очевидно, он цел-невредим. Звоню. Слышу за дверью шаги и голос мужской: — Кто? — Можно видеть Александра Анатольевича? — Простите! Если вы подождете минуточку, я отворю дверь и скроюсь. Я принимаю ванну. Замок щелкнул. Зашлепали туфли. Голос из глубины квартиры крикнул: «Входите!» Не успел я еще и дверь за собою закрыть — уже чувствую, угадываю по вещам: портрет здесь! В передней, под вешалкой, старинный, с горбатой крышкой баул. В стенном шкафу — корешки старинных альманахов и книг. Над шкафом, тут же в передней, старинная картина: пруд и деревья. Пока я оглядывал переднюю, вышел хозяин дома — высокий, красивый, тонкий, чуть-чуть сутулится. На мокром проборе — сетка. Увидел меня — и: — Ах, простите! Я не знал!.. Я по голосу принял вас за одного своего приятеля… Мне так неловко! — Помилуйте! Это мне должно быть неловко. — Позвольте познакомиться: Вульферт. — Андроников. — Очень приятно. Кстати, я, очевидно, знаком с вашим однофамильцем в Тбилиси. — Почему же с однофамильцем? Может быть, даже и с родственником… — Ах, значит, вы из Тбилиси? В таком случае, вы должны хорошо знать театр Руставели. — Еще бы! Можно сказать, воспитан на этом театре. — Значит, вы видели Акакия Хораву? — Разумеется. И страшно люблю его. — По-моему, это совершенно гениальный актер! В этом театре есть другой, тоже потрясающий актер — Васадзе. Скажите, вы их когда-нибудь в «Разбойниках» видели? Я лично просто влюблен в их игру! И тут завязался у нас торопливо-восторженный разговор о грузинском театре, о Малом театре, о МХАТе. Александр Анатольевич оказался записным театралом. Несколько лет он проработал инженером на Колхидстрое и, постоянно бывая в Тбилиси, как говорится, не выходил из театра. Из передней Вульферт ввел меня в комнату. Я покосился на стены: старинные гравюры, акварели. «Моего» портрета не видно. И за интересной беседой я чуть не забыл, зачем и пришел. Наконец я раскрыл свой портфель, вынул из него фотографию и переложил к себе на колени. Затем обратился к Вульферту: — Простите, Александр Анатольевич, этот портрет вам знаком? И с этими словами показал ему фотографию. — Так это же наш Лермонтов! — вскричал Вульферт. — Откуда он у вас? — Так это действительно Лермонтов? — удивился, в свою очередь, я. — Неужели он цел? Покажите! — А я не спросил вас даже, зачем вы зашли, и замучил своими восторгами. Объясните мне, ради бога, откуда у вас фотография! Я объяснил. — Восхитительная история! — поражается Вульферт. — Сейчас настанет конец вашим поискам. Портрет где-то здесь, в этой квартире. Дед мой очень ценил его и, даже когда жертвовал свою библиотеку и рукописи в Исторический музей, с портретом не захотел расставаться. Кстати, вот фотография деда. А это вот прадед. Рядом с ним прабабка моя, Надежда Владимировна, сестра Николая Станкевича. Другая сестра была замужем за сыном Михаила Семеновича Щепкина. У деда хранился где-то портрет Михаила Семеновича, но теперь я не знаю… Итак, я попал в дом к москвичу, предки которого были связаны со Станкевичем — выдающимся русским мыслителем, с великим актером Щепкиным. — Погодите, сейчас покажу вам Лермонтова, — сказал Вульферт. Он заглянул за шкаф. На шкаф. В шкаф. Под шкаф. За ширму. Пошарил за письменным столом. Потом отодвинул диван, сундук в передней… — Странно! — проговорил он. — Портрет довольно большой, в хорошей овальной раме, писан маслом и, к слову сказать, недурным художником. Ума не приложу, где он. Очевидно, мама его куда-то запрятала… Давайте условимся так: через несколько дней моя мать, Татьяна Александровна, приедет из Крыма. Мы с ней отыщем портрет, и я вам сразу же позвоню. Я записал ему свой телефон и ушел, оживленный приятною встречей. |
||
|