Джанет Дайли Отчаянная охота

Пролог

Солнечные лучи проникали в просторный кабинет, обшитый панелями орехового дерева, сквозь тонкие занавески, драпировавшие окна и стеклянную дверь. Вдоль стен, от пола до потолка, высились стеллажи, но книги виднелись лишь кое-где — в основном потрепанные справочники по оружию и охотничьему делу. Большую часть пространства на полках занимали всевозможные сувениры и фотографии охотников, позировавших рядом со своими трофеями На самом верху стеллажа застыло чучело подкрадывающейся к добыче росомахи, а на нижней полке изготовилась к броску свернувшаяся кольцами гремучая змея, очень похожая на настоящую Одна из стен была целиком отведена охотничьим трофеям: экзотическим носорогам, гну и газелям. Чучело американской рыси гордо выгнулось на полке камина, сложенного из простого красного кирпича. Над камином, в арке из бивней дикого слона, красовался распростерший крылья золотой орел, сжимавший в когтях безжизненное тельце серой белочки На полу перед креслом была расстелена шкура гризли, сверкающего налитыми кровью стеклянными глазками и страшными клыками, ощерившимися в немой угрозе.

У одной из стен стоял прочно сработанный дорогой оружейный шкаф, за стеклом поблескивали тщательно смазанные стволы ружей, которые явно нередко оттуда извлекались и использовались по назначению. Поверхность массивного письменного стола тоже была сплошь заставлена фотографиями и особого рода сувенирами, напоминавшими об успешных схватках со зверьем.

По сторонам превращенной в ковер медвежьей шкуры располагались одинаковые диванчики, обитые светлой кожей. На одном из них сидел долговязый паренек примерно четырнадцати лет от роду, одетый в небесно-голубой свитер и синие брюки. Специальной мягкой тряпочкой он начищал до блеска лежащую у него на коленях винтовку. Прядь темных, почти черных волос ниспадала ему на лоб всякий раз, когда он наклонялся ближе к стволу оружия, длинные ресницы обрамляли бархатные карие глаза. Черты его тонкого, одухотворенного лица, словно написанные кистью художника, казались почти совершенными.

Двенадцатилетняя девочка, сидящая на диванчике напротив, тоже была занята чисткой оружия, правда, более легкого. Она была совсем не похожа на брата. Ее несколько угловатая фигурка жеребенка скрывалась под шерстяной рубашкой слишком большого размера, новенькие синие джинсы туго обтягивали худые ножки. Длинные волосы цвета меди спадали на плечи, и, когда они мешали ей работать, она отбрасывала их назад нетерпеливым жестом. Ее подвижное личико свидетельствовало о живости характера, хотя, присмотревшись повнимательнее, в изгибе ее губ можно было обнаружить некоторую незащищенность и чувствительность. Зато в лице ее брата эти черты доминировали. В продолговатых глазах девочки время от времени вспыхивали зеленые искорки, и ясно было, что они разгораются ярким пламенем в моменты гнева или крайнего возбуждения. Когда же девочка бывала в дурном настроении, глаза ее темнели, словно океанские воды в бурю.

За братом и сестрой наблюдал мужчина, сидевший в кресле с высокой спинкой и обитом коричневой кожей сиденьем Обивка от времени потерлась и уподобилась цветом топленому молоку. С отсутствующим видом он протирал ветошью деревянные части лежащего у него на коленях «винчестера», любовно сжимая в руках его полированное ложе. Благодаря многолетнему опыту мужчина закончил чистить винтовку гораздо раньше, чем мальчик и девочка, за которыми он наблюдал.

Его трубка уже погасла, но аромат табака все еще струился в воздухе Одетый в толстую шерстяную куртку и коричневые брюки, мужчина обличьем напоминал охотника. Его темно-каштановые волосы на висках отливали серебром, а лицо, чрезвычайно привлекательное и даже красивое, несло на себе печать отстраненности. За долгие годы человек этот приучил себя к сдержанности, поэтому чувства редко находили отражение в точеных чертах его лица или в темных проницательных глазах.

