"Возлюбленная колдуна" - читать интересную книгу автора (Дайер Дебра)

Пролог

Эрин, 889 г.

— Не нужно так расстраиваться, Коннор. К счастью, ни одна из других твоих способ­ностей нисколько не ослаблена. Я бы даже сказала — просто чудо, что у тебя вообще есть хоть какие-то способности. — И Эйслинг, изогнув золотистую бровь, перевела взгляд с племянника на сестру. — С твоей-то на­следственностью!

Щеки Сиары вспыхнули под взглядом младшей сестры.

— В его наследственности нет ничего пло­хого!

Коннор скрестил длинные ноги и откинулся на высокую спинку древнего дубового трона, пристально глядя на мать и тетку сквозь паль­цы. Они стояли лицом к лицу в потоке золоти­стого света, льющегося из очага, высокие и стройные, негодующе расправив плечи.

— Твой брак дал нам до появления Коннора одного посредственного ребенка и пятерых мертворожденных. — И Эйслинг недовольно покачала головой. — Похоже, наша кровь пло­хо перемешивается с кровью твоего великого викинга. Помнится, еще до вашей свадьбы я говорила, что безрассудно следовать прихо­тям сердца.

— Нам в известном смысле повезло, что другие дети не оказались столь же одаренны­ми, как Коннор. Воспитать мальчика с такими способностями так, чтобы его отец ничего не узнал о них, было непростой задачей.

— Если бы ты вышла замуж за предста­вителя своего рода, тебе бы не пришлось скры­вать от смертного свою истинную сущность.

— Я влюбилась, тут уж ничего не поде­лаешь.

— Сколько времени мы еще будем расто­чать свое наследие, пока могущество нашего рода не исчезнет, как дым?

— Любовь сильнее, чем все наше могущес­тво!

— Чепуха!

В каменном очаге за спинами женщин пля­сали языки пламени, пылавшие тем ярче, чем сильнее разгорался спор. Казалось, огни свечей танцевали в ритмах их гнева.

— Мы — народ Туата-Де-Дананн! Когда-то мы были великими чародеями и правили в Атлантиде, а потом здесь, в Эрин! — Эйслинг сжала в руке медальон, который носила на золотой цепочке вокруг шеи. — А теперь мы вынуждены прятаться, дрожа от страха! Мы вынуждены скрывать свое могущество, опаса­ясь, что нас уничтожат!

— Видимо, ты считаешь меня повинной в упадке нашего народа?

— Если мы и дальше будем идти этим путем, немногих представителей рода Туата-Де-Дананн будет носить земля, — произнесла Эйслинг, глядя на огонь, будто за языками пламени видела трагические картины грядуще­го поколения. — Через тысячу лет останется только горстка людей, не забывших древние знания, и их дети не будут даже подозревать, что они обладают «силой Матери-Земли».

Зимний холодный ветер просачивался сквозь каменную кладку башни и проникал в кровь Коннора, заставляя подрагивать кра­сочные гобелены на стенах. Эйслинг обладала могучим даром предсказания. То, что она предвидела, непременно должно было про­изойти. И все же он не мог отказаться от женщины своих снов, чтобы жениться на одной из дочерей племени Сидхе; поступить так оз­начало бы принести в жертву свою душу.

— Эйслинг, если ты так озабочена судь­бами нашего потомства, то почему сама не нашла себе мужа? Не потому ли, что никому из народа Сидхе не нужны ни ты, ни твой острый язычок?

Эйслинг нервно вертела в пальцах кулон — древний золотой медальон, в который был вставлен изумрудный птичий глаз, подмигива­ющий в мерцающем пламени.

— Поосторожнее, Сиара!

— Чем ты можешь навредить — заполнить мою постель лягушками, как сделала в мою брачную ночь?

Эйслинг улыбнулась:

— Например.

— Зачем ты…

Коннор, утомленный спором, зевнул. Один взмах руки — и обе женщины поплыли вверх, к толстым балкам потолка, и их одежды колыхались, подобно алым и эбеновым, изумруд­ным и золотистым крыльям бабочек, взмыва­ющих от земли.

— Коннор! — воскликнули они хором. Коннор поднял глаза на женщин, паривших в трех футах над полом. Черные волосы его матери и светлые Эйслинг различались как полночь и ясный день, но все же у обеих жен­щин было много общего — изящество фигуры, кожа, нежная и гладкая, как кожа ребенка; время почти не имело власти над его народом. Обе женщины парили в центре зала, как два ангела, и их серебристо-голубые глаза блес­тели гневом.

— Спусти нас на пол, мальчишка! — кри­чала Сиара.

— Кажется, мне снова удалось привлечь ваше внимание, — Коннор прижал друг к дру­гу кончики пальцев, улыбаясь женщинам. — Я понимаю, что моя судьба далеко не так важна, как спор тридцатилетней давности. Но я надеялся, что вы могли бы помочь мне по­нять то, что меня волнует.

