"Игра в ошибки" - читать интересную книгу автора (Поникаровская Алиса)Глава 6«Алиса – это я… Или часть меня… – думала Лиана, стоя перед портретом и пристально глядя в грустные зеленые глаза. – … И это действительно мой сценарий…» Проснувшись сегодня утром, едва открыв глаза, она поняла, что это так. Ночью, во время сна подсознательное желание объяснить происходящее, наконец, вылилось в полную уверенность, в знание, и теперь, несмотря на явную нереальность, все стояло на своих местах. Лиана коснулась кончиками пальцев тонкого изгиба губ на портрете. «Бежать… – подумала она. – Бежать немедленно… Бросить все, вещи заберу потом, на электричку и домой, подальше от этого кошмара…» Лиана лихорадочно заметалась по комнате в поисках сумки. «Самое необходимое…» – в ее голове крутились обрывки фраз, написанное путалось с произошедшим, она торопливо вываливала из шкафа вещи, запихивала в сумку, тут же вытаскивала и отбрасывала в сторону, беспорядочно кружа по комнате, в тщетных попытках успокоиться и сосредоточиться. «Черт с ним, со всем», – она махнула рукой, поняв, наконец, что сейчас просто не в состоянии контролировать свои действия, потому что внутри нее не было ничего, кроме панического страха и отчаянного желания бежать. Она бросила полупустую сумку на кровать, глянула в сторону письменного стола. «Надо бы сжечь все это… – подумала и поняла, что не сможет. Жаль было так хорошо начавшейся работы. – Ладно, потом, может быть вернусь…» Лиана переоделась в черные джинсы, натянула свитер и скатилась по лестнице. Шнурки в ботинках никак не хотели завязываться, путались в ее руках, переплетаясь и извиваясь. Лиана чертыхнулась, лихорадочно скручивая их дрожащими пальцами. Наконец, со шнурками было покончено, она быстро накинула плащ, спрятала голову в капюшон и, застегиваясь на ходу, выскочила на улицу в дождь. Воздух был прозрачен и, казалось, звенел, булькали под ногами лужи, чавкала грязь. Ветер дохнул на Лиану влажной свежестью и немного остудил ее разгоряченное лицо. Она упрямо шагала по грязи, не обращая внимания на лужи, в голове стучали молоточки – бежать, бежать, больше ни о чем она думать не могла. Показалась платформа станции, Лиана вздохнула и зашагала быстрее. Взобравшись на платформу по узкой скользкой лестнице, она увидела несколько человек в оранжевых жилетах, колдующих над чем-то на железнодорожных путях. Лиана спряталась в угол остановки, крыша которой, как это обычно бывает, протекала как решето, скинула с головы капюшон и застыла в напряженном ожидании. «…Что же это творится?.. Неужели я – это Алиса?.. Другое место, другое время… Тот же сюжет… Поэтому и пишу, что знаю… Как тогда, в старом родовом замке у Михалыча… или Ивара… Там его все равно звали по-другому… И меня… Ты помнишь?… Это же ты помнишь?…» Лиана закрыла глаза и ясно увидела залитый осенним солнцем луг и трех всадников на прекрасных конях, каждый из которых стоил целое состояние. — Послушай, – увещевала высокого зеленоглазого молодого человека, полную копию Ивара, черноволосая девушка, удивительно похожая на нее. – Я не сделала ничего плохого. Барон настаивал, чтобы я приняла его лошадь в качестве подарка, он был так расстроен, когда я попыталась отказаться, что у меня не нашлось сил противиться ему дальше. И потом, я подумала – вы такие старые друзья, что это не будет выглядеть предосудительно… — Мы потом поговорим на эту тему, – отрывисто бросил ее спутник. – Дома и без свидетелей, – он перешел почти на шепот, потому что третий всадник был уже рядом. – Ты ведешь себя в высшей степени легкомысленно, и если тебе это не понятно, то… Он не успел закончить, третий всадник поравнялся с ними и, улыбнувшись, приподнял над головой шляпу: — Доброе утро! — Доброе утро, барон, – улыбнулся в ответ зеленоглазый молодой человек. Девушка изящно чуть склонила голову, бросив быстрый взгляд на как всегда бесстрастное лицо с голубыми глазами, крупным носом и достаточно толстой нижней губой, придававшей этому лицу выражение вечного недовольства… Лиана открыла глаза и тряхнула головой: «Бред… А Янис и Ивар знают… Интересно, как давно?.. Сколько уже это продолжается?.. Как тогда сказал Ивар, все идет по кругу, по спирали, и с каждым витком становится все хуже и хуже… Сколько уже было этих витков?.. Тех, которых я не помню?.. Сколько их еще будет?.. Что это?.. Проклятье?.. За что?.. Я не желаю играть в эту игру… Но ты же сама все это начала… Вспомни… И тогда… И сейчас… Помнишь?