Где-то внизу хлопнула дверь, и в следующее мгновение девочка уже была на ногах В глазах ее полыхнуло волнение. И винтовка, которую она чистила, и промасленная ветошь были разом отброшены в сторону.

— Это мама! То-то она удивится, когда я ей обо всем расскажу!

— Погоди-ка, Джордана, — произнес мужчина, вынимая трубку изо рта, но девочки уже и след простыл Мужчина нахмурился, не спеша уложил трубку в футляр, лежащий на столике, и поднялся. Убрав винтовку в шкаф и заперев дверцу на ключ, он повернулся к мальчику.

— Заканчивай, Кит, но не убирай винтовку. Я потом проверю, хорошо ли ты ее вычистил. — Это внушение, однако, сопровождалось доброжелательной улыбкой.

— Хорошо, отец.

Подросток снова вернулся к прерванной работе, не выразив хотя бы мимолетного неудовольствия или нетерпения. Мужчина же тем временем вышел из кабинета.

Переход из кабинета, заполненного принадлежностями сурового мужского быта, в гостиную можно было бы сравнить с передвижением в другой мир. Хрустальные канделябры украшали просторную залу, пол которой был покрыт пушистым ковром нежнейшего травяного оттенка.

На стенах висели работы итальянских мастеров в золоченых рамах — в основном это были подлинники. Просторный диван, стоявший у одной из белоснежных стен, был накрыт голубым С золотом вышитым покрывалом. По бокам его располагались изящные столики с бронзовыми светильниками. Небольшие стульчики с бледно-зеленой обивкой выстроились в два ряда у огромного камина с белой мраморной облицовкой. Подобный же бледно-зеленый цвет повторялся в бархатной ткани штор, ниспадавших до пола тяжелыми декоративными складками. По всей комнате были расставлены вазы со свежесрезанными розами.

Посреди всего этого великолепия стояла черноволосая женщина, поражавшая воображение идеальной, классической красотой. Холодная сдержанность лица и позы делала ее похожей на статую. Горничная в форменном платье держала на весу соболий палантин хозяйки, дожидаясь того момента, когда она стянет с холеных рук черные лайковые перчатки.

— Благодарю вас, Тесса, — произнесла хорошо поставленным голосом дама, протягивая перчатки горничной и давая тем самым понять, что в ее услугах больше не нуждаются.

Горничная тенью выскользнула из гостиной, но на ее месте тут же возникла фигурка рыжеволосой девочки, ворвавшейся в залу подобно маленькому смерчу.

— Отгадай, что мы сейчас делали? — — сразу же закричала она прерывающимся от возбуждения и быстрого бега голосом.

— Бог мой, как ты можешь разгуливать по дому в таком виде, Джордана?

Мать смерила девочку пронзительным взглядом ярко-зеленых глаз, в которых проступило выражение крайнего неодобрения. Сама она была одета чрезвычайно элегантно. Бежевого цвета зимний костюм выглядел безукоризненно, а подобранные в тон ему аксессуары лишь подчеркивали это впечатление.

— Помнится, я просила Тессу выбросить эти тряпки на помойку. Я специально подобрала для тебя гардероб, так что будь добра носить подходящую одежду. Пора уже отвыкать от замашек сорвиголовы. Ты — большая девочка!

— Представляешь?! Мы стреляли по мишеням! — Джордана, казалось, не обратила на ее слова ни малейшего внимания. — Папа говорит, что на следующей неделе я тоже смогу поехать на охоту — вместе с ним и Китом! — объявила она с самым неподдельным восторгом.

Алебастровое лицо красавицы матери побледнело, в его чертах начали явственно проступать признаки надвигавшейся грозы.

— Что ты болтаешь всякую чушь?

— Ничего подобного, — запротестовала Джордана. — Папочка обещал взять меня с собой. Честно, обещал! — Заметив краем глаза постороннее движение в комнате, она быстро обернулась. — Если не веришь мне, то спроси у него. Ты ведь сказал, что возьмешь меня, правда, папа? — обратилась она к мужчине, который в этот момент входил в гостиную.