Женщины переглянулись; чувство вины ос­тудило их гнев. Они собрались сегодня, чтобы разгадать смысл сновидений, преследующих Коннора с самого детства.

— Он прав! — Сиара процедила эти слова, Как скряга, отсчитывающий монеты.

— Я никогда не отворачивалась от племянни­ка, когда Коннору была нужна моя помощь, — заявила Эйслинг, перебрасывая через плечо целую прядь своих длинных золотистых волос, и они зашуршали по алому шелку платья. — Я переда­вала ему древние знания, пока ты развлекалась тем, что играла в жену смертного.

Сиара скрестила руки на груди. На золотом шитье ее широких изумрудно-зеленых рукавов мерцали отблески огня.

— Я благодарна за то, что ты тратила время на моего сына, но если ты думаешь, что я стану…

Коннор взмахнул рукой. Женщины еще вы­ше поднялись над полом.

— Хорошо, хорошо! — крикнула Сиара.

— Коннор, хватит!

— Обещаете примерно себя вести? — спро­сил Коннор, остановив их в футе от потолоч­ных балок.

— Да! — воскликнули женщины хором. Коннор щелкнул пальцами, и обе женщины опустились в вихре изумрудного и алого шелка на тростник, покрывающий пол.

— Этот викинг просто невозможен, — про­бормотала Эйслинг, но улыбка, приподнявшая уголки ее рта, не вязалась с суровым тоном голоса. Она оправила широкие алые рукава платья, как будто восстанавливая свое досто­инство, после чего достала кусочек янтаря из золотистого шелкового мешочка, который ви­сел на толстой золотой цепочке у ее пояса.

— Истолкование должна дать я, — заявила Сиара, протянув руку к янтарю. — И я не очень понимаю, зачем он позвал тебя.

Эйслинг сжала талисман в кулаке.

— Потому что ты никогда не могла срав­ниться со мной в искусстве предсказания. Ты подавила в себе свои способности и ослепла.

Сиара вздернула подбородок.

— Но я наверняка…

Коннор взмахнул рукой, и Сиара снова на­чала подниматься в воздух.

— Ну хорошо! — Сиара бросила на сына гневный взгляд. — Пусть она попробует пер­вой.

— Спасибо, — Коннор осторожно опустил мать на пол. Сиара направилась к дальнему концу длинного дубового стола, размахивая подолом изумрудной юбки, и в золотых нитях, вплетенных в переливчатый шелк, сверкало пламя очага. Она села на резной дубовый трон и недовольно нахмурилась.

С матерью он помирится потом, а сейчас ему нужно получить ответы, скрывающиеся во мраке вне пределов его досягаемости. Кон­нор наблюдал, как Эйслинг поднесла янтарь к огню, с тревогой ожидая, когда она раз­гадает его судьбу. Его собственный дар пред­видения никогда не был особенно сильным. К тому же, когда речь шла о будущем Кон-нора, он становился таким недальновидным, что разгадку можно было найти лишь в дур­ной наследственности.

— Ну как, видишь что-нибудь? — спросил он.

— Терпение, сын Сетрика, — произнесла Эйслинг, напоминая Коннору о текущей в нем крови викингов. Она всматривалась в глубины драгоценного янтаря, который держала перед огнем, древнего талисмана размером в половину ее ладони,

Коннор прижал друг к другу кончики пальцев, вызывая в памяти изображение женщины, преследовавшее его столько лет. Почему ему не удается найти ее? В прошлом году он обыс­кал святилища и поселения по всему миру, но не нашел даже ее следа. Ему начинало казать­ся, что эта женщина живет только в его во­ображении.

— В беде она призовет тебя, — прошептала Эйслинг.

Дыхание замерло у Коннора в груди — Эй­слинг говорила о его судьбе.

— Значит, женщина, которую я вижу во снах, существует на самом деле!

— Коннор, ты всегда знал, что эта женщи­на, — взгляд голубых глаз Эйслинг пронзал его, как будто она смотрела прямо ему в душу. В золотистом янтарном амулете в руке Эйс­линг плясал, подобно пламени, свет, выхваты­вая из полутьмы ее улыбку, такую же таин­ственную, как подвластные ей силы. — С того дня, когда тебе исполнилось семь лет и она впервые посетила тебя во сне, ты знал, что рано или поздно найдешь ее.

Это видение не оставляло его уже двадцать лет, с той самой ночи, когда девочка с зе­леными глазами и золотистыми, как мед, во­лосами, явилась перед ним во сне. С тех пор она неизменно приходила к нему раз в месяц, в полнолуние, когда чары светила особенно сильны.