… Не помню… Ну и что? – возразила сама себе Лиана. – Янис говорил, что лучше пожалеть о том, что сделано, чем потом всю жизнь жалеть о том, что не сделано… Сяду сейчас в электричку, приеду домой и буду жалеть, сколько влезет, о том, что сбежала, как последняя трусиха…» Лиана выглянула из-под крыши, люди в оранжевых жилетах все еще копошились на рельсах, и она вдруг поняла, что стоит тут уже очень давно и страшно замерзла. В ботинках хлюпала вода, и плащ насквозь промок. Дождевые капли стекали по ее лицу. Лиана вынула из кармана руку – она была белой, прозрачной и ледяной. — Послушайте, – сказала Лиана, пройдя по платформе и приблизившись к людям в оранжевых жилетах. – Извините, вы не подскажете, электричка скоро будет? Один из рабочих повернул к ней лицо: давно небритая щетина и мокрая папироса в зубах, и развел руками: — Электричка?.. И-и-и, чего захотела, девонька, закрыта эта линия на ремонт, электрички теперь в обход идут, по другой ветке. — Какой ремонт? – не поняла Лиана. – Дождь же… — А потом снег пойдет, еще хуже будет, а летом людям на дачи надо или нет? – поучительно произнес рабочий и выплюнул мокрый окурок. – Ты-то здесь откуда взялась? — Я – на даче… – растерянно сказала Лиана. – А ремонт этот… Надолго? — А шут его знает. По срокам – две недели должон быть. Но кто у нас когда в сроки укладывался… Тут дело такое… — А другая ветка? – со слабой надеждой в голосе спросила Лиана. – Далеко? — Километров десять, пожалуй, будет. Лиана растерянно молчала, переваривая услышанное. Наверное, вид у нее был настолько жалкий, что рабочий, потоптавшись немного, спросил: — Тебе что, срочно в город надо? — Ага. — И как тебя занесло в такую погоду на дачу? – удивленно произнес он. – По радио же несколько раз предупреждали, что эту ветку закроют… — Я не слышала… – жалобно сказала Лиана. — Ладно, за нами вечером дрезина придет. В восемь часов. Если очень в город надо – подходи, до следующей ветки добросим. Но учти, мы сегодня здесь заканчиваем, завтра будем работать на другом участке. Не придешь – будешь тут сидеть, пока электричку не пустят. Или пешком десять километров… Осилишь? — Спасибо, – обрадовалась Лиана. – Спасибо большое, я обязательно приду! — Только не опаздывай! – предупредил рабочий. – Ждать тебя никто не будет. — Я понимаю, – кивнула Лиана. – Спасибо. Она повернулась и медленно пошла вдоль по платформе, так же медленно спустилась по мокрой лестнице, ее знобило, и зубы начали выстукивать какую-то бредовую мелодию. — Сбежать хотела? – раздался над ее ухом негромкий голос. Лиана вздрогнула и повернула голову. Рядом стоял Ивар. — Не твое дело, – сказала она и прибавила шаг. — Подожди, – Ивар придержал ее за рукав. – Ты, правда, ничего не знала? — Я поняла все сегодня утром, – ответила Лиана. – Пусти, я уезжаю, мне нужно собраться. — Прости меня, – грустно сказал Ивар. – Прости, я не хотел… Я думал… — Не надо. Я знаю, что ты думал. Пусти, – она резко выдернула руку и непременно упала бы в грязь, если бы не Ивар. — Осторожнее, – он прижал ее к себе. – Боже мой, ты вся дрожишь… Ты замерзла… Сколько ты стояла под дождем? Сумасшедшая девчонка, ты что делаешь?! Лиана увидела в его глазах искренний страх и заплакала. — Ну, что ты… – утешал ее Ивар, все крепче прижимая к себе и ведя в сторону дач. – Мало тебе дождика, и так кругом одна сырость… Сейчас придем в тепло, высушишься, выпьешь что-нибудь горячее. Я приготовлю… В горячую ванну залезешь… Знаешь, если во время дождя плакать – на щеках вырастает плесень. Ну, хороша ты будешь с плесенью