— Да, сказал, — ответил тот, спокойно встречая полыхающий зеленым пламенем взгляд жены Джордана слишком мала, Флетчер. То, что ты собираешься тащить с собой Кристофера на эту кровавую бойню, — уже само по себе ужасно. Но брать с собой девочку, чтобы она стала свидетельницей всего этого, — просто преступление!

— Но я хочу поехать! — воскликнула Джордана.

— Замолчи и не вмешивайся в разговор взрослых! — оборвала девочку мать, едва сдерживая клокотавшую у нее в груди злость. — Я говорю с твоим отцом, а не с тобой!

— Ливви, ты, как всегда, слишком остро реагируешь на пустяки.

Весьма сухо прозвучавшее заявление мужа только подлило масла в костер уже вовсю полыхавшего негодования.

— Слишком остро?! — Девочка была позабыта в тот самый момент, когда взгляды родителей скрестились.

Длинные наманикюренные ногти женщины впились в мякоть ладоней. — А ты не слишком изобретателен по части обвинений на мой счет. «Оливия, ты слишком эмоциональна…» — передразнила она мужа с саркастической улыбкой.

— Так оно и есть, — бросил Флетчер Смит, ни на мгновение не повысив голоса; ни единый мускул не дрогнул на его лице. — Ты только посмотри на себя — трясешься, как лист на ветру…

— А чего ты ожидал?! — закричала женщина вне себя от возмущения. — Моя дочь является ко мне и объявляет, что отправляется с тобой на охоту. Между промчим, она и мой ребенок тоже, Флетчер! Мое слово тоже что-нибудь да значит, и в данной ситуации было бы не лишним спросить меня!

— Я бы с удовольствием обсудил все это с тобой, но тебя никогда не бывает дома. Стоит мне только оказаться в кругу семьи, как у тебя тут же обнаруживается тысяча всяких дел и неотложных светских обязательств, — бесстрастно произнес Флетчер.

— Меня никогда не бывает дома?! — патетически воскликнула Оливия. — По-моему, это ты месяцами носишься по свету неизвестно зачем, а когда появляешься здесь; безвылазно сидишь в кабинете наедине со своими чучелами и ружьями! Очень может быть, что охота — главное в твоей жизни. Но никак не в моей!

— Неужели? — Губы Флетчера скривились в циничной усмешке. — Насколько я слышал, ты весьма преуспела в охоте на двуногих особей мужского пола. Судя по всему, твоя склонность к коллекционированию трофеев ничуть не меньше моей.

— Почему бы тебе не спросить напрямик, Флетчер? — ледяным от злости голосом произнесла Оливия. — ТЫ хочешь знать, сколько у меня любовников?

Решительно выдвинутая вперед челюсть мужчины, казалось, окаменела. Он бросил взгляд на побледневшей личико дочери и снова обратился к жене:

— Если ты желаешь я дальше развивать эту тему, Ливви, я бы посоветовал тебе подождать, пока Джордана. не выйдет из комнаты. Ты ведь, кажется, так заботишься о душевном здоровье девочки! А основы его закладываются именно в эти юные годы. Так что я нисколько не сомневаюсь, что ты с должным вниманием отнесешься к моему предложению.

Из уст его жены вырвался короткий сдавленный смешок.

— Но разве твоя цель не в том, чтобы в очередной раз выставить меня шлюхой, Флетчер? У тебя это всегда отлично получается. — Округлив зеленые глаза, чтобы сдержать наворачивающиеся слезы, она взглянула на свою дочь. — Отправляйся к себе в комнату, Джордана.

Вместо этого девочка бросилась к отцу и, рыдая, обняла его.

— Прости меня, папочка! Я не хотела… Я не думала, что так получится!

— Все нормально, Джордана. Ты ни в чем не виновата. — Некоторое время, чтобы успокоить дочь, он прижимал ее к себе, ласково поглаживая по волосам, а затем решительным движением разнял обнимавшие его руки. — Ну а теперь иди к себе.

— Прошу тебя, папочка, уговори ее, я так хочу поехать с тобой в следующий уик-энд, — жалобно попросила Джордана.