Детьми они играли вдвоем в какой-то до­лине, которую Коннор не сумел найти в своем мире. Шли годы, его подруга расцвела и пре­вратилась в женщину, он вырос из мальчика в мужчину, узы между ними все крепли и креп­ли, пока необходимость найти эту женщину не стала для Коннора столь же естественной, как дыхание. Он должен был найти ее во что бы то ни стало! Она будет принадлежать ему, так, как никогда не принадлежала во снах — пол­ностью и навеки.

— Она как будто высечена из прекрасней­шего мрамора, сияет и блестит, как лед под солнцем, — шептала Эйслинг, и ее глухой го­лос проникал во все уголки большого зала. — Но глубоко внутри нее тлеют угли, ожидая, когда их раздует поцелуй возлюбленного.

Коннор с облегчением вздохнул. Они связа­ны — он и эта женщина, которую он видел только во сне, — связаны, как звенья золотой цепи. Она принадлежит ему. Он принадлежит ей. И он найдет ее, рано или поздно! Ничто не помешает ему найти ее!

— Предостерегаю тебя, принц Уэксфордский, эта девушка узнает тебя и закроет тебе путь к своему сердцу, — Эйслинг улыбнулась, как будто перед ее глазами был не кусок ян­таря, а шаловливый ребенок. — Сейчас ее гос­подин — холодная рука логики. И все же, ког­да река времени потечет вспять, логика от­кажется от своих прав, и ты познаешь либо триумф, либо поражение.

— Скажи мне, великая волшебница, когда я увижу ее?

Эйслинг подняла глаза от янтаря, и на ее губах появилась улыбка.

— Подойди сюда, сумрачный воитель. Взгляни на свою судьбу.

Коннор большими шагами пересек разде­лявшее их пространство. Под его ногами шур­шал тростник, благоухающий запахами сосен и трав, и эти ароматы смешивались с едким запахом, который источали оплавляющиеся свечи.

— Смотри в янтарь, — прошептала Эйс­линг.

Коннор не притрагивался к камню, чтобы не разрушать связи Эйслинг с видением. Он вглядывался в золотые глубины талисмана, видя в них дрожащие языки пламени, и пытал­ся разглядеть лицо женщины, вплетенной в ткань его судьбы, как золотая нить в роскош­ный гобелен. Это была его Эдайна, подруга его души; в этом он был уверен.

В янтаре плясало пламя, мерцающие языки огня, раскрывающиеся, как золотые лепестки, и превращающиеся в живой образ. Дыхание замерло в груди юноши, когда он увидел пре­лестное лицо, преследующее его во снах. Бело­снежный овал лица обрамляли золотые волны волос. В ее глазах блестели слезы, как роса, выступившая на первых нежных весенних ли­стьях. Коннор чувствовал, что ее боль вгрыза­ется в него острыми когтями хищной птицы.

— О чем ты плачешь, моя Эдайна? — про­шептал он.

— Чтобы узнать ответ, ты должен поки­нуть все, что тебе дорого, и совершить путеше­ствие, более далекое, чем ты можешь пред­ставить. — Эйслинг повернула янтарь, и изо­бражение женщины, которую душа Коннора жаждала видеть больше всего на свете, исчезло. — Если ты отправишься к ней, лица твоих родных останутся только в твоей памяти.

— Что за глупость, Эйслинг?! — раздался голос Сиары. Она незаметно подошла сзади. Сиара скрестила руки на груди.

— Что это за игру ты затеяла?

— Я всего лишь говорю правду.

— Правду? Мой сын никогда меня не по­кинет.

Коннор взглянул на мать и улыбнулся.

— Я должен найти ее, — произнес он ре­шительно.

Сиара вздернула подбородок.

— И ради этого ты покинешь нас?!

— А что сказали твои родители, когда ты объявила им, что выходишь замуж за викин­га? — осведомился Коннор.

— Но это совсем другое дело. Я была… — Сиара замолчала, глядя на сына. Грудь Коннора теснили чувства, когда он встретил взгляд матери и увидел в нем понимание, наполни­вшее ее глаза слезами. — Я думаю, сын, что ты должен не торопиться и все обдумать.

Мысленно Коннор представил себе лицо отца, своих братьев и сестер, и его сердце сжалось, когда он подумал, что никогда боль­ше их не увидит. Но тем не менее он знал, каким будет его выбор.

— Эйслинг, скажи мне, как ее найти? Эйслинг улыбнулась.

— Она призовет тебя к себе, когда придет срок.

Взгляд Эйслинг сказал Коннору, что она знает больше, чем говорит. У него появилось

ощущение, что он оказался пешкой в какой-то неведомой игре. Однако это не имело значения. Сейчас ничего не имело значения, кроме необходимости найти свою Эдайну.

— Когда я буду с ней?

Эйслинг провела по янтарю кончиком паль­ца.

— Скоро.