на щеках? — Не вырастет, – всхлипывая, улыбнулась Лиана. Ивар подвел ее к даче, вытащил из ее кармана ключ и быстро открыл дверь. — Сначала в ванную, – скомандовал он, снимая с нее насквозь промокший плащ и влажный свитер. — Ботинки, – невнятно шепнула Лиана. Ивар наклонился и моментально развязал шнурки. — Господи, да это же не ноги! – воскликнул он. – Это же лягушачьи лапы какие-то! Ты что, давно не болела? Марш в ванну! Я пока кофе сварю! Лиана скрылась за дверью ванной, медленно разделась и залезла в горячую воду. Согрелись руки и ноги, но озноб не проходил, ее трясло мелкой дрожью, и зубы выстукивали все ту же сумасшедшую мелодию. «Это не от холода, – поняла Лиана. – Это – от страха…» И ей показалось, что она падает в какую-то немыслимую бездну, падает медленно и долго, а вокруг ничего, и не за что зацепиться, не за что удержаться, и только воздух, холодный воздух, бьет откуда-то снизу, разрезая ее тело, раздирая на кусочки, и это падение бесконечно, потому что у бездны нет дна, нет конца, как не было начала… — Ивар! – отчаянно закричала Лиана, заходясь в истерике. – Ивар! Он влетел в ванную в ту же минуту, вытащил ее из воды и, накинув на плечи полотенце, прижал к себе. — Тсс, тише… – шептал он еле слышно. – Это ничего, это пройдет… Со мной творилось что-то похожее, когда я стал понимать… Тише… Успокойся, девочка, все будет хорошо… Тсс… Он баюкал ее как ребенка, сидя на краю ванны. — Тебе сейчас нужно в постель… – он поднялся и вскинул ее на руки. – Я отнесу… — Тяжело же… – всхлипывая, запротестовала Лиана. Ивар коснулся ее лба губами: — Я люблю тебя, малыш… — Не уходи, – попросила Лиана, и тело ее содрогнулось от вновь накатившего страха. — Тише, – прижал ее Ивар. – Тише… Конечно, я не уйду… Конечно… Он внес ее в комнату и осторожно положил на кровать. Кинул в угол одеяло с валяющимися на нем вещами и заботливо укрыл ее одеялом. — Давай сюда полотенце, – сказал он. Лиана повозилась под одеялом, разматываясь, и протянула ему мокрое полотенце. — Сейчас я принесу кофе, – улыбнулся Ивар. – Правда, он, наверное, уже остыл… Лиана осторожно коснулась его пальцев. — Не уходи, – сказала она, глядя в его тоскливые огромные глаза. – Иди ко мне… …И был пир во время чумы, и не осталось страха, она улетала куда-то далеко-далеко, и в ее руке была его рука, она чувствовала его тепло, качалась на его волнах, ныряла в них, растекаясь и становясь им, она плакала и шептала что-то бессвязное, касаясь губами его губ, его рук, его тела, он целовал ее глаза, полные слез, и не было страха, не было, не было… Ее все еще качало на сказочных волнах, когда рука Ивара легла ей на лоб, и сквозь блаженное полузабытье Лиана услышала его голос: — Да ты вся горишь! У тебя есть градусник? «Зачем? – хотела спросить Лиана. – Мне так хорошо…» Губы ее приоткрылись, и в тот же миг она провалилась в бесформенную темноту, судорожно сжимая руку Ивара. «… ночевать к ее родителям. Михалыч несколько раз тревожно, словно предчувствуя что-то, заглянул ей в глаза: — Все будет хорошо? — Конечно, – Алиса улыбнулась, смутно представляя, что именно он имеет в виду. — Я утром позвоню, – сказал Михалыч. — Хорошо, – еще раз улыбнулась Алиса. – Ну, я поехала. Пока. — Пока, малыш, – Михалыч легко коснулся губами ее щеки. – До завтра. В одиннадцать часов вечера снова началось. Алиса пыталась отвлечься, тупо уставившись в телевизор и не понимая ни одного сказанного слова. Она шла на кухню и делала там что-то машинально, но глаза ее все время останавливались на телефоне. Это было какое-то безумие, ее трясло все сильнее, и она снова не могла разобрать, ее это или навязанное. Телефон, скромно стоящий в коридоре, упорно бросался в глаза изо всех углов квартиры, она отчаянно боролась с собой, но какой-то дьявол внутри нее требовательно и настойчиво шептал: позвони, позвони, позвони… В двенадцать она сдалась, подошла к телефону и дрожащими пальцами набрала номер. Ее трясло так сильно, что дважды она ошибалась цифрой и, ругнувшись про