— Я знаю, — улыбнулся Флетчер. — Иди к себе.

Медленно и неохотно, поминутно оглядываясь, девочка вышла из комнаты. Впрочем, ее послушания хватило ненадолго. Оказавшись в холле, она прижалась к двери и затаила дыхание. Отсюда были прекрасно слышны голоса родителей. Джордана знала, что подслушивать нехорошо, кроме того, перепалки отца и матери, казалось, задевали ее куда больше, чем их самих. И все-таки ничего не могла с собой поделать.

— Джордана с тобой не поедет! — объявила Оливия. — Как я уже сказала, это и Кристоферу совсем необязательно. Он такой тонкий, чувствительный мальчик. Когда только ты поймешь, что, как бы ты ни старался, тебе не удастся превратить его в свое подобие? Даже когда он вырастет, он ни в чем не будет на тебя походить.

— Глядя на то, как ты сдуваешь с него пылинки, трудно поверить, что он когда-нибудь вырастет. Большинство ребят его возраста уже успели побывать на охоте, — возразил мужчина. — Я ждал этого момента так долго только потому, что ты неустанно напоминала мне о его чувствительности. Кит, во всяком случае, ехать хочет. Прекрати обременять его своей чрезмерной опекой и дай наконец возможность парню сделаться взрослым, Ливви!

— Кристофер вовсе не хочет с тобой ехать. А если и говорит обратное, то только потому, что отлично знает, Дикие слова ты хочешь от него услышать.

— Ты ошибаешься, — голос Флетчера на протяжении всего разговора оставался бесстрастным. — Один из его приятелей уже принимал участие в охоте на оленя и с восторгом рассказывал ему об этом. Киту просто не терпится оказаться на его месте.

— Кристофер просто не понимает, что это значит — собственными руками пристрелить оленя. Он никогда не смог бы хладнокровно убить беспомощное животное. Это только ты способен получать удовольствие от подобных вещей!

— Когда же ты, наконец, перестанешь приравнивать охоту к убийству? — спокойно осведомился муж.

— Но это и есть самое настоящее убийство! И тебе не удастся убедить меня, будто настоящий мужчина без этого существовать не может, — сердито бросила Оливия. — Мне следовало во что бы то ни стало воспрепятствовать тебе, когда ты задумал купить Кристоферу первое ружье.

— Винтовку, — автоматически поправил ее муж.

— Винтовку… ружье… Какая разница? Ты убедил меня в том, что мальчику необходимо иметь оружие. Никогда не прощу себе, что стояла и смотрела, как ты обучал моих детей стрельбе в цель! Что и говорить, ты знаешь, как подойти к человеку, Флетчер. — . Но неужели тебе мало того, что я разрешила Кристоферу поехать на охоту? Не трогай Джордану! Я не позволю ей отправиться с вами!

— Но ведь они оба хотят ехать со мной. Да и я хочу того же самого. К сожалению, мне не удается видеть их так часто, как мне бы хотелось. А ведь я всегда мечтал, чтобы мы были настоящей семьей, делили бы и горести, и радости, и заботы…

— Тогда почему же тебя постоянно носит Бог знает где?! Прекрати колесить по миру! — снова перешла на крик Оливия Смит. — Я уже не прошу, чтобы ты сделал это ради меня — но хотя бы ради детей!

— Охота доставляет мне удовольствие. А меня уже мало что радует в этом мире, — заметил он.

— Это камешек в мой огород, как я понимаю? Неужели это я сделала твою жизнь несчастной, Флетчер? Впрочем, я была бы этому только рада, поскольку моя собственная жизнь — с тех пор, как мы поженились, — превратилась в настоящий ад!

— Лив, с какой стати мы все время с тобой пререкаемся? Неужели мы не можем спокойно обсудить наши отношения? — Он устало провел рукой по седеющим волосам.

— Поздно, Флетчер. Когда-то я пыталась это сделать, но ты не захотел пожертвовать своей страстью к убийству.