себя, нажимала на рычаг. «Отойди от телефона. Это знак», – пробилась к ней какая-то ее часть. Алиса сделала шаг в сторону, но трубка, казалось, приклеилась к руке, а диск с цифрами искривился, усмехнулся, всем своим видом давая понять, что недоволен ее слабостью: ну, что же ты, звони, звони, ну! Когда в трубке раздался голос Кима, ноги Алисы подкосились, и она осторожно опустилась на пол рядом с телефонной полкой. — Да? Алло? Вас не слышно, – сказал Ким. – Алло? Алиса молчала, сжимая рукой трубку. «Как влюбленная школьница…» – пронеслось у нее в голове. — Алло? Будете молчать? – спросил Ким, и Алиса поняла, что он прекрасно знает, кто это звонит и почему молчит. — Ну, молчите, – сказал Ким. – А я пока… Алиса услышала, как трубку положили на стол, потом раздался перебор гитарных струн. Алиса сжимала трубку и чуть не плакала, Ким играл на гитаре для нее, и только для нее, она ловила эти звуки, вбирала в себя, и больше не о чем не думала и ничего не понимала. — Алло? Вам еще не надоело? Еще поиграть? – осведомился Ким. Алиса молча кивнула: да, словно он мог ее видеть. Он снова заиграл и на этот раз играл долго, очень долго, у Алисы затекли ноги от неудобного положения, но она боялась пошевелиться, боялась сдвинуться с места, что-то пропустить… «Спасибо…» – шепнула она про себя и осторожно положила трубку на рычаг. Ей было хорошо и покойно… Утром зазвонил телефон, она знала, что это Михалыч, и кляла себя за вчерашнюю слабость, обещая, что никогда больше, никогда, никогда… — Да, – сняла трубку Алиса. — Забирай свои вещи, и как можно быстрее, – сказал Михалыч. – Я не хочу тебя больше видеть. — Что случилось? – мгновенно все поняв, спросила Алиса. — Ах, ты не знаешь, что случилось? – издевательским тоном спросил Михалыч. – Хватит комедию ломать, увы, зрительный зал пуст, ты только зря потратишь силы в напрасном ожидании аплодисментов. Я сижу у Кима на работе. Он мне рассказал про твой вчерашний звонок. Что, не удержалась? Я знал, что не удержишься, знал еще позавчера вечером, когда ты уезжала. — Я не звонила, – сказала Алиса, проклиная все на свете. – Послушай… — Да что ты говоришь?! – взорвался Михалыч. – Наверное, это я звонил, и это мне полночи играли на гитаре! Я просто забыл, простите, с памятью проблемы в последнее время! В общем, ты поняла, сегодня и завтра вечером я дома, забирай вещи, и чтобы я тебя больше никогда не видел. Алиса плакала, в голове звучали невесть откуда всплывшие строчки из песни Михалыча: «…Но ничего не исправишь, ведь руки – вата, Так, так, так держать, После поймешь и узнаешь, что руки – вата, Так… Быть – это можно, но вольно, ведь руки – вата, Так, так, так держать, А бритвой не сделаешь больно рукам…» Дрожащими пальцами она набрала номер в надежде что-то объяснить, но трубку снял Ким, и все то, что накопилось внутри нее за последнее время, вся ее боль, ее метанья, безысходность ситуации вылились в дикий истерический крик: — Я ненавижу тебя! Слышишь?!! Ненавижу!!! Алиса бросила трубку и зашлась в рыданиях. «Может, так и лучше, – уговаривала она себя по дороге к Михалычу за вещами. – Дальше так продолжаться все равно не могло… Чем раньше все закончится – тем лучше… Им друг на друге надо было жениться, – внезапно со злобой подумала она. – Прекрасная вышла бы парочка… А все же жаль…» – она вспомнила ночные сиденья с Михалычем и снова чуть не расплакалась. Михалыч открыл ей дверь, насмешливо прищурившись, глянул на ее бледное лицо. — Привет. — Привет, – непослушными губами отозвалась Алиса, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. Она складывала вещи, Михалыч курил, сидя в своем любимом кресле и поглядывал на нее с видом победителя. — Я сегодня все не увезу, – сказала Алиса. – То, что осталось, заберу завтра. — Ради бога, – великодушно согласился Михалыч. – Что ты теперь собираешься делать? — Тебе это интересно? – удивилась Алиса. – Какая разница… — Ну, все же? – настаивал Михалыч. — Это уже мои проблемы, – ответила она и вышла из комнаты, волоча за собой сумки. Пока она одевалась, Михалыч стоял в дверях и смотрел на нее. — Я приеду завтра, часов в восемь вечера, – сказала Алиса, проглотив тугой комок, стоящий в горле. – Ты будешь дома? — Да, – серьезно ответил Михалыч. – Как раз репетиция кончится… «Зачем?!» – хотела крикнуть Алиса, но сдержалась и бросила пустое и ничего не значащее: — Пока. — Пока, – Михалыч закрыл за ней дверь. В эту ночь она пила у подруги водку и плакала. Наливала себе рюмку за рюмкой, не замечая и не обжигаясь, опрокидывала в себя и плакала снова. То ненавидела, то жалела, то просила прощенья, то прощалась, пила и плакала, плакала и пила… На следующий вечер она была у Михалыча, выплакавшаяся, собранная и неестественно спокойная. — Как репетиция? – безразлично спросила она, укладывая в сумку оставшиеся вещи. — Нормально, – Михалыч помолчал и спросил. – Зачем ты это сделала? — Какая теперь разница, – устало отмахнулась Алиса. – Ты даже слушать ничего не захотел, зачем теперь что-то объяснять… Кому это нужно… Наверное, все должно было так кончиться. Он же все время стоял между нами, ты не на минуту не давал мне о нем забыть… Он тебе и друг, и музыка, и жена… При чем здесь я?.. — Я просто понял, зачем ты это сделала, – сказал Михалыч. Алиса подняла на него глаза: издевается? Но Михалыч был грустен и серьезен. — Тогда и вовсе незачем ничего объяснять, – произнесла она. – Мне пора, уже поздно. Всего хорошего тебе. — Подожди, – остановил ее Михалыч. – Я все понял. Не уходи. Я люблю тебя. — Слишком поздно, – Алиса покачала головой. – Ты не оставил мне выбора. Я решила вернуться к мужу. Прости. Михалыча затрясло: — Я люблю тебя, ты не можешь уйти! — Слишком поздно, – повторила Алиса, чуть не плача. В глазах Михалыча появились слезы: — Малыш, не уходи… Все не может кончиться так. — Может, – всхлипнула Алиса. Михалыч подошел к ней и прижал ее к себе. — Я никуда тебя не пущу, – Алиса увидела, что он плачет. – Я люблю тебя, слышишь, я не смогу без тебя… Я все понял, теперь все будет не так, прости меня и… останься… Алиса гладила его волосы и плакала вместе с ним. — Я не могу, не могу, слишком поздно, я уже обещала… — Малыш, не делай этого! Ты будешь об этом жалеть всю жизнь! Мы будем об этом жалеть… – поправился Михалыч. – Поверь мне, все будет не так, все будет совсем по-другому… Я правда, очень тебя люблю… Алиса вырвалась, отвернулась, плечи ее вздрагивали, Михалыч осторожно повернул ее к себе, приподнял лицо, убрал с него волосы и взглянул в большие заплаканные глаза: — Ты останешься?.. Ты не уйдешь?.. Вместо ответа Алиса прижалась к нему, изо всех сил сжимая руками его спину. — Малыш… – обрадовано выдохнул Михалыч и покрыл ее лицо поцелуями. – Я люблю тебя… Утром проснулись поздно. — Сегодня репетиция, – сказал Михалыч. – Пойдешь? — Да, пожалуй, нет, – подумав, ответила Алиса. – Перед Кимом неудобно. Я же ему в трубку крикнула, что ненавижу… — Я знаю, – кивнул Михалыч. – Но я обещал тебе, что теперь все будет не так. И если у человека проблемы – то это его проблемы, а не наши с тобой. Так что выкинь из головы, и пойдем. Ничего не бойся, я буду рядом. — Ну, хорошо, – согласилась Алиса, все еще сомневаясь, стоит ли ей идти туда. На репетиции Ким, увидев ее, оторопел, Михалыч усмехнулся, Алиса чувствовала себя очень неловко, ей хотелось подойти и извиниться, но Ким старательно не смотрел в ее сторону, Алиса пожала плечами, ну и черт с тобой, и уселась в уголке. Когда начали играть, у Кима вновь все валилось из рук, Михалыч ехидно улыбался, глядя, как человек с трудом справляется с собой, потом, после пары едких замечаний Кима в свой адрес, Михалыч сорвался и разозлился, начал говорить гадости, Алиса подняла на них обоих глаза и, встретив быстрый, будто бы скользнувший мимо взгляд Кима и раздраженно недовольный взгляд Михалыча, обреченно поняла, что ничего не кончилось, все продолжается, это просто новый виток бесконечной спирали, чьей-то игры, в которую они трое втянуты далеко не по собственной воле…» |
||
|