— Ты ничего не понимаешь в охоте! Сколько раз повторять: это не убийство, Ливви, и не вид спорта. В основе охоты лежит магия преследования. Ты противопоставляешь свои знания и опыт опыту и знаниям другого существа. Это честный поединок. Давай поедем на следующей неделе вместе, и ты сама во всем убедишься.

— Поразительно! Наконец после всех тех лет, когда я оставалась дома в одиночестве, ты предложил мне поехать вместе с тобой! Но ты опоздал, Флетчер, — ее внезапно охрипший голос дрогнул. — Тебя никогда не было рядом, когда я нуждалась в тебе. Ты давно вычеркнул меня из своей жизни, Флетчер. Что же тогда удивляться, Что я обратилась за помощью и сочувствием к другим? Теперь ты же меня за это и винишь. А ведь когда я умоляла тебя остаться, подумать обо мне, о моих привычках и вкусах, ты не желал идти ни на какие уступки!

— А что такое, по-твоему, эта квартира? Я терпеть не могу Нью-Йорк. И жить здесь хотела ты, а не я. А ведь это не самое лучшее на свете место, где можно воспитывать детей! Но тебе всегда было наплевать на их воспитание! Единственное, что интересовало тебя в жизни, — это магазины, вечеринки и театры! — в первый раз за все время в его голосе проскользнули сердитые нотки.. — Уж и не знаю, отчего тебя так взволновало известие, что я собираюсь взять с собой на охоту Кита и Джордану. Ведь в твоем распоряжении окажутся целых два свободных дня, которые ты могла бы провести со своим новым любовником — кем бы ни был этот счастливец!

— Какая жалость, что я об этом не подумала, — рассмеялась Оливия деланным, фальшивым смехом.

— Черт бы тебя побрал, Ливви! — Мужчина схватил ее за плечи с такой силой, что голова Оливии дернулась и отдельные пряди выбились из безукоризненной прически.

— Ты ведь все еще моя жена!

Но и в его железных руках она не желала сдавать своих позиций.

— Я перестала любить тебя уже очень давно, Флетчер.

По мере того как Флетчер Смит снова обретал былую сдержанность, Оливия медленно высвобождалась из плена его рук. Вскоре они снова оказались на исходных позициях, созерцая друг друга с неприкрытой враждебностью.

Первой, однако, отвела взгляд Оливия.

— Ладно, так и быть, ты можешь взять Джордану с собой. Два свободных дня мне и в самом деле не помешают. Ты победил, Флетчер, — впрочем тебе всегда удавалось одержать надо мной верх…

— Даю тебе слово, Ливви, что стрелять она не будет.

Составит компанию нам с Китом — вот и все.

Джордана, таким образом, могла торжествовать: как бы то ни было, на охоту она все-таки отправлялась. Но никакой особой радости от этого девочка не ощущала. По ее лицу градом катились слезы, а когда она пошла наконец к себе, то чувствовала под сердцем сосущую пустоту, которую, казалось, не могло бы заполнить ничто на свете.

Первые рассветные лучи начали проникать сквозь густую листву в дебри Вермонтского леса. Воздух был недвижим, и тишину нарушал лишь робкий щебет птиц, скрывавшихся в ветвях деревьев. Мужчина, подросток и девочка притаились за стволом громадного поваленного дерева, замерев, стараясь не издавать ни звука. На мальчике был новый — с иголочки — охотничий костюм из красной шотландки. Его винтовка опиралась о ствол, взгляд был , устремлен на оленью тропу, проходившую неподалеку от укрытия, в котором они все расположились.

Девочка сидела прямо на земле, скрестив ноги. Воротник ее парки был поднят, руки она держала в карманах, засунув их туда чуть ли не по локоть. Ее медно-рыжие волосы прикрывал шерстяной шарф, завязанный узлом под подбородком. Раннее утро было по-зимнему холодным, но Джордана боялась даже лишний раз вздохнуть, не то что пошевелиться. Инструкции отца на этот счет были весьма четкими: ни малейшего шума. Он уже успел разведать окружающую местность — еще до того, как начался охотничий сезон, — и теперь уверял, что крупный белохвостый самец обязательно пройдет по тропе мимо их засидки.

Очень тихо и осторожно Кит чуточку откинулся назад, чтобы размять спину, и вопросительно посмотрел на отца. На его лице застыло напряженное ожидание. Флетчер Смит ободряюще улыбнулся сыну и глазами указал на звериную тропу, призывая к терпению. Джордана тоже упорно смотрела на тропу, пока не заболели глаза, но ничего особенного так и не увидела. Потом девочка вспомнила совет отца временами поглядывать по сторонам. Так она сделала и через секунду заметила за кустами почти неуловимое движение. Присмотревшись повнимательнее, она обнаружила молодую самку оленя — маленькую и грациозную.

Несмотря на то, что землю устилал толстый ковер из опавших листьев, а вокруг в изобилии рос густой кустарник, олениха двигалась по оленьей тропе совершенно бесшумно. За нею следовали еще две самочки и совсем юный олененок. Девочка при виде этих грациозных животных замерла от восторга. Переводя восхищенный взгляд на отца, она заметила, что он понимающе ей подмигнул.

Флетчер полностью разделял восторг дочери при виде шествовавших мимо удивительно красивых животных.

Зрелище и в самом деле завораживало. Ради того, чтобы увидеть все это, стоило ехать так далеко и сидеть полночи, скорчившись за поваленным деревом, страдая от боли в спине.

Олени скоро исчезли в дебрях леса, бесшумно двигаясь вверх по склону, но затаившиеся за стволом охотники не изменили своего положения, ибо предметом их вожделения были отнюдь не самочки. Они ожидали появления пары роскошных ветвистых рогов, украшавших голову вожака стада — крупного самца. Снова потекли минуты ожидания, а нетерпение охотников, казалось, достигло предела.

— Внезапно Флетчер легонько коснулся рукой плеча сына. В том месте, где секунду назад не было видно ничего, кроме кустов и веток деревьев, стоял роскошный олень.

Его голова была чуточку повернута в их сторону, ноздри настороженно втягивали воздух. Подняв палец, Флетчер дал понять сыну, что оленя нужно подпустить поближе.

Сердце Джорданы заколотилось с такой силой, что она не сомневалась: олень слышит его удары. Однако гордое, величественное животное, чуть вздрогнув белым хвостом, неторопливо устремилось по тропе прямо к ним.

Когда вожак оказался на небольшом расстоянии от укрытия, рука отца, лежавшая на плече у Кита, сжалась.

Вспомнив, чему его учили, мальчик прицелился и нажал на курок. В тот самый момент, когда винтовка Кита отрывисто рявкнула, олень прыгнул в сторону зарослей кустарника, а Кит возбужденно вскочил на ноги.

— Я попал в него! Ведь я попал, скажи? — Мальчик не был в этом уверен окончательно: олень не упал на землю, как он ожидал, а исчез в зарослях.

— Ты в него попал, — заверил сына Флетчер; — но тебе следовало взять повыше. А так ты угодил ему в живот.

— Откуда ты знаешь, куда его ранил Кит? — с удивлением спросила Джордана.

— Я опытный охотник, детка, — объяснил Флетчер. — Через какое-то время ты и сама научишься делать подобные выводы.

— Это было здорово! — воскликнул Кит, тщетно стараясь унять дрожь в руках. — Ведь это был очень большой олень — верно, папа?

— Да, особенно для первого раза, — согласился отец и широко улыбнулся. — Жаль, что тебя не видит сейчас твоя мать. Она была уверена, что это занятие не в твоем вкусе.

— Это было просто великолепно! — Мальчика переполняла гордость. — Пойдем скорее, папочка! Надо же выяснить, куда убежал этот олень.

Они поспешили в погоню за раненым животным. Джордана плелась позади. Упоминание о матери вызвало у нее неприятные воспоминания, и ей потребовалось известное усилие, чтобы стряхнуть с себя овладевшую ею печаль.

Попадавшиеся им через равные промежутки пятна крови обозначали путь раненого оленя. Они шли, следуя этому указателю, пока не достигли бурелома и не услышали шорох и треск, доносящийся из самой его гущи. Флетчер ткнул пальцем в сторону, откуда слышался звук, и они устремились туда.

Олень лежал в луже крови на крохотной «полянке. Голова животного тут же повернулась в сторону приближающихся людей. Встретив выразительный, полный страдания взгляд оленя, охотники, как по команде, остановились.

— Тебе придется пристрелить его. Кит, — сказал Флетчер. — Если ты оставишь его так, как есть, это лишь продлит его мучения.

С этими словами он легонько подтолкнул мальчика к издыхающему оленю, но Кит, неотрывно всматриваясь в исполненные смертной тоски карие глаза животного, отрицательно покачал головой.

— Ты должен прекратить его страдания, понимаешь?

Приглядись к нему повнимательнее. Неужели ты не видишь, что он тебя простил?

Однако Кит не двигался с места, его лицо все больше и больше бледнело. Наконец винтовка выскользнула из его ослабевших пальцев, и он неожиданно помчался что было силы прочь, спотыкаясь о кочки и вырываясь из цепких объятий колючего кустарника. Флетчер Смит, недоуменно пожав плечами, сделал было шаг по направлению к удаляющемуся сыну, но остановился и хмуро уставился в землю.

— Не волнуйся, отец, — неожиданно сказала Джордана, нагибаясь и поднимая Винтовку Кита. — Я сделаю это.

Прежде чем отец успел сказать хотя бы слово, она прицелилась в голову раненого животного и выстрелила.

— Он умер, — просто сказала девочка, опуская ружье. — А Кит так ничего и не понял.

Когда отец привлек дочь к себе, ей показалось, что у него дрожат руки. Некоторое время он продолжал прижимать ее к своей груди, а потом с шумом втянул в себя воздух. Теперь он смотрел на девочку улыбаясь, его глаза излучали тепло и нежность.

— Ты ведь всегда будешь папиной дочкой, правда, Джордана? — спросил он.

— Всегда, — согласилась дочь.

Между ними и раньше существовала какая-то особенная близость, а теперь она была подкреплена полнейшим взаимопониманием.

— Поможешь мне выпотрошить оленя? — спросил Флетчер, извлекая из ножен охотничий нож. — Глупо оставлять здесь тушу неразделанной.

— Конечно, помогу! — без колебаний согласилась Джордана.

— А ты уверена, что тебя не затошнит?. Мне, откровенно говоря, твоя помощь пришлась бы кстати.

— Просто скажи, что я должна делать.

Когда отец с дочерью вернулись на место парковки, Кит уже сидел на заднем сиденье джипа. Пристраивая разделанную тушу на крышу автомобиля, Флетчер продолжал хранить молчание. Одного взгляда на посеревшее лицо мальчика было достаточно, чтобы понять, что он до сих пор чувствует себя не лучшим образом.

Когда они выехали наконец на дорогу, Флетчер поймал в зеркало заднего вида глаза Кита, и его поразило их затравленное выражение.

— Все в порядке, сынок, ни в чем не вини себя. Тебе в первый раз довелось испытать такое. Но не расстраивайся — когда мы соберемся на охоту снова, неприятное чувство пройдет.

— Я больше не пойду на охоту, — лишенным всякого выражения голосом произнес Кит.

— Ничего удивительного, что сейчас тебе так кажется, — торопливо сказал Флетчер. — Но позже ты изменишь свое мнение.

— Нет, не изменю.

Флетчер решил не спорить и сосредоточил все свое внимание на шоссе. Но Джордана заметила, как потухли карие глаза отца. Глянув через плечо, она, смерила сидевшего сзади брата презрительным взглядом.

— Я захватила твою винтовку, Кит. Вот она.

— Можешь оставить ее себе, Джордана. Мне она больше не нужна.

С этими словами мальчик отвернулся и уставился в окно автомобиля.

— Но ведь это папин подарок! — запротестовала девочка. — Не можешь же ты…

Рука отца успокаивающим жестом легла на ее маленькую ладонь. Джордана передернула плечами, а Флетчер, ни слова не говоря, благодарно сжал руку дочери.